Форумы фензина

Фонтанка была похожа на взгляд ревнивой жены - такая же серая, мутная и скучная.

Не поводы велят им (ревнивым) ревновать,
А ревность их - чудовище, собой же
Зачатое, рожденное собой же.

****
Берегитесь ревности, синьор.
То - чудище с зелеными глазами,
Глумящееся над своей добычей.
Блажен рогач, к измене равнодушный;
Но жалок тот, кто любит и не верит,
Подозревает и боготворит!

Тимур Шаов

Жестокой ревностью томим,
В командировке я влачился
И думал: вдруг она с другим?
Стонал и тихо матерился.

С ней неизвестный мне другой,
Безнравственный и аморальный.
Она говорит ему: «Мой дорогой!»
А он кайфует, конь педальный!

Сбивая пепел на ковёр,
Нальёт себе неторопливо...
Небось, какой-нибудь майор
Или актёришка смазливый.

Её обнимет, паразит,
Она прильнёт к нему со стоном,
А от него, небось, разит
Густым мужским одеколоном.

Он ей целует плечи и уста
И обнимает прочие места.
И нагло получает наслажденье
В моём порнографическом виденье.

Какой ужасной будет месть!
Я крови жажду! Страсть Господня!
Он попирает мою честь,
По дому шастая в исподнем.

Он мою водку выпьет всю
И балыком моим закусит,
Потом ей скажет: «Усю-сю!» –
Она ответит: «Уси-пуси!»

И вот они ложатся спать.
Он вновь надушится в сортире.
Потом, врубив «Полёт валькирий»,
Рога мне будут удлинять.

Геофизическое танго

Во дни разлук и горестных сомнений,
как нам писал из Франции Тургенев,
Не надо слез и горьких сожалений...
она уехала с другим купаться в Крым.
Я в это время по тайге, как аллигатор,
несу громадный щелочной аккумулятор,
В груди молотит, словно перфоратор,
но я молчу и напеваю про себя:

"Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
Кто-то другой ей наливает "Цинандали".
Твердой рукой он бутерброд ей мажет черной икрой
и нежно поет ей это дивное танго."

Он был простым и скромным аллопатом,
я, впрочем, путаю - скорей, гомеопатом,
А если даже и паталогоанатом,
то все равно у них всех денег до хрена.
А я кукую от зарплаты до аванса,
изобретаю вечно чудеса баланса
И в состояньи гипнотического транса
я у окошка кассы напевал:

Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
Кто-то другой ей наливает "Гурджаани".
Твердой рукой он бутерброд ей мажет красной икрой
и нежно поет ей это чудное танго.

Она прелестна, ей в тени не слишком жарко.
На пляже млеют сталевары и доярки.
Гомеопат, коньяк смакуя высшей марки,
тихонько кушает протезами шашлык.
Меня трясет и зуб на зуб не попадает,
по вертолету только челюсти летают,
а временами и сознанье пропадает,
а в животе от голода ревет:

Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
Кто-то другой ей льет в бокал "Вазисубани".
Твердой рукой он бутерброд ей мажет просто икрой
и нежно поет ей это страстное танго.

Зачем, зачем я не пошел в гомеопаты
и не послушался ни мамы и ни папы,
А угловатые мозолистые лапы -
не для ее покрытых солнцем плеч.
Энцефалитные на мне резвятся клещи.
Я не скажу, чтоб я любил такие вещи.
В желудке чистая вода ритмично плещет.
И это все. Но я не плачу, а пою:

Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
Кто-то другой ей льет в бокал "Напареули".
Твердой рукой он бутерброд ей мажет...
и нежно поет ей это южное танго.

Владимир Туриянский.