Которые с песней

[irbis]

Которые с песней
(из Ойлянских записок Власия Копытина)



Горис Бодунов со своей жонкой свалились мне на голову где-то в начале
мая. Ну, не то, чтобы совсем свалились, - спустились плавно, аккурат в
самую серединку двора. Но, ведь, суть от этого не меняется. Нет, я-то,
конечно, друзьям всегда рад, но, кабы они просто погостить. А, тут,
Леда собралась народец оздоравливать, лекарню устроила. Так как Горис
оставлять свою половину на старших братьев не решался, все происходило у
нас. Едва Солнце взойдет, как болящие уже начинают шастать. Да и то,
за просто так, кто ж откажется? А целительница сама по себе представляла
зрелище: распираемые большими, подрагивающими при ходьбе грудями и
задницей шелка едва прикрывают полные колени, чистые, но неприбранные
волосы рассыпались по пухлым плечам. А, если учесть ее большие синие очи и развитое чуйство сострадания, чего тут удивляться, что одни глазели на нее с
любопытством, другие с надеждой, а иные, так и с плотским вожделением!
меня,впрочем, это все не касалось. В отличие от большинства мужиков, я
не любитель пышных женских статей. Да и какая женщина может сравниться
с "Песнями Гая Ворона"?! Их в целом Свете едва ли штук пять. Как я стал обладателем одной из них, в
другой раз поведаю, то длинная история. А в тот день я с трепетом перелистывал пожелтевшие страницы
и фантазировал о том, какие же сокровища сокрыты в старинном тексте. В те времена по всей Земле Ойле
была принята ивроглаголица, впоследствии запрещенная и, по сей причине, нигде не изучаемая. Но не
даром же я был первым скриптором и магистром словесности! Немногие, напоминающие нечто знакомое
буквицы, частота их повтора, миниатюры в начале глав - и, вот, мне удалось прочесть первое слово -
"голос". "Так так! - я все больше исполнялся охотничьим азартом. - Голос здесь явно подлежащее. А
вот два глагола, судя по всему...". Тут я и впрямь услышал голос. Сперва подумал: "показалось", ан
нет, все натурально. "Кракозябцы в травеее! Кракозябцы в травеее! - выводила Леда своим сопрано, или
контральто, или что там у нее было? - Кракозябцы в зелёёёной, в высооокой травеее!". - Выше! -
послышался еще один голос с педагогическими нотками. - в конце надо на октаву выше: Кракозябцы в
травеее!


Движимый любопытством, я выглянул из дверей. Передо мной предстала следующая картина: Леда и
какая-то высокая дама стоят шагах в трех друг против дружки. В вечернем небе с боевым криком носятся
стрижи и ласточки. Оранжевый шар Солнца завис между кухней и сараем. - Кракозябцы в травеее! - Не
зажимай голос! Он должен взлетать, свободно взлетать вверх. - Кракозябцы в травеее! Горисова жонка
слегка приподнялась над землей. - Да не ты, голос. Голос должен взлетать. Отпусти его. - Кракозя...
- Бюст. Бюст не выпячиваем! - А куда я его дену? - Держим. Да не руками! Дышим через хвост!
Краааакозябцы в травеее! - У меня нет хвоста! - Леда попыталась заглянуть за преподавательницу,
поглядеть, есть ли хвост у нее. Однако, та все время поворачивалась лицом к ученице.


- Что здесь происходит? Нэтудыпрэшься. У девушки музыкальный слух. Ей обязательно нужно учиться
- петь. Я у себя дома. Куда хочу, туда и прусь. Нэтудыпрэшься Боадика Исааковна. Профессор
- консерваториума. Неужели вы обо мне никогда не слыхали? Да слыхал что-то, - соврал я.

Воспользовавшись паузой, Леда, все-таки, заглянула за свою визави. - Хвоста нету! - радостно
воскликнула она. - Нет хвоста! - Нету, - согласилась Боадика Исааковна, - но, все равно, дышим через
хвост! Ну, попробуй еще раз: кракозябцы... - Кракозябцы в травеее! - Вот! Вот так хорошо! Теперь
ниже... А теперь вверх!.. Так! Так!.. Леда висела в воздухе, аршинах в трех от земли. Видимо, пение
тоже как-то влияло на соотношение тяжелой и еще какой-то там массы. Голос выше и певица поднимается
вверх, ниже - чуть опускается. И тут, боковым зрением, я замечаю, как кто-то выскочил из флигеля.
"Книга!", - мелькнуло молнией. - "Моя драгоценная книга!".



- Держи! - отчаянно закричал я. - Держи вора!
и бросился за похитителем.
- Держи ворааа! - подхватила Боадика. - Ниже, ниже на полтона. Держиии ворааа!

Леда, по всей видимости, не понявшая, в чем тут дело и, подумав, что это тоже часть урока,
подхватила за преподавательницей: "держи ворааа!". Вор бежал, не разбирая дороги, прижимая к себе
похищенную книгу. Несколько раз он едва не падал, спотыкаясь о неровность, но удерживался на ногах
каким-то чудом и несся дальше. Я стал отставать. То ли сидячая работа сказывалась, то ли
злоумышленник боялся очень. Впереди, едва не настигая мерзавца, бежала Боадика. Она ухитрялась
дирежировать на ходу, чтобы Леда, летящая чуть позади, исправляла ошибки вокала. - Держи ворааа!
Воистину, велика сила искусства! Вот уж, обитатели деревни, все, кто не пьян и не на работе,
высыпали из хат. "Держи вора! Держи вора! - голоса слились в единый хор. - Держи! Держи! Держи,
держи, держи, держи вора!". То ли второе дыхание открылось, то ли пение придавало сил, но, вот я уже
почти догоняю! Еще рывок... - Неправильно! - кричит Боадика. - Неправильно! И тут Леда, взявшая
неверно ноту, сваливается прямо на похитителя. Похититель падает. Песня разом смолкла.


- Раздавила! - воскликнула какая-то старушка, хватаясь за голову. - Ох, батюшки-светы!
Однако, Горисова жонка, хоть и довольно увесиста, но и мягка ж весьма! Когда она поддняла зад, вор встал,
целый и невридимый. Но я был уже рядом. Да и люди собрались вокруг. Некуда было дальше бечь.
Дрожащими от волнения руками я отобрал книгу. Сорвал маску. - Петр Давыдыч? Моему удивлению не
было границ: такой уважаемый человек! Меценат. Книгоиздатель! - О, горе мне несчастному! - возопил
Дивинильзон-старший, посыпая голову дорожной пылью. - О, горе мне! Бес попутал! Ты же понимаешь,
Влас, какая это редкая книга! О, горе мне! О, позор!

- А! - раздался голос Бодунова. - Вот вы все где! И чего тут стряслось-то?
- Да я тут петь учусь...
- Это хорошо! - Горис потрепал супругу по округлому боку. - А ты, Власе, чего стоишь, рот раззявив?
- Да так... - засмущался я, - мы с Петром Давыдычем немного подискутировали на литературоведческую тему...
- Да да! - закивал Дивинильзон. - мы не сошлись по поводу усеченной рифмы.


Недели через две, когда чета Бодуновых улетела к себе в Тихолесье, поздним вечером, затворив
ставни, я полез в тайник и достал драгоценную книгу. Я теперь всегда прячу ее в тайник, даже если
ухожу лишь на минутку. Все хорошо, что хорошо кончается. Ну, и что ж из того, что немного
всколыхнули наше болото? Ведь, многие таки избавились от болячек. Уж я-то от слабости и сонливости
точно. Да и Фимка-Змей, вот уж, почитай, дней десять тверезый ходит. Я доволен. Мне хорошо. И,
только, когда одна мысль приходит в голову, я уже не кажусь себе таким благополучным и счастливым:
"а что бы было, если б я оказался на месте Дивинильзона, а он на моем? Удержался бы от соблазна?".
Ох, не знаю! Не уверен.