В год 56 Полуденной Эпохи, когда в Мераихе правил король Кадмонд, сын Хорвина, пролетела в небе алая звезда в окружении пламени и дыма, оставляя за собой чёрный хвост, подобный следу корабля на воде. Пролетела она с севера на юг и скрылась за горизонтом. И видели её все люди Шелестура, и так страшен был её вид, что ужас обуял людей, и говорили они: «Не к добру нашему послано это знамение. Верно, ждёт нас впереди много бед и несчастий». И обращались люди к волшебникам и звездочётам, но те молчали и не давали ответа о том, к чему послано сие небесное знамение. Только Денвумеф, придворный волшебник короля и глава всех чародеев Хириллата, пришёл к Кадмонду, молодому королю, и с ним долго беседовал, и сказал ему то, о чём не осмеливались говорить прочие звездочёты. О чём говорили король и волшебник, не известно, и не записано о том ни в анналах, ни в воспоминаниях, но видели вельможи Хириллата и Кирдиниила, как мрачно было чело Денвумефа, когда оставил он приёмные покои короля, и как бледен был лик, и как блуждал взор Кадмонда, сына Хорвина после беседы с чародеем.
И не замедлили явиться несчастия.
В год 57 прилетел с севера, из Нуилдайна, бес и ступил на землю Шелестура в Шэдунироде. Был он мелок и невзрачен, этот бес, и нестрашен, но отвратителен, и рядом с Тамелоном, хозяином своим, уподоблялся блохе в сравнении с горным львом. Не славился этот бес воинскою доблестью, и бесовской силой, что зовётся чёрным волшебством, наделён он был в малой мере. И мудростью, подобной мудрости Гендираза, к коему сам Тамелон обращался за советом, этот бес не блистал.
Но владели им все бесовские страсти, и великой ненавистью был он охвачен ко всем мирам и Живущим в них, но более всех к самому себе, ибо и он когда-то являлся Крылатым и помнил и Метаморфозу, и Видение.
И воззвал бес к Тамелону и сказал:
- Я прибыл, о господин, на место, назначенное тобою.
В тот миг почувствовал бес чьё-то Присутствие, словно волной накрывшее его. То было присутствие Мару Возариса. И от присутствия его незримого затрепетал бес, и волны Зла едва не задушили его, порождённого Злом. Подкосились ноги у беса, и упал он, и забился в конвульсиях от страха и от этого Присутствия. И влилась в этого беса сила. Щедрой рукой одарил Мару Возарис своего раба. И исчезло Присутствие, а бес тот, дрожа, поднялся, и дикий смех вырвался из его груди, подобный визгу убиваемой свиньи и ржанию жеребца, и так громок был этот хохот, что лавины сошли с гор, ибо сам Мару Возарис удостоил его, мелкого беса, своим вниманием, наделяя силой своею. И изменилось обличие беса, и принял он облик Бафомета ростом семи локтей, и с рогами длиной в три локтя. Голова его – голова козлиная, а грудь он имел женскую, и огромные когтистые лапы, ноги козлиные и хвост. И отвратительнее существа не видел мир, ибо стал он уже не бес и не демон, не животное и не Изначальный, не мужчина, и не женщина, мог он и зачинать детей и вынашивать их, и разум его – разум и беса, и животного. Весь он был отвратителен Авалдону и оскорблял природу его дыханием своим, соединяя в себе несоединимое, и извратил животную и разумную суть, телесную и духовную, мужскую и женскую.
Но сам собою Бафомет остался доволен, ведь оказал ему Мару Возарис великую честь, сподобив силы своей и облика, который предпочитал сам принимать во время своих пребываний в мирах. Но то был Великий Бафомет, огромный как гора, и разумом своим он проницал все покровы. Этот же, в которого превратился мелкий бес, был просто Бафомет. И имел он лишь силу своего нового тела да ненависть.
Спустился Бафомет с гор в Двендейм, к лаккам, и повелел им склониться. И склонились лакки перед Бафометом, ибо жила в них бесовская сущность, и узнали они зов Мару Возариса.
И собрал Бафомет всех лакков, и вторгся в Хириллат. Не устояли перед ним ни стены, ни запоры. И при виде его превращались сердца самых отважных воинов в куски масла, кровь – в воду, а храбрость их и отвага обращались в прах. Никто не мог противостоять Бафомету.
Пришёл он к вратам Мераиха с лакками, и окружили они город со всех сторон. И встал Бафомет под стенами Мераиха, и воззвал к Кадмонду, королю Морелингов, и требовал от короля признать его власть или выйти из города и сражаться с ним, Бафометом, в бою.
Выехал король на коне. И, конный, был он всё равно ниже ростом, чем Бафомет. Взял король лук и стал пускать стрелы в рогатого гиганта, гарцуя на коне вокруг него, но вонзались стрелы бесу в грудь и в спину, не причиняя вреда. А лакки выкрикивали оскорбления и визжали. И пошёл Бафомет на Кадмонда, и испугался королевский конь, и сбросил седока. Король вскочил и выхватил меч, но подхватил Кадмонда бес и разорвал надвое.
И убоялись жители Мераиха, и хотели растворить ворота перед ним, но волшебник Денвумеф воспротивился тому и убил молнией из своего посоха графа Дергоста ахт-Верберна, который подговаривал открыть ворота.
И взошли все жители на стены, и начали отражать атаки лакков. Встал Бафомет под воротами и принялся ломать их. Но Денвумеф помешал ему, уязвив мерзкую плоть беса сияющими молниями, и отошёл Бафомет от ворот, ибо был трус. А лакки с неистовством бросались на стены, волшебник же поражал их молниями на северном бастионе. Помогали ему сражаться другие чародеи, жившие в ту пору в Мераихе. Жители же Мераиха помогали сражаться воинам короля, достойные своего оружия, защищая свои дома и своих детей. Закончилась к вечеру эта битва, и ушли лакки снова на север, а Бафомет ушёл в горы.
Чародей же Денвумеф упал, как подкошенный, и начал бредить, ибо заблудилась его душа в лабиринтах призрачных миров, и весьма утомился он за этот день. Пытались его исцелить лучшие лекари и целители, но не удалось им это, так как пребывала душа чародея далеко, и лежал он целыми днями в постели, глядя пустыми глазами в потолок, не шевелясь и не произнося ни слова. Королём же избрали Баридорна, младшего брата покойного Кадмонда. Осталось на Шелестуре лишь два потомка Мореля Первого – король Баридорн и четырнадцатилетний Меруад, племянник короля. Он остался сиротой и жил в замке герцога Бенагота, тестя Хорвина II, отца убитого Кадмонда и Баридорна. Этому Меруаду Кадмонд даровал титул графа Шадмонда. Он был из рода ахт-Тиркрист.
Бафомет тем временем спустился под свод хребта Ниммолика, и нашёл там гоблинов, и склонились они перед ним. Затем пошёл Бафомет в Тузуммаал и пробился сквозь волшебные заслоны, и сломал ворота его, и убил многих Арвахтарил – стражей, а остальные жители устрашились и подчинились Бафомету. И поставил он над ними Ферминдара Таргимахта, и нарёк его царём.
И пошёл далее Бафомет, в Урдушат, но слишком крепки были стены его, и сильно войско его, и могущественны колдуны его. И двинулся Бафомет далее, в Полуночные горы, и, придя в город Агзарнайм, подчинил его, и поставил над ним Гердукса Вегди, и нарёк его царём. И поднялся на поверхность, и направил путь свой на юг, в Кирдиниил.
А Вивни IV, царь Орхокас, снарядил армию в Тузуммаал, и выступили против него цверги-изменники и гоблины. И в первый и последний раз в истории Авалдона цверги и гоблины сражались бок о бок против цвергов. Не было этого и никогда не повторится более.
И нанесли поражение царю Вивни, и укрылся он с остатками армии в Урдушате, а гоблины и Ферминдар осадили его. С севера же пришли в большом числе Вардукин Агзарнайма во главе с Гердуксом и осадили Вьяльдгорнайм, и взяли его, и присоединились к гоблинам и Орхокас-изменникам. Гоблинами же командовал их король Хшардок, старый воин, упорный и непобедимый в бою. Шрам пересекал его лицо, поседел король под грузом лет. Хшардок Тяжелая Рука прозвали его гоблины, ибо в гневе он не щадил никого, и однажды убил одного из своих сыновей, сильного воина, лишь ударом кулака.
Называлась объединённая рать гоблинов, Агзарнайма и Тузуммаала Союзом Трёх вождей. И держало воинство Трёх вождей в осаде Урдушат, но при всей мощи своей, не могло штурмовать его, а царь Вивни стоял крепко, но и у него не хватало сил, чтобы прорвать кольцо осады. Могла эта осада продолжаться десятилетиями, даже столетиями.
Бафомет же пришёл в Кирдиниил в год 58 и запугал его жителей, и поклонялись они ему, как богу. Затем явился он в Зиламволлион и убил Эсвира ка-Вармикодера, Большого вождя. И в Вормите он был, и прогнал всех слуг и воинов из танского дворца в Вонгероке, и убил самого тана Лоури Гулада, и три дня пировал там один, и осквернил этот дворец так, что там невозможно было находиться. Пришёл он в Нершдалм, все чародеи его ничего не могли поделать с Бафометом, и разорил он школу волшебства. Затем пошёл Бафомет в земли Твиндиритов, но земля там не держала его, провалился он по грудь в болота и вернулся назад, чтобы направиться в Водеридайн. Когда услышали люди Водеридайна об этом, то ушли в Меримну. А Анндалит сказала сидам:
- Нет в Шелестуре чародеев сильнее нас. Кому, как не нам, перекрыть ему дорогу сюда?
И села она верхом на Мэлурика, единорога своего, и отправилось с нею трое сидийских мудрецов – Гемнир Станирион и юный Вордо Кемунирис, сын его, рождённый уже в Меримне, и Каннирилот Шемендуир.
И встали они на холме, лицом к Водеридайну, а за спиной их начинался спуск, и далее открывался проход в Соловьиную долину.
И вскоре увидели они, как шествует по зелёной равнине Бафомет, чёрный, огромный. И остановился он у подножия холма, глядя на четырёх всадников, выстроившихся вряд на фоне высоких гор.
Заговорила с ним Анндалит звонким голосом и сказала:
- Что ты ищешь здесь, отродье Мару Возариса?
Но Бафомет молчал и только скалил острые клыки.
Продолжила Анндалит:
- Здесь не место тебе. Уходи к тем, кто страшится тебя и не в силах противостоять тебе, ибо здесь тебя не боятся и готовы встретить во всеоружии.
И разъярился бес, и осыпал Анндалит и сидов отвратительными ругательствами, а затем повернулся и ушёл. Спросил Вордо Кемунирис:
- Почему же мы не преследуем его?
И ответила Анндалит:
- Он сильнее нас и мог бы победить, но знает, что мы будем сражаться до последнего, и боится боли, потому и ушёл.
Воскликнул Вордо:
- Но ведь он направляется в Нилиил, в твою вотчину, о госпожа!
Вздохнула Анндалит и тихо промолвила:
- Нилиил не моя вотчина.
И грустно молчали она и её единорог всю дорогу до Меримны, и только Каннирилот сказал:
- Мы будем наготове, ибо близится решительный час.
А Бафомет пришёл в Шадраммаал, и сломал его ворота, и ползали царь Дармут и старейшины перед ним на коленях.
Затем спустился он в Нилиил, и убоялись его люди, а цверги и терейни бежали в Гинзурад, к королю Нирдуксу. Подступил Бафомет к вратам Гинзурада, но забросали Арвахтарил-Хавиллаир его огромными камнями из камнемётов, и бежал он прочь.
И воцарились смута на Шелестуре и страх. И восстали люди друг на друга, и начали воевать меж собой. Сунэтсийцы напали на виримнотов, и разбили их, и убили короля Сверду, а уцелевшие виримноты бежали в Хириллат.
Творились всюду хаос и разрушения, и очерствели люди душой, и возненавидели друг друга. Жители Кирдиниила молились Бафомету, и морелингские графы, поклявшиеся прежде в верности королю Баридорну, теперь молились чёрному козлу и воздвигали капища на холмах и в чащах, и устраивали там оргии и камлания по полнолуниям, и пили кровь, смешанную с вином.
И было много знамений и на небе, и на земле, и багровые зарева, и рождались у коров телята с двумя головами, и у овец восьминогие ягнята, и у жён человеческих мёртвые уроды.
Множество бесов, видимых и невидимых, слеталось на Шелестур, и входили они в людей, и много безумцев ходило по дорогам.
И Бафомет бродил по долинам, появляясь всюду, всегда неожиданно, и всегда нёс с собой Зло.
И покинула радость Шелестур, и каждый, ложась вечером, не ведал, увидит ли рассвет. Казалось, близок конец света. Не верили люди ни в Небесного, ни в Крылатых, ни в душу свою. Они не верили ни во что и ни о чём не думали, кроме как о том, чтобы пережить ближнего своего, и каждый говорил: «Не я, не я, а он пусть умрёт. Пусть погибнет весь этот проклятый мир, лишь бы даровали мне отсрочку ещё на час».
Вот что творилось в те дни на Шелестуре, и продолжалось это четыре года.
***
Жил в Кирдинииле некий человек по имени Орбилих ахт-Фенустин. Был он бедным рыцарем и не имел ничего, кроме лошади, меча и доспехов. Не было у него и жены, хоть исполнился Орбилиху в лето пришествия Бафомета пятьдесят третий год. Занимался Орбилих целительством и собирал древние книги, и кормило его искусство целителя, ибо излечивал он самые тяжёлые болезни. И был он кротчайшим человеком на земле, и с болью взирал на людские несчастия и беды.
Когда же пришёл Бафомет в Кирдиниил, и предались ему морелингские вельможи, то ушёл Орбилих в Диннирод, не в силах вынести зрелища ненависти людской друг к другу. Построил он там себе хижину. С двух сторон стенами этой хижины служили скальные склоны, а с двух – кое-как обтёсанные брёвна.
Умер конь Орбилиха от старости, и остался старый рыцарь один. И ночами, при пляшущем свете огня в очаге, молился старец Небесному за этот мир. Продолжалось так три года.
И однажды, зимней ночью 51 года IV Эпохи кто-то постучал в ветхую дверь Орбилиховой хижины. И спросил старец:
- Кто там?
- Я - усталый путник, - был ответ. – Я долго шёл по колено в снегу и замёрз, как рыба в проруби. Во имя Небесного умоляю тебя, хозяин, пусти меня переночевать.
Встал Орбилих и отворил дверь, и порыв ветра ворвался в хижину. Сказал старец:
- Ветер гуляет по моей хижине из-за щелей в стенах, и очаг мой даёт мало тепла, и дым из него ест глаза. Да и из еды у меня есть только вяленое мясо горного козла. Но всё равно заходи, добрый человек.
И вошёл странник в хижину. Был он высок и плечист, и фигурой походил на молодого медведя. Лицо его заросло бородой по самые глаза, и глаза эти горели, словно в них плясали отблески Солнца, какие бывают на воде в горном ручье летним утром.
Сказал незнакомец громовым голосом:
- Ненавижу козлов. Но сейчас бы я съел даже самого смердящего Бафомета, и с рогами, и с хвостом. И его прихвостней тоже. Они сейчас смердят почище самого Бафомета, и, клянусь кишками гоблинского короля и копытами всех северных лакков, недалёк тот час, когда из их мешков с дерьмом, по недоразумению называемыми головами, тоже полезут козлиные рога. Надеюсь, ты понимаешь, почтенный хозяин, насколько я голоден, если готов сейчас сожрать этих ублюдков, зачатых на мусорной куче, этих детей гоблина и свиньи?
И сказал Орбилих:
- Конечно, я понимаю. Но, право слово, не стоит набивать желудок всякой непотребной пищей, от которой у тебя же будет несварение, когда есть нечто вполне съедобное и удобоваримое.
И усадил Орбилих гостя за стол, и положил перед ним ломоть вяленого мяса, поставил кружку с укрепляющим отваром, сваренным из горных трав, и напоследок предложил последний кусок сыра, покрытого голубой плесенью.
Спросил Орбилих у гостя:
- За что же не любишь ты горных козлов? Это добрые сознания и с Бафометом схожи только рогами и копытами. Нрав у них уж получше, чем у некоторых людей. К тому же они становились единственной добычей для моего лука, который мне всё труднее натягивать с каждым разом, и я весьма благодарен этому рогатому племени. Если бы не они, я бы не выжил здесь, в этих холодных горах.
Гость согласно кивнул, но не сказал ничего, ибо был занят трапезой. Продолжил старец:
- Меня зовут Орбилих ахт-Фенустин.
И удивлённо взглянул на него гость и воскликнул:
- Ты – потомок древнего рода Фенустин, чей родоначальник высадился вместе с Морелем Первым на берегах Хириллата? Но какой же титул носишь ты? Барона или графа?
Улыбнулся Орбилих и сказал:
- Мой титул ныне – граф Козлиной долины, рыцарь Ветхого Сарая, первый паладин Диннирода.
Помолчал странник, а потом молвил:
- Прости, почтенный хозяин, я сам забыл представиться. Я Иманнутуриил. Просто Иманнутуриил.
Молвил Орбилих:
- Рад встрече, Иманнутуриил. Откуда же ты родом?
И ответил гость:
- Из Ворнголла. Когда пришёл Бафомет - чтоб ему подавиться собственным хвостом, - все цверги бежали в Гинзурад, под крылышко к своему королю, а мы остались. И тогда мы поняли, чего стоит на деле это хвалёное цвергийское радушие. Царь Нирдукс за кров и пищу требует вассальной клятвы, и многие её принесли. Но я не собираюсь служить какому-то цвергу, пусть даже и потомку Изначальной, в чём я сильно сомневаюсь. Кроме того, вассальная клятва - привилегия высокородных графов и рыцарей, а я простолюдин. Ха! Царь Нирдукс не ведает человеческих обычаев и заставляет всех поголовно клясться ему. Забавное это зрелище – крестьянин, стоящий на коленях перед цвергом и произносящий: «Ах зариэ сэ мериан, и та семенсурис венус сэ… (Я и весь дом мой, и все слуги мои…)». Но всё равно. Проклятые цверги думают только о наживе. Теперь, если Женомуж Бафомет всё-таки свернёт себе шею, половина Нилиила будет принадлежать цвергийскому царю. Тех же, кто не стал клясться ему, он не пустил в город и оставил на растерзание Рогатому и его лизоблюдам. Мне повезло, и в том великое счастье моё, что я не женат, родители мои давно умерли, и нет у меня ни братьев, ни сестёр, ни прочих родичей. Я был конюшим у барона Сверумера ахт-Дирноме. Он убежал к цвергам, а я убежал от него. Занятное было представление – беглецов разделили по десяткам на склоне горы и к каждому десятку приставили по цвергу, и они читали ему клятву. Я убежал. Вообще-то я шёл в Хириллат к королю Баридорну. Говорят, они там ещё не все сошли с ума. Многие бежали в Меримну, и сиды никому не отказывали в укрытии, но я не хочу прятаться. Я хочу мстить!
Спросил Орбилих:
- Кому же и за что ты хочешь мстить, Иманнутуриил?
И ответил тот:
- Всем Бафометовым хвостолизам. Я прошёл через Ворнголлат, Нилиил, Водеридайн и Кирдиниил. И того, что я видел там, я не пожелаю увидеть ни кому. Я сам дивлюсь, как я прошёл пол-Шелестура и остался жив, и говорю с тобой, добрый Орбилих. Теперь же мне осталось только спуститься с гор и прийти в Мераих. И тамошнему королю я готов принести какую угодно клятву.
Вздохнул Орбилих и молвил:
- Печальные вести ты принёс из Ворнголлата. Жадность цвергов вскоре погубит их, и Бафомет всё равно будет пировать в Гинзураде. Я рад за тебя, Иманнутуриил, что ты не понёс в своей душе бремя потери близкого человека, и что благополучно пересёк ты столько земель и счастливо избежал опасности. Конечно, и твой пыл, и твоя жажда битвы не могут не радовать меня, старого воина. Но всё же ты не найдёшь в Хириллате того, чего ищешь. Да, этот край свободен пока от гнёта Бафомета, и рыцари его отважны и сильны. Но две причины приведут Хириллат и Морелингов к падению. Вот первая – их мало, и окружены их земли со всех сторон сумасшедшими безумцами, пустившими Зло в свои сердца. Вот вторая, и главная – Морелинги сами безумны. Да, они отважны, да, в их сердцах нет страха перед Бафометом, почему он и не подчинил Хириллат до сих пор. Но они ожесточились весьма, и вера покинула их. Ненавидят они весь мир за его слабость, и не верят они ни во что – ни в Небесного, и даже в свои мечи. А посему нет с ними Небесного, и не поможет Он им.
Воскликнул Иманнутуриил:
- Так ведь и я не верю в Небесного! Как Он может видеть все беды этого мира, и не помочь нам? Нет, Его или нет вовсе, или Он спит, или Сам послал на нас Бафомета, а значит, Он жесток и не достоин поклонения.
Воскликнул Орбилих:
- Что ты говоришь? Опомнись!
Но закричал Иманнутуриил:
- Не верю! Его нет!
И пытался убедить его Орбилих, но был бессилен это сделать, а под конец сказал Иманнутуриил:
- Ты, почтенный Орбилих, пытаешься убедить меня, и говоришь мне «да», а я тебе - «нет». И не напоминает ли это спор малых детей во время игры? Я не дурак, хоть и простолюдин, и много думал о том. И вот, добрый Орбилих, если Он есть, докажи. Какие знамения Он послал тебе в доказательство Своего существования? Что Он дал тебе? Твой род обеднел века назад, и сам ты ютишься в жалкой хижине, и есть у тебя только меч и лук, и даже доспехи своего отца ты оставил в долине. Конечно, уважаемый, я не порицаю бедность, и сам я таков, и даже беднее тебя, ибо не имею крова над головою. Вот, ты не можешь доказать мне ничего, и я не хочу спорить с хозяином в доме его. Так давай же беседовать о чём-нибудь другом, а завтра я уйду. К сожалению, мне нечем отблагодарить тебя за доброту, кроме своей признательности.
Ответил Орбилих:
- Её достаточно, Иманнутуриил. Мне не нужно никакой награды.
Но не знали они, о чём говорить им ещё. И был смущён Орбилих, и огорчён словами своего гостя и тем, что не мог убедить его в своей правоте. А в правоте своей он не усомнился ни на миг, и вера его не пошатнулась. И легли они спать, и так молился Орбилих Небесному в ту ночь: «Ты видишь, Небесный, какое Зло пришло в этот мир. И видишь ты, как пошатнулась вера, и как очерствели сердца. Неужели это происходит по Твоей воле? Я не ведаю этого. Но ответь, Небесный, почему? Почему гибнет этот мир? Я, ничтожный, молюсь за него третий год, но Ты не отвечаешь мне. Я прошу, но Ты молчишь. Я понимаю, Небесный, что в Твоих глазах я червь и прах, и никто я, чтобы Ты мне отвечал. Но неужели, неужели Ты не откроешься нам? И этому человеку, Иманнутуриилу? Ведь имя Твоё, о Небесный, в поругании повсеместно… У меня кончились слова, и кончились слёзы, ибо три года я не вставал с колен, взывая к Тебе. Прости, Небесный, что докучал я Тебе своим комариным писком, ибо не моя воля, но Твоя управляет Энуталь. И замолкаю я, и не буду Тебе докучать более, о Небесный».
А на следующее утро собрался Иманнутуриил, и поклонился низко Орбилиху, и благодарил за гостеприимство, и ушёл вниз по горному склону на север, в Хириллат. И с печалью провожал его взглядом Орбилих, а потом, несмотря на своё решение, упал на колени, и молился, и плакал, ибо сердце его кровоточило, и забыл обо всех своих насущных делах. А когда, наконец, кончил молиться, и с удивлением огляделся вокруг, увидел, что скоро ночь, и Солнце клонится к закату. И подумал Орбилих: «Вот, ещё один день жизни моей подошёл к концу. Сколько мне осталось их ещё?».
И в то же миг почувствовал Орбилих чьё-то Присутствие, и затрепетал он всем телом, ибо кто-то немыслимо великий снизошёл до него. И наполнилась хижина светом, и каждая пылинка на полу уподобилась алмазу. И выглянул Орбилих в окно, и вот – вся округа залита этим светом, и льётся он с неба, а небо стало бездонным океаном света. И услышал Орбилих Голос, говорящий:
- Дней твоих достаточно я дарую тебе, чтобы возродить мир и зажечь свет неугасимый в душах человеков. Приветствую тебя, Орбилих. Ты один остался верен до конца. И возлюбил Я тебя, и тебя Я соделаю своим посланником. Скоро родится Церковь Моя. И будет она твёрже алмаза, ярче Солнца, прекраснее звезды. И дарую Я Церкви свет Мой, и оживит он многие души. И нет такой силы, которая способна сокрушить её до тех пор, пока есть на Земле хоть один человек, в чьей душе Я нашёл свой закон. Я избрал тебя, Орбилих, и станешь ты святым Моим. И теперь ты не просто смертная тварь, но святой человек, и харизма Моя почиет на тебе.
И не усомнился Орбилих ни на секунду, и возрадовался радостью великой, и спросил:
- Что же мне делать теперь?
И ответил ему Небесный:
- Возьми посох твой, и спаси из беды гостя твоего Иманнутуриила, ибо и его Я возлюбил, и приму его, если придёт он ко Мне. Я буду ещё говорить с тобой, Орбилих, ты запиши слова сии в книгу, чтобы каждый мог прочитать и узнать истину. Но знай, Орбилих, Я с тобой, покуда ты со Мной, и даже святой человек может оступиться и сойти с истинного пути. Но сделай шаг ко Мне, и Я сделаю сто шагов к тебе, ибо возлюбил Я миры, и все Живущие – дети Любви Моей и Замысла Моего. Теперь же возьми посох твой, иди и спаси Иманнутуриила, и поведай ему о случившемся с тобою.
И померк свет, и всё вокруг стало обычным, и сияли звёзды и месяц на небе, а в хижине стало темно. Нашёл Орбилих в темноте свой дубовый посох, простую длинную палку, и сжал её в руке. А потом почувствовал в себе перемены, которые не заметил ранее – исчезла слабость и ломота в костях, и кончились боли в спине и во всём теле, и сила пришла в руки и ноги его вновь. Радостно рассмеялся Орбилих и почувствовал, что сила Небесного и харизма Его с ним, и может он то, чего не мог ранее. И зажёг он свет на конце посоха своего, и препоясался мечом предков своих, и пошёл в ночь из хижины, освещая дорогу пылающим посохом.
Вскоре нашёл он Иманнутуриила. Упал тот в щель в скале и сломал себе хребет, а теперь лежал, глядя в ночное небо, ожидая конца. Сошёл Орбилих по воздуху в щель и исцелил Иманнутуриила. Воззрился он на старца в величайшем изумлении. И спросил у него Орбилих:
- Видел ли ты свет над миром?
Ответил он:
- Нет, не видел. Ночь застала меня в дороге, и из-за этой темноты угодил я в яму.
- Вот как? – молвил Орбилих. – Значит, видение это было мне одному.
И поведал Иманнутуриилу обо всём. И слушал он в изумлении величайшем, а потом начал молиться, и сначала плакал, вспоминая грехи свои, а затем смеялся, когда понял, что простил Небесный грехи его. Присоединился к нему Орбилих, и слились их голоса, и уже не молились они, но пели, и родилась у них на устах в тот час Айэнтирайда, Гимн Небесному, что поют ныне во всех храмах и доныне утром седьмого дня и по большим праздникам. Ослабевшие духом черпают в этой песне силы, и возрождает она вновь погибшую было надежду. Сияли лица Иманнутуриила и Орбилиха, и вознеслись они над землёю под звуки Айэнтирайды, и покинули трещину, где находились до этого, и встали на твёрдую землю.
Вскоре перестали они петь, и молча уже продолжили путь свой в Хириллат. И знали они, что отныне каждый шаг их меняет мир и приближает гибель Бафомета.
Пришли путники в Хириллат. Деревья, словно седина, покрывал иней, а поля скрывались под снегом. Направились путники Горным трактом прямо в Мераих.
Встретился им на пути отряд рыцарей. То был сеньор Гридорн ахт-Нардолм, граф Варнид с вассалами своими. Сам король Баридорн отправил его в эти земли, чтобы охранять их. И спросил Гридорн у путников, кто они и откуда. Ответил ему Орбилих:
- Мы из Диннирода, и несём весть для всех хирилларийцев.
- Что же это за весть? – спросил граф. – Разбиты сеньоры – изменники Кирдиниила?
- Нет, лучше, - ответил Орбилих.
Удивился Гридорн:
- Неужели сам Бафомет, да будет проклято его имя на веки, ушёл из Кирдиниила?
- Нет, лучше, - ответил Орбилих.
- Что же это за весть? – воскликнул Гридорн. – Или вы решили пошутить над нами?
Молвил Иманнутуриил:
- Сам Небесный спешит на помощь человекам. И кто соблюдёт Его Закон, спасётся, кто же нет, уже погиб.
И дивились рыцари и сеньоры их, и спрашивали их о смысле слов этих. И обвёл их взглядом Орбилих, и исцелились раны и болезни их, и кого беспокоила старая рана, понял, что этой раны нет, кто же страдал глазами, разглядел все камешки под ногами. А сам Гридорн не имел пальцев на левой руке – откусил их лакк в битве, и вот, поглядел он, и пальцы его при нём. И пали ниц воины перед странниками. Сказал Орбилих:
- Идите и делайте дело ваше, а когда призовёт вас Небесный, встаньте под Его знамя.
Но изъявил желание Гридорн сопровождать Иманнутуриила и Орбилиха в пути их, и не стали они противиться. Тогда дали им коней, и поехали рыцари в одну сторону, а Гридорн и двое странников в другую.
Ночевали они в замке Кандигдане, принадлежащему барону Селвирану ахт-Камадорну, и обратился барон к Небесному, когда поведали ему гости свою весть, а до этого был он очень жесток и сластолюбив, и, дожив до седых волос, творил многие бесчинства, и трепетали перед ним домашние его. На следующее утро поехал он на коне и в кольчуге с Орбилихом, Иманнутуриилом и Гридорном. Встретился им в пути странствующий волшебник из Вормита по имени Аэд Варох Сина. Спросил у него Орбилих:
- Зачем ты странствуешь по миру?
Ответил он:
- Я помогаю людям.
Сказал Орбилих:
- Лжец. Не ты ли навёл порчу за деньги на одного хирилларийского графа? И не его ли жена дала тебе эти деньги?
А сидели в этом чародее бесы, придавая ему сил и питаясь его душою, и кинулись они на Орбилиха, но увидели они сияние, недоступное людям, исходившее от Орбилиха, и жгло оно их. И в великой ярости пытался Аэд чарами навредить четверым всадникам, но не смог. Тогда сошёл Орбилих с коня и приблизился к чародею, и повелел бесам выйти, тогда вышли они из тела заклинателя, а он терпел ужасные муки и бился в судорогах на снегу.
- Виновен ты, чародей, - молвил Орбилих. – И перед людьми, ибо пытался силу свою использовать во зло, и перед Небесным, ибо говорил с бесами и отдал им своё тело. И душе твоей никто не поможет, кроме тебя самого. Но я говорю тебе, как посланец Небесного – сделай шаг навстречу Небесному, и Небесный сделает сто к тебе.
Расхохотался Аэд Варох Сина и сказал:
- Я не стану каяться, ибо нет ни души, ни Небесного!
Вот до какой степени невежества и темноты дошли чародеи Нершдалма.
- Тогда ты умрёшь, - молвил Орбилих.
И явились те бесы за душою Аэда, и узрел он их истинные мерзкие облики и устрашился, а думалось ему прежде, что говорит он не с бесами, но с мудрыми и великими духами. И когда вытащили они его душу из тела, увидел весь мир таким, каков он есть, и как обглодан он Злом, и истинные светлые сущности четырёх святых, и страшно закричала его душа, моля о прощении. И изгнал Орбилих бесов, а душа Аэда вернулась в его тело.
Волшебник плакал и каялся, и дрожал, скорчившись на снегу, но поднял его Орбилих, и сказал:
- Ты прощён. Но знай свои грехи и искупи их.
И пошёл с ними волшебник Аэд.
И увидели путники, как на обочине дороги один сунэтсиец, из племени Синих колесниц, убивает купца – виримнота. И отняли купца от сунэтсийца, и говорили обоим весть. Смягчились сердца этих двух врагов, и плакали бывшие враги друг у друга на плече, а потом вместе они направились в Мераих. Сунэтсийца звали Сверборк ка-Вардамурэд, а виримнота Кадуфер Иэндиэден.
И увидели они кузнеца в поле, который хоронил жену свою, разбивая ломом мёрзлую землю. Стекали слёзы по его щекам, замерзая в бороде, и хотел он, закопав могилу, лечь на ней и лежать, пока не замёрзнет насмерть. Так он хотел соединиться со своею женой после смерти.
Остановились семеро странников и смотрели, как закопал кузнец могилу, а потом отбросил лопату и лом в сторону и стал на колени перед могилой. И приблизился Орбилих, откинув капюшон с лица, и отпустился на землю рядом с ним. А кузнец ничего вокруг не видел от горя, ибо жена была для него всем. Скорбел с ним Орбилих, а в отдалении стояли, скорбя, Иманнутуриил и Гридорн, Селвиран и Аэд Варох, Сверборк и Кадуфер.
Сказал Орбилих кузнецу:
- Я знаю, что ты собираешься делать с собой.
Ответил он:
- Что тебе до того?
- Ты нужен нам, - молвил Орбилих.
- Оставьте меня, - сказал кузнец. Он плохо понимал, что творится вокруг. Продолжил Орбилих:
- Тебя оставила жена. Я понимаю тебя, ибо и сам вдовец уже тридцать лет. Я знаю – ты хочешь уйти за порог жизни, и там встретить её. Но послушай меня. Истинно говорю тебе – если переступишь порог своею волей, то увидишь свою любовь по правую руку от трона Небесного, а для тебя уготовано будет место по левую руку. И, вместо того, чтобы соединиться навек с женою, сподобишься вечности в Узилище Внешнем, где бушует пламя, и дымятся тела, где вопль и стон, где все страхи обретут плоть. Там тело шипит на огне, а глаза лопаются от смертного холода, и вопли разбиваются об обледенелый камень потолка. И растворишься ты в этом страдании, и позабудешь всё – и себя самого, и даже жену, любовь к которой стала жизнью твоей. Навсегда…
Не лучше ли подождать срока на этой тленной земле и тихо сойти за черту? Там ты переродишься, и будешь новое существо, и встанешь рядом с женою по правую руку от трона Небесного, и улыбнётся Он вам, а после конца времён сочетает вас пред лицем всех праведников новым браком и сподобит вечности в Чертогах Блаженства. Навсегда… Ибо всего два смертных греха для вас, люди – оскорбить Небесного, отвергнув Закон Его, и убить себя.
И слушал кузнец Орбилиха, как никогда и никого не слушал доселе, а после просветлел лицом, хоть и грустными были глаза его, ибо волей Небесного видел всё, что говорилось ему. Поведал ему Орбилих новую весть и сказал:
- Идём с нами, ибо хочет Небесный видеть тебя в первых рядах под знаменем Своим.
И пошёл кузнец с Орбилихом, и стало путников восемь. Звали того кузнеца Кэдмонд. Его отец в давние дни покинул Ворнголлат и пришёл в Хириллат.
Продолжили святые путь свой и вскоре пришли в Мераих. Каменные стены его, возведённые во дни короля Мергорена II, высотой были в тридцать локтей, а шириной в десять. В те дни Мераих был расположен между склоном Техэйна и холмом Вирадат, и Мергоренова стена замыкала город меж ними с северо-запада и юго-востока. По обрывистому склону Техэйна извивалась узкая тропа и вела на гребень горного хребта. Там Морелинги возвели высокую башню, именуемую Ваит-Неродилад. На ней денно и нощно бодрствовали часовые, высматривая на равнине врагов. Там же держали белых голубей. Они разносили приказы короля, начертанные на пергаменте, привязанном к их лапкам.
Холм же Вирадат, что вздымался к югу от города, был совершенно неприступен, и только птицы небесные в те дни вили себе гнёзда на его кручах.
Подошли восемь странников к Мераиху с юго-востока по Старой дороге. Дорогу эту мостили девятьсот лет назад, во дни князя Шеритана I, и растрескались с тех пор камни её, и изломали её корни деревьев. Но по ней, в былые дни, когда о Бафомете и помыслить не могли, бесконечной чередой тянулись повозки купцов и с востока, и с юга, и с запада. Ныне же только воинские разъезды передвигались по Старой дороге, и ночные призраки смущали редких путников. И не ждали уже добрых гонцов с юга в Мераихе.
А потому остановились святые у затворённых врат, и просили открыть их у хмурых стражей. Те спросили у путников, кто они и откуда. И ответил Орбилих:
- Мы несём вам великую радостную весть. Ликуйте, ибо живёте вы в счастливое время, а дети ваши увидят счастья больше, чем вы.
Инициация святых
Модератор: K.H.Hynta
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
Инициация святых
Последний раз редактировалось Шалдорн Кардихат 10 фев 2009, 13:28, всего редактировалось 2 раза.
Вера, сталь и порох делают Империю великой, как она есть.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
И дивились стражи этим словам, но не поверили им, и сказали:
- Убирайтесь прочь, в Мераихе и без вас достаточно сумасшедших.
И только один из стражей спросил:
- Что же за вести вы несёте в Мераих? И не граф ли Варнид, и не барон ли Селвиран среди вас?
- Да, это мы, - ответили Гридорн и Селвиран, а Орбилих молвил:
- Лучшей вести, чем та, которую мы несём вам, не было с тех пор, как возвели эти стены, с тех пор, как Морель привёл свою дружину к берегам Шелестура. Радуйтесь, ибо сам Небесный ныне будет сражаться на вашей стороне, а Бафомету недолго осталось разорять сей край.
И весьма удивились стражи, услышав это, и отворили ворота, и привели путников в королевский дворец, к королю Баридорну. Держали перед ним долгую речь восемь святых, и слушал он, и двор его, и стражи, и вельможи, и слуги их. Многие поверили словам пришельцев. Но были и те, кто воспротивился им и сказал в сердце своём: «К чему эти сказки и этот самообман? Не окружены ли мы со всех сторон безумными врагами? Что можно противопоставить мощи Бафомета и ужасу ярости его?» И ожесточились на Орбилиха и его спутников. Король Баридорн был в числе ожесточившихся. И сказал он:
- Я вижу здесь Гридорна, графа Кадмонда и барона Селвирана, моих вассалов. Разве не велел я тебе, Гридорн, идти с войском на юг, и стеречь дальше рубежи моего королевства? И разве не ослушался ты меня, самовольно вернувшись в Мераих? А ты, барон? Тебе мало тех бесчинств, что устраивал ты у себя в замке, где даже я тебе не указ, что явился ты в мой дом, чтобы совращать моих верных и благонравных придворных? Я знаю, что твои седины не способны успокоить тебя, но знай, что мой гнев они не обуздают, и не посмотрю я в ярости на твои годы.
Ответил граф Варнид:
- Мой король! Ты знаешь, что весь род мой на протяжении шестисот лет верой и правдой служил твоему дому и твоим предкам. И для меня слово твоё, как и слово твоего отца, было превыше жизни и превыше смерти. Но воля Небесного превыше воли всех земных владык. На пути своём я встретил тех, кто изменит нашу судьбу, тех, что спасут всех нас. И сам Небесный повелел мне оставить воинов своих в пути и привести тех, кого встретил я, к тебе, король, чтобы возрадовался ты и прочие слуги твои, ибо всё, что говорит старец Орбилих и его друг Иманнутуриил, есть истинная правда, и исходит она от Небесного.
Ответил барон Селвиран:
- Всё, что было, государь, то было. Богатство своё я прокутил ещё в молодости, а под старость стал сатиром и горным медведем в доме своём и для домочадцев своих. Вы все, о вельможи и рыцари, знаете это, и я не отрицаю сего. И, как истинно сказал ты, король, дни мои на исходе, и седина поселилась на челе моём. Но, не взирая на грехи мои, великую милость оказал мне Небесный, когда ночью в ворота замка моего постучали гости. И, говоря с ними, прозрел я, и открылись глаза мои, и узрел я себя, каков я есть. Мне горько за те годы, что ушли так бесцельно и так незаметно, лишь грузом осев на спину мою и сединой на голову мою, но тем паче мне нужно действовать во славу Небесного, ибо время ещё есть. Навряд ли я наверстаю упущенное, но новыми благими свершениями я надеюсь возместить утраченное хоть в малой мере. Быть может, и то малое, что я ещё успею совершить, зачтётся мне в посмертии. И я прошу тебя, государь, не гневайся, но внемли голосу истины и разума и поверь ушам своим ныне.
Так говорил Селвиран ахт-Камодорн, и все, кто слышал это, дивились, ибо не ждали услышать такие речи от него. И многие не верящие задумались и поверили, говоря: «Только истинное чудо могло обратить Селвирана-Пропойцу».
Но король Баридорн пришёл в ещё больший гнев и молвил:
- Ещё Селвиран Пьяный будет убеждать меня внять голосу разума. Ты же, граф Гридорн, лишаешься всех своих титулов и владений и подлежишь казни, как всякий изменник и дезертир.
И взяли стражи рыцаря, и заточили в темницу, а всех прочих выгнали из дворца древками копий.
- Что же теперь будет? – спросил Иманнутуриил у Орбилиха. – Король не внял нашим словам.
Ответил Орбилих:
- Прежде чем настанет утро третьего дня, это царствование сменится новым, а Бафомету останется жить на два дня и ночь меньше. Теперь идите на площади славного города Мераиха, и донесите до людей нашу весть. А я пойду за грань круга стен. Меня ждёт иное дело.
И пошли шестеро святых на площади Мераиха, и оставили люди все дела свои, чтобы слушать их. Аэд Варох же пошёл в дом одного из графов хирилларийских, на которого он наслал порчу, и снял её, и повинился перед графом. А жена того вельможи давно принимала у себя любовника, пока муж её лежал в беспамятстве. И была она изгнана из дома мужа своего. Аэд Варох выплатил надлежащую виру за вину свою, и оставили его стражи закона.
Весь Мераих до поздней ночи слушал речи святых, и многие вернулись домой иными людьми.
Король Баридорн проведал об этом и послал воинов, и схватили они шестерых святых, и присоединили их к Гридорну, сидевшему в темнице. Раз в год в Хириллате устраивали Великое Судилище, где разбирали дела самых опасных преступников. Там и хотели решить дело этих семерых. Судилищу надлежало состояться через десять дней.
***
Орбилих же шёл весь день и заночевал в снежном поле. Он сидел у костра и услышал стук копыт по промёрзшей земле. Какой-то всадник подъехал к нему и спросил звонким голосом, можно ли ему разделить с Орбилихом свою трапезу у огня, ибо охотился он весь день и весьма утомился. Ответил Орбилих:
- Ты чересчур доверчив, Меруад ахт-Тиркрист, граф Шадмонд. В наше время не следует так запросто заговаривать с незнакомыми людьми в поле, когда вокруг ни души. А если бы я оказался злым человеком? Или совсем не человеком…
Ответил Меруад:
- Что ты можешь сделать мне, ведь я на коне и вооружён? И откуда тебе известно, кто я?
Он был очень молод, этот Меруад. Восемнадцать лет едва-едва исполнилось ему.
Молвил Орбилих:
- Ты пробудешь на коне и при оружии так долго, как этого захочу я.
И в тот же миг взвился на дыбы добрый сунэтсийский скакун, и сбросил седока. Вскочил Меруад на ноги и схватился за меч, но он застрял в ножнах и не желал покидать их.
- Ты колдун! – вскричал Меруад. – Ты заманил меня сюда!
- Нет, - ответил Орбилих. – Я не колдун. Я нечто гораздо большее. И не я заманил тебя сюда, но волей Небесного твой путь лежал к моему костру. Присядь. Не бойся. Ты не убоялся меня, едва увидев, и был прав, ибо со мной ты в большей безопасности, чем за стенами, в окружении войска верных телохранителей.
Сказал Меруад:
- Это верно, что, приближаясь к тебе, я был почему-то уверен, что не встречу опасности. Но кто ты, скажи?
И поведал ему Орбилих свою историю. Сказал Меруад:
- Весьма удивительные вещи поведал ты мне. И я верю тебе, что Небесный не отринул этот мир. Но если это всё истина, и сила твоя исходит от Небесного, то ты способен творить великие чудеса! Не мог бы ты взглянуть на волшебника Денвумефа, ибо он после битвы с Бафометом впал в чёрный сон и вот уже четыре года не говорит ни слова, а только лежит и смотрит в потолок. Никто не в силах помочь ему, кроме, разумеется, Небесного.
- Кроме, разумеется, Небесного… - повторил Орбилих. – Хорошо сказано. Где же чародей?
- Он в замке герцога Бенагота, тестя покойного короля Кервина, моего деда. Я как раз направляюсь туда, - ответил Меруад.
- Что же, поехали, - сказал Орбилих. – Но всё, что бы я ни сделал, сделаю не я, но Сам Небесный через меня.
И усадил его Меруад в седло позади себя, и поскакали они к замку герцога Бенагота.
И явились они туда, и вышел сам герцог навстречу им, ибо искал он и все слуги его графа Шадмонда, так как уехал он охотиться тайно, ведь был он очень молод, этот Меруад. И, минуя расспросы, повёл Меруад Орбилиха во внутренние покои, где уже четыре года неподвижно лежал волшебник Денвумеф. Те, кто знал его раньше, не узнали бы его ныне, ибо, некогда тучный и черноволосый, он исхудал до крайности и поседел совершенно. Нелегко дались ему странствия по призрачным мирам.
Орбилих придвинул стул и сел у изголовья его постели. Герцог и домочадцы его в изумлении встали в дверях, а Меруад, войдя в покой, остановился поодаль, у стены.
- Что же с ним? – спросил он.
Помолчал Орбилих, а потом молвил:
- Оно ведь очень опасно, это волшебство. Никогда нельзя переступать грань своих сил, а он именно это и сделал. Его душа сейчас далеко, странствует по призрачным мирам. А может быть, он ещё дальше, чем я думаю, и странствует по мирам существующим, что на самом краю Энуталь.
- Откуда тебе ведомо это? – спросили святого.
- Небесный даёт мне знание, но не полной рукой, а только те, что нужны для исцеления этого человека. А если бы мне были даны полной рукой все знания о болезни Денвумефа, я бы, скорее всего, последовал за ним, углубившись в себя и в бездну своих новых знаний.
Снова спросили у Орбилиха:
- Значит, ты можешь исцелить его?
Ответил тот:
- Не я, но Небесный – через меня.
И возложил Орбилих руки на лоб Денвумефа, и сильно дёрнулся он, и судорожным рывком сел в постели. Смотрел он только на Орбилиха и ни на кого более. А Орбилих сказал:
- Дайте ему есть, ибо надо ему восстановить силы.
Хотели пищу принести в постель Денвумефу, но он встал, и спустился вниз, в зал для трапез. Все же домочадцы, гости и слуги герцога Бенагота в сильном изумлении стояли у стен. И устроили пиршество в честь возвращения старого колдуна, и Денвумеф сидел с одного края во главе стола, а Орбилих напротив, тоже на почётном месте. Когда закончился пир, спросил Бенагот у Орбилиха:
- Кто же ты, почтенный старец? Величайший ли из чародеев на свете, или Изначальный? А может быть, ты из Странников, и явился к нам, чтобы возвестить новую Эпоху?
- Нет, - ответил Орбилих. – Я не чародей, и не Изначальный, и не Странник. Я простой вестник. Но весть моя – для всех разумеющих.
- Что же это за весть? – спросили его. Тогда поведал им святой старец свою весть и о своём видении. И настолько невероятными казались всем слушающим речи его, что трудно было поверить им, но Денвумеф, которого каждый уже похоронил в сердце своём, сидел живой и здоровый за столом среди храбрых рыцарей и прекрасных дам, как зримое доказательство могущества Небесного. И говорил ещё Орбилих:
- Достаточно вы жили Старым Законом, передаваемым из уст в уста памятью людской, ибо дано людям забывать. Вы отошли от Древнего Закона, ибо стареет род человеческий. И привязались вы к делам рук своих, и к творениям разума своего, и погрузились в пучину ежедневных забот. Исказился ныне Древний Закон. Забыли вы о Небесном, а Изначальные уже не являются вам. Теперь же, в годину тяжких испытаний, когда Зло Воплощённое сошло в Авалдон, вы пали духом, а Древний Закон в поругании и в попрании, и в посрамлении ныне. Не он плох для вас, но человечество слишком старо для него, и утратило веру. Теперь же даст вам Небесный Новый Закон. Вы будете свидетелями чудес и знамений, чтобы укрепилась вера ваша, видя зримые доказательства истинности сих слов. Но то скорби достойно, ибо нет в вас детской веры, чтобы уверовать, не видев, а, увидев, уверует и замшелый валун. Когда же кончится время чудес, опасайтесь требовать новых, а помните, что Зло бодрствует повседневно, и Мару Возарис, и слуги его дадут вам чудес, но затем, чтобы сбить с пути, ввести в заблуждение.
Так говорил Орбилих, второй святой Авалдона. Первым же был Гембена, эллиец, бывший на Равеллате и видевший горести людей под пятой Высоких лордов. Предтечей зовётся Гембена во всех Писаниях.
Когда же закончил говорить Орбилих, встал Меруад ахт-Тиркрист Морелинг, граф Шадмонд, и сказал звонко:
- Я верю тебе, Орбилих. Что же делать мне, чтобы исполнить волю Небесного?
Улыбнулся Орбилих, и сказал:
- Поверив мне, поверил ты Небесному. А о воле Его спроси Его сам. Он услышит.
Встал вторым Денвумеф:
- И я верю тебе, Орбилих, ибо через тебя я был исцелён.
И благословил Сам Небесный юношу Меруада и старца Денвумефа, чрез Орбилиха сподобил Небесный их харизмой Своей, и стало святых на Шелестуре десять.
И преобразились они, и стали новыми людьми. Видя это, уверовали все, находящиеся в зале – до пятидесяти человек, и благодать Небесного наполнила весь замок, так что светился он изнутри, подобно светильнику. И стало в окрестностях светло, как днём. Каждый из присутствующих в зале в ту ночь уверовал и говорил с Небесным, а Небесный говорил с ними.
Когда же заря коснулась шпилей старого замка, то угасло сияние, и всё вокруг стало обычным. И оседлали коней все рыцари Бенагота, и поскакали в Мераих. А впереди них гарцевали Орбилих и Меруад, Денвумеф и Бенагот. Прибыли они в Мераих по Старой дороге около полудня, и явились к королю Баридорну. Он принял их, сидя на троне своём, окружённый стражей своей, в короне и одеяниях власти своей. И снова говорил свои речи Орбилих, и все рыцари убеждали короля поверить в истинность этих слов. И весь город собрался ко вратам королевского дворца, ибо разнёсся слух о выздоровлении чародея Денвумефа, совершившего столько подвигов в битве за Мераих, и об аресте тех святых, что говорили вчера на площадях. Просил народ короля отпустить их.
Но король Баридорн не внял мольбам и уговорам и не поверил словам Орбилиха, а увидел во всём этом угрозу власти своей. И разгорелся великий гнев в сердце короля, и приказал он схватить Орбилиха и заточить в темницу. Но воины короля медлили, ибо дошли до их сердца слова святого старца, а Меруад и Бенагот, и все рыцари герцога обнажили мечи и заслонили его. И в этот миг раздался грохот снизу, из подземелий. То раскололись сами собой двери узилищ, где держали святых, и оковы сами собой упали с их рук. И вышли из темниц Иманнутуриил и Гридорн, Селвиран и Аэд Варох, Сверборк и Кадуфер, и кузнец Кэдмонд. И темничные стражи не препятствовали им, но с радостью вернули им все их вещи и сопровождали их в тронный зал.
И понял Баридорн, увидев узников свободными, что оказался один. Но всё равно ещё был Баридорн королём, и никто бы не осмелился поднять на него руку, но все смотрели на него с надеждой и ждали его слова. В ещё большую ярость пришёл Баридорн, и повелел своим воинам, всем, кто верен ему, схватить мятежников, а затем идти на улицы разгонять народ по домам.
Но вышел вперёд Орбилих и сказал:
- Воля Небесного, король, превыше твоей. Не тебе противиться слугам Владыки Энуталь.
И разгорелся гнев Небесного на короля Баридорна, и лишил он его памяти и разума в тот же миг. И разгладились морщины на лбу Баридорна, ибо не помнил он уже себя. Огляделся он вокруг и никого не узнал. Тогда заинтересовала его игра света в камнях Венделоранда, меча Морелингов, и попытался зубами вытащить рубины из золотой рукояти, и упала корона с его головы. Огляделся Баридорн на звон золота о камень пола, но не заметил причины шума, и ухватился за пряжку своего пояса.
А все присутствующие с ужасом и растерянностью смотрели на могучего мужа, наделённого ныне разумом младенца. И приступили к королю придворные чародеи и лекари, и увели его во внутренние покои, где осмотрели его самым тщательнейшим образом. А потом вернулись в тронный зал и сказали, что не обнаружили ни следа злого волшебства, ни признаков отравления грибами урихтам, и вообще никаких признаков чужого злого умысла, лишившего рассудка короля, и что это прискорбное событие ничем иным, кроме как волей Небесного, объяснить нельзя.
И поднял Орбилих корону Морелингов, и надел её на голову Меруада, и сказал:
- Вот король, избранный самим Небесным. Он теперь новый повелитель ваш.
В молчании собрание смотрело на юного Меруада, а потом все опустились на колени и воскликнули, как один:
- Деэстус саддартэ кангус! Варис анндиртэ, кангус! Дерети налворэ и ванндарэ, кангус! (Слава новому королю! Многие лета королю! Правь справедливо, король!)
Затем Меруада вывели к народу и поведали им обо всём случившимся во дворце. И славили жители Мераиха нового короля, ибо был Меруад любим народом.
Среди хирилларийцев было много больных и увечных. И каждый из них получил исцеление. И все, как один, приняли Новый закон, и ликовал весь Мераих. И объявил Орбилих о рождении Церкви Небесного, призванной очистить души всех людей от скверны и оживить их веру.
***
Просил святой Гридорн у короля войско, чтобы очистить Кирдиниил от нечистой ереси Бафометовой, и вновь вернуть его под власть Морелингов. И дал ему это войско Меруад, и все благородные рыцари хирилларийские присоединились к этому войску. Создал из них Гридорн орден Меченосных братьев, и каждый из них надел белый плащ с золотыми мечами на левом плече. Орден этот называли так же Благородным орденом Златомеченосных братьев святого воителя графа Гридорна. Рыцари этого ордена звались гридорнианцами. Гридорнианский орден и поныне существует, верой и правдой служа престолу Морелингов. Управляют им магистры из рода ахт-Нардолм, потомки и родичи святого Гридорна, в течение тысяч лет. Любой рыцарь, кто пожелает вступить в Златомеченосное братство, должен доказать своё благородное происхождение на протяжении пяти поколений, искреннюю веру перед алтарём в храме, и клятвою - верность императору Морелингу. Это самый древний и благородный рыцарский орден Шелестура.
И привёл Гридорн войско своё в Кирдиниил, и разгромил войска мятежных графов, и бежали они в свою крепость в Мар-Балендане, но взял её Гридорн с налёта, и истребил всех графов, захватил десять тысяч пленников, крепость сжёг, а пепелище приказал распахать и засыпать солью. Ибо то было мерзейшее место, где проливали кровь во славу Бафомета.
Устроил святой Гридорн суд, и тех, кто участвовал в камланиях, и тех, кто проливал кровь, велел казнить. И от Мар-Балендана до самых границ Хириллата вдоль Старой дороги, воздвигли девять тысяч виселиц, и повесили на них всех преступников. А простые жители Кирдиниила по доброй воле уверовали в Новый Закон и присоединились к войску Гридорна. И пошёл он дальше, в Водеридайн, до самой Зелёной равнины, всюду искореняя Бафометову ересь и его прислужников. И всюду простой люд его принимал как героя, ибо каждый рад был принять Новый Закон. Весь Водеридайн перешёл под власть морелингской короны.
А святой барон Селвиран снял прежние богатые одеяния и надел чёрную рясу, и собирал многих учеников вокруг себя, наставляя их в Новом Законе. И многие приходили и слушали, и дивились, ибо прежде никто не слышал от Селвирана Пьяного ни одного умного слова. Ученики Селвирана вскоре тоже объединились в орден Благочестивых Сероплащных братьев и ушли из мира, по примеру келе-дэит, чародеев эллийских. Каждый, кто входил в этот орден, вносил туда часть имущества, и деньги эти шли на помощь неимущим, ибо Селвиранцы открыли бесплатные больницы, столовые для бедняков и школы.
К северо-западу от Мераиха, в Дандальской долине, Селвиран воздвиг обитель для учеников своих и в год 61 заложил в Мераихе фундамент собора Воинства Небесного.
Святой Кадуфер Иэндиэден пошёл к виримнотам, а святой Сверборк ка-Вардамурэд - к сунэтсийцам, чтобы просветили они каждый сородичей своих.
Святой Кэдмонд отправился в Вормит, святой Аэд Варох в Ворнголлат, а святой Денвумеф в Нилиил.
И все те чудеса, что творили святые, невозможно описать в простых словах, но ходят о них тысячи легенд по всему Шелестуру, и называют те дни Благими, ибо исцелялись больные и увечные, и прозревали слепые, и открывались уши у глухих, и множество чудес совершалось везде, где были святые. Ибо Сам Небесный руководил святыми, придавал им сил и возвещал через них Свою волю. Эти люди совершали невозможное, обращали в бегство рати врагов, изгоняли бесов, и многие тысячи людей уверовали, и приняли Новый Закон. И продолжалось это десять месяцев. Вскоре Кирдиниил, Водеридайн, Зиламволлион, Вормит и Нилиил очистились от скверны. В те дни каждый человек стал братом ближнему своему, и в какой мере ненавидел, в той же мере и возлюбил, ибо увидел волю Небесного над Собой и попрание Зла, и возрадовался, и чудесам того времени нет числа. Все западные земли Шелестура остались без правителей, ибо всех потомков их и их самих убил Бафомет, и возжелали люди всех земель жить под властью Меруада, ибо из Мераиха пришли святые-освободители, и стал Меруад королём всего Шелестура, от северных гор до Зелёной равнины, от Восточного океана до Внутреннего, и все люди были счастливы назвать себя Морелингами и приложить труды рук своих к созданию нового мира.
И сиды Меримны с радостью приветствовали Гридорна у врат своего города, и пригласили его внутрь, и говорила с ним сама Анндалит, Зелёная фея, и радовалась весьма, ибо видела во всех этих дивных событиях волю Небесного и Его промысел. Многие сиды покинули Меримну и пришли в Мераих, чтобы принести королю Меруаду дары и своими глазами взглянуть на чудные дела, совершённые святыми.
Но торжествовать победу было рано, ибо был жив пока ещё Бафомет. И бежал он на юг, и скрылся среди холмов Зелёной равнины.
- Убирайтесь прочь, в Мераихе и без вас достаточно сумасшедших.
И только один из стражей спросил:
- Что же за вести вы несёте в Мераих? И не граф ли Варнид, и не барон ли Селвиран среди вас?
- Да, это мы, - ответили Гридорн и Селвиран, а Орбилих молвил:
- Лучшей вести, чем та, которую мы несём вам, не было с тех пор, как возвели эти стены, с тех пор, как Морель привёл свою дружину к берегам Шелестура. Радуйтесь, ибо сам Небесный ныне будет сражаться на вашей стороне, а Бафомету недолго осталось разорять сей край.
И весьма удивились стражи, услышав это, и отворили ворота, и привели путников в королевский дворец, к королю Баридорну. Держали перед ним долгую речь восемь святых, и слушал он, и двор его, и стражи, и вельможи, и слуги их. Многие поверили словам пришельцев. Но были и те, кто воспротивился им и сказал в сердце своём: «К чему эти сказки и этот самообман? Не окружены ли мы со всех сторон безумными врагами? Что можно противопоставить мощи Бафомета и ужасу ярости его?» И ожесточились на Орбилиха и его спутников. Король Баридорн был в числе ожесточившихся. И сказал он:
- Я вижу здесь Гридорна, графа Кадмонда и барона Селвирана, моих вассалов. Разве не велел я тебе, Гридорн, идти с войском на юг, и стеречь дальше рубежи моего королевства? И разве не ослушался ты меня, самовольно вернувшись в Мераих? А ты, барон? Тебе мало тех бесчинств, что устраивал ты у себя в замке, где даже я тебе не указ, что явился ты в мой дом, чтобы совращать моих верных и благонравных придворных? Я знаю, что твои седины не способны успокоить тебя, но знай, что мой гнев они не обуздают, и не посмотрю я в ярости на твои годы.
Ответил граф Варнид:
- Мой король! Ты знаешь, что весь род мой на протяжении шестисот лет верой и правдой служил твоему дому и твоим предкам. И для меня слово твоё, как и слово твоего отца, было превыше жизни и превыше смерти. Но воля Небесного превыше воли всех земных владык. На пути своём я встретил тех, кто изменит нашу судьбу, тех, что спасут всех нас. И сам Небесный повелел мне оставить воинов своих в пути и привести тех, кого встретил я, к тебе, король, чтобы возрадовался ты и прочие слуги твои, ибо всё, что говорит старец Орбилих и его друг Иманнутуриил, есть истинная правда, и исходит она от Небесного.
Ответил барон Селвиран:
- Всё, что было, государь, то было. Богатство своё я прокутил ещё в молодости, а под старость стал сатиром и горным медведем в доме своём и для домочадцев своих. Вы все, о вельможи и рыцари, знаете это, и я не отрицаю сего. И, как истинно сказал ты, король, дни мои на исходе, и седина поселилась на челе моём. Но, не взирая на грехи мои, великую милость оказал мне Небесный, когда ночью в ворота замка моего постучали гости. И, говоря с ними, прозрел я, и открылись глаза мои, и узрел я себя, каков я есть. Мне горько за те годы, что ушли так бесцельно и так незаметно, лишь грузом осев на спину мою и сединой на голову мою, но тем паче мне нужно действовать во славу Небесного, ибо время ещё есть. Навряд ли я наверстаю упущенное, но новыми благими свершениями я надеюсь возместить утраченное хоть в малой мере. Быть может, и то малое, что я ещё успею совершить, зачтётся мне в посмертии. И я прошу тебя, государь, не гневайся, но внемли голосу истины и разума и поверь ушам своим ныне.
Так говорил Селвиран ахт-Камодорн, и все, кто слышал это, дивились, ибо не ждали услышать такие речи от него. И многие не верящие задумались и поверили, говоря: «Только истинное чудо могло обратить Селвирана-Пропойцу».
Но король Баридорн пришёл в ещё больший гнев и молвил:
- Ещё Селвиран Пьяный будет убеждать меня внять голосу разума. Ты же, граф Гридорн, лишаешься всех своих титулов и владений и подлежишь казни, как всякий изменник и дезертир.
И взяли стражи рыцаря, и заточили в темницу, а всех прочих выгнали из дворца древками копий.
- Что же теперь будет? – спросил Иманнутуриил у Орбилиха. – Король не внял нашим словам.
Ответил Орбилих:
- Прежде чем настанет утро третьего дня, это царствование сменится новым, а Бафомету останется жить на два дня и ночь меньше. Теперь идите на площади славного города Мераиха, и донесите до людей нашу весть. А я пойду за грань круга стен. Меня ждёт иное дело.
И пошли шестеро святых на площади Мераиха, и оставили люди все дела свои, чтобы слушать их. Аэд Варох же пошёл в дом одного из графов хирилларийских, на которого он наслал порчу, и снял её, и повинился перед графом. А жена того вельможи давно принимала у себя любовника, пока муж её лежал в беспамятстве. И была она изгнана из дома мужа своего. Аэд Варох выплатил надлежащую виру за вину свою, и оставили его стражи закона.
Весь Мераих до поздней ночи слушал речи святых, и многие вернулись домой иными людьми.
Король Баридорн проведал об этом и послал воинов, и схватили они шестерых святых, и присоединили их к Гридорну, сидевшему в темнице. Раз в год в Хириллате устраивали Великое Судилище, где разбирали дела самых опасных преступников. Там и хотели решить дело этих семерых. Судилищу надлежало состояться через десять дней.
***
Орбилих же шёл весь день и заночевал в снежном поле. Он сидел у костра и услышал стук копыт по промёрзшей земле. Какой-то всадник подъехал к нему и спросил звонким голосом, можно ли ему разделить с Орбилихом свою трапезу у огня, ибо охотился он весь день и весьма утомился. Ответил Орбилих:
- Ты чересчур доверчив, Меруад ахт-Тиркрист, граф Шадмонд. В наше время не следует так запросто заговаривать с незнакомыми людьми в поле, когда вокруг ни души. А если бы я оказался злым человеком? Или совсем не человеком…
Ответил Меруад:
- Что ты можешь сделать мне, ведь я на коне и вооружён? И откуда тебе известно, кто я?
Он был очень молод, этот Меруад. Восемнадцать лет едва-едва исполнилось ему.
Молвил Орбилих:
- Ты пробудешь на коне и при оружии так долго, как этого захочу я.
И в тот же миг взвился на дыбы добрый сунэтсийский скакун, и сбросил седока. Вскочил Меруад на ноги и схватился за меч, но он застрял в ножнах и не желал покидать их.
- Ты колдун! – вскричал Меруад. – Ты заманил меня сюда!
- Нет, - ответил Орбилих. – Я не колдун. Я нечто гораздо большее. И не я заманил тебя сюда, но волей Небесного твой путь лежал к моему костру. Присядь. Не бойся. Ты не убоялся меня, едва увидев, и был прав, ибо со мной ты в большей безопасности, чем за стенами, в окружении войска верных телохранителей.
Сказал Меруад:
- Это верно, что, приближаясь к тебе, я был почему-то уверен, что не встречу опасности. Но кто ты, скажи?
И поведал ему Орбилих свою историю. Сказал Меруад:
- Весьма удивительные вещи поведал ты мне. И я верю тебе, что Небесный не отринул этот мир. Но если это всё истина, и сила твоя исходит от Небесного, то ты способен творить великие чудеса! Не мог бы ты взглянуть на волшебника Денвумефа, ибо он после битвы с Бафометом впал в чёрный сон и вот уже четыре года не говорит ни слова, а только лежит и смотрит в потолок. Никто не в силах помочь ему, кроме, разумеется, Небесного.
- Кроме, разумеется, Небесного… - повторил Орбилих. – Хорошо сказано. Где же чародей?
- Он в замке герцога Бенагота, тестя покойного короля Кервина, моего деда. Я как раз направляюсь туда, - ответил Меруад.
- Что же, поехали, - сказал Орбилих. – Но всё, что бы я ни сделал, сделаю не я, но Сам Небесный через меня.
И усадил его Меруад в седло позади себя, и поскакали они к замку герцога Бенагота.
И явились они туда, и вышел сам герцог навстречу им, ибо искал он и все слуги его графа Шадмонда, так как уехал он охотиться тайно, ведь был он очень молод, этот Меруад. И, минуя расспросы, повёл Меруад Орбилиха во внутренние покои, где уже четыре года неподвижно лежал волшебник Денвумеф. Те, кто знал его раньше, не узнали бы его ныне, ибо, некогда тучный и черноволосый, он исхудал до крайности и поседел совершенно. Нелегко дались ему странствия по призрачным мирам.
Орбилих придвинул стул и сел у изголовья его постели. Герцог и домочадцы его в изумлении встали в дверях, а Меруад, войдя в покой, остановился поодаль, у стены.
- Что же с ним? – спросил он.
Помолчал Орбилих, а потом молвил:
- Оно ведь очень опасно, это волшебство. Никогда нельзя переступать грань своих сил, а он именно это и сделал. Его душа сейчас далеко, странствует по призрачным мирам. А может быть, он ещё дальше, чем я думаю, и странствует по мирам существующим, что на самом краю Энуталь.
- Откуда тебе ведомо это? – спросили святого.
- Небесный даёт мне знание, но не полной рукой, а только те, что нужны для исцеления этого человека. А если бы мне были даны полной рукой все знания о болезни Денвумефа, я бы, скорее всего, последовал за ним, углубившись в себя и в бездну своих новых знаний.
Снова спросили у Орбилиха:
- Значит, ты можешь исцелить его?
Ответил тот:
- Не я, но Небесный – через меня.
И возложил Орбилих руки на лоб Денвумефа, и сильно дёрнулся он, и судорожным рывком сел в постели. Смотрел он только на Орбилиха и ни на кого более. А Орбилих сказал:
- Дайте ему есть, ибо надо ему восстановить силы.
Хотели пищу принести в постель Денвумефу, но он встал, и спустился вниз, в зал для трапез. Все же домочадцы, гости и слуги герцога Бенагота в сильном изумлении стояли у стен. И устроили пиршество в честь возвращения старого колдуна, и Денвумеф сидел с одного края во главе стола, а Орбилих напротив, тоже на почётном месте. Когда закончился пир, спросил Бенагот у Орбилиха:
- Кто же ты, почтенный старец? Величайший ли из чародеев на свете, или Изначальный? А может быть, ты из Странников, и явился к нам, чтобы возвестить новую Эпоху?
- Нет, - ответил Орбилих. – Я не чародей, и не Изначальный, и не Странник. Я простой вестник. Но весть моя – для всех разумеющих.
- Что же это за весть? – спросили его. Тогда поведал им святой старец свою весть и о своём видении. И настолько невероятными казались всем слушающим речи его, что трудно было поверить им, но Денвумеф, которого каждый уже похоронил в сердце своём, сидел живой и здоровый за столом среди храбрых рыцарей и прекрасных дам, как зримое доказательство могущества Небесного. И говорил ещё Орбилих:
- Достаточно вы жили Старым Законом, передаваемым из уст в уста памятью людской, ибо дано людям забывать. Вы отошли от Древнего Закона, ибо стареет род человеческий. И привязались вы к делам рук своих, и к творениям разума своего, и погрузились в пучину ежедневных забот. Исказился ныне Древний Закон. Забыли вы о Небесном, а Изначальные уже не являются вам. Теперь же, в годину тяжких испытаний, когда Зло Воплощённое сошло в Авалдон, вы пали духом, а Древний Закон в поругании и в попрании, и в посрамлении ныне. Не он плох для вас, но человечество слишком старо для него, и утратило веру. Теперь же даст вам Небесный Новый Закон. Вы будете свидетелями чудес и знамений, чтобы укрепилась вера ваша, видя зримые доказательства истинности сих слов. Но то скорби достойно, ибо нет в вас детской веры, чтобы уверовать, не видев, а, увидев, уверует и замшелый валун. Когда же кончится время чудес, опасайтесь требовать новых, а помните, что Зло бодрствует повседневно, и Мару Возарис, и слуги его дадут вам чудес, но затем, чтобы сбить с пути, ввести в заблуждение.
Так говорил Орбилих, второй святой Авалдона. Первым же был Гембена, эллиец, бывший на Равеллате и видевший горести людей под пятой Высоких лордов. Предтечей зовётся Гембена во всех Писаниях.
Когда же закончил говорить Орбилих, встал Меруад ахт-Тиркрист Морелинг, граф Шадмонд, и сказал звонко:
- Я верю тебе, Орбилих. Что же делать мне, чтобы исполнить волю Небесного?
Улыбнулся Орбилих, и сказал:
- Поверив мне, поверил ты Небесному. А о воле Его спроси Его сам. Он услышит.
Встал вторым Денвумеф:
- И я верю тебе, Орбилих, ибо через тебя я был исцелён.
И благословил Сам Небесный юношу Меруада и старца Денвумефа, чрез Орбилиха сподобил Небесный их харизмой Своей, и стало святых на Шелестуре десять.
И преобразились они, и стали новыми людьми. Видя это, уверовали все, находящиеся в зале – до пятидесяти человек, и благодать Небесного наполнила весь замок, так что светился он изнутри, подобно светильнику. И стало в окрестностях светло, как днём. Каждый из присутствующих в зале в ту ночь уверовал и говорил с Небесным, а Небесный говорил с ними.
Когда же заря коснулась шпилей старого замка, то угасло сияние, и всё вокруг стало обычным. И оседлали коней все рыцари Бенагота, и поскакали в Мераих. А впереди них гарцевали Орбилих и Меруад, Денвумеф и Бенагот. Прибыли они в Мераих по Старой дороге около полудня, и явились к королю Баридорну. Он принял их, сидя на троне своём, окружённый стражей своей, в короне и одеяниях власти своей. И снова говорил свои речи Орбилих, и все рыцари убеждали короля поверить в истинность этих слов. И весь город собрался ко вратам королевского дворца, ибо разнёсся слух о выздоровлении чародея Денвумефа, совершившего столько подвигов в битве за Мераих, и об аресте тех святых, что говорили вчера на площадях. Просил народ короля отпустить их.
Но король Баридорн не внял мольбам и уговорам и не поверил словам Орбилиха, а увидел во всём этом угрозу власти своей. И разгорелся великий гнев в сердце короля, и приказал он схватить Орбилиха и заточить в темницу. Но воины короля медлили, ибо дошли до их сердца слова святого старца, а Меруад и Бенагот, и все рыцари герцога обнажили мечи и заслонили его. И в этот миг раздался грохот снизу, из подземелий. То раскололись сами собой двери узилищ, где держали святых, и оковы сами собой упали с их рук. И вышли из темниц Иманнутуриил и Гридорн, Селвиран и Аэд Варох, Сверборк и Кадуфер, и кузнец Кэдмонд. И темничные стражи не препятствовали им, но с радостью вернули им все их вещи и сопровождали их в тронный зал.
И понял Баридорн, увидев узников свободными, что оказался один. Но всё равно ещё был Баридорн королём, и никто бы не осмелился поднять на него руку, но все смотрели на него с надеждой и ждали его слова. В ещё большую ярость пришёл Баридорн, и повелел своим воинам, всем, кто верен ему, схватить мятежников, а затем идти на улицы разгонять народ по домам.
Но вышел вперёд Орбилих и сказал:
- Воля Небесного, король, превыше твоей. Не тебе противиться слугам Владыки Энуталь.
И разгорелся гнев Небесного на короля Баридорна, и лишил он его памяти и разума в тот же миг. И разгладились морщины на лбу Баридорна, ибо не помнил он уже себя. Огляделся он вокруг и никого не узнал. Тогда заинтересовала его игра света в камнях Венделоранда, меча Морелингов, и попытался зубами вытащить рубины из золотой рукояти, и упала корона с его головы. Огляделся Баридорн на звон золота о камень пола, но не заметил причины шума, и ухватился за пряжку своего пояса.
А все присутствующие с ужасом и растерянностью смотрели на могучего мужа, наделённого ныне разумом младенца. И приступили к королю придворные чародеи и лекари, и увели его во внутренние покои, где осмотрели его самым тщательнейшим образом. А потом вернулись в тронный зал и сказали, что не обнаружили ни следа злого волшебства, ни признаков отравления грибами урихтам, и вообще никаких признаков чужого злого умысла, лишившего рассудка короля, и что это прискорбное событие ничем иным, кроме как волей Небесного, объяснить нельзя.
И поднял Орбилих корону Морелингов, и надел её на голову Меруада, и сказал:
- Вот король, избранный самим Небесным. Он теперь новый повелитель ваш.
В молчании собрание смотрело на юного Меруада, а потом все опустились на колени и воскликнули, как один:
- Деэстус саддартэ кангус! Варис анндиртэ, кангус! Дерети налворэ и ванндарэ, кангус! (Слава новому королю! Многие лета королю! Правь справедливо, король!)
Затем Меруада вывели к народу и поведали им обо всём случившимся во дворце. И славили жители Мераиха нового короля, ибо был Меруад любим народом.
Среди хирилларийцев было много больных и увечных. И каждый из них получил исцеление. И все, как один, приняли Новый закон, и ликовал весь Мераих. И объявил Орбилих о рождении Церкви Небесного, призванной очистить души всех людей от скверны и оживить их веру.
***
Просил святой Гридорн у короля войско, чтобы очистить Кирдиниил от нечистой ереси Бафометовой, и вновь вернуть его под власть Морелингов. И дал ему это войско Меруад, и все благородные рыцари хирилларийские присоединились к этому войску. Создал из них Гридорн орден Меченосных братьев, и каждый из них надел белый плащ с золотыми мечами на левом плече. Орден этот называли так же Благородным орденом Златомеченосных братьев святого воителя графа Гридорна. Рыцари этого ордена звались гридорнианцами. Гридорнианский орден и поныне существует, верой и правдой служа престолу Морелингов. Управляют им магистры из рода ахт-Нардолм, потомки и родичи святого Гридорна, в течение тысяч лет. Любой рыцарь, кто пожелает вступить в Златомеченосное братство, должен доказать своё благородное происхождение на протяжении пяти поколений, искреннюю веру перед алтарём в храме, и клятвою - верность императору Морелингу. Это самый древний и благородный рыцарский орден Шелестура.
И привёл Гридорн войско своё в Кирдиниил, и разгромил войска мятежных графов, и бежали они в свою крепость в Мар-Балендане, но взял её Гридорн с налёта, и истребил всех графов, захватил десять тысяч пленников, крепость сжёг, а пепелище приказал распахать и засыпать солью. Ибо то было мерзейшее место, где проливали кровь во славу Бафомета.
Устроил святой Гридорн суд, и тех, кто участвовал в камланиях, и тех, кто проливал кровь, велел казнить. И от Мар-Балендана до самых границ Хириллата вдоль Старой дороги, воздвигли девять тысяч виселиц, и повесили на них всех преступников. А простые жители Кирдиниила по доброй воле уверовали в Новый Закон и присоединились к войску Гридорна. И пошёл он дальше, в Водеридайн, до самой Зелёной равнины, всюду искореняя Бафометову ересь и его прислужников. И всюду простой люд его принимал как героя, ибо каждый рад был принять Новый Закон. Весь Водеридайн перешёл под власть морелингской короны.
А святой барон Селвиран снял прежние богатые одеяния и надел чёрную рясу, и собирал многих учеников вокруг себя, наставляя их в Новом Законе. И многие приходили и слушали, и дивились, ибо прежде никто не слышал от Селвирана Пьяного ни одного умного слова. Ученики Селвирана вскоре тоже объединились в орден Благочестивых Сероплащных братьев и ушли из мира, по примеру келе-дэит, чародеев эллийских. Каждый, кто входил в этот орден, вносил туда часть имущества, и деньги эти шли на помощь неимущим, ибо Селвиранцы открыли бесплатные больницы, столовые для бедняков и школы.
К северо-западу от Мераиха, в Дандальской долине, Селвиран воздвиг обитель для учеников своих и в год 61 заложил в Мераихе фундамент собора Воинства Небесного.
Святой Кадуфер Иэндиэден пошёл к виримнотам, а святой Сверборк ка-Вардамурэд - к сунэтсийцам, чтобы просветили они каждый сородичей своих.
Святой Кэдмонд отправился в Вормит, святой Аэд Варох в Ворнголлат, а святой Денвумеф в Нилиил.
И все те чудеса, что творили святые, невозможно описать в простых словах, но ходят о них тысячи легенд по всему Шелестуру, и называют те дни Благими, ибо исцелялись больные и увечные, и прозревали слепые, и открывались уши у глухих, и множество чудес совершалось везде, где были святые. Ибо Сам Небесный руководил святыми, придавал им сил и возвещал через них Свою волю. Эти люди совершали невозможное, обращали в бегство рати врагов, изгоняли бесов, и многие тысячи людей уверовали, и приняли Новый Закон. И продолжалось это десять месяцев. Вскоре Кирдиниил, Водеридайн, Зиламволлион, Вормит и Нилиил очистились от скверны. В те дни каждый человек стал братом ближнему своему, и в какой мере ненавидел, в той же мере и возлюбил, ибо увидел волю Небесного над Собой и попрание Зла, и возрадовался, и чудесам того времени нет числа. Все западные земли Шелестура остались без правителей, ибо всех потомков их и их самих убил Бафомет, и возжелали люди всех земель жить под властью Меруада, ибо из Мераиха пришли святые-освободители, и стал Меруад королём всего Шелестура, от северных гор до Зелёной равнины, от Восточного океана до Внутреннего, и все люди были счастливы назвать себя Морелингами и приложить труды рук своих к созданию нового мира.
И сиды Меримны с радостью приветствовали Гридорна у врат своего города, и пригласили его внутрь, и говорила с ним сама Анндалит, Зелёная фея, и радовалась весьма, ибо видела во всех этих дивных событиях волю Небесного и Его промысел. Многие сиды покинули Меримну и пришли в Мераих, чтобы принести королю Меруаду дары и своими глазами взглянуть на чудные дела, совершённые святыми.
Но торжествовать победу было рано, ибо был жив пока ещё Бафомет. И бежал он на юг, и скрылся среди холмов Зелёной равнины.
Последний раз редактировалось Шалдорн Кардихат 16 июн 2008, 20:21, всего редактировалось 1 раз.
Вера, сталь и порох делают Империю великой, как она есть.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
***
Бафомет сидел на огромном валуне посреди моря зелёной травы. За спиной, на юге, расстилался океан травы – то была Зелёная равнина. Перед ним, на севере, высились горы. Вершины их были белы от снега и терялись в облаках, а подножие покрывала зелень. То был Бириндурн, где Вириштадиды, правители Хавиллаир, возвели свой город Гинзурад.
И встал Бафомет, и пошёл на север. Пришёл Бафомет в потаённую долину среди предгорий. Всюду там были камни и кустарники. И ждал Бафомет там три дня и три ночи. А наутро четвёртого дня отворилась потайная дверь в каменной стене, и выбрались оттуда два цверга. Видно, они хотели поохотиться в горах, как то было в обычае у Хавиллаир. Но схватил их Бафомет, и пал на цвергов смертный ужас, и не могли пошевелить они ни рукой, ни ногой. Говорил с ними Бафомет, поставив перед собой, и спокойны были его речи, и успокоились цверги, внимая ему, ибо поверили, что он не желает их смерти. Спросил Бафомет:
- Как ваши имена?
Ответил один:
- Кальдвари.
Молвил другой:
- Бальдукс.
Спросил Бафомет:
- Я много слышал о богатствах славного Гинзурада. Верно, все жители его золотом мостят полы своих жилищ? Много ли сокровищ в ваших кладовых?
И смеялись цверги над его словами. Ответил Кальдвари:
- Неправда это, что богаты жители Гинзурада. Только царь наш Нирдукс наполняет до краёв свою казну, а мы бедны, словно нищие. И меры золота не найдётся в моих сундуках.
Молвил Бальдукс:
- И я беден, как и друг мой. Одна лишь мера золота в моей сокровищнице, и один лишь рубин сверкает в ней, подобно Солнцу на пустом небосклоне.
- А сколько же богатств у вашего царя? – спросил Бафомет.
И ответили цверги:
- Нет ему равных среди Хавиллаир! Богаче его, вероятно, только великий царь Урдушата. Говорят, будто у Нирдукса десять залов, и все они наполнены сундуками, так что только узкие проходы меж ними, а в сундуках тех до краёв лежит золото, и серебро, и камни, и оружие, и короны, и жезлы, и щиты с алмазами, брони, кольчуги, и перстни, и…
- Говорят? – перебил эту речь Бафомет. - Кто-нибудь видел это золото?
- Нет, - ответили цверги. – Один только царь бывает в своей сокровищнице, и только он один знает, сколько в ней драгоценностей, и только он один исчислил её до последней монеты.
- Мне нужна ваша услуга, - молвил Бафомет. – Одна маленькая просьба у меня к вам. И если вы исполните её, я отдам вам двоим один из этих залов с сокровищами.
И разгорелись глаза у цвергов Бальдукса и Кальдвари, и затряслись у них руки от жадности, и не могли они спокойно сидеть на месте, ибо проснулась в них древняя алчность цвергов. Выкрикнули они один в голос:
- Два! Два зала со всеми сокровищами царя Нирдукса!
Расхохотался Бафомет и воскликнул:
- Хорошо! Я подарю вам два зала с сокровищами. Но для этого вы должны будете привести ко мне для беседы всех царских вельмож, кто захочет говорить со мной и иметь долю в сокровищах царя. Это и есть моя просьба.
И согласились цверги на это. И пришли к особо алчным вельможам цвергов, и поведали им о том, что Бафомет сидит у потайного хода. Пришли вельможи к потайной двери и говорили с бесом. И предательству, ими совершённому, нет названия ни среди цвергов, ни среди сидов, ни среди людей. Они открыли перед Бафометом Южные врата Гинзурада, и вошёл он в город, в который не смог войти раньше. Многие вельможи царя, ненавидящие его за богатство и жадность, со своими воинами перешли на сторону Бафомета. А Нирдукс, царь Хавиллаир, собрал Арвахтарил - стражей, и многих людей из тех, что укрывались в ту пору в Гинзураде, принеся за это вассальную клятву, и перегородил единственный коридор, ведущий в сокровищницу. Многие жители Гинзурада бежали наружу по потайным ходам, которыми были изрыты горы, и многие спаслись. Но для тех, кто с царём защищал сокровищницу, не было путей к бегству, кроме одного тайного туннеля, ведущего из неё наружу. Но знали о нём только царь и его сын, ибо они вдвоём прорубили его.
И сказал Бальмун Каршат, сын царя, своему отцу:
- Наше дело не имеет надежды. С изменниками - Бафомет. Мы не сможем выстоять. Пора открыть тайный ход, который мы прорубили с тобой, и спастись.
Но вскричал старый Нирдукс:
- Нет! Никто не уйдёт, пока жив хоть кто-нибудь! Они должны защищать мои сокровища! Я не позволю им уйти!
Воскликнул Бальмун:
- Разве не на этот случай прорубили мы туннель? Нужно бежать! И тебе, отец, и всем твоим воинам!
Грозно молвил царь:
- Вот и беги, если хочешь! А я не отдам своего города и своих сокровищ. Только перешагнув через мой труп, войдёт Бафомет в Золотые покои. И эти воины останутся со мной, чтобы защищать моё золото, потому что один я не удержу этот проход.
Но Бальмун покинул келью, где говорил с отцом, и громким голосом обратился к цвергам и людям:
- За мной! Отсюда есть потайной ход наружу, и я открою его вам!
И последовали воины за ним, через все десять залов с сокровищами, где уже сотни лет не бывал никто, кроме Вириштадидов. И видя это, впал в бешенство царь Нирдукс, и вскричал:
- Все стойте! Ни шагу больше! Цверги! Я царь ваш, и повелеваю – сражайтесь! Люди! Вы клялись мне в верности, и я позволил вам жить здесь!
И застыли неподвижно Арвахтарил – цверги, ибо имел над ними великую власть их царь. А те из людей, кто не были ни рыцарями, ни знатными людьми, сказали:
- Мы клялись тебе, царь, но наши клятвы не имеют силы, ибо нам не положено произносить их. Только знатные люди приносят присяги.
И ушли тайным туннелем. Рыцари же стояли в замешательстве, а потом некоторые из них тоже ушли, говоря:
- Мы присягнули тебе, царь, в обмен на безопасность от Бафомета. Но тот, кого мы боялись, здесь, и присяга наша утратила силу.
Затем многие рыцари так же ушли. И вслед уходящим кинул царь Нирдукс самые ужасные проклятия, какие только были у цвергов. Сын его Бальмун тоже покинул Гинзурад.
Нирдукс же повёл Арвахтарил и тех немногих из людей, кто, вопреки всему, вознамерился соблюсти присягу, на вал, и погибли они все до единого. Последним пал сам царь. Он сражался, словно безумный, у врат сокровищницы, и пал от рук своих же подданных, ставших изменниками. Тело его разрубили на куски и разбросали их по всей сокровищнице.
И вошёл Бафомет в золотые палаты. Звериным взором обозрел он эти сокровища, за которые можно было бы купить полмира, и плюнул на них.
А затем расхохотался. Копытами своими он попирал тела защитников чертогов. И позвал он:
- Кальдвари! Бальдукс! Где вы, пожиратели дерьма!
И приблизились дрожащие цверги, устрашённые видом тел сородичей, оскальзываясь на мокром от крови полу.
- Я обещал, и я исполню, - молвил Бафомет. – Два из этих залов – ваши. И вы, вельможи, будете награждены. Можете делить царское золото!
И бросились вельможи цвергов внутрь, и помрачились в уме при виде такого количества золота, и поссорились из-за него, и убили некоторых из своей среды в драке.
А Бальдукс и Кальдвари стояли над открытыми сундуками.
Молвил Кальдвари:
- Что же наделали мы? Как много цвергов погибло по нашей вине!
- Что с того? – спросил Бальдукс. – Зато царское золото наше.
И заметался от одного сундука к другому, опрокидывая их, так что выросла посреди зала огромная груда драгоценностей. Кальдвари же глядел на них, а потом подошёл к входу в Золотые палаты, увидел истерзанные тела цвергов и людей. Он захотел выйти прочь и прошёл мимо тел, но многократно оскальзывался, и, падая, весь покрылся кровью убитых. Тогда поднял он кинжал одного из павших людей и вонзил его себе в сердце, и умер среди мертвецов.
Бафомет же воссел на каменном троне Вириштадидов и сказал цвергам, ползавшим перед ним на коленях:
- Теперь Гинзурад мой. И никакая святость Небесного не сможет одолеть меня. Чем выше взлетят Морелинги, тем больнее будет им падать.
А изменники – вельможи, обвешанные царским золотом, безумно смеялись, стоя на коленях подле трона.
***
Изгнанники шли на север, и принц, ныне ставший царём Бальмуном V, во главе их ехал на единственном коне, которого удалось отыскать цвергам. Среди Детей камня было мало людей. Ныне у них не осталось ничего, ибо брошенные ими дома в Наземье пришли в запустение, из Подземья им пришлось бежать. Едва покинув Гинзурад, Каршат освободил всех людей от присяги, данной ими прежнему царю, и даровал им свободу, ибо понял, что именно из-за бесчестно вырванной присяги и постигло отца его столь великое несчастье.
Но люди и цверги всё равно шли вместе, и путь их лежал в Ворнголл. Ныне этот город находился под властью нового императора в Мераихе, и правил там от его имени Аэд Варох Сина, которого люди звали святым, а цверги - Изначальным и великим чародеем. Повсюду рассказывали дивные истории о небывалых деяниях его и подобных ему. Цверги надеялись найти убежище и поддержку в городе людей.
И вот, ехал Бальмун Каршат Вириштадид на коне. Лицо цверга было непроницаемо, словно и не живое. И воины его окружали царя, все суровые и печальные.
Путь лежал по серой пустоши, поросшей жухлой травой и редкими купами дерев. Серое небо обещало дожди. День клонился к закату. Но вот послышался стук копыт, и из-за леса выехал белый единорог. На спине его восседала прекрасная женщина. То была Анндалит. Лицо её было печальным. Все люди и цверги поклонились ей до земли и приветствовали её радостными возгласами, ибо почитали её, и взирали на фею с благоговением великим.
И подъехал к ней царь, и, сойдя с коня, поклонился прародительнице до земли. Затем, обернувшись к воинам, повелел им идти в Ворнголл, пообещав нагнать их по пути. И поступили воины по слову его. Царь же взошёл на коня и бок о бок с феей направился к лесу.
Там уединились они, и говорил Бальмун Анндалит:
- О госпожа! Я худший из царей Хавиллаир, ибо впервые в истории моего рода я утратил царство и не сберёг отца. Сможешь ли ты простить меня, Анндалит?
Молвила фея:
- Что мне прощать тебе? Все вы дети мои и плоды выбора моего. Ты не виноват и ничего не мог сделать. Прошу, называй меня матерью.
А сама подумала: «Жизнь моя – сплошное бремя долга. Все они проходят и умирают, и заботы каждого из них должны быть и моими заботами. Воистину, я была бы счастлива своей судьбою, если бы любила Нирдукса. Гелимэ была счастливейшей из Изначальных, ибо любила и была любимой, и потомки её и её избранника - плоды великой любви. Но судьба её достойна великого сожаления. Мои же потомки – дети иссякшей жалости и непреходящего долга».
И много дней провели фея и цверг одни в том лесу. Сначала фея по-матерински утешала Бальмуна, а потом они говорили обо всём в мире. Время застыло для царя Каршата, ибо он любил свою прародительницу и восхищался ею.
***
В Ворнголл, где святой Аэд Варох Сина, чародей из Нершдалма, правил от имени Орбилиха и Меруада, и исцелял, и учил, и наставлял людей и цвергов в Новой Вере, пришли беглецы из павшего Гинзурада, и поведали ему о появлении Бафомета и о гибели своего города.
Молвил Аэд Варох:
- Пришёл конец Дням Рогатого. Я пойду и уничтожу беса - прислужника Князя Зла.
И пошёл он один, без оружия, к Бириндурну, вооружённый лишь святостью своею. И был он превыше всех чародеев и бесов Авалдона. По пути встречались ему беглецы из Гинзурада, и он ободрял их, говоря:
- Утешьтесь и не страшитесь. Я иду убить Бафомета.
И невозможно было не верить словам его, такая сила и святость исходила от Аэда Вароха.
И узнав о том, возликовали изгнанники в Ворнголле и вооружились, и пошли армией на юг, готовясь занять Гинзурад, когда Бафомет будет убит. И пришли они к царю своему и Анндалит, найдя их беседующими в лесу, и возглавил царь войско, и Анндалит была с ним. Пришли они на юг и встали в виду врат Гинзурада.
***
Вскоре пришёл Аэд к Северным Вратам Гинзурада. Высоки они были и крепки, и окованы железам. Ни один таран не пробил бы их. В бойницы, вырубленные в скале, над Вратами, глядели стражи и, увидев одинокую фигуру, принялись стрелять из луков и самострелов. Но ушла сила из рук их, а глаза им закрыла пелена, и ни одна стрела не причинила вреда Аэду Вароху.
Приблизился он к Вратам и посмотрел вверх. Гладкая, словно стекло, скальная стена уходила вверх и терялась в вышине. Казалось, будто вся громада Бириндурна нависла над ним. Прикоснулся Аэд Варох к Вратам, и они растворились перед ним, словно и не было на них запоров, словно не требовалось усилий двадцати цвергов, чтобы хоть на волос сдвинуть створку Врат.
И вошёл святой в Гинзурад. Встали перед ним стражи, но он прошёл среди них, и они не посмели прикоснуться к нему. Долго шёл волшебник по просторным и гулким коридорам и, наконец, попал в тронный зал, одна его сторона которого была ста локтей длиной, другая двести. Колонны зала походили на стволы тысячелетних дерев.
С двух сторон от входа, в сорока локтях от земли, были прорублены окна, а в них вставлены цветные виражи. Весь зал заливало разноцветное сияние. И пошёл святой Аэд Варох по залу, меж двух рядов колонн, в перекрестии разноцветного сияния. Пылинки, кружившиеся в лучах света, уподоблялись алмазной пыли.
Увидел святой на троне в конце зала огромную рогатую фигуру. Мерзостен был облик Бафомета, ибо был он чёрен и смердел, подобно трупу. Но святой не испытал страха, а приблизился к подножию трона и, глянув снизу вверх в козлиную морду Бафомета, сказал:
- Сойди с места, которое тебе не принадлежит. Если хочешь – сражайся, а нет, то умрёшь прямо сейчас.
И сошёл Бафомет по ступеням трона, и сказал:
- Прошу тебя, святой, не наноси мне смертельного удара прежде, чем выслушаешь меня.
И удивился Аэд Варох, говоря:
- Что я слышу? Тебе есть что сказать?
- Да, - ответил Бафомет, - есть. Я совершил много злодеяний и достоин смерти.
Я читаю в твоих глазах свой приговор. Я знаю, что тебя, каратель, бесполезно молить о снисхождении.
- Это так. Ты всё сказал? - равнодушно промолвил Аэд Варох.
- Нет-нет! Это не всё! Я захватил огромную добычу! Ты можешь вообразить себе десять огромных залов, наполненных сундуками с драгоценностями?
- Я наслышан о сокровищах Гинзурада, - проговорил Аэд Варох. – Но тебе не удастся купить свою жизнь за них.
- Знаю-знаю! – вскричал Бафомет. – Но ты никогда не найдёшь этого золота один. Эти цверги – они как тараканы! Они разбегутся в стороны и растащат все сокровища!
- Хочешь получить отсрочку? – вопросил Аэд. – Что ж, веди. Умрёшь там.
И повёл его Бафомет по извилистым туннелям. Аэд Варох не доставал ему и до пояса. Отовсюду, где лежала тень, следили за ними цверги – изменники, и глаза их сверкали в темноте. Но едва стоило Аэду взглянуть на них, как прятались они в ещё более глубоких тенях.
И пришли Бафомет и Аэд Варох к дверям Золотых палат. Всюду там лежали скелеты в изрубленных доспехах, а пол и стены покрывали бурые пятна крови.
- И за это ты тоже ответишь перед Небесным, - молвил Аэд Варох, указав на скелеты.
И вошли они в палаты сокровищ. Ослепило поначалу Аэда Вароха сияние, исходившее от груды золота. Руки его затряслись, глаза разгорелись, а колени ослабли. Он не смог оторвать глаз от древних сокровищ, а только шумно вздохнул, ибо во все дни жизни своей имел тягу к золоту. И заговорил Бафомет, так что голос его, хриплый рык, наполнил слух чародея:
- Зачем тебе моя смерть, Аэд? Всё это золото будет твоё. Ты силён, Аэд. Мощь колдуна служит тебе. Есть ли кто сильнее в волшебстве, чем ты? Будь со мной, Аэд! Цверги будут служить тебе. Весь Шелестур падёт к твоим ногам.
И долго ещё говорил Бафомет, и сам Мару Возарис через него говорил с Аэдом. И не стал эллиец бороться с наваждением, а принял эти речи и поверил им до конца. И отверг он всё, что было даровано ему – святость, прощение, спасение души. И встал он на сторону Мару Возариса, ибо казались ему правдой все речи о том, что сможет он победить прочих святых и ввергнуть Шелестур во Тьму. И ещё больше обещал ему Мару Возарис, говоря:
- Ты будешь первым, кто встал на мою сторону. Согласен ли принять мой путь и закон? Скажи «да», и я коснусь тебя. Моя мощь пребудет с тобой, и ты будешь править Авалдоном!
И, глядя перед собой невидящими глазами, промолвил чародей:
- Да!
И коснулся его в тот миг Мару Возарис, и стал Аэд Варох первым в Авалдоне Тёмным Чудотворцем, называемым так же кэлпаром. Сила его исходила от Мару Возариса, и он напрямую говорил с ним, и был чародей покорным орудием в его руках. И жил он в Гинзураде, среди золота и бесчисленных сокровищ.
***
Впали в великое изумление воины царя Бальмуна, когда из катапульт города полетели камни и убили многих из них. Вынуждены были они отойти на север и вернуться в Ворнголл, ибо штурмовать мощные укрепления Гинзурада было бесполезно, а осаждать бессмысленно.
***
Жители Ворнголлата тоже дивились, ибо не приходило вестей от Аэда Вароха, и дошли слухи о падении Гинзурада до святого Денвумефа в Нилииле. Чародей встревожился весьма и встал, и пошёл в Гинзурад. Всюду, где шёл он, царили смятение и паника, ибо не было вестей из Гинзурада, и пребывали цверги в ярости, но и в растерянности, ибо все, кто приближался к этому городу, пропадали без всякого следа.
И встретил старец Денвумеф в Ворнголле Бальмуна, царя Хавиллаир, и говорил с ним, и услышал от него рассказ о падении его города. Умолял его Бальмун, говоря:
- Помоги мне, почтенный старец! Пусть Морелинги помогут мне вернуть моё царство! Даже половины сокровищ моего отца не пожалею я за это.
Ответил ему Денвумеф:
- Мне не нужны сокровища Вириштадидов. Но путь мой всё равно лежит в Гинзурад.
И, подобно Аэду Вароху, вошёл Денвумеф в этот город через Северные Врата, и никто не помешал ему. Вошёл старец в тронный зал и встретил там Бафомета. Признал бес человека, обратившего его в бегство от стен Мераиха. Но попытался и его сбить с пути разговорами о золоте, однако не стал внимать ему Денвумеф и не преклонил ухо к его речам, а сказал:
- Где Аэд Варох? Ты убил его? Говори, или умрёшь.
И выступил из-за трона Тёмный Чудотворец, говоря:
- Я здесь.
Вгляделся в его лицо Денвумеф и увидел, что сила человека этого – от Мару Возариса. И изумление Денвумефа не передать было словами, и от ужаса он потерял дар речи. Ибо не мог он поверить, что тот, с кем делил он хлеб и питьё, один из тех, кто принёс весть Небесного в мир, стал настолько чёрен, что перестал уже быть человеком. А Аэд Варох заговорил с ним и попытался склонить к служению Мару Возарису. Но Денвумеф не смог ничего сказать в ответ от изумления. Вот тут-то и ударил Бафомет старца кулаком, и убил его одним ударом, и кровь из треснувшего черепа Денвумефа забрызгала пол.
- Что ты сделал? – вскричал Аэд Варох. И ответил ему Бафомет:
- Он не стал бы слушать тебя.
И уволокли цверги тело святого волшебника прочь, и бросили его в пылающее горнило.
***
Ночью, когда во дворце короля в Мераихе стояла тишина, и только пластины и кольца воинской сбруи стражников шуршали и звенели друг о друга, и тихий писк летучих мышей, кружащихся под каменными сводами, нарушал тишину, юный король Меруад сидел в своих покоях за дубовым столом, и писал приказы. Вошёл к нему святой старец, Архипрелат Орбилих.
- Привет тебе, почтенный Орбилих, - сказал ему Меруад. – Что привело тебя в мои покои в столь поздний час?
- И тебе, король, приветствие, - ответил Орбилих. – Мне было видение от Небесного. Я оглашу тебе Его волю.
- Говори, я слушаю, - сказал святой король.
Продолжил Орбилих:
- Об Аэде Варохе нет вестей из Ворнголла. Я видел ужасные вещи во сне. Нашего возлюбленного брата Денвумефа нет уже в живых. Я видел его мёртвое тело. И лицо его – одна сплошная рана. Кровь его сверкает, подобно жидкому пламени в лучах разноцветного сияния. И в этой крови я видел отражение рогатой головы мерзейшего из наших врагов – женомужа Бафомета.
- Неужели? – воскликнул в горестном изумлении Меруад. – Воистину, чёрная весть! Ибо Денвумеф был лучшим из людей. Во младенчестве я звал его дедом. Кровь его вопиет о возмездии. А Аэд Варох, верно, в плену томится! Только где нам искать Бафомета?
И тот час же, словно в ответ на эти слова, чей-то конь простучал копытами по мощёному двору. Меруад и Орбилих подошли к окну и увидели, как всадник, прискакавший на том коне, яростно спорит со стражей.
- Что происходит там? – громко вопросил Меруад, выглянув из окна.
- Это гонец, государь. Он хочет говорить с тобой, - был ответ.
- Ведите его, - молвил Меруад.
И пришёл гонец в королевские покои, и держал речь перед двумя святыми, говоря, что послан он святым Гридорном, графом Варнидом, из Ворнголла. И поведал им гонец скорбную весть о захвате Гинзурада и гибели двух святых – Аэда Вароха и Денвумефа. И отпущен был гонец от короля.
Вскричал яростно Меруад:
- Доколе терпеть? Неужели никогда не вздохнёт свободно Шелестур от Бафомета?
- Пришёл час, - сказал Орбилих. - И ныне предрекаю – прежде чем зайдёт Солнце этого дня, кончится время Дней Рогатого.
И воззвали Меруад и Орбилих к Небесному, и дарованы им были крылья. И покинули они Мераих, и полетели к Бириндурну. С высоты птичьего полёта видели они, как светлеет мир внизу под ними – то уходила ночь, и начинался день. И летели святые, подобные Крылатым Небесного, навстречу Солнцу, и свет его не слепил их. Вскоре прилетели они в Ворнголл и опустились во дворе цитадели. Вышел к ним святой граф Варнид. Он прибыл из Меримны, где беседовал с феей Анндалит. Во дворе раздавалось бряцание оружия и доспехов – то множество рыцарей седлали коней, спеша в поход на Гинзурад.
И сказал воинам король Меруад:
- Возвращайтесь в покои свои, ибо ваши мечи не понадобятся в Гинзураде. Мы летели туда, чтобы исполнить предначертание. Сказано, что ещё до заката Солнца кончатся Дни Рогатого.
И ликовали рыцари, и бряцали рукоятями мечей о щиты в честь своего короля.
Воскликнул святой Гридорн:
- Позвольте мне лететь с вами!
Ответил ему Орбилих:
- Ты храбрейший из воинов, и отвага твоя не подлежит сомнению. Позволь же королю твоему единым разом сравняться с тобою.
Молвил граф Варнид:
- Да будет так. Удачи, государь.
Тут вышел из замка царь Гинзурада, повелитель цвергов, Бальмун Каршат, одетый для битвы, подобный стальной статуе. Он желал вести всех цвергов Ворнголлата для освобождения своего царства. И увидел он, как рыцари Гридорна уводят коней обратно в стойла, и воскликнул:
- Что я вижу? Неужели ослабли сердцем воители Хириллата?
Сказал Гридорн:
- Это король Великих долин Меруад и Архипрелат Церкви Небесного Орбилих приказали расседлать коней. Они здесь ныне.
И, обратившись к Меруаду, вскричал повелитель цвергов:
- Что это, государь людей? Или ты откажешь мне в помощи ныне?
- Нет, - ответил юный король. – Я, чем только возможно, помогу тебе и всем цвергам. Я и Архипрелат отправляемся в ваш город, чтобы убить Бафомета.
- Вы безумны, повелители людей! – молвил Бальмун. – Двое ваших чародеев один за другим погибли там, а вы хотите последовать за ними! Там нужна огромная армия!
- Армия будет там бесполезна, - ответил ему Орбилих, – но сила Небесного поможет нам.
Усмехнулся Бальмун и сказал:
- Я много слышал о вашей новой вере и об этом вашем Небесном. Но это пустые речи, и нет в них смысла. Не могут двое чародеев освободить мой город.
Улыбнулся Орбилих и произнёс:
- Истину говорю тебе – прежде, чем зайдёт Солнце этого дня, умрёт Бафомет, и твоё царство вновь станет твоим. И ты узнаешь, насколько велика сила Небесного. Только вот чем ты отблагодаришь нас, когда мы вернём тебе твоё царство?
Молвил Бальмун:
- Моё слово твёрдо. Я дам тебе половину моего золота.
- Нам не нужно твоих сокровищ, - ответил на это Меруад. – Одно условие у нас к тебе – если мы победили Бафомета, ты и весь народ твой обратитесь в Веру Небесного.
- Да будет так! – воскликнул царь Гинзурада. – Если это случится, я и все цверги уверуем в Небесного, и я прикажу вырубить в недрах Гинзурада великий собор для вашего бога.
- Ты сказал – мы слышали, - промолвил Орбилих. – Тебе и твоим цвергам надлежит сейчас идти в Гинзурад. Когда умрёт Бафомет, вы сразу займёте свой город.
- Нет, - сказал сын Нирдукса. – Убейте женомужа Рогатого, а прежде этого ни один цверг не покинет эти стены. С людьми графа Варнида мы могли ещё на что-то надеяться, а без них нас слишком мало, и Бафомет один разметает наши ряды.
- Тебе решать, - ответил Орбилих.
И появились у Меруада и Орбилиха за спиной мощные лебединые крылья, и взлетели они над Ворнголлом, полетели на юг, навстречу белым пикам Бириндурна.
***
И опустились они на землю возле Врат Гинзурада. И, видя их стремительный полёт, испугались стражи - цверги, и бежали прочь со стен, забиваясь в самые глубокие укрытия Гинзурада.
Вошли Меруад и Орбилих в город, миновали череду длинных туннелей и переходов и вошли в Тронный зал. Дивно он был красив и украшен, и заливали его потоки разноцветного света, и полы его были выложены нефритом и бирюзой. Но был в том зале Бафомет, подобный мерзейшему исчадию кошмара, и зловоние наполняло зал. Бафомет сидел на огромном троне в лучах сияния, и рогатая тень его двоилась и лежала и по правую, и по левую руку от трона.
Заговорил Бафомет хриплым рыком:
- Что вам нужно? Вашей кровью я обагрю свои рога и клыки!
- Дням Рогатого пришёл конец! – возгласил Орбилих. – Сейчас ты предстанешь пред судом Небесного и ответишь за все твои злодеяния.
- Прежде ты захлебнёшься кровью! – ответил бес, и, вскочив, бросился на святых. Но приблизиться не смог, ибо сила святости их удерживала его вдали.
Но из-за трона выступила мрачная фигура. То был Аэд Варох, изменник. Наступила тишина. И спросил Орбилих:
- Что же это? Моё ли зрение обманывает меня, или это призрак, сотворённый злыми чарами?
И ответил Аэд Варох:
- Нет. Это я. Погляди мне в лицо. Могущество моё велико. Теперь я - кэлпар, и сила моя – от Владыки Зла, Лорда Возариса. Ныне же, Орбилих, выбирай. В своё время ты даровал мне жизнь, ныне же я отдаю долг и дарую тебе выбор. Стань на сторону Мару Возариса или умри.
А на Меруада он даже не взглянул. Орбилих же увидел лицо Аэда Вароха, и наполнило сердце старца великое горе, ибо всех святых он любил, как собственных детей. Ныне же один из них хуже, чем умер. И усомнился Орбилих, в первый раз в жизни. Ибо не мог он и вообразить, чтобы Небесный мог допустить, чтобы святой так извратил свою суть. А затем поглядел он на Бафомета, и увидел то, чего не замечал прежде – мощь его и силу, и убоялся Бафомета. Женомуж же снова бросился и не встретил преграды, и ринул Орбилиха, так что тот отлетел на другой конец зала.
А юный Меруад, видя это, впал в ярость и испугался за жизнь Орбилиха. И почувствовал он в себе силу Небесного, и бросился на Бафомета. Но, хоть едва доставал Меруад до пояса бесу, не убоялся король и пронзил женомужа мечом насквозь. И прошёл Венделоранд, древний клинок Морелингов, насквозь через тело Бафомета, и вышел меч у беса из спины. Ибо, если направляла оружие рука того, кто страшился Бафомета, и силы его, и бесовской сущности его, не причиняло это оружие вреда бесу. А Меруад не убоялся, ибо был с ним Небесный. И оттого уязвил он Бафомета, и почувствовал бес жуткую боль, которой так страшился.
И отшатнулся Бафомет прочь, так что вырвался меч из руки Меруада, и, вытащив меч из раны, отшвырнул его прочь, и исторгся из женоподобной груди Бафомета дикий вопль, равного которому не издавал до сих пор ни один зверь. Силы покидали Бафомета, и опёрся он о колонну, а затем сполз по ней на пол. Кровь его, чёрная, мерзостная на вид, стекала, подобная ручью.
Аэд Варох, видя это, растерялся и стоял в неподвижности, не зная, что предпринять, но, увидев, что Меруад метнулся за мечом Венделорандом, приблизился к Орбилиху, ибо тот был ещё жив и стонал. Склонился Аэд Варох над старцем и приставил к его груди нож, и крикнул Меруаду:
- Стой там! Или умрёт старик!
И замер Меруад, держа в руке сияющий меч. Молвил он:
- Если убьёшь его, умрёшь незамедлительно.
И ответил на это Аэд Варох:
- Пусть так. Но Орбилиха тебе уже не вернуть, ибо даже Небесный не может воскрешать умерших.
Сказал Меруад:
- О том не ведаю. Но не убивай Орбилиха! Чего хочешь ты?
- Чего я хочу, ты не сможешь мне дать, - злобно молвил Аэд Варох. И убил Орбилиха, пронзив его сердце острым кинжалом. С отчаянным воплем метнул Меруад ахт-Тиркрист меч. Со свистом разрезал древний Венделоранд воздух, и яркие блики плясали на его острие. Был он воистину подобен карающей молнии Небесного. Меч разрубил тело кэлпара Аэда Вароха на две части, словно это были не плоть и кости, но воск, и, нимало не замедлив полёт, зазвенел о колонну.
Приблизился Меруад к телу Орбилиха, и склонился над ним в великой печали.
Тут громогласный хохот сотряс своды тронного зала. Это смеялся Бафомет, бес древний. Он смеялся неистово, истекая кровью, и смех его вскоре перешёл в хрип.
Снова поднял юный Меруад Венделоранд, и подошёл к чудовищу, и обрушил могучий удар на его шею. Так была она крепка и толста, что десять ударов обрушил Меруад на неё, прежде чем отделилась голова Бафомета от тела, и сказала голова:
- Проклятие Мару Возариса на тебе. Не будешь ты знать покоя ни во сне, ни наяву, и сон твой будет кровавым кошмаром.
Затем сгорели и тело, и голова синим огнём, а на мозаичном полу осталось мерзкое жирное пятно.
И молвил Меруад, обращаясь к тому месту, где умер Бафомет:
- Пусты твои слова, и не имеют силы надо мною твои проклятия.
Так закончились Дни Рогатого. Так покинул Авалдон мелкий бес, ставший бичом Шелестура. Так Меруад ахт-Тиркрист Шадмонд Морелинг, величайший император Шелестура, совершил славнейший подвиг из всех, что совершались людьми. И только один подвиг будет достославнее убийства Бафомета, но совершён он будет не в эту Эпоху, а много веков спустя.
После этого поднял Меруад тело Орбилиха на руки и пошёл прочь. Цверги – изменники с ужасом наблюдали за ним из теней. У Врат сотворил себе Меруад крылья и прилетел в Ворнголл, где ждали его воитель Гридорн, воины его и Бальмун, царь Хавиллаир.
***
Когда они увидели тело Архипрелата, то весьма опечалились, и с почестями положили его в Большом зале цитадели Ворнголла.
Затем Бальмун сказал двум святым Меруаду и Гридорну:
- Воистину, велик Небесный, и славе Его, и могуществу Его нет предела. Как только вступлю я в мой город, прикажу вырубить в недрах гор храм в честь Небесного.
И все цверги между собой говорили в могуществе Небесного и славили Его между собой.
Анндалит же сказала своему потомку Бальмуну:
- Возрадуйся, царь цвергов. Ныне повержен милостью Небесного бес нечистый, и царство твоё снова принадлежит тебе. Иди и не забудь о своём обещании. Помни, всё, что имеешь ты, даровано тебе Отцом мира. Ныне для вас, цвергов, настало время новое. Если доселе вы жили по законам природы и здравого смысла, то ныне будет спрашиваться с вас по законам новым, установленным высшей волей. Иди же, сын мой Бальмун. Впереди тебя ждёт много славных и достойных трудов. С тобою - мои мысли и моё благословение.
И повёл Бальмун Каршат соплеменников своих в Гинзурад. Но, приблизившись к нему, они увидели, что цверги – изменники укрепились там, закрыв все входы в город, и стрелами и снарядами, выпускаемыми катапультами, убили многих из воинов царя Бальмуна.
Тогда отошёл он с армией и разбил лагерь на недосягаемом для катапульт месте, и послал гонцов к святым в Ворнголл. Пришёл святой Гридорн к стенам Гинзурада и растворил Врата для воинов царя, и все цверги-изменники, устрашенные, не посмели сражаться. И казнили их, всех до одного, ибо предали они своего царя и своих сородичей.
В одном из залов сокровищницы воины царя Бальмуна нашли высохший труп цверга Кальдвари. Он умер от истощения, среди бесценных драгоценностей, лёжа на горе золотых слитков. Ноги его утопали в драгоценных камнях, руки сжимали древнюю секиру, а голову он преклонил в последний раз на золотом щите. Он умер, ибо вельможи – изменники заперли двери зала, в котором находился Кальдвари. Труп его сбросили воины Бальмуна в покинутую шахту.
В тот же год приступили цверги Гинзурада к постройке собора Небесного в недрах Бириндурна.
***
А Гридорн и Меруад взяли гроб с телом Орбилиха и, сотворив себе лебединые крылья, перенесли его в Мераих, положили в тронном зале дворца Морелингов. Все вельможи Великих долин собрались, чтобы почтить память величайшего из святых, принесшего в мир Благую Весть. Были там и прочие святые – Кэдмонд и Иманнутуриил, Селвиран и Кадуфер, и сэббиец Сверборк.
В осенний день 61 года собрались все рыцари и вельможи Шелестура, и святые, и народ Мераиха стоял вокруг дворца. Некоторые из сидов Меримны тоже стояли над телом Орбилиха, их послала фея Анндалит, чтобы они поведали людям о её великой скорби.
Многие плакали, глядя на старца, облачённого в белоснежные одежды, лежащего в гробу.
Молвил король Меруад, стоя над телом:
- Кончилось время страха, и пришли благие дни радости. Но радость и ликование наше омрачены, ибо заплачено за них великою болью, и потеря каждого из нас превыше человеческого разумения. Но неужели Небесный не смилостивится и не вернёт нам нашего духовного отца? Неужели Тот, Кто сотворил мириады миров Энуталь, Кто сподобил нас благодати Своей, Чьею силой мы творили великие чудеса, не способен вернуть к жизни достойнейшего из людей? Так сказал изменник Аэд Варох. И неужели он прав? Я не верю в это.
Поднялся шум в зале, ибо многие из присутствующих воздевали руки в мольбе к небесам, а иные в изумлении глядели на короля. Продолжил Меруад:
- Не верю я в силу смерти, и в узы могилы не верю я. Ибо может Небесный разорвать оковы забвения, и служителя Своего отпустить от Сияющего престола в мир Живущих. Истинно, верю я в это. Кто из вас верит со мной, да воззовёт со мною к небесам, и услышит нас Небесный, и наш духовный отец будет жить!
После слов его встали вокруг тела семеро святых и воззвали к Небесному, умоляя Его вернуть жизнь лучшему из людей. Все же благородные рыцари, и сеньоры, и прекрасные дамы, и волшебники – все они стояли вокруг, и внимали с благоговением молению святых, и сами молились Всеотцу.
И открыл глаза Орбилих. Неподвижно он лежал в гробу и глядел на каменные своды потолка. Затем увидел он склонённые над ним лица святых и улыбнулся им. Сел он в гробу, а затем быстрым, неуловимым движением, совсем не вяжущимся с его сединами, вскочил на ноги, поднявшись из гроба. Лицо его сияло, словно Солнце.
И радостные возгласы и рукоплескания наполнили тронный зал, и всякий, кто был там, возрадовался радостью великой, и обступили присутствующие святого старца, ибо каждый хотел прикоснуться хотя бы к краю одеяния Орбилиха. А он воздел руки и благословил их. Затем святые вывели Орбилиха к народу, и весь Шелестур приветствовал его. И праздника, равного этому, не знал Мераих, ибо Сам Небесный и благодать Его присутствовали среди людей, и чудесам исцеления этого дня и этой ночи не было числа.
На следующий день Орбилих короновал Меруада короной, подаренной цвергами Гинзурада, и нарёк его императором Шелестура.
***
Вскоре получил Меруад весть от денритокн – купцов колена Орхокас, что великий город цвергов Урдушат в осаде. И послал император воителя Гридорна с войском под землю. Провели их по тоннелям цверги – купцы. И ударили рыцари Хириллата в тыл гоблинам и цвергам Агзарнайма и Тузуммаала, и поразили их несметное множество. Король гоблинов Хшардок Железная Рука погиб в той битве от меча Гридорна, а вожди цвергов, ставленники Бафомета, бежали прочь с остатками войска. И закончилась великая осада Урдушата.
С тех пор колено Орхокас благодарно людям за эту помощь. Многие цверги приняли Закон Небесного, и в Урдушате тоже вырубили в скальных недрах огромный собор в честь Небесного.
***
Так начался Золотой Век Морелингов. И не омрачился он тенью, и вспоминают его со светлой грустью многие столетия. Хоть и не долго длился этот Золотой Век, но навсегда он останется в памяти людей Шелестура, как самое светлое и спокойное время за всю историю Авалдона.
Бафомет сидел на огромном валуне посреди моря зелёной травы. За спиной, на юге, расстилался океан травы – то была Зелёная равнина. Перед ним, на севере, высились горы. Вершины их были белы от снега и терялись в облаках, а подножие покрывала зелень. То был Бириндурн, где Вириштадиды, правители Хавиллаир, возвели свой город Гинзурад.
И встал Бафомет, и пошёл на север. Пришёл Бафомет в потаённую долину среди предгорий. Всюду там были камни и кустарники. И ждал Бафомет там три дня и три ночи. А наутро четвёртого дня отворилась потайная дверь в каменной стене, и выбрались оттуда два цверга. Видно, они хотели поохотиться в горах, как то было в обычае у Хавиллаир. Но схватил их Бафомет, и пал на цвергов смертный ужас, и не могли пошевелить они ни рукой, ни ногой. Говорил с ними Бафомет, поставив перед собой, и спокойны были его речи, и успокоились цверги, внимая ему, ибо поверили, что он не желает их смерти. Спросил Бафомет:
- Как ваши имена?
Ответил один:
- Кальдвари.
Молвил другой:
- Бальдукс.
Спросил Бафомет:
- Я много слышал о богатствах славного Гинзурада. Верно, все жители его золотом мостят полы своих жилищ? Много ли сокровищ в ваших кладовых?
И смеялись цверги над его словами. Ответил Кальдвари:
- Неправда это, что богаты жители Гинзурада. Только царь наш Нирдукс наполняет до краёв свою казну, а мы бедны, словно нищие. И меры золота не найдётся в моих сундуках.
Молвил Бальдукс:
- И я беден, как и друг мой. Одна лишь мера золота в моей сокровищнице, и один лишь рубин сверкает в ней, подобно Солнцу на пустом небосклоне.
- А сколько же богатств у вашего царя? – спросил Бафомет.
И ответили цверги:
- Нет ему равных среди Хавиллаир! Богаче его, вероятно, только великий царь Урдушата. Говорят, будто у Нирдукса десять залов, и все они наполнены сундуками, так что только узкие проходы меж ними, а в сундуках тех до краёв лежит золото, и серебро, и камни, и оружие, и короны, и жезлы, и щиты с алмазами, брони, кольчуги, и перстни, и…
- Говорят? – перебил эту речь Бафомет. - Кто-нибудь видел это золото?
- Нет, - ответили цверги. – Один только царь бывает в своей сокровищнице, и только он один знает, сколько в ней драгоценностей, и только он один исчислил её до последней монеты.
- Мне нужна ваша услуга, - молвил Бафомет. – Одна маленькая просьба у меня к вам. И если вы исполните её, я отдам вам двоим один из этих залов с сокровищами.
И разгорелись глаза у цвергов Бальдукса и Кальдвари, и затряслись у них руки от жадности, и не могли они спокойно сидеть на месте, ибо проснулась в них древняя алчность цвергов. Выкрикнули они один в голос:
- Два! Два зала со всеми сокровищами царя Нирдукса!
Расхохотался Бафомет и воскликнул:
- Хорошо! Я подарю вам два зала с сокровищами. Но для этого вы должны будете привести ко мне для беседы всех царских вельмож, кто захочет говорить со мной и иметь долю в сокровищах царя. Это и есть моя просьба.
И согласились цверги на это. И пришли к особо алчным вельможам цвергов, и поведали им о том, что Бафомет сидит у потайного хода. Пришли вельможи к потайной двери и говорили с бесом. И предательству, ими совершённому, нет названия ни среди цвергов, ни среди сидов, ни среди людей. Они открыли перед Бафометом Южные врата Гинзурада, и вошёл он в город, в который не смог войти раньше. Многие вельможи царя, ненавидящие его за богатство и жадность, со своими воинами перешли на сторону Бафомета. А Нирдукс, царь Хавиллаир, собрал Арвахтарил - стражей, и многих людей из тех, что укрывались в ту пору в Гинзураде, принеся за это вассальную клятву, и перегородил единственный коридор, ведущий в сокровищницу. Многие жители Гинзурада бежали наружу по потайным ходам, которыми были изрыты горы, и многие спаслись. Но для тех, кто с царём защищал сокровищницу, не было путей к бегству, кроме одного тайного туннеля, ведущего из неё наружу. Но знали о нём только царь и его сын, ибо они вдвоём прорубили его.
И сказал Бальмун Каршат, сын царя, своему отцу:
- Наше дело не имеет надежды. С изменниками - Бафомет. Мы не сможем выстоять. Пора открыть тайный ход, который мы прорубили с тобой, и спастись.
Но вскричал старый Нирдукс:
- Нет! Никто не уйдёт, пока жив хоть кто-нибудь! Они должны защищать мои сокровища! Я не позволю им уйти!
Воскликнул Бальмун:
- Разве не на этот случай прорубили мы туннель? Нужно бежать! И тебе, отец, и всем твоим воинам!
Грозно молвил царь:
- Вот и беги, если хочешь! А я не отдам своего города и своих сокровищ. Только перешагнув через мой труп, войдёт Бафомет в Золотые покои. И эти воины останутся со мной, чтобы защищать моё золото, потому что один я не удержу этот проход.
Но Бальмун покинул келью, где говорил с отцом, и громким голосом обратился к цвергам и людям:
- За мной! Отсюда есть потайной ход наружу, и я открою его вам!
И последовали воины за ним, через все десять залов с сокровищами, где уже сотни лет не бывал никто, кроме Вириштадидов. И видя это, впал в бешенство царь Нирдукс, и вскричал:
- Все стойте! Ни шагу больше! Цверги! Я царь ваш, и повелеваю – сражайтесь! Люди! Вы клялись мне в верности, и я позволил вам жить здесь!
И застыли неподвижно Арвахтарил – цверги, ибо имел над ними великую власть их царь. А те из людей, кто не были ни рыцарями, ни знатными людьми, сказали:
- Мы клялись тебе, царь, но наши клятвы не имеют силы, ибо нам не положено произносить их. Только знатные люди приносят присяги.
И ушли тайным туннелем. Рыцари же стояли в замешательстве, а потом некоторые из них тоже ушли, говоря:
- Мы присягнули тебе, царь, в обмен на безопасность от Бафомета. Но тот, кого мы боялись, здесь, и присяга наша утратила силу.
Затем многие рыцари так же ушли. И вслед уходящим кинул царь Нирдукс самые ужасные проклятия, какие только были у цвергов. Сын его Бальмун тоже покинул Гинзурад.
Нирдукс же повёл Арвахтарил и тех немногих из людей, кто, вопреки всему, вознамерился соблюсти присягу, на вал, и погибли они все до единого. Последним пал сам царь. Он сражался, словно безумный, у врат сокровищницы, и пал от рук своих же подданных, ставших изменниками. Тело его разрубили на куски и разбросали их по всей сокровищнице.
И вошёл Бафомет в золотые палаты. Звериным взором обозрел он эти сокровища, за которые можно было бы купить полмира, и плюнул на них.
А затем расхохотался. Копытами своими он попирал тела защитников чертогов. И позвал он:
- Кальдвари! Бальдукс! Где вы, пожиратели дерьма!
И приблизились дрожащие цверги, устрашённые видом тел сородичей, оскальзываясь на мокром от крови полу.
- Я обещал, и я исполню, - молвил Бафомет. – Два из этих залов – ваши. И вы, вельможи, будете награждены. Можете делить царское золото!
И бросились вельможи цвергов внутрь, и помрачились в уме при виде такого количества золота, и поссорились из-за него, и убили некоторых из своей среды в драке.
А Бальдукс и Кальдвари стояли над открытыми сундуками.
Молвил Кальдвари:
- Что же наделали мы? Как много цвергов погибло по нашей вине!
- Что с того? – спросил Бальдукс. – Зато царское золото наше.
И заметался от одного сундука к другому, опрокидывая их, так что выросла посреди зала огромная груда драгоценностей. Кальдвари же глядел на них, а потом подошёл к входу в Золотые палаты, увидел истерзанные тела цвергов и людей. Он захотел выйти прочь и прошёл мимо тел, но многократно оскальзывался, и, падая, весь покрылся кровью убитых. Тогда поднял он кинжал одного из павших людей и вонзил его себе в сердце, и умер среди мертвецов.
Бафомет же воссел на каменном троне Вириштадидов и сказал цвергам, ползавшим перед ним на коленях:
- Теперь Гинзурад мой. И никакая святость Небесного не сможет одолеть меня. Чем выше взлетят Морелинги, тем больнее будет им падать.
А изменники – вельможи, обвешанные царским золотом, безумно смеялись, стоя на коленях подле трона.
***
Изгнанники шли на север, и принц, ныне ставший царём Бальмуном V, во главе их ехал на единственном коне, которого удалось отыскать цвергам. Среди Детей камня было мало людей. Ныне у них не осталось ничего, ибо брошенные ими дома в Наземье пришли в запустение, из Подземья им пришлось бежать. Едва покинув Гинзурад, Каршат освободил всех людей от присяги, данной ими прежнему царю, и даровал им свободу, ибо понял, что именно из-за бесчестно вырванной присяги и постигло отца его столь великое несчастье.
Но люди и цверги всё равно шли вместе, и путь их лежал в Ворнголл. Ныне этот город находился под властью нового императора в Мераихе, и правил там от его имени Аэд Варох Сина, которого люди звали святым, а цверги - Изначальным и великим чародеем. Повсюду рассказывали дивные истории о небывалых деяниях его и подобных ему. Цверги надеялись найти убежище и поддержку в городе людей.
И вот, ехал Бальмун Каршат Вириштадид на коне. Лицо цверга было непроницаемо, словно и не живое. И воины его окружали царя, все суровые и печальные.
Путь лежал по серой пустоши, поросшей жухлой травой и редкими купами дерев. Серое небо обещало дожди. День клонился к закату. Но вот послышался стук копыт, и из-за леса выехал белый единорог. На спине его восседала прекрасная женщина. То была Анндалит. Лицо её было печальным. Все люди и цверги поклонились ей до земли и приветствовали её радостными возгласами, ибо почитали её, и взирали на фею с благоговением великим.
И подъехал к ней царь, и, сойдя с коня, поклонился прародительнице до земли. Затем, обернувшись к воинам, повелел им идти в Ворнголл, пообещав нагнать их по пути. И поступили воины по слову его. Царь же взошёл на коня и бок о бок с феей направился к лесу.
Там уединились они, и говорил Бальмун Анндалит:
- О госпожа! Я худший из царей Хавиллаир, ибо впервые в истории моего рода я утратил царство и не сберёг отца. Сможешь ли ты простить меня, Анндалит?
Молвила фея:
- Что мне прощать тебе? Все вы дети мои и плоды выбора моего. Ты не виноват и ничего не мог сделать. Прошу, называй меня матерью.
А сама подумала: «Жизнь моя – сплошное бремя долга. Все они проходят и умирают, и заботы каждого из них должны быть и моими заботами. Воистину, я была бы счастлива своей судьбою, если бы любила Нирдукса. Гелимэ была счастливейшей из Изначальных, ибо любила и была любимой, и потомки её и её избранника - плоды великой любви. Но судьба её достойна великого сожаления. Мои же потомки – дети иссякшей жалости и непреходящего долга».
И много дней провели фея и цверг одни в том лесу. Сначала фея по-матерински утешала Бальмуна, а потом они говорили обо всём в мире. Время застыло для царя Каршата, ибо он любил свою прародительницу и восхищался ею.
***
В Ворнголл, где святой Аэд Варох Сина, чародей из Нершдалма, правил от имени Орбилиха и Меруада, и исцелял, и учил, и наставлял людей и цвергов в Новой Вере, пришли беглецы из павшего Гинзурада, и поведали ему о появлении Бафомета и о гибели своего города.
Молвил Аэд Варох:
- Пришёл конец Дням Рогатого. Я пойду и уничтожу беса - прислужника Князя Зла.
И пошёл он один, без оружия, к Бириндурну, вооружённый лишь святостью своею. И был он превыше всех чародеев и бесов Авалдона. По пути встречались ему беглецы из Гинзурада, и он ободрял их, говоря:
- Утешьтесь и не страшитесь. Я иду убить Бафомета.
И невозможно было не верить словам его, такая сила и святость исходила от Аэда Вароха.
И узнав о том, возликовали изгнанники в Ворнголле и вооружились, и пошли армией на юг, готовясь занять Гинзурад, когда Бафомет будет убит. И пришли они к царю своему и Анндалит, найдя их беседующими в лесу, и возглавил царь войско, и Анндалит была с ним. Пришли они на юг и встали в виду врат Гинзурада.
***
Вскоре пришёл Аэд к Северным Вратам Гинзурада. Высоки они были и крепки, и окованы железам. Ни один таран не пробил бы их. В бойницы, вырубленные в скале, над Вратами, глядели стражи и, увидев одинокую фигуру, принялись стрелять из луков и самострелов. Но ушла сила из рук их, а глаза им закрыла пелена, и ни одна стрела не причинила вреда Аэду Вароху.
Приблизился он к Вратам и посмотрел вверх. Гладкая, словно стекло, скальная стена уходила вверх и терялась в вышине. Казалось, будто вся громада Бириндурна нависла над ним. Прикоснулся Аэд Варох к Вратам, и они растворились перед ним, словно и не было на них запоров, словно не требовалось усилий двадцати цвергов, чтобы хоть на волос сдвинуть створку Врат.
И вошёл святой в Гинзурад. Встали перед ним стражи, но он прошёл среди них, и они не посмели прикоснуться к нему. Долго шёл волшебник по просторным и гулким коридорам и, наконец, попал в тронный зал, одна его сторона которого была ста локтей длиной, другая двести. Колонны зала походили на стволы тысячелетних дерев.
С двух сторон от входа, в сорока локтях от земли, были прорублены окна, а в них вставлены цветные виражи. Весь зал заливало разноцветное сияние. И пошёл святой Аэд Варох по залу, меж двух рядов колонн, в перекрестии разноцветного сияния. Пылинки, кружившиеся в лучах света, уподоблялись алмазной пыли.
Увидел святой на троне в конце зала огромную рогатую фигуру. Мерзостен был облик Бафомета, ибо был он чёрен и смердел, подобно трупу. Но святой не испытал страха, а приблизился к подножию трона и, глянув снизу вверх в козлиную морду Бафомета, сказал:
- Сойди с места, которое тебе не принадлежит. Если хочешь – сражайся, а нет, то умрёшь прямо сейчас.
И сошёл Бафомет по ступеням трона, и сказал:
- Прошу тебя, святой, не наноси мне смертельного удара прежде, чем выслушаешь меня.
И удивился Аэд Варох, говоря:
- Что я слышу? Тебе есть что сказать?
- Да, - ответил Бафомет, - есть. Я совершил много злодеяний и достоин смерти.
Я читаю в твоих глазах свой приговор. Я знаю, что тебя, каратель, бесполезно молить о снисхождении.
- Это так. Ты всё сказал? - равнодушно промолвил Аэд Варох.
- Нет-нет! Это не всё! Я захватил огромную добычу! Ты можешь вообразить себе десять огромных залов, наполненных сундуками с драгоценностями?
- Я наслышан о сокровищах Гинзурада, - проговорил Аэд Варох. – Но тебе не удастся купить свою жизнь за них.
- Знаю-знаю! – вскричал Бафомет. – Но ты никогда не найдёшь этого золота один. Эти цверги – они как тараканы! Они разбегутся в стороны и растащат все сокровища!
- Хочешь получить отсрочку? – вопросил Аэд. – Что ж, веди. Умрёшь там.
И повёл его Бафомет по извилистым туннелям. Аэд Варох не доставал ему и до пояса. Отовсюду, где лежала тень, следили за ними цверги – изменники, и глаза их сверкали в темноте. Но едва стоило Аэду взглянуть на них, как прятались они в ещё более глубоких тенях.
И пришли Бафомет и Аэд Варох к дверям Золотых палат. Всюду там лежали скелеты в изрубленных доспехах, а пол и стены покрывали бурые пятна крови.
- И за это ты тоже ответишь перед Небесным, - молвил Аэд Варох, указав на скелеты.
И вошли они в палаты сокровищ. Ослепило поначалу Аэда Вароха сияние, исходившее от груды золота. Руки его затряслись, глаза разгорелись, а колени ослабли. Он не смог оторвать глаз от древних сокровищ, а только шумно вздохнул, ибо во все дни жизни своей имел тягу к золоту. И заговорил Бафомет, так что голос его, хриплый рык, наполнил слух чародея:
- Зачем тебе моя смерть, Аэд? Всё это золото будет твоё. Ты силён, Аэд. Мощь колдуна служит тебе. Есть ли кто сильнее в волшебстве, чем ты? Будь со мной, Аэд! Цверги будут служить тебе. Весь Шелестур падёт к твоим ногам.
И долго ещё говорил Бафомет, и сам Мару Возарис через него говорил с Аэдом. И не стал эллиец бороться с наваждением, а принял эти речи и поверил им до конца. И отверг он всё, что было даровано ему – святость, прощение, спасение души. И встал он на сторону Мару Возариса, ибо казались ему правдой все речи о том, что сможет он победить прочих святых и ввергнуть Шелестур во Тьму. И ещё больше обещал ему Мару Возарис, говоря:
- Ты будешь первым, кто встал на мою сторону. Согласен ли принять мой путь и закон? Скажи «да», и я коснусь тебя. Моя мощь пребудет с тобой, и ты будешь править Авалдоном!
И, глядя перед собой невидящими глазами, промолвил чародей:
- Да!
И коснулся его в тот миг Мару Возарис, и стал Аэд Варох первым в Авалдоне Тёмным Чудотворцем, называемым так же кэлпаром. Сила его исходила от Мару Возариса, и он напрямую говорил с ним, и был чародей покорным орудием в его руках. И жил он в Гинзураде, среди золота и бесчисленных сокровищ.
***
Впали в великое изумление воины царя Бальмуна, когда из катапульт города полетели камни и убили многих из них. Вынуждены были они отойти на север и вернуться в Ворнголл, ибо штурмовать мощные укрепления Гинзурада было бесполезно, а осаждать бессмысленно.
***
Жители Ворнголлата тоже дивились, ибо не приходило вестей от Аэда Вароха, и дошли слухи о падении Гинзурада до святого Денвумефа в Нилииле. Чародей встревожился весьма и встал, и пошёл в Гинзурад. Всюду, где шёл он, царили смятение и паника, ибо не было вестей из Гинзурада, и пребывали цверги в ярости, но и в растерянности, ибо все, кто приближался к этому городу, пропадали без всякого следа.
И встретил старец Денвумеф в Ворнголле Бальмуна, царя Хавиллаир, и говорил с ним, и услышал от него рассказ о падении его города. Умолял его Бальмун, говоря:
- Помоги мне, почтенный старец! Пусть Морелинги помогут мне вернуть моё царство! Даже половины сокровищ моего отца не пожалею я за это.
Ответил ему Денвумеф:
- Мне не нужны сокровища Вириштадидов. Но путь мой всё равно лежит в Гинзурад.
И, подобно Аэду Вароху, вошёл Денвумеф в этот город через Северные Врата, и никто не помешал ему. Вошёл старец в тронный зал и встретил там Бафомета. Признал бес человека, обратившего его в бегство от стен Мераиха. Но попытался и его сбить с пути разговорами о золоте, однако не стал внимать ему Денвумеф и не преклонил ухо к его речам, а сказал:
- Где Аэд Варох? Ты убил его? Говори, или умрёшь.
И выступил из-за трона Тёмный Чудотворец, говоря:
- Я здесь.
Вгляделся в его лицо Денвумеф и увидел, что сила человека этого – от Мару Возариса. И изумление Денвумефа не передать было словами, и от ужаса он потерял дар речи. Ибо не мог он поверить, что тот, с кем делил он хлеб и питьё, один из тех, кто принёс весть Небесного в мир, стал настолько чёрен, что перестал уже быть человеком. А Аэд Варох заговорил с ним и попытался склонить к служению Мару Возарису. Но Денвумеф не смог ничего сказать в ответ от изумления. Вот тут-то и ударил Бафомет старца кулаком, и убил его одним ударом, и кровь из треснувшего черепа Денвумефа забрызгала пол.
- Что ты сделал? – вскричал Аэд Варох. И ответил ему Бафомет:
- Он не стал бы слушать тебя.
И уволокли цверги тело святого волшебника прочь, и бросили его в пылающее горнило.
***
Ночью, когда во дворце короля в Мераихе стояла тишина, и только пластины и кольца воинской сбруи стражников шуршали и звенели друг о друга, и тихий писк летучих мышей, кружащихся под каменными сводами, нарушал тишину, юный король Меруад сидел в своих покоях за дубовым столом, и писал приказы. Вошёл к нему святой старец, Архипрелат Орбилих.
- Привет тебе, почтенный Орбилих, - сказал ему Меруад. – Что привело тебя в мои покои в столь поздний час?
- И тебе, король, приветствие, - ответил Орбилих. – Мне было видение от Небесного. Я оглашу тебе Его волю.
- Говори, я слушаю, - сказал святой король.
Продолжил Орбилих:
- Об Аэде Варохе нет вестей из Ворнголла. Я видел ужасные вещи во сне. Нашего возлюбленного брата Денвумефа нет уже в живых. Я видел его мёртвое тело. И лицо его – одна сплошная рана. Кровь его сверкает, подобно жидкому пламени в лучах разноцветного сияния. И в этой крови я видел отражение рогатой головы мерзейшего из наших врагов – женомужа Бафомета.
- Неужели? – воскликнул в горестном изумлении Меруад. – Воистину, чёрная весть! Ибо Денвумеф был лучшим из людей. Во младенчестве я звал его дедом. Кровь его вопиет о возмездии. А Аэд Варох, верно, в плену томится! Только где нам искать Бафомета?
И тот час же, словно в ответ на эти слова, чей-то конь простучал копытами по мощёному двору. Меруад и Орбилих подошли к окну и увидели, как всадник, прискакавший на том коне, яростно спорит со стражей.
- Что происходит там? – громко вопросил Меруад, выглянув из окна.
- Это гонец, государь. Он хочет говорить с тобой, - был ответ.
- Ведите его, - молвил Меруад.
И пришёл гонец в королевские покои, и держал речь перед двумя святыми, говоря, что послан он святым Гридорном, графом Варнидом, из Ворнголла. И поведал им гонец скорбную весть о захвате Гинзурада и гибели двух святых – Аэда Вароха и Денвумефа. И отпущен был гонец от короля.
Вскричал яростно Меруад:
- Доколе терпеть? Неужели никогда не вздохнёт свободно Шелестур от Бафомета?
- Пришёл час, - сказал Орбилих. - И ныне предрекаю – прежде чем зайдёт Солнце этого дня, кончится время Дней Рогатого.
И воззвали Меруад и Орбилих к Небесному, и дарованы им были крылья. И покинули они Мераих, и полетели к Бириндурну. С высоты птичьего полёта видели они, как светлеет мир внизу под ними – то уходила ночь, и начинался день. И летели святые, подобные Крылатым Небесного, навстречу Солнцу, и свет его не слепил их. Вскоре прилетели они в Ворнголл и опустились во дворе цитадели. Вышел к ним святой граф Варнид. Он прибыл из Меримны, где беседовал с феей Анндалит. Во дворе раздавалось бряцание оружия и доспехов – то множество рыцарей седлали коней, спеша в поход на Гинзурад.
И сказал воинам король Меруад:
- Возвращайтесь в покои свои, ибо ваши мечи не понадобятся в Гинзураде. Мы летели туда, чтобы исполнить предначертание. Сказано, что ещё до заката Солнца кончатся Дни Рогатого.
И ликовали рыцари, и бряцали рукоятями мечей о щиты в честь своего короля.
Воскликнул святой Гридорн:
- Позвольте мне лететь с вами!
Ответил ему Орбилих:
- Ты храбрейший из воинов, и отвага твоя не подлежит сомнению. Позволь же королю твоему единым разом сравняться с тобою.
Молвил граф Варнид:
- Да будет так. Удачи, государь.
Тут вышел из замка царь Гинзурада, повелитель цвергов, Бальмун Каршат, одетый для битвы, подобный стальной статуе. Он желал вести всех цвергов Ворнголлата для освобождения своего царства. И увидел он, как рыцари Гридорна уводят коней обратно в стойла, и воскликнул:
- Что я вижу? Неужели ослабли сердцем воители Хириллата?
Сказал Гридорн:
- Это король Великих долин Меруад и Архипрелат Церкви Небесного Орбилих приказали расседлать коней. Они здесь ныне.
И, обратившись к Меруаду, вскричал повелитель цвергов:
- Что это, государь людей? Или ты откажешь мне в помощи ныне?
- Нет, - ответил юный король. – Я, чем только возможно, помогу тебе и всем цвергам. Я и Архипрелат отправляемся в ваш город, чтобы убить Бафомета.
- Вы безумны, повелители людей! – молвил Бальмун. – Двое ваших чародеев один за другим погибли там, а вы хотите последовать за ними! Там нужна огромная армия!
- Армия будет там бесполезна, - ответил ему Орбилих, – но сила Небесного поможет нам.
Усмехнулся Бальмун и сказал:
- Я много слышал о вашей новой вере и об этом вашем Небесном. Но это пустые речи, и нет в них смысла. Не могут двое чародеев освободить мой город.
Улыбнулся Орбилих и произнёс:
- Истину говорю тебе – прежде, чем зайдёт Солнце этого дня, умрёт Бафомет, и твоё царство вновь станет твоим. И ты узнаешь, насколько велика сила Небесного. Только вот чем ты отблагодаришь нас, когда мы вернём тебе твоё царство?
Молвил Бальмун:
- Моё слово твёрдо. Я дам тебе половину моего золота.
- Нам не нужно твоих сокровищ, - ответил на это Меруад. – Одно условие у нас к тебе – если мы победили Бафомета, ты и весь народ твой обратитесь в Веру Небесного.
- Да будет так! – воскликнул царь Гинзурада. – Если это случится, я и все цверги уверуем в Небесного, и я прикажу вырубить в недрах Гинзурада великий собор для вашего бога.
- Ты сказал – мы слышали, - промолвил Орбилих. – Тебе и твоим цвергам надлежит сейчас идти в Гинзурад. Когда умрёт Бафомет, вы сразу займёте свой город.
- Нет, - сказал сын Нирдукса. – Убейте женомужа Рогатого, а прежде этого ни один цверг не покинет эти стены. С людьми графа Варнида мы могли ещё на что-то надеяться, а без них нас слишком мало, и Бафомет один разметает наши ряды.
- Тебе решать, - ответил Орбилих.
И появились у Меруада и Орбилиха за спиной мощные лебединые крылья, и взлетели они над Ворнголлом, полетели на юг, навстречу белым пикам Бириндурна.
***
И опустились они на землю возле Врат Гинзурада. И, видя их стремительный полёт, испугались стражи - цверги, и бежали прочь со стен, забиваясь в самые глубокие укрытия Гинзурада.
Вошли Меруад и Орбилих в город, миновали череду длинных туннелей и переходов и вошли в Тронный зал. Дивно он был красив и украшен, и заливали его потоки разноцветного света, и полы его были выложены нефритом и бирюзой. Но был в том зале Бафомет, подобный мерзейшему исчадию кошмара, и зловоние наполняло зал. Бафомет сидел на огромном троне в лучах сияния, и рогатая тень его двоилась и лежала и по правую, и по левую руку от трона.
Заговорил Бафомет хриплым рыком:
- Что вам нужно? Вашей кровью я обагрю свои рога и клыки!
- Дням Рогатого пришёл конец! – возгласил Орбилих. – Сейчас ты предстанешь пред судом Небесного и ответишь за все твои злодеяния.
- Прежде ты захлебнёшься кровью! – ответил бес, и, вскочив, бросился на святых. Но приблизиться не смог, ибо сила святости их удерживала его вдали.
Но из-за трона выступила мрачная фигура. То был Аэд Варох, изменник. Наступила тишина. И спросил Орбилих:
- Что же это? Моё ли зрение обманывает меня, или это призрак, сотворённый злыми чарами?
И ответил Аэд Варох:
- Нет. Это я. Погляди мне в лицо. Могущество моё велико. Теперь я - кэлпар, и сила моя – от Владыки Зла, Лорда Возариса. Ныне же, Орбилих, выбирай. В своё время ты даровал мне жизнь, ныне же я отдаю долг и дарую тебе выбор. Стань на сторону Мару Возариса или умри.
А на Меруада он даже не взглянул. Орбилих же увидел лицо Аэда Вароха, и наполнило сердце старца великое горе, ибо всех святых он любил, как собственных детей. Ныне же один из них хуже, чем умер. И усомнился Орбилих, в первый раз в жизни. Ибо не мог он и вообразить, чтобы Небесный мог допустить, чтобы святой так извратил свою суть. А затем поглядел он на Бафомета, и увидел то, чего не замечал прежде – мощь его и силу, и убоялся Бафомета. Женомуж же снова бросился и не встретил преграды, и ринул Орбилиха, так что тот отлетел на другой конец зала.
А юный Меруад, видя это, впал в ярость и испугался за жизнь Орбилиха. И почувствовал он в себе силу Небесного, и бросился на Бафомета. Но, хоть едва доставал Меруад до пояса бесу, не убоялся король и пронзил женомужа мечом насквозь. И прошёл Венделоранд, древний клинок Морелингов, насквозь через тело Бафомета, и вышел меч у беса из спины. Ибо, если направляла оружие рука того, кто страшился Бафомета, и силы его, и бесовской сущности его, не причиняло это оружие вреда бесу. А Меруад не убоялся, ибо был с ним Небесный. И оттого уязвил он Бафомета, и почувствовал бес жуткую боль, которой так страшился.
И отшатнулся Бафомет прочь, так что вырвался меч из руки Меруада, и, вытащив меч из раны, отшвырнул его прочь, и исторгся из женоподобной груди Бафомета дикий вопль, равного которому не издавал до сих пор ни один зверь. Силы покидали Бафомета, и опёрся он о колонну, а затем сполз по ней на пол. Кровь его, чёрная, мерзостная на вид, стекала, подобная ручью.
Аэд Варох, видя это, растерялся и стоял в неподвижности, не зная, что предпринять, но, увидев, что Меруад метнулся за мечом Венделорандом, приблизился к Орбилиху, ибо тот был ещё жив и стонал. Склонился Аэд Варох над старцем и приставил к его груди нож, и крикнул Меруаду:
- Стой там! Или умрёт старик!
И замер Меруад, держа в руке сияющий меч. Молвил он:
- Если убьёшь его, умрёшь незамедлительно.
И ответил на это Аэд Варох:
- Пусть так. Но Орбилиха тебе уже не вернуть, ибо даже Небесный не может воскрешать умерших.
Сказал Меруад:
- О том не ведаю. Но не убивай Орбилиха! Чего хочешь ты?
- Чего я хочу, ты не сможешь мне дать, - злобно молвил Аэд Варох. И убил Орбилиха, пронзив его сердце острым кинжалом. С отчаянным воплем метнул Меруад ахт-Тиркрист меч. Со свистом разрезал древний Венделоранд воздух, и яркие блики плясали на его острие. Был он воистину подобен карающей молнии Небесного. Меч разрубил тело кэлпара Аэда Вароха на две части, словно это были не плоть и кости, но воск, и, нимало не замедлив полёт, зазвенел о колонну.
Приблизился Меруад к телу Орбилиха, и склонился над ним в великой печали.
Тут громогласный хохот сотряс своды тронного зала. Это смеялся Бафомет, бес древний. Он смеялся неистово, истекая кровью, и смех его вскоре перешёл в хрип.
Снова поднял юный Меруад Венделоранд, и подошёл к чудовищу, и обрушил могучий удар на его шею. Так была она крепка и толста, что десять ударов обрушил Меруад на неё, прежде чем отделилась голова Бафомета от тела, и сказала голова:
- Проклятие Мару Возариса на тебе. Не будешь ты знать покоя ни во сне, ни наяву, и сон твой будет кровавым кошмаром.
Затем сгорели и тело, и голова синим огнём, а на мозаичном полу осталось мерзкое жирное пятно.
И молвил Меруад, обращаясь к тому месту, где умер Бафомет:
- Пусты твои слова, и не имеют силы надо мною твои проклятия.
Так закончились Дни Рогатого. Так покинул Авалдон мелкий бес, ставший бичом Шелестура. Так Меруад ахт-Тиркрист Шадмонд Морелинг, величайший император Шелестура, совершил славнейший подвиг из всех, что совершались людьми. И только один подвиг будет достославнее убийства Бафомета, но совершён он будет не в эту Эпоху, а много веков спустя.
После этого поднял Меруад тело Орбилиха на руки и пошёл прочь. Цверги – изменники с ужасом наблюдали за ним из теней. У Врат сотворил себе Меруад крылья и прилетел в Ворнголл, где ждали его воитель Гридорн, воины его и Бальмун, царь Хавиллаир.
***
Когда они увидели тело Архипрелата, то весьма опечалились, и с почестями положили его в Большом зале цитадели Ворнголла.
Затем Бальмун сказал двум святым Меруаду и Гридорну:
- Воистину, велик Небесный, и славе Его, и могуществу Его нет предела. Как только вступлю я в мой город, прикажу вырубить в недрах гор храм в честь Небесного.
И все цверги между собой говорили в могуществе Небесного и славили Его между собой.
Анндалит же сказала своему потомку Бальмуну:
- Возрадуйся, царь цвергов. Ныне повержен милостью Небесного бес нечистый, и царство твоё снова принадлежит тебе. Иди и не забудь о своём обещании. Помни, всё, что имеешь ты, даровано тебе Отцом мира. Ныне для вас, цвергов, настало время новое. Если доселе вы жили по законам природы и здравого смысла, то ныне будет спрашиваться с вас по законам новым, установленным высшей волей. Иди же, сын мой Бальмун. Впереди тебя ждёт много славных и достойных трудов. С тобою - мои мысли и моё благословение.
И повёл Бальмун Каршат соплеменников своих в Гинзурад. Но, приблизившись к нему, они увидели, что цверги – изменники укрепились там, закрыв все входы в город, и стрелами и снарядами, выпускаемыми катапультами, убили многих из воинов царя Бальмуна.
Тогда отошёл он с армией и разбил лагерь на недосягаемом для катапульт месте, и послал гонцов к святым в Ворнголл. Пришёл святой Гридорн к стенам Гинзурада и растворил Врата для воинов царя, и все цверги-изменники, устрашенные, не посмели сражаться. И казнили их, всех до одного, ибо предали они своего царя и своих сородичей.
В одном из залов сокровищницы воины царя Бальмуна нашли высохший труп цверга Кальдвари. Он умер от истощения, среди бесценных драгоценностей, лёжа на горе золотых слитков. Ноги его утопали в драгоценных камнях, руки сжимали древнюю секиру, а голову он преклонил в последний раз на золотом щите. Он умер, ибо вельможи – изменники заперли двери зала, в котором находился Кальдвари. Труп его сбросили воины Бальмуна в покинутую шахту.
В тот же год приступили цверги Гинзурада к постройке собора Небесного в недрах Бириндурна.
***
А Гридорн и Меруад взяли гроб с телом Орбилиха и, сотворив себе лебединые крылья, перенесли его в Мераих, положили в тронном зале дворца Морелингов. Все вельможи Великих долин собрались, чтобы почтить память величайшего из святых, принесшего в мир Благую Весть. Были там и прочие святые – Кэдмонд и Иманнутуриил, Селвиран и Кадуфер, и сэббиец Сверборк.
В осенний день 61 года собрались все рыцари и вельможи Шелестура, и святые, и народ Мераиха стоял вокруг дворца. Некоторые из сидов Меримны тоже стояли над телом Орбилиха, их послала фея Анндалит, чтобы они поведали людям о её великой скорби.
Многие плакали, глядя на старца, облачённого в белоснежные одежды, лежащего в гробу.
Молвил король Меруад, стоя над телом:
- Кончилось время страха, и пришли благие дни радости. Но радость и ликование наше омрачены, ибо заплачено за них великою болью, и потеря каждого из нас превыше человеческого разумения. Но неужели Небесный не смилостивится и не вернёт нам нашего духовного отца? Неужели Тот, Кто сотворил мириады миров Энуталь, Кто сподобил нас благодати Своей, Чьею силой мы творили великие чудеса, не способен вернуть к жизни достойнейшего из людей? Так сказал изменник Аэд Варох. И неужели он прав? Я не верю в это.
Поднялся шум в зале, ибо многие из присутствующих воздевали руки в мольбе к небесам, а иные в изумлении глядели на короля. Продолжил Меруад:
- Не верю я в силу смерти, и в узы могилы не верю я. Ибо может Небесный разорвать оковы забвения, и служителя Своего отпустить от Сияющего престола в мир Живущих. Истинно, верю я в это. Кто из вас верит со мной, да воззовёт со мною к небесам, и услышит нас Небесный, и наш духовный отец будет жить!
После слов его встали вокруг тела семеро святых и воззвали к Небесному, умоляя Его вернуть жизнь лучшему из людей. Все же благородные рыцари, и сеньоры, и прекрасные дамы, и волшебники – все они стояли вокруг, и внимали с благоговением молению святых, и сами молились Всеотцу.
И открыл глаза Орбилих. Неподвижно он лежал в гробу и глядел на каменные своды потолка. Затем увидел он склонённые над ним лица святых и улыбнулся им. Сел он в гробу, а затем быстрым, неуловимым движением, совсем не вяжущимся с его сединами, вскочил на ноги, поднявшись из гроба. Лицо его сияло, словно Солнце.
И радостные возгласы и рукоплескания наполнили тронный зал, и всякий, кто был там, возрадовался радостью великой, и обступили присутствующие святого старца, ибо каждый хотел прикоснуться хотя бы к краю одеяния Орбилиха. А он воздел руки и благословил их. Затем святые вывели Орбилиха к народу, и весь Шелестур приветствовал его. И праздника, равного этому, не знал Мераих, ибо Сам Небесный и благодать Его присутствовали среди людей, и чудесам исцеления этого дня и этой ночи не было числа.
На следующий день Орбилих короновал Меруада короной, подаренной цвергами Гинзурада, и нарёк его императором Шелестура.
***
Вскоре получил Меруад весть от денритокн – купцов колена Орхокас, что великий город цвергов Урдушат в осаде. И послал император воителя Гридорна с войском под землю. Провели их по тоннелям цверги – купцы. И ударили рыцари Хириллата в тыл гоблинам и цвергам Агзарнайма и Тузуммаала, и поразили их несметное множество. Король гоблинов Хшардок Железная Рука погиб в той битве от меча Гридорна, а вожди цвергов, ставленники Бафомета, бежали прочь с остатками войска. И закончилась великая осада Урдушата.
С тех пор колено Орхокас благодарно людям за эту помощь. Многие цверги приняли Закон Небесного, и в Урдушате тоже вырубили в скальных недрах огромный собор в честь Небесного.
***
Так начался Золотой Век Морелингов. И не омрачился он тенью, и вспоминают его со светлой грустью многие столетия. Хоть и не долго длился этот Золотой Век, но навсегда он останется в памяти людей Шелестура, как самое светлое и спокойное время за всю историю Авалдона.
Последний раз редактировалось Шалдорн Кардихат 08 июл 2008, 16:05, всего редактировалось 3 раза.
Вера, сталь и порох делают Империю великой, как она есть.
Замечательно. Продолжение будет? Я так поняла, что это эпилог.
Вот тут немного не понятно. Воинская доблесть и бесовская сила зовется черным волшебством? Или черное волшебство это отдельная черта? Уточните.
И уж очень мудреные имена у ваших героев.
Правда, это мои личные трудности.
Не славился этот бес воинскою доблестью, и бесовской силой, что зовётся чёрным волшебством, наделён он был в малой мере.
Вот тут немного не понятно. Воинская доблесть и бесовская сила зовется черным волшебством? Или черное волшебство это отдельная черта? Уточните.
И уж очень мудреные имена у ваших героев.
Правда, это мои личные трудности.Я защищаю жизнь людей, а не их убеждения.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
Спасибо, Море!
Да, в каком-то смысле это эпилог. Продолжение будет.
Все-таки позвольте с вами не согласиться
.
Не славился этот бес воинскою доблестью, и бесовской силой, что зовётся чёрным волшебством, наделён он был в малой мере.
Если бы тут имелось в виду, что эти два качества называются чёрным волшебством, то было бы написано «зовУтся». А у меня «зовЁтся».
Спасибо за замечание.
У меня к вам вопрос. Скажите пожалуйста, Море, неужели вы ЭТО дочитали ВСЕ?
А мудреные имена – это и моя трудность тоже
…
Да, в каком-то смысле это эпилог. Продолжение будет.
Все-таки позвольте с вами не согласиться
.
Не славился этот бес воинскою доблестью, и бесовской силой, что зовётся чёрным волшебством, наделён он был в малой мере.
Если бы тут имелось в виду, что эти два качества называются чёрным волшебством, то было бы написано «зовУтся». А у меня «зовЁтся».
Спасибо за замечание.
У меня к вам вопрос. Скажите пожалуйста, Море, неужели вы ЭТО дочитали ВСЕ?
А мудреные имена – это и моя трудность тоже
…
Последний раз редактировалось Шалдорн Кардихат 09 май 2008, 09:41, всего редактировалось 1 раз.
Вера, сталь и порох делают Империю великой, как она есть.
Конечно прочитала. Как бы я хвалила без этого?
Знаете, не могу отметить, что лично для меня текст перегружен труднопроизносимыми названиями, но я их "фотографирую" в памяти и не прочитываю потом, но течет плавно и читается легко.
Можете со мной не соглашаться, но об это предложение я споткнулась.
Я защищаю жизнь людей, а не их убеждения.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
И я тоже прочитала это полностью.
Итак. В целом мне понравилось. Конечно, это своего рода синтез библейских легенд и откровений христианских святых в фэнтезийном оформлении. Написано с чувством, увлекает. Правда, опять споткнулась о феодализм: это выглядит странновато - высокое средневековье, развитые административные отношения и тут же святые, как в период раннего христианского подвижничества, которых запросто принимают и слушают, как галилеяне слушали апостолов. Не такие простые в развитое средневековье были общественные отношения, как в эпоху Христа.
Ну ладно. Оставим это. Отмечу места, которые мне особенно понравились:
Улыбнулся Орбилих и сказал:
- Мой титул ныне – граф Козлиной долины, рыцарь Ветхого Сарая, первый паладин Диннирода.
Замечательно!
И при виде его превращались сердца самых отважных воинов в куски масла, кровь – в воду, а храбрость их и отвага обращались в прах.
Хорошо!
И дивились стражи этим словам, но не поверили им, и сказали:
- Убирайтесь прочь, в Мераихе и без вас достаточно сумасшедших.
Очень хорошо!
В вашей легенде есть немало таких хороших находок - не знаю, сами вы до них додумались или опирались на литературу. Думаю, и то, и другое. ) В общем, хорошо.
Хотя отдельные замечания к тексту у меня есть.
...но видели вельможи Хириллата и Кирдиниила, как мрачно было чело Денвумефа, когда оставил он приёмные покои короля, и как бледен был лик, и как блуждал взор Кадмонда, сына Хорвина после беседы с чародеем.
Тяжелое предложение. "Как бледен был лик и как блуждал взор" - описание выражения лица разнесено на два предложения; я бы одно из предложений вообще опустила.
Не славился этот бес воинскою доблестью, и бесовской силой, что зовётся чёрным волшебством, наделён он был в малой мере.
Об этом уже говорилось, но я повторю. Думаю, после "доблестью" лучше поставить точку с запятой, чтобы не было вопросов.
Прочие же жители сражались, достойные своего оружия...
? Разве у короля не было армии, так что и горожанам приходилось браться за оружие? Это совсем не вяжется с сословной общественной системой средневековья; тем более, что титулование у вас уже французское: барон, граф... А среднековую Францию отличала развитая феодальная иерархия, позднее заимствованная англичанами.
глядя пустыми глазами в потолок...
Звучит очень современно.
Воскликнул Вордо:
- Но ведь он направляется в Нилиил, в твою вотчину, о госпожа!
Какая же вотчина у феи? У нее есть земля с крестьянами, с которой она собирает оброк? )
С двух сторон стенами этой хижины служили скальные склоны, а с двух – кое-как обтёсанные брёвна.
Что же мешало Орбилиху обтесать бревна получше?
и камин мой даёт мало тепла...
Камин в хижине?
...все кошмары обретут плоть. Там тело шипит на огне, а глаза лопаются от жуткого холода, и вопли разбиваются об обледенелый камень потолка.
Слово "кошмары" лучше бы убрать совсем. Ну и ад, однако: тело шипит на огне, а камень обледенел... Кстати, а где там, в аду, потолок? )
начертанные на пергаменте, привязываемом к их лапкам...
"Привязываемом" и не выговорить. Лучше "который привязывали к их лапкам".
под старость стал сатиром и горным медведем в доме своём и для домочадцев своих...
Выглядит странновато; ну да ладно. Только союз "и" после словосочетания "в доме своем" я бы убрала, потому что звучит, как если бы для домочадцев он был сатиром и медведем сам по себе, а в доме своем - сам по себе.
Но король Баридорн пришёл в ещё больший гнев и молвил:
- Ещё Селвиран Пьяный будет убеждать меня внять голосу разума.
Современная конструкция. Лучше так:
- Только Селвирану Пьяному и убеждать меня внять голосу разума.
А я пойду за грань круга стен.
?
в окружении войска верных телохранителей...
Целого войска телохранителей?
бесплатные больницы, столовые для бедняков и школы...
Благотворительность понятна; но вот "столовые" звучат прямо-таки по-советски. ) Лучше "харчевни".
Молвил Аэд Варох:
- Пришёл конец Дням Рогоносца.
Вот слово "Рогоносец" мне не вполне понятно. ) В смысле рогатый? Вообще-то это слово имеет значение "обманутый муж". Некий средневековый король славился тем, что соблазнял жен своих вассалов, а за обиду платил им охотничьими угодьями. Отсюда и пошло выражение "рогоносец".
Колонны зала походили на стволы тысячелетних дерев.
"Дерева" режут глаза, честно говоря; звучит архаически, а у вас средневековье. Лучше "деревья".
И сошёл Бафомет по ступеням трона, и сказал:
- Прошу тебя, святой, не наноси мне смертельного удара прежде, чем выслушаешь меня.
Очень хорошо: но лучше "не убивай меня прежде".
- Нет-нет! Это не всё! Я захватил огромную добычу! Ты можешь вообразить себе десять огромных залов, наполненных сундуками с драгоценностями?
Хорошо передан суетливый страх Бафомета; но лучше таких повторений ("Нет-нет!") избегать. Это звучит современно, нервно и никак не идет демону.
И пришли Бафомет и Аэд Варох к дверям Золотых палат. Всюду там лежали скелеты в изрубленных доспехах, а пол и стены покрывали бурые пятна крови.
Лучше "мертвецы".
- Говори, я внимаю, - сказал святой король.
Очень высокопарно; лучше "я слушаю тебя".
А в целом - хорошо.
Итак. В целом мне понравилось. Конечно, это своего рода синтез библейских легенд и откровений христианских святых в фэнтезийном оформлении. Написано с чувством, увлекает. Правда, опять споткнулась о феодализм: это выглядит странновато - высокое средневековье, развитые административные отношения и тут же святые, как в период раннего христианского подвижничества, которых запросто принимают и слушают, как галилеяне слушали апостолов. Не такие простые в развитое средневековье были общественные отношения, как в эпоху Христа.
Ну ладно. Оставим это. Отмечу места, которые мне особенно понравились:
Улыбнулся Орбилих и сказал:
- Мой титул ныне – граф Козлиной долины, рыцарь Ветхого Сарая, первый паладин Диннирода.
Замечательно!
И при виде его превращались сердца самых отважных воинов в куски масла, кровь – в воду, а храбрость их и отвага обращались в прах.
Хорошо!
И дивились стражи этим словам, но не поверили им, и сказали:
- Убирайтесь прочь, в Мераихе и без вас достаточно сумасшедших.
Очень хорошо!
В вашей легенде есть немало таких хороших находок - не знаю, сами вы до них додумались или опирались на литературу. Думаю, и то, и другое. ) В общем, хорошо.
Хотя отдельные замечания к тексту у меня есть.
...но видели вельможи Хириллата и Кирдиниила, как мрачно было чело Денвумефа, когда оставил он приёмные покои короля, и как бледен был лик, и как блуждал взор Кадмонда, сына Хорвина после беседы с чародеем.
Тяжелое предложение. "Как бледен был лик и как блуждал взор" - описание выражения лица разнесено на два предложения; я бы одно из предложений вообще опустила.
Не славился этот бес воинскою доблестью, и бесовской силой, что зовётся чёрным волшебством, наделён он был в малой мере.
Об этом уже говорилось, но я повторю. Думаю, после "доблестью" лучше поставить точку с запятой, чтобы не было вопросов.
Прочие же жители сражались, достойные своего оружия...
? Разве у короля не было армии, так что и горожанам приходилось браться за оружие? Это совсем не вяжется с сословной общественной системой средневековья; тем более, что титулование у вас уже французское: барон, граф... А среднековую Францию отличала развитая феодальная иерархия, позднее заимствованная англичанами.
глядя пустыми глазами в потолок...
Звучит очень современно.
Воскликнул Вордо:
- Но ведь он направляется в Нилиил, в твою вотчину, о госпожа!
Какая же вотчина у феи? У нее есть земля с крестьянами, с которой она собирает оброк? )
С двух сторон стенами этой хижины служили скальные склоны, а с двух – кое-как обтёсанные брёвна.
Что же мешало Орбилиху обтесать бревна получше?
и камин мой даёт мало тепла...
Камин в хижине?
...все кошмары обретут плоть. Там тело шипит на огне, а глаза лопаются от жуткого холода, и вопли разбиваются об обледенелый камень потолка.
Слово "кошмары" лучше бы убрать совсем. Ну и ад, однако: тело шипит на огне, а камень обледенел... Кстати, а где там, в аду, потолок? )
начертанные на пергаменте, привязываемом к их лапкам...
"Привязываемом" и не выговорить. Лучше "который привязывали к их лапкам".
под старость стал сатиром и горным медведем в доме своём и для домочадцев своих...
Выглядит странновато; ну да ладно. Только союз "и" после словосочетания "в доме своем" я бы убрала, потому что звучит, как если бы для домочадцев он был сатиром и медведем сам по себе, а в доме своем - сам по себе.
Но король Баридорн пришёл в ещё больший гнев и молвил:
- Ещё Селвиран Пьяный будет убеждать меня внять голосу разума.
Современная конструкция. Лучше так:
- Только Селвирану Пьяному и убеждать меня внять голосу разума.
А я пойду за грань круга стен.
?
в окружении войска верных телохранителей...
Целого войска телохранителей?
бесплатные больницы, столовые для бедняков и школы...
Благотворительность понятна; но вот "столовые" звучат прямо-таки по-советски. ) Лучше "харчевни".
Молвил Аэд Варох:
- Пришёл конец Дням Рогоносца.
Вот слово "Рогоносец" мне не вполне понятно. ) В смысле рогатый? Вообще-то это слово имеет значение "обманутый муж"
. Некий средневековый король славился тем, что соблазнял жен своих вассалов, а за обиду платил им охотничьими угодьями. Отсюда и пошло выражение "рогоносец".
Колонны зала походили на стволы тысячелетних дерев.
"Дерева" режут глаза, честно говоря; звучит архаически, а у вас средневековье. Лучше "деревья".
И сошёл Бафомет по ступеням трона, и сказал:
- Прошу тебя, святой, не наноси мне смертельного удара прежде, чем выслушаешь меня.
Очень хорошо: но лучше "не убивай меня прежде".
- Нет-нет! Это не всё! Я захватил огромную добычу! Ты можешь вообразить себе десять огромных залов, наполненных сундуками с драгоценностями?
Хорошо передан суетливый страх Бафомета; но лучше таких повторений ("Нет-нет!") избегать. Это звучит современно, нервно и никак не идет демону.
И пришли Бафомет и Аэд Варох к дверям Золотых палат. Всюду там лежали скелеты в изрубленных доспехах, а пол и стены покрывали бурые пятна крови.
Лучше "мертвецы".
- Говори, я внимаю, - сказал святой король.
Очень высокопарно; лучше "я слушаю тебя".
А в целом - хорошо.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
Правда, опять споткнулась о феодализм: это выглядит странновато - высокое средневековье, развитые административные отношения и тут же святые, как в период раннего христианского подвижничества, которых запросто принимают и слушают, как галилеяне слушали апостолов.
Эрин, ради всего святого, при чем тут общественные отношения, феодализм? Я так понял, вам кажется, что в средние века не могли принимать и слушать святых? А сколько во все века было проповедников, которых принимали богатые и бедные люди и слушали их? Да разве в средние века не говорили на площадях? «Имя Розы» знаете? Или взять того же Мартина Лютера. А Откровение что говорит о двух грядущих пророках? Вас послушать (*как в период раннего христианского подвижничества*) то и в средние века подвижников и аскетов не было.
Разве у короля не было армии, так что и горожанам приходилось браться за оружие?
Я имел в виду, что они встали на стены вместе с воинами. Думал, это очевидно. Перечитал текст – и в самом деле на присутствие воинов на стенах нет намека. Моя вина.
Какая же вотчина у феи?
Дык это же иносказательно:) Имеется в виду, что этот край ей вверен был самой природой, чтобы она хранила его.
Что же мешало Орбилиху обтесать бревна получше?
Старик, однако. Силенок мало. Наложил бревнышек одно на другое, и на том спасибо, что держатся.
Камин в хижине?
Заменить на очаг?
Ну и ад, однако: тело шипит на огне, а камень обледенел... Кстати, а где там, в аду, потолок? )
Имею я право на самодеятельность?;) Что может быть хуже – снизу подмораживает, а сверху припекает?
Лучше "мертвецы".
Я хотел подчеркнуть, что там прошло много времени, и вместо трупов лежат скелеты.
Спасибо, Эрин.
Эрин, ради всего святого, при чем тут общественные отношения, феодализм? Я так понял, вам кажется, что в средние века не могли принимать и слушать святых? А сколько во все века было проповедников, которых принимали богатые и бедные люди и слушали их? Да разве в средние века не говорили на площадях? «Имя Розы» знаете? Или взять того же Мартина Лютера. А Откровение что говорит о двух грядущих пророках? Вас послушать (*как в период раннего христианского подвижничества*) то и в средние века подвижников и аскетов не было.
Разве у короля не было армии, так что и горожанам приходилось браться за оружие?
Я имел в виду, что они встали на стены вместе с воинами. Думал, это очевидно. Перечитал текст – и в самом деле на присутствие воинов на стенах нет намека. Моя вина.
Какая же вотчина у феи?
Дык это же иносказательно:) Имеется в виду, что этот край ей вверен был самой природой, чтобы она хранила его.
Что же мешало Орбилиху обтесать бревна получше?
Старик, однако. Силенок мало. Наложил бревнышек одно на другое, и на том спасибо, что держатся.
Камин в хижине?
Заменить на очаг?
Ну и ад, однако: тело шипит на огне, а камень обледенел... Кстати, а где там, в аду, потолок? )
Имею я право на самодеятельность?;) Что может быть хуже – снизу подмораживает, а сверху припекает?
Лучше "мертвецы".
Я хотел подчеркнуть, что там прошло много времени, и вместо трупов лежат скелеты.
Спасибо, Эрин.
Вера, сталь и порох делают Империю великой, как она есть.
Шалдорн Кардихат писал(а):Я так понял, вам кажется, что в средние века не могли принимать и слушать святых? А сколько во все века было проповедников, которых принимали богатые и бедные люди и слушали их?
Дык это же иносказательно:) Имеется в виду, что этот край ей вверен был самой природой, чтобы она хранила его.
Спасибо, Эрин.
Пожалуйста. )
1)Конечно, могли. Но дело в том, что в период развитого феодализма в средневековье была не менее развитая церковь. Папство на Западе (а феодализм у вас западный) было мощнейшим институтом религиозного и политического воздействия; христианство было не ново, и ереси (а таковыми почитались толкования Библии, отличные от господствующего) преследовались. Да что я говорю - уже в раннехристианский период появилось множество разночтений.
2)Тогда, наверное, следовало бы сказать "отчие края" или "заповедные земли"? "Вотчина" очень уж феодально звучит. )
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
Море, по батюшке меня ДзАурович;) Но, пожалуйста, давайте просто на «вы», без большой буквы. И просто Шалдорн.
Даже и не знаю, как вам объяснить… Продолжение написано, но не набрано на клавиатуре.
Я могу вам предложить несколько историй из «то же оперы», которые висят здесь:
Легенда о Дзауре и Гелимэ
Мочиловка в лесу и горах
Яичница по-келестински, или кое-что о пользе парашютов
Хотя вы, может, это все видели…:?
Они перечислены в хронологическом порядке. Последние два – фрагменты продолжения, которые я все-таки нашел время набрать. Но выложить мне продолжение рано или поздно придется, потому что у меня там сплошная практика пойдет, чую, много исправлять придется, а здесь есть люди, которые могут указать на то, что я проглядел.
Ну, и, кроме того, «Землеописание» Я его размещал раньше, а потом попросил модератора удалить эту тему. А теперь разместил ее в новой редакции специально для того, чтобы те, кто не «въедут» в курс дела «Инициации», могли посмотреть, на каком же фоне происходят эти события. «Землеописание» – это, так сказать, описание полигона, на котором происходит действие «Инициации».
Да, и еще. Здесь уже несколько староватые версии висят, я постоянно исправляю тексты, и не успеваю здесь редактировать.
Эрин
1)Я понимаю. Но это другой цивилизационный путь. Можно на это возразить: «Но ведь средневековая европейская культура сформировалась под воздействием христианства!» могу я допустить какие-нибудь условности? – отвечу на это я.
Кроме того. Смотрим Послание к римлянам Апостола Павла, гл. 2, ст. 14: ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую.
Примерно так. А Морелинги имели Старый закон, от Странников. И они дольше всех из людей Шелестура его хранили. Это и было их религией. Или даже философией, без патриархов, культа, соборов.
2)Нет, все-таки вотчина. Она жила среди смертных, и вынуждена была говорить на их языке. А в их понятии – если край под твоей опекой, то значит, он твой. Раз твой, то вотчина.
ПС.Эрин, а как звали того короля, который леса раздавал в компенсацию морального вреда? Я не знал, что все так запущенно… В смысле, слово «рогоносец» такое старинное.
И просто Шалдорн.
Даже и не знаю, как вам объяснить… Продолжение написано, но не набрано на клавиатуре.
Я могу вам предложить несколько историй из «то же оперы», которые висят здесь:
Легенда о Дзауре и Гелимэ
Мочиловка в лесу и горах
Яичница по-келестински, или кое-что о пользе парашютов
Хотя вы, может, это все видели…:?
Они перечислены в хронологическом порядке. Последние два – фрагменты продолжения, которые я все-таки нашел время набрать. Но выложить мне продолжение рано или поздно придется, потому что у меня там сплошная практика пойдет, чую, много исправлять придется, а здесь есть люди, которые могут указать на то, что я проглядел.
Ну, и, кроме того, «Землеописание» Я его размещал раньше, а потом попросил модератора удалить эту тему. А теперь разместил ее в новой редакции специально для того, чтобы те, кто не «въедут» в курс дела «Инициации», могли посмотреть, на каком же фоне происходят эти события. «Землеописание» – это, так сказать, описание полигона, на котором происходит действие «Инициации».
Да, и еще. Здесь уже несколько староватые версии висят, я постоянно исправляю тексты, и не успеваю здесь редактировать.
Эрин
1)Я понимаю. Но это другой цивилизационный путь. Можно на это возразить: «Но ведь средневековая европейская культура сформировалась под воздействием христианства!» могу я допустить какие-нибудь условности? – отвечу на это я.
Кроме того. Смотрим Послание к римлянам Апостола Павла, гл. 2, ст. 14: ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую.
Примерно так. А Морелинги имели Старый закон, от Странников. И они дольше всех из людей Шелестура его хранили. Это и было их религией. Или даже философией, без патриархов, культа, соборов.
2)Нет, все-таки вотчина. Она жила среди смертных, и вынуждена была говорить на их языке. А в их понятии – если край под твоей опекой, то значит, он твой. Раз твой, то вотчина.
ПС.Эрин, а как звали того короля, который леса раздавал в компенсацию морального вреда? Я не знал, что все так запущенно… В смысле, слово «рогоносец» такое старинное.
Вера, сталь и порох делают Империю великой, как она есть.
Я пока прочитал только первый пост. Есть небольшие замечания, которые, возможно, покажутся придирками. Но я не пытался показаться умным, ниже только моё скромное мнение
Совсем не представляю себе это... как свинья орёт я слыхал, хотя там и визг-то не очень долгий - нож-то в сердце целят; жеребец тоже - егокнет и мотнёт головой. В общем - по-моему, ты использовал совершенно два разных понятия в несоответствующей ситуации
Как-то косячно... некрасиво и пафосно. Ты слишком увлёкся "красивописаньем". Нужно иногда тормозить =) У меня такое тоже случается, только гораздо чаще, чем у тебя)))
Сами с собой сражались? Или я чего-то неверно понял?
Лучше убрать. Совершенно не в тему, так как до этого про прошлое короля не было ни слова.
Это ты нарочно сделал, верно?
Я бы сменил на "тот", чтобы избежать повторения.
приближает К гибели. Сам погляди: "И знали они, что отныне каждый шаг их приближает гибели Бафомета." =)
Это как у меня в самом первом "произведении": ...ОГРОМНЫЕ ТЫСЯЧИ ЛЮДЕЙ...
Может, лучше невыносимые, ужасные, отвратные, жгучие, зачертовые(не чёртовые, т.е. то, что за чертой, как впоследствии у тебя говорится) и т.п. Хотя, не исключена моя неправота.
Хм... конечно, капюшон скрывает какую-то часть лица(лоб и иногда чуть-чуть глаза), но чтоб лицо полностью... лучше переделай как-нибудь.
В целом понравилось. Сегодня постараюсь дочитать.
П.С. Мы когда-нибудь от тебя дождёмся рассказа, написанного обычным стилем, а не в хронологоисторикомирорасширяющем?
убиваемой свиньи и ржанию жеребца
Совсем не представляю себе это... как свинья орёт я слыхал, хотя там и визг-то не очень долгий - нож-то в сердце целят; жеребец тоже - егокнет и мотнёт головой. В общем - по-моему, ты использовал совершенно два разных понятия в несоответствующей ситуации
и начал бредить, ибо заблудилась его душа в лабиринтах несуществующих миров,
Как-то косячно... некрасиво и пафосно. Ты слишком увлёкся "красивописаньем". Нужно иногда тормозить =) У меня такое тоже случается, только гораздо чаще, чем у тебя)))
|||цверги||| и гоблины сражались бок о бок против |||цвергов|||
Сами с собой сражались? Или я чего-то неверно понял?
поседел король под грузом лет.
Лучше убрать. Совершенно не в тему, так как до этого про прошлое короля не было ни слова.
в душах |||человеков|||
Это ты нарочно сделал, верно?
Вскоре нашёл он Иманнутуриила. Упал |||он||| в щель
Я бы сменил на "тот", чтобы избежать повторения.
И знали они, что отныне каждый шаг их меняет мир и приближает гибели Бафомета.
приближает К гибели. Сам погляди: "И знали они, что отныне каждый шаг их приближает гибели Бафомета." =)
терпел великие муки
Это как у меня в самом первом "произведении": ...ОГРОМНЫЕ ТЫСЯЧИ ЛЮДЕЙ...
Может, лучше невыносимые, ужасные, отвратные, жгучие, зачертовые(не чёртовые, т.е. то, что за чертой, как впоследствии у тебя говорится) и т.п. Хотя, не исключена моя неправота.
И приблизился Орбилих, откинув капюшон с лица...
Хм... конечно, капюшон скрывает какую-то часть лица(лоб и иногда чуть-чуть глаза), но чтоб лицо полностью... лучше переделай как-нибудь.
В целом понравилось. Сегодня постараюсь дочитать.
П.С. Мы когда-нибудь от тебя дождёмся рассказа, написанного обычным стилем, а не в хронологоисторикомирорасширяющем?
Бесподобно! 
Я, когда возрождали Орбилиха, чуть ли не расплакался Меня не каждая вещь может так тронуть(был ещё Властелин Колец, но только фильм - в Серебристой Гавани, текст на меня так ещё никогда не действовал )
Тебе нужно стучаться в издательство! Мир у тебя настолько "самобытный", что просто дивишься: как такое придумать можно? =)
В общем, я под впечатлением!
Я, когда возрождали Орбилиха, чуть ли не расплакался
Меня не каждая вещь может так тронуть(был ещё Властелин Колец, но только фильм - в Серебристой Гавани, текст на меня так ещё никогда не действовал )
Тебе нужно стучаться в издательство! Мир у тебя настолько "самобытный", что просто дивишься: как такое придумать можно? =)
В общем, я под впечатлением!
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
ЗдорОво, Илья! Прежде всего – спасибо за комментарий и замечания.
*|||цверги||| и гоблины сражались бок о бок против |||цвергов|||
Сами с собой сражались? Или я чего-то неверно понял?*
Племя цвергов раскололось, одни из них сражались вместе с гопниками:) против других цвергов.
*в душах |||человеков|||
Это ты нарочно сделал, верно?*
Точно. Вспомни изречение Христа: Ныне вы будете ловить человеков.
*И знали они, что отныне каждый шаг их меняет мир и приближает гибели Бафомета.*
Опечатка. Какой конфуз. Только здесь я имел в виду: гибель Бафомета.
Так, с муками ТЫ прав…
Спасибо! С большей частью замечаний согласен.
ПС.Нет, Илья, нормального рассказа вы от меня не скоро дождетесь. В принципе, есть у меня два обрывка рассказов и одна довольно большая повесть, можно даже сказать - маленький роман, но рассказы не закончены, а повесть настолько ужасная, что лучше и не думать о ней.
Хотя, если хочешь, могу кусок рассказа на выходных набрать и вывесить.
*|||цверги||| и гоблины сражались бок о бок против |||цвергов|||
Сами с собой сражались? Или я чего-то неверно понял?*
Племя цвергов раскололось, одни из них сражались вместе с гопниками:) против других цвергов.
*в душах |||человеков|||
Это ты нарочно сделал, верно?*
Точно. Вспомни изречение Христа: Ныне вы будете ловить человеков.
*И знали они, что отныне каждый шаг их меняет мир и приближает гибели Бафомета.*
Опечатка. Какой конфуз.
Только здесь я имел в виду: гибель Бафомета.
Так, с муками ТЫ прав…
Спасибо! С большей частью замечаний согласен.
ПС.Нет, Илья, нормального рассказа вы от меня не скоро дождетесь.
В принципе, есть у меня два обрывка рассказов и одна довольно большая повесть, можно даже сказать - маленький роман, но рассказы не закончены, а повесть настолько ужасная, что лучше и не думать о ней.
Хотя, если хочешь, могу кусок рассказа на выходных набрать и вывесить.
Вера, сталь и порох делают Империю великой, как она есть.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
-
gendalfwar
- Сообщения: 85
- Зарегистрирован: 19 июн 2008, 22:33
