ЧТЕНИЕ УБИВАЕТ

[proh]

а в целом, как-то сессию завалил, т.к. в букинисте (тогда были) давали читать книжки, за 10% от стоимости, если возвращаешь на следующий день.

[чойто]

А я прогуливал школу когда был в запойном чтении

[Калиф-на-2-часа]

а я помню, как чуть не отхватила пару по вышке (высшая математика), потому что из 3-х суток на подготовку к экзамену 2,5 читала какую-то фигню... и просто не успела дочитать конспект до конца... и попался вопрос из самого конца, исесссна

так что чтение - однозначное зло!

[Шалдорн Кардихат]

а я, страшно сказать, читал даже на уроках.
однажды даже замечание подхватил в дневник: читает на уроке литературы.

[proh]

Хуже всего было на лекциях по химии читать Макса Фрая. Очень хотелось ржать . Давился смехом, чем ставил в тупик лектора.

ps. А ещё я в пионерлагере купание прогуливал. Там была большая библиотека с кучей разных книжек

[proh]

а я, страшно сказать, читал даже на уроках.
однажды даже замечание подхватил в дневник: читает на уроке литературы.

ну на уроках я, обычно, читал литературу из школьной программы, не дома же эту нуднятину читать

[Князь]

Существует обычай, в особенности у судей, приписывать добрую половину преступлений, совершаемых в столицах, пагубному воздействию дешевых романов. Если какой-нибудь чумазый отрок украл с лотка яблоко, судья глубокомысленно заключит, что сведения воришки о том, что яблоки утоляют голод, получены в результате тщательных литературных штудий. Сами мальчишки, раскаявшись, часто обвиняют во всем прочитанные романы

[чойто]

Ярослав Гашек
Амстердамский торговец человечиной.
Думаю большинство читало, но...

[spoiler=]Не имея иной возможности быть полезным чешской нации, я решил заняться ее умственным развитием. С этой целью я отыскал замечательного человека, три раза сидевшего в тюрьме Панкрац за грабеж и обладавшего изумительной фантазией.
Кроме того, этот человек ловко владел пером и умел придавать своим мыслям нужную форму — задача, непосильная для другого моего сотрудника, совершенно лишенного способности мыслить оригинально, но в то же время умевшего развить заданную тему и связать отдельные эпизоды гибкой, изобретательной, захватывающей интригой.
Потолковав с обоими уважаемыми сотрудниками, я сообщил им, что намерен основать книгоиздательство, имеющее целью снабжать чешскую публику занимательным чтением.
Я заключил с обоими договор, по которому они обязались приступить через пять месяцев к сдаче мне частями, за обычную полистную оплату, увлекательного романа.
Ровно через пять месяцев в моем издательстве вышел первый выпуск романа «Амстердамский торговец человечиной, или Таинственное убийство в Черной пещере, или Корчма Кровавый епископ». Роман выходил четыре года подряд еженедельными выпусками, по восемьдесят геллеров за выпуск; всего вышло двести восемь выпусков общим весом восемнадцать килограммов. Об успехе, которым пользовалось это произведение, ярче всего свидетельствует случай с владелицей продуктовой лавки Возабовой, о котором я расскажу.
У поденщика Франтишека Голана было двенадцать человек детей, и он ждал тринадцатого, когда агент по распространению книг и журналов принес ему первый выпуск «Амстердамского торговца человечиной, или Таинственного убийства в Черной пещере, или Корчмы Кровавый епископ».
Напряженно ожидая появления на свет нового члена семьи, Голан с избытком располагал свободным временем и, чтобы скоротать его, принялся жадно читать первый выпуск романа. По мере чтения интерес его возрастал. Начало было великолепное: «В одной из отдаленных улиц Амстердама, у пристани, над водой канала, в котором за год бесследно исчезали сотни чужеземцев, находился небольшой трактир с номерами. К напиткам, подаваемым новому постояльцу, подмешивали здесь снотворный порошок, а потом… потом постель с постояльцем проваливалась в подвал. Удар, страшный сдавленный крик… Рядом с трактиром была мясная лавка. Мясо отпускалось здесь по такой дешевой цене, что в лавке всегда было полно покупателей. Это мясо имело особый привкус: тут торговали человечиной! Знаете, как это делалось? В подвалах спящих постояльцев убивали ударом топора, потрошили трупы, разрубали на части и ночью доставляли человечину в мясную лавку. Одному только Роберту Клегу удалось вырваться оттуда — сверхъестественным путем…»
На этом текст первого выпуска обрывался.
С тех пор поденщик Голан стал регулярно покупать «Амстердамского торговца человечиной». Но, имея тринадцать человек детей, тратить каждую неделю по восемьдесят геллеров на книгу тяжеленько. И он каждую субботу посылал младших ребят по очереди просить милостыню, а за выпрошенные деньги покупал «Амстердамского торговца человечиной», выпуск за выпуском, и наслаждался подробным перечнем убийств, составленным так искусно, что каждый выпуск обрывался в самом начале убийства, а приканчивали жертву только в начале следующего выпуска, в конце которого происходила поимка главаря банды, причем в последней фразе сообщалось, что он бежал из тюрьмы, спустившись по громоотводу, потом перелез через стену, но упал, настигнутый пулей охраны, — для того чтобы в начале следующего выпуска, собравшись с силами, возобновить побег — на этот раз в лодке по бурному морю, — и в тот момент, когда ветер вырвал у него весла из рук, встретиться в последней фразе выпуска с шайкой контрабандистов, в главаре которой он узнает бывшую свою возлюбленную, соблазненную графом де Галуа… И так далее, в том же духе.


В течение полугода расписывалась история корчмы «Кровавый епископ», и все это время по ходу действия войска и жандармерия безуспешно преследовали призрак «кровавого епископа».
Четыре года провел в упоительном чтении «Амстердамского торговца человечиной» поденщик Голан, рыдая по ночам над судьбой беглянки — принцессы де Галуа, сводной сестры главаря шайки контрабандистов (она же — переодетая и соблазненная возлюбленная главаря банды убийц, который был окружен войсками в Черной пещере, но, бросившись в водопад, спасся от врага вплавь).
Прочтя последний, 208-й выпуск, и уплатив за «Амстердамского торговца человечиной» в общей сложности сто шестьдесят шесть крон сорок геллеров, Голан проплакал всю ночь напролет. При мысли о печальном конце главаря банды, которого в последнем выпуске повесили, у бедняги разорвалось сердце от жалости, и он покинул этот мир, оставив вдову с тринадцатью детьми без всяких средств к существованию. Похоронив мужа, бедная женщина продала все двести восемь выпусков владелице продуктовой лавки напротив — пани Возабовой, за одну крону сорок геллеров, то есть восемнадцать килограммов бумаги для завертывания сосисок и т. п., — по восемь геллеров за килограмм.
У почтенной пани Возабовой было два сорта покупателей: одни брали за наличные, другие на книжку. Она обращалась со всеми одинаково любезно; только дамочкам, бравшим за наличные, говорила «сударыня» и «целую ручку», а представительницам второй группы просто: «что прикажете?» и «мое почтение». Никаких других различий не делалось.
Приобретя двести восемь выпусков «Амстердамского торговца человечиной», эта уважаемая особа велела отнести бумагу к ней на дом, а после того, как закрыла свое заведение на ночь, решила разрезать ее в четвертку — на фунтики. Взяла первый выпуск и принялась за дело. Вдруг в глаза ей бросилось напечатанное жирным шрифтом: «А! Они продают в мясной лавке мясо убитых людей!» Покачав головой, она отложила нож в сторону и стала знакомиться с новым видом мясоторговли. Познакомившись, задумалась. На другой день прочла второй выпуск, третий, четвертый. И так, читая в среднем по три выпуска в день, за три месяца проглотила все двести восемь. Начиная со сто восьмого она перестала следить за своей наружностью и менять белье.
На девяностый день она разослала лучшим своим покупательницам — тем, которые брали за наличные — записки такого содержания:
«Милостивая государыня!
Не откажите в любезности зайти ко мне сегодня вечером на дом. Я должна сообщить вам важную новость!»
Когда они пришли, она порубила их всех топором. Как только весть об этом разнеслась по городу, мне пришлось пустить «Амстердамского торговца человечиной» вторым изданием.[/spoiler]

[Hitraya_mordochka]

Только он Гилберт Кит (Кийт) Честертон)

[Калиф-на-2-часа]

Только он Гилберт Кит (Кийт) Честертон)

да-да, и через запятую - создатель отца брауна - непременно!

[чойто]

отец отца брауна...

[Калиф-на-2-часа]

отец отца брауна...

дедушка брауна, именно!

[Князь]

Кошмар чего делается чего делается!Говорят что, из-за низких зарплат некоторые учителя в вузах заделались книгодиллерами, они не только продают и советуют купить книги, но иногда и сами изготавливают книжки и продают! И этим людям доверяют своих детей!

[Sean1s]

Вчера (точнее сегодня) до 4 утра читал, а в 7-30 вставать уже. Как варёный на работе работу работал в итоге.
Чтение - зло!!!

[Stasia]

- Зачем работать на работе, когда можно почитать книгу? - так рассуждают окончательно опустившиеся книгоманы.

Завтра буду читать на работе прям, у детей [s]трудотерапия[/s] субботник))))

[proh]

Я вот у Честертона боьлше стих запомнил.
Как то с первого раза запомнился, был в каком-то из рассказов в Роман-газете (уж про священника или вора - не помню)

А в Константинополе сто один фонтан,
Ухмыляется фонтанам Византийский Султан.
Смех его, знак радости, предвестник беды,
Колеблет черный лес, лес его бороды,
Изгибает полумесяцем кроваво-красный рот:
Срединным морем мира завладел могучий флот.
Белостенная Италия от страха чуть жива,
В Адриатике ждет гибель Веницейского Льва.
У христианских королей Папа ради Христа
Молит войска для спасения Святого Креста...

Это потом я узнал, что стих дольше, и заканчивается плохо. Моё восточно европейское самосознание, не смотря на войны с Турцией, желало победы Султану

[Князь]

Ну конечно для султана все законьчится плохо, ведь какое хоби было у султана? Чтение!

[proh]

Ну конечно для султана все законьчится плохо, ведь какое хоби было у султана? Чтение!

не знаю про султана, но в целом хобби чтения и писания тут важны.
Т.к. вспомнить кто там победил в войне (турки) фиг и вспомнишь (сам в и-нете смотрел), а вот битву при Лепанто - помнят.
А султан был вроде бухарик.
Про книжки не знаю Турки эти вообще малоизвестны - жаль. Они ведь почти как мы, но не удавшиеся.

[чойто]

Турки эти вообще малоизвестны - жаль. Они ведь почти как мы, но не удавшиеся.

в каком плане?

[Stasia]

А султан был вроде бухарик.

Ага, Селим-Пьяница, так и его и прозвали... это сын как раз того самого Сулеймана и той самой Хюрем, про которых любимый всеми русскими тетками сериалец.

*задумалась* Вот ведь обидно, турецкую историю я тоже могу восстановить лишь в общих чертах, по параллелям с европейской... заняться самообразованием, что ли...