Было сказано в Книге Опавшей листвы:
женился князь Дзаур на Гелимэ, Изначальной. Она была очень юна и рождена уже в Эпоху Утра. Князь встретил её, гуляя среди дубов леса Караис Мародол. Столь прекрасной показалась ему Гелимэ, что потерял Дзаур дар речи, а Гелимэ, встретив его взгляд, смутилась и ускользнула, скрывшись в густой чаще. А Дзаур стал каждый день приходить в лес, на это самое место, и играл на арфе, слагая песни в честь неведомой лесной девы. Гелимэ часто слушала его, незаметно наблюдая за князем, укрывшись среди густых теней. Однажды Дзаур потерял надежду снова увидеть эту деву, и прервался его голос, и уронил он арфу себе под ноги, а лицо спрятал в ладонях, опустив голову на колени. И стало Гелимэ жаль сида, и вышла она из-за деревьев, и неслышно подошла к Дзауру, чтобы прикоснуться к его волосам своею тонкой рукою. Встрепенулся Дзаур и поднял голову. Радость осветила его лицо. Он взял Гелимэ за руку, вывел из леса, посадил в седло своего коня, и увёз в Каунарф, чтобы назвать её своей женой и сделать княгиней Равеллата.
Но прочитала это все Ирина из Хайфы, и сказала: встреча Гэлимэ и Дзаура опять же напоминает встречу Берена и Лучиэнь, и от истории Тингола и Мелиан тоже что-то есть;
И воскликнул я громким голосом, говоря: Переделать! Переделать!! ПЕРЕДЕЛАТЬ!!!
И переделал… Правда, я не до конца набрал рукописный текст. Он занимает у меня 140 рукописных страниц. Терпения набрать все не хватило, и я разместил то, что есть…
Ирина, спасибо за критику и толчок, который позволил мне расширить границы моего мира и наполнить тему женитьбы сида и Изначальной новым смыслом.
Позвольте кое-что пояснить:
Глоссарий
Авалдон – название мира. Один из множества миров Энуталь.
Ахавол – Волшебный Дуб в долине Шеллуабал. По преданию, в нём обитает душа Равеллхаза Миродзала, патриарха и первого князя сидов.
Белестур – материк на севере, родина людей.
Ват – Изначальный. Прозывался Князем медведей. Сражался против нечисти во дни Эпохи Ужаса.
Галдурухм – демон, верный слуга Тамелона Архидемона.
Гелимэ – Изначальная. Родилась в конце Эпохи Утра в лесу Караис Мародол.
Гаолон – долина в горах Миндирот. Служила укрытием сидам во дни Эпохи Ужаса.
Глам Адрохат Гаолоний – 18-й князь из рода Миродзала. Годы жизни 2976 I Эп. – 505 III Эп. Потерял отца в битвах Эпохи Ужаса. Проявил себя храбрым воином в ту же Эпоху. Увёл сидов из Шеллуабала в Гаолон, чтобы скрыться там от нечисти Зла.
Глесидор, Тамелон, Ирувилот - одно и то же лицо. Архидемон, принесший в мир Зло. Скрывался на южном материке Келестин после конца Эпохи Ужаса.
Дзаур Метуристан Гаолоний – 19-й князь из рода Миродзала, сын Глама Адрохата. Годы жизни 420 – 876 III Эп. Подпал под рок своего Судьбоносного имени.
Дзебевел – Изначальный. Прозывался Отцом волков. Сражался против нечисти во дни Эпохи Ужаса.
Дзориа – букв. «Изгнанники». Наименование сидов, укрывавшихся в Гаолоне.
Драконы – так называемые «Внуки Мару Возариса». Огромные крылатые ящеры, наделённые разумом и владеющие изощрённой магией, порождения Князя Зла.
Живущие – собирательное название всех разумных существ, наделённых душой, отвечающих за свои поступки после смерти.
Изначальные – духи природы, мудрые и могущественные.
Каунарф – столица Равеллата, престольный город Миродзалингов. Находился в долине Гаолон.
Келестин – материк на юге. Стал прибежищем демона Тамелона после поражения сил Зла в финальной битве II Эпохи. Там Тамелон взрастил драконов.
Кириала – полунезависимый от власти Миродзалингов город-лес-государство сидов на севере Равеллата, расположенный на трех островах в дельте реки Вадимал.
Крылатые – ближайшее слуги Небесного. Часть Крылатых под предводительством Мару Возариса подняла мятеж. Мятежники стали бесами и демонами.
Люди – раса, появившаяся в Авалдоне в 2193 году Эпохи Сновидений.
Мару Возарис – мятежный Крылатый. Стал Князем Зла. Обречён блуждать в пустоте между мирами, но видит всё совершающееся, повелевает всеми ипостасями и проявлениями Зла.
Миродзалинги – наименование династии, равнозначное Гаолониям. Потомки Равеллхаза Миродзала, сидийского патриарха, первого князя сидов. Их герб – Эверравол, Коронованный Дуб.
Найта – Изначальная. Прозывалась Хозяйкой сов. Сражалась с нечистью во дни Эпохи Ужаса.
Небесный – единый Бог, сотворивший мириады миров Энуталь и Авалдон вместе с ними.
Олтоди – кентавры.
Равеллат – материк, родина сидов.
Сегунд – Изначальный, дух Камня, принимавший облик Белого Барса. Был хранителем сидов в I Эпохи. Убит Увнис, змеёй Тамелона, в начале II Эпохи.
Сегмун – сын Сегунда. Был хранителем сидов в Эпоху Ужаса.
Сиды – раса долгожителей с сильными магическими способностями. Живут 500 лет. Они очень похожи на людей. Вытянутых ушей у них нет, они не наделены неземной красотой, имеют бороды, подвластны страстям. Совершеннолетие наступает для них в возрасте сорока лет. Появились в Авалдоне в 1-м году Эпохи Сновидений.
Старион – сид. Мудрец и чародей. Сражался с демонами в Эпоху Ужаса, затем долго жил среди Изначальных. Написал великую книгу мудрости – «Бремя Опавшей Листвы». Умер около 520 года Эпохи Утра.
Стиппа – Изначальный, принимал облик Фавна. Вместе с Сегундом был хранителем сидов в I Эпохи. Ушёл в горы после конца Эпохи Ужаса. С тех пор тысячи лет о нём ничего не слышали.
Странники – созданы Небесным. Могут путешествовать меж мирами и в пустоте меж ними.
Сшадморхи – второе наименование драконов.
Сэлистайн – северный архипелаг.
Тарибэллейн – Изначальный, Хозяин Севера.
Таулайн – самоназвание сидов. Букв. «Дети осенних листьев».
Увнис – Змея Пустоты внешней. Духовное порождение Мару Возариса. Она и брат её, Харлат, пришли с демонами в Авалдон вместе с силами Зла в начале Эпохи Ужаса. Убила в 1-й битве Сегунда Барса, покровителя сидов. От Увнис и Харлата пошёл род драконов.
Цверги – подземный народ, рождённый из камня. Появились ок. 400 года Эпохи Сновидений.
Шелестур – материк на востоке, родина цвергов.
Шеллуабал – долина в горах Веласториа на Равеллате, где пробудились сиды.
Шерестолл – древнейшее поселение сидов у подножия гор Веласториа в I Эпоху. Оставлено сидами с началом Эпохи Ужаса. Позднее поглощено лесом Караис Мародол.
Эведен – Изначальный. Прозывался Всадником ветра.
Энуталь – букв. «Пена миров». Совокупность мириадов миров, созданных Небесным.
Эпоха Сновидений – так же I Эпоха. Время до начала Эпохи Ужаса. Длилась 3008 лет.
Эпоха Ужаса – так же II Эпоха. Время после прихода Зла, когда нечисть и демоны хотели уничтожить мир. Закончилась победой в Сэнилиторне, когда воинство, посланное Небесным, под предводительством Странника Кермидония, разгромило войско Зла. Длилась 10 лет.
Эпоха Утра – так же III Эпоха. Время, наступившее после конца Эпохи Ужаса. Длилась 876 лет.
Дополнительно:
1.Население на материке Равеллат делилось на 3 категории: Высокие лорды – сиды, живущие в городах, занимающиеся магией, ремеслами, войнами, словом – культурная часть населения; Лесные сиды – живут в лесах, и знать не хотят ничего о цивилизации; люди – культура людей Равеллата, списана мною с культуры греков. Находятся на более низкой стадии развития, чем Высокие лорды, между ними и Высокими существовали отношения вассалитета.
2.У сидов считалась почётной левая сторона.
3.Сиды носили три имени. Первое давалось им при рождении. Второе, называемое Судьбоносным, определялось специальным магическим обрядом в день совершеннолетия. Как считалось, оно отражает скрытую суть сида и его судьбу. Третье – название рода. Например – Дзаур Метуристан Гаолоний. Дзаур – собственное имя. Метуристан – Судьбоносное, означает «Затуманенный Купол». Гаолоний – название дома, из которого происходил его обладатель.
4.Не следует путать Небесных Странников, то есть планеты, и Странников Небесного, то есть духов.
5.Следует заметить, что у сидов существовало два вида письменности: а)Длинные руны Воммоина, где каждый звук с передавался точностью на бумагу. б)Короткие руны Воммоина, где предмет, понятие, действие передавались одним или двумя знаками.
Родился у сидийского князя Глама, великого воина, прославленного в битвах II Эпохи, в 420 году Эпохи Утра сын, названный Дзаур. И в день совершеннолетия, когда исполнилось Дзауру сорок лет, волшебник Старион нарёк его Метуристан, что значит Затуманенный Купол. И когда спросили Стариона, согласно обычаю, почему он так нарёк Дзаура, не смог Старион объяснить, и не смог вспомнить, что видел в момент произнесения имени. Дивились сиды тому. Но так и стали они называть сына Глама – Дзаур Метуристан Гаолоний.
Любил сын князя бродить в лесу Караис Мародол, и там он проводил многие дни.
Был этот лес очень древним, и Изначальные говорили, что не помнят тех дней, когда не рос этот лес.
И гулял там Дзаур в одиночестве, ибо не было в том лесу Лесных сидов, обитавших большей частью в Квириме, да и Изначальных осталось там совсем немного.
Шёл однажды Метуристан по мягкой траве, среди зарослей дикой малины, под древними дубами. Дубы же эти могли бы поспорить с древним Ахаволом, такими выросли они великими и огромными.
Вышел Дзаур к берегу реки Силуан, и склонился над водою, желая утомить свою жажду. И увидел он в воде отражение девушки неземной красоты. Поднял сын Адрохата голову, и увидел её. Стояла она на другом берегу реки, одетая в белое платье. Чёрные волосы волною рассыпались по плечам, простое платье обрисовывало хрупкий девичий стан. Нежные тонкие руки она опустила вдоль тела. Босыми ступнями она утопала в зелёной траве. Лицо же было её совсем юным, худощавым, но неземной, волшебной красоты – целомудренные тонкие губы, высокие скулы, нежная, бархатистая кожа. Глаза же девы, голубой небесной синевы, выражением походили на глаза лани. Смотрела она изумлённо и растерянно на Дзаура.
Он же, забыв обо всём на свете, смотрел ей в глаза, не ведая более, где он и кто он.
Но отвернулась дева и побежала прочь, под сень неумолкающих крон.
Воскликнул Дзаур:
- Постой!
И замерла на месте дева, и обернулась, глядя на сида.
Дзаур перешёл вброд реку, ибо была она здесь не глубока и доходила вода всего лишь до колен, и приблизился к деве. Не помня себя, утонул он в её глазах, и все слова сидийской речи вылетели из его памяти. И тут заговорила дева:
- Зачем ты звал меня, сид из Высоких лордов?
Нежно и мелодично звучала её речь. Сладкий глас соловья, тихий шелест воды в роднике, шорох летней листвы Дзаур вспомнил в тот миг.
- Как зовут тебя, прекраснейшая в Авалдоне? – тихо спросил Дзаур.
- Гелимэ.
Словно крик жаворонка, будто бы утренняя заря обрела имя. И неведомой болью наполнилась душа сына Глама. Сердце билось где-то у горла.
А Гелимэ молча стояла и серьезно смотрела своими чудными глазами прямо в душу Дзаура. Совсем юная, почти девочка, рядом с высоким мужем. Был Дзаур строен, силён, и носил бороду. Семьдесят лет ему исполнилось этим летом. Глаза его были чёрными, как ночные тени.
И молвил Дзаур:
- Я – Дзаур Метуристан. Но кто ты, Гелимэ? Я давно знаю этот лес, но тебя доселе не встречал среди дерев Караис Мародола. Ответила она:
- Велик и древен чудесный лес, и много в нём тайных мест и неизведанных троп. Я же Изначальная этого леса.
И горе вошло в душу Дзаура, ибо знал он, что бессмертны Изначальные, и не ведают старости. Но мысль о разлуке с Гелимэ ныне казалась ему хуже смерти. Молвил он:
- Покажешь ли мне, о Гелимэ, эти места и проведёшь ли меня теми тропами? Ибо я люблю этот древний лес, и стал он домом для меня.
Ответила Гелимэ:
- Идём. Я покажу тебе такие места, где не бывал ни один из сидов.
И гуляли они день и ночь, и снова день рука об руку, и говорили о цветах и травах, о зверях, птицах и зверях, о мире, о небе и воинстве его, и о деяниях древних лет.
И смеялась серебристо Гелимэ, и смех этот навеки запечатлелся в сердце Дзаура. Вскоре расстались они, и пришёл в хижину южнее Караис Мародола, построенную для него возле реки. Но, несмотря на усталость, до утра не мог сомкнуть Дзаур глаза, а когда уснул, то видел во сне бездонные глаза Гелимэ.
Проснулся сид, и в печали застонал на постели, и молвил:
- О Небесный! За что же ты так караешь меня! Ибо она Изначальная, и её век – это век Авалдона, а я сид и смертен.
Встал он и омылся в реке, а затем снова направился в лес. И ждала его между дерев Гелимэ. Великое счастье наполнило душу Дзаура, и радости его не было конца. Он с трудом верил, что снова сподобился счастья видеть её, что это именно он стоит рядом с этой девой, слышит её голос и смотрит в её лазурные глаза.
- Здравствуй, Гелимэ, - молвил Дзаур, и все прочие слова застряли у него в горле.
- Привет тебе, Дзаур из Каунарфа, - ответила Гелимэ. – Пойдём ли сегодня мы к реке Силуан, или же отправимся на холм Халламор, где ваши древние предки возвели Шерестолл? Ныне те деревянные дома сровнялись с землёю, и только от княжеского дома остались две стены и колоннада на самой вершине холма. Там тишина, и только шелест листьев нарушает её. Оттуда на целый день пути виден Караис Мародол.
Ответил Дзаур:
- Благодарю тебя, дивная Гелимэ, ибо нет проводника и рассказчика на Равеллате лучше тебя. Но прежде позволь мне кое-что сказать тебе. Я – сид и смертен. Ты – Изначальная, и твой век – это век Авалдона. Я не знаю, почему ты, Прекрасная, снизошла до меня, и говоришь со мной, но ни одно твоё движение, ни одно твоё слово, ни один твой вздох не оставляет мир неизменным. Ибо ты совершенна, и все красоты мира блекнут перед тобою, Гелимэ. Столь прекрасна ты и величественна, что никто перед тобою не сможет оставаться неизменным. Я люблю тебя, Гелимэ, и без тебя мне нет радости в этом мире. Встретившись с тобою, я изменился и родился вновь. Я даже не осмеливаюсь просить твоей любви, ибо что для тебя смертный и его любовь! Разве есть свече дело до мотыльков, что сгорают в её пламени? Я всё сказал. Теперь ты знаешь всё, мне нечего добавить к своим словам.
Когда говорил он, Гелимэ молча и серьёзно смотрела в его глаза, и постепенно отчаяние искажало её черты. Когда же закончил свою речь Дзаур, две слезы скатились по щекам Гелимэ, а затем спрятала она лицо в руках и заплакала навзрыд.
Протянул руки Дзаур к ней, но фея отшатнулась и бросилась прочь. Стояла – и нет уж её. И даже ни один листок не дрогнул на ветви, сквозь которую прошла она, и трава не примялась под её стопами.
А Дзаур, дрожа, как в лихорадке, опустился на землю у подножия берёзы, и локтем закрыл лицо. Он хотел умереть, и самым большим несчастьем показалась мысль о том, что он когда-нибудь снова поднимется на ноги.
Здесь и нашёл его ночью верный придворный князя Глама Карделион Вордохат. Он был в богатых алых одеяниях, и конь его носил золотую сбрую. Приехал Карделион ещё утром из Каунарфа, и, не застав уже Дзаура, прождал его весь день у порога хижины. Когда же спустилась ночь, он пошёл в лес, чтобы искать сына князя, и нашёл его лежащим на траве.
Окликнул Карделион Дзаура, и склонился над ним. Сел Дзаур прямо и взглянул на вельможу. И подивился верный придворный, как заострились черты лица Дзаура, и каким отрешённым стал его взгляд. Молвил вельможа:
- Дзаур! Меня прислал из Каунарфа твой отец. Он призывает тебя, ибо он болен и желает видеть своего единственного сына подле себя в тяжкий час. Но скажи мне, Метуристан, что с тобою? Словно бы подменили тебя серой тенью. Ведь всякий раз покидал ты Караис Мародол с ясным взором, лёгким сердцем, просветлённый. Что же случилось с тобою теперь?
Ответил Метуристан:
- Тень лежит на моей душе. Ныне никогда не буду я счастлив. Но это несчастие касается только меня. Возможно, я когда-нибудь и заговорю о нём, но только не теперь.
- Прими моё сожаление, сын Адрохата, - произнёс Карделион. – Ты знаешь, что я всегда с тобою, и твоя печаль – это и моя печаль.
- Да, друг моего отца, - промолвил Дзаур. – Благодарю тебя. Нет на свете друга надёжнее и лучше вельможи, чем ты.
Подумал Вордохат: «Неужели эту беду прозрел Старион, нарекая Дзаура Метуристаном? Почему же он не запомнил своё видение? Или не захотел говорить о нём Старион?»
Но ошибся благородный Карделион, ибо не из-за этой печали звался сын Адрохата Метуристаном. Настоящая же беда приближалась.
***
На Северных островах, что зимою врастали в лёд, где стояли ели, подобные сумрачному воинству, где краткое лето дарило лишь скудное тепло, среди острых горных скал, и в ледяных пещерах жил Изначальный Тарибэллейн.
Он был силён и мрачен, и радовали его лишь стужа и снежная буря, и любимой песней его была та, что пел обжигающий зимний ветер в лютый мороз. Был Тарибэллейн бледен, с длинными волосами из инея, с ледяными белыми глазами, и одеждой ему служил белый плащ мороза. Он один владел суровым Сэлистайном.
Всё у него было. И богатство, ибо владел он всеми водами севера, и камнями островов, и всем воздухом Сэлистайна – из него творил он бури и штормы, и алмазами Ледяного хребта. Льдины, подобные островам, он гонял по свинцовым стылым водам, и сталкивал их меж собою, с грохотом, подобным грому.
И власть имел Тарибэллейн, ибо тюлени и моржи, и прочие северные звери, и рыбы полуночных морей, и клыкастые киты – все они знали Тарибэллейна, и чтили его, хоть и боялись. То же и прочие Изначальные Сэлистайна.
Проходили тысячелетия. И тоскливо стало Тарибэллейну среди своего царства снегов, вод и камней. И сказал он себе:
- Вот, я – Тарибэллейн. И нет равных мне в Авалдоне. Всё имею я. И весь мир мог бы быть моим, если бы не чтил я Равновесия. Но тоскливо мне. Меня ничто уже не радует. Чего же не хватает мне?
Поглядел он на море. Свинцовые волны шумели, перекатываясь друг через друга и разбиваясь о прибрежные рифы.
Поглядел он на сушу. Скалы громоздились, присыпанные снегом, одна на другую.
Поглядел он на небо. Седые тучи роняли лёгкие снежинки.
Молвил Тарибэллейн:
- Знаю. Рождает Авалдон хранителей себе, где потребно ему. Так и я рождён этим миром. Но разве не могут сойтись между собою Изначальные, чтобы жить вместе до скончания мира, чтобы родить подобных себе, дабы помогали они нам во всём, во всех делах наших, и сами были хранителями мира? Желаю я, чтобы Изначальная вошла в мой ледяной дворец. Чтобы подарила она мне сыновей и дочерей. Вместе мы бы владели Севером.
И призвал он к себе Эведена, Изначального ветров, и обратился к нему:
- О Эведен, Наездник ветров! Кто лучше тебя знает бескрайний Авалдон, ибо утром ты на крыше мира, вечером над южным океаном. Скажи мне, есть ли в Авалдоне Изначальная, достойная того, чтобы войти в мои сияющие чертоги?
Ответил Эведен:
- Нет, о Тарибэллейн. Нет в Авалдоне той, кто была бы достойна стать Звездою Севера.
Молвил Тарибэллейн:
- О, неужели никогда не родится в Авалдоне та, к чьим ногам я принесу все алмазы Сэлистайна? Заклинаю тебя, Эведен, Наездник ветра, сколько бы веков не прошло, если придёт в мир Она, прилети ко мне и принеси мне весть.
Ответил Эведен:
- Обещаю, Тарибэллейн, ты услышишь о Ней.
И улетел прочь, несясь над волнами.
И пролетели снова века. И пришли в мир сиды, цверги, а затем и люди. Дивился Тарибэллейн вестям о деяниях их и досадовал, видя, как они преображали мир, и поклялся, что пока жив он, Хозяин Бурь, ни один смертный не войдёт в его царство, чтобы нарушить равновесие снегов, вод и камней.
И явилось в мир Зло. Но Тарибэллейн не пришёл на помощь Изначальным Равеллата, ибо они не призывали его, да и не видел он разницы между Тьмою и морозом и Злом, а сам любил и Тьму, и мороз. Только когда пришли демоны на его острова, он восстал в гневе великом, в снежной буре, в морском шторме, в лютом вихре, и убил их всех до одного.
Но всё же радовался Тарибэллейн Эпохе Ужаса, ибо теперь всюду были Тьма и мороз. Он видел, что рушится Равновесие, но в душе говорил: «Что мне Равновесие? Пусть умрёт жизнь, и зелень, и звери, и прочие смертные. На то и дана им смерть. Но Тьма и мороз пребудет повсюду во веки веков, и всё будет моё царство. А Небесный не сможет покарать меня за нарушенное Равновесие, ибо то будет не моих рук деяние, но бесов».
И кончилась Эпоха Ужаса, и настала новая Эпоха.
И вновь вошла в сердце Тарибэллейна тоска по Единственной, ещё не рождённой.
***
Летел Эведен над Равеллатом и запутался волосами в кронах леса Караис Мародол. Когда же он, смеясь, освободился, то увидел Её. То была Гелимэ. Совсем ещё юная, подобная едва распустившейся лилии, шла она по лесной тропе, и задумчиво перебирала рукою длинную чёрную косу. Окликнул её Эведен:
- Эй, синеглазая!
Удивлённо вскинула она на него глаза. Спрыгнул перед нею с дерева Эведен и спросил:
- Ты кто? Я лишь недавно, лет двадцать назад, залетал в Караис Мародол, но тебя не встречал.
Ответила Гелимэ:
- Я рождена недавно в этом чудесном лесу. Меня зовут Гелимэ. А ты кто?
Рассмеялся Эведен и сказал:
- Я – Наездник Ветра! Ещё увидимся!
И хотел было улететь, но снова запутался волосами в ветвях, хохоча, освободился и исчез в вышине. Вслед ему нёсся серебристый смех Гелимэ.
Летел Эведен над морем, но почему-то сбился к югу, и захотелось ему повыть среди ущелий Келестинских гор. Нашёл он в скале пещеру, и забрался туда. Но пещера эта оказалась очень глубока и всё расширялась. Захотелось Эведену добраться до её конца, но вдруг появились вокруг него тени, и приняли облик чудовищ, отвратительных и ужасных. То были бесы. Схватили они Изначального и поволокли в недра земли. И привели его в исполинский зал, украшенный сталактитами. Посреди зала стояло каменное кресло. Сидел в нём некто чернее Тьмы, и удушающее зловоние Зла исходило от него. У подножия кресла свернулась в кольцо огромная змея.
Оставили бесы Эведена один на один с сидящим на троне. Эведен, дрожа от страха, склонился ниц. Молвил ему незнакомец:
- Здравствуй, гость. Чего ты боишься? Моя сила подчиняется мне, и я не причиню тебе вреда. Прими телесный облик, я хочу поговорить с тобою наравне.
И принял Эведен свой телесный облик юноши с растрёпанными длинными, до земли, волосами, одетого в белую тунику. Увидел он перед собою существо, похожее обликом на смертного – сида или человека. Эведен так и не научился их различать. Имел незнакомец бороду и длинные чёрные волосы. Он был высок и худощав, облачён в тёмные просторные одежды. Молвил он:
- Меня зовут Ирувилот, Обитатель Глубин. А это мой дом. Я называю его Кринхтир. Как тебя зовут, гость мой?
Страх Эведена прошёл, ибо говорил Ирувилот приветливо, и голос его был мягким. Не мог соединить Эведен в своём представлении этого гостеприимного, учтивого хозяина и жуткое, источающее Зло, существо, что восседало в кресле минуту назад. Ответил Эведен:
- Я – Эведен, Всадник Ветра! А кто это? – спросил он, указывая на змею.
Сказал Ирувилот:
- Это Увнис, моя самая близкая подруга. Она со мною всегда.
Воскликнул Эведен:
- Несчастный! Как, должно быть, тоскливо жить под землёю, если эту змею ты называешь подругой!
Улыбнулся Ирувилот:
- Очень тоскливо. Я одинок здесь. Не знаю, что бы я делал без моей верной Увнис. Она очень умна, и иногда я думаю, что она слышит мои мысли.
Расхохотался Всадник Ветра:
- Слышит мысли? Но они же внутри тебя! Поверь мне, Ирувилот, уж я-то знаю, о чём говорю! Знаешь, отчего мы слышим? Это воздух колеблется и касается наших ушей. А мысли никак не могут влиять на воздух, они же внутри нас! Твоя змея, конечно, выглядит умной, но слышать мысли не может никто!
Молвил Ирувилот:
- Вижу, судьба свела меня с самым умным Изначальным Авалдона. Действительно, как можно слышать мысли, они же внутри нас!
И возгордился Эведен от неожиданной похвалы, и сказал:
- Хочешь, я стану твоим другом, Ирувилот? Я много чего ещё знаю, ведь я бываю во всех уголках Авалдона.
Ответил Строитель Пещер:
- Дружба такого умного Изначального – великая честь для меня. Будь добр, скрась своими рассказами моё одиночество. Расскажи мне о внешнем мире.
Много поведал ему Эведен историй об Авалдоне, и об Изначальных. Упомянул он имя Тарибэллейна. Переспросил Ирувилот:
- Тарибэллейн? Ты знаешь его?
Ибо ведал он, кто уничтожил его посланцев на Сэлистайне во дни Второй Эпохи.
Ответил Эведен:
- Да, я знаю Тарибэллейна очень давно. Это тоже мой друг. О! Я совсем забыл! Ведь я спешил к нему! У меня для него вести. Он просил меня об одном одолжении.
Спросил Эведен:
- Если это не тайна, о каком же одолжении просил тебя Тарибэллейн?
И поведал ему Всадник ветра о Той, кого ждал Хозяин Севера. Молвил Ирувилот:
- Я много наслышан о Тарибэллейне и хотел бы подружиться с ним. Прошу тебя, Эведен, уступи мне эту новость! Позволь мне самому сообщить об Изначальной Гелимэ Тарибэллейну, ведь я так хочу с ним подружиться.
Ответил Эведен:
- Конечно! Сообщи ему о Ней! Он будет рад. Только вот прийти к тебе Тарибэллейн навряд ли захочет, для него здесь слишком тепло.
Сказал Ирувилот:
- Ничего. Я сам нанесу ему визит. Слишком долго я не покидал Кринхтир. Можешь идти, друг мой. До встречи.
- До встречи, Ирувилот! – воскликнул Эведен. - Я ещё прилечу к тебе в гости, чтобы ты не скучал!
И покинул Кринхтир, улетев на восточные острова.
***
Чёрной тенью взлетел Ирувилот и пронёсся над морем, и прилетел на один из островов Сэлистайна. Узнал Тарибэллейн о его присутствии и в вихре снежной бури перенёсся к нему.
Стояли они друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза. Ирувилот в своём истинном, ужасном, но величественном обличии, с облаком Тьмы за плечами, и Тарибэллейн, подобный ледяной статуе, с крыльями снежной бури за спиной. Стояла ночь, и яркие звёзды с Луною озаряли весь мир. Произнёс Тарибэллейн:
- Кто ты? Зачем ты пришёл?
Ответил пришелец:
- Я – Глесидор Жестокий, Глашатай Мару Возариса, Сердце Зла, Мыслитель Мрака, Вождь воинства Крылатых Тьмы, Архидемон. У меня к тебе есть дело.
Сказал Тарибэллейн:
- Я слышал только твоё имя. Но я не предполагал, что ты так велик и могуч. Я слышал о битвах Второй Эпохи, о том, как сиды Равеллата сорвали покрывало Тьмы. Я думал – что же это за демоны, если могут победить их какие-то смертные? Но, увидев тебя, я поразился, и вопрошаю тебя – если так силён и могуч вождь демонов, отчего же Зло до сих пор не царит в Авалдоне? Ведь можешь ты, встав во главе своего воинства, покорить весь этот мир.
И дикое бешенство загорелось огнём в груди Глесидора, и задрожал он от ярости, и оскал его лица был оскалом смерти. Стал он подобен Смерти, и в провалах глаз его заплясали огни. Тьма, распространяемая его плащом, поднялась и затмила небо. Испугался Тарибэллейн. А ярость поднялась в груди Глесидора из-за того, что нанёс ему Тарибэллейн оскорбление. Ибо, хоть и безмерно велики были силы Архидемона, был он бессилен установить власть зла в Авалдоне, потому что только двух вещей боялся он – Добра и веры. И пока живы они в душах смертных, даже расколи Глесидор Авалдон на куски, это будет бесполезно, и не достанет его сил на то, чтобы подчинить души Живущих. Ведь не миров желал его повелитель Мару Возарис, не сокровищ, ни власти, но только души смертных желал он для себя, поскольку не мог Мару Возарис ни творить миры, ни создавать жизни. И, изменив свою суть в момент Метаморфозы, так и не получил он власть над временем, а только понял, что погиб безвозвратно. И знает Мару Возарис что обречён и никогда не сможет победить Добро и Небесного. А оттого единственное стремление Князя Зла – как можно больше душ повернуть во Тьму, чтобы горели они в огне Узилища внешнего. Так и Глесидор. Он не надеялся на победу Зла, но видел, что вся сила его бессильна против Добра и веры в душах Живущих, и потому смирял свою силу, и только хитростью и коварством губил живые души. Он не стремился разрушать и проливать кровь, ибо знал, что все убитые им немедленно отправляются к Небесному, и усилия его пропадут напрасно. Но, зная мощь свою, всегда приходил в бешенство, понимая, что бессильна она против даже одной малой души.
И ответил Глесидор Тарибэллейну:
- Зачем мне воевать? Ведь моему господину не нужны руины мира. Ему нужны преданные воины, добровольно вставшие на путь Зла. Разумеется, я мог бы повергнуть в прах всех, кто противится мне, но это не нужно ни мне, ни Князю Зла. Нам нужно искреннее убеждение. Кроме того, этот мир нужен нашему Князю. Когда здесь будет править Зло, здесь будут рождаться только верные слуги и воины Князя. Этот мир хорош, и, возможно, когда мы победим, именно отсюда начнётся Великий поход за грань Энуталь, чтобы повергнуть Небесного.
Лгал он, ибо ведал, что не будет никакого похода, а мир этот сразу умрёт, если победит в нём Зло, ведь Зло не способно создавать и поддерживать жизнь. Души, одни только души Живущих имели значение для Зла.
Спросил Тарибэллейн:
- Что же ты хочешь от меня, Архидемон?
Ответил Глесидор:
- Я хочу предложить тебе свою дружбу.
Молвил Тарибэллейн:
- Дружбу? Неужели? Ты – враг Равновесия и Небесного. Как я могу дружить с тобою?
Сказал Глесидор:
- Что тебе Равновесие? И что видел ты от Небесного? Где он? За гранью Энуталь! И этот мир скоро падёт к ногам Князя Возариса! И тогда ты будешь в числе вождей. Когда Зло победит, ты сотворишь целые миры по своему желанию.
Молчал поражённый Тарибэллейн. Он был растерян и подавлен словами Глесидора. Ложь же он не мог распознать, ибо сам никогда не лгал, и никто доселе не лгал ему.
Продолжал Глесидор:
- Смотри! Это я показываю тебе в знак искренности моей дружбы.
Подвёл он Тарибэллейна к гладкой, как стекло, ледяной стене, и сотворил на ней видение. И увидел Тарибэллейн Её. То была Гелимэ. Шла она среди трав и цветов, и замирало сердце от её красоты. И понял Тарибэллейн, что все эти тысячелетия ждал Её, и что именно Она должна войти в его ледяные чертоги.
Проговорил Глесидор:
- Я проведал о твоём давнем желании и о Той, кого ты ждёшь. Она рождена на Равеллате, под сенью леса Караис Мародол.
Только и смог Тарибэллейн, что проговорить:
- Как? Откуда? Откуда ты узнал?
Молвил Глесидор:
- Зло проясняет разум, и пути его непостижимы.
Сказал Тарибэллейн:
- Благодарю тебя, Глесидор. Ныне я союзник твой и друг, и враги твои – мои враги.
Ответил Архидемон:
- Зло да придаст тебе сил, Тьма да прояснит твой разум. Отныне господин твой – Мару Возарис, Великий, Могучий, Вечный Дракон. Так ли это?
- Да, - молвил Тарибэллейн. - Так.
И покинул Тамелон Сэлистайн, и прилетел в Кринхтир, и воссел в каменном кресле, довольный своим новым могущественным союзником.
***
Стоял Тарибэллейн на льдине посреди серых вод. Прилетел к нему Эведен, Наездник ветра, и сказал:
- Я вижу радость в твоих глазах. Что же хорошего случилось у тебя?
Он знал о новости, сообщённой Тарибэллейну, и желал теперь порадоваться с ним вместе.
Молвил Тарибэллейн:
- Прочь, ветреный дух, никчемный и пустой. Я получил от того, кто веками не покидал земных недр, новость, которую должен был доставить мне ты, бессмысленно, подобный туману, носящийся над землёю. Смотри!
И вызвал лик Гелимэ на серой глади воды. Но даже не посмотрел Эведен на видение, но устремил взор свой в лицо Тарибэллейна. Задрожали его губы, и унёсся он прочь, так и не сказав ни слова.
***
Сидела Гелимэ на корне древней сосны и вдыхала терпкий запах хвои. Голубое небо над головою вселяло в душу покой. Пробежал по тропинке заяц. Затем вышла из-за кустов лиса и почуяла след его. Но взмахнула рукой Гелимэ, и на время утратила лиса нюх, и, потеряв след зайца, убежала прочь. Гелимэ знала, что нарушает естественный ход вещей, но сегодня она не могла поступить иначе – так сладостен и безмятежен был этот летний день.
И вдруг повеяло на неё холодом. Возник перед нею некто в белом плаще мороза, но в складках его плаща клубилась тьма. Белые глаза на бледном, скуластом, остроносом лице напоминали колючие льдины. Белые развевающиеся волосы походили на туман и иней. Трава под ногами пришельца покрылась льдом. Молвил он:
- Приветствую тебя, прекрасная Гелимэ. Я – Тарибэллейн, владыка Сэлистайна. Облик твой узрел я в ледяном зеркале. И понял я, что вечность и богатство, и могущество, и власть, и сила обретут смысл только тогда, когда ты, нежная, прекрасная, сокровище Авалдона, разделишь их со мною.
Долго ещё говорил он и клялся в любви, и сулил богатства и власть, и превозносил до небес красу Гелимэ. И видел Небесный, и весь Авалдон был свидетелем, что была Гелимэ достойна всего этого, и гораздо большего.
Поднял Тарибэллейн руку, и из ладони его посыпались алмазы. Огромные, как кулак мужа битвы, сиянием схожие с радугой, но холодные, как куски льда, всё сыпались они и сыпались с шорохом из руки Тарибэллейна на землю у ног Гелимэ, а глаза Хозяина бурь блеском были подобны этим алмазам. Сыпались камни и сыпались, и, наконец, когда груда их у ног Гелимэ высотою сравнялась с локтем, молвила Гелимэ:
- Довольно. Ты хочешь засыпать меня с головой?
И иссяк сверкающий водопад. Молча посмотрела Гелимэ в лицо Тарибэллейна. Он не нравился ей, ибо чувствовала она в нём неясную тёмную сущность, и был он холоден и мрачен. Но Гелимэ поборола свою неприязнь и сказала с мягкою улыбкой:
- Благодарю тебя, Тарибэллейн. Я весьма польщена твоим вниманием, и речи твои мне очень приятны. Но я не могу идти с тобою. Забери свои дары, Тарибэллейн. Будем друзьями, а дружба не покупается алмазами.
И тут же отшатнулась от Изначального – такою яростью сверкнули его глаза. Молвил он:
- Глупая девчонка! От чего отказываешься? Разве для того я ждал тебя тысячи лет? Для того ли, чтобы ты сказала мне «нет»? Вот, я – Тарибэллейн, а ты будешь моей!
И протянул свои руки к Гелимэ. Она же бросилась бежать прочь. И, слыша её крики, пришли ей на помощь Изначальные древнего Караис Мародола. Были там Ват, Князь медведей; Найта, Хозяйка сов; Дзебевел, Отец волков. Вместе они заступили дорогу Тарибэллейну, и Ват, огромный, как холм, с грозным рыком спросил:
- Что тебе нужно от нашей маленькой Гелимэ? Кто ты? Отвечай!
Молвил Тарибэллейн в сильном гневе:
- Я – Тарибэллейн. Я не хочу причинить вреда Гелимэ, но я ждал её тысячи лет, ибо она должна стать моею женой.
Сказал Дзебевел:
- Она не желает этого. Гелимэ убегала от тебя и взывала о помощи. Уходи. Мы не отдадим её тебе.
Произнёс Тарибэллейн:
- Она будет моей, пусть даже весь мир воспротивится этому. Знай это, Гелимэ. Я никогда не изменяю своих решений.
И покинул он Равеллат, и унёсся на Сэлистайн, в свои ледяные владения.
***
И стиль хорош.
Я, когда говорил про купол, имел вообще-то в виду небесный свод.
Кем не полагается, почему не полагается? Почему надо "ежесекундно запрещать себе видеть его"? Мне потом будет плохо? Но это уж только мне решать; зато сейчас будет хорошо. Не могла же ОНА считать, что она ему не пара...
