Объявляется конкурс номер два - надеюсь, активность будет больше.
Тема, как следует из названия, сказочная. В рассказе должен быть узнаваемый сказочный сюжет, ход или персонаж, поданный под неожиданным углом. Рассказы могут быть иронические или серьезные, в традиционно-сказочном, научно-фантастическом или хоть современном антураже - на усмотрение авторов.
Напоминаю условия конкурса:
1. Срок подачи - месяц со дня объявления темы.
2. Размер - максимальный объем 0,5 авторского листа (20 тыс. знаков или примерно 5 вордовских листов 12-м шрифтом стандартной разметкой). Минимальный ограничен здравым смыслом.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес irinapev@gmail.com и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ).
Желательно также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений обязуюсь не вносить.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.
Последний срок - 17-е апреля.
Конкурс рассказа: "Сказка - ложь, узнайте правду".
Модератор: Irena
Конкурс рассказа: "Сказка - ложь, узнайте правду".
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№1.
Шестьдесят семь ступенек.
Ну, все! Приехали.
Спускаюсь я по лестнице мраморной - собственного замка, между прочим. Ну, будущего собственного, какая разница, осталось-то…В платье подвенечном. Платье мне сшили-расстарались, все как в модных брошюрах описано: лиф атласный розового цвета, с кружевом, бусины переливаются по всей груди (очень, конечно, гордое для моей название), юбок и подъюбок с десяток для пышности нацепили, и все одна другой прозрачней, только нижняя такая же, как лиф, атласная розовая, перчатки до локтей, а розовый так замечательно оттеняет цвет кожи… туфельки с острым мысочком, в волосах лилия расцветает. Я бы еще фату попросила, личико прикрыть, чтоб жених не испугался, раньше первой брачной ночи не сбежал – но, говорят, он и не таких видел, что радует несказанно.
Иду, восемь ступенек уже прошла, юбки в такт шагов колыхаются, сережки в ушах позвякивают, жениха подарок. Передал вчера с посыльным; видимо, хотел красотой камней мою красоту еще больше облагородить. Не знает еще: нас облагораживать - только портить, сами кого хочешь облагородим.
Вот интересно, зачем ему свадьба нужна? Даже если он меня не видел, о моей красоте неописуемой всем известно; приданого за мной нет, положения в обществе тоже, чего ж ему надо? Если только он тоже красавец писаный, тогда еще понятно, но мужчины теперь в каратах измеряются и редки как алмазы.
Вот было время, мне бабка рассказывала… да что уж теперь говорить.
Десятая ступенька…
****
Жизнь - малина, судьба - взбитые сливки.
Встанешь с утра, в зеркало глянешь - лучше б не глядела, только если рожу состроить, да там и так рожа ничего. А не глянешь - настроение отменное, бабочки порхают, птицы поют, хоть на улицу иди. Хотя на улицу выходить все же опасно, так можно честных граждан и до инфаркта довести.
У нас это семейное, все такие были, и прабабка и бабка, и мать; но я, конечно, особенная получилась, редкой, так сказать, образности. А все мамочка с папочкой, надо ж было сойтись парочке, нашли же друг друга где-то, две такие образины, царство им небесное. Прости мою душу грешную.
Портретов, сами понимаете, с меня никто не пишет, поэтому показать вам не могу, да вы и так слышали наверняка. Только если словесный… Кто как описывает, кто говорит, что похожа на ужас, кто страхолюдиной обзывает, бабки при встрече «Отче наш» читать начинают. Вот такая я, в общем.
А если конкретно рассказывать, как я в зеркале себя, бывает, вижу: нос прямой, губы тонкие, зубы ровные, острые. На этом достоинства мои заканчиваются.
Дальше самое интересное начинается, нервных прошу не смотреть. Кожа приятного зеленоватого оттенка, кое-где фиолетовым отдает, под глазами, например; губы тоже приятного фиолетового цвета, а также ногти, кончики ушей и волосы. Нравлюсь уже?
Глаза карие навыкате, радужка с крапинками. Взгляд злобный, лицо заспанное, так как в зеркало я исключительно по утрам смотрю. Чего лишний раз себе настроение портить?
Говорят, нас много лет назад кто-то проклял, не знаю, правда или придумали, чтоб хоть как-то оправдаться. Вроде как проклятье заключалось в том, что в семье нашей будут рождаться только девочки и только такие, и пока не родится та самая, которая это проклятие обойдет, так будет. Это же надо было что-то такое страшное совершить, чтоб это издевательское проклятье на нас обрушилось? Да у проклинателя, прямо скажем, фантазии хоть отбавляй, особенно если это он образ будущих поколений составлял. Придумали, на мою голову.
Честно говоря, я бы давно плюнула, чего уродов-то плодить? Ну, подумаешь - род прервется, не велика беда, было бы чем гордиться; но почему-то все мои предшественницы с завидным упорством продолжали показывать несчастному запуганному миру своих новорожденных дитяток.
Я так точно решила, что я никого производить на свет не буду, достаточно и меня одной такой красавицы, хватит уже народ смешить. А то, как очередного отпрыска в мир выпустят, вокруг дома толпа собирается, поглядеть, значит, чего народилось. Было б на что смотреть. Прости, Господи.
Все, в общем-то, неплохо сложилось. Я жизнь имею в виду: вот мне уже семьдесят три стукнуло, старею потихоньку, глупею, даром что на лице это никак не отражается, все как семнадцатка выгляжу, да оно у меня и так ничего, и без признаков старения. Что самое обидное - и не болела же за всею жизнь ни разу. Здоровье и долголетие, наверно, вкупе с красотой неземной перепало от заклинателя. Добрый, наверно, был человек; попадись он мне в мое время - ни рожек ни ножек бы не оставила, и даже мокрого места.
Казалось бы, живи да радуйся, но вот обрушилось несчастье: денюжки тю-тю, как говорится. У соседей вначале занимала, потом те поняли, что я у одних займу, чтоб другим отдать, а потом к третьим иду, чтоб рассчитаться со вторыми, и давать перестали. А зима в этом году холодная была, а лето прошлое неурожайное, цены до небес взлетели, вот так к весне я уже и закладную на дом оформила, чтоб с долгами рассчитаться и огород хоть чем-то засеять-засадить.
Засадила. Не взошел, зараза! Вот если везет по жизни, то во всем. Я его и так и эдак, со словами и с лопатой, нет - и все.
Сижу я вечером, заморенная да пригорюнившаяся. Долг отдавать нечем; продать, кроме дома, нечего; все, что было ценного, уже зимой продала. А если банк сейчас дом загребет, то останусь я, раскрасавица, на улице - представляю, как обрадуются граждане, по этой самой улице идущие.
Тут конверт в почтовый ящик, на заборе висящий, опустился. Забор у меня сплошной, чтоб дети и дураки не таращились, хотя они, собаки, дырку расковыряли, теперь по очереди глаз в нее суют, ждут, наверно, пока им чем-нибудь в этот глаз тыкну. Дождутся скоро.
Не видела я, кто конверт опустил; почтальон в такое время не ходит, он обычно поутру, по холодочку, да и письма я до сих пор только из банка получала. Чего гадать, надо идти и смотреть.
Беру, значит, конверт в руки, вдруг он весь встрепыхнулся, из рук вылетел, сам открылся и вещает писклявым голосом на всю округу:
-Наипочтеннейшая госпожа Ин Тертрипация! Примите мое восхищение! Разрешите мои сомнения! Не ем, не сплю ночами, думаю только о Вас! Соблаговолите стать моей супругой законной, не откажите в милости! - тут конверт подлетел к моему уху и уже тихонечко деловым голосом продолжил: - Слышал о сложившемся Вашем материальном положении, предлагаю Вам вместе с рукой и сердцем новое место жительства - мой родовой замок, - и ежемесячную ренту в необходимом разумном размере. Господин Фун Циклер.
P.S. Свое согласие продиктуйте конверту.
Ах, согласие?? Ну что ж, друг любезный, заметьте, не я это предложила! Замуж - да пожалуйста, мне-то терять нечего, тебе-то чего, горемычному, от меня надо? В любом случае, ты сам навязался!
Шестьдесят семь ступенек.
Ну, все! Приехали.
Спускаюсь я по лестнице мраморной - собственного замка, между прочим. Ну, будущего собственного, какая разница, осталось-то…В платье подвенечном. Платье мне сшили-расстарались, все как в модных брошюрах описано: лиф атласный розового цвета, с кружевом, бусины переливаются по всей груди (очень, конечно, гордое для моей название), юбок и подъюбок с десяток для пышности нацепили, и все одна другой прозрачней, только нижняя такая же, как лиф, атласная розовая, перчатки до локтей, а розовый так замечательно оттеняет цвет кожи… туфельки с острым мысочком, в волосах лилия расцветает. Я бы еще фату попросила, личико прикрыть, чтоб жених не испугался, раньше первой брачной ночи не сбежал – но, говорят, он и не таких видел, что радует несказанно.
Иду, восемь ступенек уже прошла, юбки в такт шагов колыхаются, сережки в ушах позвякивают, жениха подарок. Передал вчера с посыльным; видимо, хотел красотой камней мою красоту еще больше облагородить. Не знает еще: нас облагораживать - только портить, сами кого хочешь облагородим.
Вот интересно, зачем ему свадьба нужна? Даже если он меня не видел, о моей красоте неописуемой всем известно; приданого за мной нет, положения в обществе тоже, чего ж ему надо? Если только он тоже красавец писаный, тогда еще понятно, но мужчины теперь в каратах измеряются и редки как алмазы.
Вот было время, мне бабка рассказывала… да что уж теперь говорить.
Десятая ступенька…
****
Жизнь - малина, судьба - взбитые сливки.
Встанешь с утра, в зеркало глянешь - лучше б не глядела, только если рожу состроить, да там и так рожа ничего. А не глянешь - настроение отменное, бабочки порхают, птицы поют, хоть на улицу иди. Хотя на улицу выходить все же опасно, так можно честных граждан и до инфаркта довести.
У нас это семейное, все такие были, и прабабка и бабка, и мать; но я, конечно, особенная получилась, редкой, так сказать, образности. А все мамочка с папочкой, надо ж было сойтись парочке, нашли же друг друга где-то, две такие образины, царство им небесное. Прости мою душу грешную.
Портретов, сами понимаете, с меня никто не пишет, поэтому показать вам не могу, да вы и так слышали наверняка. Только если словесный… Кто как описывает, кто говорит, что похожа на ужас, кто страхолюдиной обзывает, бабки при встрече «Отче наш» читать начинают. Вот такая я, в общем.
А если конкретно рассказывать, как я в зеркале себя, бывает, вижу: нос прямой, губы тонкие, зубы ровные, острые. На этом достоинства мои заканчиваются.
Дальше самое интересное начинается, нервных прошу не смотреть. Кожа приятного зеленоватого оттенка, кое-где фиолетовым отдает, под глазами, например; губы тоже приятного фиолетового цвета, а также ногти, кончики ушей и волосы. Нравлюсь уже?
Глаза карие навыкате, радужка с крапинками. Взгляд злобный, лицо заспанное, так как в зеркало я исключительно по утрам смотрю. Чего лишний раз себе настроение портить?
Говорят, нас много лет назад кто-то проклял, не знаю, правда или придумали, чтоб хоть как-то оправдаться. Вроде как проклятье заключалось в том, что в семье нашей будут рождаться только девочки и только такие, и пока не родится та самая, которая это проклятие обойдет, так будет. Это же надо было что-то такое страшное совершить, чтоб это издевательское проклятье на нас обрушилось? Да у проклинателя, прямо скажем, фантазии хоть отбавляй, особенно если это он образ будущих поколений составлял. Придумали, на мою голову.
Честно говоря, я бы давно плюнула, чего уродов-то плодить? Ну, подумаешь - род прервется, не велика беда, было бы чем гордиться; но почему-то все мои предшественницы с завидным упорством продолжали показывать несчастному запуганному миру своих новорожденных дитяток.
Я так точно решила, что я никого производить на свет не буду, достаточно и меня одной такой красавицы, хватит уже народ смешить. А то, как очередного отпрыска в мир выпустят, вокруг дома толпа собирается, поглядеть, значит, чего народилось. Было б на что смотреть. Прости, Господи.
Все, в общем-то, неплохо сложилось. Я жизнь имею в виду: вот мне уже семьдесят три стукнуло, старею потихоньку, глупею, даром что на лице это никак не отражается, все как семнадцатка выгляжу, да оно у меня и так ничего, и без признаков старения. Что самое обидное - и не болела же за всею жизнь ни разу. Здоровье и долголетие, наверно, вкупе с красотой неземной перепало от заклинателя. Добрый, наверно, был человек; попадись он мне в мое время - ни рожек ни ножек бы не оставила, и даже мокрого места.
Казалось бы, живи да радуйся, но вот обрушилось несчастье: денюжки тю-тю, как говорится. У соседей вначале занимала, потом те поняли, что я у одних займу, чтоб другим отдать, а потом к третьим иду, чтоб рассчитаться со вторыми, и давать перестали. А зима в этом году холодная была, а лето прошлое неурожайное, цены до небес взлетели, вот так к весне я уже и закладную на дом оформила, чтоб с долгами рассчитаться и огород хоть чем-то засеять-засадить.
Засадила. Не взошел, зараза! Вот если везет по жизни, то во всем. Я его и так и эдак, со словами и с лопатой, нет - и все.
Сижу я вечером, заморенная да пригорюнившаяся. Долг отдавать нечем; продать, кроме дома, нечего; все, что было ценного, уже зимой продала. А если банк сейчас дом загребет, то останусь я, раскрасавица, на улице - представляю, как обрадуются граждане, по этой самой улице идущие.
Тут конверт в почтовый ящик, на заборе висящий, опустился. Забор у меня сплошной, чтоб дети и дураки не таращились, хотя они, собаки, дырку расковыряли, теперь по очереди глаз в нее суют, ждут, наверно, пока им чем-нибудь в этот глаз тыкну. Дождутся скоро.
Не видела я, кто конверт опустил; почтальон в такое время не ходит, он обычно поутру, по холодочку, да и письма я до сих пор только из банка получала. Чего гадать, надо идти и смотреть.
Беру, значит, конверт в руки, вдруг он весь встрепыхнулся, из рук вылетел, сам открылся и вещает писклявым голосом на всю округу:
-Наипочтеннейшая госпожа Ин Тертрипация! Примите мое восхищение! Разрешите мои сомнения! Не ем, не сплю ночами, думаю только о Вас! Соблаговолите стать моей супругой законной, не откажите в милости! - тут конверт подлетел к моему уху и уже тихонечко деловым голосом продолжил: - Слышал о сложившемся Вашем материальном положении, предлагаю Вам вместе с рукой и сердцем новое место жительства - мой родовой замок, - и ежемесячную ренту в необходимом разумном размере. Господин Фун Циклер.
P.S. Свое согласие продиктуйте конверту.
Ах, согласие?? Ну что ж, друг любезный, заметьте, не я это предложила! Замуж - да пожалуйста, мне-то терять нечего, тебе-то чего, горемычному, от меня надо? В любом случае, ты сам навязался!
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№1 (продолжение).
-Я согласна. Лети и передай.
Конверт махнул крыльями и исчез с тихим хлопком, только искорки посыпались.
Спать он не может, посмотрите на него! Смешная все-таки шутка была; проблему денег, конечно, не решили, но хоть посмеялись. Не знаю, как отправитель, но я так точно.
На следующее утро я все-таки получила письмо из банка, где мне ненавязчиво напоминали, что пора вносить очередной взнос. Спасибо, конечно, что напомнили, да только вносить нечем. И не будет чем, это уже понятно. Ну, если только попытаться еще раз на работу устроиться…эх, проходил бы где парад уродов, взяли бы главным участником. Ну, или хотя бы цирк приехал, что ли…
Работодатели от меня уже как от огня шарахаются: понятное дело - кому такое чудо нужно, только клиентов отпугивать. Даже посудомойщицей в кабак не взяли, т.е. взяли сначала, а через три дня уволили, сказали, что у официанток от страха икота начинается, они кружки с пивом расплескивают. Опять-таки, клиентам не нравится.
Что же делать, что же делать?
А ничего не делать. Пошел к лешему этот огород, надоело. Ведет себя, в конце концов, как капризный ребенок. И это ему не так, и то ему не эдак. Картошку жук жрет, чтоб он подавился, капусту личинка, чтоб ей пусто было.
Приятного всем аппетита, а я спать пошла. Надоело все.
Депрессия нахлынула неожиданно, но зато основательно.
Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь, дзынь-дзынь, звяк-звяк, дзынь-дзынь.
Тук-тук-тук.
Угу, смело…Ко мне - и гости…Редко я в своей жизни таких смелых встречала.
-Кто-там? - хитренько так спрашиваю.
-Я от господина Фун Циклера, велено Вас с необходимыми вещами перевезти к нему в замок!
Ага, шутка еще не кончилась, да?
Открываю дверь - что ж делать, если люди по-хорошему не понимают, результат на лицо. Стоит мужик, глаза выпучил, щека дергается, бледность неестественная наползает на лицо, почему-то снизу вверх ползет, наверно, по мере испуга до мозга доходит.
Что, страшно? - с улыбочкой острозубой спрашиваю.
-Дддда, госпожа, т.е. нет, госпожа!
Никогда не понимала, как можно прясти головой и одновременно ей махать, даже перед зеркалом тренировалась - не получается. Вот что моя красота с людьми делает! Да мне премию надо выписать и молоко за вредность давать.
-Ну, понятно. Езжай с миром, на первый раз прощаю.
-Ддда, госпожа, то есть нет, госпожа!
Вот заладил... часом, мозгом-то не повредился? Ко мне ж кого попало нельзя посылать, только крепких духом. Я уже торжественно начала захлопывать дверь, оставляя несчастного наедине со своими впечатлениями, но товарищ попался настырный.
-Госпожа Ин Терптрипация, велено Вас с необходимыми вещами перевезти в замок!
-Потеху решили создать, да? Как вы мне все надоели, нет от вас никакого покая! Скажи, чем я вам всем жить мешаю, а? Скажи-скажи! - понесло, а все эта депрессия нахлынувшая, будь она неладна; так я-то добрая, хоть и страшная.
Взяла себя в руки, еще раз с надеждой начала облокачиваться о дверь с внутренней стороны. Теперь новые слухи поползут: Трепация чуть не загрызла не в чем неповинного человека, еле убежал, но палец/руку/голову все-таки отгрызть успела.
- Госпожа, Вас велено доставить в замок! - дрожащим голосом пролепетал несчастный.
-Ах, велено, да? А, поехали! Я вам там всем сейчас устрою песни и пляски!
-А вещи?
-Леший с вещами, пару дней подождут, никуда не денутся! Ну чего стоишь, поехали! Или передумал?!
-Нннет.
Вот так я и оказалась в замке, в этом самом, с мраморной лестницей.
Взяли меня, отмыли-отчистили. Дрожали, но чистили, одели, сразу мерки сняли для платья свадебного; я только злость копила, все подвоха ждала: ну когда же, когда же мне скажут-то, что шутка была это все, все молчат.
Хозяина, то есть самого господина Фун Циклера, я до сих пор не видела, хоть в замке уже почти неделю жила, только прислуга носится, все, что ни попрошу, все исполняет - где бы им памятник поставить, сиротинкам.
А замок поражал своим убранством. Четыре башенки, огромный двор, сад с фруктовыми деревьями. По саду кошки гуляют, большие, пятнистые, мурлыкают, по деревьям лазают, спят в тенечке. С кошками я сразу подружилась, они же не люди, их внешняя красота не интересует. Хорошие кошки, мягкие.
Каждый день я к ним ходила, и так хорошо мне было, что еще через неделю мне никуда и уезжать не захотелось. Да и слуги пообвыкли, трястись при мне перестали мелкой дрожью, теперь тряслись крупной, но реже.
И вот в один прекрасный день - а в самом деле такой же, как и последние 15 дней, - получаю я еще один конверт говорящий, сообщает он, что если я по-прежнему согласна, то свадьба назначена через 2 дня. А я согласна, чего мне терять-то?
***
Вот уже пятьдесят третья ступенька пошла, немного осталось совсем; вслед за мной служанка наряженная тащится, подол придерживает, чтоб я не оступилась - скажите пожалуйста…
Вся жизнь уже перед глазами пробежала, не под венец как будто иду, а на плаху. Оказывается, замуж даже в семьдесят три года страшно выходить.
Шестьдесят четыре, шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь, все…
-Фу, какая банальность, - пробурчала себе под нос я.
Туфелька уже вступила на ковровую дорожку - естественно, красную, как же иначе, свадьба же, - ведущую меня в зал.
Мне разрешили гулять по замку, но я как-то особо не стремилась, с кошками-то намного приятней общаться, чем по мрачным коридорам ходить.
Один раз только прошлась, нашла выход на смотровую площадку в одной из башен, больше никуда и не ходила. Но, тем не менее, что-то мне подсказывало, что мы идем в золотой зал. Так я его назвала, когда зашла случайно в первый раз. Все в нем было либо золотым, либо белым, но в основном золотым. Портьеры на окнах мне, помнится, особенно понравились: тяжелые, ни лучика света не пропускают, только золотой свет от золотых свечей.
Так и есть, вот и двери в него белые с золотыми ручками. Два мальчика стоят у дверей, готовые мне дверь открыть.
Подхожу.
Вот сейчас потеха и начнется: вхожу я, а там куча гостей, и все давай в меня пальцами тыкать и смеяться: «Что, поверила, идиотка? Чучело огородное!» - а я готова, я две недели зубы на вас всех точила, сейчас я вам все скажу!
Открываются двери, звучит музыка, много гостей собралось. Все как по команде обернулись ко мне, замерли.
Ну, давайте, начинайте! Я готова!
Ой, а кто-то у нас вон там в конце такой зелененький! С фиолетовыми ушками?! Ой, какой хорошенький! Какой миленький, Боже мой, я же тебя всю жизнь ждала!
Служанка легонько толкнула в спину, шепнула, что надо идти.
А я уже не шла, я летела.
Любовь с первого взгляда - она есть, надо только в правильное место взгляд бросать.
-Согласен ли ты, раб Божий, Фун, взять в жены рабу Божью Ин?
-Согласен.
Ой, мама дорогая, согласен, что ж это делается. Это что же – все, оказывается, по-настоящему! Стою, дрожу как осиновый лист. Откуда ты взялся-то, не могли ж тебя в один день со мной проклясть…
-Согласна ли ты, раба Божья Ин, взять в мужья раба Божьего Фуна?
-Соглааснаа, - дрожащим голосом проговорила я.
-Есть ли среди собравшихся те, кто имеет что-либо против этого брака, скажите сейчас или замолчите навеки.
Я вам скажу, я вам сейчас так скажу!
Но все молчали, молчали и улыбались. На глазах людей две обделенные души на глазах обретали счастье, глаза их загорались долгожданным счастьем. И было оно настолько материально, что казалось, протяни руку - и оно само опустится к тебе и останется с тобой навсегда.
-Объявляю вас мужем и женой! Жених, можете поцеловать невесту.
Ой…
P.S. А через год родился малыш, пухленький, с розовыми щечками, белой как молоко кожей и голубыми глазами, хитро улыбающимися встречающему его миру.
-Я согласна. Лети и передай.
Конверт махнул крыльями и исчез с тихим хлопком, только искорки посыпались.
Спать он не может, посмотрите на него! Смешная все-таки шутка была; проблему денег, конечно, не решили, но хоть посмеялись. Не знаю, как отправитель, но я так точно.
На следующее утро я все-таки получила письмо из банка, где мне ненавязчиво напоминали, что пора вносить очередной взнос. Спасибо, конечно, что напомнили, да только вносить нечем. И не будет чем, это уже понятно. Ну, если только попытаться еще раз на работу устроиться…эх, проходил бы где парад уродов, взяли бы главным участником. Ну, или хотя бы цирк приехал, что ли…
Работодатели от меня уже как от огня шарахаются: понятное дело - кому такое чудо нужно, только клиентов отпугивать. Даже посудомойщицей в кабак не взяли, т.е. взяли сначала, а через три дня уволили, сказали, что у официанток от страха икота начинается, они кружки с пивом расплескивают. Опять-таки, клиентам не нравится.
Что же делать, что же делать?
А ничего не делать. Пошел к лешему этот огород, надоело. Ведет себя, в конце концов, как капризный ребенок. И это ему не так, и то ему не эдак. Картошку жук жрет, чтоб он подавился, капусту личинка, чтоб ей пусто было.
Приятного всем аппетита, а я спать пошла. Надоело все.
Депрессия нахлынула неожиданно, но зато основательно.
Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь, дзынь-дзынь, звяк-звяк, дзынь-дзынь.
Тук-тук-тук.
Угу, смело…Ко мне - и гости…Редко я в своей жизни таких смелых встречала.
-Кто-там? - хитренько так спрашиваю.
-Я от господина Фун Циклера, велено Вас с необходимыми вещами перевезти к нему в замок!
Ага, шутка еще не кончилась, да?
Открываю дверь - что ж делать, если люди по-хорошему не понимают, результат на лицо. Стоит мужик, глаза выпучил, щека дергается, бледность неестественная наползает на лицо, почему-то снизу вверх ползет, наверно, по мере испуга до мозга доходит.
Что, страшно? - с улыбочкой острозубой спрашиваю.
-Дддда, госпожа, т.е. нет, госпожа!
Никогда не понимала, как можно прясти головой и одновременно ей махать, даже перед зеркалом тренировалась - не получается. Вот что моя красота с людьми делает! Да мне премию надо выписать и молоко за вредность давать.
-Ну, понятно. Езжай с миром, на первый раз прощаю.
-Ддда, госпожа, то есть нет, госпожа!
Вот заладил... часом, мозгом-то не повредился? Ко мне ж кого попало нельзя посылать, только крепких духом. Я уже торжественно начала захлопывать дверь, оставляя несчастного наедине со своими впечатлениями, но товарищ попался настырный.
-Госпожа Ин Терптрипация, велено Вас с необходимыми вещами перевезти в замок!
-Потеху решили создать, да? Как вы мне все надоели, нет от вас никакого покая! Скажи, чем я вам всем жить мешаю, а? Скажи-скажи! - понесло, а все эта депрессия нахлынувшая, будь она неладна; так я-то добрая, хоть и страшная.
Взяла себя в руки, еще раз с надеждой начала облокачиваться о дверь с внутренней стороны. Теперь новые слухи поползут: Трепация чуть не загрызла не в чем неповинного человека, еле убежал, но палец/руку/голову все-таки отгрызть успела.
- Госпожа, Вас велено доставить в замок! - дрожащим голосом пролепетал несчастный.
-Ах, велено, да? А, поехали! Я вам там всем сейчас устрою песни и пляски!
-А вещи?
-Леший с вещами, пару дней подождут, никуда не денутся! Ну чего стоишь, поехали! Или передумал?!
-Нннет.
Вот так я и оказалась в замке, в этом самом, с мраморной лестницей.
Взяли меня, отмыли-отчистили. Дрожали, но чистили, одели, сразу мерки сняли для платья свадебного; я только злость копила, все подвоха ждала: ну когда же, когда же мне скажут-то, что шутка была это все, все молчат.
Хозяина, то есть самого господина Фун Циклера, я до сих пор не видела, хоть в замке уже почти неделю жила, только прислуга носится, все, что ни попрошу, все исполняет - где бы им памятник поставить, сиротинкам.
А замок поражал своим убранством. Четыре башенки, огромный двор, сад с фруктовыми деревьями. По саду кошки гуляют, большие, пятнистые, мурлыкают, по деревьям лазают, спят в тенечке. С кошками я сразу подружилась, они же не люди, их внешняя красота не интересует. Хорошие кошки, мягкие.
Каждый день я к ним ходила, и так хорошо мне было, что еще через неделю мне никуда и уезжать не захотелось. Да и слуги пообвыкли, трястись при мне перестали мелкой дрожью, теперь тряслись крупной, но реже.
И вот в один прекрасный день - а в самом деле такой же, как и последние 15 дней, - получаю я еще один конверт говорящий, сообщает он, что если я по-прежнему согласна, то свадьба назначена через 2 дня. А я согласна, чего мне терять-то?
***
Вот уже пятьдесят третья ступенька пошла, немного осталось совсем; вслед за мной служанка наряженная тащится, подол придерживает, чтоб я не оступилась - скажите пожалуйста…
Вся жизнь уже перед глазами пробежала, не под венец как будто иду, а на плаху. Оказывается, замуж даже в семьдесят три года страшно выходить.
Шестьдесят четыре, шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь, все…
-Фу, какая банальность, - пробурчала себе под нос я.
Туфелька уже вступила на ковровую дорожку - естественно, красную, как же иначе, свадьба же, - ведущую меня в зал.
Мне разрешили гулять по замку, но я как-то особо не стремилась, с кошками-то намного приятней общаться, чем по мрачным коридорам ходить.
Один раз только прошлась, нашла выход на смотровую площадку в одной из башен, больше никуда и не ходила. Но, тем не менее, что-то мне подсказывало, что мы идем в золотой зал. Так я его назвала, когда зашла случайно в первый раз. Все в нем было либо золотым, либо белым, но в основном золотым. Портьеры на окнах мне, помнится, особенно понравились: тяжелые, ни лучика света не пропускают, только золотой свет от золотых свечей.
Так и есть, вот и двери в него белые с золотыми ручками. Два мальчика стоят у дверей, готовые мне дверь открыть.
Подхожу.
Вот сейчас потеха и начнется: вхожу я, а там куча гостей, и все давай в меня пальцами тыкать и смеяться: «Что, поверила, идиотка? Чучело огородное!» - а я готова, я две недели зубы на вас всех точила, сейчас я вам все скажу!
Открываются двери, звучит музыка, много гостей собралось. Все как по команде обернулись ко мне, замерли.
Ну, давайте, начинайте! Я готова!
Ой, а кто-то у нас вон там в конце такой зелененький! С фиолетовыми ушками?! Ой, какой хорошенький! Какой миленький, Боже мой, я же тебя всю жизнь ждала!
Служанка легонько толкнула в спину, шепнула, что надо идти.
А я уже не шла, я летела.
Любовь с первого взгляда - она есть, надо только в правильное место взгляд бросать.
-Согласен ли ты, раб Божий, Фун, взять в жены рабу Божью Ин?
-Согласен.
Ой, мама дорогая, согласен, что ж это делается. Это что же – все, оказывается, по-настоящему! Стою, дрожу как осиновый лист. Откуда ты взялся-то, не могли ж тебя в один день со мной проклясть…
-Согласна ли ты, раба Божья Ин, взять в мужья раба Божьего Фуна?
-Соглааснаа, - дрожащим голосом проговорила я.
-Есть ли среди собравшихся те, кто имеет что-либо против этого брака, скажите сейчас или замолчите навеки.
Я вам скажу, я вам сейчас так скажу!
Но все молчали, молчали и улыбались. На глазах людей две обделенные души на глазах обретали счастье, глаза их загорались долгожданным счастьем. И было оно настолько материально, что казалось, протяни руку - и оно само опустится к тебе и останется с тобой навсегда.
-Объявляю вас мужем и женой! Жених, можете поцеловать невесту.
Ой…
P.S. А через год родился малыш, пухленький, с розовыми щечками, белой как молоко кожей и голубыми глазами, хитро улыбающимися встречающему его миру.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№2.
Иван-дурак.
- Иван, значит, у нас дурак… уф… Его не жалко… пф… Так что сходи, Иван, туда, не знаю куда… хек… Иван, принеси то, не знаю что… ух…
- Ну так сам виноват, - Серый волк сидел на краю ямы и с интересом наблюдал за необычной картиной – княжеским сыном, исполняющим роль землекопа. - Надо было не девок щупать, а управлению и экономике учиться. Сидел бы сейчас возле папки, судил-рядил, деньги считал.
- Аааа, все равно я младший сын, мне наследство не светило, – отмахнулся Иван, вытирая испарину. – А чтоб я пошел в посольские дьяки или там судейские – ищи дураков в другом месте. Один раз живем, грех время на всякую ерунду тратить... Ну что, вроде, достаточно глубокая?
- Ну да, изрядно… - Серый опасливо заглянул в глубокую яму. - Я бы не выбрался. А какой у нас план?
- А план проще некуда, хек. – Иван выбросил из ямы лопату и по заранее спущенной веревке выбрался наружу. – По этой тропинке князь Афрон ездит в гости к князю Кусману по четным дням, и наоборот – по нечетным. Типа, государственные дела обсуждают. Знаю я их государственные дела – напьются медовухи, а потом в подкидного дурака на щелбаны играют.
- А сегодня какой день-то? – задумчиво почесал за ухом Серый.
- А я знаю? – отмахнулся Иван. – Меня как батюшка послал на все четыре стороны, так я незнамо сколько недель по кабакам гужбанил, пока до исподнего все не прогулял. Так что радуйся, что я помню, какой сегодня месяц… или не помню? - тут Иван задумался, а потом принялся считать на пальцах. - Вроде бы август или сентябрь... А почему тогда листья желтые? Гм…
- Ну ладно, бог с ним с месяцем, хотя вообще-то октябрь на дворе, – терпеливо продолжил расспросы Серый волк, - Но вот одно меня смущает – если ты не знаешь, какой сегодня день, кого ловить-то будешь?
- А в этом-то и заключается гениальность моего плана! – гордо подбоченился Иван. - Мне неважно, кого ловить! Попадется Афрон – потребую с него жар-птицу! Попадется Кусман – потребую с него дочку его, Василису Прекрасную! Привезу к бате что то, что другое – ему хватит, чтоб меня взад принял!
- Мдя, захват заложников с целью выкупа… - печально вздохнул Серый Волк. - Бандитизм в чистом виде. Такое даже Соловей-разбойник себе не позволяет. А еще княжий сын, называется!
- Чтоб ты знал, князья от обычных людей тем и отличаются, что им закон не писан, – Иван старательно присыпал пылью плетеный из веток настил. – Ну все, готово, теперь осталось только сесть в кусты и подождать!
- Где-то я это уже слышал: только и делов… как два пальца…- бурчал себе под нос Серый, неторопливо труся в заросли. – Мало тебе, что папка из дома выгнал под формальным предлогом?
- Тихо там! – приглушенно цыкнул Иван с другой стороны дороги. – Я уже слышу стук копыт! Рановато, конечно, но, может быть, Кусману похмелиться с утра нечем оказалось.
Серый Волк послушно замолчал, старательно вжимаясь в землю. Стук копыт приближался, и был он каким-то необычным. Возможно, потому, что лошадью с той стороны и не пахло, да вдобавок он сопровождался непонятным костяным стуком, напоминающим кастаньеты. Потом потянуло характерным запахом склепа и застоялого подвала, и шерсть у Серого встала дыбом:
- Иван! Иван, это не князь едет! Это же Ка…
Его речь прервал грохот, возвестивший, что ловушка сработала, как и задумано.
- Ага! Видишь – сработало! – торжествующий Иван княжий сын выскочил из своего укрывища, размахивая одной рукой (вторая поддерживала спадающие штаны, пояс от которых Иван ухитрился пропить, помимо всего прочего). - А ты, блохастый, только и можешь, что нудеть! Вот и признай теперь, что я не только гулять по девкам могу! Эй, дружище, ты чего это?
Серый лежал на траве и чисто человеческим жестом отчаяния прикрывал лапами глаза.
- Ты лучше посмотри, кого поймал, идиот! – простонал он.
- Да никто по этой тропке не ездит, кроме Афрона и Кусмана, – отмахнулся от него княжий сын, подходя к ловушке. – Про этот лес всякие нехорошие слухи ходят, что тут нежить видели, так что ни один нормальный человек сюда не войдет. Сами князья их, наверное, и распускают. Так что не может быть тут никого, кроме… Ой…
Парень застыл на краю ловушки, открыв рот. Через пролом в веточном пологе на дне ловушки на него недобро смотрел болезненно худой и высокий мужик неопределенных лет с бледным-пребледным лицом и недобро отливающими красным глазами. Одет он был во все черное, а на голове блистала железная корона. Еще в ловушке лежал лошадиный скелет, который не выдержал падения и рассыпался на составляющие.
- Это что же, это… Ка… Кащей? – неверным голосом осведомился Иван.
- Да, смертный, – проскрипел из ямы князь нежити. – Ты поймал-таки свою судьбу. А теперь вытащи меня из ямы, и тогда, обещаю – твоя смерть будет не слишком долгой и мучительной!
Иван даже штаны поддерживать забыл. Естественно, они свалились, и Иван, ойкнув, присел на короточки, подтягивая их обратно.
- А вот фигушки тебе! – упрямо сказал он Кощею и присовокупил к сему заявлению полновесную дулю. – Не забывай, что это я тебя поймал! Так что давай плати выкуп!
Позади него снова застонал Серый Волк.
- А если не заплачу, что ты мне сделаешь? – насмешливо поинтересовался Кащей. – Не забывай, я же бессмертный – рано или поздно выберусь. Вот тогда на тебе и отыграюсь. Так что давай сойдемся на компромиссе – ты меня сейчас вытаскиваешь, а я за это тебя мучить не буду, потому как тороплюсь. По голове тюк – и даже больно не будет.
- Неее, так не пойдет! – протянул Иван, - Не буду я тебя вытаскивать, ишь, чего удумал. Пока ты тут сидишь, я на Сером уже за тридевять земель буду…
- Не произноси моего имени, придурок! – простонал Серый Волк.
- Так-так-так, значит эта пыльная блохоловка тоже здесь? – зловеще прошуршал Кащей. - Ну держитесь, ребятки. Можете бежать, можете прятаться хоть за тридевять земель, хоть в Чайну - все равно я вас достану. И муки ваши будут ужасны, десятилетиями будете гнить в моих подвалах! Если только из-за вас я опоздаю к моей Вас… гм… - его спич сорвался в невразумительное бурчание себе под нос, но Иван внимания на это не обратил.
- Слушай, Серый, давай отойдем, посовещаемся, без этого, костлявого…
- Не зли его, ради бога! – простонал говорящий волк, - Кащей, нам за каждое обидное слово по году смертных мук накинет. Ты не представляешь, какой он злопамятный! И зачем я тебя послушал и влез в эту историю?! Ох-ох-хоюшки, бежать надо, немедленно и далеко отсюда! И чем скорее…
- Хватит причитать! – оборвал его Иван. - Давай лучше подумаем – может быть, ему выкуп предложить за наши жизни? Он, говорят, до злата очень жаден…
- Да какое у тебя злато, если даже ремень пропил! – прорычал Серый. - И за личные обиды Кащей твое злато тебе…
И вдруг Волк замолчал, принюхиваясь:
- Сюда кто-то едет! На хорошем коне, массажными маслами от него так и шибает… А еще медовухой и бражкой… Вот тебе твой князь едет, как и хотел…
- Ой, мама! – Иван в испуге зажал рот рукой.
Тем временем испуганное ржание, грохот и длинная матерная тирада возвестила, что ловушка продолжает исправно работать по назначению и уже перевыполнила план.
Иван бросился обратно и, закусив губу увидел, что от края ловушки пятится лошадь, успевшая затормозить на самом краю, но не сумевшая удержать в седле седока, а на дне ямы, яростно матерясь, сидит низенький, пузатенький мужичок в красном княжеском зипуне. Кащей, на удивление, не только не растерзал попавшегося к нему в лапы князя, но даже отступил от него как можно далее и даже выглядел растерянным и… испуганным?
- Что за придурок тут ям накопал, шобла-вобла?! – пискляво вопросил князь Кусман, поднимая глаза на Ивана с Серым, которые солевыми столбами застыли на краю. – Тааак, вопрос про придурка снимается. Ивашка, я с тебя за такие шуточки голову сниму! Мало тебе, шобла-вобла, что тебя отец из дома выгнал? А ну, говори – зачем ты в моих владениях ловчие ямы копаешь?
- Ээээ, ыыыы, аааа… Олифантов ловлю! – ошарашенный Иван брякнул первое, что в голову пришло. Рядом обреченно всхлипнул-простонал Серый.
- Даааа, теперь вижу, что за дело выгнал, – презрительно оттопырив губу, бросил князь, осторожно утверждаясь на коротеньких ногах. – Я бы тоже такого дурака изгнал – даже моей младшенькой, Василисе Прекрасной, известно, что Олифанты по земле не ходят, они в земле живут, а стоит им свет земной увидеть – сразу умирают. Это же надо таким дураком родиться! Ну ничего, мой палач тебе поможет – махом лишнюю часть тела смахнет. Она тебе все равно только мешает, да и нам спокойнее будет.
Иван сжал кулаки и сердито засопел. Штаны в очередной раз упали, и князь, удовлетворенно кивнув подтверждению своих мыслей, повернулся к забившемуся в самый дальний угол ловушки Кащею.
- А это кто такой и что делает в моих владениях? – и вдруг сердито прищурился: - Таак! То-то мне слуги докладывают – стоит мне по эээ… государственным делам отлучиться, тут же какой-то тип на женскую половину приезжает – высокий, худой и черное любит! Ах ты шобла-вобла! А ну признавайся – к кому ездишь?!
Кащей выглядел совершенно растерянным и, казалось, готов был провалиться сквозь землю. Теперь он совсем не похож был на всесильного царя нежити, а скорее на воришку, пойманного на месте преступления.
- Что молчишь, язык проглотил? – пищал князь, воинственно выставив свой объемный живот и наступая на Кащея. – К Василисе, поди, ездил? Говори!
- Да, княже, люба мне твоя Василиса, выдай ее за меня замуж! – как будто в холодную воду одним махом нырнул Кащей.
- Ах ты проходимец! – еще больше завелся князь, - Да к моей Василисушке со всего мира сваты едут! Недавно, вот, дюк французкий сватался и хан Хубилай подарки присылал! Да кто ты такой, чтоб ей в женихи набиваться!
- Я – Кащей! – сказано было таким тоном, что князь поперхнулся. Кащей горделиво выпрямился и поправил железную корону. Теперь его невозможно было не узнать.
- Что мне твои ханы и дюки? – гордо и властно продолжал князь нежити, - Я великих императоров видел – где они сейчас? Никто имен уже их не вспомнит. А я все еще землю топчу!
- Ах ты, негодяй! – быстро пришедший в себя князь Кусман завелся еще сильнее, - Мало тебе злата и серебра, хочешь еще и мою Василисушку, младшенькую мою, кровиночку, в своих подвалах запереть! Вот уж нет уж! Красоту женскую в подвал не спрячешь, в сундук не положишь! А если и положишь, там она завянет быстро!
- На кой мне твоя младшенькая? – непритворно удивился Кащей. – Мне эта кукла безмозглая не нужна. Я к старшей твоей сватаюсь – к Василисе Премудрой.
Князь так и застыл с открытым ртом.
- Она единственная, кто оценила меня по достоинству. – продолжал рассуждать Кащей, - Она одна оценила весь тот груз знаний и опыта, который я несу десятки веков! Это единственная женщина, с которой мне есть о чем поговорить, и с которой мне интересно провести не один вечер или ночь, а целые недели!
- Нууу, ты же заметил, что она эээ… - осторожно протянул князь, - нууу… как говорит мой аглицкий посол, эээ… альтернативной внешности?
- Ну еще бы! Господь ведь два добра в одну корзину не ложит! – Иван с удовольствием наблюдал за разворачивающимся представлением, сидя на краю ямы и болтая босыми ногами. – Хотя бывают и исключения: взять меня, например! И симпатичный, и… Ой… Серый, ты чего кусаешься?
- Сколько я на своем веку видел красавиц, – презрительно хмыкнул Кащей, не обращая внимания на княжьего сына. – Красавиц на свете пруд-пруди. А вот таких умных и знающих – не встречал. Так что, княже, выдашь за меня свою старшую?
- Тааак, это дело с кандачка не решается! – решительно рубанул пухлой ладошкой князь. – Нам надо сесть, все обговорить, все продумать! А лучше всего думается где? За накрытым столом, разумеется! Так что предлагаю съездить к моему другу Афрону, у него к этому часу как раз должен быть накрыт отличный стол и еще есть замечательная медовуха, кстати! Так, Ивашка, шобла-вобла, ну-ка быстро сбрось мне и моему будущему зятю веревку!
У Ивана на лбу собрались складки – так наглядно отображался мыслительный процесс. Неизвестно, сколько бы он так раздумывал, но тут вмешался Серый и спустил в яму веревку, по которой выбрались новоявленные родственники. Кусман тут же бросился расседлывать лошадь, чтоб на ней поместились двое, а Кащей вдруг взял Ивана за горло и неожиданно легко поднял в воздух, лицом к лицу:
- Я бы из тебя все жилы вытянул, за эту яму…- прошипел он, глядя в испуганные глаза парня. - Да вот незадача – имидж надо менять. Так что... живи. Но больше на глаза мне не попадайся!
- Зятек, оставь этого дурачка – его и так бог сильно наказал, – крикнул Кусман, сидя на лошади. – Хорошо бы, его, конечно, к палачу оправить, да только некогда. Забирайся, поехали, нам надо еще размеры выкупа обсудить! Все-таки к княжеской дочери сватаешься, не к крестьянке какой-нибудь!
Лицо у известного своей скупостью Кащея страшно перекосилось, но он смолчал и, отшвырнув Ивана метра на два, взобрался на лошадь князя.
Серый, вывалив язык, лениво наблюдал, как Иван, вполголоса ругаясь, выбирается из колючих зарослей:
- Нарочно он меня туда закинул, что ли, скотина костлявая! Ну я ему это припомню! И Кусман, гад – это же надо, меня и к палачу! Да я ему…
- Ты бы лучше порадовался, что твоя идиотская затея так хорошо закончилась, – укоризненно сказал ему Серый Волк, - Ведь по краю ходили, по лезвию.
- Да у меня всегда все хорошо кончается! – Иван деловито подтянул спадающие портки и почесал исцарапанную шипами щеку. - Нет, я, конечно, признаю, что затея с ямой сработала не так, как задумано. Просто мы с тобой план не проработали как следует, все детали не обдумали! Ну ничего, в следующий раз будем умнее! У меня уже есть новый план – гораздо лучше этого! Предлагаю добыть у Афрона жар-птицу! План гениален в своей простоте – нам всего лишь нужно поймать василиска и выпустить ночью ему в сад. Тогда стража… Эй, Серый, ты куда это собрался? Ты план слушать будешь или нет? Эй, я с тобой разговариваю! – и княжий сын, шлепая босыми ногами по тропинке (да, читатель, правильно догадался - сапоги он тоже пропил) устремился вслед за неторопливо трусящим волком, одной рукой поддерживая спадающие штаны, а другой возбужденно размахивая в воздухе…
Иван-дурак.
- Иван, значит, у нас дурак… уф… Его не жалко… пф… Так что сходи, Иван, туда, не знаю куда… хек… Иван, принеси то, не знаю что… ух…
- Ну так сам виноват, - Серый волк сидел на краю ямы и с интересом наблюдал за необычной картиной – княжеским сыном, исполняющим роль землекопа. - Надо было не девок щупать, а управлению и экономике учиться. Сидел бы сейчас возле папки, судил-рядил, деньги считал.
- Аааа, все равно я младший сын, мне наследство не светило, – отмахнулся Иван, вытирая испарину. – А чтоб я пошел в посольские дьяки или там судейские – ищи дураков в другом месте. Один раз живем, грех время на всякую ерунду тратить... Ну что, вроде, достаточно глубокая?
- Ну да, изрядно… - Серый опасливо заглянул в глубокую яму. - Я бы не выбрался. А какой у нас план?
- А план проще некуда, хек. – Иван выбросил из ямы лопату и по заранее спущенной веревке выбрался наружу. – По этой тропинке князь Афрон ездит в гости к князю Кусману по четным дням, и наоборот – по нечетным. Типа, государственные дела обсуждают. Знаю я их государственные дела – напьются медовухи, а потом в подкидного дурака на щелбаны играют.
- А сегодня какой день-то? – задумчиво почесал за ухом Серый.
- А я знаю? – отмахнулся Иван. – Меня как батюшка послал на все четыре стороны, так я незнамо сколько недель по кабакам гужбанил, пока до исподнего все не прогулял. Так что радуйся, что я помню, какой сегодня месяц… или не помню? - тут Иван задумался, а потом принялся считать на пальцах. - Вроде бы август или сентябрь... А почему тогда листья желтые? Гм…
- Ну ладно, бог с ним с месяцем, хотя вообще-то октябрь на дворе, – терпеливо продолжил расспросы Серый волк, - Но вот одно меня смущает – если ты не знаешь, какой сегодня день, кого ловить-то будешь?
- А в этом-то и заключается гениальность моего плана! – гордо подбоченился Иван. - Мне неважно, кого ловить! Попадется Афрон – потребую с него жар-птицу! Попадется Кусман – потребую с него дочку его, Василису Прекрасную! Привезу к бате что то, что другое – ему хватит, чтоб меня взад принял!
- Мдя, захват заложников с целью выкупа… - печально вздохнул Серый Волк. - Бандитизм в чистом виде. Такое даже Соловей-разбойник себе не позволяет. А еще княжий сын, называется!
- Чтоб ты знал, князья от обычных людей тем и отличаются, что им закон не писан, – Иван старательно присыпал пылью плетеный из веток настил. – Ну все, готово, теперь осталось только сесть в кусты и подождать!
- Где-то я это уже слышал: только и делов… как два пальца…- бурчал себе под нос Серый, неторопливо труся в заросли. – Мало тебе, что папка из дома выгнал под формальным предлогом?
- Тихо там! – приглушенно цыкнул Иван с другой стороны дороги. – Я уже слышу стук копыт! Рановато, конечно, но, может быть, Кусману похмелиться с утра нечем оказалось.
Серый Волк послушно замолчал, старательно вжимаясь в землю. Стук копыт приближался, и был он каким-то необычным. Возможно, потому, что лошадью с той стороны и не пахло, да вдобавок он сопровождался непонятным костяным стуком, напоминающим кастаньеты. Потом потянуло характерным запахом склепа и застоялого подвала, и шерсть у Серого встала дыбом:
- Иван! Иван, это не князь едет! Это же Ка…
Его речь прервал грохот, возвестивший, что ловушка сработала, как и задумано.
- Ага! Видишь – сработало! – торжествующий Иван княжий сын выскочил из своего укрывища, размахивая одной рукой (вторая поддерживала спадающие штаны, пояс от которых Иван ухитрился пропить, помимо всего прочего). - А ты, блохастый, только и можешь, что нудеть! Вот и признай теперь, что я не только гулять по девкам могу! Эй, дружище, ты чего это?
Серый лежал на траве и чисто человеческим жестом отчаяния прикрывал лапами глаза.
- Ты лучше посмотри, кого поймал, идиот! – простонал он.
- Да никто по этой тропке не ездит, кроме Афрона и Кусмана, – отмахнулся от него княжий сын, подходя к ловушке. – Про этот лес всякие нехорошие слухи ходят, что тут нежить видели, так что ни один нормальный человек сюда не войдет. Сами князья их, наверное, и распускают. Так что не может быть тут никого, кроме… Ой…
Парень застыл на краю ловушки, открыв рот. Через пролом в веточном пологе на дне ловушки на него недобро смотрел болезненно худой и высокий мужик неопределенных лет с бледным-пребледным лицом и недобро отливающими красным глазами. Одет он был во все черное, а на голове блистала железная корона. Еще в ловушке лежал лошадиный скелет, который не выдержал падения и рассыпался на составляющие.
- Это что же, это… Ка… Кащей? – неверным голосом осведомился Иван.
- Да, смертный, – проскрипел из ямы князь нежити. – Ты поймал-таки свою судьбу. А теперь вытащи меня из ямы, и тогда, обещаю – твоя смерть будет не слишком долгой и мучительной!
Иван даже штаны поддерживать забыл. Естественно, они свалились, и Иван, ойкнув, присел на короточки, подтягивая их обратно.
- А вот фигушки тебе! – упрямо сказал он Кощею и присовокупил к сему заявлению полновесную дулю. – Не забывай, что это я тебя поймал! Так что давай плати выкуп!
Позади него снова застонал Серый Волк.
- А если не заплачу, что ты мне сделаешь? – насмешливо поинтересовался Кащей. – Не забывай, я же бессмертный – рано или поздно выберусь. Вот тогда на тебе и отыграюсь. Так что давай сойдемся на компромиссе – ты меня сейчас вытаскиваешь, а я за это тебя мучить не буду, потому как тороплюсь. По голове тюк – и даже больно не будет.
- Неее, так не пойдет! – протянул Иван, - Не буду я тебя вытаскивать, ишь, чего удумал. Пока ты тут сидишь, я на Сером уже за тридевять земель буду…
- Не произноси моего имени, придурок! – простонал Серый Волк.
- Так-так-так, значит эта пыльная блохоловка тоже здесь? – зловеще прошуршал Кащей. - Ну держитесь, ребятки. Можете бежать, можете прятаться хоть за тридевять земель, хоть в Чайну - все равно я вас достану. И муки ваши будут ужасны, десятилетиями будете гнить в моих подвалах! Если только из-за вас я опоздаю к моей Вас… гм… - его спич сорвался в невразумительное бурчание себе под нос, но Иван внимания на это не обратил.
- Слушай, Серый, давай отойдем, посовещаемся, без этого, костлявого…
- Не зли его, ради бога! – простонал говорящий волк, - Кащей, нам за каждое обидное слово по году смертных мук накинет. Ты не представляешь, какой он злопамятный! И зачем я тебя послушал и влез в эту историю?! Ох-ох-хоюшки, бежать надо, немедленно и далеко отсюда! И чем скорее…
- Хватит причитать! – оборвал его Иван. - Давай лучше подумаем – может быть, ему выкуп предложить за наши жизни? Он, говорят, до злата очень жаден…
- Да какое у тебя злато, если даже ремень пропил! – прорычал Серый. - И за личные обиды Кащей твое злато тебе…
И вдруг Волк замолчал, принюхиваясь:
- Сюда кто-то едет! На хорошем коне, массажными маслами от него так и шибает… А еще медовухой и бражкой… Вот тебе твой князь едет, как и хотел…
- Ой, мама! – Иван в испуге зажал рот рукой.
Тем временем испуганное ржание, грохот и длинная матерная тирада возвестила, что ловушка продолжает исправно работать по назначению и уже перевыполнила план.
Иван бросился обратно и, закусив губу увидел, что от края ловушки пятится лошадь, успевшая затормозить на самом краю, но не сумевшая удержать в седле седока, а на дне ямы, яростно матерясь, сидит низенький, пузатенький мужичок в красном княжеском зипуне. Кащей, на удивление, не только не растерзал попавшегося к нему в лапы князя, но даже отступил от него как можно далее и даже выглядел растерянным и… испуганным?
- Что за придурок тут ям накопал, шобла-вобла?! – пискляво вопросил князь Кусман, поднимая глаза на Ивана с Серым, которые солевыми столбами застыли на краю. – Тааак, вопрос про придурка снимается. Ивашка, я с тебя за такие шуточки голову сниму! Мало тебе, шобла-вобла, что тебя отец из дома выгнал? А ну, говори – зачем ты в моих владениях ловчие ямы копаешь?
- Ээээ, ыыыы, аааа… Олифантов ловлю! – ошарашенный Иван брякнул первое, что в голову пришло. Рядом обреченно всхлипнул-простонал Серый.
- Даааа, теперь вижу, что за дело выгнал, – презрительно оттопырив губу, бросил князь, осторожно утверждаясь на коротеньких ногах. – Я бы тоже такого дурака изгнал – даже моей младшенькой, Василисе Прекрасной, известно, что Олифанты по земле не ходят, они в земле живут, а стоит им свет земной увидеть – сразу умирают. Это же надо таким дураком родиться! Ну ничего, мой палач тебе поможет – махом лишнюю часть тела смахнет. Она тебе все равно только мешает, да и нам спокойнее будет.
Иван сжал кулаки и сердито засопел. Штаны в очередной раз упали, и князь, удовлетворенно кивнув подтверждению своих мыслей, повернулся к забившемуся в самый дальний угол ловушки Кащею.
- А это кто такой и что делает в моих владениях? – и вдруг сердито прищурился: - Таак! То-то мне слуги докладывают – стоит мне по эээ… государственным делам отлучиться, тут же какой-то тип на женскую половину приезжает – высокий, худой и черное любит! Ах ты шобла-вобла! А ну признавайся – к кому ездишь?!
Кащей выглядел совершенно растерянным и, казалось, готов был провалиться сквозь землю. Теперь он совсем не похож был на всесильного царя нежити, а скорее на воришку, пойманного на месте преступления.
- Что молчишь, язык проглотил? – пищал князь, воинственно выставив свой объемный живот и наступая на Кащея. – К Василисе, поди, ездил? Говори!
- Да, княже, люба мне твоя Василиса, выдай ее за меня замуж! – как будто в холодную воду одним махом нырнул Кащей.
- Ах ты проходимец! – еще больше завелся князь, - Да к моей Василисушке со всего мира сваты едут! Недавно, вот, дюк французкий сватался и хан Хубилай подарки присылал! Да кто ты такой, чтоб ей в женихи набиваться!
- Я – Кащей! – сказано было таким тоном, что князь поперхнулся. Кащей горделиво выпрямился и поправил железную корону. Теперь его невозможно было не узнать.
- Что мне твои ханы и дюки? – гордо и властно продолжал князь нежити, - Я великих императоров видел – где они сейчас? Никто имен уже их не вспомнит. А я все еще землю топчу!
- Ах ты, негодяй! – быстро пришедший в себя князь Кусман завелся еще сильнее, - Мало тебе злата и серебра, хочешь еще и мою Василисушку, младшенькую мою, кровиночку, в своих подвалах запереть! Вот уж нет уж! Красоту женскую в подвал не спрячешь, в сундук не положишь! А если и положишь, там она завянет быстро!
- На кой мне твоя младшенькая? – непритворно удивился Кащей. – Мне эта кукла безмозглая не нужна. Я к старшей твоей сватаюсь – к Василисе Премудрой.
Князь так и застыл с открытым ртом.
- Она единственная, кто оценила меня по достоинству. – продолжал рассуждать Кащей, - Она одна оценила весь тот груз знаний и опыта, который я несу десятки веков! Это единственная женщина, с которой мне есть о чем поговорить, и с которой мне интересно провести не один вечер или ночь, а целые недели!
- Нууу, ты же заметил, что она эээ… - осторожно протянул князь, - нууу… как говорит мой аглицкий посол, эээ… альтернативной внешности?
- Ну еще бы! Господь ведь два добра в одну корзину не ложит! – Иван с удовольствием наблюдал за разворачивающимся представлением, сидя на краю ямы и болтая босыми ногами. – Хотя бывают и исключения: взять меня, например! И симпатичный, и… Ой… Серый, ты чего кусаешься?
- Сколько я на своем веку видел красавиц, – презрительно хмыкнул Кащей, не обращая внимания на княжьего сына. – Красавиц на свете пруд-пруди. А вот таких умных и знающих – не встречал. Так что, княже, выдашь за меня свою старшую?
- Тааак, это дело с кандачка не решается! – решительно рубанул пухлой ладошкой князь. – Нам надо сесть, все обговорить, все продумать! А лучше всего думается где? За накрытым столом, разумеется! Так что предлагаю съездить к моему другу Афрону, у него к этому часу как раз должен быть накрыт отличный стол и еще есть замечательная медовуха, кстати! Так, Ивашка, шобла-вобла, ну-ка быстро сбрось мне и моему будущему зятю веревку!
У Ивана на лбу собрались складки – так наглядно отображался мыслительный процесс. Неизвестно, сколько бы он так раздумывал, но тут вмешался Серый и спустил в яму веревку, по которой выбрались новоявленные родственники. Кусман тут же бросился расседлывать лошадь, чтоб на ней поместились двое, а Кащей вдруг взял Ивана за горло и неожиданно легко поднял в воздух, лицом к лицу:
- Я бы из тебя все жилы вытянул, за эту яму…- прошипел он, глядя в испуганные глаза парня. - Да вот незадача – имидж надо менять. Так что... живи. Но больше на глаза мне не попадайся!
- Зятек, оставь этого дурачка – его и так бог сильно наказал, – крикнул Кусман, сидя на лошади. – Хорошо бы, его, конечно, к палачу оправить, да только некогда. Забирайся, поехали, нам надо еще размеры выкупа обсудить! Все-таки к княжеской дочери сватаешься, не к крестьянке какой-нибудь!
Лицо у известного своей скупостью Кащея страшно перекосилось, но он смолчал и, отшвырнув Ивана метра на два, взобрался на лошадь князя.
Серый, вывалив язык, лениво наблюдал, как Иван, вполголоса ругаясь, выбирается из колючих зарослей:
- Нарочно он меня туда закинул, что ли, скотина костлявая! Ну я ему это припомню! И Кусман, гад – это же надо, меня и к палачу! Да я ему…
- Ты бы лучше порадовался, что твоя идиотская затея так хорошо закончилась, – укоризненно сказал ему Серый Волк, - Ведь по краю ходили, по лезвию.
- Да у меня всегда все хорошо кончается! – Иван деловито подтянул спадающие портки и почесал исцарапанную шипами щеку. - Нет, я, конечно, признаю, что затея с ямой сработала не так, как задумано. Просто мы с тобой план не проработали как следует, все детали не обдумали! Ну ничего, в следующий раз будем умнее! У меня уже есть новый план – гораздо лучше этого! Предлагаю добыть у Афрона жар-птицу! План гениален в своей простоте – нам всего лишь нужно поймать василиска и выпустить ночью ему в сад. Тогда стража… Эй, Серый, ты куда это собрался? Ты план слушать будешь или нет? Эй, я с тобой разговариваю! – и княжий сын, шлепая босыми ногами по тропинке (да, читатель, правильно догадался - сапоги он тоже пропил) устремился вслед за неторопливо трусящим волком, одной рукой поддерживая спадающие штаны, а другой возбужденно размахивая в воздухе…
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№3.
О любви неземной
- ...А ты?
- А я... Ох... Только смотри, Марта: если где про это брякнешь –обеих нас повесят, не только меня!
- Да ты что! Да разве ж я не понимаю?! Ты ж меня знаешь!
- Знаю. Давно знаю. Ты только на первый взгляд болтушка, лишнего не сболтнешь. Вот потому тебе и рассказываю. Но только смотри – не дай тебе Бог...
- Да клянусь чем хочешь! Ни словечка, ни полсловечка! Ну не томи душу!
- Ну вот, значит... иду я через весь зал, а пол блестит, как зеркало, и всюду огни сияют, а кругом все разодеты – аж в глазах рябит, и все ж кругом графы-герцоги, небось, и я среди них - как будто и я вправду знатная дама какая... И тут все зашушукались, зашептались... и подходит ко мне он...
- Мамочки! Неужто принц?!
- Принц, ну да. Только это я потом узнала, что принц, а тогда смотрю на него – у него глазки синие, ресницы длинные, и сам он весь такой... такой... У меня дух перехватило, стою, смотрю на него - и ничегошеньки не соображаю.
- А он?
- А он тут мне говорит: «О прекрасная дева, Вы ангел, посланный мне с небес, и кроме Вашей любви неземной, мне ничего больше не надо, сделайте меня счастливейшим из смертных!»
- Ты что? Вот прямо так и сказал? Ангел неземной?!
- Вот прямо так и сказал. То есть он еще красивше сказал, как благородные господа говорят, мне такого и не упомнить. Он же по книжкам учился, как там рыцари прекрасным дамам в любви объясняются... Но в общем, что-то вроде этого и сказал. Мне. Представляешь? Слушай, я вправду красивая?...Нет, честно! Да ну тебя, врешь ты всё... Ну ладно. Ну вот. И вот, значит, берет он меня за руку...
- А ты?
- А я... ой, да не помню я толком, в голове все смешалось, я ж сама не своя была... В общем, танцуем мы, он мне слова красивые говорит, про любовь и все такое, а я смотрю на него, смотрю на него... Господи, думаю, один такой день – и что мне еще надо? В раю – и то лучше не бывает! До смерти вспоминать буду! Спасибо, крестная, век за тебя буду молиться!
- Ну а дальше-то? Дальше-то что? Он тебе предложение сделал, да?
- Ну ты что! У благородных оно так быстро не делается! Куда им спешить? Они сперва речи красивые говорят, на танцы приглашают, за ручку держат...
- Ну хоть поцеловал?!
- Да ну тебя... В общем, пролетел вечер, как одна минуточка, и тут я вспоминаю (хорошо хоть, не совсем мозги отшибло, от счастья-то!), что мне задерживаться-то нельзя! А он за руку держит, не отпускает, и всё о любви неземной толкует. В общем, не помню уж, как открутилась я от него – и бегом! А лестницы-то эти, которые как зеркало, они ж скользкие! А в туфельках таких, на каблучках-то, я в первый раз! Как только еще шею не сломала... Ну, сняла я их, подхватила – и вперед, босиком-то мне еще сподручнее!
- Подхватила? А как же тогда...?
- Ну да, подхватила, жалко ж было оставлять, красоту-то такую... Думаю: припрячу на память. Только я ж на бегу, и юбки эти путаются, их еще тоже придерживать надо, это в фартук завязать чего можно, а тут... Ну а потом-то, когда уже убежала подальше, отдышалась, смотрю – а туфелька-то одна! Должно быть, обронила по дороге да не заметила. Обидно было... Ну да что делать, не возвращаться же?
- Ну и?
- Что – ну и? Сама знаешь: назавтра в городе переполох, герольды, принцесса, туфелька... Небось не забыла, как все бегали? Ну вот... А я-то как услышала – чуть разума не лишилась! Вот, думаю, и настал мой час! Придет ко мне мой принц прекрасный, с туфелькой, а я ему и другую покажу, чтоб уж никто не сомневался! Ай да я, ай да умница, что туфельку прихватила! Да как удачно, что вторую-то потеряла! И приведет он меня во дворец, и стану я принцессой, а там и королевой... Представляешь: я – и королева? На троне, вся в брильянтах? Чего смеешься, могла бы и стать, если бы...
- Если бы что?
- Что, что... Да вот то самое. Любовь неземная – она... Ой, да ладно. Ты ж не знаешь: принц-то тогда тоже ездил по городу, вместе с придворными, тайком. Чтоб лично проверить, чтоб ошибки не было. Такая у него, значит, любовь была. И вот заявляются они к нам, сестрицы мои драгоценные с мамашей их любезной наизнанку выворачиваются, уж и не знают, где встать и что сказать... И туфелька им, ясное дело, не подходит. И тут я выхожу из кухни, вся такая гордая, развязываю передник и достаю мою вторую туфельку. Ну, думаю, сейчас... Сейчас он глянет на меня – и...
- А он?
- А он глядит на меня – глазки синие, ресницы длинные – и не узнает! Поморгал-поморгал – и спрашивает: «Милая, где же ты эту туфельку нашла? И где ее хозяйка?»
- Да ты что! Господи, да как же... А ты?
- А я гляжу на него и чувствую, что разревусь сейчас. Мачеха меня в бок толкает (бить при благородных господах стесняется), шипит чего-то, а я стою и молчу, как дура. Не поверишь – я ж вся испереживалась, чтоб мне там во дворце не опростоволоситься, я ж неученая, еще скажу чего не так или сделаю не то... Всё думала, как бы мне заранее поучиться, хоть на сестриц посмотреть, как они ходят-говорят... Мне, дуре, и в голову не приходило, что... Да ладно, ладно, все в порядке со мной, не суетись.
- Ох, страсти-то какие... А он?
А он смотрит на меня... и вроде что-то до него начинает доходить. И рот у него этак медленно-медленно открывается. Тут один из господ, что с ним были, ему на ухо шепчет чего-то, а потом подходит ко мне и говорит, мол, померьте, сударыня, туфельку. Ну я туфельку надеваю, и она мне, ясное дело, в самый раз; и тут мой принц становится ну точно как Жак-дурачок, что на углу у булочной сидит, слюни пускает. Глазками синими похлопал и говорит: «О Боже... Это ты... Вы... ты...?»
- А ты?
- А я и отвечаю: я это, я, твой ангел неземной, посланный с небес.
- Ты что? Вот так, прямо принцу? Совсем рехнулась... А он?
- Точно, рехнулась. Только я тогда поняла уже, к чему дело идет, и так мне горько стало, что, ей-богу, уже все равно было.
- Дура, он же мог тебя...
- Мог. Ну да не сделал же ничего. Постоял еще, поморгал, а потом – не поверишь – начал на жизнь жаловаться и вроде как оправдываться. Вроде как неудобно ему. Что король с королевой не поймут, что соседние державы засмеют, что кузен-сволочь только и думает, как трон захватить, что он-то думал – не принцесса-графиня, так хоть из богатой семьи, в казне-то шаром покати, а тут такое ко... колле... как оно называется? – ну в общем, крестная из бусок моих стеклянных, за три гроша на ярмарке купленных, наколдовала мне как бы ожерелье брильянтовое, фигурное. Красивое... То есть, он думал, ежели столько брильянтов на мне – у моих родителей денег куры не клюют. Ну и все прочее такое. И что ж ему, бедному-несчастному, теперь делать, и как людям на глаза показаться, как во дворец возвращаться...
- А ты?
- А я слушала-слушала... и стало мне смешно и противно. Надо же – уши развесила, как последняя дурочка, на глазки синие засмотрелась! Так мало этого: принц мой синеглазый поохал-поохал, а потом подошел ко мне и так тихонечко говорит: «Слушай, милая, ты же умная девочка, ты ведь понимаешь, какая между нами пропасть?» Понимаю, говорю. Вот и прелестно, говорит он; а хочешь – возьму тебя во дворец кухаркой или горничной? Я к тебе смогу приходить иногда, ты ж и вправду милашка...
- Ой, боже мой! А ты?
- А я... В общем, тут-то остатки моей любви неземной и испарились. Говорю: найдешь себе, высочество, другую милашку. А ты не плачь – я подарок тебе сделаю, от ангела небесного.
- Ты что? Еще и подарок ему? Зачем?
- А добрая я. Да я ж не задаром: подумалось мне, что можно из этой дурацкой истории хоть что-нибудь для себя получить. А то одна только туфелька и останется – смотреть на нее и про дурость свою вспоминать. Я и говорю ему: вот видишь, дурень ты мой синеглазенький (нет, не смотри на меня так, это я только подумала), сестрица моя Шарлотта – как раз тебе подойдет.
- Ты что? А она?
- Она-то? Да так и села! А Амалия от злости чуть не треснула, а мамаша рот разинула, глаза выпучила... Смех, да и только! Нет, правда: они с Шарлоттой два сапога пара, всё ахают-охают, глазками синими хлопают... Ну а у мамаши ее, сама знаешь, денег – два раза всё королевство купит, и еще останется. Вот, говорю, тебе и все проблемы. Хочешь – туфельку на нее натяну, хочешь – так соври, что впору была; ты принц, тебе поверят. А потом сшей ей втихаря такие же. А он послушал, глазками еще похлопал... Советник ему опять чего-то пошептал... Ну и согласился.
- Ой... А ты?
- А я свое получила – вот видишь, денег дали, кондитерскую свою помогли устроить.... Мамаша расщедрилась на радостях – надо же! Видно, от счастья временно в голове помутилось; небось, теперь локти кусает – да я теперь сама себе хозяйка, у меня и грамотка королевская, чтоб никто мне в моем ремесле препоны не чинил... Принцу – принцесса, казне – приданое, а мне – свобода. И все довольны. Крестную только успокаивать пришлось...
- А Шарлотте – корона...
- И сплетни за спиной. Я добрая – да не очень. Будь это Амалия, она бы всех в бараний рог скрутила. А Шарлотта-то простушка... Я-то, пока ждала принца своего, напредставлялась, как графини-герцогини за спиной хихикать станут – вот теперь Шарлотта-то всё это и съест. Она хоть и училась там танцевать, приседать, по-книжному говорить, только до дворцовых дам ей далеко, я уж за тот вечер навиделась. Хотя в глаза ей, конечно: ах, наша принцесса, ох, наша красавица... А за спиной-то... Ты погоди, еще месячишко – по городу байки гулять пойдут: «Подходит к принцессе Шарлотте аглицкий посол и спрашивает...»
- А туфелька? Туфелька-то как же?
- А туфельку я им отдала. Зачем она мне? Теперь такие туфельки всё королевство носит: туфли принцессы Шарлотты... колье – вот, вспомнила, точно: колье! – принцессы Шарлотты... пироги принцессы Шарлотты...
- Какие еще пироги?
- Да яблочные. Шарлотта ж пышечка, от пирогов без ума, она с утра до вечера может пироги лопать. А я теперь главный – как оно? – главный поставщик пирогов для ее высочества. Во как! Оказывается, королевский повар не может ей угодить. Честь-то какая! Не смейся, главное – доходы немаленькие.
- Ну пироги-то пирогами – а как же ты?..
- Что – как? Вон Шарль, писарь судейский, по мне страдает. Тоже – ангел я ему, красота неземная, любовь до гроба, жить без меня не может...
- А ты?
- А я... Не знаю я. Непутевый он, Шарль. Одни байки-сказки у него на уме, и как его еще от судьи-то не выгнали... Говорят, младший сын судьи тоже сказки любит – вот потому, наверное, Шарло моего и терпят. Язык у него подвешен, это правда, такое может насочинить... Я, говорит, про тебя сказку сочиню, как будто это ты принцессой стала. Потому как ты, говорит, для меня лучше всех принцесс на свете.
- Ох ты... Мне бы кто такое сказал...
- Скажет, Марта, скажет, не беспокойся. Вот я и думаю: а то, может, выйти за Шарля? Непутевый он, это верно, ну да я и сама семью прокормлю. Да и не лентяй же он, работает... И добрый. Только ветер в голове, болтать любит. Зато вот сказку мне сочинит. Про любовь мою неземную и принца прекрасного... Да не плачу я, это вот... от лука... Какой лук в яблочных пирогах? А это рецепт такой... особенный...
О любви неземной
- ...А ты?
- А я... Ох... Только смотри, Марта: если где про это брякнешь –обеих нас повесят, не только меня!
- Да ты что! Да разве ж я не понимаю?! Ты ж меня знаешь!
- Знаю. Давно знаю. Ты только на первый взгляд болтушка, лишнего не сболтнешь. Вот потому тебе и рассказываю. Но только смотри – не дай тебе Бог...
- Да клянусь чем хочешь! Ни словечка, ни полсловечка! Ну не томи душу!
- Ну вот, значит... иду я через весь зал, а пол блестит, как зеркало, и всюду огни сияют, а кругом все разодеты – аж в глазах рябит, и все ж кругом графы-герцоги, небось, и я среди них - как будто и я вправду знатная дама какая... И тут все зашушукались, зашептались... и подходит ко мне он...
- Мамочки! Неужто принц?!
- Принц, ну да. Только это я потом узнала, что принц, а тогда смотрю на него – у него глазки синие, ресницы длинные, и сам он весь такой... такой... У меня дух перехватило, стою, смотрю на него - и ничегошеньки не соображаю.
- А он?
- А он тут мне говорит: «О прекрасная дева, Вы ангел, посланный мне с небес, и кроме Вашей любви неземной, мне ничего больше не надо, сделайте меня счастливейшим из смертных!»
- Ты что? Вот прямо так и сказал? Ангел неземной?!
- Вот прямо так и сказал. То есть он еще красивше сказал, как благородные господа говорят, мне такого и не упомнить. Он же по книжкам учился, как там рыцари прекрасным дамам в любви объясняются... Но в общем, что-то вроде этого и сказал. Мне. Представляешь? Слушай, я вправду красивая?...Нет, честно! Да ну тебя, врешь ты всё... Ну ладно. Ну вот. И вот, значит, берет он меня за руку...
- А ты?
- А я... ой, да не помню я толком, в голове все смешалось, я ж сама не своя была... В общем, танцуем мы, он мне слова красивые говорит, про любовь и все такое, а я смотрю на него, смотрю на него... Господи, думаю, один такой день – и что мне еще надо? В раю – и то лучше не бывает! До смерти вспоминать буду! Спасибо, крестная, век за тебя буду молиться!
- Ну а дальше-то? Дальше-то что? Он тебе предложение сделал, да?
- Ну ты что! У благородных оно так быстро не делается! Куда им спешить? Они сперва речи красивые говорят, на танцы приглашают, за ручку держат...
- Ну хоть поцеловал?!
- Да ну тебя... В общем, пролетел вечер, как одна минуточка, и тут я вспоминаю (хорошо хоть, не совсем мозги отшибло, от счастья-то!), что мне задерживаться-то нельзя! А он за руку держит, не отпускает, и всё о любви неземной толкует. В общем, не помню уж, как открутилась я от него – и бегом! А лестницы-то эти, которые как зеркало, они ж скользкие! А в туфельках таких, на каблучках-то, я в первый раз! Как только еще шею не сломала... Ну, сняла я их, подхватила – и вперед, босиком-то мне еще сподручнее!
- Подхватила? А как же тогда...?
- Ну да, подхватила, жалко ж было оставлять, красоту-то такую... Думаю: припрячу на память. Только я ж на бегу, и юбки эти путаются, их еще тоже придерживать надо, это в фартук завязать чего можно, а тут... Ну а потом-то, когда уже убежала подальше, отдышалась, смотрю – а туфелька-то одна! Должно быть, обронила по дороге да не заметила. Обидно было... Ну да что делать, не возвращаться же?
- Ну и?
- Что – ну и? Сама знаешь: назавтра в городе переполох, герольды, принцесса, туфелька... Небось не забыла, как все бегали? Ну вот... А я-то как услышала – чуть разума не лишилась! Вот, думаю, и настал мой час! Придет ко мне мой принц прекрасный, с туфелькой, а я ему и другую покажу, чтоб уж никто не сомневался! Ай да я, ай да умница, что туфельку прихватила! Да как удачно, что вторую-то потеряла! И приведет он меня во дворец, и стану я принцессой, а там и королевой... Представляешь: я – и королева? На троне, вся в брильянтах? Чего смеешься, могла бы и стать, если бы...
- Если бы что?
- Что, что... Да вот то самое. Любовь неземная – она... Ой, да ладно. Ты ж не знаешь: принц-то тогда тоже ездил по городу, вместе с придворными, тайком. Чтоб лично проверить, чтоб ошибки не было. Такая у него, значит, любовь была. И вот заявляются они к нам, сестрицы мои драгоценные с мамашей их любезной наизнанку выворачиваются, уж и не знают, где встать и что сказать... И туфелька им, ясное дело, не подходит. И тут я выхожу из кухни, вся такая гордая, развязываю передник и достаю мою вторую туфельку. Ну, думаю, сейчас... Сейчас он глянет на меня – и...
- А он?
- А он глядит на меня – глазки синие, ресницы длинные – и не узнает! Поморгал-поморгал – и спрашивает: «Милая, где же ты эту туфельку нашла? И где ее хозяйка?»
- Да ты что! Господи, да как же... А ты?
- А я гляжу на него и чувствую, что разревусь сейчас. Мачеха меня в бок толкает (бить при благородных господах стесняется), шипит чего-то, а я стою и молчу, как дура. Не поверишь – я ж вся испереживалась, чтоб мне там во дворце не опростоволоситься, я ж неученая, еще скажу чего не так или сделаю не то... Всё думала, как бы мне заранее поучиться, хоть на сестриц посмотреть, как они ходят-говорят... Мне, дуре, и в голову не приходило, что... Да ладно, ладно, все в порядке со мной, не суетись.
- Ох, страсти-то какие... А он?
А он смотрит на меня... и вроде что-то до него начинает доходить. И рот у него этак медленно-медленно открывается. Тут один из господ, что с ним были, ему на ухо шепчет чего-то, а потом подходит ко мне и говорит, мол, померьте, сударыня, туфельку. Ну я туфельку надеваю, и она мне, ясное дело, в самый раз; и тут мой принц становится ну точно как Жак-дурачок, что на углу у булочной сидит, слюни пускает. Глазками синими похлопал и говорит: «О Боже... Это ты... Вы... ты...?»
- А ты?
- А я и отвечаю: я это, я, твой ангел неземной, посланный с небес.
- Ты что? Вот так, прямо принцу? Совсем рехнулась... А он?
- Точно, рехнулась. Только я тогда поняла уже, к чему дело идет, и так мне горько стало, что, ей-богу, уже все равно было.
- Дура, он же мог тебя...
- Мог. Ну да не сделал же ничего. Постоял еще, поморгал, а потом – не поверишь – начал на жизнь жаловаться и вроде как оправдываться. Вроде как неудобно ему. Что король с королевой не поймут, что соседние державы засмеют, что кузен-сволочь только и думает, как трон захватить, что он-то думал – не принцесса-графиня, так хоть из богатой семьи, в казне-то шаром покати, а тут такое ко... колле... как оно называется? – ну в общем, крестная из бусок моих стеклянных, за три гроша на ярмарке купленных, наколдовала мне как бы ожерелье брильянтовое, фигурное. Красивое... То есть, он думал, ежели столько брильянтов на мне – у моих родителей денег куры не клюют. Ну и все прочее такое. И что ж ему, бедному-несчастному, теперь делать, и как людям на глаза показаться, как во дворец возвращаться...
- А ты?
- А я слушала-слушала... и стало мне смешно и противно. Надо же – уши развесила, как последняя дурочка, на глазки синие засмотрелась! Так мало этого: принц мой синеглазый поохал-поохал, а потом подошел ко мне и так тихонечко говорит: «Слушай, милая, ты же умная девочка, ты ведь понимаешь, какая между нами пропасть?» Понимаю, говорю. Вот и прелестно, говорит он; а хочешь – возьму тебя во дворец кухаркой или горничной? Я к тебе смогу приходить иногда, ты ж и вправду милашка...
- Ой, боже мой! А ты?
- А я... В общем, тут-то остатки моей любви неземной и испарились. Говорю: найдешь себе, высочество, другую милашку. А ты не плачь – я подарок тебе сделаю, от ангела небесного.
- Ты что? Еще и подарок ему? Зачем?
- А добрая я. Да я ж не задаром: подумалось мне, что можно из этой дурацкой истории хоть что-нибудь для себя получить. А то одна только туфелька и останется – смотреть на нее и про дурость свою вспоминать. Я и говорю ему: вот видишь, дурень ты мой синеглазенький (нет, не смотри на меня так, это я только подумала), сестрица моя Шарлотта – как раз тебе подойдет.
- Ты что? А она?
- Она-то? Да так и села! А Амалия от злости чуть не треснула, а мамаша рот разинула, глаза выпучила... Смех, да и только! Нет, правда: они с Шарлоттой два сапога пара, всё ахают-охают, глазками синими хлопают... Ну а у мамаши ее, сама знаешь, денег – два раза всё королевство купит, и еще останется. Вот, говорю, тебе и все проблемы. Хочешь – туфельку на нее натяну, хочешь – так соври, что впору была; ты принц, тебе поверят. А потом сшей ей втихаря такие же. А он послушал, глазками еще похлопал... Советник ему опять чего-то пошептал... Ну и согласился.
- Ой... А ты?
- А я свое получила – вот видишь, денег дали, кондитерскую свою помогли устроить.... Мамаша расщедрилась на радостях – надо же! Видно, от счастья временно в голове помутилось; небось, теперь локти кусает – да я теперь сама себе хозяйка, у меня и грамотка королевская, чтоб никто мне в моем ремесле препоны не чинил... Принцу – принцесса, казне – приданое, а мне – свобода. И все довольны. Крестную только успокаивать пришлось...
- А Шарлотте – корона...
- И сплетни за спиной. Я добрая – да не очень. Будь это Амалия, она бы всех в бараний рог скрутила. А Шарлотта-то простушка... Я-то, пока ждала принца своего, напредставлялась, как графини-герцогини за спиной хихикать станут – вот теперь Шарлотта-то всё это и съест. Она хоть и училась там танцевать, приседать, по-книжному говорить, только до дворцовых дам ей далеко, я уж за тот вечер навиделась. Хотя в глаза ей, конечно: ах, наша принцесса, ох, наша красавица... А за спиной-то... Ты погоди, еще месячишко – по городу байки гулять пойдут: «Подходит к принцессе Шарлотте аглицкий посол и спрашивает...»
- А туфелька? Туфелька-то как же?
- А туфельку я им отдала. Зачем она мне? Теперь такие туфельки всё королевство носит: туфли принцессы Шарлотты... колье – вот, вспомнила, точно: колье! – принцессы Шарлотты... пироги принцессы Шарлотты...
- Какие еще пироги?
- Да яблочные. Шарлотта ж пышечка, от пирогов без ума, она с утра до вечера может пироги лопать. А я теперь главный – как оно? – главный поставщик пирогов для ее высочества. Во как! Оказывается, королевский повар не может ей угодить. Честь-то какая! Не смейся, главное – доходы немаленькие.
- Ну пироги-то пирогами – а как же ты?..
- Что – как? Вон Шарль, писарь судейский, по мне страдает. Тоже – ангел я ему, красота неземная, любовь до гроба, жить без меня не может...
- А ты?
- А я... Не знаю я. Непутевый он, Шарль. Одни байки-сказки у него на уме, и как его еще от судьи-то не выгнали... Говорят, младший сын судьи тоже сказки любит – вот потому, наверное, Шарло моего и терпят. Язык у него подвешен, это правда, такое может насочинить... Я, говорит, про тебя сказку сочиню, как будто это ты принцессой стала. Потому как ты, говорит, для меня лучше всех принцесс на свете.
- Ох ты... Мне бы кто такое сказал...
- Скажет, Марта, скажет, не беспокойся. Вот я и думаю: а то, может, выйти за Шарля? Непутевый он, это верно, ну да я и сама семью прокормлю. Да и не лентяй же он, работает... И добрый. Только ветер в голове, болтать любит. Зато вот сказку мне сочинит. Про любовь мою неземную и принца прекрасного... Да не плачу я, это вот... от лука... Какой лук в яблочных пирогах? А это рецепт такой... особенный...
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 4.
Повесть Серого Ангела о начале и конце, рассказанная Василию Пупкину, пребывающему в анафилактической коме
Вначале... не было даже начала, за отсутствием времени и пространства. Был только Абсолют, он же Мировой Разум, он же Сущий, он же Маниту, короче, Господь Бог (Аллах, Брахман и пр. и пр.) - Вседержитель. Собственно, пока даже не вседержитель, ведь держать ещё было некого и нечего.
И стало ему - Единому (Одному-без-второго) скучно. Делать нечего, поговорить не с кем - ни любви тебе, ни ненависти, ни роскоши человеческого общения.
И решил он стать Творцом. Творцом небу и земле. Задумано - сделано. Сотворил небо и землю. Тут-то, собственно, и началось начало. Начало времён. Потом сотворил видимых же всех и невидимых. Вернее, раньше сотворил невидимых. Так появилась вся эта небесная рать - Ангелы, Архангелы, Начала, Власти, Силы, Господства, Престолы, Херувимы и Серафимы.
Некоторое время новоиспечённый творец, ставший таки Вседержителем, ибо стало уже чего подержать в деснице, услаждался хвалебными гимнами в свою честь. "Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель" - на все лады, и в унисон, и на голоса гремели ангельские хоры. И гремели, и гремели…
Утомившись славословиями, возмечтал Всемогущий развлечься более мужественными забавами. Попустил он одному из высших начальников небесного воинства - гордому Деннице (Люциферу), сыну зари, - увлечь свои легионы отпасть от Всевышнего. Основать, так сказать, параллельную иерархию, а то вовсе самому пролезть во вседержители – загрести в пятерню всё мироздание или, на худой конец, хоть потрогать его за вымя.
Архистратигом верных полков назначил Господь Господствующих могучего воина Михаила, вручил ему пламенный меч и двинул своё святое воинство против Сатаны – так стал зваться теперь потерявший невинность мятежный сын зари.
И началась тут великая битва на небесах. Где найти те земные слова, которые могут описать это невиданное сражение, откуда взять то бренное перо, способное всё это начертать. Нет таких слов и таких перьев. Величайшие войны земной истории – лишь жалкие пародии этого первого от начала времён сражения. Какой-нибудь небесный Лермонтов мог бы, наверное, пропеть бессмертный прототип знаменитому: "смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой...". А моя серость не будет и дерзать. В общем, нехило помахались небесные рати.
Наскучив батальными сценами, забросил Всесильный мятежные воинства куда подальше – в преисподнюю.
И занялся, наконец, Всеблагой созидательной деятельностью - обустройством земли и творением видимых.
Земля же была безвидна и пуста, сплошная тьма над бездною. Один Дух Божий мотался над водой.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. А при свете, конечно, уже веселее стало работать. Поэтому он быстренько организовал моря и океаны, материки и острова, горы и реки, атмосферу подходящую. Не забыл создать и светила небесные: солнце, луну, планеты и звёзды – для отделения дня от ночи, и для знамений, и для летоисчислений.
Увидав, что всё это хорошо сделано, приступил Создатель к сотворению жизни. Не мудрствуя лукаво, наделил он землю жизнерождающей силой и приказал ей произрастить зелень, траву, сеющую семя, и деревья, приносящие плоды с семенами по роду их. Земля, на радостях, что нашлось для неё дело, произрастила несусветное количество всяческой растительности – от одноклеточных и сине-зелёно-бурых водорослей до огромных древесных гигантов. Тут же, не отёрши пот с лица своего, сотворил Жизнедатель и всю живность, от микроорганизмов до скотов: и гадов, пресмыкающихся по земле, и рыб морских, и птиц пернатых, и зверей земных, по роду их.
Благословив всех плодиться и размножаться, в продолжение какого-то времени, и времён, и полвремён забавлялся Премудрый эволюцией всех этих неисчислимых видов флоры и фауны. Настолько вдохновенно забавлялся и такого в ней намудрил, что до сих пор ломают разные учёные мужи свои умные головы, разбираясь во всех этих хитросплетениях.
Наигравшись эволюционными играми, созрел Творец и до творения венца творения – человека разумного. Задумал завести себе помощника, поделившись с ним частичкой своей творческой мощи. Способного оценить всю красоту и гармоничность мироздания. Да просто способного осознать наличие творца и испытать к нему благодарность и любовь – ну или, на худой конец, хотя бы побунтовать или побогоборствовать, что тоже довольно забавно.
И сотворил Бог человека по образу Своему и по подобию Своему - мужчину и женщину сотворил он.
И увидев, что всё сотворённое им хорошо весьма, решил Он отдохнуть от трудов праведных, устроив себе выходной. Людей же, чтобы оклемались немножко, поместил в райском саду Эдема в Междуречье, намереваясь после отдыха посвятить человека во все тайны, поручить ему власть над всею тварью земною – сделать как бы заместителем по планете или дежурным по Земле.
Но пока Всевидящий почивал, Сатана, сбежав из преисподней, успел соблазнить первых людей знанием добра и зла помимо создателя, заразив их своей гордыней.
И благому Человеколюбцу, по пробуждении, не оставалось ничего другого, как выгнать ваших прародителей из садика в широкий мир - в поте лица добывать хлеб свой и в муках рожать детей своих.
Чем они успешно и занялись. Нарожали кучу сыновей и дочерей. А те своих сыновей и дочерей. И т. д., и т.д. И настолько красивы были дочери человеческие, что не устояли перед ними сыны Божии, посланные присматривать за людьми. И стали входить к дочерям человеческим. От таких вхождений стали рождаться на земле исполины. Они конечно были сильные, издревле славные люди, но прожорливые – страсть. Конечно, попробуй прокормить таких. Быстренько приели всё съестное, и дошло даже дело до людоедства. А ещё сыны Божии – можно их уже назвать павшими сынами – научили своих отпрысков разным тайным штучкам: астрологии, гаданиям, чародействам, вызываниям духов и прочим излишним знаниям.
Видя все эти безобразия, отправил Всемилостивый демонизировавшихся своих сынков в преисподнюю, до кучи к первым мятежникам, так что в их полку прибыло.
А в Междуречье решил устроить большое промывание, причём отнюдь не мозгов, и очистительной клизмой большого потопа смёл всю эту скверну в мировой океан; жаль, что и райский садик туда же смыло. Самые же непоседливые и любознательные успели расселиться подальше от этой процедурной, которые пошустрее – даже ног не промочили.
Такой вот получился конец у первой попытки Всеведающего воспитать себе собеседника, сотоварища, сотворца - да просто друга и помощника, не зря ведь заложил он в человека свой образ и подобие.
Но, с присущим ему оптимизмом, Предвечный решился на вторую попытку, благо времени у него немерено. Он же хозяин всего: Альфа, так сказать, и Омега, начало и конец.
Есть, есть у вас шанс не провалить и вторую попытку, ведь продолжается она и до сего дня. Потопов же решил Ветхий Днями больше не устраивать - и на память себе, а вам на радость, зажигает теперь иногда на небе чудо-радугу-дугу семицветную. Знаменьице это, правда, никак не относится к огню и всяким там трубам, медным и архангельским, чтобы совсем-то уж вы не теряли страх божий.
Правила же Верховный Мастер Игры решил поменять, во избежание столкновения второй раз с теми же граблями.
Раз и навсегда лишил возможности весь ангельский сонм, и верных, и отпавших, появляться на земле телесно, оставив возможность вдохновлять на благое и подзуживать на скверное только через помыслы, сны и видения. Поймав таким образом сразу трёх зайцев: и ангельско-демонские множества при деле; и праведность людская будет самой высшей пробы, прошедши проверку соблазнами; и вся ответственность в конечном итоге всецело на самом человеке, пал ли он до скотского состояния или достиг богопознания.
Сам же Вездесущий спрятался в душах людей. А чтобы найти его, нужно, сбросив чары обыденности, заглянуть внутрь своего сердца, и чем глубже вы заглянете, тем большей творческой мощью поделится он с вами, тем больше разумного, доброго, вечного сможете проявить вы на родной земле: музыки, стихов, песен, рассказов, фонтанов, дворцов, городов, райских садов, парков, лесов, полей, рек, детей, идей; в общем, тем лучшими друзьями и помощниками станете вы нашему Создателю. И в каждом человеке сможете увидеть Его образ и подобие, пусть и скрытые до поры, до времени. Конечно, и тут враг со своими соблазнами попробует заразить вас своей гордыней. Но на то вам и свобода воли дадена, чтобы выбирать.
А чтобы не забывали вы свою задачу, посылает Творец, время от времени, вам своих посланников: сыновей и дочерей, племянников и племянниц, внуков и внучек, из уже осознавших свою божественность. И стучатся эти мудрецы, святые, провидцы, пророки, учителя, мессии в ваши сердца, находя нужные слова, сообразно веку, обычаям и нравам людей, к которым пришли. Когда и попугают концом света и судным днём, если больше уж ничем не пронять ваше себялюбие и невежество.
В конечном итоге это уже от вас зависит, будет ли у этого света конец, или будет только вечное начало. Так что, надеюсь, ещё не
КОНЕЦ.
Повесть Серого Ангела о начале и конце, рассказанная Василию Пупкину, пребывающему в анафилактической коме
Вначале... не было даже начала, за отсутствием времени и пространства. Был только Абсолют, он же Мировой Разум, он же Сущий, он же Маниту, короче, Господь Бог (Аллах, Брахман и пр. и пр.) - Вседержитель. Собственно, пока даже не вседержитель, ведь держать ещё было некого и нечего.
И стало ему - Единому (Одному-без-второго) скучно. Делать нечего, поговорить не с кем - ни любви тебе, ни ненависти, ни роскоши человеческого общения.
И решил он стать Творцом. Творцом небу и земле. Задумано - сделано. Сотворил небо и землю. Тут-то, собственно, и началось начало. Начало времён. Потом сотворил видимых же всех и невидимых. Вернее, раньше сотворил невидимых. Так появилась вся эта небесная рать - Ангелы, Архангелы, Начала, Власти, Силы, Господства, Престолы, Херувимы и Серафимы.
Некоторое время новоиспечённый творец, ставший таки Вседержителем, ибо стало уже чего подержать в деснице, услаждался хвалебными гимнами в свою честь. "Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель" - на все лады, и в унисон, и на голоса гремели ангельские хоры. И гремели, и гремели…
Утомившись славословиями, возмечтал Всемогущий развлечься более мужественными забавами. Попустил он одному из высших начальников небесного воинства - гордому Деннице (Люциферу), сыну зари, - увлечь свои легионы отпасть от Всевышнего. Основать, так сказать, параллельную иерархию, а то вовсе самому пролезть во вседержители – загрести в пятерню всё мироздание или, на худой конец, хоть потрогать его за вымя.
Архистратигом верных полков назначил Господь Господствующих могучего воина Михаила, вручил ему пламенный меч и двинул своё святое воинство против Сатаны – так стал зваться теперь потерявший невинность мятежный сын зари.
И началась тут великая битва на небесах. Где найти те земные слова, которые могут описать это невиданное сражение, откуда взять то бренное перо, способное всё это начертать. Нет таких слов и таких перьев. Величайшие войны земной истории – лишь жалкие пародии этого первого от начала времён сражения. Какой-нибудь небесный Лермонтов мог бы, наверное, пропеть бессмертный прототип знаменитому: "смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой...". А моя серость не будет и дерзать. В общем, нехило помахались небесные рати.
Наскучив батальными сценами, забросил Всесильный мятежные воинства куда подальше – в преисподнюю.
И занялся, наконец, Всеблагой созидательной деятельностью - обустройством земли и творением видимых.
Земля же была безвидна и пуста, сплошная тьма над бездною. Один Дух Божий мотался над водой.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. А при свете, конечно, уже веселее стало работать. Поэтому он быстренько организовал моря и океаны, материки и острова, горы и реки, атмосферу подходящую. Не забыл создать и светила небесные: солнце, луну, планеты и звёзды – для отделения дня от ночи, и для знамений, и для летоисчислений.
Увидав, что всё это хорошо сделано, приступил Создатель к сотворению жизни. Не мудрствуя лукаво, наделил он землю жизнерождающей силой и приказал ей произрастить зелень, траву, сеющую семя, и деревья, приносящие плоды с семенами по роду их. Земля, на радостях, что нашлось для неё дело, произрастила несусветное количество всяческой растительности – от одноклеточных и сине-зелёно-бурых водорослей до огромных древесных гигантов. Тут же, не отёрши пот с лица своего, сотворил Жизнедатель и всю живность, от микроорганизмов до скотов: и гадов, пресмыкающихся по земле, и рыб морских, и птиц пернатых, и зверей земных, по роду их.
Благословив всех плодиться и размножаться, в продолжение какого-то времени, и времён, и полвремён забавлялся Премудрый эволюцией всех этих неисчислимых видов флоры и фауны. Настолько вдохновенно забавлялся и такого в ней намудрил, что до сих пор ломают разные учёные мужи свои умные головы, разбираясь во всех этих хитросплетениях.
Наигравшись эволюционными играми, созрел Творец и до творения венца творения – человека разумного. Задумал завести себе помощника, поделившись с ним частичкой своей творческой мощи. Способного оценить всю красоту и гармоничность мироздания. Да просто способного осознать наличие творца и испытать к нему благодарность и любовь – ну или, на худой конец, хотя бы побунтовать или побогоборствовать, что тоже довольно забавно.
И сотворил Бог человека по образу Своему и по подобию Своему - мужчину и женщину сотворил он.
И увидев, что всё сотворённое им хорошо весьма, решил Он отдохнуть от трудов праведных, устроив себе выходной. Людей же, чтобы оклемались немножко, поместил в райском саду Эдема в Междуречье, намереваясь после отдыха посвятить человека во все тайны, поручить ему власть над всею тварью земною – сделать как бы заместителем по планете или дежурным по Земле.
Но пока Всевидящий почивал, Сатана, сбежав из преисподней, успел соблазнить первых людей знанием добра и зла помимо создателя, заразив их своей гордыней.
И благому Человеколюбцу, по пробуждении, не оставалось ничего другого, как выгнать ваших прародителей из садика в широкий мир - в поте лица добывать хлеб свой и в муках рожать детей своих.
Чем они успешно и занялись. Нарожали кучу сыновей и дочерей. А те своих сыновей и дочерей. И т. д., и т.д. И настолько красивы были дочери человеческие, что не устояли перед ними сыны Божии, посланные присматривать за людьми. И стали входить к дочерям человеческим. От таких вхождений стали рождаться на земле исполины. Они конечно были сильные, издревле славные люди, но прожорливые – страсть. Конечно, попробуй прокормить таких. Быстренько приели всё съестное, и дошло даже дело до людоедства. А ещё сыны Божии – можно их уже назвать павшими сынами – научили своих отпрысков разным тайным штучкам: астрологии, гаданиям, чародействам, вызываниям духов и прочим излишним знаниям.
Видя все эти безобразия, отправил Всемилостивый демонизировавшихся своих сынков в преисподнюю, до кучи к первым мятежникам, так что в их полку прибыло.
А в Междуречье решил устроить большое промывание, причём отнюдь не мозгов, и очистительной клизмой большого потопа смёл всю эту скверну в мировой океан; жаль, что и райский садик туда же смыло. Самые же непоседливые и любознательные успели расселиться подальше от этой процедурной, которые пошустрее – даже ног не промочили.
Такой вот получился конец у первой попытки Всеведающего воспитать себе собеседника, сотоварища, сотворца - да просто друга и помощника, не зря ведь заложил он в человека свой образ и подобие.
Но, с присущим ему оптимизмом, Предвечный решился на вторую попытку, благо времени у него немерено. Он же хозяин всего: Альфа, так сказать, и Омега, начало и конец.
Есть, есть у вас шанс не провалить и вторую попытку, ведь продолжается она и до сего дня. Потопов же решил Ветхий Днями больше не устраивать - и на память себе, а вам на радость, зажигает теперь иногда на небе чудо-радугу-дугу семицветную. Знаменьице это, правда, никак не относится к огню и всяким там трубам, медным и архангельским, чтобы совсем-то уж вы не теряли страх божий.
Правила же Верховный Мастер Игры решил поменять, во избежание столкновения второй раз с теми же граблями.
Раз и навсегда лишил возможности весь ангельский сонм, и верных, и отпавших, появляться на земле телесно, оставив возможность вдохновлять на благое и подзуживать на скверное только через помыслы, сны и видения. Поймав таким образом сразу трёх зайцев: и ангельско-демонские множества при деле; и праведность людская будет самой высшей пробы, прошедши проверку соблазнами; и вся ответственность в конечном итоге всецело на самом человеке, пал ли он до скотского состояния или достиг богопознания.
Сам же Вездесущий спрятался в душах людей. А чтобы найти его, нужно, сбросив чары обыденности, заглянуть внутрь своего сердца, и чем глубже вы заглянете, тем большей творческой мощью поделится он с вами, тем больше разумного, доброго, вечного сможете проявить вы на родной земле: музыки, стихов, песен, рассказов, фонтанов, дворцов, городов, райских садов, парков, лесов, полей, рек, детей, идей; в общем, тем лучшими друзьями и помощниками станете вы нашему Создателю. И в каждом человеке сможете увидеть Его образ и подобие, пусть и скрытые до поры, до времени. Конечно, и тут враг со своими соблазнами попробует заразить вас своей гордыней. Но на то вам и свобода воли дадена, чтобы выбирать.
А чтобы не забывали вы свою задачу, посылает Творец, время от времени, вам своих посланников: сыновей и дочерей, племянников и племянниц, внуков и внучек, из уже осознавших свою божественность. И стучатся эти мудрецы, святые, провидцы, пророки, учителя, мессии в ваши сердца, находя нужные слова, сообразно веку, обычаям и нравам людей, к которым пришли. Когда и попугают концом света и судным днём, если больше уж ничем не пронять ваше себялюбие и невежество.
В конечном итоге это уже от вас зависит, будет ли у этого света конец, или будет только вечное начало. Так что, надеюсь, ещё не
КОНЕЦ.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№5
Глава четыре
…Вагонный, скажите тоже… Или этот, магазинный. Вот человек никогда не согласится быть челогодом или челомесяцем. А нас, значит, можно переделывать по-всякому. Ведь точно так никогда ни один домовой не согласится быть квартирным. Раз человеки дом большой отгрохали, то и домовому больше забот, но никак в каждую клеть отдельного хранителя сажать не в место.
Зато вот некоторые нас уважают. Молоко оставляют. Ничего, что молоко кот выпивает, да еще и домового отгоняет. Другой вообще – на пол краюху уронил, на, говорит, подношение Кузеньке. Все телевидение. Ладно бы чьи интересы в том мультике представляли. А то ведь обгадили всех, начиная с ворон и баб Яговых и людьми с домовыми не останавливаясь. Ну разве ж можно так? Не-по-ря-а-а-адок, тьфу, прицепилося. Правда, ведь пересматриваю – какая-никакая реклама профессии.
Так об чем я нынче, а, о котах. Только одна от них польза – корм. Соленое издревле для нас ценное было, а тут такой подарок. По стоквартирному дому десяток кошек завсегда есть, вискасы свои они терпеть не могут, на протухшую выброшенную жильцами рыбу меняются охотно. Хоть такая польза от тварюшек.
О чем я? А, о подношениях. Зачем оброненное считать жертвой? Чтоб обидно не было? Так ведь, калачик, так и так обидно. И много ли чести крошки по полу слизывать? Как-то я по телевизору таких проявлений светских правил не видывал.
Уважение. Уважение это, калачик, когда я в гости заглянул, а там чисто-прибрано, да делать ничего не надо. Нет же, как приду – насорено. Я тряпку украду или веник поломаю, чтоб стимул был новую вещь приобресть, да энтузиазм был новой метлой по-новому весь мусор да и вымести. Не понимают. Больше того, раз так, говорят, то и работать совсем не надо. Цари, калачик, природы. И всегда ведь мнение есть свое непоколебимое. Взять хоть тараканов. Уверены ведь, что те из природы. А кто и когда таракана в природе видел? В древних пещерах находили? Так и там мы насылали грязнулям. Разве ж не понятно, двадцать два калачика. Тараканы – это, конечно, мера крайняя. Потому как помогают редко, а разрушений - как от пожара. Не, ну неужто самим не противно, когда в тарелку падает? Нет, выловят и дальше хлебают. А я целился, зашвыривал. Ведь и на соседей приходится отпускать, чтоб, калачик, словом гневным помогали. Так еще хужей бывает – и те грязь на тараканов спихивают, уборку задерживают. Цари, калачик.
Но чаще химию применяют. И чем меньше та помогает, тем чаще используют. Ладно если моют, хотя шампунь этот из ковра тяжелее грязи вышкребать. Но если тараканов травят? Живые тараканы - противно было, а если трупы их всюду развоняются? От этого мне больше всего работы, приходится противоядия варить, чтоб не дохли хотя бы. Рассказать бы кому, так вредителем ведь меня сочтут, два раза калачик.
Одно хорошо, не только работа, но и праздник бывает на нашей улице. Лучший праздник – футбол. Все нормальные жильцы в такой транс впадают, что прям перед ними ходить можно, и не заметят. Иногда даже сажусь рядышком, болею; главное, в запале не схватить чипсы – редкая дрянь. По-моему, их делают из бумаги – резали бы себе тетрадки, посыпали солью да ели – в сто раз дешевле и ничуть не хуже, ничуть не полезней, не вреднее. Футбол жильцы смотрят странно, проявляя человеческое непостоянство и ветреность. На прошлой неделе болел за красных, сегодня с той же радостью вопит при удаче синих. И эти существа имеют наглость говорить о верности, тьфу, калачик.
Ну его, этот футбол. Гораздо интересней лифт. Мне к нему подходить боязно, но так интересно, когда он изменяет жильцов. Им эта игра никогда не надоедает. Конечно, весело – зашли два мальчугана, выбирается старушка. Мальчишки вернутся – может, в новой одежде или с пакетами, с ссадинами и синяками. Лифт берет свою плату. Меня такая игра не привлекает, ведь иногда зашедшие в лифт уже не возвращаются. Очень редко лифт украшает, как правило, калечит. Я думаю, уборка – более приятная и полезная игра, но, калачик, разве это понять царям природы?
Очень не люблю пылесос. Мусор в ковре столько всего рассказывает о жизни семьи. Ковер так важно выносить раз в год во двор и чистить снегом, выбивая все нитки, волоски, малюсенькие шурупчики от часов и кусочки припоя, и крошки от вкусных вещей, и от невкусных вроде чипсов. Коты тоже не любят пылесосы, но я не беру с них пример, механизм не порчу – слишком расстраиваются хозяева при поломке и все равно бегут за новым. К электричеству у меня отношение сложное. Конечно, меньше стало открытого огня, реже пожары и ожоги, с которыми я намучался в свое время. Зато постоянно приходится беречь розетки от воды. У людей не хватает соображения понять, как часто «укрощенное» ими электричество выходило бы из под контроля, не будь меня. Но и я на сто квартир один, успеваю не всегда.
Нет, ну что за люди? На втором этаже трубу прорвало. Если я замок не заклиню, успеют перекрыть. А ведь им давно пора ламинат на пол стелить вместо этого древнего рассохшегося паркета, да и на первом этаже надо потолок обновить, иначе ремонт еще пять лет делать не будут.
Неплохо в этот раз написал. Серо-черные руны красиво заполнили потолок ванной комнаты. Лишь бы рыженькая у хозяина жить не осталась. А то ведь заставит забелить - я так вчера вторую главу потерял - никогда же мемуары не закончу.
Глава четыре
…Вагонный, скажите тоже… Или этот, магазинный. Вот человек никогда не согласится быть челогодом или челомесяцем. А нас, значит, можно переделывать по-всякому. Ведь точно так никогда ни один домовой не согласится быть квартирным. Раз человеки дом большой отгрохали, то и домовому больше забот, но никак в каждую клеть отдельного хранителя сажать не в место.
Зато вот некоторые нас уважают. Молоко оставляют. Ничего, что молоко кот выпивает, да еще и домового отгоняет. Другой вообще – на пол краюху уронил, на, говорит, подношение Кузеньке. Все телевидение. Ладно бы чьи интересы в том мультике представляли. А то ведь обгадили всех, начиная с ворон и баб Яговых и людьми с домовыми не останавливаясь. Ну разве ж можно так? Не-по-ря-а-а-адок, тьфу, прицепилося. Правда, ведь пересматриваю – какая-никакая реклама профессии.
Так об чем я нынче, а, о котах. Только одна от них польза – корм. Соленое издревле для нас ценное было, а тут такой подарок. По стоквартирному дому десяток кошек завсегда есть, вискасы свои они терпеть не могут, на протухшую выброшенную жильцами рыбу меняются охотно. Хоть такая польза от тварюшек.
О чем я? А, о подношениях. Зачем оброненное считать жертвой? Чтоб обидно не было? Так ведь, калачик, так и так обидно. И много ли чести крошки по полу слизывать? Как-то я по телевизору таких проявлений светских правил не видывал.
Уважение. Уважение это, калачик, когда я в гости заглянул, а там чисто-прибрано, да делать ничего не надо. Нет же, как приду – насорено. Я тряпку украду или веник поломаю, чтоб стимул был новую вещь приобресть, да энтузиазм был новой метлой по-новому весь мусор да и вымести. Не понимают. Больше того, раз так, говорят, то и работать совсем не надо. Цари, калачик, природы. И всегда ведь мнение есть свое непоколебимое. Взять хоть тараканов. Уверены ведь, что те из природы. А кто и когда таракана в природе видел? В древних пещерах находили? Так и там мы насылали грязнулям. Разве ж не понятно, двадцать два калачика. Тараканы – это, конечно, мера крайняя. Потому как помогают редко, а разрушений - как от пожара. Не, ну неужто самим не противно, когда в тарелку падает? Нет, выловят и дальше хлебают. А я целился, зашвыривал. Ведь и на соседей приходится отпускать, чтоб, калачик, словом гневным помогали. Так еще хужей бывает – и те грязь на тараканов спихивают, уборку задерживают. Цари, калачик.
Но чаще химию применяют. И чем меньше та помогает, тем чаще используют. Ладно если моют, хотя шампунь этот из ковра тяжелее грязи вышкребать. Но если тараканов травят? Живые тараканы - противно было, а если трупы их всюду развоняются? От этого мне больше всего работы, приходится противоядия варить, чтоб не дохли хотя бы. Рассказать бы кому, так вредителем ведь меня сочтут, два раза калачик.
Одно хорошо, не только работа, но и праздник бывает на нашей улице. Лучший праздник – футбол. Все нормальные жильцы в такой транс впадают, что прям перед ними ходить можно, и не заметят. Иногда даже сажусь рядышком, болею; главное, в запале не схватить чипсы – редкая дрянь. По-моему, их делают из бумаги – резали бы себе тетрадки, посыпали солью да ели – в сто раз дешевле и ничуть не хуже, ничуть не полезней, не вреднее. Футбол жильцы смотрят странно, проявляя человеческое непостоянство и ветреность. На прошлой неделе болел за красных, сегодня с той же радостью вопит при удаче синих. И эти существа имеют наглость говорить о верности, тьфу, калачик.
Ну его, этот футбол. Гораздо интересней лифт. Мне к нему подходить боязно, но так интересно, когда он изменяет жильцов. Им эта игра никогда не надоедает. Конечно, весело – зашли два мальчугана, выбирается старушка. Мальчишки вернутся – может, в новой одежде или с пакетами, с ссадинами и синяками. Лифт берет свою плату. Меня такая игра не привлекает, ведь иногда зашедшие в лифт уже не возвращаются. Очень редко лифт украшает, как правило, калечит. Я думаю, уборка – более приятная и полезная игра, но, калачик, разве это понять царям природы?
Очень не люблю пылесос. Мусор в ковре столько всего рассказывает о жизни семьи. Ковер так важно выносить раз в год во двор и чистить снегом, выбивая все нитки, волоски, малюсенькие шурупчики от часов и кусочки припоя, и крошки от вкусных вещей, и от невкусных вроде чипсов. Коты тоже не любят пылесосы, но я не беру с них пример, механизм не порчу – слишком расстраиваются хозяева при поломке и все равно бегут за новым. К электричеству у меня отношение сложное. Конечно, меньше стало открытого огня, реже пожары и ожоги, с которыми я намучался в свое время. Зато постоянно приходится беречь розетки от воды. У людей не хватает соображения понять, как часто «укрощенное» ими электричество выходило бы из под контроля, не будь меня. Но и я на сто квартир один, успеваю не всегда.
Нет, ну что за люди? На втором этаже трубу прорвало. Если я замок не заклиню, успеют перекрыть. А ведь им давно пора ламинат на пол стелить вместо этого древнего рассохшегося паркета, да и на первом этаже надо потолок обновить, иначе ремонт еще пять лет делать не будут.
Неплохо в этот раз написал. Серо-черные руны красиво заполнили потолок ванной комнаты. Лишь бы рыженькая у хозяина жить не осталась. А то ведь заставит забелить - я так вчера вторую главу потерял - никогда же мемуары не закончу.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№6
***
Зачем? Зачем он меня тащит? И, собственно, куда он меня тащит-то? Какой, к чертовой бабушке, дракон? Лежал себе в тепле и уюте. Нет, надо было притащиться, выкупить... И ладно чтоб стоящее отдал! Фигню ж! Прям обидно даже! Меня - Меч Кладенец - на банку варенья променяли. Мог бы - заплакал бы! Чтоб этой Яге, сластене, пусто было!
Эй-эй-эй! Красавец! Ты куда свернул? Ты эт поосторожнее там! А то мало дракона, так ты еще и к Кощею намылился, ну не дурак ли? Во! Правильно остатки мозгов работают! Сворачивай на тропинку и в лес! В лес иди, кому говорю?! Нда… Все-таки в пещеру прется. Ну вот дался ему этот дракон? Знаю я его. Сожрет почем зря. И пусть потом родственники доказывают, что ходил к дракону. Ну и что, что у него там горы золотые? Ты б, дурак, еще послушал, когда тебе плели, что у него там принцесса спрятана! Господи… как есть наслушался! Нет там у него никакой принцессы! А я говорю - нету! А если и есть, то с ним заодно – летают вместе подсолнухи с поля воровать и в карты играют. Небось, еще и на раздевание играют. Вот оно тебе надо - такая принцесса?
Не слушает. Прется, ты хоть тресни тут. О! А треснуть - это мысль! Интересно, если я свалюсь с рукояти? Может, тогда этот идиот пойдет домой?
Ты че? Совсем озверел? Ветки мной рубить? Эээээй! Больно же! Аааа! Ну, ты ж меня не для этого тащил!!!! Ааап…
Не сумев вытащить меч, глубоко засевший в дереве, Иван-Царевич отправился вызволять принцессу подручными средствами. А Меч так до сих пор и торчит где-то в древнем лесу, неподалеку от пещеры дракона… Продолжает размышлять о вечном и ворчать на стареющее дерево…
***
Зачем? Зачем он меня тащит? И, собственно, куда он меня тащит-то? Какой, к чертовой бабушке, дракон? Лежал себе в тепле и уюте. Нет, надо было притащиться, выкупить... И ладно чтоб стоящее отдал! Фигню ж! Прям обидно даже! Меня - Меч Кладенец - на банку варенья променяли. Мог бы - заплакал бы! Чтоб этой Яге, сластене, пусто было!
Эй-эй-эй! Красавец! Ты куда свернул? Ты эт поосторожнее там! А то мало дракона, так ты еще и к Кощею намылился, ну не дурак ли? Во! Правильно остатки мозгов работают! Сворачивай на тропинку и в лес! В лес иди, кому говорю?! Нда… Все-таки в пещеру прется. Ну вот дался ему этот дракон? Знаю я его. Сожрет почем зря. И пусть потом родственники доказывают, что ходил к дракону. Ну и что, что у него там горы золотые? Ты б, дурак, еще послушал, когда тебе плели, что у него там принцесса спрятана! Господи… как есть наслушался! Нет там у него никакой принцессы! А я говорю - нету! А если и есть, то с ним заодно – летают вместе подсолнухи с поля воровать и в карты играют. Небось, еще и на раздевание играют. Вот оно тебе надо - такая принцесса?
Не слушает. Прется, ты хоть тресни тут. О! А треснуть - это мысль! Интересно, если я свалюсь с рукояти? Может, тогда этот идиот пойдет домой?
Ты че? Совсем озверел? Ветки мной рубить? Эээээй! Больно же! Аааа! Ну, ты ж меня не для этого тащил!!!! Ааап…
Не сумев вытащить меч, глубоко засевший в дереве, Иван-Царевич отправился вызволять принцессу подручными средствами. А Меч так до сих пор и торчит где-то в древнем лесу, неподалеку от пещеры дракона… Продолжает размышлять о вечном и ворчать на стареющее дерево…
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№7
Сказка про лису.
Голод не тетка. Если вы хоть раз в жизни видели мою черно-бурую тетку, вы бы сразу поняли – ничего общего.
Ой, как пусто в желудке, чувствую, как брюшко прилипло к хребтинке. А внутри и ворчит, и бурчит, и фырчит. Ну, чем может порядочная лиса поживиться весной? Даже винограда нет, даже (тьфу, гадость-то какая) зеленого.
Эх, мне бы сейчас жирненькую курочку, рыженькую, а можно беленькую, или пеструшку. Внешность не главное, главное, что внутри.
Я бы пошла в соседнюю деревню, там этих кур, как собак нерезаных. Вот только собак там тоже достаточно. Не забыли меня еще деревенские Шарики да Полкашки. Да и я не забыла, как они меня трепали прошлым летом, так трепали, что чуть дух не выбили. Но ничего, я от них убежала. Правда, теперь хожу без хвоста. Но зачем, скажите, такой умной лисе такой глупый хвост?
А что, славные были денечки. И всего-то везенья было - найти скалочку. Скалочка – это такая кругленькая деревяшка, которой деревенские бабы гоняют мужей по избе. Так вот, представьте, нашла я такую деревяшку (ох, и грозен у меня был с ней вид)? напросилась к одному мужику переночевать, скалку-погонялку втихушку в печи спалила, а наутро и заявляю хозяину: «Мужик-мужик, а где же моя скалочка? Нет скалочки, давай курочку». В следующий дом пришла с курочкой, но ее-то я съела. Вот так скалочку на курочку, курочку на гусочку, гусочку на овечку. Всю неделю я бегала довольная, сытая, толстая и красивая, только и в конце попалась. Зачем вместо овечки попросила девочку, ума не приложу. Наверное, ради чистого искусства. И сдалась на что-то мне мелкая человечка? Ну, точно не стоила моих страданий.
Вот только не надо думать обо мне как о банальной мошеннице. Я плутовка царских кровей, Лиса Патрикевна, умная, решительная и прекрасная. А то, что пооблезала немного, да хвост отвалился – это лишь следствие вредной работы и жизненных тягот. Но, как говорится ingenium mala saepe movent, и, пока моя лисья головушка на месте, не пропаду.
Мерещится? Да нет. Кто-то на мою любимую елку забрался, надеюсь, вкусненький. Хотя уж больно на ворону похоже.
Плохая птица - ворона, страшна она, тоща и вонюча, но на безцыплячье и ворона – бройлер. Раньше я их пачками ловила: бывало, залягу у дороги, притворюсь дохлой и жду, когда они сами на меня, мертвечинку, соберутся и в пастеньку уложатся. А теперь они пуганые стали. Жаль.
И впрямь ворона, только веселая какая-то, из клюва что-то желтое торчит. Неужели это то, о чем я подумала? Нет. Не верю. А запах похож. Это сыр!
Вот, уж бежать моченьки не было, так, думала, и рухну на лесной тропе, а тут и силы появились, как запах почувствовала, и ожила я. Не думала я, что запах еды может быть таким бодрящим. Но запаха мне недостаточно, нужно, чтобы и на зубах кой-чего поскрипело.
Ох, чувствую, не захочет со мной ворона делиться. Они, вороны, и сами по себе жадные, так еще я столько ее товарок погрызла – жуть. На дерево не заберешься, а даже если забраться, вспорхнет ворона, полетит - и поминай, как звали твой сыр.
А что если ее уговорить?
Кричу ей:
-Ворона, а Ворона!
Молчит, только глазенками луп-луп на меня, а клюв сжала, как тиски.
-Эй, Ворона, ну ответь кумушке!
Опять молчит, башкой крутит. Правильно. Какая она мне кумушка. Но ничего, как говорится, не бывает идеальных зверей, к каждому есть подход, только и нужно - разобраться в слабостях натуры. Вот, возьмите например, Ворону. Шея у нее короткая, глаза косые да мелкие, перо черное, кой-где облезлое, кой-где взъерошенное, а нос прямой и длинный, никакого изящества. А, хотела бы первой красавицей быть, вот по глазам вижу, что хотела бы. Что ж попробуем.
-Ох, красива, Ворона.
Вот, сразу видно - пошел контакт, черные глазенки так на лоб и полезли. Теперь нужно больше восхищенья в голосе.
-Ох, хороша. Павьи перья, шея лебяжья, глаза газельи, нос… Нос тоже красивый.
И снова молчит. Вот ведь упрямая. Хвостом клянусь, ей нравится. Сидит, развесила уши, разомлела, слушает. Еще бы «спасибо» в ответ услышать, я ведь ради нее стараюсь.
У всех свои слабости. Кому-то (кому-кому, Волку, конечно) про еду скажешь, и можно из него не веревки - корабельные канаты вить. Это и понятно. В нашем лесу и умеренное брюхо прокормить тяжело. Не говоря уж о прожорливом волчьем.
Кто-то не в меру тщеславен, хочет поразить весь мир силой таланта. Один такой ради несения искусства в массы даже у меня на язычке петь согласился. Наивный был, бард хлебобулочный, очень наивный, но такой вкусный.
Ну, все, Ворона, теперь тебе точно не устоять.
-Ох, красива ты, Ворона, звери птицы и люди тобой любуются.
Вот, что и требовалось доказать, поверила, прихорашиваться стала. Молодец. А теперь, птичка, скажи: «а!» Говорю ей, как бы, между прочим:
-Но на конкурс красоты тебя, Ворона, не позвали.
-КА-АК?
Ничего нет более стремительного и завораживающего, чем полет кусочка сыра из вороньей пасти. Ам! Фыр фыпах ф ним фыха я хахава…
Латинские пословицы:
Ingenium mala saepe movent – талант нередко вызывается к жизни несчастьями.
Сказка про лису.
Голод не тетка. Если вы хоть раз в жизни видели мою черно-бурую тетку, вы бы сразу поняли – ничего общего.
Ой, как пусто в желудке, чувствую, как брюшко прилипло к хребтинке. А внутри и ворчит, и бурчит, и фырчит. Ну, чем может порядочная лиса поживиться весной? Даже винограда нет, даже (тьфу, гадость-то какая) зеленого.
Эх, мне бы сейчас жирненькую курочку, рыженькую, а можно беленькую, или пеструшку. Внешность не главное, главное, что внутри.
Я бы пошла в соседнюю деревню, там этих кур, как собак нерезаных. Вот только собак там тоже достаточно. Не забыли меня еще деревенские Шарики да Полкашки. Да и я не забыла, как они меня трепали прошлым летом, так трепали, что чуть дух не выбили. Но ничего, я от них убежала. Правда, теперь хожу без хвоста. Но зачем, скажите, такой умной лисе такой глупый хвост?
А что, славные были денечки. И всего-то везенья было - найти скалочку. Скалочка – это такая кругленькая деревяшка, которой деревенские бабы гоняют мужей по избе. Так вот, представьте, нашла я такую деревяшку (ох, и грозен у меня был с ней вид)? напросилась к одному мужику переночевать, скалку-погонялку втихушку в печи спалила, а наутро и заявляю хозяину: «Мужик-мужик, а где же моя скалочка? Нет скалочки, давай курочку». В следующий дом пришла с курочкой, но ее-то я съела. Вот так скалочку на курочку, курочку на гусочку, гусочку на овечку. Всю неделю я бегала довольная, сытая, толстая и красивая, только и в конце попалась. Зачем вместо овечки попросила девочку, ума не приложу. Наверное, ради чистого искусства. И сдалась на что-то мне мелкая человечка? Ну, точно не стоила моих страданий.
Вот только не надо думать обо мне как о банальной мошеннице. Я плутовка царских кровей, Лиса Патрикевна, умная, решительная и прекрасная. А то, что пооблезала немного, да хвост отвалился – это лишь следствие вредной работы и жизненных тягот. Но, как говорится ingenium mala saepe movent, и, пока моя лисья головушка на месте, не пропаду.
Мерещится? Да нет. Кто-то на мою любимую елку забрался, надеюсь, вкусненький. Хотя уж больно на ворону похоже.
Плохая птица - ворона, страшна она, тоща и вонюча, но на безцыплячье и ворона – бройлер. Раньше я их пачками ловила: бывало, залягу у дороги, притворюсь дохлой и жду, когда они сами на меня, мертвечинку, соберутся и в пастеньку уложатся. А теперь они пуганые стали. Жаль.
И впрямь ворона, только веселая какая-то, из клюва что-то желтое торчит. Неужели это то, о чем я подумала? Нет. Не верю. А запах похож. Это сыр!
Вот, уж бежать моченьки не было, так, думала, и рухну на лесной тропе, а тут и силы появились, как запах почувствовала, и ожила я. Не думала я, что запах еды может быть таким бодрящим. Но запаха мне недостаточно, нужно, чтобы и на зубах кой-чего поскрипело.
Ох, чувствую, не захочет со мной ворона делиться. Они, вороны, и сами по себе жадные, так еще я столько ее товарок погрызла – жуть. На дерево не заберешься, а даже если забраться, вспорхнет ворона, полетит - и поминай, как звали твой сыр.
А что если ее уговорить?
Кричу ей:
-Ворона, а Ворона!
Молчит, только глазенками луп-луп на меня, а клюв сжала, как тиски.
-Эй, Ворона, ну ответь кумушке!
Опять молчит, башкой крутит. Правильно. Какая она мне кумушка. Но ничего, как говорится, не бывает идеальных зверей, к каждому есть подход, только и нужно - разобраться в слабостях натуры. Вот, возьмите например, Ворону. Шея у нее короткая, глаза косые да мелкие, перо черное, кой-где облезлое, кой-где взъерошенное, а нос прямой и длинный, никакого изящества. А, хотела бы первой красавицей быть, вот по глазам вижу, что хотела бы. Что ж попробуем.
-Ох, красива, Ворона.
Вот, сразу видно - пошел контакт, черные глазенки так на лоб и полезли. Теперь нужно больше восхищенья в голосе.
-Ох, хороша. Павьи перья, шея лебяжья, глаза газельи, нос… Нос тоже красивый.
И снова молчит. Вот ведь упрямая. Хвостом клянусь, ей нравится. Сидит, развесила уши, разомлела, слушает. Еще бы «спасибо» в ответ услышать, я ведь ради нее стараюсь.
У всех свои слабости. Кому-то (кому-кому, Волку, конечно) про еду скажешь, и можно из него не веревки - корабельные канаты вить. Это и понятно. В нашем лесу и умеренное брюхо прокормить тяжело. Не говоря уж о прожорливом волчьем.
Кто-то не в меру тщеславен, хочет поразить весь мир силой таланта. Один такой ради несения искусства в массы даже у меня на язычке петь согласился. Наивный был, бард хлебобулочный, очень наивный, но такой вкусный.
Ну, все, Ворона, теперь тебе точно не устоять.
-Ох, красива ты, Ворона, звери птицы и люди тобой любуются.
Вот, что и требовалось доказать, поверила, прихорашиваться стала. Молодец. А теперь, птичка, скажи: «а!» Говорю ей, как бы, между прочим:
-Но на конкурс красоты тебя, Ворона, не позвали.
-КА-АК?
Ничего нет более стремительного и завораживающего, чем полет кусочка сыра из вороньей пасти. Ам! Фыр фыпах ф ним фыха я хахава…
Латинские пословицы:
Ingenium mala saepe movent – талант нередко вызывается к жизни несчастьями.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№8
Паллада и Прометей
«Всё врут календари»
Звук горна весело взметнулся к потолку и, отразившись, наполнил весь спортзал.
– Дружина, равняйсь, смирно!
Отряды, стоящие вдоль трёх стен, подровняли линию строя и замерли в ожидании рапорта. Высокий загорелый мальчик, совсем по-взрослому нахмурив брови, окинул взглядом ряды белых рубашек, синих пилоток и красных галстуков. Видимо, оставшись доволен произведённым осмотром, строгий командир повернулся через левое плечо и красивым строевым шагом, чётко фиксируя повороты, направился к молодой женщине, стоящей точно посередине зала. Идеально отутюженная форма плотно облегала её стройную фигуру, отлично подчёркивая далеко не девичьи бёдра и грудь.
Салют. Ответный салют.
– Товарищ старшая пионерская вожатая! Пионерская дружина имени Прометея к сбору, посвящённому приёму в свои ряды новых юных ленинцев, построена. Председатель совета дружины Гавриленко Антон.
– Дружина! Равнение на знамя! – Лицо наставницы подрастающей комсомольской смены как будто изваяно лучшим греческим скульптором по образцу олимпийской богини, взбреди той в головку надеть чуть набекрень пилотку и приветствовать смертных пионерским ритуальным жестом.
Кем-был-кем-был-ю-ный-ба-ра-бан-щик – как будто выговаривая слова, задробили по туго натянутой коже деревянные палочки. В такт их отрывистому ритму над головами поплыл алый флаг с золотом тиснёным профилем «вечно живого» дедушки. Торжественно-замедленно шагали знаменосец с двумя ассистентками. Их революционно-кровавого цвета пилотки и широкие ленты через плечо словно подчёркивали важность момента.
– Вольно! – скомандовала пионервожатая небожительница, дождавшись окончания церемонии вноса знамени. Красногалстучные ряды немного расслабились. – В этот торжественный день мы рады приветствовать на нашем сборе почётных гостей – ветеранов пожарных частей нашего города.
До этого маявшиеся где-то у окна, за спиной фигуристой командирши, представители очень старшего поколения выдвинулись на передний план, стараясь незаметно утереть пот, предательскими струйками пробивавшийся из-под касок, позаимствованных, видно, из музея огнеборческого управления. Плохо начищенная медь в сочетании с обыкновенными, пусть и несколько мешковатыми, костюмами выглядела несколько нелепо. Но участники действа, поглощённые торжественностью момента, старались не замечать или и правда не замечали возникшего диссонанса.
– Мы поручаем им важную миссию – повязать галстуки нашему новому пионерскому пополнению.
Подчиняясь её жесту, председатель Антон вывел к центру спортивной арены нестройно прошагавший рядок совсем юных мальчиков и девочек.
– Но сначала каждый из вас даст торжественное обещание пионера Советского Союза.
– Я, Романова Юлия, вступая в ряды… – старательно запищала первая пигалица.
Помимо воли, уже, в сущности, не очень молодой пионервожатой вспомнилось собственное вступление в ряды… как отчаянно стеснялась своего редчайшего (ох, папа, папа – старый грекоман) имени – Паллада…
– …Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина… – между тем уже старался басить следующий паренёк.
...Как с молодым энтузиазмом погрузилась в построение светлого будущего: член совета дружины, председатель, комитет комсомола, учёба, вступление в партию, возвращение в родную школу – бросили, так сказать, на знакомую до боли дружину имени Прометея…
– …Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить и беречь свою Родину… – от старания пучила глаза другая девчушка…
За заботами о прекрасном далёко как-то мимо прошли свойственные молодости волнения: охи-ахи при луне, парни, свидания, встречи-расставания, даже в пионерлагерях никаких романтических приключений – наверно, настолько правильной казалась всем окружающим представителям сильного пола, да, в сущности, такой и была.
– …Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза.
И годы, годы: линейки, сборы, съезды, доклады… Всё свободное время – ребятам… Из книг: классики марксизма-ленинизма, методички идеологического воспитания молодёжи, мэтры соцреализма. И только ночью, перед сном – для отдохновения – любимые «Легенды и мифы Древней Греции» – твоих рук дело, папа. Отсюда, наверно, и идеал мужчины – Прометей, этакий борец за дело освобождения всех трудящихся с древнейших времён, ещё и дружина его имени. А где они, современные прометеи… а уже за тридцать… и всё одна… при таких-то внешности и фигуре – даже не целованная.
Быстрая рука смахнула предательски большую слезу, скатившуюся по монументально-одухотворённому лицу и точёной шее.
– Повязать галстуки, – предательски дрогнул голос.
Подождав, пока неумелые руки ветеранов, с помощью членов совета дружины, справятся с непривычной задачей, вожатая обратилась к «племени младому» с напутственной речью:
– Дорогие ребята! В этот знаменательный день вы влились в дружные ряды советской пионерии. Так несите же с честью это высокое звание. Соблюдайте все законы пионеров Советского Союза. Как повяжешь галстук – береги его, он ведь с красным знаменем – цвета одного! А ещё он одного цвета с тем огнём, огнём знания, борьбы с тиранией, огнём стремления к свободе, который принёс угнетённым людям Прометей – первый в списке революционеров всех времён, имя которого носит наша славная дружина. Ещё Карл Маркс – основоположник коммунизма – за его подвиг и слова: «Знай хорошо, что я б не променял своих скорбей на рабское служенье. Мне лучше быть прикованным к скале, чем верным быть прислужником Зевеса», - назвал Прометея самым благородным героем и мучеником древности.
Лицо говорившей сияло столь пламенным воодушевлением, грудь так высоко вздымалась при каждом вдохе, а вся грациозная фигура так подалась вперёд, что, казалось, – будь возможность – она рванётся без оглядки и разрешит приковать себя нагой вместе - или, лучше, вместо - мятежного титана.
Стук выпавшей из рук барабанщика палочки в наступившей тишине прозвучал как звон пожарного колокола. Немного придя в себя, не в меру пылкая поклонница дружинного покровителя вскинула изящную руку в пионерском салюте и закончила обязательным призывом:
– Пионеры! К борьбе за дело Коммунистической Партии Советского Союза будьте готовы!
Дружный порыв юных ленинцев в ответном жесте увлёк и некоторых ветеранов. Весь зал разноголосо-слитным хором грянул:
– Всегда готовы!!!
В этот момент лицо молодёжной богини мраморно побледнело, рука резко упала под левую грудь, тело пошатнулось и рухнуло бы, не окажись рядом бравого пожарного. Не подвела реакция бывшего отличника боевой-политической подготовки, и он нежданно-негаданно получил в свои объятия, прижав к немолодой груди, эталон олимпийской красоты. Упавшая от резкого движения медная, без ремешка, каска, звеня и подпрыгивая, покатилась в сторону.
* * *
Падение в пугающую чернотой пустоту… холод… тишина… Крошечные вспышки света, скручивающиеся постепенно в тёмный, с проблесками, тоннель, уходящий куда-то в неизведанное… Наплывающие время от времени бледные картинки: вот красавец мужчина зажигает факел от пылающей колесницы… вот он складывает костёр для продрогших людей… вот в дикой, пустынной местности, на фоне отвесных гор, его приковывают к скале и пронзают грудь железным штырём. Похоже на кадры из детского мультфильма о Прометее. Вот и гигантский орёл летит терзать печень мятежного титана… Опять мрачный водоворот с разноцветными вкрапинками, но впереди призывно лучащийся теплом светлый овал… приятный звук, так могли бы звенеть крошечные колокольчики… Манящий проём приближается… Удар гонга… И тишина… Парение в блаженстве…
Да это сон, просто сон… А как же – сбор дружины, пионеры…
– Только из такого сна обычно не просыпаются. – Мужской голос из этого клубящегося светлого тумана не пугает, ведь так хорошо…
Ватное марево начинает рассеиваться, проступают контуры фигуры, всё яснее, чётче: гармоничный торс в тунике, мужественно-красивое лицо в крылатом шлеме, оперённые сандалии древнегреческого фасона – ну вылитый Гермес, вестник богов, покровитель путников, гимнастов, торговцев и воров… а также проводник до Аида человеческих душ. Впору паниковать, ведь это значит: пришла смерть или, по крайней мере – безумие, - но почему-то совсем не страшно. Лучше поговорить, выпадет ли ещё такая возможность:
– Неужели за гробом что-то есть? И я умерла?
– Не совсем – ты на грани.
– Но почему такая архаика, ведь античность давно прошла, люди не поклоняются олимпийцам. Или забыв вас – мы отказались от истины?
– Спутник шагнувшему в вечность – по вере его. Только с вами, атеистами, – вечные проблемы, приходится цепляться за малейшую возможность. Но ты так веришь в Прометея и бредишь Элладой, что тут сомнений никаких.
– Ты так странно говоришь…
– Лучше строго по Эсхилу? В переводе Пиотровского. Я могу:
Ну, так помните! Вовремя я остерег.
Когда ринется болей облава на вас,
Не браните судьбу и не смейте роптать… А надо ли?
– Нет, уж лучше по-старому.
– Моих подопечных и сейчас – как маслин в урожайный год. С каждым могу говорить на его языке. Кто только не взмолится о везении и фортуне: странник, купец и атлет, демагог и грабитель – всё то когорта моя. Несть им числа, словно волнам морским. Не то, что у твоего кумира, – героев во все времена рождает земля значительно меньше. Хотя…
– Неужели… Прометей – не миф?.. И что-то ты стал многословней?
– Надо же чем-то развлечься, пока местные гиппократы борются за твою многоценную жизнь. А Похититель Огня… вполне реален… как олицетворение собирательного образа… в каждой культуре имеющего свой прототип. Хотя…
– Ну что ты заладил – хотя, хотя!
– У Гесиода в «Теогонии» твой благодетель человечества – просто ловкий пройдоха, так разделивший жертвенное мясо, что богам достались только жир и кости, а людям – всё остальное. Разгневанный Зевс решил не давать людям огня: «Пусть едят свою мякоть сырьем». Тогда Прометей при помощи Афины проник на Олимп с чёрного входа и, похитив уголёк, вынес его на землю в полом стебле фенхеля. Вот в отместку за это наш Отец Богов и повелел приковать дерзкого к скале в вашем диком скифском краю… Поговаривали ещё, что орла Громовержец подослал терзать печень титана за шашни с нашей Палладой.
– Клеветники вы, с этим старым козлом Гесиодом!! И его «Дурногонией»!
– Сердце любящей девы подобно вулкану.
Тронь её идол слегка – огненной лавой сметёт.
– У Эсхила всё не так, Прометей сделал жизнь людей счастливее: дал им знание, научил земледелию, ремёслам, мореходству, чтению и письму.
– Куда уж старому буколисту тягаться с пламенным пиитом. Конечно, «Прометей прикованный» пришёлся вам больше ко двору. И афиняне горячо отрицали любовную связь своей покровительницы. Ну, тут ладно, может, Зевс сам пустил эту сплетню, чтобы оправдать жестокость. Только вот создателем алфавита считаюсь я, а искусств и ремёсел – карийский Паламед. Но на Эсхила налетел такой вот Пегас и… мы имеем то, что имеем.
– Как же было на самом деле?
– Какое это имеет значение? На жизнь влияет то, во что верят. Если более близкую историю переписывают по множеству раз, что же говорить о более легендарных временах… Хотя, – хитрая усмешка, – если кто-то сумеет убедить достаточное количество людей… это тоже может начать изменять мир.
– К добру?
– Зависит от того, что считать добром… Ну да ладно, пусть будет по Эсхилу: Прометей принёс смертным огонь, дал знание, научил земледелию, ремёслам, строительству кораблей, грамоте, но сделал ли он людей счастливее?
– Конечно!
– Так ли всё однозначно? Вот философ Диоген считал, полагая Зевса не завистливым тираном, а, напротив, заботливым отцом людей, что получение ими огня было первым шагом к изнеженности и роскоши и в бесконечной погоне за удовольствиями человечество всё дальше и дальше отдаляется от истинного богоподобия.
– Но ваши небожители далеки от идеала.
– Свойственно смертным ссужать свои страсти стихийным созданьям. Нам то есть. Поясняя Диогена, скажем так: целостно-божественный ум – интуитивен, он не думает – он знает; люди же в своем так называемом развитии укрепляют разум – разделённый ум. Чем больше разума, тем меньше интуиции. Смена веков: золотой, серебряный, медный, героический и железный - отражает всё большее угасание ума. И ваш прогресс – только всё большее удаление от Истинного Сознания, которое само – радость и счастье. Так, получив от Прометея огонь и всё прочее – стали ли люди счастливее?
– Много он понимал – этот умник из бочки.
– Да разве мы о Диогене? Ну он-то, в отличие от многих, хотя бы был искренним – жил так, как учил. В стремлении к истинной природе отказался от всего лишнего – отсюда и житьё в бочке… Но… Падает капля последняя нашей беседы… Ныне надолго расстаться нам предстоит… До часа последнего жизни твоей многотрудной… Лик эскулапам Фортуна явила в делах благородных…
* * *
Из доклада известного сектоведа профессора Творкина.
«…Нужно отметить возникшую в российской глубинке на заре Перестройки тоталитарную секту «палладьевцев», по имени основательницы культа (самоназвания не имеют), пытающуюся возродить поклонение языческому олимпийскому пантеону, но с резким отвержением Прометея, которого они считают чуть ли не греческим аналогом змея-искусителя. Забавно, что как основательница культа, так и самые активные его апостолы (Ю.Романова, А.Гавриленко) в советском прошлом – члены пионерской дружины имени Прометея. Истоки учения секты в видении, а вернее – искушении от беса, полученном новоиспечённой жрицей в состоянии клинической смерти ещё на излёте Застоя. Характерные особенности культа: увлечение греческими философами, классической литературой и искусством; пропаганда единения с природой, здорового образа жизни, крепкого брака, отказа от любых излишеств; показушная благотворительность. Сектанты в последнее время довольно активно вербуют новых членов за счёт вывоза на природу инвалидов-колясочников, проведения театральных постановок, литературных вечеров, поэтических турниров, спортивных мероприятий и прочего подобного, в общем, пиарят себя по полной программе, поэтому следует уделить особое внимание их разоблачению. Трудность здесь представляют отсутствие у сектантов явной формальной организации, а также каких либо церемоний и ритуалов…»
Паллада и Прометей
«Всё врут календари»
Звук горна весело взметнулся к потолку и, отразившись, наполнил весь спортзал.
– Дружина, равняйсь, смирно!
Отряды, стоящие вдоль трёх стен, подровняли линию строя и замерли в ожидании рапорта. Высокий загорелый мальчик, совсем по-взрослому нахмурив брови, окинул взглядом ряды белых рубашек, синих пилоток и красных галстуков. Видимо, оставшись доволен произведённым осмотром, строгий командир повернулся через левое плечо и красивым строевым шагом, чётко фиксируя повороты, направился к молодой женщине, стоящей точно посередине зала. Идеально отутюженная форма плотно облегала её стройную фигуру, отлично подчёркивая далеко не девичьи бёдра и грудь.
Салют. Ответный салют.
– Товарищ старшая пионерская вожатая! Пионерская дружина имени Прометея к сбору, посвящённому приёму в свои ряды новых юных ленинцев, построена. Председатель совета дружины Гавриленко Антон.
– Дружина! Равнение на знамя! – Лицо наставницы подрастающей комсомольской смены как будто изваяно лучшим греческим скульптором по образцу олимпийской богини, взбреди той в головку надеть чуть набекрень пилотку и приветствовать смертных пионерским ритуальным жестом.
Кем-был-кем-был-ю-ный-ба-ра-бан-щик – как будто выговаривая слова, задробили по туго натянутой коже деревянные палочки. В такт их отрывистому ритму над головами поплыл алый флаг с золотом тиснёным профилем «вечно живого» дедушки. Торжественно-замедленно шагали знаменосец с двумя ассистентками. Их революционно-кровавого цвета пилотки и широкие ленты через плечо словно подчёркивали важность момента.
– Вольно! – скомандовала пионервожатая небожительница, дождавшись окончания церемонии вноса знамени. Красногалстучные ряды немного расслабились. – В этот торжественный день мы рады приветствовать на нашем сборе почётных гостей – ветеранов пожарных частей нашего города.
До этого маявшиеся где-то у окна, за спиной фигуристой командирши, представители очень старшего поколения выдвинулись на передний план, стараясь незаметно утереть пот, предательскими струйками пробивавшийся из-под касок, позаимствованных, видно, из музея огнеборческого управления. Плохо начищенная медь в сочетании с обыкновенными, пусть и несколько мешковатыми, костюмами выглядела несколько нелепо. Но участники действа, поглощённые торжественностью момента, старались не замечать или и правда не замечали возникшего диссонанса.
– Мы поручаем им важную миссию – повязать галстуки нашему новому пионерскому пополнению.
Подчиняясь её жесту, председатель Антон вывел к центру спортивной арены нестройно прошагавший рядок совсем юных мальчиков и девочек.
– Но сначала каждый из вас даст торжественное обещание пионера Советского Союза.
– Я, Романова Юлия, вступая в ряды… – старательно запищала первая пигалица.
Помимо воли, уже, в сущности, не очень молодой пионервожатой вспомнилось собственное вступление в ряды… как отчаянно стеснялась своего редчайшего (ох, папа, папа – старый грекоман) имени – Паллада…
– …Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина… – между тем уже старался басить следующий паренёк.
...Как с молодым энтузиазмом погрузилась в построение светлого будущего: член совета дружины, председатель, комитет комсомола, учёба, вступление в партию, возвращение в родную школу – бросили, так сказать, на знакомую до боли дружину имени Прометея…
– …Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить и беречь свою Родину… – от старания пучила глаза другая девчушка…
За заботами о прекрасном далёко как-то мимо прошли свойственные молодости волнения: охи-ахи при луне, парни, свидания, встречи-расставания, даже в пионерлагерях никаких романтических приключений – наверно, настолько правильной казалась всем окружающим представителям сильного пола, да, в сущности, такой и была.
– …Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза.
И годы, годы: линейки, сборы, съезды, доклады… Всё свободное время – ребятам… Из книг: классики марксизма-ленинизма, методички идеологического воспитания молодёжи, мэтры соцреализма. И только ночью, перед сном – для отдохновения – любимые «Легенды и мифы Древней Греции» – твоих рук дело, папа. Отсюда, наверно, и идеал мужчины – Прометей, этакий борец за дело освобождения всех трудящихся с древнейших времён, ещё и дружина его имени. А где они, современные прометеи… а уже за тридцать… и всё одна… при таких-то внешности и фигуре – даже не целованная.
Быстрая рука смахнула предательски большую слезу, скатившуюся по монументально-одухотворённому лицу и точёной шее.
– Повязать галстуки, – предательски дрогнул голос.
Подождав, пока неумелые руки ветеранов, с помощью членов совета дружины, справятся с непривычной задачей, вожатая обратилась к «племени младому» с напутственной речью:
– Дорогие ребята! В этот знаменательный день вы влились в дружные ряды советской пионерии. Так несите же с честью это высокое звание. Соблюдайте все законы пионеров Советского Союза. Как повяжешь галстук – береги его, он ведь с красным знаменем – цвета одного! А ещё он одного цвета с тем огнём, огнём знания, борьбы с тиранией, огнём стремления к свободе, который принёс угнетённым людям Прометей – первый в списке революционеров всех времён, имя которого носит наша славная дружина. Ещё Карл Маркс – основоположник коммунизма – за его подвиг и слова: «Знай хорошо, что я б не променял своих скорбей на рабское служенье. Мне лучше быть прикованным к скале, чем верным быть прислужником Зевеса», - назвал Прометея самым благородным героем и мучеником древности.
Лицо говорившей сияло столь пламенным воодушевлением, грудь так высоко вздымалась при каждом вдохе, а вся грациозная фигура так подалась вперёд, что, казалось, – будь возможность – она рванётся без оглядки и разрешит приковать себя нагой вместе - или, лучше, вместо - мятежного титана.
Стук выпавшей из рук барабанщика палочки в наступившей тишине прозвучал как звон пожарного колокола. Немного придя в себя, не в меру пылкая поклонница дружинного покровителя вскинула изящную руку в пионерском салюте и закончила обязательным призывом:
– Пионеры! К борьбе за дело Коммунистической Партии Советского Союза будьте готовы!
Дружный порыв юных ленинцев в ответном жесте увлёк и некоторых ветеранов. Весь зал разноголосо-слитным хором грянул:
– Всегда готовы!!!
В этот момент лицо молодёжной богини мраморно побледнело, рука резко упала под левую грудь, тело пошатнулось и рухнуло бы, не окажись рядом бравого пожарного. Не подвела реакция бывшего отличника боевой-политической подготовки, и он нежданно-негаданно получил в свои объятия, прижав к немолодой груди, эталон олимпийской красоты. Упавшая от резкого движения медная, без ремешка, каска, звеня и подпрыгивая, покатилась в сторону.
* * *
Падение в пугающую чернотой пустоту… холод… тишина… Крошечные вспышки света, скручивающиеся постепенно в тёмный, с проблесками, тоннель, уходящий куда-то в неизведанное… Наплывающие время от времени бледные картинки: вот красавец мужчина зажигает факел от пылающей колесницы… вот он складывает костёр для продрогших людей… вот в дикой, пустынной местности, на фоне отвесных гор, его приковывают к скале и пронзают грудь железным штырём. Похоже на кадры из детского мультфильма о Прометее. Вот и гигантский орёл летит терзать печень мятежного титана… Опять мрачный водоворот с разноцветными вкрапинками, но впереди призывно лучащийся теплом светлый овал… приятный звук, так могли бы звенеть крошечные колокольчики… Манящий проём приближается… Удар гонга… И тишина… Парение в блаженстве…
Да это сон, просто сон… А как же – сбор дружины, пионеры…
– Только из такого сна обычно не просыпаются. – Мужской голос из этого клубящегося светлого тумана не пугает, ведь так хорошо…
Ватное марево начинает рассеиваться, проступают контуры фигуры, всё яснее, чётче: гармоничный торс в тунике, мужественно-красивое лицо в крылатом шлеме, оперённые сандалии древнегреческого фасона – ну вылитый Гермес, вестник богов, покровитель путников, гимнастов, торговцев и воров… а также проводник до Аида человеческих душ. Впору паниковать, ведь это значит: пришла смерть или, по крайней мере – безумие, - но почему-то совсем не страшно. Лучше поговорить, выпадет ли ещё такая возможность:
– Неужели за гробом что-то есть? И я умерла?
– Не совсем – ты на грани.
– Но почему такая архаика, ведь античность давно прошла, люди не поклоняются олимпийцам. Или забыв вас – мы отказались от истины?
– Спутник шагнувшему в вечность – по вере его. Только с вами, атеистами, – вечные проблемы, приходится цепляться за малейшую возможность. Но ты так веришь в Прометея и бредишь Элладой, что тут сомнений никаких.
– Ты так странно говоришь…
– Лучше строго по Эсхилу? В переводе Пиотровского. Я могу:
Ну, так помните! Вовремя я остерег.
Когда ринется болей облава на вас,
Не браните судьбу и не смейте роптать… А надо ли?
– Нет, уж лучше по-старому.
– Моих подопечных и сейчас – как маслин в урожайный год. С каждым могу говорить на его языке. Кто только не взмолится о везении и фортуне: странник, купец и атлет, демагог и грабитель – всё то когорта моя. Несть им числа, словно волнам морским. Не то, что у твоего кумира, – героев во все времена рождает земля значительно меньше. Хотя…
– Неужели… Прометей – не миф?.. И что-то ты стал многословней?
– Надо же чем-то развлечься, пока местные гиппократы борются за твою многоценную жизнь. А Похититель Огня… вполне реален… как олицетворение собирательного образа… в каждой культуре имеющего свой прототип. Хотя…
– Ну что ты заладил – хотя, хотя!
– У Гесиода в «Теогонии» твой благодетель человечества – просто ловкий пройдоха, так разделивший жертвенное мясо, что богам достались только жир и кости, а людям – всё остальное. Разгневанный Зевс решил не давать людям огня: «Пусть едят свою мякоть сырьем». Тогда Прометей при помощи Афины проник на Олимп с чёрного входа и, похитив уголёк, вынес его на землю в полом стебле фенхеля. Вот в отместку за это наш Отец Богов и повелел приковать дерзкого к скале в вашем диком скифском краю… Поговаривали ещё, что орла Громовержец подослал терзать печень титана за шашни с нашей Палладой.
– Клеветники вы, с этим старым козлом Гесиодом!! И его «Дурногонией»!
– Сердце любящей девы подобно вулкану.
Тронь её идол слегка – огненной лавой сметёт.
– У Эсхила всё не так, Прометей сделал жизнь людей счастливее: дал им знание, научил земледелию, ремёслам, мореходству, чтению и письму.
– Куда уж старому буколисту тягаться с пламенным пиитом. Конечно, «Прометей прикованный» пришёлся вам больше ко двору. И афиняне горячо отрицали любовную связь своей покровительницы. Ну, тут ладно, может, Зевс сам пустил эту сплетню, чтобы оправдать жестокость. Только вот создателем алфавита считаюсь я, а искусств и ремёсел – карийский Паламед. Но на Эсхила налетел такой вот Пегас и… мы имеем то, что имеем.
– Как же было на самом деле?
– Какое это имеет значение? На жизнь влияет то, во что верят. Если более близкую историю переписывают по множеству раз, что же говорить о более легендарных временах… Хотя, – хитрая усмешка, – если кто-то сумеет убедить достаточное количество людей… это тоже может начать изменять мир.
– К добру?
– Зависит от того, что считать добром… Ну да ладно, пусть будет по Эсхилу: Прометей принёс смертным огонь, дал знание, научил земледелию, ремёслам, строительству кораблей, грамоте, но сделал ли он людей счастливее?
– Конечно!
– Так ли всё однозначно? Вот философ Диоген считал, полагая Зевса не завистливым тираном, а, напротив, заботливым отцом людей, что получение ими огня было первым шагом к изнеженности и роскоши и в бесконечной погоне за удовольствиями человечество всё дальше и дальше отдаляется от истинного богоподобия.
– Но ваши небожители далеки от идеала.
– Свойственно смертным ссужать свои страсти стихийным созданьям. Нам то есть. Поясняя Диогена, скажем так: целостно-божественный ум – интуитивен, он не думает – он знает; люди же в своем так называемом развитии укрепляют разум – разделённый ум. Чем больше разума, тем меньше интуиции. Смена веков: золотой, серебряный, медный, героический и железный - отражает всё большее угасание ума. И ваш прогресс – только всё большее удаление от Истинного Сознания, которое само – радость и счастье. Так, получив от Прометея огонь и всё прочее – стали ли люди счастливее?
– Много он понимал – этот умник из бочки.
– Да разве мы о Диогене? Ну он-то, в отличие от многих, хотя бы был искренним – жил так, как учил. В стремлении к истинной природе отказался от всего лишнего – отсюда и житьё в бочке… Но… Падает капля последняя нашей беседы… Ныне надолго расстаться нам предстоит… До часа последнего жизни твоей многотрудной… Лик эскулапам Фортуна явила в делах благородных…
* * *
Из доклада известного сектоведа профессора Творкина.
«…Нужно отметить возникшую в российской глубинке на заре Перестройки тоталитарную секту «палладьевцев», по имени основательницы культа (самоназвания не имеют), пытающуюся возродить поклонение языческому олимпийскому пантеону, но с резким отвержением Прометея, которого они считают чуть ли не греческим аналогом змея-искусителя. Забавно, что как основательница культа, так и самые активные его апостолы (Ю.Романова, А.Гавриленко) в советском прошлом – члены пионерской дружины имени Прометея. Истоки учения секты в видении, а вернее – искушении от беса, полученном новоиспечённой жрицей в состоянии клинической смерти ещё на излёте Застоя. Характерные особенности культа: увлечение греческими философами, классической литературой и искусством; пропаганда единения с природой, здорового образа жизни, крепкого брака, отказа от любых излишеств; показушная благотворительность. Сектанты в последнее время довольно активно вербуют новых членов за счёт вывоза на природу инвалидов-колясочников, проведения театральных постановок, литературных вечеров, поэтических турниров, спортивных мероприятий и прочего подобного, в общем, пиарят себя по полной программе, поэтому следует уделить особое внимание их разоблачению. Трудность здесь представляют отсутствие у сектантов явной формальной организации, а также каких либо церемоний и ритуалов…»
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
Нет, "Золушка" хороша, но не моя. (Я за нее голосовала, если что).
Комментарии прочитанных рассказов буду вносить постепенно, начиная с своих фаворитов.
Итак, №3, или "Золушка", как ее тут уже назвали мне понравилась больше всех. И даже не потому, что объективно лучше (может и лучше, но я не литературовед
). Мне она понравилась тем, что из традиционной и очень любимой девочками младшего школьного возраста сказки сделали неглупую и трогательную и романтишную историю. Причем, не смотря на то, что дух оригинала и был изменен, он не был опошлен.
Рассказ №1 - довольно приятная смесь иронии, любви и волшебства. И, хотя основная идея не поразила неожиданностью и новизной трактовки (Здравствуй, Шрек!), зато исполнение было на высоте.
История №8 показалась мне довольно необычной (син. странной), однако, как и в самой истории, так и в ее исполнении я нашла немало шарма. (А еще с детства люблю древнегреческую мифологию).
... В общем рецензиев писать не умею. Продолжение следует...
Комментарии прочитанных рассказов буду вносить постепенно, начиная с своих фаворитов.
Итак, №3, или "Золушка", как ее тут уже назвали мне понравилась больше всех. И даже не потому, что объективно лучше (может и лучше, но я не литературовед
). Мне она понравилась тем, что из традиционной и очень любимой девочками младшего школьного возраста сказки сделали неглупую и трогательную и романтишную историю. Причем, не смотря на то, что дух оригинала и был изменен, он не был опошлен.
Рассказ №1 - довольно приятная смесь иронии, любви и волшебства. И, хотя основная идея не поразила неожиданностью и новизной трактовки (Здравствуй, Шрек!), зато исполнение было на высоте.
История №8 показалась мне довольно необычной (син. странной), однако, как и в самой истории, так и в ее исполнении я нашла немало шарма. (А еще с детства люблю древнегреческую мифологию).
... В общем рецензиев писать не умею. Продолжение следует...
Пока Шеба думает над продолжением - я возьмусь... В качестве пролога - черная зависс-сть меня грызет и гложет, так что, если где кого раскритикую, - на самом деле это только от нее... 
1 место - рассказ № 3.
2 место - рассказ № 1.
3 место - рассказ № 2.
Сейчас буду объясняться.
Итак, "О любви неземной". В общем подпишусь под словами Шебы. Плюс - верится как-то. Ну, и романтика опять же. Если Шарль этот небезызвестный ей, другого любящей, свою сказку посвятить обещал, - ну, значит, его любви на двоих хватит. И плакать она перестанет))
Диалоговая форма - очень хороша, оживает картинка... простонародные словечки, выражения, эмоции - блеск.
Далее - "Шестьдесят семь ступенек". Да, совсем не новая идея, но юмор, но изложение... но финалочка какая. И очень хорошо переданы эмоции героини - именно в речевом плане. Вроде ерничает - но боится... а потом - еще больше боится, но уже самое счастье это спугнуть. Несуразность только - а чего это слуги тряслись перед ней, если там собственный господин не лучше?
Третье - "Иван-дурак". Вот уж действительно дурак так дурак. И никакая экономика с управлением не поможет. За Василису Премудрую с ее "альтернативной внешностью" - отдельное мерси... Ну, и Кащей хорош получился.
Динамично, легко читается. Безусловный плюс - персонажи говорят по-разному, даже характерные словечки как "шобла-вобла", темп речи, интонации.
Очень хорош № 8... Стиль чувствуется, написано - потрясающе. Сказочной атмосферы правда нет, собственно поэтому и не даю места (из соображений: третье мало, а первое - чуть не по теме, в моем восприятии), но вот язык, композиция... содержание - все на высоте.
Еще понравился рассказик № 5, и изложение хорошо, и смысл - эдакая концепция бытия современного домового))
№ 7 - тоже замечательно, такой "меланж" разных сказок и даже басни, очень симпатичная лисица получилась... действительно хитрющая и с аналитическим складом ума особа.
№ 6 - коро-ооткий какой. Очень интересно, когда события даются с точки зрения неодушевленного предмета, как меч тот же - но мало. Больше басня, чем сказка.
№ 4 - тоже совсем не сказка. Изложено хорошо, с юмором, аллюзиями на классику (у меня сразу Марк Твен проклюнулся с его "Письмами с Земли"), но по жанру не подходит. Скорее - притча-моралитэ, не знаю как точнее назвать-то
Все. Если вдруг кого-нить обидела - или еще как-то нехорошо прошлась, повторюсь - сие только из зависти. Чернущей.
1 место - рассказ № 3.
2 место - рассказ № 1.
3 место - рассказ № 2.
Сейчас буду объясняться.
Итак, "О любви неземной". В общем подпишусь под словами Шебы. Плюс - верится как-то. Ну, и романтика опять же. Если Шарль этот небезызвестный ей, другого любящей, свою сказку посвятить обещал, - ну, значит, его любви на двоих хватит. И плакать она перестанет))
Диалоговая форма - очень хороша, оживает картинка... простонародные словечки, выражения, эмоции - блеск.
Далее - "Шестьдесят семь ступенек". Да, совсем не новая идея, но юмор, но изложение... но финалочка какая. И очень хорошо переданы эмоции героини - именно в речевом плане. Вроде ерничает - но боится... а потом - еще больше боится, но уже самое счастье это спугнуть. Несуразность только - а чего это слуги тряслись перед ней, если там собственный господин не лучше?
Третье - "Иван-дурак". Вот уж действительно дурак так дурак. И никакая экономика с управлением не поможет. За Василису Премудрую с ее "альтернативной внешностью" - отдельное мерси... Ну, и Кащей хорош получился.
Динамично, легко читается. Безусловный плюс - персонажи говорят по-разному, даже характерные словечки как "шобла-вобла", темп речи, интонации.
Очень хорош № 8... Стиль чувствуется, написано - потрясающе. Сказочной атмосферы правда нет, собственно поэтому и не даю места (из соображений: третье мало, а первое - чуть не по теме, в моем восприятии), но вот язык, композиция... содержание - все на высоте.
Еще понравился рассказик № 5, и изложение хорошо, и смысл - эдакая концепция бытия современного домового))
№ 7 - тоже замечательно, такой "меланж" разных сказок и даже басни, очень симпатичная лисица получилась... действительно хитрющая и с аналитическим складом ума особа.
№ 6 - коро-ооткий какой. Очень интересно, когда события даются с точки зрения неодушевленного предмета, как меч тот же - но мало. Больше басня, чем сказка.
№ 4 - тоже совсем не сказка. Изложено хорошо, с юмором, аллюзиями на классику (у меня сразу Марк Твен проклюнулся с его "Письмами с Земли"), но по жанру не подходит. Скорее - притча-моралитэ, не знаю как точнее назвать-то
Все. Если вдруг кого-нить обидела - или еще как-то нехорошо прошлась, повторюсь - сие только из зависти. Чернущей.
я не ржу, я радуюсь, что стася натурально очень красивая женщина (с) калиф-на-2-ч.
1 место - рассказ № 2
2 место - рассказ № 3.
3 место - рассказ № 6.
2-ой....это наверно еще со времен Рудазова "Преданья с тарины глубокой"
Люблю я этих дураков: волка, ивана и Кощея.
Волка особенно люблю, злесь он как раз очень хорошо получился.
И кащей тут очеловеченный, а то рисуют его вечно монстром.
3-й. Автор, примите мое почтение
Сказать нечего, все отлично.
6-й. Очень мне понравился! Маленький вот только, очень маленький, жалко Даже вот просто идея достойна призового места. Был бы побольше, не посмотрела даже бы на то, что серого волка люблю.
2 место - рассказ № 3.
3 место - рассказ № 6.
2-ой....это наверно еще со времен Рудазова "Преданья с тарины глубокой"
Люблю я этих дураков: волка, ивана и Кощея.
Волка особенно люблю, злесь он как раз очень хорошо получился.
И кащей тут очеловеченный, а то рисуют его вечно монстром.
3-й. Автор, примите мое почтение
Сказать нечего, все отлично.
6-й. Очень мне понравился! Маленький вот только, очень маленький, жалко
Даже вот просто идея достойна призового места. Был бы побольше, не посмотрела даже бы на то, что серого волка люблю.Демоны!! (с)
Ну что, продолжаем разговор (ура, хоть кто-то откликнулся, а то я подумала, что все забыли).
Итак не вошел в тройку фаворитов, но отстает всего на полкорпуса...
рассказ №2.
Мне понравился юмор, понравилось, что автор поиграл на сюжете оригинала, строго взглянув на него с высоты современной морали (как мне показалось). Кощей - обаяшка.
Рассказ №6 - довольно забавный и обаятельныый рассказ про говорящий меч. и его не самую завидную судьбу.
Рассказ №5 мне показался несколько сумбурным, но не лишенным чувства юмора.
Рассказ №4 это скорее в чистом виде миф, чем сказка, думаю рассказ немного не попал в тему.
Рассказ №7 странноватая история от первого лица, концовочка, по-моему, подпорченная.
Ну, все, никому не обижаться. Комментарии писала блонди (по жизни).
Итак не вошел в тройку фаворитов, но отстает всего на полкорпуса...
рассказ №2.
Мне понравился юмор, понравилось, что автор поиграл на сюжете оригинала, строго взглянув на него с высоты современной морали (как мне показалось). Кощей - обаяшка.
Рассказ №6 - довольно забавный и обаятельныый рассказ про говорящий меч.
и его не самую завидную судьбу.
Рассказ №5 мне показался несколько сумбурным, но не лишенным чувства юмора.
Рассказ №4 это скорее в чистом виде миф, чем сказка, думаю рассказ немного не попал в тему.
Рассказ №7 странноватая история от первого лица, концовочка, по-моему, подпорченная.
Ну, все, никому не обижаться. Комментарии писала блонди (по жизни).
