Доброго времени суток сему форуму! Я здесь впервые, но тем не менее, хочу представить вашему вниманию эксперимент. Итак, небольшпя аннотация.
Вампиры издавна живут семьями. Огромными общинами-Кланами, в которых есть свои Отцы-мастера, свои сложные запутанные отношения и своя иерархия. В этом мире, раздираемом войной между двумя расами, вампир без семьи - не проживет и года.
Но что если ты вампир - и у тебя нет ни семьи, ни покровителя-Отца? Что если их никогда не было? И ты - враг людям, потому что находишься на вершине пищевой цепи, и пустое место для своих, потому что никто и никогда не поил тебя своей кровью. Судьба заставила молодого вампира по имени Ваэрден Трилори из-за интриг кучки человеческих магов и Старейшин ночной расы оказаться на острие многовековой войны. Сотрет ли его в порошок неумолимое Колесо Судьбы, на Темной грани которого зиждется мир, или же он оседлает непокорный обод?..
Для тех, кто ожидает увидеть очередные Сумерки, скажу сразу - их здесь нет))) Это боевое фэнтези с элементами магической и политической интриги, чуть-чуть приправленное любовными отношениями.
Часть 1 Бешеный Волк
1, Бесприютный
На опушке леса гнедая встала намертво. Понукай ее, не понукай – кобыла упиралась всеми четырьмя копытами и идти под темные своды не хотела. А между тем, рассвет приближался. Рыцари Инквизиции тоже. Всаднику очень не хотелось оказаться насаженным на кол под солнышком. Кобыле не хотелось идти в гнилое, подозрительно ухающее болото. Надо было договариваться.
- Послушай, Мышка, ты же умное животное. Иди сама, а то я тебя силой заставлю. Ты меня знаешь.
Лошадь знала, поэтому презрительно фыркнула и не пошла, хотя явственно задрожала. Всадник нервно оглянулся, зыркнув желтыми волчьими глазами, и поглубже натянул капюшон плаща. Чуткий слух уже ловил звуки погони: топот, конское ржание, лязг железа и мужские голоса. Порезвиться, конечно, можно. Если бы не рассвет.
- Ты думаешь, я хочу туда лезть? Ничуть. Подумай, у них своих лошадей хватает. Так что, тебя они пустят на колбасу.
Кобыла ржанула и неохотно двинулась в темноту черной чащи. Погоня приближалась.
- Укушу, - угрожающе пообещал беглец. Мышка вняла и перешла на рысь, потом скакнула через валежину и вломилась в кусты, подгоняемая волей всадника. Под копытами почти сразу зачавкало.
Подлеска вокруг не было. Из топкой почвы торчали коряги, тянули к путнику голые кривые сучья; высились кругом стволы в шесть-семь обхватов толщиной в ошметках влажной гнилой коры. Кроны, сплетаясь между собой где-то наверху, не пропускали к земле ни лучика солнца, только неясную серь, но зорким желтым глазам хватало. Мужчина с облегчением выдохнул и скинул с головы капюшон, проведя когтистой пятерней по коротким, едва достающим до плеч серебристым волосам. Инквизиция сюда не сунется, кишка тонка. Чтоб этим железным банкам икалось дня три кряду, и Малкару де Салегри заодно! Взял, испортил хорошее дело… Ладно, и хильден с ним. Все равно собирался сюда заглянуть, вышло на месяц раньше.
Путник придержал кобылу и прислушался. Рыцари галдели на окраине, переругивались, но соваться под кроны не решались. Трусы! Мужчина презрительно приподнял верхнюю губу и зашипел, показав четыре внушительных клыка. Потом развернул всхрапнувшую лошадь и поскакал в чащу – к границе владений Старейшины Тореайдра. Повелителя вампиров континента.
Ему вслед ехидно каркнули откуда-то сверху. Крупный черный ворон сверкнул зелеными огоньками в глазах-бусинах, тяжело сорвался с ветки и полетел за незваным гостем.
***
Если верить внутренним часам, время перевалило далеко за полдень. Всякому порядочному вампиру полагается спать – а чем еще заниматься, если на свет нельзя и кончик носа высунуть, а скука донимает? – но Ваэрден Трилори порядочным вампиром себя не считал. Был или нет, это уже другой вопрос, но вот, что ему определенно не нравилось, так это подчинение раз и навсегда установленным правилам. Или чужим приказам. Вот обязан вампир путешествовать и охотиться только по ночам, и все тут! А если надеть плотный хороший плащ, да как следует отвести людям глаза, то и ожогов можно избежать, и инквизиторам не попасться. Самому Ваэрдену солнце не очень-то и мешало, давило только. Голова от него болела жутко, а так… Тьфу. Мелочи.
Вампир не понукал и не подгонял кобылу – она сама найдет проходимую тропу через болото. А у него за долгую дорогу аж от самых Красных гор сапоги поистрепались, не дай Древние протекут – и он себе сожжет ноги до костей болотной водой. Тогда уж до Тореайдра не доползешь, не дохромаешь – сожрут. Вон, из оконца стоялой черной жижи кто-то смотрит: с виду сучок сучком, а на деле хильден его знает. Желанием терзать и жрать от этого сучка веет вполне ощутимо для чуткого вампирьего разума.
«Я страшнее!» - мысленно припугнул тварь Ваэрден, вкладывая в эти два слова образ чего-то большого, мохнатого и зубастого. Сучок булькнул и поспешно скрылся с глаз.
- То-то же, - хмыкнул вампир и, морщась, потер виски. Опять начинала гудеть голова, на сей раз, от болотных испарений. Воняло так, что поневоле приходилось минуты по три не дышать, а бедная Мышка то и дело жалобно ржала, упрекая хозяина – за что, мол, издеваешься? Со всех сторон кто-то урчал, рычал, бухал и чавкал, орал, шипел и плевался. Кобыла то и дело шарахалась в стороны, рискуя оступиться и провалиться в зыбун или омут, затянутый ряской. Пришлось пару раз огреть ее промеж ушей и пройтись по сознанию несильным волевым ударом, чтобы затихла.
Становилось все темнее, кругом заплясали болотные огни. По спине поползли мурашки от жути, но выдержки покуда хватало.
- Странно. Эй, кто-нибудь разумный меня слышит?! Неужели Старейшие так беспечны, что им нет никакого дела до пришельца?
Сбоку глухо каркнул ворон:
- Зр-ря! Дур-рак!
И тут между деревьев вскипела черная вода пополам с грязью, забурлила топь, с виду казавшаяся проходимой. Там, внизу, двигалось что-то огромное и хищное. Неожиданно для себя Ваэрден получил страшный удар чужой воли, так что закружилась голова, и потемнело в глазах. Чудище из глубины внушало такой страх, что руки-ноги мгновенно сделались ватными. Лошадь истерично завизжала и взвилась на дыбы, сбрасывая седока в воду.
Вампира охватил ледяной огонь, влага немилосердно жгла кожу. Но боль прояснила разум и заставила тело изогнуться и вскочить на более-менее сухой пятачок земли. Дура-лошадь билась неподалеку, все-таки провалившись в трясину и утягивая за собой поклажу и оружие.
А вокруг, тускло отблескивая чешуей в зеленоватом свете болотных огней, закручивал толстые холодные кольца громадный водяной змей.
- Твою хильденову мать… - потрясенно выдохнул Ваэрден, глядя, как медленно вздымается над ним шипастая уродливая голова на толстой шее, украшенная то ли плавниками, то ли чересчур большими кожистыми ушами. В узких глазах светился отточенный незмеиный разум. Змей раззявил пасть, утыканную острющими иглами зубов, зашипел и ринулся вниз. Клац – и мощные челюсти захлопнулись на голове орущей лошади. Фонтаном брызнула кровь, змей сглотнул и ударил во второй раз – уже по вампиру.
Тот едва успел отскочить. В голове промелькнула и пропала мысль об утонувшем оружии – хороший был меч, и кистень жалко, в сумке остался. Сейчас бы зверюге в глаз… Змей опять ударил, извернувшись, снизу и слева, чиркнул бугристой мордой по руке и боку. Не будь Ваэрден вампиром, силой удара его бы унесло в трясину. А так успел отклониться и сам ударить когтями по скользкой шкуре, вцепиться в выросты пасти. Чудище обиженно взревело и мотнуло головой, шарахнув вампира спиной о дерево. Резкая боль прострелила хребет, из легких вышибло весь воздух, но он лишь крепче сжал пальцы, стараясь не думать о том, что змей может уйти под воду. Тогда – все, конец, за считанные минуты останется от Ваэрдена Трилори хорошо, если голый скелет… Голова ухнула вниз, окатив вампира новой порцией жгучих брызг. Пришлось отцепиться и кубарем откатиться куда-то в сторону – в почти полном мраке под давлением чужой воли было не разобрать. А противник все перекручивал, вытягивал из глубины новые толстые кольца.
«Что ты делаешь в моем лесу?»
Ваэрден замер от удивления – чужая мысль родилась в голове четким клеймом и отразилась низким шипящим голосом. Удивление его и сгубило: одно из колец змеиного тела молниеносно метнулось к вампиру, захлестнуло поперек туловища и стало накручиваться, сжимаясь все сильнее.
«Что ты делаешь в моем лесу?» - настойчиво повторил змей, начиная казаться все больше. Его вид вызывал непреодолимое желание подчиниться, открыться, признать себя маленьким и слабым.
Не тут-то было. Волчьи глаза полыхнули оскорбленной гордостью и яростью. Еще немного – и затрещат кости, но Ваэрден гневно прижал острые уши к черепу и почти зарычал, скаля клыки.
- Еще будет меня мокрая гадюка-переросток допрашивать перед тем, как сожрать! – прохрипел он, хоть и понял запоздало, с кем имеет дело. – Сюда имеет право приходить любой, кто ищет убежища!
Кажется, кости все-таки хрустнули. Хорошо, что вампир способен не дышать гораздо дольше человека – вдохнуть никак не получалось.
«Вот как? Мокрая мышь смеет указывать удаву, съесть ему ее или нет?»
Показалось, или мысль прозвучала издевательски? Ваэрден, как мог, снисходительно улыбнулся:
- А я не знал, что Старейшины практикуют каннибализм, - глаза при этом оставались совершенно честными. Даже невинными.
Тореайдр отшатнулся, будто его ударили. Все, решил про себя Ваэрден. Раздавит.
«Тссс, каков наглец… Трехсот лет не стукнуло, а туда же, хамить».
«Мог бы и не попрекать возрастом. Триста лет мотаться по Ниерру куда полезнее, чем сидеть на болоте хоть десять тысяч».
Говорить уже не получалось, видеть – тоже. Только в голове все еще высвечивались два желтых глаза с узкими вертикальными зрачками. Ваэрден перестал сопротивляться и обвис в кольцах змеиного тела.
«Однако, язык у тебя хорошо подвешен. Будет тебе, раз хочешь убежища… Спать!»
И сознание полузадушенного вампира померкло, отступив пред волей Старейшины Тореайдра.
***
- Откуда он такой взялся, папа? – удивленно поинтересовалась высокая, хорошо сложенная вампиресса. Она, энергично и быстро раздевала безвольно обмякшего в руках слуг гостя. У нее самой руки были из предосторожности затянуты в перчатки из прочной кожи. – Тощий какой-то…
- С опушки леса, - ответил Тореайдр. – Я долго за ним следил. У юноши крепкие нервы и мозги, спокойно прошел почти до первой линии Стражей, еще и живность местную распугивал. Лошадь дура. Была.
- Зачем было его вообще пугать, - фыркнула девушка, тряхнув шелково-смоляной гривой волос, и без зазрения совести расстегнула пряжку боевого пояса. – На нем от воды живого места нет. К тому же, ты ему ребро сломал.
- Не преувеличивай, оклемается. Такие дички живучи, как мальгарские черные волки. Зато в следующий раз будет вести себя почтительней.
Дело было в одной из гостевых спален манора, под вечер. За тяжелыми бордовыми портьерами на высоком окне прятался серо-синий сумрак с проливным дождем, а в комнате гудел камин. Старейшина сидел в кресле в самом темном углу, щурил змеиные глаза и наблюдал за возней дочери, подперев рукой подбородок. Она была в общине самой младшей, особенной и оттого ходила в любимицах Тореайдра – любовниц и без нее хватало. Крепкая, поджарая и одновеменно вся какая-то округлая, она кружила головы десяткам мужчин, то отталкивала их, то наоборот, завлекала в омут фиалковых глаз, чтобы потом насмешливо сказать «нет». Теперь вот ее забавляло возиться с бездомным бродягой. Стянув с него все до последней нитки, она велела слугам уложить его на постель, прикрытую тонкой простынью, с такой осторожностью, словно он был тончайшего фарфора вазой. Люди подчинились и быстро выскользнули вон, прихватив промокшую и грязную одежду. Вампиресса плавно опустилась на край широкой кровати, стащила с рук перчатки и принялась с любопытством разглядывать гостя, не прикасаясь даже кончиком когтя.
- Да смотреть там не на что, - фыркнул Тореайдр из угла. – Кожа да кости, на одной крови живет, небось.
Смотреть и правда было страшновато. Крепкий костяк туго оплетали сухие мышцы и жилы, так что легко пересчитывались все ребра. Лицо, хоть и красивое, с аристократически правильными чертами и чувственными губами, сейчас больше напоминало череп в обрамлении слипшихся седых волос, обтянутый бледной до серости кожей. На остальных частях тела ее попросту разъело водой. И вампир был похож на свежую отбивную из самого себя. Каждое движение, каждое лишнее прикосновение должно было причинять ему немалую боль, одно из ребер выпирало под каким-то неестественным углом. Оставалось только подивиться той выдержке, с которой он вытерпел чужие руки, ни разу не издав ни звука. Он старательно изображал глубокое беспамятство, но веки подрагивали, глаза то и дело поблескивали из-под ресниц. Тореайдр не сомневался – не будь купания, гость не расставался бы с кинжалом и держал спину прикрытой.
Дикий волк. Старый вампир прислушался, легонько, едва ощутимо коснувшись сознания седого юноши. Оно дрожало от напряжения и хорошо скрытого, загнанного в глубину страха, поверх которого тонким слоем лежала самоуверенность. Ударят? Убьют? Погонят прочь или будут насмехаться? Вздор, я сильнее, страшнее и тверже их, мне никто не нужен! Могу, хочу и буду жить один.
Никому нельзя верить. Ни в чем.
«Успокойся. Врагов здесь нет».
Седой дернулся вскочить, поняв, что его читают, но тут же скрипнул зубами от боли и затих. С денек, пока будет нарастать новая кожа, придется пролежать бревно-бревном. И поневоле довериться хозяевам дома.
- На одной крови? – протянула тем временем девица, изогнув бровь. – Это же впроголодь!
- Рейн, чего ты хочешь от бродяги? Его никто ничему не учил!
Пострадалец приоткрыл один глаз и глубокомысленно изрек:
- Неправда. Меня учил Юфус, некромант. И не надо обо мне говорить в третьем лице!
И закрыл глаз обратно, всем своим видом давая понять, что спит, плохо себя чувствует, серьезно ранен, и к нему приставать нельзя.
Старейшина закашлялся, но взял себя в руки, вернее, лапы, поднялся и подошел к самой постели. Навис над раненым мрачной статуей, разодетой в бархат и шелк. Мало человеческого осталось в этом древнем существе. Гладкая змеиная кожа отливала темной зеленью, лицо напоминало, скорее, звериную маску – может быть, оттого, что совершенно лысый череп украшали стоячие кожистые уши, а может, из-за снисходительной холодной улыбки.
- Зовут-то тебя как, бродяга? – спросил он. Голос словно в пику внешности, был приятного низкого тембра.
- Ваэрден Трилори, - гость открыл оба глаза и спокойно, даже вызывающе взглянул на хозяина дома. Тихо пискнула сидевшая рядом Рейн.
Да, тот самый, на которого точит зуб вся Инквизиция с Малкаром де Салегри во главе. Тот самый. Из-за него охота на вампиров с новой силой вскипела по всему Ниерру. Бешеный волк, выдав которого, вся стая надолго обретет покой. Волк битый. Пуганый.
- Ну что ж, отдыхай, лечись. Будь гостем, сколько пожелаешь. Убежище дается всем.
Больше Тореайдр не сказал ни слова. Кивнул, развернулся и вышел беззвучным скользящим шагом.
В спальне воцарилась тишина. Живой дышащий полумрак колыхался в такт пляске пламени в камине, причудливыми кляксами затекал в изгибы лепнины на потолке. Варэрден лежал, прикрыв глаза, и слушал потрескивание дров и женское дыхание рядом. Шорох платья. Горьковатый запах можжевельника, смешанный с ароматом холодной белой кожи. Легкое, почти неощутимое прикосновение острых коготков к щеке, дуновение вздоха. Все, как перцем, щедро присыпано саднящей болью. Он чуть отвернул голову. Его не тянуло на заигрывания с незнакомыми вампирессами, подсыхающие ожоги волновали больше. Нагота не смущала – питомец Юфуса не умел стесняться из-за подобных мелочей. Ему просто было все равно.
Коготки скользнули к виску, прошлись по волосам. Ваэрден всем телом ощущал, насколько велико ее любопытство. Еще бы. Вампиресса продолжала перебирать спутавшиеся прядки. Пальцы у нее были мягкие, прохладные, от этих касаний хотелось дремать.
- Гребешок по тебе плачет, Ваэрден, - проворковала она низким грудным голосом.
- Я как-нибудь переживу слезы гребешка по своей персоне, - скучным тоном ответил вампир.
- Какой ты! – Рейн запустила пальцы глубже в волосы, прошлась ладонью по лицу, но Ваэрден даже головы не повернул, не сбил ритма дыхания. Тело налилось свинцовой тяжестью, желая только отдыха, лень навалилась такая, что он не соизволил даже мысленно пояснить настырной особе, насколько устал и хочет спать. Пожалуй, это была первая спокойная ночь за многие десятилетия. Наконец-то можно отдыхать не вполглаза, вскидываясь на каждый шорох, а поистине заснуть мертвым сном.
- Потерпи, будет немного больно, - вздохнула вампиресса. – Я вправлю кость, чтобы срослась ровно
- Угу, - буркнул Ваэрден и крепче сцепил зубы. – А твоему папаше не стоило ее ломать… Рейн.
- Лемпайрейн, с твоего позволения, - прохладно отозвалась разочарованная равнодушием вампира девушка. – И папа не нарочно.
- Угу.
Ее руки почти невесомо – но хильден забери, как же больно! – дотронулись до грудины, пробежались, потом резко надавили. Ваэрден содрогнулся всем телом и впервые коротко взвыл. Вампиресса поспешно отступила на пару шагов.
- Все! Честное слово, больше не буду.
Он не поверил, и правильно. Потому что через пять минут она снова принялась теребить ему волосы. «Иди ты к демонам!» - хотелось сказать ей, но он молчал. Спать, спать! Налитое свинцовой тяжестью тело отказывалось желать чего либо иного.
В последний раз инквизиторы почти сумели загнать его в угол, не пожалев деревни, в которой он укрылся. Все складывалось вполне удачно – местная девчушка не побоялась «большую собачку», раз в несколько дней сама таскала ему ягнят… Но тут нагрянул лично командор де Салегри (и как чует, старый пень?) и подпалил посевы вместе с лесным сухостоем. Лето в этом году жаркое, пламя быстро замкнулось в кольцо, перекинулось на дома. Доблестные рыцари не учли одного: загнанные в угол бешеные волки не боятся даже огня и пребольно кусаются. Ваэрден прошел через пламя, не побоявшись сгореть, и устроил резню. Остервеневший от боли и постоянной игры в кошки-мышки вампир не дрался с инквизиторами – он их просто убивал. И не обращал внимания на собственные раны. Пощадил только самого де Салегри. Вернее, попросту плюнул на него и послал ко всем демонам. Вампир брел прочь, шатаясь от усталости, под гневные выкрики командора и не оборачивался… Нож в спину так и не полетел.
Ваэрдену на это было глубоко плевать. Солнце жгло немилосердно, от его лучей разламывалась голова. Воняло паленым, дым ел глаза, а он все шел, деревянно переставляя ноги. В каком-то леске свалился под дерево. Очнулся на вторые сутки и, как обычно, вышел на охоту. Вампирий голод страшен, он гонит искать пропитание в любое время дня и ночи, даже если нет сил встать. Мародерство, случайные заработки, грабеж на дорогах вместе с разбойничьими шайками, убийства в запутанных лабиринтах городских кварталов – бешеный волк ко всему этому давно привык. Разум притупился, и он бездумно шел через Ниерр с запада на восток, не заметая следов. Де Салегри, поняв, что жертва слабеет, не отставал – рыцарей чтобы загнать одного измотанного вампира у него было достаточно.
Но сюда, в лес Таймерин, не сунулся даже бесстрашный командор. Старый змей охраняет свои владения от вторженцев пуще, чем отец честь любимой дочери, но и сам никогда не высовывается за их пределы. Вот уже несколько столетий между Инквизицией и Старейшиной существует что-то вроде негласного договора – любой вампир, перешедший границу леса, перестает считаться добычей рыцарей… до тех пор, пока снова не покинет чащу.
Ваэрден такой глупости совершать не собирался. Он спал, как убитый.
[/img][/code]
Десмод. Оборотная сторона Света
Модератор: K.H.Hynta
Десмод. Оборотная сторона Света
Хочешь сотаорить мир - проживи в нем жизнь
***
Проснувшись, с содроганием вспомнил, как ночью пытался избавиться от присохшей к ранам простыни, из принципа не позвав на помощь Рейн – ее попытки заигрывать вставали поперек горла. Ткань отдиралась вместе со спекшейся кровью и клочьями кожи, хоть инквизиторам предлагай такое в качестве пытки. Впечатлений жертве точно хватит надолго. Зато сейчас он может позволить себе, наконец, забраться под одеяло. Тело ватное, ленивое, от усталости ноет каждая косточка. Но резкая отвратительная боль ушла, разве что чуть напоминало о себе ребро. Лениво поворочавшись с боку на бок, вампир зарылся носом в подушку и провалился в сон. Плевать, что хозяин дома может его ждать…
Во второй раз Ваэрден проснулся уже от голода. За окном спальни робко пробовал заявить о себе очередной день. Хозяин дома ждал. В том же самом кресле, что и накануне. Улыбался уголком тонких губ и постукивал когтем по резному подлокотнику.
- Ну и замотал же тебя де Салегри, бродяга. Ты четвертые сутки спишь. С добрым утром.
- С добрым, - немного смущенно пробормотал в ответ Ваэрден, садясь и пытаясь сосредоточиться на чем-то еще, кроме тянущей боли в клыках и желудке. Еще бы им не ныть – по всему выходило, что он не ел уже около шести дней. Еще сутки-двое, и голод помутит рассудок.
- Одевайся, поговорим. Позавтракаешь.
Седой огляделся и с удивлением заметил на стуле стопку чистой и явно не своей одежды, а на полу начищенные до блеска сапоги. Пояс, правда, остался его, с пряжкой в виде волчьей головы.
- Твоя после болота пришла в полную негодность, - ответил Старейшина на немой вопрос.
Благодарить Ваэрден не умел, поэтому промолчал и принялся одеваться, как велено. Темные штаны, светлая льняная рубвшка, камзол из хорошего сукна… Желтый глаз покосился на гребень, лежавший на том же стуле сиротливым намеком. Вампир хмыкнул, но спорить не стал, пригладил волосы.
- Готов? Пойдем. Слуги наведут порядок, - и Тореайдр повел гостя по дому.
Только сейчас, пожалуй, Ваэрден сполна смог оцениь, что такое с настоящей, некрикливой роскошью убранное жилище. Здесь не было места показной пышности и безвкусице вроде золотых лебедей на люстрах, но не было и оскаленных черепов в обрамлении прочих костей. Здесь каждая вещь несла на себе отпечаток Времени и судьбы, каждая могла рассказать свою историю. Например, вон та изящная ваза, расписанная тончайшей черной вязью по перламутровому фону, или замершая в нише крылатая девичья статуя с настоящим мечом. По стенам висели такие картины, за которые любой коллекционер не то, что целое состояние отдаст – душу некроманту заложит.
А мимо ходили произведения искусства живые. Мужчины и женщины с фарфоровой кожей и тонкими пальцами, украшенными черными остриями когтей, с пронзительными глазами уверенных хищников. Они не шли – невесомыми призраками скользили мимо, кланялись Старейшине и стреляли зарядами любопытства в сторону новенького, но не осмеливались задавать ему вопросов, пока рядом Повелитель. Слуги-люди в белых балахонах держались невозмутимо, даже головы не поворачивали на шутливые возгласы вроде «смотри, ужин пошел!». В одной из девичьих стаек промелькнула Рейн, но Ваэрден ее не заметил, увлеченный тем, что видели его глаза.
- А разве люди могут нас не бояться? – с искренним любопытством спросил он.
- А зачем бояться того, к чему привыкаешь? – отозвался Тореайдр. – Они поколениями служат у меня, исполняют работу, которую не можем делать мы, кормят общину. А мы взамен даем им безопасный кров и пищу, возможность растить здоровое потомство… Ты не смотри, что кругом болота, я потом покажу тебе поселение. Что еще нужно человеку? Выпусти я их во внешний мир, они, пожалуй, погибнут там, среди «свободных» людей – или от голода, или забитые камнями за то, что «порчены» вампиром… Старым извращенцем, - Тореайдр хихикнул. – Мы пришли.
Они поднялись по старой чуть скрипучей лестнице с резными перилами, Старейшина толкнул высокую округлую дверь, и оба вампира оказались в библиотеке.
- Значит, симбиоз? – Ваэрден разглядывал зал в прямом смысле горящими от восхищения и предвкушения глазами.
Книги. От пола до потолка, в два яруса, на стеллажах и в шкафах, стопками на столиках и даже подоконниках лежали сотни, тысячи самых разных книг, от древних ветхих фолиантов с тяжелыми замками до новомодных печатных щеголих.
- Ты еще и мудреные слова знаешь? – усмехнулся старый змей.
- Надо же было время между охотами коротать, - сразу же стушевался юноша, сделав вид, что ему вовсе неинтересно.
- Ну-ну. Садись, ешь, пока не остыло.
На небольшом столике возле камина и впрямь красовался накрытый салфеткой прибор, от которого соблазнительно пахло кровью и мясом, а чуть поодаль стоял бокал темно-красного вина. Ваэрден упрашивать себя не заставил, занял свое место. Тореайдр опустился в кресло напротив и пригубил вино, с интересом наблюдая за гостем. А тот с немым изумлением смотрел на слегка поджаренные ломтики, держа в руках еще дымящуюся чашу с кровью.
- А мясо зачем? – наконец, выдал юный вампир.
Тут пришел черед удивляться Старейшине.
- Как это зачем? Ты разве не знаешь, что на одной крови жить нельзя?
- Нет. А почему?
Тореайдр вздохнул.
- Потому что с кровью мы получаем Силу, энергию, которой не хватает нам самим – но и только. А тело чем питать прикажешь? Ты на себя посмотри, кожа да кости. Поэтому и вода по тебе так бьет, что резерв у тебя маловат. А по-настоящему сильным вампир может быть только тогда, когда крепки и тело, и дух. Мы же не могильные беспокойники, которым на подобные тонкости наплевать, лишь бы жрать.
- Меня этому не учили… - прошептал Ваэрден, поджав уши и пряча взгляд в опустевшей чаше. – Если бы я знал…
- Дело поправимое, - лениво зевнул во все клыки старый вампир, глядя, как мясо исчезает с тарелки. – Теперь знаешь. И полагаю, Малкар де Салегри об этом пожалеет…
На пару минут воцврилось молчание. Старейшина пил вино, следил за гостем, пока тот не отложил вилку. Коротко стрельнул мысленный приказ, почти сразу откуда-то вынырнул молчаливый слуга, так же быстро исчез вместе с прибором. Змеиные глаза продолжали буравить Ваэрдена.
- Скажи, - Тореайдр допил вино и отставил в сторону кубок. – Ты помнишь, как стал вампиром?
Ваэрден вздрогнул. Но ответил:
- Смутно. Я же офицером был в королевской армии Искхана… Получил новое назначение, ехал в расположение части. Решил добраться побыстрее и не стал на ночь останавливаться в трактире. Ну и… поплатился. На дороге попал в разбойничью засаду. От пары отбился, третий мне сзади по голове дубинкой стукнул… Очнулся уже внутри гексаграммы. Кругом свечи горят, ни рукой ни ногой не двинуть, а надо мной Юфус с ножом в руке заклинание читает… Потом удар… В сердце. Больно было долго. Дальше ничего не помню. То ли полтора, то ли два месяца – полный провал, темнота… Только есть хотелось очень. Дальше помню – все, в чем хоть капля крови была, хотел сожрать.
Ваэрден запинался через слово, словно воспоминания никак не хотели показываться наружу из тайников души. Старейшина не перебивал.
- Он тебя чему-нибудь учил? – вопрос прозвучал неожиданно мягко, голос старого вампира сменил тембр, стал ниже, глуше, затекая в уши, как патока.
- Учил… Что нельзя попадаться, если охотишься.
- А о том, как и на кого нужно и можно охотиться, он не рассказывал?
- Нет…
Голос молодого вампира становился все глуше, голова склонилась на грудь. Но ответы по-прежнему с трудом слетали с уст.
- А что происходило, если ты все-таки попадался?
- Наказание…
Каменный мешок подвала. На сырых стенах немилосердно чадит пара факелов. Пол залит водой. Она собирается розовыми лужицами и лениво пытается стечь по желобам в канализацию. Спертый воздух пропитан запахом крови.
Прямо посреди подвала в пол вделано толстое железное кольцо. От него к ошейнику тянется цепь, не менее толстая и прочная. А ошейник – инквизиторский, между прочим, особый! – зажимает в тиски горло совсем юного трехмесячного вампира, с которого ручьями стекает вода вместе с клочьями кожи. Стоя на коленях, седой отчаянно пытается не ткнуться лицом в пол, но руки подламываются. Вода на полу противно шипит. Полуголое костлявое тело дергается, вампир рычит от ярости. Но привязь, и сдерживающие чары ошейника не позволяют ему добраться до хозяина – высокого холеного мужчины в свободном темном кафтане с напомаженной бородкой и волосами.
- За тобой сегодня охотилась городская стража. Отвратительно.
Больше всего бесит равнодушие в светло-серых, почти белесых глазах. Он не боится, не считает нужным бояться или уважать собственное творение! Для него это всего лишь эксперимент. Вампир может быть подопытным животным точно так же, как какая-нибудь крыса... Демон забери этого человека, больно так, будто сунули в печку! А ошейник глушит силы, из тела словно вынули стержень. И ни слова нельзя сказать ему в ответ, потому что последует новая порция воды – вон и ведро стоит.
- Может быть, если тебя оставить на недельку-другую голодным, ты станешь изобретательнее?
- Только попробуй, подойди после этого, - ощерился Ваэрден, сверкнув желтыми глазами из-под мокрых волос, свисающих клочьями. Тронь – и прядями поползут с головы.
- А вот за дерзость ты точно будешь сидеть здесь голодным. Послушание, мой мальчик, прежде всего.
Какой спокойный голос. И какой ненавистный. Человек подхватил ведро и безбоязненно пересек гранцу круга, очерченного длиной цепи, подойдя совсем близко к обозленному хищнику. Челюсти седого были способны перекусить руку ребенку, да и взрослого немало покалечить.
Ведро плюхнуло водой перед носом.
- Опусти руку в воду. Немедленно.
Так близко бьется жилка на шее… Всего один рывок, один ма-аленький рывок… Голова тут же отзывается болью на крамольные мысли. Он уже пробовал нападать на хозяина. Думал, сдохнет от боли. И надо покорно сунуть тощую руку в этот жидкий огонь, достав пальцами до дна. И смотреть, как плавится плоть, теряя сознание от боли… не один раз, и не два. Десятки, за каждую провинность.
Ваэрдена трясло в беззвучной истерике. Ни слез, ни криков, только намертво сдавленное спазмом горло да дрожь, доходящая до мучительных судорог. Старейшина стоял перед ним на коленях и крепко сжимал в объятиях, гладя по волосам. Подпорченная одежда и впившиеся в кожу когти юноши – мелочь.
- Успокойся, тише, тише… Это только память. Я больше не буду ни о чем спрашивать…
Обнять взбудораженный разум, приглушить, загладить, не то, чего доброго, мальчишка кинется убивать.
- Тише, тише, - нашептывал Тореайдр прямо в мозг Ваэрдену. А сам, сузив зрачки в ниточку, глядел в высокое окно, за которым опять клубились тучи. Он не жалел юношу, не унижал ложным сочувствием. В душе, прикрытая спокойствием и нажитым за долгую жизнь безразличием к мирским делам, поднималась ненависть. К таким, как Юфус и ему подобные. К тем, кто не желает признавать твое право на существование, если ты не такой как они. Спрашивать действительно не было надобности – Тореайдр уже видел, как дрессировали строптивого юнца, методично и вдумчиво. Достаточно было коснуться краешка памяти, чтобы увидеть всю череду поощрений и наказаний, почти рабское полуголодное существование. Ваэрден был совершенно диким. Он не знал ни правил, ни законов, ни истории своей расы. Не знал даже, почему вода жжется, а кровь наоборот, лечит. А уж что такое Темный Дар…
- За тысячи лет жизни я видел гораздо больше, чем ты, - увещевал притихшего младшего древний старец. – И поверь, приятного там было очень мало. Но то, что нас не убивает – делает нас сильнее. Поэтому ты будешь жить дальше, приняв свое бессмертие, как подарок от него и забыв все прочее. Неприятности кончились. Пора учиться жить так, как тебе подобает.
- Я от него сбежал, - отстранился, наконец, Ваэрден. – Когда он меня послал на очередное задание. Я раньше боялся света, всегда возвращался затемно или пережидал в каком-нибудь подвале. А потом решил, что больше не хочу так жить. И уехал из города утром. Открыто, при всех. А потом загнал двух лошадей. Он не ожидал от меня такой наглости… Хорошо, что день выдался пасмурный, мне повезло. Следующей ночью я был уже далеко.
- Он тебя искал? – Тореайдр разжал руки, поднялся и отступил, сочтя, что угроза нервного срыва миновала.
- Нет. Я бы знал. Я скорее поверю в то, что он… следит за экспериментом в полевых условиях. Ему интересно, как я выкручусь.
Ваэрден откинулся в кресле и заложил руки за голову. Жест был нервный, сам он больше напоминал натянутую до предела струну. С завистью поглядывал на пустой кубок из-под вина. Тореайдр его понимал – самое оно после таких воспоминаний напиться до зеленых хильденят, но молодым вампирам крайне опасно что-либо пить, кроме крови.
Судя по всему, это именно тот парень, о котором предупреждал обитатель Света, явившийся к Тореайдру почти пятьсот лет назад, когда еще не родилась даже бабка этого мальчишки. Спрашивается, откуда мог знать?.. «Светлые подобны богам» - говаривал старый мастер, сотворивший самого Тореайдра. Хорош бог, пришел, надавал указаний, работой озадачил и исчез. Потом, правда, появился еще раз, но никаких толковых объяснений так и не дал. Только на результат посмотрел, кивнул и удалился.
«Хорошо им там, на своей стороне Колеса! Сидят чистенькие и могущественные, не боятся, что их на куски разнесет со дня на день!»
- Значит, он наверняка знает о том, что ты здесь… - задумчиво постучал когтем по подбородку старый вампир. – Однако, через договор ни он, ни Великий магистр не переступят. Побоятся.
Ваэрден вопросительно уставился на хозяина дома.
- Договор? Какой договор?
- Чуть меньше, чем пять столетий назад я со своими ребятами изрядно потрепал Великому магистру нервы. Так изрядно, что ряды Инквизиции поредели почти впятеро. Но и нас оставалась едва горстка, и все мечтали только о том, чтобы залечь в спячку лет на сто. Магистр дураком не был ни тогда, ни сейчас. Поэтому мы и заключили перемирие. По его условиям всякий вампир, оказавшийся под сводами леса Таймерин, для Ордена – неприкосновенен, а я обязуюсь не покидать своих владений. Они, видимо, надеялись таким образом запереть нас здесь… Но разве можно остановить реку или тайфун?
Тореайдр самодовольно улыбался. Заложив руки за спину, он прохаживался туда-сюда по библиотеке, но не сводил глаз с Ваэрдена.
- Ты находишься под моей опекой до тех пор, пока я не решу, что ты в ней не нуждаешься. Поэтому, будь гостем, но не забывай, что здесь все обязаны подчиняться правилам.
На короткое мгновение воля Старейшины снова затмила собой все остальное, надавив на разум седого. Тот содрогнулся, но взгляд змеиных глаз выдержал, упрямо вскинув голову.
- Я больше не буду ничьей служебной собакой, - резко отчеканил он.
Тореайдр хмыкнул, но промолчал. Сильная воля юноши ему определенно нравилась. А вот характер… Этот никогда не станет частью общины или Клана.
Проснувшись, с содроганием вспомнил, как ночью пытался избавиться от присохшей к ранам простыни, из принципа не позвав на помощь Рейн – ее попытки заигрывать вставали поперек горла. Ткань отдиралась вместе со спекшейся кровью и клочьями кожи, хоть инквизиторам предлагай такое в качестве пытки. Впечатлений жертве точно хватит надолго. Зато сейчас он может позволить себе, наконец, забраться под одеяло. Тело ватное, ленивое, от усталости ноет каждая косточка. Но резкая отвратительная боль ушла, разве что чуть напоминало о себе ребро. Лениво поворочавшись с боку на бок, вампир зарылся носом в подушку и провалился в сон. Плевать, что хозяин дома может его ждать…
Во второй раз Ваэрден проснулся уже от голода. За окном спальни робко пробовал заявить о себе очередной день. Хозяин дома ждал. В том же самом кресле, что и накануне. Улыбался уголком тонких губ и постукивал когтем по резному подлокотнику.
- Ну и замотал же тебя де Салегри, бродяга. Ты четвертые сутки спишь. С добрым утром.
- С добрым, - немного смущенно пробормотал в ответ Ваэрден, садясь и пытаясь сосредоточиться на чем-то еще, кроме тянущей боли в клыках и желудке. Еще бы им не ныть – по всему выходило, что он не ел уже около шести дней. Еще сутки-двое, и голод помутит рассудок.
- Одевайся, поговорим. Позавтракаешь.
Седой огляделся и с удивлением заметил на стуле стопку чистой и явно не своей одежды, а на полу начищенные до блеска сапоги. Пояс, правда, остался его, с пряжкой в виде волчьей головы.
- Твоя после болота пришла в полную негодность, - ответил Старейшина на немой вопрос.
Благодарить Ваэрден не умел, поэтому промолчал и принялся одеваться, как велено. Темные штаны, светлая льняная рубвшка, камзол из хорошего сукна… Желтый глаз покосился на гребень, лежавший на том же стуле сиротливым намеком. Вампир хмыкнул, но спорить не стал, пригладил волосы.
- Готов? Пойдем. Слуги наведут порядок, - и Тореайдр повел гостя по дому.
Только сейчас, пожалуй, Ваэрден сполна смог оцениь, что такое с настоящей, некрикливой роскошью убранное жилище. Здесь не было места показной пышности и безвкусице вроде золотых лебедей на люстрах, но не было и оскаленных черепов в обрамлении прочих костей. Здесь каждая вещь несла на себе отпечаток Времени и судьбы, каждая могла рассказать свою историю. Например, вон та изящная ваза, расписанная тончайшей черной вязью по перламутровому фону, или замершая в нише крылатая девичья статуя с настоящим мечом. По стенам висели такие картины, за которые любой коллекционер не то, что целое состояние отдаст – душу некроманту заложит.
А мимо ходили произведения искусства живые. Мужчины и женщины с фарфоровой кожей и тонкими пальцами, украшенными черными остриями когтей, с пронзительными глазами уверенных хищников. Они не шли – невесомыми призраками скользили мимо, кланялись Старейшине и стреляли зарядами любопытства в сторону новенького, но не осмеливались задавать ему вопросов, пока рядом Повелитель. Слуги-люди в белых балахонах держались невозмутимо, даже головы не поворачивали на шутливые возгласы вроде «смотри, ужин пошел!». В одной из девичьих стаек промелькнула Рейн, но Ваэрден ее не заметил, увлеченный тем, что видели его глаза.
- А разве люди могут нас не бояться? – с искренним любопытством спросил он.
- А зачем бояться того, к чему привыкаешь? – отозвался Тореайдр. – Они поколениями служат у меня, исполняют работу, которую не можем делать мы, кормят общину. А мы взамен даем им безопасный кров и пищу, возможность растить здоровое потомство… Ты не смотри, что кругом болота, я потом покажу тебе поселение. Что еще нужно человеку? Выпусти я их во внешний мир, они, пожалуй, погибнут там, среди «свободных» людей – или от голода, или забитые камнями за то, что «порчены» вампиром… Старым извращенцем, - Тореайдр хихикнул. – Мы пришли.
Они поднялись по старой чуть скрипучей лестнице с резными перилами, Старейшина толкнул высокую округлую дверь, и оба вампира оказались в библиотеке.
- Значит, симбиоз? – Ваэрден разглядывал зал в прямом смысле горящими от восхищения и предвкушения глазами.
Книги. От пола до потолка, в два яруса, на стеллажах и в шкафах, стопками на столиках и даже подоконниках лежали сотни, тысячи самых разных книг, от древних ветхих фолиантов с тяжелыми замками до новомодных печатных щеголих.
- Ты еще и мудреные слова знаешь? – усмехнулся старый змей.
- Надо же было время между охотами коротать, - сразу же стушевался юноша, сделав вид, что ему вовсе неинтересно.
- Ну-ну. Садись, ешь, пока не остыло.
На небольшом столике возле камина и впрямь красовался накрытый салфеткой прибор, от которого соблазнительно пахло кровью и мясом, а чуть поодаль стоял бокал темно-красного вина. Ваэрден упрашивать себя не заставил, занял свое место. Тореайдр опустился в кресло напротив и пригубил вино, с интересом наблюдая за гостем. А тот с немым изумлением смотрел на слегка поджаренные ломтики, держа в руках еще дымящуюся чашу с кровью.
- А мясо зачем? – наконец, выдал юный вампир.
Тут пришел черед удивляться Старейшине.
- Как это зачем? Ты разве не знаешь, что на одной крови жить нельзя?
- Нет. А почему?
Тореайдр вздохнул.
- Потому что с кровью мы получаем Силу, энергию, которой не хватает нам самим – но и только. А тело чем питать прикажешь? Ты на себя посмотри, кожа да кости. Поэтому и вода по тебе так бьет, что резерв у тебя маловат. А по-настоящему сильным вампир может быть только тогда, когда крепки и тело, и дух. Мы же не могильные беспокойники, которым на подобные тонкости наплевать, лишь бы жрать.
- Меня этому не учили… - прошептал Ваэрден, поджав уши и пряча взгляд в опустевшей чаше. – Если бы я знал…
- Дело поправимое, - лениво зевнул во все клыки старый вампир, глядя, как мясо исчезает с тарелки. – Теперь знаешь. И полагаю, Малкар де Салегри об этом пожалеет…
На пару минут воцврилось молчание. Старейшина пил вино, следил за гостем, пока тот не отложил вилку. Коротко стрельнул мысленный приказ, почти сразу откуда-то вынырнул молчаливый слуга, так же быстро исчез вместе с прибором. Змеиные глаза продолжали буравить Ваэрдена.
- Скажи, - Тореайдр допил вино и отставил в сторону кубок. – Ты помнишь, как стал вампиром?
Ваэрден вздрогнул. Но ответил:
- Смутно. Я же офицером был в королевской армии Искхана… Получил новое назначение, ехал в расположение части. Решил добраться побыстрее и не стал на ночь останавливаться в трактире. Ну и… поплатился. На дороге попал в разбойничью засаду. От пары отбился, третий мне сзади по голове дубинкой стукнул… Очнулся уже внутри гексаграммы. Кругом свечи горят, ни рукой ни ногой не двинуть, а надо мной Юфус с ножом в руке заклинание читает… Потом удар… В сердце. Больно было долго. Дальше ничего не помню. То ли полтора, то ли два месяца – полный провал, темнота… Только есть хотелось очень. Дальше помню – все, в чем хоть капля крови была, хотел сожрать.
Ваэрден запинался через слово, словно воспоминания никак не хотели показываться наружу из тайников души. Старейшина не перебивал.
- Он тебя чему-нибудь учил? – вопрос прозвучал неожиданно мягко, голос старого вампира сменил тембр, стал ниже, глуше, затекая в уши, как патока.
- Учил… Что нельзя попадаться, если охотишься.
- А о том, как и на кого нужно и можно охотиться, он не рассказывал?
- Нет…
Голос молодого вампира становился все глуше, голова склонилась на грудь. Но ответы по-прежнему с трудом слетали с уст.
- А что происходило, если ты все-таки попадался?
- Наказание…
Каменный мешок подвала. На сырых стенах немилосердно чадит пара факелов. Пол залит водой. Она собирается розовыми лужицами и лениво пытается стечь по желобам в канализацию. Спертый воздух пропитан запахом крови.
Прямо посреди подвала в пол вделано толстое железное кольцо. От него к ошейнику тянется цепь, не менее толстая и прочная. А ошейник – инквизиторский, между прочим, особый! – зажимает в тиски горло совсем юного трехмесячного вампира, с которого ручьями стекает вода вместе с клочьями кожи. Стоя на коленях, седой отчаянно пытается не ткнуться лицом в пол, но руки подламываются. Вода на полу противно шипит. Полуголое костлявое тело дергается, вампир рычит от ярости. Но привязь, и сдерживающие чары ошейника не позволяют ему добраться до хозяина – высокого холеного мужчины в свободном темном кафтане с напомаженной бородкой и волосами.
- За тобой сегодня охотилась городская стража. Отвратительно.
Больше всего бесит равнодушие в светло-серых, почти белесых глазах. Он не боится, не считает нужным бояться или уважать собственное творение! Для него это всего лишь эксперимент. Вампир может быть подопытным животным точно так же, как какая-нибудь крыса... Демон забери этого человека, больно так, будто сунули в печку! А ошейник глушит силы, из тела словно вынули стержень. И ни слова нельзя сказать ему в ответ, потому что последует новая порция воды – вон и ведро стоит.
- Может быть, если тебя оставить на недельку-другую голодным, ты станешь изобретательнее?
- Только попробуй, подойди после этого, - ощерился Ваэрден, сверкнув желтыми глазами из-под мокрых волос, свисающих клочьями. Тронь – и прядями поползут с головы.
- А вот за дерзость ты точно будешь сидеть здесь голодным. Послушание, мой мальчик, прежде всего.
Какой спокойный голос. И какой ненавистный. Человек подхватил ведро и безбоязненно пересек гранцу круга, очерченного длиной цепи, подойдя совсем близко к обозленному хищнику. Челюсти седого были способны перекусить руку ребенку, да и взрослого немало покалечить.
Ведро плюхнуло водой перед носом.
- Опусти руку в воду. Немедленно.
Так близко бьется жилка на шее… Всего один рывок, один ма-аленький рывок… Голова тут же отзывается болью на крамольные мысли. Он уже пробовал нападать на хозяина. Думал, сдохнет от боли. И надо покорно сунуть тощую руку в этот жидкий огонь, достав пальцами до дна. И смотреть, как плавится плоть, теряя сознание от боли… не один раз, и не два. Десятки, за каждую провинность.
Ваэрдена трясло в беззвучной истерике. Ни слез, ни криков, только намертво сдавленное спазмом горло да дрожь, доходящая до мучительных судорог. Старейшина стоял перед ним на коленях и крепко сжимал в объятиях, гладя по волосам. Подпорченная одежда и впившиеся в кожу когти юноши – мелочь.
- Успокойся, тише, тише… Это только память. Я больше не буду ни о чем спрашивать…
Обнять взбудораженный разум, приглушить, загладить, не то, чего доброго, мальчишка кинется убивать.
- Тише, тише, - нашептывал Тореайдр прямо в мозг Ваэрдену. А сам, сузив зрачки в ниточку, глядел в высокое окно, за которым опять клубились тучи. Он не жалел юношу, не унижал ложным сочувствием. В душе, прикрытая спокойствием и нажитым за долгую жизнь безразличием к мирским делам, поднималась ненависть. К таким, как Юфус и ему подобные. К тем, кто не желает признавать твое право на существование, если ты не такой как они. Спрашивать действительно не было надобности – Тореайдр уже видел, как дрессировали строптивого юнца, методично и вдумчиво. Достаточно было коснуться краешка памяти, чтобы увидеть всю череду поощрений и наказаний, почти рабское полуголодное существование. Ваэрден был совершенно диким. Он не знал ни правил, ни законов, ни истории своей расы. Не знал даже, почему вода жжется, а кровь наоборот, лечит. А уж что такое Темный Дар…
- За тысячи лет жизни я видел гораздо больше, чем ты, - увещевал притихшего младшего древний старец. – И поверь, приятного там было очень мало. Но то, что нас не убивает – делает нас сильнее. Поэтому ты будешь жить дальше, приняв свое бессмертие, как подарок от него и забыв все прочее. Неприятности кончились. Пора учиться жить так, как тебе подобает.
- Я от него сбежал, - отстранился, наконец, Ваэрден. – Когда он меня послал на очередное задание. Я раньше боялся света, всегда возвращался затемно или пережидал в каком-нибудь подвале. А потом решил, что больше не хочу так жить. И уехал из города утром. Открыто, при всех. А потом загнал двух лошадей. Он не ожидал от меня такой наглости… Хорошо, что день выдался пасмурный, мне повезло. Следующей ночью я был уже далеко.
- Он тебя искал? – Тореайдр разжал руки, поднялся и отступил, сочтя, что угроза нервного срыва миновала.
- Нет. Я бы знал. Я скорее поверю в то, что он… следит за экспериментом в полевых условиях. Ему интересно, как я выкручусь.
Ваэрден откинулся в кресле и заложил руки за голову. Жест был нервный, сам он больше напоминал натянутую до предела струну. С завистью поглядывал на пустой кубок из-под вина. Тореайдр его понимал – самое оно после таких воспоминаний напиться до зеленых хильденят, но молодым вампирам крайне опасно что-либо пить, кроме крови.
Судя по всему, это именно тот парень, о котором предупреждал обитатель Света, явившийся к Тореайдру почти пятьсот лет назад, когда еще не родилась даже бабка этого мальчишки. Спрашивается, откуда мог знать?.. «Светлые подобны богам» - говаривал старый мастер, сотворивший самого Тореайдра. Хорош бог, пришел, надавал указаний, работой озадачил и исчез. Потом, правда, появился еще раз, но никаких толковых объяснений так и не дал. Только на результат посмотрел, кивнул и удалился.
«Хорошо им там, на своей стороне Колеса! Сидят чистенькие и могущественные, не боятся, что их на куски разнесет со дня на день!»
- Значит, он наверняка знает о том, что ты здесь… - задумчиво постучал когтем по подбородку старый вампир. – Однако, через договор ни он, ни Великий магистр не переступят. Побоятся.
Ваэрден вопросительно уставился на хозяина дома.
- Договор? Какой договор?
- Чуть меньше, чем пять столетий назад я со своими ребятами изрядно потрепал Великому магистру нервы. Так изрядно, что ряды Инквизиции поредели почти впятеро. Но и нас оставалась едва горстка, и все мечтали только о том, чтобы залечь в спячку лет на сто. Магистр дураком не был ни тогда, ни сейчас. Поэтому мы и заключили перемирие. По его условиям всякий вампир, оказавшийся под сводами леса Таймерин, для Ордена – неприкосновенен, а я обязуюсь не покидать своих владений. Они, видимо, надеялись таким образом запереть нас здесь… Но разве можно остановить реку или тайфун?
Тореайдр самодовольно улыбался. Заложив руки за спину, он прохаживался туда-сюда по библиотеке, но не сводил глаз с Ваэрдена.
- Ты находишься под моей опекой до тех пор, пока я не решу, что ты в ней не нуждаешься. Поэтому, будь гостем, но не забывай, что здесь все обязаны подчиняться правилам.
На короткое мгновение воля Старейшины снова затмила собой все остальное, надавив на разум седого. Тот содрогнулся, но взгляд змеиных глаз выдержал, упрямо вскинув голову.
- Я больше не буду ничьей служебной собакой, - резко отчеканил он.
Тореайдр хмыкнул, но промолчал. Сильная воля юноши ему определенно нравилась. А вот характер… Этот никогда не станет частью общины или Клана.
Хочешь сотаорить мир - проживи в нем жизнь
2. Слово человека
Малкар де Салегри откровенно не желал появляться ни в одной из комтурий Ордена. А уж тем более ехать в Цитадель с пустыми руками. Так и не получить проклятого кровососа!.. И это после того, как они почти три месяца гнали его от предгорий! Еще немного – и нашелся бы под каким-нибудь кустом, полудохлый от усталости, бери да сажай на цепь. А теперь что? Командор сплюнул и подстегнул лошадь. Копыта загрохотали по каменной части моста через реку, на той стороне стражники уже вращали вороты. Толстые бревна вошли в выемки замшелой кладки, и всадник проскакал под медленно ползущей вверх решеткой.
Небритый, в тусклых мятых доспехах и грязном плаще, командор вызывал у подчиненных оторопь пополам с усмешками. Через десять минут после его приезда шушукалась вся крепость: де Салегри опять упустил добычу! Старшие рыцари качали головами, те, что помоложе азартно спорили и делали ставки – как на этот раз хитрый Волк одурачил командора? Некоторые даже втихаря хвалили удачливого вампира, восхищенно прицокивая языками. Вот это прыть! Цитадель гудела, как пчелиный улей, ведь магистр Малефор почти сразу же вызвал де Салегри к себе, прямо на заседание Анклава магов… Что-то будет?
Что-то будет.
Малкар понял это, едва вошел в Зал Собраний. В роскошном, отделанном золотом, янтарем и мрамором чертоге собрались все семь действующих магов Анклава. В том числе и Юфус Кассин – у-у, мертвятник. Вальяжно расселся на жестком стуле, поглядывает на всех с этакой кошачьей улыбочкой, кривым атамом поигрывает. Мелинда, кошка крашеная, окатила командора томно-презрительным взглядом, как ушат кипятка на голову вылила. Грудь из декольте роскошного платья не просто слегка выглядывает, пытается выпасть. Рыцарь фыркнул и, более ни на кого не обращаяя внимания, чеканным шагом приблизился к Великому магистру Малефору. Резко, по-военному, дернул полуседой кудлатой головой и уставился жгучими черными глазами в морщинистое старческое лицо чародея-временника. Малефор смотрел так, словно съел на завтрак не какую-нибудь перепелку в ананасовом соусе, а кусок скалы. Право, ему больше подошел бы мундир и доспехи, чем расшитая золотом магистерская мантия.
- Упустил? – равнодушно спросил старик, глядя прямо перед собой водянистыми голубыми глазами.
- Да, - глухо ответил рыцарь. – Он скрылся в чаще Таймерин.
- Идиот, - бесцветным голосом заявил магистр. – Тореайдр обучит его. И тогда из леса выйдет чудовище, которое мы уже не сможем остановить.
Юфус со своего места отчетливо фыркнул:
- Сомневаюсь, друг мой. К сожалению, Ваэрден совершенно неуправляем, упрям и слушает только себя. Боюсь, даже у нашего Зеленого Змея может не хватить выдержки воспитать его… Они нам его сами вернут, да еще и приплатят! – некромант хохотнул, остальные отозвались сдержанными смешками.
- На кол мерзавца, и вся недолга! – зло пробормотал Малкар, плюхнувшись на свободный стул и громыхнув так и не снятым железом. – Дело Инквизиции ловить и убивать тварей, а не играться с ними!
- Крысоловы тоже убивают грызунов, - проворковала Мелинда, тряхнув красновато-рыжими кудрями. – А алхимики на них опыты ставят, что такого? Это та же крыса, только двуногая и говорящая. Может, я попробую заставить его поиграть с моими зверушками…
«Зверушками» Мелинда называла демонов, которых то и дело вызывала для своих, малопонятных прочим магам целей. Иногда ради развлечения она стравливала с ними пленных вампиров и впитывала страдания жертв, как сухая губка воду. Поговаривали, что целью ее изысканий был выход на Светлую сторону Колеса, туда, где могущество живых Богов льется рекой. Де Салегри в это не верил, считал дамочку свихнувшейся. Сам он был чистой воды боевым магом, и если уж брался сплетать заклинания, то не мудрствовал – бил чистой яростью и бешенством, обращенным в огонь.
- Вы не о том спорите, господа, - внезапно проскрипел со своего места Бэймур, старый, сморщеный, как чернослив, кудесник. – Времечко-то уходит. Мы больше не можем брать силы Святилища без Хранителя. Прежний умер двести пятьдесят лет назад. Нового вы так и не нашли! По всему Ниерру свирепствует чума, посевы и скот гибнут, повсюду расползаются твари вроде трехголовых змей и шестиногих собак!
- Вы? – взвился Юфус. – А ты сам? Все по лесам своим шастаешь, собаками интересуешься? Тебе не хуже нашего известно, что младенца кто-то скрыл от нас!
- Если так, младенец давно вырос, вошел в силу и превратился в необученного мага, который должен испускать достаточно сильные волны, - встряла в спор Мелинда. – А если он умер, то должен был родиться кто-то еще следом за ним. И мы бы слышали это.
- Но, ни того, ни другого, ни третьего не произошло.
Малефор, наконец, изволил лязгнуть голосом так, что все присутствующие затихли. Старик провел левой рукой по блестящей лысине, приглаживая несуществующую шевелюру, и стукнул по узорчатому мраморному полу окованным острием посоха, зажатого в правой.
- Есть одно существо, которое наверняка знает ответ на ваши вопросы…
- Договор, магистр, - тихо подал голос кто-то из магов. - Тореайдр его соблюдает.
- Любой договор можно обойти, - усмехнулся Малефор. – Особенно в столь неспокойные времена… Малкар!
Все это время изображавший статую командор встрепенулся и вопросительно посмотрел на главу Ордена.
- Собери группу капитана Воладара и отправь на зачистку деревень возле южных границ Таймерина. Поселения зачумлены, зараза не должна распространиться дальше… на юг.
Де Салегри кивнул, пристально посмотрел в глаза Малефору и вышел, нарочито громко лязгая доспехами.
***
- Разэнтьер!
«Чтоб ты провалился, старый пень!»
- Слушаю, командор.
Капитан Разэнтьер Воладар отвлекся от развернувшегося на плацу зрелища. Получившие передышку от нравоучения новобранцы облегченно выдохнули, но сбежать не решились, ели глазами начальство. Начальство тем временм сделало вид, что ест глазами командора. Ростом офицер вышел чуть ниже старого рыцаря, однако смотреть на него ухитрялся слегка сверху вниз. Резкий, четкий, прожаренный солнцем, с цепким взглядом пронзительно-голубых глаз и копной уже порядочно нестриженных черных волос, Воладар напоминал клинок шпаги. Капитанский мундир сидел на ладной фигуре как влитой, оружие на поясе казалось продолжением воина.
От скрещения двух взглядов воздух между мужчинами едва не начал сыпать искрами. Разэнтьер взгляда не отвел, только сузил глаза и нацепил на лицо невозмутимую маску.
- Собирай своих вояк, отправитесь к южным границам Змеевых дебрей. Проездные грамоты серез Искханскую границу я вам обеспечу.
«И что мы там будем делать, Тореайдровых ворон считать?»
- Каковы приказания? – вслух спросил капитан.
- На землях герцога Теодрика свирепствует чума. Вам надлежит провести зачистку в деревнях по окрестностям болот, дабы зараза не распространилась дпльше. Заслон поставите только с южной стороны, наличие живых и благополучие вампирьих владений нас не касается.
«Опять затеяли со стариком игру в «кошки-мышки»? Ну-ну».
Разэнтьер коротко кивнул и повернулся к застывшим как изваяния новобранцам:
- На сегодня свободны!
Парней как ветром сдуло. Капитан поднял голову, прищурился на яркое весеннее солнце. Снег давно сошел, серый камень главной крепости Ордена высох и прогрелся, так что к полудню в ее стенах становилось невыносимо душно. И невыносимо воняло гнилью, потому как командор после очередного успешного рейда распорядился вывесить тела убитых вампиров по внешнему краю стен – для устрашения прочих. И вот теперь они болтались там даже нерасклеванные, ибо ворон и прочих стервятников рыцари безжалостно истребляли везде, где видели, а уж в окрестностях комтурий и крепостей – тем более. Старый вампир часто следил за внешним миром с помощью этих птиц. «Глаза и уши Змея» - так их называли. Инквизиция же слежки за собой допускать не собиралась.
«И вот нельзя было их просто утопить? Растворились бы и все… Тьфу, пропасть, нашел о чем думать!»
Разэнтьер размашистым шагом поспешил к казармам, на ходу привычно размышляя о том, сколько каких припасов нужно будет брать с собой на весь отряд. Скакать предстояло через две страны, Искхан и герцогство Вильское – путь неблизкий.
- Совсем они там наверху из ума выжили, - ворчал капитан. – Неужели нельзя было направить кого-то из местных? И проще, и расходов меньше. Так нет, подавай ему меня. Или это маленькая личная месть?.. Заигрались вы, господа, в интриги со Змеем!
Ворчи не ворчи – а приказ все-таки выполнять надо. Посему Воладар до вечера носился по Цитадели, как заведенный, успевая к тому же исполнять еще и свои прямые обязанности и сдать незавершенные дела помощникам.
А когда стемнело, он последний раз спустился в подземелья – к своим подопечным.
Темницы Инквизиции в любой стране выглядели мерзко. Чтобы немногочисленным пленникам жизнь сладкой не казалась. Сырые стены покрыты мхом и черной плесенью, по полу тут и там нарочно разлита вода. Факелы еле чадят, дерево вечно подгнившее, запах – хоть мертвых выноси. Об удобствах вампиров никто не заботится, еще меньше вспоминают, что они все-таки живые существа. Разэнтьер как никто другой знал, что постулат «Вампир это нежить!» - всего лишь миф, нарочно раздутый молодым и пылким Малефором ради войны еще этак с тысячу лет тому назад. За шесть лет службы через Воладаровы руки прошло больше сотни измученных голодных грязных существ, часто не понимающих, что происходит и за что над ними издеваются. Опытные взрослые вампиры уходят от загонщиков, бросая рыцарям непригодный молодняк, и вытаскивая только тех, кто по их законам достоин жизни…
Жестоко. Но оправданно.
А вот и первая дверь, тяжелая от сырости и толстых железных полос. Натужно заскрипел ключ в замке, завизжали петли. Из темноты в нос ударил смрад неухоженного тела и нечистот. Разэнтьер привычно заставил себя его не замечать. Свободной рукой он вынул факел из держателя на стене в коридоре и вошел в камеру. Второй рукой он придерживал на плече два обьемистых бурдюка, в которых по вампирьим меркам булькало весьма аппетитно.
Куча тряпья в дальнем углу зашевелилась и из нее, звеня цепью от ошейника, кое-как выползло тощее, обросшее свалявшимися космами существо с горящими красноватым свечением глазами. Торчащие на ребрах остренькие грудки выдавали в ней девочку лет тринадцати, но на этом все женское в ней заканчивалось. Ни о каком «вампирьем очаровании» речи и подавно не шло – мало того, что она больше походила на ходячий скелет, от постоянной сырости серо-грязная кожа покрылась язвами. Плесни на девочку водой, и она сгорит за полминуты – настолько мал внутренний запас сил.
- Здравствуй, - сказал Разэнтьер и вставил факел в кольцо по эту сторону двери. Приближаться не спешил. До кормежки это было попросту опасно, несмотря на ошейник.
- Ты принес? Принес? – юная вампиресса заскребля отросшими когтями по полу, зашипела диким зверенышем. Оскалила тонкие клыки.
- Лови, - капитан кинул ей один из бурдюков и остался на месте. На его лице не дрогнул ни единый мускул, пока она жадно выдирала затычку из горлышка и пила взахлеб, проливая чуть ли не половину на себя. Пролитое, впрочем, тут же впитывалось в кожу.
- Дай! Да-ай! – заныла вампиресса, отбросив опустевший бурдюк в угол. – Дай еще!
- Не могу – покачал головой офицер. – Тогда не хватит крови твоему соседу по заключению. Сама знаешь, мне больше не дают.
- Мне мало, - захныкала девочка еще громче. – Мне холодно, я не могу так… Я хочу как все… Чтобы мама… Чтобы жених… Я не хочу крови, я конфеты люблю!
Разэнтьер удержал вздох. Что ей ответить? Что все будет хорошо, и она попадет к маме? Вранье. И она это знала. Как знала и то, что ее казнят.
- Я завтра уезжаю, - спокойно сказал капитан.
- На… надолго? – вампирксса тут же вскинулась, заволновалась, завертела головой, даже не пытаясь убрать падающие на лицо сальные спутанные пряди.
- Не знаю. На месяц, может, на два.
- Значит, я тебя больше не увижу… - девочка поникла, сьежилась, сворачиваясь клубочком. – Зато увижу солнце.
На самом деле случай был из ряда вон выходящий. Детям с незрелым разумом передавать Темный дар запрещено, это знают и вампиры, и инквизиторы. Уж слишком непредсказуем и опасен может получиться результат. Однако ж, попался извращенец, вырезавший всю ее семью вместе с работниками. Ее саму он обратил насильно и сбежал, оставив перепуганного ребенка «резвиться» в обезлюдевшей усадьбе среди трупов. Когда туда добрались рыцари Ордена, девочка сама вышла к ним, совершенно сумасшедшая и перепуганная. Вампира через неделю поймали и обезглавили на месте. Просить о снисхождении для нее не имело смысла – милосерднее было убить.
Воладар решительно шагнул к ней, присел и, наплевав на вонь, обнял за плечи. Девочка задрожала и всхлипнула.
- Может быть, в новом рождении тебе повезет больше.
Красноватые глаза уставились на него затравленно и неожиданно зло.
- Лучше бы меня вообще не было, - прошипела она. – А ты добренький, значит, станешь одним из нас, вот! И они тебя тоже на кол! Потому что им нет разницы, кого убивать, они никого не любят!..
Разэнтьер молча встал, подобрал оба бурдюка, забрал факел и вышел. Снова заскрипел замок.
Второй узни вовсе не был столь рад тюремщику, несмотря на принесенную кровь. Его, в отличие от девочки, держал не только ошейник, но и короткие кандалы. Сырость лишь чуть попятнала его лицо и руки, нездоровой вони было гораздо меньше. А вот сам вампир, высокий крепкий мужчина в одежде наемника, был зол, как стая хильден, кривил губы в ехидной усмешке и смотрел исподлобья. Этого ведром воды не сожжешь
- А, добренький наш пришел, - осклабился пленник. – Пожрать принес. Ну давай, чего у тебя там… Жаль, девичье бедрышко прихватить не догадался, а то тут у вас оголодаешь так, что брюхо к спине липнет.
Воладар без единого слова прицельно бросил ему бурдюк. Здесь жалости места не было, без разбору браконьерствующий хищник ее не заслуживает.
- Весь такой правильный, мальчик, - хохотнул вампир, допив свою долю и пристально вглядываясь Разэнтьеру в глаза. – Закон и порядок, да? Ну, лет через пять тебя излечат от иллюзий, поверь на слово. И ты станешь таким же, как Салегри. И не смотри на меня так, мальчик, я же вижу, насколько ты его не любишь. Что он тебе сделал? Убил кого-то, или… ах, несправедливо осудил на смерть… Печально, конечно, но такова жизнь, разве нет?
С каждым упавшим с губ пленника словом лицо капитана все больше каменело, глаза превратились в две голубые льдинки. Он поймал бурдюк обратно и сухо произнес:
- Казнь назначена на завтра в полдень.
Развернулся, чтобы выйти, с трудом заставив себя не вздрогнуть, когда вампир издевательски расхохотался ему в спину.
Малкар де Салегри откровенно не желал появляться ни в одной из комтурий Ордена. А уж тем более ехать в Цитадель с пустыми руками. Так и не получить проклятого кровососа!.. И это после того, как они почти три месяца гнали его от предгорий! Еще немного – и нашелся бы под каким-нибудь кустом, полудохлый от усталости, бери да сажай на цепь. А теперь что? Командор сплюнул и подстегнул лошадь. Копыта загрохотали по каменной части моста через реку, на той стороне стражники уже вращали вороты. Толстые бревна вошли в выемки замшелой кладки, и всадник проскакал под медленно ползущей вверх решеткой.
Небритый, в тусклых мятых доспехах и грязном плаще, командор вызывал у подчиненных оторопь пополам с усмешками. Через десять минут после его приезда шушукалась вся крепость: де Салегри опять упустил добычу! Старшие рыцари качали головами, те, что помоложе азартно спорили и делали ставки – как на этот раз хитрый Волк одурачил командора? Некоторые даже втихаря хвалили удачливого вампира, восхищенно прицокивая языками. Вот это прыть! Цитадель гудела, как пчелиный улей, ведь магистр Малефор почти сразу же вызвал де Салегри к себе, прямо на заседание Анклава магов… Что-то будет?
Что-то будет.
Малкар понял это, едва вошел в Зал Собраний. В роскошном, отделанном золотом, янтарем и мрамором чертоге собрались все семь действующих магов Анклава. В том числе и Юфус Кассин – у-у, мертвятник. Вальяжно расселся на жестком стуле, поглядывает на всех с этакой кошачьей улыбочкой, кривым атамом поигрывает. Мелинда, кошка крашеная, окатила командора томно-презрительным взглядом, как ушат кипятка на голову вылила. Грудь из декольте роскошного платья не просто слегка выглядывает, пытается выпасть. Рыцарь фыркнул и, более ни на кого не обращаяя внимания, чеканным шагом приблизился к Великому магистру Малефору. Резко, по-военному, дернул полуседой кудлатой головой и уставился жгучими черными глазами в морщинистое старческое лицо чародея-временника. Малефор смотрел так, словно съел на завтрак не какую-нибудь перепелку в ананасовом соусе, а кусок скалы. Право, ему больше подошел бы мундир и доспехи, чем расшитая золотом магистерская мантия.
- Упустил? – равнодушно спросил старик, глядя прямо перед собой водянистыми голубыми глазами.
- Да, - глухо ответил рыцарь. – Он скрылся в чаще Таймерин.
- Идиот, - бесцветным голосом заявил магистр. – Тореайдр обучит его. И тогда из леса выйдет чудовище, которое мы уже не сможем остановить.
Юфус со своего места отчетливо фыркнул:
- Сомневаюсь, друг мой. К сожалению, Ваэрден совершенно неуправляем, упрям и слушает только себя. Боюсь, даже у нашего Зеленого Змея может не хватить выдержки воспитать его… Они нам его сами вернут, да еще и приплатят! – некромант хохотнул, остальные отозвались сдержанными смешками.
- На кол мерзавца, и вся недолга! – зло пробормотал Малкар, плюхнувшись на свободный стул и громыхнув так и не снятым железом. – Дело Инквизиции ловить и убивать тварей, а не играться с ними!
- Крысоловы тоже убивают грызунов, - проворковала Мелинда, тряхнув красновато-рыжими кудрями. – А алхимики на них опыты ставят, что такого? Это та же крыса, только двуногая и говорящая. Может, я попробую заставить его поиграть с моими зверушками…
«Зверушками» Мелинда называла демонов, которых то и дело вызывала для своих, малопонятных прочим магам целей. Иногда ради развлечения она стравливала с ними пленных вампиров и впитывала страдания жертв, как сухая губка воду. Поговаривали, что целью ее изысканий был выход на Светлую сторону Колеса, туда, где могущество живых Богов льется рекой. Де Салегри в это не верил, считал дамочку свихнувшейся. Сам он был чистой воды боевым магом, и если уж брался сплетать заклинания, то не мудрствовал – бил чистой яростью и бешенством, обращенным в огонь.
- Вы не о том спорите, господа, - внезапно проскрипел со своего места Бэймур, старый, сморщеный, как чернослив, кудесник. – Времечко-то уходит. Мы больше не можем брать силы Святилища без Хранителя. Прежний умер двести пятьдесят лет назад. Нового вы так и не нашли! По всему Ниерру свирепствует чума, посевы и скот гибнут, повсюду расползаются твари вроде трехголовых змей и шестиногих собак!
- Вы? – взвился Юфус. – А ты сам? Все по лесам своим шастаешь, собаками интересуешься? Тебе не хуже нашего известно, что младенца кто-то скрыл от нас!
- Если так, младенец давно вырос, вошел в силу и превратился в необученного мага, который должен испускать достаточно сильные волны, - встряла в спор Мелинда. – А если он умер, то должен был родиться кто-то еще следом за ним. И мы бы слышали это.
- Но, ни того, ни другого, ни третьего не произошло.
Малефор, наконец, изволил лязгнуть голосом так, что все присутствующие затихли. Старик провел левой рукой по блестящей лысине, приглаживая несуществующую шевелюру, и стукнул по узорчатому мраморному полу окованным острием посоха, зажатого в правой.
- Есть одно существо, которое наверняка знает ответ на ваши вопросы…
- Договор, магистр, - тихо подал голос кто-то из магов. - Тореайдр его соблюдает.
- Любой договор можно обойти, - усмехнулся Малефор. – Особенно в столь неспокойные времена… Малкар!
Все это время изображавший статую командор встрепенулся и вопросительно посмотрел на главу Ордена.
- Собери группу капитана Воладара и отправь на зачистку деревень возле южных границ Таймерина. Поселения зачумлены, зараза не должна распространиться дальше… на юг.
Де Салегри кивнул, пристально посмотрел в глаза Малефору и вышел, нарочито громко лязгая доспехами.
***
- Разэнтьер!
«Чтоб ты провалился, старый пень!»
- Слушаю, командор.
Капитан Разэнтьер Воладар отвлекся от развернувшегося на плацу зрелища. Получившие передышку от нравоучения новобранцы облегченно выдохнули, но сбежать не решились, ели глазами начальство. Начальство тем временм сделало вид, что ест глазами командора. Ростом офицер вышел чуть ниже старого рыцаря, однако смотреть на него ухитрялся слегка сверху вниз. Резкий, четкий, прожаренный солнцем, с цепким взглядом пронзительно-голубых глаз и копной уже порядочно нестриженных черных волос, Воладар напоминал клинок шпаги. Капитанский мундир сидел на ладной фигуре как влитой, оружие на поясе казалось продолжением воина.
От скрещения двух взглядов воздух между мужчинами едва не начал сыпать искрами. Разэнтьер взгляда не отвел, только сузил глаза и нацепил на лицо невозмутимую маску.
- Собирай своих вояк, отправитесь к южным границам Змеевых дебрей. Проездные грамоты серез Искханскую границу я вам обеспечу.
«И что мы там будем делать, Тореайдровых ворон считать?»
- Каковы приказания? – вслух спросил капитан.
- На землях герцога Теодрика свирепствует чума. Вам надлежит провести зачистку в деревнях по окрестностям болот, дабы зараза не распространилась дпльше. Заслон поставите только с южной стороны, наличие живых и благополучие вампирьих владений нас не касается.
«Опять затеяли со стариком игру в «кошки-мышки»? Ну-ну».
Разэнтьер коротко кивнул и повернулся к застывшим как изваяния новобранцам:
- На сегодня свободны!
Парней как ветром сдуло. Капитан поднял голову, прищурился на яркое весеннее солнце. Снег давно сошел, серый камень главной крепости Ордена высох и прогрелся, так что к полудню в ее стенах становилось невыносимо душно. И невыносимо воняло гнилью, потому как командор после очередного успешного рейда распорядился вывесить тела убитых вампиров по внешнему краю стен – для устрашения прочих. И вот теперь они болтались там даже нерасклеванные, ибо ворон и прочих стервятников рыцари безжалостно истребляли везде, где видели, а уж в окрестностях комтурий и крепостей – тем более. Старый вампир часто следил за внешним миром с помощью этих птиц. «Глаза и уши Змея» - так их называли. Инквизиция же слежки за собой допускать не собиралась.
«И вот нельзя было их просто утопить? Растворились бы и все… Тьфу, пропасть, нашел о чем думать!»
Разэнтьер размашистым шагом поспешил к казармам, на ходу привычно размышляя о том, сколько каких припасов нужно будет брать с собой на весь отряд. Скакать предстояло через две страны, Искхан и герцогство Вильское – путь неблизкий.
- Совсем они там наверху из ума выжили, - ворчал капитан. – Неужели нельзя было направить кого-то из местных? И проще, и расходов меньше. Так нет, подавай ему меня. Или это маленькая личная месть?.. Заигрались вы, господа, в интриги со Змеем!
Ворчи не ворчи – а приказ все-таки выполнять надо. Посему Воладар до вечера носился по Цитадели, как заведенный, успевая к тому же исполнять еще и свои прямые обязанности и сдать незавершенные дела помощникам.
А когда стемнело, он последний раз спустился в подземелья – к своим подопечным.
Темницы Инквизиции в любой стране выглядели мерзко. Чтобы немногочисленным пленникам жизнь сладкой не казалась. Сырые стены покрыты мхом и черной плесенью, по полу тут и там нарочно разлита вода. Факелы еле чадят, дерево вечно подгнившее, запах – хоть мертвых выноси. Об удобствах вампиров никто не заботится, еще меньше вспоминают, что они все-таки живые существа. Разэнтьер как никто другой знал, что постулат «Вампир это нежить!» - всего лишь миф, нарочно раздутый молодым и пылким Малефором ради войны еще этак с тысячу лет тому назад. За шесть лет службы через Воладаровы руки прошло больше сотни измученных голодных грязных существ, часто не понимающих, что происходит и за что над ними издеваются. Опытные взрослые вампиры уходят от загонщиков, бросая рыцарям непригодный молодняк, и вытаскивая только тех, кто по их законам достоин жизни…
Жестоко. Но оправданно.
А вот и первая дверь, тяжелая от сырости и толстых железных полос. Натужно заскрипел ключ в замке, завизжали петли. Из темноты в нос ударил смрад неухоженного тела и нечистот. Разэнтьер привычно заставил себя его не замечать. Свободной рукой он вынул факел из держателя на стене в коридоре и вошел в камеру. Второй рукой он придерживал на плече два обьемистых бурдюка, в которых по вампирьим меркам булькало весьма аппетитно.
Куча тряпья в дальнем углу зашевелилась и из нее, звеня цепью от ошейника, кое-как выползло тощее, обросшее свалявшимися космами существо с горящими красноватым свечением глазами. Торчащие на ребрах остренькие грудки выдавали в ней девочку лет тринадцати, но на этом все женское в ней заканчивалось. Ни о каком «вампирьем очаровании» речи и подавно не шло – мало того, что она больше походила на ходячий скелет, от постоянной сырости серо-грязная кожа покрылась язвами. Плесни на девочку водой, и она сгорит за полминуты – настолько мал внутренний запас сил.
- Здравствуй, - сказал Разэнтьер и вставил факел в кольцо по эту сторону двери. Приближаться не спешил. До кормежки это было попросту опасно, несмотря на ошейник.
- Ты принес? Принес? – юная вампиресса заскребля отросшими когтями по полу, зашипела диким зверенышем. Оскалила тонкие клыки.
- Лови, - капитан кинул ей один из бурдюков и остался на месте. На его лице не дрогнул ни единый мускул, пока она жадно выдирала затычку из горлышка и пила взахлеб, проливая чуть ли не половину на себя. Пролитое, впрочем, тут же впитывалось в кожу.
- Дай! Да-ай! – заныла вампиресса, отбросив опустевший бурдюк в угол. – Дай еще!
- Не могу – покачал головой офицер. – Тогда не хватит крови твоему соседу по заключению. Сама знаешь, мне больше не дают.
- Мне мало, - захныкала девочка еще громче. – Мне холодно, я не могу так… Я хочу как все… Чтобы мама… Чтобы жених… Я не хочу крови, я конфеты люблю!
Разэнтьер удержал вздох. Что ей ответить? Что все будет хорошо, и она попадет к маме? Вранье. И она это знала. Как знала и то, что ее казнят.
- Я завтра уезжаю, - спокойно сказал капитан.
- На… надолго? – вампирксса тут же вскинулась, заволновалась, завертела головой, даже не пытаясь убрать падающие на лицо сальные спутанные пряди.
- Не знаю. На месяц, может, на два.
- Значит, я тебя больше не увижу… - девочка поникла, сьежилась, сворачиваясь клубочком. – Зато увижу солнце.
На самом деле случай был из ряда вон выходящий. Детям с незрелым разумом передавать Темный дар запрещено, это знают и вампиры, и инквизиторы. Уж слишком непредсказуем и опасен может получиться результат. Однако ж, попался извращенец, вырезавший всю ее семью вместе с работниками. Ее саму он обратил насильно и сбежал, оставив перепуганного ребенка «резвиться» в обезлюдевшей усадьбе среди трупов. Когда туда добрались рыцари Ордена, девочка сама вышла к ним, совершенно сумасшедшая и перепуганная. Вампира через неделю поймали и обезглавили на месте. Просить о снисхождении для нее не имело смысла – милосерднее было убить.
Воладар решительно шагнул к ней, присел и, наплевав на вонь, обнял за плечи. Девочка задрожала и всхлипнула.
- Может быть, в новом рождении тебе повезет больше.
Красноватые глаза уставились на него затравленно и неожиданно зло.
- Лучше бы меня вообще не было, - прошипела она. – А ты добренький, значит, станешь одним из нас, вот! И они тебя тоже на кол! Потому что им нет разницы, кого убивать, они никого не любят!..
Разэнтьер молча встал, подобрал оба бурдюка, забрал факел и вышел. Снова заскрипел замок.
Второй узни вовсе не был столь рад тюремщику, несмотря на принесенную кровь. Его, в отличие от девочки, держал не только ошейник, но и короткие кандалы. Сырость лишь чуть попятнала его лицо и руки, нездоровой вони было гораздо меньше. А вот сам вампир, высокий крепкий мужчина в одежде наемника, был зол, как стая хильден, кривил губы в ехидной усмешке и смотрел исподлобья. Этого ведром воды не сожжешь
- А, добренький наш пришел, - осклабился пленник. – Пожрать принес. Ну давай, чего у тебя там… Жаль, девичье бедрышко прихватить не догадался, а то тут у вас оголодаешь так, что брюхо к спине липнет.
Воладар без единого слова прицельно бросил ему бурдюк. Здесь жалости места не было, без разбору браконьерствующий хищник ее не заслуживает.
- Весь такой правильный, мальчик, - хохотнул вампир, допив свою долю и пристально вглядываясь Разэнтьеру в глаза. – Закон и порядок, да? Ну, лет через пять тебя излечат от иллюзий, поверь на слово. И ты станешь таким же, как Салегри. И не смотри на меня так, мальчик, я же вижу, насколько ты его не любишь. Что он тебе сделал? Убил кого-то, или… ах, несправедливо осудил на смерть… Печально, конечно, но такова жизнь, разве нет?
С каждым упавшим с губ пленника словом лицо капитана все больше каменело, глаза превратились в две голубые льдинки. Он поймал бурдюк обратно и сухо произнес:
- Казнь назначена на завтра в полдень.
Развернулся, чтобы выйти, с трудом заставив себя не вздрогнуть, когда вампир издевательски расхохотался ему в спину.
Хочешь сотаорить мир - проживи в нем жизнь
