Конкурс рассказа "Старая сказка на новый лад"

[Irena]

"Старая сказка на новый лад". Сказка в широком понимании этого слова: собственно сказка, легенда, миф, священное писание, исторический анекдот, неисторический анекдот, исторический неанекдот и т.д. и т.п. В общем, что-то уже известное. Вы это берёте и пишете рассказ любого жанра: сказка, фантастика, фэнтези, киберпанк, детектив, женская проза и какого придумаете ещё.
Если уж совсем ни к чему не можете привязать, то одеваете героине (герою) красную шапку (шляпу, капор, кирасу, гермошлем) и будем считать "про красную шапочку". На мой взгляд, тема почти свободная, возможности для полёта фантазии огромные. Дерзайте.

ПэЭс: Сказка - это только АНТУРАЖ. Декорации и маски. Но сюжет с этих декорациях можно разрабатывать любой, хоть "розовые сопли", хоть производственный роман, хоть политический памфлет (очередной). Декорации классической сказки могут обернуться чем угодно. Можно остаться в мире сказки, но повернуть историю под другим углом; можно использовать сказочный сюжет (так, чтобы было достаточно узнаваемо), но перенести историю в любое время и место, от современной Москвы до Альфы Центавра. Снегурочка может оказаться андроидом, а Волк - мутантом... И все иные варианты, что взбредут вам в голову.

1. Срок подачи - до 16 февраля (включительно). Разрешается присылать по 2 рассказа от автора.
2. Максимальный размер - 30 тыс. знаков. Минимальный ограничен здравым смыслом.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес irinapev@gmail.com и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ).
Желательно также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений обязуюсь не вносить.
Автор вправе отказаться от правки либо попросить прислать вычитанный рассказ ему на проверку. Все просьбы - в личку.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.
6.Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.

ВНИМАНИЕ! Авторы, присылающие рассказы на конкурс, должны принимать посильное участие в последующем обсуждении рассказов и участвовать в голосовании. Отсутствие автора в конкурсных темах расценивается как проявление неуважения к остальным участникам.

[Irena]

Прием на конкурс продлен до 20-го февраля.

[Irena]

Итак... рассказы!

№1

31 декабря 2511 года.

Замерзшее голубое озеро в окружении металлических берегов казалось драгоценным камнем на испещренной кратерами поверхности Каллисто. На краю озера серебрился пятиугольный купол станции. Сегодня геолог Павел Воронов дежурил один, но Павел не скучал…
Он переставил регулятор силы тяжести на половину земной и подошел к жене. Инга наносила последние штрихи к сервировке стола.
Павел легко поднял ее на руки.
- Милая, третий раз мы встречаем Новый год так далеко от Земли, - он закружил ее по кают-компании и потом мягко поставил на пол. Шелковое платье, медленно опадая, спрятало стройные ножки. Тонко пахла натуральная елка; на столе горели свечи, но ярче их светились синие глаза Пашиного счастья - любимой, прилетевшей только сегодня на спутник Юпитера.
- Осталось десять минут, Паш, давай, проводим Старый год.
Хлопок. Шампанское открыто, пена пошла из бутылки, накрыв треть стола. Павел засмеялся.
- Ой, Пашка, опять твои шуточки, - Инга, улыбаясь, подошла к стене и включила нормальную силу тяжести.
Через минуту пена в бутылке успокоилась, и Павел разлил остатки по бокалам.
- За нас, транжира?!
Хрусталь мелодично зазвенел.
- За нас, Ингуля!

Павел сделал неторопливый глоток, как вдруг у наружного шлюза раздался стук. Он поперхнулся и с недоумением посмотрел на жену.
- Паша, кто сейчас кроме нас на спутнике?
- Геологов точно нет, и транзит "Марс - Сатурн", на котором ты прибыла, уже далековато; мы с тобой тут одни.
- Интересно, – жена отставила бокал.
Павел спокойно пошел к настенному экрану.
- Оружие хоть какое-нибудь есть на станции?
- Какое оружие, женушка? Старый пистолет? Пришельцев за последние полтыщи лет никто не обнаружил, а конкуренты из Бритиш-Рекордс ищут воду далеко - в кольцах Сатурна.
Переключив экран на камеры обзора, Павел онемел: у входного шлюза без скафандров, при температуре минус сто сорок градусов, стояли дед Мороз в красной шубе с мешком за плечами и Снегурочка в голубых мехах.
- Упс! – только и произнесла подошедшая Инга.
Некоторое время они молча смотрели на экран. Дед Мороз в валенках прохаживался по льду возле шлюза и изредка, не снимая рукавицы, стучал в дверь. Снегурочка топала каблучками сапожек, пританцовывая на одном месте.
- Павел, ты добавил в шампанское финитин? – низким изменившимся голосом спросила жена.
- Что ты, солнце? - он чуть скривился. – Я, конечно, шутник, но не до такой степени.

Экран по-прежнему транслировал "гостей".
- Мне кажется - это голограмма, - сказал Павел и, помедлив, нажал кнопку наружной двери. Створка из двойного титанида бесшумно открыла проем.
Дед Мороз и Снегурочка прошли в изолированный переходной тамбур, и входной шлюз закрылся.
- Не голограмма, может… роботы? – голос Инги немного дрогнул.
- На спутнике нет роботов, а людям при минус ста сорока выжить без защиты невозможно! – воскликнул Павел.
- Паша, что-то не так, какой-то идиотизм.
- Пусть я буду выглядеть дураком, но надо доложить на Луну-Центральную, - Павел дал вызов на коммутаторе и коротко рассказал о ситуации "Прима-люкс".
Потянулись долгие двадцать минут в ожидании ответа…
Дед Мороз и Снегурочка переминались с ноги на ногу и улыбались в тамбуре.
Павел и Инга молчали у экрана, наблюдая за "гостями".
- Хрен с ними, пусть стоят; открыть шампанское?
- Не хочу, - невесело произнесла Инга, отошла от экрана и села за стол так, чтобы видеть Деда и Снегурку. Ситуация по-прежнему была абсурдной.
- Связь не работает, празднуют на Центральной, - через некоторое время нарушил тягостное молчание Павел. - Прошло полчаса, ответа нет.
- Паша, включи полную обработку тамбура, - немного хриплым голосом сказала жена. Она подошла к шкафчикам и что-то в них искала.
- А если это инопланетяне? Спалю, и будет нам, землянам, война.
- Спали.

Павел снова подошел к экрану. Дед Мороз, будто почувствовав его взгляд через камеру, махнул рукой чисто по-человечески: "Мол, открывай."
Он задумался, а потом медленно нажал кнопку. С шипеньем отошла дверь, и существа вошли на станцию. От их вполне человеческих фигур веяло чем-то неземным. Павел сделал пару шагов назад.
- Здравствуйте, Павел и Инга, - высоким голосом произнес "Дед Мороз".
- Приветствую вас в нашем скромном доме, – Павел, не торопясь, отошел к столу.
- Здравствуйте, земляне, - сказала "Снегурочка" и почти естественно улыбнулась.
- Вы будете стоять или присядете? – нервно спросила Инга. Она нацепила на плечо свою дамскую сумку и запустила в нее правую руку.
"Дед Мороз" и "Снегурочка", сохраняя на лице приветливое выражение, прошли немного вперед.
- Можем и присесть, - ответил "Дед".
Павел толкнул в их сторону два легких полукресла на магнитной подушке. Существа уютно расположились в них. В кают-компании стало тихо, только на высоком потолке еле слышно включился очиститель воздуха.

- А пожаловали мы к вам с подарком, - "Дед Мороз" порылся в мешке, достал оттуда вытянутый кристалл, размером с мизинец, и небольшую коробочку. - Кристалл с информацией и адаптер для соединения с вашими устройствами передадите правительству или, хотя бы, начальству.
- Инопланетяне? Зачем же вы так нарядились - как-то не вяжется с серьезным контактом? – произнесла Инга, напряженно переступив с ноги на ногу.
Павел, увидев бисеринки пота на висках жены, вздохнул.
- По-моему, мы как раз оделись подобающе случаю, - усмехнулась "Снегурочка". – Это всё ваши детишки - они столько лет в этот вечер нас звали. А почему долго не открывали?
- Шлюз заело, да вы угощайтесь, – Павел жестом показал на заставленный снедью стол, - если, конечно, вам это можно кушать.
- Можно, но почти бесполезно, - сказала "Снегурочка".
- Контакт как раз очень серьезен. А шутить мы только учимся; замечу, что из тамбура было занятно наблюдать за ошарашенностью землян, - засмеялся "Дед".
Павел невозмутимо подошел к "Деду" и взял кристалл с коробочкой.
- Если вы инопланетяне, то у меня к вам масса вопросов.
- Ответы потом, потом. Сегодня же просто выслушайте нас, - "Дед" стал серьезным.

- Мой рассказ будет искренним – время открыть карты, как говорят на Земле. Итак, в вашей галактике существуют более сотни цивилизаций.
Но мы не отсюда. Сообщество наших цивилизаций, расположенных за черными дырами, враждует с вашей галактикой. Черные дыры – это пограничные столбы, пройдя которые, вы попадаете на нашу территорию. Два сообщества цивилизаций не дошли до открытой войны, но конфронтация длится многие тысячелетия. Разведка действует с обеих сторон...
"Дед" сделал паузу, посмотрел на землян и спросил:
-Пока понятно?
- Дальше, - сказал Павел и прошелся по кают-компании.
- Ну, а причем здесь мы? – взгляд Инги, покусывающей губы, был тяжелым.

- Ваша цивилизация будет очагом напряженности в этой галактике, будет занозой для наших недругов. Вы получите технологии, до которых вам никогда не вырасти, вы получите защиту Солнечной системы, а мы - дружественный сектор на этой стороне, - ответила "Снегурочка".
-Значит ваш интерес – плацдарм в галактике Млечного Пути? - холодно уточнил Павел.
-Именно так, - кивнул головой "Дед".
- Но почему бы нам не подождать контактов с цивилизациями нашей галактики? – спросил Павел "Деда".
- "Ваши" уже два раза тормозили развитие землян, устраивая так называемые "ледниковые периоды". Очередной такой период начнется примерно через полгода. Информацию легко проверить – на орбите Земли сейчас монтируется установка для изменения климата. Наши приборы позволят её увидеть. Зная о предстоящем катаклизме, мы решили протянуть руку помощи.

- Так в чем мы провинились перед Млечным Путем?
- В своей жажде потребления вы развиваетесь легкими путями, не думая о других существах.
- А что с другими существами?
- На Земле вы окончательно загрязнили свои океаны и уничтожили живущую в них полуразумную цивилизацию – это первое;
на Марсе вы также уничтожили в воде полуразумных – это второе.
- Но нам нужна вода, - перебил "Деда" Павел. – Из нее мы получаем пейфорит – почти неисчерпаемый источник энергии, без которого не освоить даже Солнечную систему.
"Дед" улыбнулся и продолжил:
- Два геноцида - более чем достаточно для того, чтобы согнать вас на Землю и дать возможность снова начать с пещерных времен, а ведь есть еще и Каллисто.
- Вы хотите сказать, что и во льдах Каллисто существует жизнь? – остановился на полушаге пораженный Павел.
- Существует!
- Но почему они не сигналят, не проявляют себя?
- Разные вы слишком. Не тот уровень, чтобы слышать друг друга.
Наступила пауза - четыре существа в небольшой кают-компании молчали.

- Войдя в невоенный союз с нами и получив технологии, вы измените статус с полуразумной на разумную цивилизацию, чего никогда не случится при контакте с "вашими" по многим причинам, - продолжил "Дед Мороз".
- Взять даже простой и веселый праздник – день брехни, первое апреля. Мелочь, конечно, однако у многих высших цивилизаций это называется - "преднамеренное искажение реальной картины мира" и строго карается. Земляне склонны к вранью, но мы лояльны к недостаткам будущих союзников.
Цивилизации Млечного Пути никогда не дадут вам выйти из колыбельки – вы слишком интенсивно развиваетесь и опасны своим быстрым ростом. Это еще одна из причин.
Вам никогда не откроют границу за Солнечной системой, а в ближайшем будущем, - еще раз повторил "Дед", - наверняка отправят в пещерный век.
И снова на некоторое время повисла тишина.

- Улетайте и забирайте свой кристалл, - резко сказала Инга.
- Невозможно; контакт с вами произошел в нескольких точках одновременно, не исключаю, что и на Земле. Наша локальная миссия – периферийный контакт и передача кристалла на Каллисто, - произнесла "Снегурочка".
- Это пока вся информация, более подробно она изложена на кристалле, ну а нам пора уходить, - добавил "Дед Мороз", поднялся с кресла и подошел к выходному шлюзу.
- До свиданья, земляне, - присоединилась к нему "Снегурочка".
- Желаем вам успешно допраздновать. Открой нам шлюз, Паша, - улыбнулся "Дед".
- А телепортироваться слабо? – задумчиво спросил Павел.
- Телепортироваться-то можно, - хмыкнула "Снегурочка", - но уцелеет ли ваш домик?

В это мгновение застрекотал пистолет в руках у Инги. Она мастерски, как в тире, всадила пол-обоймы в "Деда", перевела прицел, и двадцать металлических иглопуль впились в "Снегурочку". Пули прошили тела инопланетян и остались внутри. Рваные отверстия от входа пуль тут же затянулись.
- Видишь, а ты говорила, что нас попытаются поджарить еще в тамбуре, - весело сказал "Дед".
- Спасибо, - засмеялась "Снегурочка", обернувшись к Инге. - Это было… довольно калорийно.
Инга бросила на пол старый электромагнитный пистолет и с ненавистью посмотрела на пришельцев.
- Ты, Павел шлюз-то открой, загостились мы, - произнес "Дед".
- Прощайте, - процедил Павел и включил систему автоматического шлюзования. Наблюдая на экранах, как уходили инопланетяне, он со вздохом сказал жене:
- Эх, милая, не тот у нас уровень, не тот.
- Мягко стелет дедуля, - Инга несколько раз прошлась по кают-компании и остановилась у ёлочки.
- Неужели человечеству осталось полгода? - она погладила пальцами иголки и замолчала.
Павел посмотрел на догорающие свечи…

- Каллисто, здесь Луна-Центральная, - ожила вдруг связь. – С Новым Годом! И что там у вас за странное сообщение?
Павел медленно подошел к коммутатору:
- Центральная, здесь Каллисто. Нам тут передали новогодний подарочек…

[Irena]

№2

Оружие преткновения

Брейн первый. Знайки-зазнайки

В студию центрального телеканала решительно вошла молодая, высокая и стройная женщина, элегантно облачённая в стильный костюм. Её холёное лицо, облыжно называемое завистниками «лошадиным», было известно миллионам телезрителей. Тем более - молодому, невысокому мужчине, тоже популярному телеведущему, залихватски развернувшемуся в кресле и, не вставая, громко поприветствовавшему коллегу:
– А, Великолепная Ксюша, дочь знаменитого отца. Привет! Светская львица номер один изволит опаздывать?
Привычная к любым встречам «львица», занимая свой комментаторский трон, парировала не моргнув глазом:
– Львицы не опаздывают, львицы задерживаются. Но на подхвате всегда есть парень, вскарабкавшийся на сцену с самых низов, надёжный, как грабли.
– Ну ты и язва. Хорошо, что мы будем вести это шоу не на сцене, а то смотрелись бы, как Лолита с Цикало после развода.
– Папа сказал бы: как Тарапунька со Штепселем. Не знаю, какой там у тебя штепсель, но тарапунька подвешен неплохо, так что как-нибудь выкрутился бы. Да и времени ещё вагон с прицепом, а инфу по нашему Ивану я давно знаю.
– Ну ещё бы: твои ребятки отлавливали его для твоего дебил-шоу, да Иван-то не дурак оказался – ушёл.
– Ага – умница, прям – царевич; видно, поэтому не повёлся на байки ассистентов твоей народной потрындим-передачи и, ловко махнув короной, тоже ушёл-с.
– Сдаюсь, сдаюсь – квиты. Размяли языки – и ладно, сейчас отсчёт пойдёт.
«Пять! Четыре! Три! Два! Один! Эфир!»
– Приветствуем вас, дорогие телезрители, на финале популярнейшей международной игры «Бегущий эрудит». На кону сегодня десять миллионов долларов! И с вами в студии…
– Андрей Дедахов! Известный миллионам домохозяек по любимой передаче «Пусть потрындят».
– И Ксения Бабчак! Проклинаемая теми же домохозяйками за шоу «Фигвам-2»!
– Которое они смотрят, не пропуская. Как думаешь, зачем?
– Наверное, чтобы знать, за что ругать.

Извините, по некоторым соображениям решил убрать основную часть текста. Хунта

[Irena]

№3

Совсем Немаленький Принц

Путешественнику, а не географу, А. Экзюпери.

Если вы уже успели забыть, что наша книга сказок называется «Детские сказки для взрослых», спешу вам это напомнить. К сожалению, эти самые взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца всё объяснять и растолковывать. Вот и вы наверняка скажете, что немаленьких принцев не бывает вовсе. Только маленькие… Ничего подобного! Ведь все взрослые сначала были детьми, а потом всё росли и росли, пока не доросли до взрослости. Только мало кто из них об этом помнит… Вот наша Сказка и постарается напомнить взрослым, что планета принца может быть всего-то величиной с дом. Избавляйтесь, пожалуйста, от взрослой Любви к Цифрам! И вспомните, наконец-то, о Главном в нашей жизни.
Жил да был Совсем Немаленький Принц. Он жил в квартире, которая была чуть побольше его самого. Хоть и был он совсем немаленький, а по той квартире, как ни крутись, если идти всё прямо и прямо, далеко не уйдёшь всё равно… Те, кто понимает, что такое жизнь, конечно, могут сказать, что всё это мало похоже на волшебную Сказку, что гораздо больше похоже на правду. И мы со Сказкой даже спорить не будем. Но…
Летел себе Дом – хороший такой зелёный дом с зелёной трубой, красной крышей и двумя очаровательными окошками, из которых, как крылья, развевались две весёлые такие занавесочки. Летел и улыбался во всю дверь. Очень так симпатично улыбался, хотя на полу скреблись кошки… Этот дом подыскивал себе ручного Хозяина. Но такого, который не просто владеет – это дело нехитрое, а именно отвечает за тех, кого приручил, одомашнил т. е. Дело было серьёзное, потому что не каждый может быть Хозяином. Менеджером, бизнесменом, юристом, банкиром, нефтяником – трубочистом – сколько хочешь! А вот с Хозяинами – не всё так просто! Оно и понятно… Хозяином и вообще-то быть трудно! А потом нужно, чтобы Дому Хозяин нравился, а ведь он, если вы успели заметить, ой как не любит цифр. Вот дом и смотрел по сторонам во все свои открытые окна: не понравится ли ему кто-нибудь. Но как-то вот ему никто не нравился: один помешался на цифрах, другой на пьянстве, третий на беспорядке, следующий просто галстук носил голубой…
И Дом устал… И в отчаянии решил: кого первого встречу – тот и будет Хозяином! Потому что без Хозяина, а в идеале без Хозяев любящих, Дом сирота просто! И потому что вообще… хватит быть летающим объектом просто! Пора уже становиться Планетой Счастья!...
Тут Дом и увидел какого-то Человека в толстом шарфе во всю шею и в тонких очках на кончике носа, который смеялся колокольчиками на всю улицу. Дом подлетел к этому Человеку по мягким волнам смеха и, улыбнувшись ему ясной улыбкой, сказал:
– Добрый день, хотелось бы надеяться. Хотите во мне жить, хозяйничать то есть?
Человек очень подозрительно посмотрел на летающий Дом, подавляя улыбку, и спросил:
– А вы тёплый?
– Тёплый… – растерялся Дом от этого вопроса о главном, а не о цифрах «сколько?» И неуверенно добавил: – Кажется.
– А вы с удобствами?
– С удобствами, – ответил приходящий в себя Дом. – А вот уютным, надеюсь, вы меня сделаете…
Тогда Человек поразмыслил, как он всегда делал, так как был молодым учёным, и сказал:
– А вот интересно знать, почему вы летаете?
Дом пожал занавесочками и спросил:
– А что?.. Что вас не устраивает?..
– Да всё устраивает… Просто как-то странно… Вроде в реальной жизни не бывает летающих домов. Правда вот сказочных летающих Домов – хоть пруд пруди!
– А вот бывают… – не очень уверенно возразил летающий и, спохватившись, продолжил: - но если хотите, я для вас буду Сказочным Домом!
Тогда человек закрыл глаза и принялся думать, думать, думать… Он так всегда делал и иначе не мог. Дом ждал очень долго, пока Человек что-нибудь придумает, потом не выдержал и спросил:
– Вы, может быть, уже спите? Не боитесь проспать свою Сказку, счастье то есть?
– Ничуть не бывало, – через некоторое время прозвучал весёлый ответ. – Просто я думаю.
– О чём же, простите? – заинтересовался нетерпеливый Дом.
– О многом, – сделал вступление мыслитель, и стал раскрывать карты своих раздумий: – например, о том, как вообще можно жить в доме, который летает. Ни у кого из моих знакомых нет такого дома. У всех дома как дома: стоят себе на одном месте и стоят. У них есть адрес. Скажем: город такой-то, улица такая-то, дом такой-то. А если я начну жить в вас – у меня, стало быть, и адреса не будет? Хотя, наверное, это и прикольно - побомжевать на небесах!
– Стало быть, останетесь вы без адреса, – загрустил было Дом, но тут же с надеждой заметил: – Зато не пошлют…
– Но у всех положительных людей должен быть адрес! – с отчаяньем воскликнул Человек. – Как я, допустим, смогу пригласить друзей в летающий Дом?
– Я так понимаю, что ваши друзья не умеют летать? – совсем пригорюнился Дом.
Человек отрицательно и как-то растерянно покачал головой.
– Тогда, скорее всего, и вы не умеете летать, – заключил летающий Дом и прикрыл дверь, которая у него было открылась от изумления.
– Конечно, не умею, хотя и стараюсь всегда быть на высоте, – ответил Человек, причём почему-то с гордостью.
Летающий Дом укоризненно покачал трубой и протрубил: – Каждый должен уметь летать! Хотя бы немножко…
– Из чего это следует? – озадачился Человек.
– Как – «из чего»? Нет, вы прямо какой-то… дикий, ей Богу! Если я, Дом, умею летать, значит, и любой другой сумеет. Я ведь как начал летать…
– Да-да, – оживился Человек. - Как вы начали летать? Это любопытно интересно!
Летающий Дом охотно стал объяснять:
– Никто во мне, видите ли, не жил. Я стоял себе, стоял у дороги… мимо меня ездили машины, ходили люди – и так было каждый день. Представьте себе, хотя бы на минутку, что это такое, когда каждый день ты никому не нужен! Впрочем, я был не одинок в своей невостребованности… Только, в отличие от других, однажды мне от этого стало совсем не по себе, и я захотел куда-нибудь улететь, но не знал как. Думаете, кто-то подсказал и научил? Как же! Держи дверь шире! И тогда, знаете, я весь подобрался, набрал воздуха полную грудь, оттолкнулся от земли – и как полечу!.. С тех пор и летаю… – и летающий Дом ясно так улыбнулся.
– Ну нет, – сказал Человек, подумав, как он всегда делал. – У меня точно не получится. И вообще, – вдруг добавил он, – если бы я был нормальный и положительный Дом, я бы не полетел. Пусть Трансаэро летает!...
– Это как сказать… – уклончиво ответил летающий Дом.
– А потом… – замялся Человек, – у меня ведь есть любимая жена и дети: мальчик и девочка. Все они могут огорчиться, если я внезапно улечу. И мои коллеги по работе не простят мне такого легкомыслия. Я уже молчу про науку…
– Ничего, – утешил его летающий Дом. – Как нибудь, авось, простятся тебе эти залёты! Кому от этого хуже будет?
– И наконец, – подвёл итог Человек, как он всегда делал, – у меня есть родители. Они часто пишут мне письма. Куда же они их будут посылать? На деревню дедушке, что ли!?.. Как же письма найдут меня в летающем доме?
– Найдут! – уверил его Дом. – Письма ведь умеют летать!
– М-да, пожалуй, – первый раз согласился Человек.
– А где сейчас ваши дети?
– Да вон… играют в песочнице.
Дети сразу понравились Дому: у них были светлые головы и умные глаза.
– Значит так, мои зайчики, – сконфуженно произнёс человек, подойдя к ним. – Этот вот Дом предлагает себя нам вместо нашей норы.
Зайчики сразу обрадовались и дружно захлопали в ладоши: «Мы согласны! Десять раз согласны!»
– А вас не удивляет, – осторожно спросил Человек, – что это летающий Дом?
– Да, нет! – закричали дети. – Мы уже видели его, когда он пролетал над нами. Только мы думали, он чей-то, но рукой ему всё равно помахали. Видел бы ты, папа, как он начал пританцовывать после этого!
– Но не кажется вам, что как-то это странно с его стороны – летать, – не унимался Человек, что он, как учёный, всегда делал.
– Ничего странного! – воскликнули дети. – Вот смотри: надо так всему подобраться, набрать воздуху полную грудь, оттолкнуться от земли – и как полететь!
Дети подобрались, набрали воздуху, оттолкнулись от земли, и как полетят!
– Подождите меня, – закричал Человек, который очень любил своих детей и боялся отпускать их одних. Он вообще с детства привык отвечать за тех, кого приручил. – Надо ведь за мамой ещё залететь!
И он весь подобрался, набрал воздуху полную грудь, оттолкнулся от земли, как он никогда не делал, – и как полетит! Ему было уже к сорока, и поэтому он не мог уже летать очень быстро, но полетел как сумел, – туда, где ждали его, вися в воздухе, Летающий Дом и Летающие Дети. И он вновь, как в далёком детстве, ощутил себя Маленьким Принцем…

[Irena]

№4

Леший

Холодный ночной ветер выл, словно волк, ловко шныряя между деревьями. Духи воздуха играли в салочки, соревнуясь друг с дружкой в ловкости и удали. Лесные жители безучастно прислушивались к этой азартной гонке, прячась в своих норах или дуплах. Для них зима прошла благополучно. Как водится в природе, кто работает — тот ест, а в мире дикой природы это означало еще и жизнь. Пережив холодную пору, звери готовились к лету. Днем весенняя температура уже поднималась так, что снег начинал таять, но ночью она пыталась вернуть природу в чертоги зимних холодов, но это у нее получалось все хуже и хуже. Местами уже скромно обнажилась земля, стеснительно прикрываясь первыми подснежниками. Еще чуть-чуть, и высокие сугробы заплачут тонкими ручейками и днем, и ночью, словно горюя по матери-зиме, отправившейся в дальние северные края, пережидать чужое время.
А в небольшой стае волков весну встречали жадным почмокиванием. Еще слепые щенки, только-только появившиеся на свет, спешили окунуться в густой мех матерей, ища молоко на запах. Три волчицы принесли стае две дюжины маленьких волчат. Сколько из них выживет, никто не ведал, да и не об этом сейчас беспокоилась стая: надо было снова идти на охоту...
Вскоре взошло солнце, и любой желающий мог бы увидеть, как стаю посетил кто-то, похожий на человека. Невысокий, немного сутулый, весь опутанный веревками из травы с вплетенными веточками. Весь какой-то грязный, лицо чумазое, но белки глаз белоснежно-белые, а зрачок чернющий, словно бездна. Леший наблюдал за зверями и за их потомством. Одно его присутствие уже согревало, а случайные раны, полученные на охоте, затягивались в разы быстрее. Где проходил леший, там земля словно оживала, ускоряя рост травы. Пока леший находился у волчьего логова, у окружавших его деревьев потянулись почки.
Любующийся волками хозяин леса почувствовал неладное и резко обернулся: в ста шагах на холме стоял волхв, что жил в срубе на опушке, и пристально на него глядел. Только мудрый старец и мог подкрасться к нему незамеченным. Их взгляды встретились, несмотря на разделяющее расстояние и преклонный возраст волхва, чье зрение могло поспорить с орлиным. Тишина. Оба стояли молча, словно ничего и не происходило, но это был разговор без слов. В руке старец держал длинный посох, словно удумал гулять по болотам, а за спиной у него висела плетеная котомка, будто в дальнюю дорогу собрался. На ногах человека леший разглядел сапоги из оленьей кожи, и его хорошее настроение потекло прочь. От обуви веяло болью и смертью, но именно они сказали больше, чем любые слова: старец уходил навсегда, и ему были действительно необходимы прочные и теплые сапоги. Волхв так ничего и не сказал, а только низко поклонился хозяину леса и пошел прочь, углубляясь в чащу. С каждым шагом он удалялся все дальше и дальше, словно не шел, а двигался большими скачками. Ведун…
И тут стая, а вместе с ней и леший, услышали азартный собачий лай...

* * * *

Верховой отряд мчался через поле к сереющему вдалеке лесу. Природа еще до конца не отошла от зимы, и голые деревья вводили в тоску случайного наблюдателя, но яркое весеннее солнце старательно скрашивало унылый пейзаж, ехидно слепя своими лучами и щедро раскрашивая тающий снег в бесчисленное множество сверкающих самоцветов.
Вместе с охотниками и дружинниками князя ехали двое чужеземцев из далекого Царьграда. Оба были недовольны тем, что их бесцеремонно выгнали из теплых постелей и отправили на охоту. Да ладно если просто охота, так князь потребовал доказать силу их Бога, если вдруг чудище лесное нападет на охотников...
Дружинники ехали с той же целью, но за другим трофеем. Воевода беспомощно скрипел зубами от злости, но пойти против указа Мстислава Владимировича не мог. Его молодые дружинники относились к этому проще, как и положено исполнительным воинам. Вскоре глаза ездоков разглядели небольшую избу волхва, мирно стоящую на самом краю редколесья. Подгоняя коней, воины князя поспешили окружить жилище.
– Найти его! – раздался приказ воеводы.
Двое дружинников ворвались в дом, но ничего, кроме сушеных трав и грибов, не обнаружили — пусто.
– Чей это за дом? – чужеземцы только сейчас пришли в себя от долгой скачки и проявили излишнее любопытство.
– Волхва Беримира изба, – нехотя ответил воевода.
– Волхва?! – византийские мужи неплохо говорили на языке славян и хорошо понимали их. – Язычника?! Сжечь дом нечестивца! Где он сам? Надо его найти!
Воевода только вздохнул тяжко, так как это требование совпадало с волей князя... найти и уничтожить.

* * * *

Звонкий лай гулял по лесу. Собаки беспомощно пытались взять след волхва Беримира, а люди князя покорно следовали за ними. Тут уже было не до охоты. Позади дымом в небо уходила изба старца, а впереди лежал огромный полупрозрачный лес. Куда волхва могло занести? Да леший его знает!
Но леший не знал. Он настороженно следил за людьми и чувствовал их неотвратимое приближение к логову волков, где спали новорожденные щенки.
– Ух-ху-ху, – раздался смех лешего, шагнувшего навстречу людям, которые, впрочем, были еще далеко.
Упав на четвереньки, существо начало изменяться, превращаясь в огромного черного волка. Перекинувшись, он обвел стаю озорным взглядом, словно спрашивая: «Кто со мной?». К нему подошел старый кобель, живущий со стаей без пары. Потрепанный жизнью и временем волк остановился рядом с оборотнем. Обведя логово прощальным взглядом, лесные разбойники молча ушли, сумев раствориться даже в голом весеннем лесу.
Пара хищников сделала круг, путая следы, и побежала навстречу лающим гончим. Леший остановился, даже его дыхание в этот момент напоминало ехидный смех. Лесной хозяин не в первый раз спасал зверей от охотников. Ему нравилось дурачить людей; но иногда лешему приходилось жертвовать кем-то из обитателей, как старым волком, например... Задрав заднюю лапу, оборотень пометил деревце, чтобы собакам было легче взять след. Так и произошло. Ветер погнал резкий запах на людей, заползая в чувствительные ноздри их четвероногих друзей. Азартность собачьего лая только усилилась, и погоня получила новый толчок.
– Волки! – раздался радостный возглас. – За ними!
Только трое продолжали думать о пропавшем волхве, но его нигде не было, потому и они подчинились общему настроению и погнались за двумя черными тенями, пытающимися уйти от собак.
Веселый леший ловко уходил от погони. Сзади задыхался старик, но он сам выбрал свой путь. В какой-то момент их дороги разошлись, и дряхлый волк остановился, вставая спиной к обрыву на берегу небольшой реки, еще закованной в ледяной панцирь. Собаки окружили хищника, матеря его своим лаем, но подойти боялись. Не каждый пес имеет силу волка, не каждый человек имеет храбрость льва. Казалось бы все, пропадет, но тут оборотень, откуда-то сбоку, навалился черным тараном на собачью свору. Один укус — один труп. Разметав пустозвонов, леший остановился: на другом берегу реки на них смотрели люди, озлобленные смертью собак.
– Х-х-х, – неожиданный волчий смех напугал людей.
Огромный хищник подошел к реке и положил лапу на лед. По белому панцирю побежали трещины, отрезая охотников от их цели.
– Леший! – кто-то догадался и озвучил свою догадку.
– Хозяин леса, – в страхе прошептали охотники.
Но тут подъехали воевода и византийские священники.
– Это волхв! – закричали чужеземцы. – Убейте чернокнижника!
Через узкую реку полетели редкие стрелы. Одна из них попала в старого волка, оставив его лежать на снегу, а леший только развлекался, легко уворачиваясь от выстрелов.
– Река же мелководная! Рядом брод есть, – опомнился кто-то из знатоков, и люди поспешили поскорее перебраться через реку в другом месте.
Леший продолжал развлекаться. Он знал, что не смогут поймать. В любой момент он уйдет легкоступом в другую часть леса, и поминай как звали. Но вдруг стало тяжело идти, лапы не слушались, а в ушах появился неприятный звон, усиливающийся с каждым мгновением. Вскоре звон сменился болезненным шепотом, врывающимся в чуткие уши волка. Леший остановился и перекинулся в прежний облик. Боль от шепота утихла, но идти легче не стало, сзади уже догоняли люди, а в голове чужим шепотом засело: "Πιστεύω εις ένα Θεόν, Πατέρα, Παντοκράτορα, ποιητήν ουρανού και γης, ορατών τε πάντων και αοράτων... " ("Верую во единого Бога, Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего и видимого, и невидимого.")
– Вот он! – раздался радостный возглас. – Это леший!
Меткая стрела пронзила ему бок, отчего лесовик споткнулся и упал на землю. Из раны, словно березовый сок, брызнула бесцветная кровь. Обычно он легко наводил морок на людей и они не могли попасть, но теперь все стало иначе.
– Ух-ху-ху, – лес наполнился скорбным голосом его неразговорчивого хозяина.
Где-то далеко тоскливо завыли волки и горестно заревели медведи, выбираясь из берлог.
Люди видели, как леший тяжело поднялся. Даже не оглядываясь, он видел их и знал, что вот-вот и с луков сорвется десяток стрел. В одно мгновение спина существа стала похожа на подушку с иголками, так густо ее усеяли стрелы. Лесовик замер, изо рта в последний раз прозвучало укорительное «ух», и он навсегда прислонился к матушке-земле, словно пытаясь обнять ее покрепче...
Расхрабрившиеся люди помчались к трупу, предвкушая, как представят перед очами князя столь необычный трофей, но вместо лешего они увидели какую-то корягу, лишь похожую на человека, из которой и торчали все стрелы. Это не смогло омрачить радость победы над богомерзким созданием, и довольные собой всадники отправились восвояси.
Тяжелый марш цивилизации стальным сапогом уничтожал сказку, надежно втаптывая ее в землю...

[Irena]

№5

Моя бабушка

Звонок мобильника раздался в самую неподходящую минуту - я буквально висела на поручне маршрутки, пытаясь не лечь на колени пожилому джентльмену. Извернувшись самым невероятным образом, я всё же достала телефон и вошла в контакт, нажав зелёную кнопочку.
- Да, ба, я уже еду!
- Анечка, купи по дороге хлеба, детка, а то я боюсь, что не смогу спуститься по лестнице. Ноги-то совсем отказывают. Да и голова...
- Ба, ладно! Если денег хватит.
- Эй, можно полегче задом вертеть? - пихнув меня под локоть, злобно прорычала стоящая позади тётя. Солидных габаритов, судя по тому, с какой силой она вжала меня в сидящего подо мной мужика. Я с трудом удержала в руке телефон.
- Потише там! У кого еще зад, надо разобраться!
- Что внученька? – в голосе бабули прозвучало недоумение.
- Да нет, ба, это не тебе. Это меня тут тётка толкает.
«И не слабо толкает», - добавила я уже про себя.
- Детка, разве можно так говорить?
- Какая я тебе тётка? От такой племянницы волосы на голове торчком встанут!
- Про торчков тебе лучше знать! - тихо проворчала я, но тётка меня услышала.
- Ах ты ж, дрянь такая! Торчков ей подавай! Наркоманка поганая! Проститутка!
- Анечка, детка, пожалуйста, обращайся ко взрослым на "Вы"!
- Хорошо, бабуля, - я перехватила телефон поудобнее. - Мадам, отвяжитесь от меня, пожалуйста! Я уже выхожу!
- Детка, нам придется серьёзно поговорить о твоём поведении.
- Хорошо, ба, но чуть позже. Женщина, пропустите, в конце концов. Тут ведь и для других место предусмотрено, а не только для ваших габаритов! Бабуля, я уже иду! - я отключила связь и попыталась продраться сквозь толпу к выходу. - Водитель, тут выходят! Тут многие выходят!
- Ах ты поганка, да я тебе!...
Я уже почти выпала в открытую дверь, когда позади раздался знакомый голос:
- Держите её, кошелёк сперла, дрянь малолетняя! – тетка тоже пёрлась к выходу, всё сметая на пути.
Мужик, стоящий рядом, оперативно вцепился мне в курточку, но я, почувствовав землю под ногами, ударила его по руке. Кулак не разжался. Тогда я вцепилась в него зубами и через секунду, наконец, почувствовала себя свободной. Под аккомпанемент отборного мата я побежала к знакомому подъезду и с облегчением вздохнула, когда дверь за мной закрылась.
Как их только воспитывали! Не было на них моей бабушки, она бы научила их, как надо себя вести в обществе! Но теперь уж поздно, не переделаешь. Испорченный материал, быдло. Предаваясь этим праведным мыслям, я открыла дверь квартиры и вошла внутрь. Меня встретила тишина.
- Ба, ты где?
- Проходи, Анечка, я в постели.
Бабуля лежала с видом умирающего ангела. Или лебедя. В белой пене кружев и батиста.
- Ты что это, расхворалась совсем? - я поцеловала ее в щеку, погрузившись на мгновение в аромат французских духов, смешанный с запахом корвалола.
- Да, детка, видно, немного мне осталось, - смиренно проговорила моя бабуля и опустила глаза. Впрочем, тут же подняла их снова.
- Ты купила хлебушка?
- Ой, ба, забыла, сейчас сбегаю. Только у меня денег нет.
- Детка, общежитие не доведет тебя до добра. Опять нет денег! Придется позвонить матери, пусть там, в своей Англии, порадуется за дочку.
- Ба, не надо! Я ж должна привыкать к самостоятельности, ты ж сама этого хотела.
- Хорошо, возьми тогда деньги в тумбочке и купи тортик. А за чаем мы поговорим и о твоем поведении, и о том, как ты думаешь жить дальше.
- Ага, ба, - я была уже в дверях. - Я быстро.
- Ступай, детка, - и она торопливо перекрестила меня.
Увы, мои приключения только начинались. Нет, тортик я купила, но, входя с ним в подъезд, заметила тетку из маршрутки, о чем-то оживленно разговаривающую со стражем порядка. К сожалению, они меня заметили тоже.

Звонок в дверь раздался, когда мы с бабулей уже сидели на кухне, ожидая, когда закипит чайник. Нарезанный тортик благоухал ванилью и шоколадом, в баночке рубиново переливалось клубничное варенье, кот Барсик терся о ножки стола и мурлыкал так, что, кажется, дребезжали чайные ложки, лежащие на блюдечках.
- Кто бы это мог быть? - задумчиво проговорила бабушка. - Я никого не жду.
- Так, может, и не будем открывать, ну их на фиг!
- Детка, что за жаргон!? Где только этому учат!? - ба подняла глаза к небу; видимо, тот,
кого она спрашивала, находился именно там. - Иди, уж, открой.
Я открыла. В квартиру ввалилась тётка с милиционером.
- Это она, она, воровка, - тётка нагло указывала на меня пальцем, увенчанным кольцом с овальным рубином. Впрочем, остальные пальцы тоже не были сиротками. - Воровка и наркоманка!
- Р-разрешите! - мент закрыл за собой дверь, - Пр-редъявите ваши документы. На вас поступила жалоба от гражданки.
- Детка, что там происходит?
- Ага, ага, кажется, тут есть кое-кто постарше, - мент отодвинул меня, как мебель, в сторону и прошел на кухню, оставив на полу грязные следы. - Да вы тут хорошо устроились! Чаёк попиваем?
Он обвел взглядом окружающую обстановку с видом судебного исполнителя, пришедшего описывать имущество, и, видимо, остался доволен осмотром.
- Прежде всего, здравствуйте, молодой человек! - произнесла бабушка с видом оскорбленной добродетели. - Вы не в казарме!
Мент на мгновение замер, но сбить его с толку было не просто.
- Вы, вероятно, родственница данной нарушительницы порядка?
- Уважаемый, извольте объяснить, в чем, собственно, дело? - бабуля говорила спокойно, с достоинством. Лишь румянец на щеках выдавал ее волнение. Ах, лишь бы этот скандал не повредил её здоровью!
- Нарожают уродов, добрым людям житья нет! - взвизгнула из-за ментовского плеча тётка. - Преступники должны сидеть в тюрьме!
Мда, тетка определенно смотрела новости политики.
- Женщина, успокойтесь! Сейчас разберемся, - мент достал удостоверение, небрежным жестом открыл его и тут же вновь спрятал. - Сержант Волченко. Вынужден задержать данную девицу, как подозреваемую в хищении личного имущества гражданки. А именно - кошелька, которого данная девица похитила в общественном транспорте, именуемом в простонародье маршруткой, - он с важностью посмотрел на бабушку, оценивая произведенное впечатление.
- Любезный, - бабушка вскинула породистую голову, - моя внучка ничего не брала у дамы, об этом не может быть и речи!
- Да все они тут одним миром... - голосила тётка. - Это же притон! Притон! Обирают честных тружеников и жируют, торты кушают!
- Что же вы потеряли, милейшая? – ба смотрела на тетку особым, хорошо мне знакомым пристальным взглядом; кот запрыгнул к ней на колени и тоже воззрился на непрошенную гостью. - Ваш кошелек у вас в левом кармане.
Тетка замолкла, похлопала себя по карману, потом залезла туда окольцованной рукой и достала пухлый кошелек.
- Подкинули, сволочи! – растерянно воскликнула она и заискивающе глянула в глаза сержанту. - Не было его там! Откуда бы ей знать, где он…
- Да, неувязочка вышла, гражданка! Откуда вы знали, где кошелек? – сержант крепко взял меня за руку и шагнул к столу. - Отвечайте! – это он бабушке.
- Человек я уже старый, - бабуля устало провела рукой по глазам, будто стирая нечто невидимое, - жизненный опыт у меня, любезный. Вот он и позволяет предположить… Да отпустите же девочку!
- Врет она всё, - не унималась тётка, - притон у них тут. Украли, а потом подкинули. И девка ейная грубит добрым людям, нервы мотает. А у меня и так их мало осталось! Я требую возмещения морального ущербу!
Теткина мысль о моральном ущербе, а особенно о его возмещении в особо крупном размере, упала в благодатную почву, тщательно культивируемую родной милицией.
- А ведь гражданочка права! - мент пришел в возбуждение и вытер нос рукавом. - Придется препроводить девушку в отделение до выяснения… - он уставился на бабушку проницательным взглядом детектива, разгадавшего хитрости преступника. - Или щас штраф заплатите?
Я выдернула руку и отскочила от него, отступила на дальние рубежи, а именно – за стол.
-Та-а-ак-с, еще и сопротивление при задержании оформлять будем. Гражданочка свидетелем… - та закивала, а сержант Волченко торопливо достал бумагу и ручку и уселся за стол. - Так что? – он выжидательно посмотрел на бабушку. - Оформлять будем или как?
Кот спрыгнул на пол, нервно потянулся, подняв шерсть на спине.
- Хорошо, назовите сумму, - устало вздохнула бабуля, примирительно погладив кота.
- Ба, ты что!? Они ж тебя разводят!
- Детка, помолчи, ты жизни не знаешь! –она поднялась со стула. - Любезный, назовите сумму.
«Любезный» сумму озвучивать не решился, а воровато написал её на листочке бумаги и подвинул, отведя глаза в сторону.
- Однако, - удивленно протянула бабушка, но, взглянув на меня, спокойно сказала: - Анечка, принеси деньги, ты знаешь, где.
- Бабушка, зачем! – воскликнула я в отчаянии. - Неужели ты думаешь…
- Детка, не говори ерунды. Сделай так, как я прошу. Или мне самой сходить? – в голосе ее прозвучал металл.
Кот нервно колотил хвостом по ножке стола и смотрел на меня осуждающе, будто удивлялся моему непослушанию. Ты еще будешь меня учить, скотина хвостатая! Да ладно, черт с вами со всеми! Я перестала возражать и принесла сумочку с наличкой. Бабушка села, достала пачку денег и отсчитала несколько купюр. Пододвинула сержанту.
- Вот… Надеюсь, вопрос закрыт?
Я стояла молча, как оплёванная, дожидаясь конца инцидента.
- Отчасти … да, - как-то неопределенно сказал мент. Вид пачки денег произвел на него неизгладимое впечатление. - Отчасти… Но! Поймите меня правильно, у меня есть начальство, да и гражданочка, того… претендует.
- Претендую! – решительно визгнула «гражданочка». - Еще как претендую! - и, шагнув к столу, положила пухлую ладонь на аккуратную тонкую пачку.
Я растерянно молчала. Кот напыжился, утробно мяукнул, потом зашипел.
- И скотину свою на нас натравливают! Это тоже денег стоит! - тёткина ладонь легко
смяла купюры и скользнула с ними в карман. - Товарищ милиционер, я требую защиты!
- Эй, гражданочка, не превышайте! – мент ошарашенно прикрикнул на не в меру шуструю тётку. - Тут есть, кому командовать! - и рявкнул: - Вернуть деньги представителю закона! Вы же, родственница обвиняемой, платите ещё штраф за противодействие органам!
Тетка положила деньги на стол, но ее рука никак не могла с ними расстаться.
- Да я что… Я ж ничего…
- То-то же! А Вы, гражданка родственница, давайте побыстрее! – строго начал он, но осёкся, взглянув на бабушку, снявшую кружевной чепец. - Что это Вы тут? Что это... Что за стриптиз…
- Объяснения не имеют смысла, - тихо проговорила бабушка, пристально глядя на него из-под полуопущенных век. Чуть слышно сказала, без нажима. Но от этого тихого монотонного голоса, от этих изменившихся интонаций и еще от чего-то совсем уж непонятного, но определенно зловещего, по спине сержанта побежали мурашки.
Он вскочил, попятился, запнулся за истошно заоравшего кота, как-то оказавшегося у него под ногами, и упал, сбив тетку. Потом они, как парализованные, сидели на полу, потеряв дар речи, и с ужасом смотрели на трансформации, происходившие с бабулей. И, поверьте, посмотреть было на что! Её ставшая огромной фигура заслонила дневной свет, в кухне воцарилась зловещая полутьма. И в этой полутьме происходило такое, что сержант Волченко, поскуливая, попытался отползти в дальний угол. Но не смог - тетка держала его крепко.
- Мяу, привет, - сверкая глазами, громко сказал кот и обнажил в ухмылке зубы.
- Уу-у-у-у-у-а-а-а, - дико, по-звериному завыла тётка, еще крепче вцепившись в рукав сержанта, и соседские собаки дружно подхватили её вой.
Я выскользнула из кухни. Мне не было их жаль. Сами виноваты, не надо было старушку доводить!

***
Низкое осеннее солнце исподтишка заглядывало в окно кухни, будто надеялось увидеть нечто запретное. Бабушка неподвижно сидела за столом, задумчиво глядя в окно, и зрачки ее от яркого света превратились в маленькие черные точки. Кот мирно спал, развалившись у неё на коленях. Лапы его время от времени едва заметно подергивались – он видел сны. Тишина, как нечто осязаемое, заполнила пространство. Лишь мерное постукивание ходиков слегка нарушало ее монолитность.
Хорошо!
Я разлила ароматный чай в изящные чашки ручной работы. Помешала растворяющийся сахар, слегка задев край чашки.
- Анечка, что за звон!? - с легким раздражением сказала бабушка, - Сколько раз я должна повторять: когда ты размешиваешь сахар, никто не должен это слышать!
- Да, бабуля. Прости, пожалуйста, - покорно сказала я и, помолчав, добавила со значением, виновато взглянув на неё: - Пожалуйста, прости!
- Ах, детка, - она всё поняла с полуслова, - тут нет твоей вины! Хотя… Будь в следующий раз повежливей в общественных местах. Это избавит нас от многих проблем.
- Хорошо, ба.
- И подай, будь так добра, зубочистки.
Я с готовностью метнулась к буфету, а бабуля, тяжело вздохнув, добавила:
- Что теперь скажет мой доктор? Столько жирного… Где тут возьмёшь здоровье…

[Irena]

№ 6

Девочка

В декабре темнеет рано. Ночь послушно обнимала дорогу снежной крупой, покорно ложилась под колеса. Большой торопился, хмурился, бормотал о чем-то своем, вполголоса ругался на кого-то и, знай, прибавлял скорости. Девочка сидела рядом, на переднем сиденье, терпеливо молчала, ерзала и думала: как же ему дать понять, что надо остановиться? Ей надо выйти…

Вот если бы с ней была Сестренка, она бы сразу поняла!

Или Мама. Но Мама осталась дома, а Сестренка ее, Девочку, бросила – спряталась от нее в ящик и не выходит. А раньше они играли. Даже спали вместе! Правда, Мама ругалась и отправляла Девочку спать в корзинку. Но ничего. Девочка даже там, в корзинке, слушая сладкое и теплое дыхание сонной Сестренки, чувствовала, что ее любят. Потом наступало утро, Сестренка уходила в школу, а Мама – на работу. Девочка немножко скучала, много бегала по квартире, иногда грызла что-нибудь, чаще – спала; и все время ждала, ждала, ждала – когда же придут они, люди! Зато когда люди приходили, начиналось веселье! Если было тепло, Сестренка с Девочкой уходили во двор и там до вечера бегали, прыгали и играли. Во дворе росла трава - правда, пыльная и редкая, но когда Девочка, гоняясь за бабочкой, забегала в самую гущу этой травы, ей казалось, что она в лесу… А когда Девочка уставала, Сестренка брала ее на руки, и волна счастья захлестывала Девочку до самых кончиков ушей. Да, она была счастлива, очень, настолько, насколько ей позволяло это ее маленькое собачье сердечко.
Потом, непонятно почему, случилось страшное. Все сошли с ума. Сначала принесли домой Сестренку, положили, будто большую куклу, начали говорить непонятные слова: «Авария… прямо из-за угла… прямо на нее… бедный ребенок!». Мама стала кричать, страшно и долго. Девочка забилась под диван и оттуда наблюдала, как в квартире появилось много чужих людей; они сидели на диване и на всех стульях, плакали, потом положили Сестренку в деревянный ящик, и непонятно было – как же теперь она играть будет? Сидя под диваном, переполненная страхом, непониманием и растерянностью, Девочка тонко завыла – будто тоже плакала.
- Чует, собака-то, - раздались голоса, - бедняга… попрощайся с хозяйкой!
Девочку подняли на руки, поднесли к ящику, и она в последний раз тогда увидела Сестренку.
Потом все ушли и унесли ящик. Настал вечер. Потом ночь. Было тихо-тихо, и Девочка наконец-то вылезла из-под дивана. Вернее, голод ее выгнал. Она сунулась к своей миске, но за весь день ничья рука не плеснула туда супа. Она шмыгнула на кухню, обшарила все углы, но нигде не завалялось ни корочки, ни колбасной шкурки. И в который уже раз за этот страшный день Девочка принялась плакать…

Мама пришла лишь поздним утром. Вошла, захлопнула за собой дверь, тяжело ступая, прошла на кухню. Села прямо на пол, свесила руки между коленями и уставилась в противоположную стену.
Сидела, смотрела и ничего не делала. А ведь Сестренка, наверное, уже вылезла из своего ящика и сейчас вернется из школы. Надо греть обед, да и ей, Девочке, не мешало бы поесть!
- Ску, - вежливо напомнила она о себе.
Бесполезно!
Мама все сидела, и тогда Девочка ткнулась носом ей в ногу и лизнула свесившуюся руку. Машинально мама взяла Девочку на руки, и та благодарно кинулась облизывать Маме лицо.
- А… - сказала Мама, - а-а-а… Лиза! Лизонька, Лиза, Лиза моя…
Она опять плакала, уткнувшись в колени и отшвырнув от себя Девочку. Потом встала, ушла в комнату и там, не раздеваясь, упала на кровать. И опять плакала. Девочка сидела в кухне под столом и молчала.

Среди ночи стало невмоготу. Голод скрутил ее так, что она не выдержала и начала опять выть. Сначала тоненько и тихо, потом все громче, сильнее. В стену забарабанили, но Девочка так хотела есть, что выла, и выла, и выла.
Забарабанили уже в дверь. Из спальни вышла Мама, сразу запахло резко и неприятно – так пахло раньше, когда кто-то болел. Мама, сгорбившись и волоча ноги, прошаркала к двери, открыла.
- Соболезную, - раздался неприветливый голос, - что это собачка ваша, извиняюсь, воет? Час ночи уже. Людям завтра на работу. Угомоните ее!
- Собачка? – растерянно переспросила мама, - Воет? Я… я не заметила. Простите. Я… да, я что-нибудь сделаю…
- Вы ее хоть кормили? – раздалось неприветливое.
- Не помню… - прошептала Мама.
- Поразведут тут собак, а потом голодом морят! – торжествующе заявила соседка и захлопнула дверь.
Мама прошла на кухню, сунула руку в хлебницу, вытащила оттуда кусок и бросила на пол. И опять упала на диван, и там уже что-то бормотала и всхлипывала.
Так Девочка первый раз в жизни поняла, что черствый хлеб может быть вкуснее мяса.

Потянулись длинные, серые, пустые дни. Девочка ела хлеб, жила в кухне под столом и иногда выла. Мама молчала и все реже бывала дома. Однажды она пришла не одна – вместе с Большим.
- Вот видишь, - голос Мамы был тихий, неживой, - вот так я и существую.
- Бедная! – решительно ответил тот. И начал действовать.
- Так нельзя! – вещал он, решительно шагая по квартире. - До чего ты себя довела! Да, у тебя случилось страшное горе, но ведь жизнь продолжается! Завтра же ты переедешь ко мне. Квартиру продадим, когда найдется покупатель с хорошими деньгами. Нет, вначале ремонт сделаем. Тогда за нее больше дадут. Нет, тебе нельзя здесь оставаться, иначе ты с ума сойдешь. Все, все, начинается новая жизнь!
И Мама… Мама засмеялась. Тихо-тихо, почти шепотом, но – засмеялась. Обрадованная Девочка выползла на брюхе из-под стола и, визжа и виляя хвостом, поползла к Маме.
- Ой, я про тебя совсем забыла. А с ней-то что делать? – Мама повернулась к Большому.
- Ну, взять ее с собой ты не сможешь. Квартира у меня небольшая, да и не надо, чтобы тебе что-то напоминало о прошлом. Придется избавиться от собачонки.
- Как – избавиться? – приподняла брови Мама.
- Ну, я имел в виду – отдать в хорошие руки. Да ты не волнуйся. Я все устрою! – уверенно сказал Большой, хватая Девочку под мышку, - найду ей хорошего хозяина!

И вот она едет с Большим в машине, и ерзает на сидении, и поскуливает – тихо-тихо, потому что громко скулить нельзя, за это наказывают. Куда они едут? Зачем? Долго ли еще ей терпеть? Девочка ничего не знает. Она лишь понимает, что долго не выдержит, - и, когда на очередном ухабе машину хорошо встряхнуло, она не выдержала.
Мокрое пятно широко расплылось по обивке.
- А! Черт! Чертов щенок! – Большой зол. Очень зол. Девочка сидит, прижав уши: теперь ее наверняка будут тыкать носом в мокрое.
- Все, хватит! – все более распаляется меж тем Большой. - Навязалось счастье на мою голову! Пошла отсюда! – маленькое визжащее существо вылетает в распахнутую дверь машины и шлепается прямо в придорожный сугроб. Хлопок двери, звук мотора, и машина исчезает в ночи.

Сначала она, выбравшись из сугроба, пыталась бежать в ночь, в темноту, туда, куда уехала машина. Ее не бросили, нет. Она просто выпала. Сейчас Большой увидит, что ее нет в машине, и вернется. Не может же он, в самом деле, оставить ее здесь совсем одну. Но машина не возвращалась, сколько Девочка ни бежала, и тут ее осенила страшная догадка: ее наказали! Она выла, и вдобавок намочила сидение. Вот ее и оставили тут.
И тут-то ей стало по-настоящему страшно.
Она заметалась по вылизанному ветром шоссе туда-сюда, то призывно лая, то начиная тоскливо выть, заметалась беспорядочно, бестолково, в панике. То ей казалось, что вот-вот кто-то появится, и тогда она громко и звонко лаяла; то она начинала бояться черного ночного леса, стеной стоящего вдоль дороги, и тогда замирала, припав к шоссе, и вслушивалась в ночные звуки. Из-за кромки леса вдруг вылетела бесшумная большая тень и, махая мягкими, будто ватными, крыльями, помчалась к Девочке. Взвизгнув от ужаса, путаясь в лапках, она рванула к лесу, чтобы спастись от этой летающей смерти. Едва не застряв в сугробе, она чудом домчалась до леса - и бежала, бежала, бежала прочь от дороги, пока хватало ее силенок. Потом пошла шагом. Потом побрела. Потом уже еле двигалась, с трудом переставляя лапки. А потом и вовсе легла в снег, чувствуя, как холод сковывает тельце, сводит лапки, морозит хвост и нос. Она понимала, что надо бы хотя бы зарыться в снег, но сил уже не осталось…
Девочка закрыла глаза.

- Р-р-р, - раздалось над ней, негромко, но настойчиво. Она испуганно прижала уши и тоже попыталась зарычать. Но когда увидела Его – тихо ахнула.
Это был Пес. Не просто пес, а ПЕС! Большой и красивый! Если бы он оказался рядом с Мамой – наверняка был бы ей по пояс! Широкая, сильная грудь, мощные лапы с густым подшерстком между пальцами, большая, лобастая голова, массивная челюсть и грозные клыки. А еще он был белый! Снежно-белый, будто порождение зимнего леса, с густой, искрящейся в лунном свете, длинной шерстью и ясными, как звезды, глазами. Громадный, непоколебимый и грозный, он возвышался над Девочкой, и она поневоле поджала хвост и закрыла глаза. «Интересно, меня сейчас съедят или потом?» - обреченно мелькнула мысль.
- Урр, уфф! – теплое дыхание обдало ее, и горячий шершавый язык лизнул собачонку в замерзший нос. Потом несколько раз лизнул морду. Девочка осмелела и пару раз вильнула хвостиком. Пес еще раз приветливо заурчал и подтолкнул Девочку носом в бок. Она встала и, когда он пошел вперед – пошла следом. Он оглянулся, увидел, что она плетется за ним, и опять довольно рыкнул. Вскоре впереди показалась большая старая ель, вся засыпанная снегом. Лапы ее опускались до самой земли и образовывали почти настоящий шатер. И вот здесь-то, под кровом из еловых лап и снега, на мягком ковре опавшей хвои, Девочка наконец-то сладко заснула, прижавшись к теплому боку Белого Пса.
И не снилось ей ничего.

Утро было прекрасным – целый букет свежих лесных запахов обрушился на Девочку, когда она проснулась и вылезла наружу из их логова. Так вкусно и так много она давно уже не нюхала! Громадный белый зверь был здесь же – не спеша и с удовольствием поглощал то, что еще недавно было зайцем, а когда увидел Девочку - подтолкнул носом кусок мяса и ей. Терпеливо дождался, когда она поест, потом встал и побежал вперед. Девочка уже привычно затрусила следом. Странно: если вчера Пес все время оглядывался, проверяя, не отстала ли она, то сегодня он, казалось, захотел убежать от Девочки. Он бежал все быстрее, и ей приходилось прибавлять шагу, но все же она твердо решила – не уйдешь! И поэтому, когда он взлетел в прыжке над поваленным деревом, она тоже смело прыгнула следом! Но, уже прыгнув, увидела небывалое – громадный белый зверь таял, растворялся в воздухе, как теплый пар тает на морозе; и вот уже вместо Пса искрится в зимней стылости туманное облачко льдистых кристаллов, искрится, сияет в рассветных лучах солнца и ледяными иголочками падет вниз, на покрытую снегом землю. От неожиданности, от растерянности, и еще потому, что лапки малы да коротки, Девочка врезалась в дерево и покатилась назад кубарем. Истошный, обиженный визг разнесся над лесом.
- Елки-палки, а ты тут откуда взялось, чудо??? – большая бородатая голова в вязаной шапке показалась оттуда, из-за дерева, рука в рукавице сгребла Девочку, поднесла к заиндевевшим усам.
– Ай, славная псина! Одна! Посреди леса! С неба упала, что ли? – говорил густой бас; прямо напротив Девочки двигались пышные усы, от тела, большого и сильного, шло ощутимое тепло. - Поди, замерзла? Ну-ка, иди, погрейся пока! – и он сунул Девочку за пазуху, в благословенность тулупа. Потом зашагал назад, по своим же следам, выкрикивая:
- Петр Степанович! Дружище Штирлиц! А иди-ка ты сюда, погляди, какую я Снегурку-красавицу в снегах нашел!
- Дворняжка, - безапелляционно вынес вердикт «дружище Штирлиц», осмотрев робко поджавшую хвост Девочку. – Зачем она тебе?
- Ну! Не скажи. Дворняги, они, брат, ума палата! Хитрые, живучие, на всё горазды! Ну, сам посуди: совсем ведь еще кроха, а выжила в таком лесу, на таком морозе! Я ее даже зауважал. За одно это ей теперь полагается пожизненная пенсия! У-у-у, морда симпатичная!
- Точно, - засмеялся «дружище», - ишь, пригрелась у тебя за пазухой, глазищи блестят. Ну, что, - обратился он торчащему из полушубка носу, - тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?
- Тоже мне, Морозко нашелся, - засмеялся первый, - хватит моей собаке зубы заговаривать! Ладно, пошли, что ли. Охоты путной сегодня уже не будет, а до электрички еще топать и топать. Ну, что, найденыш, пойдем домой? – улыбнулся он Девочке.
«Да!» - ответила та звонко и весело, и эхо ее счастливого лая донеслось до самых дальних закутков леса.

[Irena]

№ 7

Ванина любовь

Опять приехал Никита. Пьет чай, шумно рассказывает новости, неодобрительно косится на груду детективов у меня на столе. Интеллигентные люди такое читать не должны. Ну или, во всяком случае, не должны афишировать свои пристрастия. Сказать ему, что Диоген мастурбировал в общественных местах, однако больше известен как парень, который хамил Македонскому?
Пойду нахамлю Македонскому, невозможно видеть Никитино немое «фи».
- Маруся родила мальчика, - внезапно говорит Никита.
- От Вани? – уточняю я, как будто Маша могла забеременеть от кого-то ещё. Маша-то, не сводившая с Морозова молитвенного взгляда, который он не замечал года три. И не заметил бы, кабы не развод.
- От Вани, конечно.
- Всё хорошо у них с ребенком? Чем-то помочь?
Мне хочется что-то сделать для этой девочки. Даже не потому, что одной с новорожденным младенцем плохо и страшно, а потому, что отец её ребенка когда-то помог мне.
У меня тогда только что умер папа, и я вывернула все карманы, чтобы наскрести на похороны. И отдала половину Ванькину приятелю, который обещал «всё устроить» - его брат работал в ритуальной конторе. Деньги приятель с лёгкой душой присвоил, потому что «всё», которое он обещал организовать, входило в уже оплаченный мною прайс.
Ванька рассказал мне об этом уже потом, вернувшись от приятеля и успокоившись.
А сначала, когда я с заторможенным выражением, примёрзшим к лицу в те дни, сообщила, что заплатила за то, за сё, и за это самое Пете, Морозов резко покраснел. Так краснеют пойманные на вранье маленькие дети и взбешённые белокожие взрослые.
Порывшись в карманах, он сунул мне в руки часть заплаченной Пете суммы, поискал ещё, не нашёл, и пообещал вернуть остальное позже:
- Бери… бери, я сказал!
Морозов, с которым мы до того виделись в общей компании и были на «здрастье-как-ваше-ничего», перешёл для меня в категорию «своих». Не столько из-за денег, сколько из-за одинакового представления о подлости. Нельзя обворовывать человека, который стар, болен, неграмотен или ещё по какой-то причине до невменяемости слаб умом. Так знала я, и так, судя по белым крыльям носа возле покрасневших скул, знал Ваня.
Он же привязался ко мне, как привязывается к объекту своей помощи всякий человек, сделавший для другого что-то по-настоящему хорошее.
В нечастые по-прежнему наши встречи мы искренне радовались друг другу, не обмениваясь, впрочем, репликами, особенно отличными от прежних, регламентных. Разве что улыбались иначе, по-настоящему, и обнимались – коротко, но крепко.
Просто непонятно, что можно сказать благополучному человеку, которого ты видел глупым, жалким и обманутым, и что должен отвечать другой, который тогда не обидел первого, не ранил, а напротив, защитил от чужой подлости.
На турбазу, где отдыхала наша компания, Морозовы приезжали обычно всей семьёй. Ваня, его жена Оля, цирковая гимнастка, и две беленькие девочки, одна чуть больше похожа на маму, другая – на папу. Удивительно красивая семья.
Оля была родом (этот банальный, в общем-то, оборот удивительно шёл к её высоко поднятой белокурой голове и точёным чертам лица) из старой цирковой семьи. Её отец, тоже гимнаст, с возрастом погрузнел, но из профессии не ушёл, и в последние годы занимал заметную должность в «Росгосцирке».
Ваня, хороший способный эквилибрист, был, тем не менее, лишён того, что называют «искрой Божьей». Он мог бы блистать на фоне гимнастов общества «Трудовые резервы» и отличников ГТО, но рядом с родственниками и коллегами жены он оставался крепким профессионалом, которого «не стыдно показать людям».
К тому же Морозов не особенно хорошо зарабатывал. Взяв после свадьбы звучную фамилию тестя, большего он от новообретённых родственников принять не захотел. Помогать же зятю тайком Олиному отцу быстро надоело, тем более что Ванька постоянно выдумывал слишком сложные, неинтересные широкой публике, дорогостоящие трюки, оплачивать которые администрация цирка почему-то не рвалась.
В итоге Олин отец предпочел вкладывать деньги напрямую в дочь и внучек, не пытаясь более способствовать карьере зятя.
Когда старшей девочке исполнилось двенадцать, Оля и Ваня разошлись. Точнее, Оля забрала детей и ушла.
Погибающего от тоски по жене и дочкам Морозова вернула к реальности Маша. Ванька протрезвел, умылся и вновь бодро запрыгал по лесенкам и перекладинам, словно доказывая всем, что принадлежность к династии гимнастов игнорирует не только кровное родство, но и записи в книге актов гражданского состояния.
А потом мне позвонил Никита и сказал хрипло:
- Ваньку арестовали… Обвиняют его, что он убил и расчленил Олю.
Останки Оли, - правда, не все, но достаточно для опознания, - тщательно завернутые в полиэтилен, нашли в ближайшем лесу. Доказательств против Ваньки не было никаких, но взяли, разумеется, его, не имеющего ни денег, ни связей (кроме всё того же тестя, слегшего с предынфарктным), - в отличие от нового Олиного друга, «упакованного» на все сто.
Ошарашенная и взбешённая, я звонила знакомым, пытаясь придумать, что можно сделать. В моём словаре появились такие обороты, как «козлы о..евшие», «твари в форме», и ещё много теплых слов в адрес милиции. Я пыталась не представлять, как чувствует себя Ванька, с его неприятием несправедливости, вынужденный жалко оправдываться, доказывать, что он не верблюд, – меня сразу начинало трясти от беспомощной ярости.
А потом Морозов признался.
Очередным утром всезнающий Никита позвонил мне и сказал, что Ванька признался. «Выбили признание?» - попыталась зло спросить я, но Никита меня опередил. Морозов сам показал (говорит Никита, и я хочу заткнуть уши и никогда-никогда не слышать), где лежат остальные мешки с кусками… с кусками Оли. И видеозапись, которую он вёл… в процессе.
Сколько раз нужно сказать мужчине, что он ничтожество, чтобы разбудить в нём нелюдя?
…Девочек забрали Олины родственники.
Ваня в тюрьме организовал гимнастический клуб. Он на хорошем счету у администрации колонии и, вероятно, освободится досрочно.
Маша регулярно ездит к нему на свидания. Её мальчик развивается в соответствии с педиатрическими нормами.
А я запоем читаю детективы, где понарошку умирают несуществующие люди, а чудовища вылезают из придуманных друзей ненастоящих персонажей. «Это выдумка», - облегчённо напоминаю я себе каждый раз, откладывая книгу.
Но я больше не говорю «этого не может быть». Я не уверена, что знаю, чего в этой жизни не может быть.
Ах, Ваня, Ваня, что ж ты, Ваня…

[Irena]

№8

Замкнутый круг


- Ушёл?! Что, вот так просто взял и ушёл?! А вы, идиоты, там для чего были?!!
- Простите, босс, – говоривший это грузный бородач обликом напоминал медведя. – Мы пытались.
- Пытались?! Что вы пытались?! Запомните, кретины, от Сильвио Нонно никто не уходит. Никто! Только на кладбище. А вы отпустили этого неблагодарного гада, этого выродка, плюнувшего мне в душу!
- Мы пытались его отговорить, босс. Мы ведь знаем, как вы к нему относитесь.
- Это неважно!
Человек, назвавшийся Сильвио Нонно, был уже довольно стар - в прошлом месяце ему исполнилось семьдесят, - но никто бы не назвал дона Сильвио дряхлым дедом. В нём была та сила и та властность, которая заставляла окружающих говорить с этим стариком очень уважительно. И все знали: вызвать недовольство дона Сильвио - это путь в могилу. Очень короткий.
Совещание со своими kapo он проводил, как обычно, в скромно обставленном кабинете, на втором этаже маленького магазинчика, спрятавшегося в глубине чикагских улочек. Дон Сильвио не любил показную роскошь, а потому, кроме широкого стола, за которым все расположились, старинного комода и настольной лампы, в кабинете почти ничего не было.
- Нам нужно хорошенько всё обдумать, – сидевшая по правую руку женщина лет пятидесяти успокаивающе положила тонкую ладонь старику на локоть. – Не стоит горячиться. Рудди не из тех людей, с которыми можно по-простому.
Дон Сильвио выдохнул и устало помассировал веки. Потом криво ухмыльнулся:
- Ну ещё бы. Но подумать только, Франческа, это ведь мы создали этого стервеца. Создали буквально из ничего, слепили почти что из грязи, а теперь он попросту наплевал на свою семью. Наплевал на нас.
Франческа Абуэла задумчиво кивнула. В отличие от часто дававшего волю эмоциям Сильвио, эта женщина воистину обладала «холодной головой», потому и была вот уже двадцать пять лет неизменной спутницей и любовницей дона. Женщина-consigliere, кто мог себе такое представить? Но Франческа Абуэла плевать хотела на мнение других семей, а Сильвио Нонно сразу понял, какой ум кроется в этой симпатичной головке. Даже с годами Франческа не утратила былой красоты - и сейчас, в пятьдесят четыре, могла разбудить в старом доне мужчину.
- Нам не стоит шуметь по поводу его ухода. Такой специалист как Рудди может серьёзно усилить наших врагов. Нужно убрать его тихо. Это внутрисемейное дело, и потому привлекать внимание ни к чему.
- Босс, – произнёс щуплый светловолосый мужчина с выступающими передними зубами и странно оттопыренными ушами. – Мы его найдём. Люди в городе смотрят в оба. Ему некуда идти.
Сильвио Нонно тяжело посмотрел на говорившего. Гюнтер Хейс, которого за глаза все называли зайцем, нервно заёрзал. Он хорошо знал, что значит - не выполнить свою работу. Что значит - не выполнить приказ дона.

* * *

Ночь. Мокрые улицы в свете фонарей всегда кажутся нереальными, но я привык к этой нереальности. В последнее время даже стал забывать, как выглядят эти улицы днём. Только ночь. И вязкий, мокрый туман, оседающий на плаще. Ночь - это моё время. Время работы. Но сейчас я смотрел на ночные улицы совсем иными глазами. Глазами человека, подписавшего себе смертный приговор. Так было нужно. По-другому я больше не мог.
Я шагал по ночным, туманным улицам этого города, и понимал, что надолго меня не хватит. Напряжение последних часов давалось организму очень уж тяжело, да и город этот давил неимоверно. Я и раньше не любил Чикаго, но сейчас, ожидая смерти, которая могла появиться из любой грязной подворотни, я его просто возненавидел.
Холодный ветер трепал полы плаща, швыряя в лицо мокрую ледяную взвесь, заставляя поднимать воротник повыше. Рваные облака, сквозь которые иногда проглядывал гнилостно-белый зрачок луны, вой полицейской сирены где-то очень далеко. Не самые приятные декорации.
Всё вокруг каждой своей деталью словно старалось напомнить, что ничего хорошего в будущем мне ждать не следует, и я понимал и принимал это. Я давно это принял, так же как принял когда-то эту ночь.
Зверски хотелось выпить. Погода словно насмехаясь, демонстрировала худшие свои стороны. Осень выдалась не очень - хотя осень тут всегда не очень, но я привык. Вернее, ничего другого у меня просто не было. Только тёмные сырые улицы, залитые тусклым светом фонарей, да моя профессия. Профессия, о которой не говорят.
Я закурил уже пятую сигарету подряд, и выпить захотелось ещё сильнее. Смогу ли я сбежать, слиться с этими тёмными улицами? Вряд ли. Эти улицы не помогают. Они затягивают тебя, погружают на самое дно, дают, казалось бы, все радости, которых жаждет некто неприятный, сокрытый глубоко в тебе, а потом выплевывают с опустевшей душой и огромным багажом грехов за спиной. По-иному здесь не бывает, и я давно был частью этого.
Нельзя сказать, что меня всегда тяготила работа на семью. Нет, определённый период жизни я даже наслаждался происходящим. Как же, лучший убийца дона Сильвио, его карающий меч, его топор войны, который падёт на голову каждому, кто вызовет недовольство хозяина. Меня боялись. Иногда боялись панически, были готовы отдать что угодно, только бы не встретиться со мной, - и осознание этого тешило. Заставляло ощущать себя богом этих мокрых ночных улиц. А потом тешить перестало. И захотелось другого. Захотелось не видеть больше ночных улиц, не размышлять над тем, не осталось ли свидетелей. Захотелось другой жизни. Солнца захотелось. Тепла. Любви. Жизни. Чтобы глаза людей смотрели на меня не только со страхом. И я ушёл.
Я ушел от дона Сильвио Нонно, и ничего глупее в этой жизни я совершить не мог. Потому что из семьи не уходят. Они меня найдут, я в этом не сомневался. Здесь негде прятаться. Но почему бы не попытаться?
Когда дверца припаркованной неподалёку машины открылась и маленький человек встал прямо передо мной, держа правую руку в кармане, страха не было. Только злость. Значит, Гюнтер Хейс нашёл меня первым. Ну, это не самый плохой вариант, Гюнтер среди них наименее опасен. Да, он садист и психопат, но садисты и психопаты - не самое страшное для меня. Гораздо страшнее такие, как я, холодные и рассудительные.
Свет грязного уличного фонаря придавал Гюнтеру совсем уж призрачный вид, делал тени на асфальте вытянутыми, неправильными, а учитывая уродливую рожу моего собеседника, картинка получалась ещё та.
- Привет, Рудди, – Гюнтер улыбался, показывая большие передние зубы, за который и получил своё прозвище.
- Привет, Заяц.
Улыбка исчезла: Гюнтер не любил, когда его так называли.
- Зря ты это затеял, Рудди. Огорчил дона Сильвио. Всех нас огорчил.
- Думаю, вы это переживёте.
- Мы переживём. Ты - нет.
- Я от них ушёл, Заяц. И от тебя я уйду.
- Я так не думаю, – Гюнтер быстро оглянулся.
Это было ошибкой. Хотя понять его можно: привычка проверять, нет ли рядом свидетелей, есть у всех нас. У меня когда-то была такая же, пока я не понял, что она может стоить мне жизни. А сейчас она стоила жизни Зайцу. Я выстрелил прямо сквозь ткань плаща. Гюнтер высоко вздёрнул брови, словно удивляясь произошедшему, и грузно осел на асфальт.
Больше я на него не смотрел. Быстро сел в машину, на которой приехал Гюнтер, - ключи оказались на месте - и рванул чёрный «форд» по ночной улице. Сквозь злой мокрый ветер. И почти сразу заднее стекло разлетелось от автоматной очереди. Твою мать, я совсем раскис. Забыл, как дела делаются. Ведь и дураку понятно, Заяц не будет действовать в одиночку.
В зеркало я теперь отчётливо видел грузовик, несущийся за мной, а высунувшегося из окна узнал, даже несмотря на темноту. Джакомо Лобо. Испанский Волк. Очень неприятный тип. Гораздо неприятнее Гюнтера. Похоже, дон Сильвио отправил за мной всех своих kapo; но извини, Волк, от тебя я тоже уйду. При всей своей «известности», мне ты не соперник. Никак не соперник.
Прижимаясь всем телом к рулю, я резко вывернул влево. Вовремя. Пули забарабанили по машине, но меня не задели. Только бы успеть. Я знал эти улочки как свои пять пальцев, и был уверен - Волка подловить сумею. Главное – успеть, пока не прострелят колёса. Вот и знакомая витрина. Теперь самое главное.
Открыв дверцу, я выпрыгнул из машины. Плечо разорвала боль, и, кажется, я ушиб колено, но это было уже неважно. Я находился за широкой каменной тумбой и наблюдал, как преследующий меня грузовик на полном ходу влетает в бетонную стену рядом с моим разбитым автомобилем. Здесь всегда был очень коварный поворот.
Грохот, звон, треск. Когда дверца покорёженного грузовика стала открываться, я заковылял к нему. Я не стал ничего говорить. Да и незачем. Лобо не дурак, всё понял сразу. Понял и принял. Он не хуже меня знает правила игры. Знает, что слова в этой ситуации не нужны. Я выстрелил Волку в голову, потом выстрелил в водителя. Прощай, Лобо. От тебя я тоже ушел.


* * *

- Ты такой глупый.
- Угу.
- Ты очень глупый.
- Угу.
Она рассмеялась. Мне всегда нравился этот смех. И всё остальное в ней мне тоже нравилось. Фокси. Моя Фокси. Вообще-то Джессика Фокс была девушкой серьёзной, но так уж в жизни сложилось, что влюбился я именно в эту рыжеволосую красотку. И влюбился крепко.
Но даже сейчас, лёжа с ней в постели, я не мог до конца расслабиться. Кокаин, виски и секс сделали своё дело, но остатки напряжения всё равно оставались. Я ведь знал: меня не оставят в покое.
- У тебя печальные глаза.
- Глупости, малыш, глупости.
- Что случилось?
Вместо ответа я поцеловал её. Как мог я ей объяснить, что случилось? Она ведь тоже понимает, что от Сильвио Нонно никто не уходит. А я ушёл. Совершил ту самую «главную в жизни глупость».
Я не сразу направился сюда: всё же не хотелось впутывать Джессику; но идти мне было просто некуда. Те несколько нор, который я когда-то заготовил, были известны дону, и там меня наверняка уже ждали, поэтому я и направился к Фокси. Про неё я никому не рассказывал.
За дверью послышались шаги. Я напрягся. Квартирка у Фокси маленькая, на самой окраине, и, как я надеялся, никому не известная; но что-то было не так. Я чувствовал.
- Ты ждёшь гостей?
- Нет, а что? – Фокси удивленно посмотрела на меня.
Звук за дверью повторился, и теперь все сомнения у меня отпали. Я узнаю звук передёргиваемого затвора где угодно и когда угодно.
- Под кровать, быстро, – прошипел я, стаскивая её на пол.
Она даже не успела спросить, в чём дело, когда дверь с грохотом вылетела и в комнату ввалилась туша, внушающая уважение своими габаритами. Джованни Орсо не зря носил прозвище Медведь. Двухметровый бородатый громила вполне походил на этого зверя, и дробовик в его лапищах смотрелся игрушкой.
- Рудди, – оскалился Медведь. – Дон Сильвио недоволен. Ты его огорчил.
- Я это уже слышал, – пробормотал я, прыгая.
Джованни поймал мой удар играючи и влепил в ответ такую оплеуху, что перед глазами заплясали цветные кольца.
- Рудди, ну зачем ты так?
Следующий удар пришёлся по ребрам, и я некоторое время пытался вспомнить, как нужно дышать.
- Ты смотри, какая красотка, – Медведь ухмыльнулся, глядя на сжавшуюся в углу Фокси. – А у тебя хороший вкус, парень.
Оружие. Мне нужно оружие. Голыми руками я этого громилу не одолею. Пистолет в кармане плаща. Вот ведь идиот, расслабился. Нельзя расслабляться. Хотя…. Даже большой Джованни совершает ошибки. А я хорошо обучен эти ошибки видеть. Нельзя отвлекаться на красоток, пока не закончил дело. Никак нельзя.
Моя нога ударила как раз куда нужно, прямо между двух толстенных ног. Медведь взвыл и согнулся. Вторым ударом я выбил у него из рук дробовик. Потом приставил его к голове этого бугая и, глядя прямо в полные страха глаза, произнёс:
- Если у тебя в руках оружие, нужно стрелять, а не устраивать боксёрские поединки. От тебя, Медведь, я тоже уйду.
Выстрелом ему снесло почти половину черепа. Проклятье, как теперь всё это отмывать? Ведь стрельбу обязательно услышат, и скоро здесь будет не протолкнуться от копов. Я устало опустился на пол, чувствуя, как пульсирует боль в местах, куда пришлись кулаки Джованни. Зверски болело ушибленное колено. Наверное, на мгновение я отключился, потому что, когда пришёл в себя, с удивлением обнаружил, что смотрю в зрачок маленького блестящего пистолета. Пистолета, который сжимала Фокси.
Я удивлённо поднял глаза.
- Извини, Рудди.
- Но почему?
- Одинокой девушке нужно как-то устраивать свою жизнь.
- Просто ради денег?
- Это серьёзная причина, – она пожала плечами. – Извини, Рудди, но от меня ты не уйдешь…

[Irena]

№9

Сплошная польза

Кто-то потряс меня за плечо.
- Тиа-ше, вставай! Дело есть.
Сон слетел быстро, даже слишком. Я вообще легко просыпаюсь, а тут ещё и голос такой знакомый.
Так и есть. Кариста. Ох, опять что-то придумала.
- Ты издеваешься. Что за дело может быть посреди ночи?
Но дело, конечно же, было. И, как всегда, - важное. И, разумеется, времени, чтобы всё нормально объяснить, у Каристы не было. Единственное, что я узнала: это как-то связано с законами гостеприимства. Да уж, не слишком понятно.
Ну и ладно, всё равно ведь придётся вставать и идти. Если Кариста что-то задумала, её не переубедить. В числе прочего, последнее время она считала, что меня нужно постоянно развлекать. В её представлении это означало - втягивать во что-то интересное. С её точки зрения.

Пока мы спускались по лестнице, я прислушивалась к бушующему снаружи ветру. Именно из-за него нам пришлось остановиться в этом селении. Не просто ветер, настоящий ураган. Или "сезонное проявление стихий, результат наложившихся природных условий и остаточного магического фона", цитируя Анабель. Это наша третья подруга, именно к ней в гости мы ехали. К счастью, она раньше уже сталкивалась с этим явлением и смогла вовремя распознать признаки надвигающейся непогоды. Так мы здесь и оказались.
В селении у местных жителей не было трактира, гостиницы или иного подобного заведения. Но они оказались вполне гостеприимны и предоставили нам три маленькие комнатки в одном из своих домов.
После целого года, проведённого в Радужном городе, в жителях которого причудливо смешались самые разнообразные расы, местные выглядели вполне нормально. Приземистые, коренастые, с глазами разных оттенков желтого цвета, но в целом весьма приближенные к стандартному человеческому типу. Дома были им под стать: основательные, с крепкими стенами и глубокими подвалами. Не удивительно, ураганы здесь не редкость.
Тем временем, мы с Каристой осторожно пересекли длинный коридор на первом этаже и, миновав несколько дверей, оказались в...
- Что ты забыла в курятнике?! - всё-таки удивилась я.
Ну, может и не совсем курятнике. Помещение большое, птицы, сидящие на различных ящиках, охапках сена и прочих насестах, ему под стать. Крупные, где-то по пояс нам будут. Оперение разноцветное: смешение чёрного, белого, коричневого и рыжего. Но строением и правда похожие на кур.
Значит, всё-таки курятник.
Кариста подхватила одну из обструганных палок, лежавших кучей возле входа, быстрым шагом прошлась вдоль всего помещения, напряженно прислушиваясь, и только потом соизволила, наконец, объяснить.
- Этим вечером я случайно услышала один разговор. Эти птицы - очень ценная порода. А ценны они тем, что в определённый сезон, как раз в эти дни, несут необычные яйца. Не спрашивай, какие и почему, я не знаю. Важно другое – несколько лет назад появились какие-то мелкие вредители, разновидность грызунов. Они питаются этими яйцами, пробираясь сюда несмотря на все преграды. Местные жители уже отчаялись им помешать и смирились с потерей большей части прибыли.
- И...
- Ну что тут непонятного! Эти люди дали нам кров и пищу. Наш долг - отблагодарить их. Я предлагаю хотя бы этой ночью постеречь птиц и не допустить порчи яиц.
- Но я ничего не знаю о животноводстве. И о способах противодействия... грызунам. И раз уж местные, куда более знающие, не смогли...
- Но они же не маги, - перебила меня Кариста. - Я разузнала, маг у них есть всего один. Травник без особого образования, и ничего толкового придумать он не смог. А мы - другое дело. Нестандартный подход и так далее.
Кариста смотрела на меня очень воодушевлённо.
Я вздохнула, покачав головой. И какие у меня варианты? Могу уйти назад, в свою комнату. Но уснуть сегодня больше не смогу, я себя знаю. И что мне тогда делать полночи? Могу попробовать вразумить Каристу. Но она уверена в своей правоте, это будет трудно. И что скверно, я и сама понимаю, что цель благородная при всей своей абсурдности. Так что...
- Ладно. Я надеюсь, у тебя есть конкретный план.
- Есть, - кивнула подруга. - Эти грызуны, они наверняка магически изменённые. С обычными местные жители точно бы справились. А значит, ты сможешь засечь их приближение. Я же устрою небольшую охоту…
И Кариста выразительно подбросила один из своих ножей.
Так и решили. В конце концов, это и правда может быть интересно.

В первую очередь мы зажгли несколько факелов и ламп, развесив их по углам. В курятнике стало заметно светлее. Это не слишком правильно в плане скрытности, но ничего не поделаешь. Такие уж у меня способности: важен визуальный контакт. Птицы, как ни странно, до сих пор оставались спокойны, не обращая на нас внимания.
Затем я окинула помещение более внимательным взглядом.
...Запах сена, свежеобструганного дерева, перьев и птичьего помёта. Отзвуки ветра, бушующего на улице. Дыхание. Тихий шорох от нескольких птиц, устраивающихся поудобнее на своих насестах. Пляшущие языки пламени на факелах. Игра света и тени, причудливо разукрасившая стены и каменный пол. Лёгкий сквозняк почти из-под крыши. Я подхожу туда, провожу рукой. Дерево шершаво. Оно очень твёрдое, интересно. В чём-то вымачивали, чтобы добиться такой крепости. Такое не прогрызёшь. Отверстия для вентиляции сложные, с внутренними изгибами. Маленькие. Но всё же показываю их Каристе.
Моя подруга такая же, как обычно. Её стихия - огонь, это хорошо видно. Сложный беспорядок густых рыжих волос и перьев, внутренний огонь карих глаз. Загорелая кожа. Она вся яркая, огненная. Худая и подвижная. Немного надломленная - последствия недавнего ранения. Но дело идёт к поправке.
Так, не отвлекаться. Птицы. Да, они родственны обычным курам. И очень спокойные. Присматриваюсь. Никаких следов успокоительных или затормаживающих зелий. Порода выведена специально. Значит, это спокойствие - побочный эффект? Скорее всего. Все девять птиц - самки. Наседки. Наверное, их специально отсадили от остальных на время. Чувствую привкус магии. Подхожу, присматриваюсь к яйцам. Хм, необычно. Они не магические, и всё же... Осторожно протягиваю руку и касаюсь одного из них. Гладкое. Золотое? Да. И необычное внутри. Что-то, связанное с целительством...
Я крепко зажмурилась, возвращаясь к обычному восприятию. Так "видеть" для меня не сложно. Наоборот, мне пришлось учиться воздвигать барьеры для своего "зрения". Иначе это чревато осложнениями - слишком много ярких впечатлений. Да и вообще: застывшая девушка, с блаженной улыбкой рассматривающая какую-нибудь банальную веточку - странное зрелище.
Кариста терпеливо ждала моего вердикта. Я покачала головой.
- Нет, больше нет никаких отверстий или нор. Следов недавнего ремонта тоже нет. Дверь прикрыта плотно. Стены прогрызть нельзя. А вентиляционные отверстия слишком маленькие. У меня нет вариантов, как какое-нибудь дикое животное может сюда проникнуть. Ты уверена, что проблема с грызунами действительно существует?
- Уверена, - твёрдо ответила Кариста. - Будем ждать.

Потянулось время ожидания. Я пристроилась на одной из охапок сена, предварительно убедившись, что там не грязно. Кариста присела напротив. Время от времени она вставала, бесшумно проверяя сохранность яиц. Потом возвращалась.
Не знаю, сколько точно прошло времени, но, в конце концов, мне стало скучно. Никто в курятник не прорывался, делать было абсолютно нечего. Ненавижу скуку! И даже немного боюсь её. На это есть свои причины, но история слишком долгая и неприятная, чтобы вспоминать её.
Вместо этого я просто наблюдала за Каристой. Вот уж кому точно не скучно. В засаде ведь. Собрана, внимательна. Я так не умею.
А время всё тянулось и тянулось. Уже и ураган закончился. По моим прикидкам, скоро должно было светать. Даже птицы зашевелились и начали покидать свои насесты. Яйца были целы. Я уже хотела возмутиться и высказать подруге своё недовольство этим бесцельным бдением, когда, наконец, кое-что изменилось.
Со стороны вентиляционных отверстий потянуло чем-то странным. Лёгкая дымка, туман, чуть более тёмный, чем окружающий воздух. Я просигналила Каристе, указав на него. Она мигом сориентировалась и заняла позицию рядом с отверстиями. Непонятный туман достаточно быстро растекался по помещению. Птицы, что характерно, сторонились его, оставив яйца без присмотра. Что-то было в этом тумане знакомое... Но вот что?
А затем вдруг сразу в трёх местах возникли маленькие фигурки вполне обычных с виду мышей, которые бросились к трём ближайшим яйцам.
Я успела лишь метнуться к одной из них. Где-то рядом просвистел нож Каристы, сама она пронеслась в другую сторону, размахивая палкой. Моя мышь отпрыгнула, но одновременно появились ещё несколько таких же зверьков, тоже бросившиеся к яйцам. Кариста взвыла, она явно не успевала во все места сразу, даже не смотря на точное метание всех попадающихся под руку предметов. Птицы сохраняли молчание, сбившись в кучу, что на фоне лихорадочных перемещений Каристы и грызунов выглядело весьма зловеще. Я же, застыв на пару мгновений в ступоре, сообразила, что следовало сделать с самого начала, и бегом бросилась собирать все яйца. Отовсюду летело сено, Кариста негромко ругалась, начав пускать по грызунам маленькие огненные шарики. Запахло горелым. Птицы, наконец-то, хоть как-то себя проявили, встревожено заклекотав. Я успела собрать пять яиц, ещё два были уже разбиты, и возле них клубился туман. Под ноги некстати стал попадаться различный мусор и тушки убитых мышей. Стоп! Я вновь затормозила, чуть не рассыпав свой драгоценный груз. Рядом просвистел ещё один нож. Я заставила себя успокоиться и внимательно присмотрелась к мышам.
...Есть дыхание, тихий ток крови, работа мышц, едва различимое попискивание. Они лёгкие, быстрые. Остающиеся потом лежать со спаленной шерстью или кровоточащими ранами. Без боли. И запаха. Нематериальные...
- Кариста, это - иллюзии! - прокричала я.
И, наконец, поняла, что было знакомым в тумане.
- Это никакие не грызуны, это - тени!
Что-то с силой толкнуло меня в спину, и я, лишь чудом извернувшись, упала, не разбив собранных яиц. Из тумана соткалось подобие фигуры и протянуло отросток в мою сторону. Но тут вмешалась Кариста.
Она получила понятную, знакомую цель и знала, как ей противодействовать. И развернулась во всей красе. Взревел огонь, в её руках появилось что-то вроде огненных кинжалов, и Кариста двинулась в сторону тумана. Мне же оставалось отползти в сторону и не мешать. Больше помочь всё равно нечем.
Так я и сидела. В курятнике начался пожар, птицы клекотали как безумные. И куда только делось прежнее спокойствие? Из-за дыма Кариста и туманные фигуры были едва различимы. Тени... Ещё одна раса, весьма специфическая, надо признать. Как следует из названия, нематериальность была для них естественным состоянием. Своеобразный внешний вид, обычаи, культура. Много чего непривычного. Я знаю о них потому, что в Радужном городе они тоже встречались. Вот только там они всегда имели форму, поэтому я и не смогла сразу распознать природу "тумана". Интересно, что заставило данных конкретных теней пойти на воровство? Ведь одной из их специфик было полнейшее пренебрежение материальными ценностями...
Снаружи раздались встревоженные голоса - пожар привлек внимание местных жителей. Неудивительно. Вот и хорошо, а то вдруг и правда спалим всё вокруг. Разошедшийся огненный маг - слишком опасное явление для деревянных строений. Так что я была рада, когда местные ворвались внутрь с вёдрами, полными воды, и начали тушить огонь. Кариста тоже была рада - она смогла ранить и поймать одну из теней. Так что, можно сказать, ночь закончилась на удачной ноте.

Конечно, разобрались не сразу. Сначала тушили пожар. Потом ловили разбежавшихся птиц. Тени могут влиять на животных, вынуждая их к агрессии или спокойствию. Этим частично объяснялось прежнее поведение "кур". Сейчас же, когда воздействие прекратилось, птицы ударились в другую крайность. Так что, поймать их было нелегко. Потом начались разговоры. Пока всё всем объяснили, прошло немало времени. Заодно расспрашивали пленённую тень. Та говорила неохотно, но общая картина всё же сложилась.
Всё верно, тени обычно не нуждаются ни в чём материальном. Но бывают и исключения. Спасённые нами яйца и правда имели целительные свойства. И, что в данном случае важнее, способны были надолго насытить тень. Редкое качество для материальных продуктов. Встретившаяся же нам группа теней состояла из изгоев, по разным причинам ушедших от сородичей. Жили они не слишком хорошо, поэтому и не смогли пройти мимо такой выгодной возможности. Более того, они и не думали, что воруют. У теней почти нет частной собственности, и они полагали, что всё происходящее - что-то вроде обычной охоты, где в качестве охотников выступают и они, и жители этого селения. А добычей были яйца. Иллюзии же мышей служили всего лишь отвлекающим фактором для других "охотников".
Звучит не слишком правдоподобно, но я склонна этому поверить. Это в Радужном городе развита система адаптации. И, чтобы ужиться на сравнительно небольшой территории, всем народам приходится вести себя адекватно. Здесь же ничего подобного нет. Что и привело к такому вот... казусу.
Наконец, всё разрешилось. Тень решили пока оставить в селении, пока из ближайшего города не прибудет кто-нибудь из специально уполномоченных людей. Насколько я знаю, жители провинций не любят обращаться в города и прибегать к помощи магов. Не доверяют. Или опасаются. Но сейчас – особый случай. Самой тени не грозило ничего особенно серьёзного, потому что действовала она по незнанию. Но ущерб возмещать ей всё же придётся. Как - другой вопрос. Сложный. Хорошо, что его решать не мне. Заодно городскими должны быть пойманы другие тени из этой группы. Их либо попытаются адаптировать, либо вышлют. Не знаю.
А ещё местные всё-таки решились потратиться на услуги городского мага, чтобы тот поставил на их дома защиту от нематериальных сущностей. Так что подобная история больше не должна была повториться.
Тем временем, во дворе появилась Анабель. Оказывается, она сегодня встала очень рано, чтобы собрать в ближайшем лесочке какое-то редкое лекарственное растение. А его там оказалось так много, что она сильно задержалась, не желая упускать уникальную возможность. Так что Анабель всё пропустила и поначалу просто удивилась нашему потрёпанному внешнему виду и царящему во дворе беспорядку. На что Кариста, страшно довольная собой (и неудивительно, зацепить тень - это ещё суметь надо), начала повторно в красках расписывать героические события этой ночи.
Анабель слушала внимательно, но потом вдруг расхохоталась. Я своим глазам не поверила - наша леди, всегда сдержанная, воспитанная, а последнее время так и вообще немного мрачная - и такая реакция. Даже Кариста удивлённо замолкла на полуслове.
- Ох, я не могу! Это всё, конечно, правильно и хорошо... Преступники будут пойманы, вы отличились... - задыхалась от смеха Анабель. - Вот только кто бы подумал... Есть здесь недалеко мир, немного мне знакомый... А там есть сказка... Народная... Про курочку Рябу...
Мы с Каристой непонимающе переглянулись. Я пожала плечами.
- Целительница, что с неё возьмёшь, - обиженно фыркнула Кариста и гордым шагом отправилась собирать вещи. Пора было уезжать. Я же решила подождать Анабель. Не знаю уж, что именно её так рассмешило, но я рада, что она повеселела. Уж лучше смех, чем мрачность.
Да, всё-таки не зря меня сегодня разбудили посреди ночи. Сплошная польза, как ни посмотри.

[Irena]

№10

Царевна-лягушка-2.

1
- Качай, Василиса, ровней, милая.
Иван смотрел, как сильными загорелыми руками жена качала меха, как в горне краснели угли, и вспоминал:
”В один день (так уж заведено у счастливых пар) они собрались умирать - старик Иван и старуха Василиса. Лежали без сил в чистой горнице, никуда не торопились – все в жизни перепробовано-переделано, - да вдруг Премудрая слабым голосом и сказала служанке:
- Принеси нам, девка, из погреба глубокого два яблока, что там отдельно на полке лежат.
Скушали те яблоки старики, и ничего, вроде бы, спочатку не переменилось: все так же лежали Иван с Василисой в добротном доме, все так же рядом во дворце старший сын царствовал и мудро страной управлял. Но на второй день встали они…”
- Качай, лягуха, ровней, милая.
Иван пошурудил в горне кочергой, посмотрел на закопченный потолок кузни, на пальчики жены с бриллиантовыми перстнями, в которых играли, отражались алые угли, и опять унесся мыслями вдаль:
”Медленно дело делали молодильные яблоки, но верно. Эх. Только пришлось старикам через полгода темной ноченькой уехать из обжитого дома: дворня коситься-перешептываться начала, что, мол, то еле ноги таскали, а то, как подменили – и волосы почти не седые, и ходют бойко. При отъезде забрал Иван с собой инструменты (очень на старости лет полюбил кузнечное дело), да и Василиса тоже много чего в телегу накидала. Поселились возле огромного озера, вдали от людей. Дом построили. Жили, не тужили; и ни от кого бы не таились, да только прочие все старели со временем, а они...
Вона Премудрая - вся в соку, или это пот, кажется. Да и сам Иван нонче – косая сажень в плечах. А царством-то уже внучек управляет…
Эх-ма. Двадцать лет назад Василиса нашла на берегу обломанную железную иголку, а вчера отыскала-таки её кончик. Вчера же они в тигле переплавили это железо… ”

Молодец выковал иголку, легкими завершающими ударами молоточка заострил кончик и закалил в воде. Пойманная утром щука, плавающая в берестяном коробе, услышала шипение иголки и недовольно махнула хвостом.
- Ну что, Василиса, как думаешь – ожил Кощей?
- Ежели всё правильно сработали – должон.
Иван взял яйцо утки, сделал аккуратные дырочки и выпил его. Потом вкинул внутрь иголку, потряс яйцо, послушал, как гремит, и сказал:
- Выбей зубы щуке.
Василиса, не переспрашивая, обломком глиняной чашки старательно поскребла у рыбёхи во рту. Сточить зубы было сподручней. Щука, высунув пасть из короба, не перечила.
- В прошлый раз рыба-то говорящая была, а в этот раз – немая. Кто знает, что на уме? Как бы яйцо не прокусила, - промолвил Иван, взял щуку в руки и задумался:
”Щука отдаст яйцо утке, утка залезет в зайца, заяц – в сундук… А потом Кощей унесет мою Василису. Ой, нехорошо…Или хорошо?” Он долго смотрел на жену.
- У меня новая задумка. Пойдем собираться, Василисушка, – сказал Иван, забросил щуку в озеро, а яйцо положил в карман. – Сам отвезу Кощею его иголку.
Летнее солнце припекало затылок. От кузни до дома десяток шагов. Хотел было Иван в доме отдохнуть перед сборами, но во дворе уже мычала Пеструха – пришла на обеденную дойку. Сел он в тенечке, поставил ведро под корову. Замечтался… а руки сами собой дело делают. Цепкие, как щипцы, пальцы кузнеца бережно выдаивают молоко из вымени. Тонкие струйки весело бьют о дно ведерка… ”Мудра моя женушка – то всё ойкала, когда шутил с ней, - думал Иван, - а вот попросила, чтобы корову годик подоил, и руки ласковей стали – не ойкает Василиса”. Надоил он два ведра аккурат по <<марусин поясок>>, а Василиса тем временем почистила от ржавчины меч-кладенец да запрягла коня…
Ахнул Иван, посмотрев на жену:
- Ты зачем, милая, косу отрезала?
- Плетку-двухвостку тебе сплела, возьми – авось пригодится.
Вот присели они на дорожку. Посмотрел Иван в глаза синие, поцеловал уста сахарные…И только через три дня выехал в дорогу дальнюю.

2
Долго ли трясся в седле, коротко ли, только добрался Иван до леса. Места сильно изменились, еле узнал владенья бабы-Яги. Подъехал ближе.
Высокая избушка на курьих ножках стояла и немного поскрипывала. Увидел молодец возле неё девку рыжую. Крикнул ей:
- Эй, курносая, а жива ли ещё старая хрычовка?
- Я теперь не хрычовка, а девица на выданье, - ответила Яга. – Дела пытаешь али от дела лытаешь?
- Переночевать надобно - еще полдороги до Кощея осталось.
- Хорошо, добрый молодец, только оплата будет, как в прошлый раз.
Покраснел Иван, потрогал замок на поясе верности, что лягуха нацепила.
- Я ж и говорю, как в прошлый раз. С меня баня, еда и постель. А ты расскажешь – куда путь держишь, - засмеялась Ягуся…
Баня - хороша, а ужин был, видимо, слишком жирным - потом всю ночь Ивану кошмары снились. Наутро девица поставила перед ним знатный завтрак, села напротив – улыбается вся – и приготовилась слушать. Иван пощупал надежный замок на поясе, прислушался к легкости в теле, пожал плечами; не торопясь рассказал о жизни и грустно закончил:
- С тех пор мы с Василисой молодеем и молодеем.
- Такая беда и у меня. Кушаем молодильные яблоки, а вдаль не загадываем, - вздохнула Ягуся. - К Кощею ты напрасно собрался. Попробуй, конечно. Но вряд ли у него найдется средство от такой напасти. Тут волшебника искать надобно…
Три дня не прошло, как Иван оседлал коня и направился к Бессмертному.

Долго ли, коротко ли ехал – вот они – палаты белокаменные.
Увидел в них хозяина понурого и спросил:
- Что невесел, Кощей?
- Ох, Иван, кто-то сломанную иголку, в которой смерть моя, опять целой сделал. И неправильно починил, совсем неправильно. Ожил я, да только всё наоборот теперь. Жизнь в другую сторону идёт: вечером не помню, что утром было; борода уменьшается; хожу задом наперед и книги так же читаю. А про то, как кушаю, и говорить соромно.
- Иголку твою я починил, Чудо-юдо поганое. У нас с Василисой, в отличие от тебя, все в жизни правильно идет, только молодеем постоянно. Отвечай – как действие яблок молодильных остановить?
- Есть у меня, Ваня, молоток заговоренный в кузнице. Постучи им по иголочке – он работу твою исправит, тогда тебе ответ дам.
Почесал Иван затылок и пошел в кузницу. Вытащил иголку из яйца, постукал по ней молотком заговоренным и вернулся к Кощею. А тот уже радостный ходит, руки потирает, иголочку взад требует.
Погремел Иван иголкой в яйце – а и правда звон другой стал - веселей, что ли.
- Иголочка твоя со мной будет, чтобы уберечь тебя от дел черных. Отвечай, поганый, на вопрос!
Помрачнел чуток Кощей и молвил:
- Чую, в жизни моей всё теперь наладилось; не нравится только, что иголка не на месте. Не хочу отвечать тебе, Иван, да придется. В железной долине стоит дворец. Живет в нем волшебник. В подземельях дворца - ларец золотой, в том ларце нужное зелье. Только убьет тебя волшебник. Отдай яйцо с иголкой, Ваня. Отдай!
- Разозлил ты меня, Кощей, своими просьбами дерзкими. Знаю, что есть у тебя гусли-самогуды – а ну неси их быстро, не то иголку сломаю!
Делать нечего - принес Кощей Ивану гусли-самогуды, посмотрел заискивающе:
“ Мол, я раб твой вечный, Ванечка, только иголку не трогай, а лучше – мне отдай”…
Оседлал коня Иван через три дня, да и поехал волшебника искать. Кощей хотел было с ним поехать, подсобить в ратном деле, но Иван усмехнулся только:
- Сиди дома, Бессмертный, молись.

3
Скакал Иван на коне, скакал и, когда леса зеленые сменились полем ковыльным, увидел дом огромный. На крыльце хозяин вида невзрачного с посохом в руках.
Остановил коня Иван, поздоровался и спросил дорогу к волшебнику.
На что хозяин ответил:
- До волшебника отсюда день ходу, а зовут меня колдун Гарвокус – хочешь, словам заморским бесплатно научу?
- Кто ж от бесплатного откажется?! Научи, а потом я дальше поеду.
Вот и молвил Ивану колдун десяток слов заморских – вмиг они запомнились.
Хотел в ответ молодец спасибо сказать, да забыл слова русские о благодарности. И спросил Гарвокуса Иван:
- Что же это получается – заморские слова узнаю, а русские забываю?
Засмеялся колдун смехом визгливым и сказал:
- Как вы, русские, половину слов заморских выучите, так и ослабнете наполовину, а как полностью забудете русский язык, так и исчезнете с земли.
- Плохие речи говоришь, супостат, - нахмурился Иван. – А не боишься смерть принять за подлость свою?
- Не боюсь, потому что нет такой силы, что остановит меня, - прошипел Гарвокус и посох свой направил на Ивана.
Вылетела из посоха туча черная, ударила в грудь и отбросила молодца. Встал Иван, подбежал с мечом-кладенцом - рубит колдуна – да не берет меч его.
Засмеялся Гарвокус, и опять туча черная ударила в грудь Ивана. Встал Иван, отбросил меч, подбежал с кулаками - бьет, что есть силы – стоит колдун, улыбается.
Третий раз туча из посоха ударила, свалила Ивана на землю. Еле встал он – качается, в глазах темно. Помотал головой – вроде, ушла темнота; вытянул из-за сапога плеть Василисину.
Подошел к колдуну и давай угощать плеткой-двухвосткой… Визжит Гарвокус – летит с него мясо кровавое. А Иван вошел в раж – лют и зол – исхлестал до костей колдуна…
Пришел в себя – от колдуна кучка пыли осталась, а в руке уж и плетки нет – истрепалась вся.
- Нашлась сила, колдун, нашлась, - сказал Иван и, вспомнив слова русские забытые, подпалил дом колдуна. Затем сел на коня, да и поскакал волшебника искать.

4
Ехал Иван лесами, ехал лугами, да вдруг поле под копытами коня оказалось сверкающее железное. Уперся конь - не идет дальше. Взгромоздил коня на плечи Иван. Понёс. Вроде и шел недолго до дворца с крышами блестящими, но сапоги полностью износил, пока до ворот добрался. Коня на землю опустил, пот вытер. Тут и волшебник вышел в халате цвета неба звездного. Молодой совсем – русоволосый, широкоплечий; в глазах искорки смеха.
- Здравствуй, богатырь, - сказал он Ивану.
- Здрав будь, - ответил Ваня и дружески хлопнул волшебника по плечу. Ушел тот в землю по колено и спросил:
- Какая беда-невзгода привела тебя, богатырь?
И тоже, шутя, вбил Ивана в землю по колено.
- С вежливым человеком и говорить хочется вежливо, - молвил Иван и вопрос задал:
- Сказывают, есть у тебя зелье, что остановить может действие яблок молодильных. Правду бают?
- Зелье есть. Дорогое.
- Какова же цена?
- Десять лет отработаешь у меня. Коренья в ступке будешь растирать, травы - собирать-сушить. Тогда получишь зелье.
Задумался Иван:
”Пацаненком закончу работу у волшебника и к девчoнке Василисе уеду с зельем. Долго-то как”.
- Можно и по-другому дело сделать: зови сюда Василису, Ягусю; сам приезжай. Зелье выпьете сразу, а десять лет всё равно отработаете. Заодно выучитесь знахарству. Польза народу от целительства вашего будет большая…Ты поезжай, подумай, посоветуйся, а там – как решишь, - молвил волшебник и тропинку молодцу открыл домой среди железного поля.
Попрощались они, и, задумчив, уехал Иван.

5
Скакал он на коне, скакал. Долго ли, коротко ли – вот уже и избушка бабы-Яги. То есть – Ягусина избушка. Рассказал Иван о предложении волшебника. Обрадовалась такому решению Ягуся. Прихорошилась, конопушки пыльцой цветочной припудрила, села в ступу – только ее и видели.
Поехал дальше молодец. Вот и озеро огромное и двор родной… Коня напоил, привязал. Только ступил богатырь на крыльцо – дверь открылась, и Василиса на шею бросилась –сияют радостью глаза. Соскучилась Премудрая, знамо дело. Первые три дня не до слов было, но потом Иван улучил минутку – покушал с дороги, гуслями похвастался, поведал про зелье и про цену два раза повторил.
Призадумалась Василиса, а потом тряхнула головой, сверкнув сережками сапфировыми, и сказала:
- Я, Ванечка, не создана для целительства. Не моё это. К тому же, народ будет в доме и во дворе толпиться – не хочу... Хочу просто жить и солнышку радоваться - сколько получится.
Да и мне не к лицу с травками-склянками возиться, пусть всё идет своим чередом, - помолчав, молвил Иван.
- Вот помолодеем, детьми станем, а потом… – Премудрая посмотрела в окно на чистое небо. – Интересно - куда нас унесут аисты? Мне мечтается, что пролетим мы через колечко и окажемся в стране новой, неизведанной.
Аисты…в стране… – улыбнулся молодец. – А может быть, мы заблудимся в капусте?
Тут они уже оба засмеялись. Немного заспорили. Василиса настаивала на своем.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласился Иван, - станем карапузами, и пусть нас унесут аисты.

[Irena]

№11

Старая сказка на новый лад

Жили-были... Нет, не так. Попробуем заново...
Сидела однажды влюбленная парочка на скамейке и встречала рассвет. Нашлись добрые люди, что поставили скамью на небольшой смотровой площадке рядом с серпантином, аж на самом верху горы. Не для влюбленных ставили, а для уставших, но такие путники не появлялись с прошлого вечера. Просидели молодые в обнимку весь вечер и всю ночь, сначала проводив вечернее светило, встретив ночную луну и снова приветствуя солнце.
Бывает, добрый люд задается вопросом, почему они перво-наперво влюбляются в образ красивый? Как сказал один малоизвестный автор очень даже известных одной повести и одной сказки, душа изначально прекрасна, потому и тянется к красивым и утонченным образам, и только после ищет за ними такую же прекрасную душу. Утверждение спорное, но Мила и Лан, просидевшие в обнимку всю ночь, с удовольствием приняли бы его за аксиому... в смысле, за правду.
– А твой кузен будет на свадьбе? – прошептала красна-девица, словно кто-то мог их подслушать. – Сейна спрашивала про него.
– Вряд ли, он сейчас в дальней командировке, – развел руками ее молодец. – Да и мне как-то не до него, и вообще не интересует судьба других девиц!
Лан крепче прижал к себе невесту и жарко поцеловал.
Солнце поднималось, жениху пора на службу карьеру делать, чтобы семью будущую содержать, а зазнобе его заниматься предсвадебными хлопотами надобно. Довольно часто долюшка эта выпадает именно на хрупкие девичьи плечи. Проводив Милу до дома, отправился магистр Лан на службу...
Работа не спорилась. Нет, не лентяй наш Лан и умеет работать, закатав рукава. В другом тут дело. Часто так бывает, особенно весной и летом, когда так сильно хочется в отпуск и совсем не тянет трудиться. Да и какая работа у мага-истребителя в мирное время, да и еще перед отпуском? Сидит молодец, бумажки перебирает или магические артефакты тестирует. Надоест кому угодно. Вот если бы враг напал на страну или беда какая-нибудь гуманитарная приключилась! Показали бы маги удаль свою молодецкую да прыть нечеловеческую. Готов был Лан принять любой удар судьбы, даже самый подлый, но лишь бы после свадьбы. Вот женится он на Милке, а после пусть хоть сверхновая вспыхнет над головой!
Стоило ему об этом подумать, как завибрировал его коммуникатор.
– Маг-истребитель Колдуненко слушает, – отчеканил молодец в микрофон, а в ответ услышал женское рыдание горькое. Забеспокоился Лан. конечно же, сердце екнуло и голос дрогнул. – Кто это?!
– Лан, это тетя Зима, – разобрал с трудом он голос любимой тещи. – Милу похитили...
Не успел наш маг выключить коммуникатор, как тут же телепортировался прямехонько в квартиру невесты похищенной. Увидел он, окромя тещи, работающих стражей порядка. Сканировали спецы с помощью служебной магитроники квартиру на следы чужой магии. Их каменные лики профессионально охраняли все тайны следствия, укрывая их от журналюг вездесущих в интересах того же самого следствия.
– Как это произошло? – отравило горе мысли Лана.
– Молодой человек, я вас не знаю, – услышал он в ответ. – Давайте сначала познакомимся.
Сдержался Лан, хотя очень хотелось ударить или порчу навести на горделивого стража. Понимал, что не поможет он поискам, если на людей бросаться начнет, аки зверь дикий.
– Я жених Милы, – постарался маг успокоиться. – Магистр Лан Колдуненко, Орден Канора Мудрого.
Показал следователь в ответ свое удостоверение, а в его последующем тоне прибавилось заслуженного уважения у магу-истребителю.
– Судя по мощным магическим следам в астрале, это был кто-то из грандмагов. Сильно наследил...
Прикрыл Лан очи и попробовал сам прислушаться к эфиру. Да, наследили знатно, словно сбежавший из зоопарка мастодонт прошелся по песочным замкам. Хотел уж было магистр ляпнуть что-то вроде «вы же поймаете преступника?», но вовремя остановился. Из его уст это звучало бы бредом. Знал ведь, что не по силам Страже Порядка изловить грандмага.
– Я прошу только одного: когда сравните следы с базой аур грандмагов, сообщите мне имя похитителя.
Потемнел лик следователя, нахмурилось чело его, да аура дрогнула, меняя расцветку. Поглядел он на магистра и решил дать добрый совет.
– Не стоит даже пытаться. Грандмагов очень мало, так что я и без базы данных скажу вам имя. Вашу невесту похитил самый лютый грандмаг — Кош Бессмертный.
Окончился на этом их разговор, и стражи порядка, расписавшись в своей беспомощности, покинули квартиру. Имя злодея оказалось известно, но кто бы встал на защиту чести и достоинства молодых, если даже Стража Порядка оказалась бессильна?
Цеплялся Лан за любую возможность, как за соломинку, и направился просить помощи у имперской службы безопасности, написал заявление на могучего грандмага. В обязанности службы оной входил контроль и наблюдение за такими вот непотребными случаями. Долго бился магистр Лан с бюрократической системой государства: Верховный Совет, Верховный Суд, лично Император, директор ИСБ и так далее. Словно штормовая волна, бросался он на неприступные скалы чиновничьих контор и баррикады административных барьеров, и каждый раз бессильно разбивался о них. После каждого поражения утомленный магистр Лан вставал, затягивал раны на своей гордости и самолюбии и вновь отправлялся в нелегкий бой. Упертый попался влюбленный. Про него уже стали распускать сплетни, и даже столичная знать иногда заводила разговоры про некого магистра Лана, совсем тронувшегося от горя рассудком. Как только его не стали называть за спиной, когда бедный парень не мог за себя ответить. Кто-то сочувственно рассуждал о расстройстве рассудка, более смелые называли мага умственно неполноценным, а самые отважные, вовсе потерявшие страх перед совестью и не боявшиеся мести озабоченного личными проблемами боевого мага, стали звать его просто — Лан-дурак.
Кончился отпуск нашего горемыки, и вернулся он на работу. Все из рук валится, заклятья не плетутся, магическая энергия тратится почем зря - в общем, вызвали его на ковер к начальству, да не просто к начальнику отдела, какому-нибудь, а к самому Канору Мудрому, прослышавшему о проблемах своего последователя.
– Здравствуй, Лан, – встретил могучий грандмаг страдальца у самых дверей, усадил в мягкое кресло и налил чаю. – Расскажу я тебе, в чем проблема твоя и почему никто из смертных не в силах тебе помочь.
И начал грандмаг Канор свой сказ.
...Давным-давно маги стремились к личному могуществу. Некоторым из них даже удалось стать архимагами, но вскоре стали появляться совсем уж могущественные колдуны, и их прозвали грандмагами. Их сила казалась абсолютной, некому было с ними сравниться, и, как поговаривали злые языки, даже Боги устыдились своей беспомощности и покинули Мироздание. А как соперничать с живым источником силы, способным за одно мгновение, забавы ради, направить вращение Галактики в противоположную сторону? Но жили могучие грандмаги мирно, никого не обижали, следили за порядком, часто выступали переговорщиками для примирения сторон. Но тут некий Кош захотел еще больше могущества, он пожелал стать абсолютно бессмертным, чтобы даже другие грандмаги не могли его уничтожить. И сделал Кош так, чтобы смертность души его, сиречь биоэнергетической оболочки по-научному, перешла какому-нибудь другому предмету. Зачаровал он смертность свою на платиновой игле, да не просто на игле, а на самом ее кончике. И принялся Кош хвастать перед друзьями новым могуществом. Позволял даже попробовать убить его, но ничто не брало находчивого грандмага, и возгордился он окончательно. Треснула привычная маска приличного человека, и весь мир увидел истинную личину мерзавца, получившего прозвище Бессмертный. Так сильно отравился маг еще большим могуществом, что уже не оглядывался на друзей своих. Вел он себя крайне отвратительно, и вскоре мировое сообщество попросило совет Гильдии Магов что-нибудь предпринять, дабы образумить гордеца. Единственное, чего добились остальные грандмаги, так это изгнания Коша из обитаемых миров, но убить его они уже не могли...
– Вот так вот, дорогой Лан, – сокрушался Канор. – Мы его изгнали, сделав так, что в нашем мире он испытывает безумную боль, но по-настоящему наказать не в силах. Он иногда посещает нас. Чтобы умыкнуть чью-нибудь невесту.
– Но я должен его найти! – воскликнул Лан. – Я обязан спасти Милу!
– Мне нечем тебе помочь, парень. Сходи лучше помолись за нее... Есть храм древний, что старше любого грандмага. Вдруг помогут тебе старые боги?
И дал он ему новейшую магитронику разработки Ордена — артефакт глобальной системы позиционирования «Колобок-5М». И пошел Лан, куда «Колобок» путь указывал. И нашел он за семью морями на дальних островах храм древнего бога, который и не бог как бы, но силу имеет абсолютную. Пропустили служители храма к алтарю, где серебряная статуя их кумира: красивый молодой воин в две сажени ростом, стоит, улыбается, в руках рельсотрон сжимает, что бронебойность да неотвратимость победы символизирует. И зовут того непобедимого воина не абы как, а Смерть!
Подошел наш горемыка к статуе, а что делать, не ведает, так как с детства к атеизму привычен да попранию чужой веры обучен. Не знает как обратиться к самому Смерти. Стоял он так, думал, да не выдержал и заплакал. Упал на колени, рыдает молча, старается сдержаться, а слезы горькие на пол капают. Ничего не просит, не может до конца поверить. Не выдержало сердце у серебряного воина, исчезла улыбка со светлого лика его, и говорит он магистру человеческим мыслеголосом:
– Не плачь, маг! Мужчины не плачут, мужчины огорчаются. Знаю я твое горе. Храм этот для тех, кто жаждет мести, так что по адресу ты пришел. Не победить тебе Коша в честной схватке, какое бы оружие у тебя ни было. Слишком велика сила грандмагов; но дам я тебе два необычных предмета.
И оказались в руках истребителя молот-сокрушитель и плоскогубцы-душегубы. Сразу понял Лан, что с ними делать надо, заулыбался, слезы высохли, но тут снова печаль одолела его.
– Как мне добраться до иглы Коша? – постеснялся маг назвать того Бессмертным в присутствии самого Смерти.
– В этом деле я тебе не помощник. Попробуй жену мою спроси, в столице храм ее стоит, женщины ей поклоняются.
Не забыл Лан поблагодарить непобедимого воина и поспешил в столицу в единственный храм, куда все женщины наведывались. Не пожелали впустить мага молодые ведьмы, потребовали плату для Лана непотребную — возлечь с одной из них на ложе; но отказался он, не потому что дурачок, а из-за сердца, что одной Миле принадлежало. Силой тогда прорвался истребитель к алтарю и предстал перед статуей красивейшей женщины, с младенцем в руках. И верил теперь Лан вечным силам, что в этом мире правят.
– Жизнь! – выкрикнул он, опускаясь на колено. – Не ради себя прошу. Помоги отыскать Кошеву иглу с его смертностью на конце! Прости, что отказал ведьмам прекрасным, но нету сил душевных на утехи плотские, сердце стонет от тоски по любимой!
И сжалилась Жизнь.
– Помогу я тебе за верность невесте. Дам левитатор стремительный, между мирами скользящий. С его помощью сможешь отыскать смертность Коша. Иди, маг...
Вышел Лан из храма и увидел левитатор, прямо на площади припаркованный. Стремительные обтекаемые обводы, герметичный салон для путешествий в космосе, восемь магических двигателей, гладкий полированный корпус цвета армейского камуфляжа и надпись на борту «Скользящий». Все хорошо в нем, даже операционная система разумная, будто не транспорт банальный, а конь сказочный. И отправился наш Лан на поиски Кошевой иглы... Где эта самая игла находится, никто, естественно, не ведал, но магистр оказался настолько целеустремленным, а может, и вправду умственно неполноценным, что даже не помышлял отказаться от своей безумной затеи.
И нашел маг иглу! В тридевятой Вселенной, в тридесятой Галактике и, бог его знает, в какой звездной системе хранилась пресловутая игла. Взял он в левую руку плоскогубцы-душегубы и зажал в них иглу, чтобы не сбежала смертность назад к грандмагу Кошу, а в правую — молот-сокрушитель. Замахнулся он молотом и ка-ак звезданет по кончику иглы, аж астрал дрогнул, когда разрушилась смертность Коша вместе с ним самим.
И отправился после этого маг-истребитель Лан в замок злого грандмага, принудительно помершего, но после себя много нечисти оставившего, что охраняла проходы к логову. И показал тогда истребитель удаль молодецкую да ворожбу смертоносную! Перекинулся в дракона огнепышащего и полетел куражиться, над тварями мерзопакостными измываться. Дыхнет — камни горят от напалма, куда посмотрит — рентгенный лазер дырки прожигает, хлопнет лапами — волна ударная контузию наводит, а взмахнет хвостом — молния разящая супостата добивает. Ох и умаялся маг, Кошеву нечисть истребляя. Устал, аки девка гулящая, на «субботник» попавшая, но результатом доволен, ибо как похотливая.
Освободил Лан свою невесту и множество других девиц, издавна томящихся в полоне уничтоженного злодея. Словно древний мифический струг, разросся «Скользящий» до больших размеров и уплотнил пространство внутри салона, чтобы могли поместиться в него все невольницы. И вернулся домой Лан со славой спасителя, с несметным богатством из подвалов замка Коша Бессмертного и с самым большим сокровищем, которое так долго искал, — невестой Милой.
И справили они свадьбу (оплаченную государством в честь победы над Кошем Бессмертным), да закатили пир свадебный. На нем я был, мед, пиво пил и на подружек невесты заглядывался. А что касается результатов свадебного мероприятия, то стали Лан с Милой жить-поживать да добра наживать... и детей штамповать.
Конец.

[Irena]

№12

Сколобок
Новорусская наносказка. 3 в 1

Если вы ещё не жили Сказочной жизнью и тяжело переносите прозу жизни, езжайте в село Сколобоково. Да! Да! Именно туда-сюда… а не в эту пресловутую Силиконовую Долину! Там ведь ничего Съедобного нет! Один голый песок… Не верьте вы в эту американскую сказку… у нас и своих хватает! Мы ведь имеем и свой, веками проверенный Сказочный Опыт, которому любой народ может позавидовать. Одни наши ревизские сказки чего стоят! Весь мир ими зачитывается, наслаждаясь и недоумевая от их и нашей загадочности, а мы всё впадаем в эту бородатую вампиро-импортную эйфорию. Доколе же мы будем Иванами «не помнящими родства»!.. Может, хватит изобретать велосипед и утешаться «Как Всегда» и стоит переоценить свой Сказочный опыт? Вот давайте вместе и попробуем на Новый Лад… Для этого не надо ходить в тридевятое царство! Нам хватит и Сколобоково. Смелее в путь к сказочным вершинам, и зачин нам в помощь…
Жило-было село Сколобоково в масштабах Российской истории ничем, казалось бы, не приметной жизнью. Голодало, горело, горевало, глумилось над своими горестями, но гордилось гордо очень своими Сказочниками. А кем-чем ещё прикажете гордиться, если ничего другого-то и нет! Только Блестящими Идеями, приходящими в Светлые Головы, которые водились на Руси с незапамятных времён. Говорят, даже «Репка», которую мы так до конца и не поняли и всё надеемся на Мышиную Возню, – это Сказочный Бренд поселкового Сколобоковского разлива периода страшной голодухи, когда и закусить-то было нечем и приходилось уповать только на Сказку. И в это так и хочется поверить!.. Ведь другого Блестящего Объяснения нет… даже в сказках. Но вернёмся к наши сколобокОвцам…
Сколько ни пытались управители, цари т.е., земли Русской привести их к простой крестьянской жизни, а им всё нипочём. Как жили себе Сказочной Жизнью, так всё ну никак не хотели с ней распрощаться, что бы им ни грозило. А что ещё прикажете ждать от Светлых Голов? Но как-то одному правителю земли Русской (и с чего бы это?) приспичило таки устроить Сказочную жизнь в отдельно взятых весях. Так как выбор у него был небогатый, то перевес оказался на стороне Сколобоково, тем более, что и лежало-то оно буквально сбоку от столицы, потому, говорят, и получило своё наименование. «С около боку» после Сказочной попойки и превратилось в Сколобоково из-за сложных превратностей русского языка или чего другого, о чём, видно, было нельзя ни пером описать, ни в Сказке сказать. Всё-таки загадочная это наука - топонимика! Сам чёрт голову сломает! Но правителю, видно, не хотелось особо ломать себе голову, для чего он решил добавить к сколобоковским все светлые Головы страны для обустройства всеобщей сказочной жизни, Нано-технологического Царствия т.е.
Вот и дед с бабкой, жившие в Сколобоково испокон веков, ой как возрадовались Царскому Указу. И то сказать… Дед тут же вспомнил свой случайный опыт пребывания за рубежом тогда ещё несчастной Страны, когда он после неудачной охоты за Сказочными зверями – именно он был автором всех русских Зверских сказок – так далеко зашёл в своих поисках, что оказался в немецком имении, где Хозяин учил своих нерадивых сыновей порядку:
– На, на тебе, горе-технолог! Будешь ты немцем наконец-то, а не на-най-цем каким-то! А вы чего лыбитесь, Олухи Царя Небесного?! И когда я вас наконец-то к Порядку призову…
Таинственно улыбнувшись после нахлынувших воспоминаний, дед облегчённо вздохнул и торжественно произнёс:
– Ну, бабка, теперь-то Порядочно заживём, как в Сказке т.е.! На-натехнологично-научно!.. Это тебе не баран чихнул, а Круглый Порядок! Ёшкин Кот! Вот что же со Сказками теперь будет-то, когда соберутся у нас тут одни Светлые Головы?
– А вот что!.. – тут же отозвалась бабка, прослывшая в Сколобоково страшно учёной.

Блестящая идея


Глупости говорят, что сказки кем-то сочиняются! Все сказки всегда сами собой сочиняются – ни одна живая голова в этом не участвует. А если и участвует, то без Блестящей Идеи – грош ей цена…
Как-то случилось, что одной Сказке пришла пора сочиняться. Самой ей очень хотелось сочиниться хорошей сказкой: чтобы все начиналось как всегда, а заканчивалось как никогда. А главное, чтобы в ней была Блестящая Идея, и тогда уже не важно будет, про что она.
И начала Сказка сочиняться – сама, конечно. Так оно всегда и бывает… Теперь и Вы об этом знаете. Вот Сказка и сочинялась сама собой: куда хотела, туда и брела. В лес хотела – в лес брела. Но в нем были только лесные мысли и идеи. В город хотела – в город брела. Но и в нем ей не повстречалась Блестящая Идея, только городские. А хотела на небо – летела на небо… никто ей ничего не запрещал, потому что и не было поблизости никого… И наконец-то на небе Сказке несказанно повезло! Навстречу ей путешествовала Блестящая Идея. И ошибиться Сказка не могла… Ведь они были так похожи! Судите сами…
Блестящая Идея витала в воздухе и мечтала о том, чтобы прийти кому-нибудь в голову. Она хорошо представляла себе, как это делается…
Берется голова – конечно, Светлая Голова, - потом с нее снимается шляпа, берет или кепочка (хотя кепочка вряд ли...) А дальше путь открыт: милости просим в светлую эту голову!
Тут, разумеется, самое важное – выбрать подходящую голову, а прийти в нее – сущий пустяк.
«Кому бы это в голову прийти, а?» – размышляла Блестящая Идея, витая в воздухе и разглядывая разные головы со своей блестящей высоты. Заглядевшись на разнообразно уборные головы, Блестящая Идея вдруг столкнулась со Сказкой, которая голову себе сломала вопросом: «Где же это взять Блестящую Идею?» - и ничего вокруг не замечала.
-Какая Сказочная встреча! - блеснула Блестящая Идея.
-Я бы сказала, Блестящая встреча! - сказанула Сказка.
Надо заметить, Блестящая Идея и Сказка были похожи как две капли воды, которые как раз весело падали, шелестя и сказочно переливаясь в лучах прячущегося Солнца, на ничего не подозревающие серые головные уборы. Ну посудите сами: головы-то у них не было! У Идей, кстати, как и у Сказок, так… у них вообще голов не бывает. И рук тоже не бывает, и ног, и этих, как их… туловищ, а бывает только одно Неясное Очертание. А иначе как бы они витали в воздухе, оставаясь вечно молодыми.
Конечно, трудно себе представить, что такое Неясное Очертание, но представить тем не менее можно; если в вас еще живо фантазийное действо и если, скажем, посмотреть на Солнце в не очень солнечный день. Самого солнца тогда не видно – видно только пятно. Вот это и есть Неясное Очертание. Приблизительно так выглядели наши Сказочно Блестящие Героини. И они обрели друг друга… Встреча прошла на Высоте.
Сказка подкрепилась Блестящей Идеей и стала сочиняться дальше… сама собой, без Сучка и Задоринки, о которых она обещала рассказать в следующий раз.
Ну где же, наконец, эта долгожданная голова? - продолжала томиться Блестящая Идея, все витая в воздухе и изыскивая нужную ей голову.
- «Сказка-то сказкой… За нее теперь можно не беспокоиться! Сама по себе сочинится с моей помощью… А вот, что с головой делать – ума не приложу! Хоть жребий бросай… Когда-то это была блестящая идея…»
Дело в том, что попадающие в её поле зрения головные уборы все ей что-то не нравились: ни одного из них она бы в жизни не надела. Впрочем, может быть, это лишь оттого, что У Блестящей Идеи и головы-то не было.
Стало быть, подходящей головы все не попадалось, а никакая другая не годилась... Хотелось найти такую, в которую можно было бы не просто прийти, но прийти с удовольствием, с блестящей улыбкой, в конце концов.
Впрочем, пролетая над парком, она вдруг почувствовала довольно, как ей показалось, неплохую голову – седую и всклокоченную, под беретом цвета спелой сливы. Голова эта определенно была светлая. Блестящая Идея зависла в воздухе и предложила:
- Дорогая Светлая Голова, а не примете ли Вы Непрошеную Гостью в лице Блестящей Идеи, моем, то есть? Извините, право, за беспокойство!
-Приходите, пожалуйста, - ответила Светлая Голова губами, над которыми английским газоном расположились пушистые усы. - К вам мы привычные… Правда, не знаю только, понравится ли Вам во мне… - И Светлая Голова многозначно покачала собою.
-А разве в Вас плохо, если Вы привычные к нашим визитам? - удивленно поинтересовалась Блестящая Идея.
-Да, в общем-то… Терпимо… - грустно вздохнула Светлая Голова ртом. - Может быть, даже и хорошо… Тесновато, правда! Как бы места во мне не оказалось для Вас маловато. Я, прошу прощения, забита… - Тут Блестящая Идея даже испугалась немножко, но продолжение было не страшным. – Я забита всякими мыслями и проектами, задумками и придумками… - продолжила светлая Голова, улыбаясь. И в этой улыбке уже не было и следа былой грусти.
-Интересными? Необычными? - спросила Блестящая Идея с ревностью.
-Кому как, - честно призналась Светлая Голова. - А кроме того, я боюсь, что просто не успею уже осуществить, какая жалость, никакой идеи – тем более блестящей. Лет мне видите ли, много – а времени у меня, видите ли, мало. Не хочется стать безответственной, легкомысленной! Мы ведь в ответе за тех, кого приручаем.
-Что какие же это мысли такие, которыми Вы забиты? Извините, переполнены… - только не подумайте, что вопрос этот Блестящей Идеи прозвучал неуважительно – очень даже уважительно он прозвучал!
-Ну, во- первых, мне надо привести свою Планету в порядок, то есть архив…
-Вашу, простите, что?.. - опешила Блестящая Идея.
-Архив, дорогая! Это такое множество бумаг, которые принадлежат мне к настоящему времени: мои статьи, книги, дневники, записи… письма, которые написали мне за всю мою жизнь, потом – немножко же стихов, кое-какие сказки, афоризмы и прочее ручкино хулиганство: переводы, эпиграммы, короче, Эпистоломы… Я ведь все-таки давно на свете живу…
Светлая Голова застыла седой всклокоченной шевелюрой под беретом спелой сливы и мягкой самоиронией продолжала:
-Кроме того, мне нужно съездить в несколько стран, где у меня всякие дела, мои ученики, и я должна знать, как там всякие эти дела обстоят, чем живут мои наследники. Ведь я за них в ответе. Да и как-то уже за долгие года привыкла к Порядку на своей Планете…
Блестящая Идея даже немножко померкла от огорчения.
- Значит, мне придется ждать все это время? Но ведь я со временем могу совсем померкнуть, потерять свой Блеск и приобрести Серость!..
- Действительно… Вот незадача… - задумалась Светлая Голова. - А не прийти ли Вам в какую-нибудь другую голову? Наверное, лучше было бы в молодую, свежую, открытую для Тайн и Парадоксов…
- Мне именно в Вас хочется прийти, дорогая Светлая Голова, - от всего своего Неясного Очертания призналась Блестящая Идея. - Очень Вы мне понравились своей надежностью. Она ведь сегодня – такая редкость!
- Ну, если так… - Светлая Голова решительно тряхнула собой. - Милости просим, голубушка! Приходите смелее в меня, пожалуйста, дорогая Блестящая Идея, и простите, что я отняла у Вас столько времени.
Тут берет цвета спелой сливы приподнялся сам собой... и Блестящая Идея без лишних слов пришла в Светлую Голову королевой.
- Блестящая Идея! - воскликнул невысокого роста человек в берете цвета спелой сливы и вскочил со скамейки, на которой он до этого отдыхал. - Эврика!
А уже через минуту застывшие от удивления Прохожие наблюдали за тем, как он подбежал к мальчишкам, гонявшим по парку мяч, и стал на ворота.
- Ура- а- а ! - закричали мальчишки, обрадовавшись, что у них появился так недостающий вратарь, и принялись бить по понарошечным воротам. А невысокого роста
Господин в берете цвета спелой сливы оказался прекрасным вратарем и не пропустил ни одного мяча. Потом они все вместе побежали пить фанту на угол…
Застывшие же прохожие продолжали наблюдать, как из-под берета цвета спелой сливы во все стороны света расплывается Очень Большое Сияние.
Сказка же, понятное дело, вздохнула свободно и поняла, что она, кажется, сочинялась как следует… Она, правда, и стала сама не знала, что такое «как следует», когда речь о сказках идет, но полностью полагалась на Блестящую Идею. Ведь уж ей-то можно доверять – это уж вы кого угодно спросите! Ну а Сказочников, конечно, в первую очередь. Они-то знают все Сказочные Секреты Сказок…

После бабкиной Сказки дед долго приходил в себя… Ажно голова поСветлела! Но придя наконец-то в себя, он вдруг крякнул этак по-охотничьи, потёр руки с азартом и молвил ласково:
– Ну и знатная ты у меня Сказочница, бабка! Светлая голова, можно изречь! Но Сказками сыт не будешь, а жрать-то ой как хочется! Придумала бы ты лучше что-нибудь съестное! Посмотрим заодно, как твоя Светлая Голова работает на потребителя в суровую годину Конца Света…
– Спекла бы я что-нибудь, так ведь в закромах-то шаром покати!..
– Ну так и покати шаром-то атомным! Готовься к будущей наноСказочной жизни… Или для тебя и царский указ - не указ?!
Недолго думая, открыла бабка первый том «Народных русских сказок» А.Н. Афанасьева, полистала по-учёному и на 53 стр. нашла рецепт решения своей проблемы. И не удивительно!.. Ведь сборщик сказок Афанасьев сам был родом из Сколобоково и немало сказок узнал от деда и бабки. Вот и подытожил он весь народный опыт в трёх томах. А уж чего только наш Народ не знает!..
Долго ли коротко, но поскребла бабка по коробу своему, замела все сусеки, собрала по всему дому всё, что на выброс приготовлено было, и испекла этакую Пиццу заморскую какую-то. А для дедова успокоения решила бабка патриотизм свой вдруг проявить и назвать этот свой печный изыск Сколобком, даже не подозревая о том, что тот превратится в Народного, любимого горячо, Сказочного Героя.
Достав Сколобок из печи, умаслила его бабка, майознула слегка и для остроты накетчупила как следует. А что вы хотите… Пицца – она что в Африке пицца, что в Сколобоково! Главное – Душу в неё вложить! Да и мозги её не испортят... От бабкиного искусства (или науки?) такой аромат пошёл по избе, что задохнуться можно… И решила бабка поберечься, положив Сколобок на окошечко постудить. Себя-то уберегла, а Сколобка и след простыл…То ли запах кого искусил на грех воровской, то ли природа внутренняя сколобковская взбунтовалась… История об этом умалчивает… А вот дед, привлечённый запахом аж до прямой кишки, молчать не стал:
– А подать мне, бабка, этого чуда-ароматного твоего Ляпкина-Тяпкина! Страсть как тяпнуть хочется! Ёшкин скот! Такое ощущение что наша Сказочная Жизнь уже началась!..
– Окстись, старый! Пропала твоя Сказочная жизнь вместе с моим Сколобком! Только твои звери, поди, его и видели!..
– Звери-то - оно конечно! Случись что, они тотчас тут как тут… Это известно! Но вот что, старая, прикажешь делать со зверским аппетитом?
– Да, известно что… Перекусить Блестящей идеей в Сказочной упаковке! Аль ты не Русский?.. Вот послушай…

Русский ИдеЯльный Иван
(Портретная эссе-сказка)

Однажды один русский Народ вдруг как-то не на шутку растерялся, заболел, т.е. Вообще у этого Народа и было-то всего два недуга. Он или Собирался – и тогда уж туши свет!... Или терялся как-то уж совсем и тогда впадал в Пьянство. Один уж больно остроУмный писатель очень просто объяснял эту народную проруху устами своего персонажа: «В детстве с крыльца уронили, с тех пор водкой и пахнет!...» Пока в этот раз водкой ещё не запахло, решил Народ найти своего Героя, который смог бы вытащить за волосы весь Народ из этого Болота Растерянности. Тут ещё один еврей вылез со своей идеей Козла Отпущения. Ну а кто ещё, кроме Ивана, мог бы справиться с этой героической ролью?!... Больше некому… На том и порешили: «Что Гансу Смерть, то Ивану – Праздник Души и только». Наливать только поспевай! И началось… Как впоследствии свидетельствовали врачи, Ивановские подвиги уж больно были круты, а потому и Эффект от них как Средства Для Собранности получился «Как Всегда», противоречивый т.е. Но обо всём по порядку…
Старые Сказки, которые всех нас заверяли, что не перевелись ещё на Руси богатыри, сегодня смело можно поправить: и никогда не переведутся!... Главное не в том, чтобы их найти… гораздо важнее, чтобы они с печи слезли, проснулись т.е., если хотите. Когда проснулся наш Иван, сказать трудно,… но народ безмолвствующий был услышан. И началось…
Наш Иван переиграл все становые Новорусские типы – дембеля-афганца, ухаря-киллера, принца-танцора Сержа Лифаря, рекламного скорохвата, артистичного сыщика и голого доктора-фрика с незабвенным «Матку не надо резать! Матку надо лечить!» Не зря в сказочной «Новейшей истории отечественного кино» в четырех томах его всюду зовут инициалами – И.О. - Исполняющий обязанности русского в отсутствие предмета.
Веками русское «Я» курсировало меж Храмом и Казармой. Вера и Война, породнённые близкими пафосными русскому сердцу понятиями Служба, Жертва, Пост и Дух, заложили двуединый фундамент национального сознания, который лишь на исходе 2-го тысячелетия потребовал корректировки. Вторично за полтора века освобождённый от вериг рабства дикого, русский человек дрогнул и опять яростно, оголтело всем своим добрым и отзывчивым сердцем полюбил Деньги. Причём, в силу имманентной национальной безрукости, – деньги шальные. Тут-то моделью космоса русского и стало искони-практичное и слабое к шалому успеху мировоззрение Ивана. В макете Вселенной к безусловно близким его сердцу церквушке и казарме он с обречённым азартом добавил сияющие фальшивым блеском Казино – точку, без которой не обходится ни один его сценарий и о который разбиваются все честолюбивые и благородные помыслы алчных россиян. Крупье, сукно, рулетка, долг, розыск, могила – сюжетно и увлекательно. Конечно, к триптиху «Костёл, Казарма, Казино» требуется четвёртая «К» – обширное и благоустроенное Кладбище, – однако отравленный зелёным змием русский век и без того был краток. Смирись, гневливый укротитель русских нравов, смирись или – подобно отцу Ивану, заслужив доверие паствы крепким торсом, крепким словом и устойчивостью к крепким напиткам, – взывай с амвона к умеренности. Умеренность в питии, в войне, стяжательстве, да и молитва – Авось да и облагородят запущенный ландшафт.
Наукой делать войну, любовь и деньги Иван был занят лет 15-20.
Даже удивительно, что в стране всеобщей воинской обязанности и повального солдатского юмора притча об армии с солнечным, вожделённым, магическим названием «ДМБ» родилась только на одиннадцатый год свободы. Писал её, конечно, Иван – породив целую серию архибездарных подражаний, производимых людьми, сроду не носившими сапог. Но не это главное! Главное, что русский солдат не сдаётся – один хрен ему терять нечего, и в этом наша самая Сокровенная Военная Тайна.
Худо ли, бедно ли - привели сакральные мотивы довольно-таки последовательно солдата Ивана к причастию и богословию, сделав из «деда» Отцом. Становой для него жанр сказки-лжи с намёком-уроком добрым молодцам дал новые благородные всходы. История просветления блудниц, лиходеев и захребетников при встрече с несмышленным младенцем и канонизация Соловья-разбойника, воздающего хапугам по их вере, вполне претендует на Новый Русский Завет диких времён голого инстинкта. Некоторая разудалость светских писаний внушала известную опаску, что рано или поздно угрюмый православный клир отторгнет Ивана из рядов за несолидняк и скоморошество – однако проблемы церкви в поиске общего языка со вконец расходившимся Народом могут и оборонить бойкий памфлетный слог проказника с говорящей простонародной фамилией.
Наконец, не в Сказке сказано, Деньги ещё никто не отменял. И пусть фраза эта, прозвучавшая в картине «Берегись автомобиля» через год после изгнания разбойника Хруща, мыслилась как окорот ересей о скором пришествии коммунистического царства; пусть произнёс её застенчивый прохиндей с гениальной фамилией Семицветов – но семя это дало всходы, и повальное русское Корыстолюбие стало данностью, с которой приходится считаться. Лишь человек, блюдущий свой интерес, не проносящий мимо рта и знакомый с демонами накопительства не понаслышке, способен унять алчный зуд благодарной аудитории. «Богат не тот, у кого много, а тот, кому достаточно,» – глаголет отец Иван, и эта проповедь умеренности да будет услышана слетевшим с катушек и обуянным бесом русским охлосом.
Иначе хана.
В миру Ваня вёл жизнь Остапа Бендера: болтал, поучал и грёб. Когда миллионера из него не вышло, а органическая наклонность к большим гонкам и поучению осталась, Иван переквалифицировался в многодетного служителя культа с беллетристическим досугом. Вообще-то, из него при желании вышел бы отменный стахановец-террорист, странник-богоискатель, рок-идол и гуру авангардной студии – но такого благополучного, и вместе с тем достоверного, и вместе с тем заковыристого итога мало кто мог вообразить; тут надо быть весьма и весьма размашистым драматургом, каким он, собственно, и является.
Как-то Ерофеев в сборнике с характерным названием «Русский Апокалипсис» справедливо посетовал на замену в любезном отечестве всяких убеждений театрализацией, не забывая при этом восхвалять (и столь же справедливо) жизнелюбие итальянских соборов, где перед алтарём хоть танцуй, не то что у нас. Оба этих здравых наблюдения, видимо, и воодушевляют на богоугодную деятельность отца Ивана, который, не теряя убеждений, всё же тщится донести их до избалованного потребителя в забористой, доходчивой, можно сказать, идиоматической форме. Ох, и не простое же это дело - переформатировать образ попа из постной карикатуры в Озорного Мудреца на Отшибе. Такое и прежде мало кому удавалось!... Горе же стране, в которой пастырь на обочине, а на Добродейство надо искушать, творя из Богоугодных поступков моду-дуру, фишку-показуху и понт лапшевешечный. Но тут у Ивана все карты на руках!.. Как говаривал мыслитель Маразмин, у него Огромная Мощь в разговоре. Церкви без него будет сиро, армии без него пусто и солоно. Казино без него обрыдаются! А семье – и речи нет. Просто он Русский идеЯльный Муж, – чина! Заклинатель бед и глупостей народных, растерянности одним словом.
Иван – душегрейный русский Молодец, настолько идеальный, что временами кажется, его и нет вовсе. Пройдисвет. Краснобай. Белокнижник. Пятижды отец. Настоятель. Всё, чего тщетно взыскует Россия от своих горе сыновей – веры, ума и азарта, – у них с матушкой на двоих в переизбытке, успевай дивиться. Обнимет – косточки хрустнут. Задерётся – не подходи. Найдёт охота бухтеть – всех переболтает и всё потом окажется Правдой, даже слегка подредактированной для чувствительного женского уха. Считается, что таких русских – умноречистых, домовитых, несуетных на все руки умельцев – перебили разные там вороги. А вот нако-же!... Отец Иоаннуша, попадья его Оксанушка и пятеро по лавкам – это мираж, что ли?! Конец мультяшной Сказки какой-то, право слово, с отъезжающей камерой, народными распевами и церковно-славянскими буквицами…
Жить – поживать. Добра наживать. Ныне, и присно, и во веки веков.
Богу богово, Сколобку сколобоково, а президенту – выборы.
Кто слушал молодец. Тут и сказочке конец.

[Irena]

№13

Дружеская беседа

Тропинка круто подымалась в гору. Щебень выскальзывал из-под ног. Серая пыль забивалась под одежду. Лошадь пришлось оставить на укромной полянке около часа тому назад. По такой тропинке можно разве что на горной козе ехать. И все-таки есть в горах своеобразная прелесть: высокое, бескрайнее небо, незыблемая вечность камня и приятно щекочущее ощущение опасности. Горы - это не для неженок, а для настоящих мужчин. Ох, и высоко же он забрался. Можно, конечно, было и с парадного входа к пещере подобраться, там дорога получше – как-никак, рыцарскими конями утоптанная; но кто его знает, в каком настроении Смагрл: плюнет спросонок огнем - и поминай как звали. Последний привал на плоском сером камне, разогретом на солнышке. Еще немного - и за мшистой скалой скрытый от любопытных глаз вход. Ну, слава богу, дотащился.
- Эй, хозяин, гостей принимаешь?
- Явился, сказочник... давненько не заглядывал.
В пещере у костра, на лежанке из прошлогоднего папоротника, лежал великолепный дракон редкой золотистой масти. Отблески костра играли на крупной чешуе, как будто сотни саламандр танцевали свой огненный танец. Сказочник бесцеремонно выдернул из-под бока ящера большую охапку сушеной травы и устроился напротив.
- Привет, дружище. Ты когда пониже переберешься? До тебя пока долезешь, семь потов сойдет. Никаких сил на светскую беседу не остается.
- Мне ниже нельзя, рыцари одолеют. Здесь-то покоя не дают.
- Так я и поверил. Кто тебя побеспокоит, пяти минут не проживет.
- Вот потому ты уже столько лет таскаешься в горы, чтобы нахамить бедному дракону.
-Я же не виноват, что ты самый замечательный собеседник и неисчерпаемый источник историй. Слышал, ты опять принцессу умыкнул?
- Поклеп. Ее родители сами в ковре привезли.
- Во как? Это что-то новенькое… Рассказывай.
- Да что тут рассказывать... помнишь ту принцессу, что детей не хотела заводить? Не пойду, говорит, замуж, потом дети появятся. Шуметь будут, от них только фигура портится и голова болит…
- Это та, которую ты целый год с семью гномами заставил нянчиться? Помню, помню. Занятная вышла история. Она еще мышей боялась, и пришлось ей хрустальное ложе на серебряных цепях подвешивать, чтобы спала спокойно. Когда жених за ней приехал, перепугался до смерти – подумал, что она в гробу лежит…
- Ну да, не самая удачная кроватка получилась… Зато ты-то как потом покуражился. «В той норе, во тьме печальной, гроб качается хрустальный». Если б ты слышал, как она по ночам визжала, когда мыши шебуршали, ты бы ей и не такое ложе соорудил. Ведь совсем спать не давала. Ну да ладно, сейчас речь не о ней. Представляешь, у нее уже дочь подросла, девица на выданье. Избаловали ее родители - хуже некуда. Женихов в шею из дома гонит, ножками топает, посуду об пол бьет. Вот ее и сдали мне на перевоспитание.
- Да быстро время летит. Смагрл, сколько лет мы с тобой знакомы?
- Люди столько не живут.
-Но-но-но. Это ты на что намекаешь?
- Я не намекаю, а прямым текстом говорю, что сказочники - это та же нечисть, только сильно языкастая.
- Слушай, а вот во рту-то совсем пересохло, ты, того, плеснул бы, что ли, своего заветного напитка.
- Прошлый раз тоже просил только горло смочить для поддержания беседы, а потом сказку сочинил про трехголовое чудовище, страдающее растроением личности. Как ты меня там обозвал? Змеем Горынычем? Хорошо, что ты мне под горячую лапу не попался. Не посчитал бы, сколько лет дружим. Не умеешь пить - не пей.
- Ну и ладно, я сегодня со своим. Посуду доставай. – Сказочник из заплечного мешка вытащил большой бурдюк с вином, а дракон извлек пару чеканных золотых чаш.
- Это ты чего, теперь на золоте ешь-пьешь?
- Ну говорю же тебе, посуду принцесса бьет.
Темно-бордовое вино кроваво отблескивало в золотых сосудах.
- Слушай, готичненько так смотрится – может, про жертвоприношение что-нибудь сочиним? Про то, как ты кровь рыцарей смешиваешь с вином и справляешь кровавую тризну.
-Только с тобой вместе.
-Со мной нельзя. Я герой положительный.
- Это потому, что ты сам про себя придумываешь. Вот как приложу тебя пару раз хвостом по голове - и станешь отрицательным.
- Слушай, Смаргл, у меня уже шея затекла на тебя смотреть, ты бы принял какое-нибудь обличие поменьше.
- Помнится, я при тебе мышью оборачивался, а ты кота из котомки вытащил - еле я успел в расщелину спрятаться.
- Ага, а потом полчаса огнем плевался. Кот, между прочим, воспитанный был, говорящий. Он после того случая неделю бегал вокруг дуба и матом ругался, а потом от меня в бродячий цирк сбежал.
- Туда ему и дорога. А помнишь, как ты мне в оборотное зелье мухоморов подсыпал?
- Да, забавная такая лошадка получилась, смесь осла с верблюдом. На спине с двумя горбами и с аршинными ушами.
- Народ на ярмарке чуть от смеха не помер.
- Не преувеличивай, всем понравилось. Очередь даже покататься выстроилась.
- Нет в тебе сказочник, почтения. Вот и вывихивай шею, не буду превращаться, так я солидней смотрюсь.
- Да ладно тебе, а с принцессой-то что?
-Да ничего - сидит, третий месяц батистовым платочком алмазы с изумрудами протирает. Со скуки волком воет. Клянется за любого, кто ее освободит, замуж выскочить.
- Жениха уже подобрали?
- Да, хороший такой парнишка подвернулся. Первый месяц я все нахалов-самозванцев от пещеры гонял. Ну, сам знаешь. Кто за полцарством ломился, кто надеялся моими сокровищами поживиться. Всё, как всегда: то корову отравленную под пещеру подкинут, то армию с собой приведут. Чужими руками пытались жар загребать, но нам таких не надо. Вот когда схлынул поток желающих нахрапом пещеру взять да в королевские зятья прорваться, тут и появился он. Не больно богатый, но родовитый. На поединок честь по чести вызвал, бился как зверь... Полдня его гонял… На золото да драгоценные камни ни позарился. Нет говорит, отдавай принцессу - и все тут. Отправил его за выкупом. Заказал фарфоровый столовый сервиз на сто персон. Надо же урон возместить. Кандидатуру с королем обсудили. Одобрение на брак получено. Вот вернется, разыграем, как положено, смерть дракона, и пускай свою принцессу забирает.
- Слушай, а ты всех своих принцесс замуж выдал?
- Нет, был у меня один брачок, но это не моя вина. Ядвига с молодости особой красотой не отличалась. Худая как жердь, да и нос длинноват. Характер тоже не сахар: язвительна, вспыльчива... но умна, зараза; а как в шахматы играла! В карты, правда, шельмовала - и хоть бы раз поддалась, никакого уважения ни к драконам, ни к мужчинам. Ну и куда такую пристроишь? А я-то по неопытности ее в пещере с книжками закрыл, так она там всякой каббалистики начиталась - и давай в женихов огнем пуляться да в козлов превращать. Был подходящий жених. Алхимик сильнейший. Он ей в подарок философский камень приволок. Сначала они из-за этого камня разругались - методы применения искали. Представляешь, теперь у алхимика дворец из золота. Жалуется: говорит, зимой холодно, а летом жарко, да тут еще алчные людишки повадились ходить, всёе пытались хоть кусочек отломать, а обратно превратить золото в камень не получается. Пришлось у замка лес непроходимый выращивать. А Ядвига всё пыталась с помощью философского камня зелье омолаживающее создать или эликсир вечной красоты. Объясняли же ей, что тут никакой камень не поможет, а мы ее и такой любим. Психанула, алхимика выгнала, философский камень вдогонку выбросила. Не пойду, говорит, за него замуж, он худой, видите ли, и шевелюра редковата, и вообще зануда редкостный. На себя бы в зеркало посмотрела. Он ей в отместку какую-то девицу молоденькую спер и у себя в замке держал, пока за ней жених не явился. Шуму понатворили, пол-леса выкорчевали. С одной стороны замок Ванька с мечом осаждает, а с другой Ядвига - с кочергой; и не знаешь, кто опасней. Девицу вернули, Ванька в качестве морального урона целый угол от дворца отковырял. Ядвига до сих пор дуется. Так и выясняют отношения уже лет шестьдесят: и вместе тошно, и порознь скучно. Живет она теперь неподалеку в лесу, у Калинова моста. Я к ней частенько в гости залетаю, в шахматы поиграть. Готовит неплохо, а какие анекдоты травит - закачаешься. Хочешь, познакомлю?
- Нет уж, спасибо. Я уж как-нибудь сам... кого-нибудь поспокойнее найду.
- Жаль, с ней не заскучаешь… А книги я теперь принцессам не оставляю: пагубно они влияют на их неокрепшие умы.
- Смагрл, а зачем тебе вообще это нужно? Ведь каждый раз столько возни. Спектакли целые разыгрываешь, кем только ни был - и конем богатырским, и чудом-юдом заморским, даже серым волком, сколько принцев на себе перевозил - а благодарности ни на грош.
- Понимаешь, мало нас осталось. В последнее время драконам редко удается себе пару подобрать. Мне не повезло. Одинок я. Скучаю. И вообще - что пристал, мне просто нравится, когда твои сказки заканчиваются: «И жили они долго и счастливо, и умерли в один день».
В костре потрескивали угольки, окрашивая пещеру багряными всполохами, освещая дракона и человека.
- Знаешь, дружище, иногда мне кажется, что когда-нибудь и про нас скажут: «Жили они долго и счастливо и умерли в один день».
- Пожалуй, это будет красивая и грустная сказка.
-Только напишу ее, слава богу, не я. Лично мне не нравится этот мир без сказочника и дракона.
-Поверь, дружище, придут другие сказочники, сочинят новые истории, вместо драконов придумают какие-нибудь страшилки... да и нам еще будут очень, очень долго перемывать косточки.
Солнце садилось за горы, окрашивая пурпуром бескрайние небеса, а у костра в пещере сидело трое: дракон, сказочник и … сказка.

[Irena]

№14

Правдивая история Красной Шапочки. Последняя инсталляция

Жила-была в одной деревне маленькая девочка.
И была она такая миленькая и хорошенькая, что краше ее не было в округе.
Как-то бабушка подарила ей нарядную шапочку. Красную. Девочке она так понравилась, что с тех пор она всюду ходила в ней.

И стали ее все звать Красной Шапочкой.
Однажды мама сказала Красной Шапочке:
- Сходи-ка, дочурка, проведай бабушку. Боюсь, опять она простудилась и захворала. Отнеси ей горшочек масла, крынку молока да пирожок. Проведай старушку.
Красная Шапочка взяла корзинку и пошла к Бабушке. Дорога шла лесом. Светило солнце, пели птички, вокруг было очень много ярких цветов.
Села девочка на полянке и стала их собирать, чтобы бабушке букетик отнести.
Она пела песенку, и, привлеченные звуками, птички и зверушки приходили посмотреть, кто это расшумелся в лесу.
И когда Красная Шапочка увидела цыплят и пушистого зайку, она вдруг подумала, что бульон и теплая накидка бабушке будут более полезны, чем букет цветов.

Придушив одного цыпленка,



Скоро у Бабушки появилась теплая волчья шубка, а у Красной шапочки – пушистая меховая опушка на шапочке… и стала она подумывать, что в лесу ведь и лисы водятся…

[Irena]

№15

Страна багровых лиц

Аркадию и Борису Стругацким…
Простите меня, пожалуйста!


В далекой галактике М38 двое Странников снаряжали очередную группу разведчиков.
Странники были очень стары, но не утратили юношеский задор и чувство юмора. Своеобразного, надо сказать, юмора, как и всё у Странников.
- Это, друг мой, для галактики Конская Голова, планетная система Х18е144+. Там достаточно 38 444 автомата, – сказал условный мужчина.
- Да не вопрос. А вот тут осталось немного фемтоорганического материала. Выйдет ровно на одного разведчика, – ответила не менее условная женщина
- И чего с ним будем делать?
- А помнишь, недавно изучали планетку с самоназванием Земля? Ну, им лет сто до выхода в большой космос?
- И?
- Там у них еще очень смешная организация взаимодействия между носителями разума.
- А, ну да. Они объединяются в группы, те в большие группы и так далее, а самые большие группы у них называются «страны». Меня, помнится, очень рассмешило, что эти страны борются между собой непонятно за что. Причем каждая страна создает организации для этой борьбы, они их называют «армия» и «спецслужбы».
- И расходуют кучу ресурсов на эту ерунду, вместо того, чтобы позволить каждому заниматься созидательным делом.
- Помнится, мы еще спорили, насколько эти спецслужбы эффективны.
- А давай проверим, смогут ли они противостоять нашему разведчику!
- И что ты предлагаешь?
- Мы закинем его в самую большую по территории страну, и он заставит ее главу обратиться ко всем землянам с предложением немедленно распустить все армии и спецслужбы и заняться делом.
Как было сказано выше, юмор у Странников весьма своеобразный.

Медведев, наш пока еще президент, был в бешенстве.
- Волкова ко мне, срочно! – и неуверенно прибавил: - Блин.
Профессорский сынок давно хотел научиться ругаться, но получалось не очень. Кто-то еще в универе говорил – пока не отслужишь в непобедимой и легендарной, русскому языку не научишься; но на такие жертвы Дима был не готов.
Волков, старый и опытный зам начальника внешней разведки, переживший и Бакатина и Примакова, неслышно зашел в кабинет.
- Дмитрий Анатольевич, я весь внимание.
Медведев дернулся: - Опять вы без стука? Впрочем, ладно. Вы это видели?
На мониторе компьютера в режиме нон–стоп крутилась одна и та же запись.
Безликое помещение – явно актовый зал средней школы. Камера сверху елозит влево-вправо.
- Миша, б...ь, на стол наводи!
- Так? – на экране появился обшарпанный стол и симпатичное молодое лицо парня в синем комбинезоне.
- Это в одной из московских школ настраивают камеру для наблюдения за выборами, – заметил Волков.
- Дальше, дальше смотрите!
За спиной Миши вдруг появилась яркая точка, которая моментально выросла в серебристый шар сантиметров тридцати в диаметре. Шар повисел секунду в воздухе, а затем стремительно рванул к Мишиной спине и, видимо, в нее врезался. Миша дернулся, его глаза на миг остекленели, а затем приобрели другое, какое-то хищное выражение. Миша начал медленным, могильным голосом вещать:
- Я обращаюсь к руководителю территории под названием Россия. Я приду к тебе в течение ваших суток, и ты сделаешь важное сообщение для народа Земли. Я иду, и не пытайся меня остановить.
Миша стремительным движением выскользнул из кадра.
- Дмитрий Анатольевич, мы уже два часа анализируем эту запись. В кадре техник Михаил Колобаев, Ростелеком. Студент-вечерник, 23 года, холост, не был, не состоял, не замечен. Проверяем его контакты, но пока ничего подозрительного. Всем службам Москвы разосланы его фото и приказ немедленно задержать.
- А что это за шар?
- Вот это и есть главная загадка. Мы подтянули ученых из Академии наук, из комиссии по аномальным явлениям, вроде бы они с таким уже сталкивались. Они моментально между собой перегрызлись, но пока однозначного вывода не сделали. Говорят о каком-то автомате странников и о том, что в нашем доме запахло серой.
- Надеюсь, академия – не РАЕН?

Инспектор ППС лейтенант Зайцев страдал глубоким похмельем и был зол на весь мир. Мало того, что водка, конфискованная в ларьке Ахмета, оказалась паленой, так еще и выгнали на маршрут с приказом задержать какого-то пацана. А Зайцев так надеялся отсидеться в кабинете до конца дежурства в обнимку с бутылкой пива…
Сержант Васин пихнул в бок Зайцева:
- Серега, смотри!
Лейтенант сморщился от резкой головной боли и страдальческим голосом спросил:
- Ну чего тебе неймется? Сгоняй лучше за пивом.
Сержант Васин перед сменой принципиально не употреблял и относился к напарнику с легким презрением, так что очередную просьбу страдальца пропустил мимо ушей.
- Смотри. Кажись, он!
По тротуару очень быстро шел, ловко огибая прохожих, высокий симпатичный парень в синем комбинезоне.
- Отвали, – Зайцев откинулся на спинку переднего сиденья патрульных Жигулей.
- Да точно он! Пошли, премию получим.
Мысль о премии заставила лейтенанта со стонами и кряхтением выбраться из машины. Напарник уже преградил путь подозреваемому:
- Стоять, милиция! Тьфу, полиция!
Зайцев на всякий случай расстегнул кобуру, но тут парень заговорил. Точнее, запел. Сознание сотрудников МВД помутилось; потом они не могли связно объяснить, что произошло. Вспоминали отдельные слова – ушел, уйду… Перед собой оба видели огромные глаза – близко и одновременно далеко, везде; и по глазам этим что-то текло…
Пришел в себя инспектор от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Зайцев сидел на заплеванном тротуаре, привалившись к стене, а какая-то толстая тетка приводила его в чувство. Рядом в отключке пребывал сержант. Машины не было.
- Телефон… - прохрипел лейтенант.

Бывший техник стремительно шел по коридорам Кремля, что-то жужжа под нос и постукивая двумя палками. Охрана, да и все встречные падали без чувств при его приближении. Наконец, он ворвался в кабинет президента. Кабинет был пуст. На столе светился монитор. Волков смотрел в камеру, очень близко, был виден только его глаз с красными прожилками. Увидев вошедшего, Волков отодвинулся, позволив рассмотреть свой лысый череп и огромные уши, и начал говорить:
- Меня бесполезно заговаривать, передатчик искажает тембр твоего голоса. Успокойся и выслушай. Бежать ты не сможешь – окно под прицелом, в коридоре автоматические пулеметы.
Техник недобро усмехнулся:
- От тебя, Волков, я и подавно…
Что подавно, осталось неясным – все камеры в кабинете одновременно отключились.
Когда спецназ ворвался в кабинет, техник Колобаев сидел на полу и недоуменно таращился на обстановку. До него медленно доходило, что это не школьный актовый зал.

Президентский кортеж стремительно летел по пустым улицам Москвы. В скобках, президент искренне не понимал, на какие такие пробки жалуются москвичи – ведь из любого конца Москвы до другого езды максимум полчаса…
У офицера охраны зазвонил телефон.
- Дмитрий Анатольевич, вас!
- Я сказал, ни с кем не соединять!
- Это премьер…
Президент поморщился, но трубку взял. Никто не видел, как серебристое облачко перетекло из динамика в его ухо.
Медведев выпрямился и рявкнул:
- Разворачиваемся! В Останкино!
-Но, господин президент…
- Ма-алчать! Выпа-алнять!

Такого шухера в Останкино не было давно. Президент! Без предупреждения! Прямой эфир! А уж какую ахинею он нес…
Медведев, закончив речь, обессиленно сполз с трибуны и деревянными шагами ушел в подсобку, где рухнул в кресло и закрыл глаза. Краем затуманенного сознания он понимал, что его карьера закончена раз и навсегда. Будущее представлялось ему в самом черном
свете - тихие санатории, медосмотры, процедуры, осторожные вопросы психологов и целые моря сочувствия и жалости, сокрушительные шквалы сочувствия и жалости, обрушивающиеся на него со всех сторон...
Волков в бессильной ярости наблюдал, как от президента отделился знакомый серебристый шар, повисел, издеваясь, пару секунд - и медленно втянулся в розетку. По крайней мере, стало ясно, как враг ушел из Кремля, и что техник действительно ни причем, и пытки надо бы остановить.
- Немедленно обесточить здание! – орал кто-то.
- Идиоты, – сквозь зубы пробормотал Волков, - электричество распространяется со скоростью света.

Чрезвычайная комиссия уже насчитывала около сотни членов, но ничего толкового предложить не могла. Волков не совсем понимал, зачем вызвали столько народу, среди которых были, например, гинеколог и известный поэт, но он уже не руководил операцией - командовал лично премьер. Волков занялся привычным делом: максимально ограничить утечку информации, зафиксировать причастных и обеспечить работу комиссии всем необходимым.
- Итак, мы можем предположить, что это некое образование, похожее на низкотемпературную плазму. Оно явно обладает разумом и способно подчинять себе людей. Кроме того, оно, видимо, каким-то образом взаимодействует с электромагнитным полем и способно перемещаться в виде, скажем, волнового пакета. Естественно, со скоростью распространения электромагнитных колебаний в данной среде, – вещал сухонький старичок, одновременно пытаясь стереть с доски старые формулы и написать новые. Старичок весь перемазался мелом, но ни окружающие, ни он сам не обращали на это внимания.
Слушая вполуха всю эту научную белиберду, Волков тоскливо думал, что все это уже, оказывается, было. Что в сороковые годы двадцатого века было нашествие таких шаров, и тарелки на самом деле летали, и действительно был контакт с правительствами ведущих стран. С тех пор в широко информированных узких кругах и закрепилось это название – Странники. Ничего с ними тогда сделать не смогли – они пришли, произвели разведку и ушли. На память осталось только здоровенное устройство, которое было всего-навсего разряженным аккумулятором, батарейкой для подзарядки шаров. Хранилось это устройство в США, в Ангаре 18. Единственно, что удалось сделать тогдашним правительствам, – напрочь все засекретить. Очень уж мировоззрение землян отличалось от взглядов Странников. Причем не в лучшую сторону. Понятно, что знать широким массам об этом было не нужно и даже вредно. Так что оставалась одна надежда – шар выполнил свою миссию, какой бы дурацкой она не была, и теперь покинет Землю. Ажиотаж потихоньку спадет, и все вернется на круги своя. Все причастные будут молчать, а кто не будет – объявим сумасшедшим, не впервой. А все-таки, как хотелось бы его поймать да поисследовать…

Разведчик Странников действительно собирался покинуть Землю. Для этого ему нужен был узконаправленный луч высокочастотного электромагнитного излучения большой мощности, направленный в космос. Рядом явно находилось что-то подходящее.

На Станции слежения за космическими объектами Министерства обороны праздновали День защитника Отечества. Вино и водка, для приличия поставленные на стол в начале праздника, давно были выпиты, спирт лился рекой, веселье подходило к финальной стадии. Оператор дальней связи прапорщик Алиса Патрикеева вышла из бункера на воздух, покурить и проветриться. Заодно надо было решить, как поделикатнее отвязаться от лейтенанта Гришина, который уже совсем неприлично к ней прижимался и, сопя в ухо, настойчиво звал в свою комнату. Гришин был непосредственным начальником Алисы, но совсем ей не нравился. То ли дело капитан Тарасов, такой мужественный, не пьет, не курит… Алиса размечталась о случайной встрече с капитаном, и тут, как во сне, раздался желанный голос:
- Кх-м, здравствуйте, Алиса, с праздником.
Перед ней стоял сам Тарасов и явно пытался завести разговор, чего никогда раньше не случалось. Тарасов был примерным семьянином, а Алиса, прямо скажем, монашеским поведением не отличалась.
- А-а… э-э… вас тоже с праздником, дайте я вас поцелую! – расхрабрилась Алиса.
- Ну, поцелуйте, – усмехнулся капитан.
Девушка обхватила Тарасова за плечи и сочно чмокнула в щеку.
- Алиса, я забыл в передающей свою папку, а завтра выходной, никого, кроме дежурной смены, не пустят, а папка мне…
Алиса, не дав договорить, схватила капитана за руку и потащила в глубину подземки.
Тарасов нес какую-то ерунду об алых губках и быстрых ножках, девушка только похохатывала. Она втолкнула его в маленький зал, заставленный аппаратурой.
- Но это же не передающая.
- Сначала выпьем за праздник!
Алиса достала из шкафчика фляжку, бутылку лимонада и две солдатские кружки. Щедро набулькав в кружки, девушка потребовала:
- На брудершафт!
Капитан тяжело вздохнул и, перекрестив свою руку с рукой Алисы, выпил залпом.
Девушка отставила пустую кружку и потянулась губами к Тарасову, но с тем происходило что-то странное. Его лицо стало то бледнеть, то краснеть, он весь затрясся, затем вокруг головы капитана возникло сияние, вроде нимба. Алиса, вмиг протрезвев, отпрыгнула к стенке. Сияние вокруг капитана сползло вперед, сформировалось в серебристый шар, шар несколько раз дернулся в разные стороны и, вдруг став мутно-серым, рухнул на пол кучкой пыли. Алиса пронзительно завизжала.

Волков, передавая председателю Аномальной комиссии запечатанный сосуд с останками робота Странников, усмехнулся:
- Пить эти ребята явно не умеют.
- Кто же знал, что этиловый спирт смертелен для этой квазиорганики.
- Видимо, их назвали Странниками не потому, что они странствуют, а потому, что странные.

Да, - думал вечером Волков, рассматривая экран телевизора сквозь стакан виски, - оказывается, от пьянства не только вред бывает, что бы жена ни говорила, но и польза государству немалая…

[Irena]

№16

Кот в наследство

- Сапоги нужны, - сказал Кот, не открывая глаз.
- На кой? – удивился Жан. – На кой тебе сапоги-то?
- Мне? – Кот приоткрыл один глаз. – Мне сапоги совершенно ни к чему. Сапоги нужны ТЕБЕ. А также шляпа и приличный камзол.
- На кой? – повторил Жан, разглядывая грязные босые ступни. Подумал, запустил пятерню под рубаху, почесал живот и добавил: - И на какие шиши?
- Во-от... – Кот вытянул лапы. – Тут мы подходим к сути вопроса: тебе необходимы средства к существованию.
-Чё?! – переспросил Жан.
Кот фыркнул, открыл оба глаза, сел и стал яростно вылизывать лапу.
- Ладно, - проворчал он, принимаясь за вторую лапу, - повторяю простым языком для... гм. Деньги тебе нужны.
- Ну да, - оживился Жан. – Дык попервости ж надо деньги, а на них уж одежу покупать, а ты говоришь...
- Я не закончил. – Кот снова лег. – Итак: Гийом получает доход от мельницы, Анри - при помощи своего осла...
- Осел хоть советов не дает, - буркнул Жан себе под нос.
- Не хватало нам еще ослиных советов, - отрезал Кот. – Да-с, так вот: какой же источник дохода можешь найти ты?
Жан почесал затылок. Потом почесал нос. Еще раз внимательно осмотрел собственные ноги, словно в поисках ответа. И тяжело вздохнул.
- Не знаешь, - констатировал Кот. – А я тебе скажу: твой капитал – твоя смазливая рожа. Девки, небось, табунами ходят, так?
- А то! – приободрился Жан.
- Но! – Кот сел и обвил лапы хвостом. – Селянские девки – это не то, что нам нужно. Как с умом использовать привлекательную внешность? Ну?
Жан наморщил лоб – и вдруг лицо его озарилось пониманием.
- Жениться на богатой?
- Браво! – мурлыкнул Кот. – Ты не безнадежен. Именно – жениться на богатой. А для того, чтобы обратить на себя внимание богатой невесты, тебе и необходима приличная одежда. Босой и неумытый ты ничего не добьешься.
Жан снова помрачнел.
- Ну дык и чё тогда? Где ж я одежу-то возьму?
- Буду думать, - кратко ответил Кот. – И вот еще что: тебе необходимо научиться прилично себя вести в обществе.
- Чё?!
- Не "чё", а "что". Для начала. Не ковырять в носу. Не чесать брюхо. И задницу тоже не чесать.
- А...
- А если чешется – терпеть. Не вытирать нос рукавом. Не... ладно, не всё сразу. И главное – научиться разговаривать, как говорят благородные господа. Вот скажи: "Мадемуазель, Вы прелестны, словно майская роза".
- Маде... Маму... Да ты чё, издеваешься, шкура драная?!
Кот зашипел и взлетел на забор.
***
- Ох, влетит нам когда-нибудь за этих куропаток... – вздохнул Жан, обсасывая косточки. – Как пить дать, влетит.
- Не влетит, - Кот равнодушно облизнулся. – Охотиться запрещено людям. Лю-дям! А куропаток и зайцев ловлю я – чувствуешь разницу? Котам еще никто и никогда не запрещал ловить птичек, где им заблагорассудится.
- За благо... чего?
- Где им вздумается, горе мое. Давай, доедай – и за работу.
- Ну чего опять?.. - заныл Жан, но Кот был непреклонен:
- Я тебя кормлю? Кормлю. Значит, ты должен меня слушаться. Давай-давай, я знаю, что я делаю. Кто заячьи шкурки продал, на какие деньги новые штаны куплены?
- Ну, куплены. А ты на них сидишь.
- Да? - Кот приподнялся и критически оглядел брошенные на кровать штаны. – Ну а чего ты их бросаешь, где попало? Сходил утром в церковь – и принял бы в сундук... И потом – я же не линяю, так что ничего с твоими штанами не сделается. Не увиливай.
- А че делать-то?
- Вспомни, как на площади возле церкви два господина разговаривали. Я еще тебя остановил и заставил слушать, вспомнил?
- Ну...
- Вот и "ну". Попробуй повторить хоть что-нибудь.
Жан закряхтел и страдальчески скривился.
- Ну это... Как оно... Сударь, я... эээ... меня... во, вспомнил: для меня большая честь познакомиться с Вами!
- Неплохо, неплохо, - одобрил Кот. – Еще что-нибудь?
Жан почесал затылок, запустил руку под рубаху, покосился на Кота и вытащил руку обратно. Нахмурился.
- Не, не помню. Зато я запомнил, как они кланялись! – и Жан довольно неуклюже изобразил поклон, помахав перед собой несуществующей шляпой.
- Ну что ж, ты делаешь успехи. А теперь вместе: поклониться и сказать: "Сударь, для меня большая честь..." Только без "эээ".
- Сударь, для меня большая честь... – послушно повторил Жан и еще раз поклонился.
Кот свернулся клубком и прикрыл морду хвостом.
***
- Крысы, Ваше Сиятельство? – Кот заинтересованно обходил огромный зал старинного замка.
- Они, проклятые... - вздохнул барон де Рец, усаживаясь в кресло возле камина. - В могилу меня скоро сведут...
- Странно. Человек, при упоминании имени которого дрожит вся округа – простите, Ваше Сиятельство, я, разумеется, не верю этим слухам...
- И не верьте! – подхватил барон. – Вы первый здравомыслящий чел... эээ... здравомыслящая личность, встреченная мной за многие годы, клянусь Богом! Катрин умерла родами! Родами! А Жюльетт – от чахотки. Ну, правда, Бланш... – барон замялся. – Гм... Но хотел бы я посмотреть на человека, способного выдержать ее характер! А уж обвинения в растлении малолетних, колдовстве и чуть ли не людоедстве – это настолько нелепо, настолько одиозно, что...
- Оставим этот неприятный разговор, Ваше Сиятельство, - мурлыкнул Кот, вскакивая на кресло рядом с баронским и устраиваясь в любимой позе сфинкса. – Вы изволили упомянуть о досаждающих Вам крысах.
- Да, крысы, - барон вздохнул еще более печально. – Стыдно признаться, но я с детства не переношу этих тварей. При одной мысли о них меня бросает в дрожь. Я воин, я полжизни провел в седле и ни разу не показывал врагу спину – но это выше меня. И откуда эта напасть? Еще чуму принесут, спаси и сохрани! Право, ничего бы не пожалел для кудесника, который бы избавил меня от этой мерзости! Ведь, кроме всего прочего – я не упоминал? – его Величество с ее Высочеством вскорости должны посетить мой замок! А как я их приму, если по коридорам у меня шастают крысы?!
Кот поднял заднюю лапу, намереваясь почесать за ухом, - и замер на полдороге. Король с принцессой?.. Неожиданно у него возникла идея. Безумная, опасная - но невероятно соблазнительная.
- Я могу избавить Вас от крыс, Ваше Сиятельство, - сказал он как можно более небрежно.
- В одиночку? – барон де Рец недоверчиво посмотрел на Кота. – Боюсь, Вы не представляете себе...
Кот посмотрел на барона особым, тщательно отработанным, Истинно Кошачьим взглядом. Барон хмыкнул, но взгляд выдержал. Кот повел усом, сел и начал умываться. Барон поднял бровь и откинулся в кресле. Кот в очередной раз облизал лапу, критически оглядел ее и снова лег.
- Они крысы, Ваше Сиятельство. Они крысы, а я – кот. И они это знают. Вы понимаете, о чем я?
Барон снова хмыкнул, на этот раз одобрительно.
- Но не даром, я правильно Вас понял? И что же Вы хотите за эту услугу?
- Ваше Сиятельство, - Кот напрягся, готовый в любую секунду выскочить из зала. – Ваше Сиятельство, насколько серьезны были Ваши слова о том, что Вы НИЧЕГО не пожалеете за избавление Вас от крыс?
Барон нахмурился.
- Но ЧТО же Вам нужно?
- Замок, - выдохнул Кот. - Замок, титул... и Ваше слово перед королем. И, клянусь чем хотите, до конца жизни Вы не увидите здесь и маленького мышонка.
***
- Ваше Величество, Ваше Высочество, я счастлив лицезреть вас в моем скромном жилище.
Король благосклонно кивнул. Барон де Рец, разумеется, пользовался весьма сомнительной славой – но был невероятно богат, и потому его величество предпочитал иметь его в союзниках, закрывая глаза на слухи, один другого страшнее. Если бы не эти слухи, он с удовольствием бы даже породнился с бароном, благо тот вдовец, а принцесса как раз на выданье... но...
- Ваше Величество, - продолжал между тем барон, - разрешите представить Вам моего дальнего родственника: маркиз де Карабас. – И барон де Рец легонько толкнул в спину совершенно обалдевшего Жана, наряженного в один из баронских костюмов. Жан сглотнул и неуклюже поклонился. - А это его друг шевалье де... де Мурр. - Кот проделал то же самое, но гораздо изящнее.
Король взглянул на странную пару с некоторым недоумением. Принцесса позволила себе хихикнуть.
- Прошу Вас извинить маркизу его неловкость, Ваше Величество, - барон спрятал улыбку. – Он вырос в... в далекой провинции. Встреча с монархом для него – невероятное событие. Верно, Жан?
- Нев-ве-роятное... – выдавил Жан, глядя на короля во все глаза. Барон снова подтолкнул его, и Жан, еще раз поклонившись, добавил: - Честь лице...зреть Ваше...
- Не сердитесь на маркиза, Ваше Величество, - встрял Кот. – Он добр и честен, но застенчив до невозможности. К тому же он еще не пришел в себя от известия о наследстве.
- О наследстве? – рассеянно переспросил король, холодно кивая Жану.
- Да, видите ли, Ваше Величество, - пояснил барон де Рец, - не так давно я задумался: детей у меня, увы, нет – кому же я передам свой титул и земли? Ведь я уже немолод. И выяснилось, что маркиз де Карабас – единственный мой родственник и, соответственно, единственный наследник.
- Вот как? – король посмотрел на Жана с гораздо бОльшим интересом. – Этот молодой человек – Ваш наследник? Хмм... Что ж, маркиз, мы рады знакомству. Почаще бывайте на наших балах и турнирах – это, несомненно, излечит Вашу застенчивость. Познакомьтесь с моей дочерью, принцессой Антуанеттой...
Жан поклонился снова, выпрямился – и встретился глазами с карими, вишневыми глазами принцессы.
- Ваше... – выдохнул он. - ...прекрасны, как... майская роза...
Принцесса внимательно посмотрела на Жана – и улыбнулась.
- Вот видите, - заметил король де Рецу, - я же говорил, что застенчивость – дело временное. Кстати, а какой, интересно, герб у маркиза?
- Кот, - не задумываясь, ответил де Рец.
- Кот в сапогах, - уточнил Кот.
- Как интересно! А почему в сапогах?
- О, Ваше Величество, это долгая история, - протянул Кот.
***
- Ну слушай, хочешь титул какой-нибудь? – спросил Жан у Кота. – Я же теперь вроде как принц, король мне не откажет.
Кот лежал в кресле у камина, на бархатной подушке, смотрел в огонь и тихонько мурлыкал.
- Принцы не говорят "вроде как", - заметил он. – Следи за этим, Жан. Титул мне не нужен, но спасибо за предложение.
- Жан почесал затылок, заметил неодобрительный взгляд Кота, опустил руку и вздохнул.
- Я стараюсь, - хмуро проворчал он. – Знаешь, как трудно?
- Знаю, - ответил Кот. – Я тобой горжусь. Честно. Даже не думал, что ты справишься.
- А если не думал, зачем же полез в это дело? – удивился Жан.
- Ну... – Кот перевернулся пузом вверх и потянулся. – Кто не рискует... Видишь, всё получилось. А где бы мы были, если бы я не рискнул? Кстати, чем это принцесса меня угощала на свадьбе – такое нежное, мягкое?
- Гусиная печенка, что ли? – предположил Жан.
- Вот-вот. Распорядись, чтобы эту печенку, - Кот потянулся еще раз и повернулся на бок, - мне подавали каждый день, хорошо? Невероятно вкусно. И вот это кресло чтобы никто не занимал.
- Идет, - ухмыльнулся Жан. – Еще какие-нибудь... эти... при-ви-легии?
- Надо же, выучил! Да, и чтобы, когда я вхожу в комнату, все – кроме коронованных особ, разумеется – вставали, пока я не выберу себе место.
- Чё?! – протянул Жан.
Кот зашипел и принялся вылизываться.

[Irena]

№17

На полставки. День третий

Зинаиду Аркадьевну Швиц вообще мало что раздражало в этой жизни. Она всегда считала себя женщиной доброжелательной, и мало кто рисковал с ней не согласиться.
Ну разве что политика, и еще реклама. И сосед, который изъездил весь газон своим хламом на колесах. Цены в магазинах, маршрутки и, частенько, школьники, норовившие изгадить всю ее работу.
Ах да, еще Зинаида Аркадьевна не любила выскочек.

Вот и сегодня, рабочий день начался как обычно. Рекреацию «2» удалось вымыть без хлопот, потому что первоклашки учились в первую смену и давно ушли. Натоптали, правда, как поросята, и насовали фантиков за батареи, но и всё.
Коридор тоже прошла быстро – всего-то разок воду сменить пришлось. Заглянула под лестницу, но маленький заводик по соседству не взрывался уже месяц, и за перилами никто не хлюпал и не плевался слизью. Тайком с облегчением перекрестилась.

Потом уборщица пошла дальше.
- Ах, милочка, как же я опоздала! – прощебетал кто-то над ухом.
И за рукав халата – хвать!
- Вы кто такая, а? – удивилась Зинаида Аркадьевна, вежливо отодвинув гражданочку шваброй. – Вы чего забыли в детском учреждении?
Хотела вдобавок сказать, что нечего руки распускать, но сдержалась. Зинаида Аркадьевна была женщиной хоть и суровой, но очень воспитанной.

Поэтому, даже рассмотрев дамочку поближе, шалавой не назвала. Только поглядела выразительно.
- Я твоя крестная, дитя моё! – еще радостнее воскликнула ша… дамочка. Сиреневые меха и розовые перья на ней так и колыхались от восторга. – Тебя окрестили Валентиной, а записали Зиночкой, поэтому мы немножко запутались! Ах, милая, ты ведь нас простишь?
- Ну да, - подозрительным голосом подтвердила Зинаида Аркадьевна, - батя выпивши был, когда регистрировать шел. И что с того?
Она поглядела за окно, но кроме плохо вымытых стекол (уборщица про себя вздохнула) ничего страшного не обнаружила.
- Ну как же, дитя? – ласково удивилась дамочка в перьях и постучала лаковой туфелькой по грязному полу. – Я немного опоздала, правда, но ведь все же пришла! Проси, что тебе нужно. Беленькую лошадку с золотым седлом и уздечкой?
Зинаида Аркадьевна перехватила швабру поудобнее.
- Чего-чего? – совсем нехорошим голосом переспросила она.
- Может быть, жениха?
- Чтоо?..
- Ах, да, ты, конечно, уже всё выбрала сама, какая я глупая! Тогда, наверное, славный уютный домик с садом и премилыми цветочками в горшках? Ну разумеется!.. – дамочка просияла и взмахнула розовой в горох указкой, которую за каким-то чертом держала в руках.
Бам! – сказало ведро, погнувшись о спину в мехах и розовых перьях.

- Сан Палыч, слушай-ка, приезжай. Да, это снова Швиц тебя беспокоит. Что значит – опять зомби? Чтооо?! Значит так, Палыч, я женщина честная. Или ты сейчас подъедешь оформить эту мошенницу, или она у меня своими перьями все ступеньки пересчитает. Как что? – квартиру выманивала, стерва. Угу. Да, вот так. Предлагала развалюху в частной застройке.

- Ага, жду. Я, знаешь, человек занятой, еще два коридора драить.
А потом Зинаида Аркадьевна взмахнула отобранной у «крестной» палочкой, и ведро стало как новенькое.

[Irena]

№18

Неудачная командировка

Что то сломалось в небесной канцелярии. Все в этот день пошло наперекосяк. Раннюю утреннюю хмарь разрезал нудный звонок скайпфона. Робот-секретарь известила, что конференция, на которой я должен был выступать, состоится на две недели раньше, и если я собираюсь на ней присутствовать, то вылетать нужно уже сегодня в полдень. Весь утренний ритуал коту под хвост. Не знаю, как кто, а лично я не человек, если меня разбудить в половине седьмого, не дать понежиться еще полчасика в блаженном, уютном тепле кровати, да еще и выкинуть на улицу без чашечки крепкого, ароматного кофе с горячими круассанами . Если ритуал не соблюден, то весь день насмарку. Но сегодня было не до того. Поручив секретарю забронировать билет на ближайший космолет, я в спешке собирал багаж. Закидывал вперемешку в дорожный саквояж одежду, умывальные принадлежности и недописанный доклад. Кофе варить было уже некогда. На ходу сжевал бутерброд с подсохшим сыром и выскочил на улицу, под мелкий, нудный дождик.
Дорога до космопорта заняла всего каких-то три часа, проклятые пробки убили последнюю надежду на чашечку кофе хотя бы из автомата. Если не везет, то не везет во всем. Билет оказался забронирован не на комфортабельный туристический космолайнер, а на старенький, работягу карбо. Новость о том, что я являюсь обладателем крохотной двухместной каюты с неизвестным попутчиком на целую неделю, явно не прибавила положительных эмоций. Все попытки уговорить диспетчера транспортной компании поменять билет на одноместную каюту не принесли успеха.
Злой, помятый, невыспавшийся и голодный, я предстал пред ясные очи своего попутчика. Невысокий, улыбчивый толстячок чем-то неуловимо напоминал британского кота, вызывая непреодолимое желание почесать за ушком или ущипнуть за упругую, круглую щеку. Тряхнув нечесаной головой, я попытался избавиться от странного наваждения, швырнул саквояж в тесный шкафчик и отправился на поиски кают-компании в надежде раздобыть себе все-таки кофе и чего-нибудь съестного. Моя черная полоса не отпускала: робот-стюард сдержанно оповестил меня, что буфет начнет работать только после того, как корабль выйдет за пределы Солнечной системы и ляжет на положенный курс, а пока предложил проследовать в каюту и занять место в специальном кресле, во избежание воздействия перегрузок на неподготовленный организм. Мой организм уже получил на сегодня свое количество перегрузок и требовал только двух вещей: есть и спать. На грани закипания я вернулся в свою каюту и упал лицом вниз на узкую неудобную койку, игнорируя рекомендации стюарда, повторенные нудным голосом из динамика. Внезапно все силы вылетели из меня, как выходит воздух из сдувающегося шарика. Наверное, карбо пошел на взлет и начались все-таки обещанные «незначительные» перегрузки.
- Молодой человек, не треплите себе нервную систему. Семен Соломонович знает, что вам нужно. Послушайтесь мудрого совета, займите место в перегрузочном кресле.
Сил спорить не было, и я перенес свое бренное тело в кресло и даже застегнул предохранительный ремень. Попутчик, как истинный волшебник, пододвинул ко мне маленький столик на колесах. Кудесник, настоящий кудесник. На столике, застеленном отбеленной льняной салфеткой, на пластиковой тарелке возвышалась горка домашних пирожков с тонкой золотистой корочкой, испускающей ошеломительный аромат. Тем временем Семен Соломонович продолжал священнодействовать: из видавшего виды саквояжа он извлек раритетный металлический термос, открыл его и разлил в крышки еще горячий крепкий кофе. Задумался на минуточку и вынул маленькую фляжку, щедро плеснул в кофе темно-коричневой жидкости с насыщенным запахом трав и едва уловимым спиртовым ароматом.
- Коньяк?
-Ну что вы, молодой человек! Кофе с коньяком - это для дешевых забегаловок, настоящие знатоки в кофе добавляют бальзам. Этот бальзам абсолютно уникален: настоян на двадцати трех травах, настоящий эликсир здоровья, Придает силы, успокаивает нервную систему, повышает… а впрочем, молодой человек, вот об этом вам еще рано заботиться. Так что пейте, наслаждайтесь и успокаивайте нервную систему. Утречко-то у вас, видать, явно было не из легких.
- Вы волшебник?
- Ну что вы, не льстите мне. Я всего лишь опытный путешественник. Семен Соломонович Гольдман, сотрудник биомедицинского центра, специализирующегося на изготовлении уникальных препаратов из экологически чистых растений.
- Сергей Владимирович Липский, профессор Евразийского университета по специализации «История космических межрасовых контактов».
Официальная часть знакомства была закончена вежливыми кивками.
- При такой специальности вам тоже, наверное, часто приходится путешествовать?
- Ну что вы, я чаще рассказываю о контактах студентам, чем участвую в них. Хотя, конечно, приходится и летать, но на космолетах повыше классом - так сказать, статус предписывает.
- А мне приходится проводить в перелетах по полгода, так что на чем только не приходилось путешествовать, частенько даже на грузоперевозчиках; так сказать, сырье забрал, товар доставил - и наше вам с кисточкой, уважаемый Семен Соломонович. Зато какие уникальные места поглядел, какая природа, какое буйство красок! Как жаль, что матушка-природа не дала мне таланта к изобразительным искусствам. Ели бы вы видели весной пустыню Антайя. Бирюзовое море хабиса с белопенными головками цветов. Это уникальное растение распускается всего на три дня, полностью преображая красную скалистую Антайю. Ложишься спать в унылой пустыне, а просыпаешься в волшебной сказке, и только три дня на то, чтобы прорасти, зацвести, отплодоносить и засеять скалы для следующего года. В противоположность ему, крошечная планетка Гамита покрыта непроходимыми лесами, каждый метр свободной земли приходится просто отвоевывать у леса. Вечером лег спать на подстилке из травы, а к утру палатка раскачивается в гамаке из подросших кустарников. Правда, и сами понятия «утро» и «вечер» на Гамите весьма относительны: планета столь невелика, что день там длится всего четыре часа, а ночь три. Там не бывает зимы или лета, сезонного перепада температур. Круглый год днем плюс двадцать пять, а ночью плюс двадцать; но, несмотря на эт,о роса там, скажу я вам, с приличную фасолину, она компенсирует отсутствие дождей. Весьма, я вам скажу, уютный и красочный мирок. Только там произрастает чудесный цветок фируц. Представьте себе: на полуметровом стебле качается пурпурная чаша, заполненная прозрачной целебной росой, и цветет это растение одним бутоном в пять лет. Представляете?
- Вы так красиво рассказываете, что, пожалуй, я возьму на заметку эту планету и обязательно слетаю туда в отпуск, полюбоваться таким чудесным мирком. Как вы назвали планету? Гамита?
- К сожалению, вас туда не пустят. Это частная планета, и хозяин ее весьма недружелюбен к гостям.
- А как же вы туда попали?
-О, это абсолютно уникальная история. После четвертой мировой войны у многих землян возникли проблемы с деторождением. Наш институт тоже занимался проблемой восстановления репродуктивной деятельности организма. Вы помните, проблема стояла очень остро, а все исследования требовали большого количества времени. Время, к сожалению, было далеко не у всех пациентов. Вот к нам и обратилась пара, у которой было очень много денег и очень мало времени. Биологические часы мадам уже начинали давать сбои. В их случае вопрос стоял так: сейчас или некогда. В нашем институте уже были закончены испытания нового препарата на приматах, с весьма, я вам скажу, успешным результатом. Детеныши шимпанзе рождались очень крепкие, с великолепной иммунной системой, весьма сообразительные и без каких-либо побочных эффектов как у самок, так и у потомства. Мадам отказалась ждать, пока пройдут испытания на людях, и вызвалась быть добровольцем: на ней и еще нескольких дамах проводили эксперимент. Буквально через пару недель после приема препарата все подопечные благополучно забеременели, абсолютно естественным путем, прекрасно выносили плод, а патология выявилась только при родах и только у нашей героини. У мадам родился очаровательный, крепкий малыш, но с небольшими нарушениями в гипофизе. Мальчик был покрыт густой, пушистой шерсткой. Малыш рос как на дрожжах, превосходил своих сверстников как в умственном, так и в физическом отношении, но справиться с буйно растущим обилием волос ученые оказались пока не в силах. Бедного ребенка буквально третировали в школе и на улице. Он перешел на домашнее обучение, Для него оказалось невозможным посещение магазинов или развлекательных центров, папарацци осаждали дом наших клиентов, в желтой прессе мелькали весьма пикантные заметки с намеками, от кого и каким образом умудрилась забеременеть мадам. Устав от такого ажиотажа, наши клиенты приобрели планету Гамита, на небольшом каменном плато выстроили весьма уютное поместье и перебрались туда вместе с малышом и небольшим количеством слуг. Время от времени сотрудники медицинского центра посещали планету, обследовали мальчика, привозили новые препараты, но видимого улучшения не наступало. Попутно представители института заинтересовались флорой Гамиты, а флора там действительно уникальна. Время шло, мальчик вырос в высокого, хорошо развитого молодого человека, но выглядел он, как легенда двадцатого века - помните эту сказку про снежного человека? Вот на Гамите и жил настоящий йети, никогда в жизни не видевший снега. Постепенно у наших клиентов лопнуло терпение, они обвинили сотрудников института в том, что растения их интересуют больше, чем судьба их единственного наследника, и запретили появляться посторонним на Гамите. Вот тут-то и вступил в игру ваш достопочтенный собеседник Семен Соломонович. Самое сложное в моем плане было - выбрать напарницу. Красивые девушки мало думают о науке и много - о симпатичных мужчинах. Мне же была нужна умница, которая смогла бы прожить пару лет на Гамите, произвести необходимые исследования и не испугаться ухаживания молодого, неглупого йети. Мы же с вами образованные люди и знаем, что повышенное количество гормонов, вызывающих бурный рост волос, - это признак и повышенного мужского темперамента. На этом и был выстроен мой не слишком изощренный план. Я выбрал Настеньку: она обладала аналитическим умом и неутомимой работоспособностью. По современным меркам ее сложно назвать красавицей, но что бы понимала современная молодежь в красоте. Рыженькая, веснушчатая, с весьма приятными округлостями, легким характером и заразительным смехом, она просто должна была сразить наповал молодого человека, не избалованного женским вниманием. Когда то давным-давно, в детстве, еще до войны, я попал в художественный музей; там висела картина художника двадцатого века. Боже, какое впечатление на меня произвела эта картина! Вообще старинные художники редко рисовали худосочных дам, они имели настоящий вкус к женщинам. Эта картина так и стоит у меня перед глазами: темное помещение варварской помывочной комнаты - и обнаженная солнечная женщина, воплощение женственности, безмятежного счастья, домашнего уюта и будущего материнства. Я встречал позже репродукции этой картины, но, поверьте, они не передают и десятой части энергетики оригинала. Нет в репродукциях частички души автора. Человечество много потеряло, не сумев сохранить в той войне оригиналы старинных полотен.
Так вот, вместе с Настасьей нас на спасательной капсуле высадили втайне на Гамиту. Капсулу пришлось уничтожить, разыграв сцену с аварийным приземлением, а мы еще трое суток пробирались через джунгли к поместью. Пили воду из поющих родников - и это, молодой человек, не преувеличение. Вода выбивается на этой планете из недр тонкими струйками, но с очень большим напором, поверхность родниковых чаш покрыта мелкими пузырьками, которые лопаются и шипят, как давно забытая газировка, а на дне кувыркаются и постукивают друг о друга круглые камешки, создавая абсолютно уникальный звуковой фон. Можно часами стоять и слушать эту музыку. Вот там-то и встретились моя Настенька и Йети. Картина, достойная кисти, я вам скажу. Раннее утро. Первые лучи солнца, запутавшиеся в золотистых локонах наяды сидящей у родника. Огромный цветок пурпурного фируца в руках девушки бросает алые отблески на круглые щечки, придавая им чудный румянец... И он, похожий на первобытного фавна из старинных легенд. Поверьте, ни рваная форма, ни огромный рюкзак, ни даже присутствие моей малоэстетичной особы не могли испортить очарования этой картины.
В общем, как я и предполагал, меня депортировали с частной планеты, а Настеньку оставили гостьей, разрешив ей изучать флору Гамиты.
Вернулась она только через несколько лет. Похудевшая, похорошевшая, с лихорадочным блеском в глазах и уникальным материалом. Подробнейший гербарий, образцы растений, описания условий произрастания и их лекарственных свойств. Выбила себе персональную лабораторию и закрылась от всего окружающего мира, категорически отказавшись рассказывать о пребывании на таинственной планете. Год, целый год работала как проклятая в условиях абсолютной секретности, а потом… она пропала. Вечером, как всегда, допоздна сидела в лаборатории, а утром ее уже не было. Боже, какой был скандал! Вместе с ней исчезли дневники, отчеты, формулы, образцы – всё, над чем она работала последний год, буквально растворилось в воздухе.
- И что, так ее больше и не нашли?
- Отчего же, нашли, конечно. Она сама связалась с институтом через несколько месяцев, предложив ему выкупить у нее уникальную формулу депилятора. В качестве лабораторного экспоната привезла своего жениха - того самого отпрыска богатого и родовитого семейства. Очаровательный, я вам скажу, молодой человек - и абсолютно никакой излишней растительности на лице и теле. Гладкий, извиняюсь за сравнение, как попка младенца.
- Ну и что, выкупили? – усомнился я. – Ведь разработки производились в лабораториях и на оборудовании института, да и девушка тогда еще являлась сотрудницей, так что можно было подать в суд - ведь она практически обворовала учреждение. А сообщника нашли? Какой бы она ни была умницей- разумницей, а одной провернуть все ей было не под силу.
- Выкупили. Я же вам говорил, что у нее голова отлично соображает. Она все провернула так, что институту просто было некуда деваться. Когда Настасья с женихом объявили о том, что хотят пожениться, родители молодого человека встали на дыбы. Да, понятно, что за волосатое чудище не каждая девушка пойдет, но наличие больших денег и почти безупречной родословной – это, как ни крути большой плюс; а тут наша Настасья, вся из себя дворняжка, без роду без племени, да еще и бесприданница. Скрашивать досуг наследника - это всегда пожалуйста, а вот становиться матерью продолжателей рода - увольте. Вот и пришлось молодым разрабатывать этот план. Вывез жених нашу Настенку на частном космолайнере вместе с материалами исследований, а институту некуда было деваться, так как к этому времени уже было известно, что основные компоненты депилятора произрастают только на Гамите и выращивать их в теплицах не представляется возможным. Можно было отсудить формулу, но изготавливать препарат было бы не из чего, так что получила предприимчивая девица круглую сумму за формулу и контракт на поставку компонентов. Сейчас у нее на Гамите своя лаборатория, плантации по выращиванию сырья... а вот фабрику по выпуску самих косметических средств она, увы, не смогла открыть: места маловато на планете, пригодного для построек, да и урон экологии столь крохотной экосистеме был бы нанесен непременно. Так что теперь Настенька весьма богатая дама, светская львица, мать многочисленного семейства.
На основе растений Гамиты она выпустила уже целую серию препаратов. В нее входит депилятор (одно применение - и вы на три месяца забываете о бритье), средство от веснушек, чай для похудения, да и много чего еще. Хотите, я вам покажу образцы нашей продукции?..
И тут меня озарила страшная догадка. Боже, чем я перед тобой так провинился? Неделя в обществе коммерческого представителя навязчивого сетевого маркетинга. Где же я умудрился так нагрешить?
- Уважаемый Семен Соломонович, а не хотите сменить сферу деятельности? У меня в университете есть вакансия преподавателя логистики и маркетинга.
- Ну что вы, Сергей Львович, у меня пока еще две дочки не пристроены. У них, конечно, нет Настиных мозгов, но я еще не теряю надежду на весьма перспективные партии. Так что я пока полетаю… А, вы молодой человек, женаты?...