Об истребителе вампиров... и др. иронические стихи.
Модератор: K.H.Hynta
Для остальных…
Всех тех, кто видит в разговоре
Лишь повод выразить печаль,
Мне, к удивлению, не жаль…
(Одно есть исключенье – горе!)
Всем тем, кто в праздной болтовне
Теряет дни, сжигая время…
Скажу: - Ах, чёртово вы племя!
И как вы надоели мне…
Того, кто ищет благодать
Посредством водки и таблеток
И развращенья малолеток…
Харон недолго будет ждать.
Для тех, кто, тело не любя,
Гордится аскезой суровой,
Не будет истиною новой –
Единство Бога и Себя.
Для остальных – простых людей…
Отмечу: жизнь тогда красива,
Когда подруга неревнива,
Иль муж ваш – не прелюбодей.
Всех тех, кто видит в разговоре
Лишь повод выразить печаль,
Мне, к удивлению, не жаль…
(Одно есть исключенье – горе!)
Всем тем, кто в праздной болтовне
Теряет дни, сжигая время…
Скажу: - Ах, чёртово вы племя!
И как вы надоели мне…
Того, кто ищет благодать
Посредством водки и таблеток
И развращенья малолеток…
Харон недолго будет ждать.
Для тех, кто, тело не любя,
Гордится аскезой суровой,
Не будет истиною новой –
Единство Бога и Себя.
Для остальных – простых людей…
Отмечу: жизнь тогда красива,
Когда подруга неревнива,
Иль муж ваш – не прелюбодей.
НЕ ПОЭТАМ НЕ ЧИТАТЬ!
Салам алейкум, форумчане,
Добро пожаловать всем в ад!
Я нашей встрече очень рад.
Заждался…Одиноко в чане.
- Где мы, старик? - В котле идей!
Всё новые ингредиенты
Бросаем в воду, греем тенты,
Чтобы порадовать гостей
Кипящим рифмою катреном,
Фонтаном чувств, накалом страсти –
Мы душу рвём свою на части,
И, странно, но гордимся пленом…
-А для чего? Мы, что – позёры?
Мы – извращенцы? Мазохисты?
А может бледные статисты
И бесталанные актёры?...
-Ты ищешь славы? То ли место?
-Ты графоман? Тогда понятно.
Когда дурак – всегда занятно,
Но если гений – то нечестно.
Снимая сублимаций пенку,
Смолу вливаем с наслажденьем,
Скрип часто выдаём за пенье
И бьёмся головой о стенку.
Обидчивы, полны софизмов –
Универсалы и невежды,
Срываем полностью одежды,
Бравируя своим нудизмом.
Больные… Всех подлечит сера.
А может, обострит симптомы!
Нужны вам молнии и громы?
Пожалуйста. – А как же вера?
Старик, ты Пётр? Играешь жутко…
Здесь рай – и все поют псалмы!
А ЭТИ, мерзкие, – не Мы.
Скажи, быть может – это шутка?…
Салам алейкум, форумчане,
Добро пожаловать всем в ад!
Я нашей встрече очень рад.
Заждался…Одиноко в чане.
- Где мы, старик? - В котле идей!
Всё новые ингредиенты
Бросаем в воду, греем тенты,
Чтобы порадовать гостей
Кипящим рифмою катреном,
Фонтаном чувств, накалом страсти –
Мы душу рвём свою на части,
И, странно, но гордимся пленом…
-А для чего? Мы, что – позёры?
Мы – извращенцы? Мазохисты?
А может бледные статисты
И бесталанные актёры?...
-Ты ищешь славы? То ли место?
-Ты графоман? Тогда понятно.
Когда дурак – всегда занятно,
Но если гений – то нечестно.
Снимая сублимаций пенку,
Смолу вливаем с наслажденьем,
Скрип часто выдаём за пенье
И бьёмся головой о стенку.
Обидчивы, полны софизмов –
Универсалы и невежды,
Срываем полностью одежды,
Бравируя своим нудизмом.
Больные… Всех подлечит сера.
А может, обострит симптомы!
Нужны вам молнии и громы?
Пожалуйста. – А как же вера?
Старик, ты Пётр? Играешь жутко…
Здесь рай – и все поют псалмы!
А ЭТИ, мерзкие, – не Мы.
Скажи, быть может – это шутка?…
О моём возрасте и нике.
Я стар и сед… я – бородат,
Со мной беседовал Сократ,
Почётным гостем Демокрит
Въезжал ко мне на остров Крит.
А раньше – чествовал Рамзесс,
Чуть позже – несчастливый Крез,
Гай Юлий также был мне рад,
И я… закладывал Царьград!
Акме мои в веках не счесть!
(Наверно провиденья месть)
Все вспомнить их… безумный труд,
Но – не Иуда и не… Брут!
Меня знавали в Ренессанс,
И нежно называли: «Ланс»,
А Мерлин, посещая грот,
Официально: «Ланселот!»
Бывало, брал я и гран-при…
Я помню нежное: «Анри» –
Из уст Марго…Мадам де Сов
Вообще не требовалось слов…
Я стар и сед… я – бородат,
Со мной беседовал Сократ,
Почётным гостем Демокрит
Въезжал ко мне на остров Крит.
А раньше – чествовал Рамзесс,
Чуть позже – несчастливый Крез,
Гай Юлий также был мне рад,
И я… закладывал Царьград!
Акме мои в веках не счесть!
(Наверно провиденья месть)
Все вспомнить их… безумный труд,
Но – не Иуда и не… Брут!
Меня знавали в Ренессанс,
И нежно называли: «Ланс»,
А Мерлин, посещая грот,
Официально: «Ланселот!»
Бывало, брал я и гран-при…
Я помню нежное: «Анри» –
Из уст Марго…Мадам де Сов
Вообще не требовалось слов…
Мне нравятся блондинки:
Их выгнутые спинки,
Их бюсты на картинках
В журналах "для мужчин".
Люблю ласкать брюнеток –
Насмешливых кокеток:
Марин, Наташ и Светок –
Без всяких там причин.
Заводят и шатенки:
Их голые коленки,
Альбины, Клавы, Ленки –
Айда ко мне в гарем!
Нет ненависти к бритым,
Лохматым и завитым:
Надеждам, Аллам, Ритам…
Рад всем…
Тональный Крем!
Нормальные герои…
На перекрёстке трёх дорог
Торчит скалою камень чёрный;
На нём кудесник злой и вздорный
Состряпал дивный некролог:
«Направо – потеряешь друга!
Налево – веру и жену…
Вернешься – встретишь Сатану,
И кони двинешь с перепугу!»
Но я сдаваться не привык!
Мне голос внутренний, беспечный,
Дал знать – есть путь четвёртый, вечный –
По бездорожью. Напрямик!
И я готов: вгрызаться в грунт,
Сквозь горы прорубать туннели,
Поститься целые недели,
Теряя за день потом фунт…
А всё – для благородной цели:
Вернутся засветло домой.
И друга не застать с женой –
Моей женой! В моей постели…
Их выгнутые спинки,
Их бюсты на картинках
В журналах "для мужчин".
Люблю ласкать брюнеток –
Насмешливых кокеток:
Марин, Наташ и Светок –
Без всяких там причин.
Заводят и шатенки:
Их голые коленки,
Альбины, Клавы, Ленки –
Айда ко мне в гарем!
Нет ненависти к бритым,
Лохматым и завитым:
Надеждам, Аллам, Ритам…
Рад всем…
Тональный Крем!
Нормальные герои…
На перекрёстке трёх дорог
Торчит скалою камень чёрный;
На нём кудесник злой и вздорный
Состряпал дивный некролог:
«Направо – потеряешь друга!
Налево – веру и жену…
Вернешься – встретишь Сатану,
И кони двинешь с перепугу!»
Но я сдаваться не привык!
Мне голос внутренний, беспечный,
Дал знать – есть путь четвёртый, вечный –
По бездорожью. Напрямик!
И я готов: вгрызаться в грунт,
Сквозь горы прорубать туннели,
Поститься целые недели,
Теряя за день потом фунт…
А всё – для благородной цели:
Вернутся засветло домой.
И друга не застать с женой –
Моей женой! В моей постели…
Зарисовка к автопортрету.
Безумен? Вряд ли… Чуть смешон…
Ума – палата! Чувства – в меру!
Годами пестовал Химеру,
Но был зверюгой укушён.
Обидно – трудишься, копИшь:
Таланты, знание, безбожье,
Но на поверку – бездорожье,
В душе – туман, в кармане – шиш…
Мыслишка, каверзной змеёй,
Угробив старика Олега,
Шипит: «Ты мини, а не мега…
Тебе ль парить? Ползи за мной».
Но я фиглярствую. Важняк –
Тяжеловес в посудной лавке;
Вонзаю в интеллект булавки,
А к вечеру глушу коньяк.
Итог простой – закат и скит,
Как разрешение эксцесса,
И только Муза-поэтесса
Ко мне слегка благоволит.
Безумен? Вряд ли… Чуть смешон…
Ума – палата! Чувства – в меру!
Годами пестовал Химеру,
Но был зверюгой укушён.
Обидно – трудишься, копИшь:
Таланты, знание, безбожье,
Но на поверку – бездорожье,
В душе – туман, в кармане – шиш…
Мыслишка, каверзной змеёй,
Угробив старика Олега,
Шипит: «Ты мини, а не мега…
Тебе ль парить? Ползи за мной».
Но я фиглярствую. Важняк –
Тяжеловес в посудной лавке;
Вонзаю в интеллект булавки,
А к вечеру глушу коньяк.
Итог простой – закат и скит,
Как разрешение эксцесса,
И только Муза-поэтесса
Ко мне слегка благоволит.
Возвращение блудного поэта
Милая! Попутал бес…
Да ну, что ты, в самом деле!
Дрался? Нервы на пределе,
Критик сам ко мне полез…
Да, помада… Был фуршет!
Не поверишь: брали силой
Белокурые годзиллы –
Стерв таких не видел свет!
Я сбежал. Как мальчик – чист.
Спать хочу. Снимаю брюки.
Милая, но что за звуки…
Где бельё? Так я… нудист!
Милая! Попутал бес…
Да ну, что ты, в самом деле!
Дрался? Нервы на пределе,
Критик сам ко мне полез…
Да, помада… Был фуршет!
Не поверишь: брали силой
Белокурые годзиллы –
Стерв таких не видел свет!
Я сбежал. Как мальчик – чист.
Спать хочу. Снимаю брюки.
Милая, но что за звуки…
Где бельё? Так я… нудист!
А раньше – чествовал Рамзесс,
Чуть позже – несчастливый Крез,
Гай Юлий также был мне рад,
И я… закладывал Царьград!
От скромности мы точно не помрем
знакомая тема кстати, напомнило Валерия Брюсова
В моей душе, как в глубях океана,
Несчестность жизней, прожитых в былом:
Я был полип, и грезил я теплом;
Как ящер, крылья ширил средь тумана;
Меня с Ассуром знала Согдиана;
С халдеем звездам я воспел псалом;
Шел с гиксами я в Фивы напролом;
Гнал диких даков под значком Траяна;
Крест на плече, я шел в Иерусалим;
Как магу, Дьявол мне грозил сквозь дым;
Мара судил мне плаху гильотины;
И с Пушкиным я говорил как друг;
Но внятны мне звонки трамваев вкруг,
Как много всех, и все же я - единый!
*********************************
Дал знать – есть путь четвёртый, вечный –
По бездорожью. Напрямик!
Милая, но что за звуки…
Где бельё? Так я… нудист!
Всё, что я должна, написано в налоговом кодексе. Что не должна - в уголовном. А остальное - твои домыслы...
Desentra
Всё так и есть - нескромные мы...
Тамбовская мадонна
- Хорошо жить без гестапо,
Быть возлюбленной Христа,
Если кто полезет лапать
Взять за шкирку, как кота…
Иль не брать, когда приличный
И надёжный человек…
- Что ж, мадонна, всё о личном?
В тишине библиотек
Жизнь играет словно брага.
Столько девок бы паше!
Ну, а там, в глуби оврага…
Не об этом… о душе!
- Да и там, легко и просто,
Широко, пройдёт и полк,
Чай свои, не Коза Ностра.
Иногда тамбовский волк,
В сотоварищах с луною
Наведут такую грусть,
И тогда я, братец, вою!
И тогда немножко злюсь.
В остальном: я сладострастна,
И сегодня…не пощусь.
- Да, мадонна, ты прекрасна,
Как весной прекрасна Русь.
Всё так и есть - нескромные мы...
Тамбовская мадонна
- Хорошо жить без гестапо,
Быть возлюбленной Христа,
Если кто полезет лапать
Взять за шкирку, как кота…
Иль не брать, когда приличный
И надёжный человек…
- Что ж, мадонна, всё о личном?
В тишине библиотек
Жизнь играет словно брага.
Столько девок бы паше!
Ну, а там, в глуби оврага…
Не об этом… о душе!
- Да и там, легко и просто,
Широко, пройдёт и полк,
Чай свои, не Коза Ностра.
Иногда тамбовский волк,
В сотоварищах с луною
Наведут такую грусть,
И тогда я, братец, вою!
И тогда немножко злюсь.
В остальном: я сладострастна,
И сегодня…не пощусь.
- Да, мадонна, ты прекрасна,
Как весной прекрасна Русь.
РЕЦЕНЗЕНТ
Есть в краткости чужих рецензий
Панегирический закат,
Пойду, взберусь на Арарат,
Запечатлею гордый вензель
В местах, где плот оставил Ной,
Черкну: «О'кей, старик, нормально!»
Добавлю: «Было экстремально.
Тряхнул, бродяга, стариной».
С утра подъеду к пирамидам,
Воздам с лихвой: «Достойно! Смело!»
Крошащимся о камень мелом,
Не понимая жестов гида.
Поставлю Моцарту пять баллов,
Шекспиру – безусловно: «Класс!»,
Дюма – «Старик, не в бровь, а в глаз!»,
Расшаркаюсь пред пьедесталом –
Не знаю кто, но как отлит!
Пойду, роняя лаконично:
«Не слишком! Слабо! Романтично!
Но что за стиль? И что за вид?»
А дома: рукопись и трубка.
Почтовый ящик: спам, реклама…
Молчат. Какая мелодрама!
Ни благодарности, ни кубка…
Есть в краткости чужих рецензий
Панегирический закат,
Пойду, взберусь на Арарат,
Запечатлею гордый вензель
В местах, где плот оставил Ной,
Черкну: «О'кей, старик, нормально!»
Добавлю: «Было экстремально.
Тряхнул, бродяга, стариной».
С утра подъеду к пирамидам,
Воздам с лихвой: «Достойно! Смело!»
Крошащимся о камень мелом,
Не понимая жестов гида.
Поставлю Моцарту пять баллов,
Шекспиру – безусловно: «Класс!»,
Дюма – «Старик, не в бровь, а в глаз!»,
Расшаркаюсь пред пьедесталом –
Не знаю кто, но как отлит!
Пойду, роняя лаконично:
«Не слишком! Слабо! Романтично!
Но что за стиль? И что за вид?»
А дома: рукопись и трубка.
Почтовый ящик: спам, реклама…
Молчат. Какая мелодрама!
Ни благодарности, ни кубка…
Вчера и Сегодня
Вчера, возможно, был не в форме –
Ловил на удочку годзилл
И «травку» не заметил в корме,
Скажу Вам, мамонт и чудил…
А вечером стрелял гуронов
И скальпы вешал на тотем,
Когда закончились патроны,
Наведаться решил в гарем…
Сегодня шкуру из бизона
Костюм заменит из парчи;
Войду и вежливо, с поклоном,
Поздравлю выживших в ночи.
И как непросто нынче с Вами.
Не буду: хвастаться копьём;
Устраивать во рву цунами;
Шутить с прожорливым огнём.
Да, что я? Сам не понимаю?! –
Сегодня на Вчера табу,
Поэтому мы выпьем чаю.
Кумыс на Завтра сберегу…
Вчера, возможно, был не в форме –
Ловил на удочку годзилл
И «травку» не заметил в корме,
Скажу Вам, мамонт и чудил…
А вечером стрелял гуронов
И скальпы вешал на тотем,
Когда закончились патроны,
Наведаться решил в гарем…
Сегодня шкуру из бизона
Костюм заменит из парчи;
Войду и вежливо, с поклоном,
Поздравлю выживших в ночи.
И как непросто нынче с Вами.
Не буду: хвастаться копьём;
Устраивать во рву цунами;
Шутить с прожорливым огнём.
Да, что я? Сам не понимаю?! –
Сегодня на Вчера табу,
Поэтому мы выпьем чаю.
Кумыс на Завтра сберегу…
Прогулка
Когда испарившись, прольётся вода
На пляжи Харбора и Варны,
Тогда я очнусь, и отправлюсь туда,
Где стиль мой живёт лапидарный.
На площади римской, где ночью светло –
Джордано шагнёт с постамента;
Ватель улыбнётся мне из Фонтебло,
А Горький заманит в Соренто.
В Париже, где каждый кирпичик знаком,
Под ручку подхватят мамзели…
Сбегу, прикрывая глаза париком,
Таинственным Флоризелем.
Дель Джезу, суровый и мрачный аскет,
Мне скажет: «Не форма – звучанье!»
Служанка миледи откроет секрет –
К обеим пойду на свиданье…
В Кордове, забравшись в мечеть поутру,
Припомню арабские сказки.
Доставлю Омару вино в Бухару –
Восславим прекрасные глазки!
А как протрезвею, конечно, на Русь –
В хоромы, не в холод же лютый…
- Тебя, мой боярин, я жду, не дождусь…
С полатей промолвит Малюта…
Несёт
Меня несёт, и я несу –
Сегодня чушь, а завтра
Поймаю истину в лесу,
И съем её на завтрак.
Поток грохочет, брызг шрапнель,
Водица ключевая,
И только просится на мель
Кибитка кочевая.
Я, может быть, и рад помочь,
Но бьюсь с водоворотом,
Ворчит, играя в звёзды ночь,
А я весь взмок от пота.
Ещё чуть-чуть, последний раз…
Пусть вне орбиты, юзом
Несусь, а мне кричит Лаплас:
- Не сбей Юпитер пузом!..
Когда испарившись, прольётся вода
На пляжи Харбора и Варны,
Тогда я очнусь, и отправлюсь туда,
Где стиль мой живёт лапидарный.
На площади римской, где ночью светло –
Джордано шагнёт с постамента;
Ватель улыбнётся мне из Фонтебло,
А Горький заманит в Соренто.
В Париже, где каждый кирпичик знаком,
Под ручку подхватят мамзели…
Сбегу, прикрывая глаза париком,
Таинственным Флоризелем.
Дель Джезу, суровый и мрачный аскет,
Мне скажет: «Не форма – звучанье!»
Служанка миледи откроет секрет –
К обеим пойду на свиданье…
В Кордове, забравшись в мечеть поутру,
Припомню арабские сказки.
Доставлю Омару вино в Бухару –
Восславим прекрасные глазки!
А как протрезвею, конечно, на Русь –
В хоромы, не в холод же лютый…
- Тебя, мой боярин, я жду, не дождусь…
С полатей промолвит Малюта…
Несёт
Меня несёт, и я несу –
Сегодня чушь, а завтра
Поймаю истину в лесу,
И съем её на завтрак.
Поток грохочет, брызг шрапнель,
Водица ключевая,
И только просится на мель
Кибитка кочевая.
Я, может быть, и рад помочь,
Но бьюсь с водоворотом,
Ворчит, играя в звёзды ночь,
А я весь взмок от пота.
Ещё чуть-чуть, последний раз…
Пусть вне орбиты, юзом
Несусь, а мне кричит Лаплас:
- Не сбей Юпитер пузом!..
Сон в Занзибаре.
Мы говорили с ней на суахили –
О сомалийцах в быстрых катерах,
О том, как постарел Орешек-Willis,
Но не о том, что нам в кровать пора.
Она не завлекала в Мканьягени,
И не просила за ночлег iPhone,
Возможно, я под градусом не гений,
Но понял, что кудесница – Сафо.
И как герой Амоса Тутуолы,
Я пальмовым вином залил тоску,
Вздремнул, и Zanzibar приснился голым,
Плывущим среди розовых акул.
Мелькали – то ли брейды, то ли френчи –
Хлестали по щекам и по спине,
И был во сне я с Африкой повенчан, -
Sir Burton надо мной держал венец.
Она, в колье алмазном от Дэ Бирса,
И в страусиных перьях от Aire,
А я в тельняшке, без штанов по пирсу,
Лечу, ну, а за мной бежит гарем…
И ночи в Нигере, а может, и в Ботсване,
Люси Джохансона, Иеговы Адам…
Последнее, что помню, это танец, –
Проснулся, - ни айфона, ни madam.
Мы говорили с ней на суахили –
О сомалийцах в быстрых катерах,
О том, как постарел Орешек-Willis,
Но не о том, что нам в кровать пора.
Она не завлекала в Мканьягени,
И не просила за ночлег iPhone,
Возможно, я под градусом не гений,
Но понял, что кудесница – Сафо.
И как герой Амоса Тутуолы,
Я пальмовым вином залил тоску,
Вздремнул, и Zanzibar приснился голым,
Плывущим среди розовых акул.
Мелькали – то ли брейды, то ли френчи –
Хлестали по щекам и по спине,
И был во сне я с Африкой повенчан, -
Sir Burton надо мной держал венец.
Она, в колье алмазном от Дэ Бирса,
И в страусиных перьях от Aire,
А я в тельняшке, без штанов по пирсу,
Лечу, ну, а за мной бежит гарем…
И ночи в Нигере, а может, и в Ботсване,
Люси Джохансона, Иеговы Адам…
Последнее, что помню, это танец, –
Проснулся, - ни айфона, ни madam.