Конкурс "Сочинение по картинке-2"

[Irena]

Итак, очередной раз - картинки.
Извините за задержку


№1: №2: №3: №4: №5:

Еще картинки:

№6: №7: №8: №9: №10:



Вот
Картинка - толчок для вашей фантазии, зацепка, начало сюжета. Интерпретировать ее вы можете как угодно, от хоррора до юмора.

1. Срок подачи - до 10 июня (включительно). Сразу больше месяца даю.
Разрешается присылать по 2 рассказа от автора.
2. Максимальный размер - 30 тыс. знаков. Минимальный ограничен здравым смыслом.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес irinapev@gmail.com и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ).
Желательно также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений без согласования с автором обязуюсь не вносить.
Автор вправе отказаться от правки либо попросить прислать вычитанный рассказ ему на проверку. Все просьбы - в личку.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.
6.Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.

ВНИМАНИЕ! Авторы, присылающие рассказы на конкурс, должны принимать посильное участие в последующем обсуждении рассказов и участвовать в голосовании. Отсутствие автора в конкурсных темах расценивается как проявление неуважения к остальным участникам.

Рассказ-победитель имеет реальный шанс быть напечатанным в журнале "Создатели миров" http://forum.fenzin.de/viewtopic.php?t=15818

И - еще раз ВНИМАНИЕ: победителей ждет ПРИЗ от благодарных читателей!


Поехали

[Irena]

И специально по просьбам трудящихся - картинка нумер 11:

[Irena]

Конкурс продлен до 13-го июня включительно.

[mainaS]

Вот уже и вечер 13 июня.
Ирина, сколько работ уже есть?

[Irena]

Рассказов пока пять. И еще штуки три должны быть. А может, и больше))

[Irena]

№1

Точка Лагранжа

картинка №6



А вы знаете, приятно, черт возьми, быть первым. Ну понятно, Гагарин, Армстронг (не который лучший на трубе, а который первый на Луне), Колумб, наконец… Но ведь кто-то первый испытал, например, пенициллин – не придумал, а именно испытал, на себе. Кто-то купил Форд-Т и стал первым автолюбителем. Кто-то первым попробовал гамбургер. История их не помнит. Кстати, насчет гамбургера – на месте «Макдоналдс» я бы раскрутил этого человека и доказал бы, что только благодаря бигмакам и Кока-коле он стал председателем совета директоров какой-нибудь горнорудной компании. Что стоит рекламному отделу «Макдоналдс» купить небольшую горнорудную компанию и поставить туда своего председателя…
Ну ладно, я отвлекся. Я тоже стал первым. И мое имя, как и имя Билла, будет прописано в энциклопедиях, в отличие от пожирателей гамбургеров. Мы с Биллом, на всякий случай, стали первыми обитателями станции «Лагранж-5». Строго говоря, всей станции – жилой модуль, научный, оранжерея и модуль управления, он же центральный, с кучей стыковочных узлов; но это не важно: флаг поднят, приказ подписан, и мы заступили на дежурство.
Пару слов о том, что такое Лагранж. И тем более - пять, хотя наша станция первая. Лагранж предсказал пять точек в системе двух больших космических тел (например, Земля – Луна), в которых маленькое тело (космическая станция) сохраняет свое положение относительно больших тел, не затрачивая энергии. Хотя, вспоминая школьную физику, я считаю, что тело, вышедшее на орбиту с определенной скоростью, энергии не затрачивает. Но кто я против Лагранжа…
Итак, в точке Лагранж-5 повешена (подвешена) космическая станция. Мы - ее первые обитатели. Мы: я - бортинженер, знающий, как этой посудиной управлять; Билл, биолог - двухметровый детина с застенчивой улыбкой и кулаками убийцы; а также обитатели оранжереи: бобы, ромашки и прочий укроп.
Мы перешли в модуль управления. Билл сразу рванул к своей любимой капусте, предоставив мне распаковывать наши пожитки. Что ж, раз я не самый великий ботаник в окрестностях Луны, а всего лишь самый великий механик (ввиду отсутствия конкурентов), займусь распихиванием шмоток. Чтоб вы понимали, на Лагранж можно взять ограниченное количество вещей. Их меряют в граммах. Каждый грамм – примерно 1000 долларов США (стоимость доставки). Поэтому зубные щетки, бритвенные наборы и прочие полотенца были утверждены высочайшей комиссией и в плане раскладки сложностей не представляли.
Я картинно повисел у иллюминатора, хмуря брови и шевеля челюстью, как бы наблюдая за Луной, а потом принялся за работу. А что поделаешь: одно из условий контракта – нас постоянно снимают, а потом из этого сделают фильм. Причем телекомпания платит больше, чем Международное Космическое Агентство, которое нас сюда и закинуло. Я увлекся распаковкой багажа и забыл телевизионные обязанности, то есть не вздыхал картинно, поднимая очередную тяжесть, и не смахивал пот со лба, опаляемого безжалостным Солнцем. Тяжести у нас, правда, нет, есть масса, а Солнце находилось с другой стороны станции. Телекомпании это было все равно. Через неполные пять минут на связь со мной вышел Генеральный Продюсер чего-то-там и четко и понятно объяснил мне про контракт и про последствия его неисполнения. Эх, на службе бы нам так объясняли – я не про последствия, а про боевую задачу…
Ну ладно. Я вернулся к стыковочному узлу, выпятил челюсть, схватил очередной ящик и отправился в путь к жилому модулю, не забыв напрячь бицепсы. В невесомости это выглядело, наверное, здорово. Пролетая мимо иллюминатора, я затормозил и, приставив ладонь козырьком ко лбу, уставился на Луну. Вот тут-то все и началось.
С поверхности Луны медленно всплывали какие-то светлые шарики, один за другим, выстраиваясь в цепочку. Неспешно и величаво, как пузырьки в шампанском, шарики отправились куда-то в сторону Земли. Реакция у меня хорошая (с другой в космонавты не берут): бросив ящик, я рванул в жилой модуль. Врубив все внешние камеры, заорал по громкой связи:
- Билл, ты это видишь?!
По моим прикидкам, шарики были метров триста в диаметре и двигались с постоянной скоростью. Я насчитал девять штук.
- Вижу, – спокойно отозвался Билл. – Чего ты орешь, нас же предупреждали.
Это да, нас предупреждали.

До нас так далеко в космос забирались только астронавты миссии «Аполлон». Все околоземные орбитальные полеты проходят на высоте 100-200 км от Земли, то есть в сильном магнитном поле Земли. Луна же находится на расстоянии около 4000 км. Как известно, все астронавты, начиная с Армстронга, видели что-то непотребное. Вот реально его (Армстронга) первые слова после прилунения: «Эти "куклы" огромные, сэр! Громадные! О, мой бог! Вы не поверите в это! Я говорю вам, что другие внеземные корабли здесь, они выстраиваютя на отдаленной части Луны на краю кратера! Они на Луне и наблюдают за нами!». Разумеется, все астронавты снимали все это на пленку, но при проявке ничего обнаружено не было. Причем с увеличением времени пребывания вдали от Земли галлюцинации усиливались, и, самое странное, люди видели одно и то же.
Что увидели астронавты «Аполлона-17», осталось глубоко засекреченным (я даже сейчас не могу об этом рассказать), но миссии за номером 18, 19 и 20 отменили, хотя уже были построены космические корабли и лунные модули.
Возникла гипотеза, что есть некое космическое излучение, от которого мы защищены магнитным полем Земли и которое в глубоком космосе наводит стойкие галлюцинации. Одной из наших с Биллом задач было проверить: галлюцинации – это свойство именно Луны или вообще космоса.


Я связался с Землей. Земля, естественно, ничего не наблюдала, ни по нашим камерам, ни в свои телескопы. Ну и ладно. Нам бы две недели продержаться, а там смена. Хотя на космодроме стоит полностью готовый к старту спасательный корабль, готовый в любую минуту броситься к нам на помощь. Ну как - в любую минуту: готовность к старту – сутки, и еще сутки до нас лететь… Да, что-то я раньше времени о спасателях размечтался. Работать надо!
Началась работа. Билл пропадал в оранжерее, я же запустил все функции жилого модуля и потратил два дня на настройку оптимальных параметров, как-то: температура, давление и влажность воздуха, содержание в означенном воздухе кислорода и углекислого газа; работа системы пылеудаления и, извините, корректная работа туалетов и т.д. Не скрою, наибольшее удовольствие мне доставила проверка на себе банного комплекса – смесь парилки, душевой кабины и пылесоса.
За эти два дня в ближайшем космосе творилось черт знает что: летающие тарелки совсем распоясались и стали подлетать вплотную к станции. Тарелками я их называю по привычке – вообще-то они представляли собой здоровенные сферы, покрытые всякими неприятно шевелящимися отростками. Эти сферы завели гнусную привычку зависать рядом, выдвигать нечто вроде трубы диаметром около метра и приникать этой трубой к нашим иллюминаторам. На конце трубы было что-то вроде здоровой линзы, то есть за ней все расплывалось, но периодически к линзе приникали маленькие (сантиметров восемьдесят) зеленые человечки и наблюдали за нами – вот тогда зеленых можно было рассмотреть во всех подробностях. Интересно, что у нас с Биллом даже подробности совпадали. Телевизионщики сходили с ума – они-то ничего не видели. Их главный был готов лететь на станцию лично – остановила его только явная бессмысленность такого шага: камеры ничего не фиксировали, а на слово работнику телевидения никто не поверит.
Перелом наступил на третий день, когда я перешел в научный модуль. Вскрыв панель очередного блока, я невольно отпрянул и тут же врезался головой в условный потолок – невесомость, однако. За панелью, свернувшись кольцом, лежала змея – не так чтобы большая, места в электронном блоке не много – но очень мерзкая. Я с детства боюсь и ненавижу змей, хотя они мне отродясь ничего плохого не сделали. Это что-то иррациональное – даже если змею показывают по телевизору, переключаю программу. Змея, похоже, была дохлая. Я схватил какую-то штангу, мусорный мешок, запихнул туда змею и выбросил мешок в утилизатор. И тут до меня дошло – надо было звать Билла, он все-таки биолог, да еще с мировым именем, если верить его словам.

Билл висел в странной позе, как бы сидя на корточках, и задумчиво смотрел внутрь развороченного пылесоса (таких в оранжерее было несколько, для сбора мертвых листьев и прочего мусора).
- Что? – спросил я.
- Пауки, – коротко ответил Билл.
- И где?
- Как видишь, нету.
- А у меня змея.
- Это очень интересно, – абсолютно равнодушным голосом сказал Билл.
- Что будем делать?

Мы попытались связаться с Землей, но по всем каналам было только невнятное шипение. Я вспомнил свою змею, и меня опять передернуло. С телевизионщиками связь была, но через слово. Кое-как они объяснили, что на Солнце сильная буря и со связью могут быть проблемы.
- В МММ есть проблем… - задумчиво пробормотал Билл. Интересно, где он этого набрался?
Я предложил посмотреть записи камер – до этого у нас времени не было, мы верили на слово Земле, что ничего не происходит, а у нас глюки, пусть и не простые.
Просмотр нас потряс: камеры фиксировали ВСЁ – от первых шариков до практически стыковки зеленых со станцией. Так кто кому врет? Билл кинулся к пульту связи – шипение по всем каналам.
- Слушай, если у нас совместные галлюцинации, так, может, и то, что на записи всё есть, – нам только кажется? – неуверенно предположил я. Великий биолог посмотрел на меня, как на амебу простейшую, которую и препарировать-то неинтересно, и ничего не сказал.
- Может, пообедаем, раз такое дело?
- Готовь, я сейчас, – хмуро буркнул Билл и полетел в свою оранжерею.
Я не успел долететь до кухонного автомата, как из своего модуля со сдавленным криком вылетел Билл. Дико вращая налитыми кровью глазами, он тыкал рукой в сторону оранжереи, пытаясь что-то сказать. Я осторожно заглянул внутрь.
Оранжереи не было. Сразу за шлюзом начинался город, причем город горел и рушился. Вспоминая потом все это (а вспоминать меня заставляли профессионально, подробно и многократно), я отметил, что всё было совершенно беззвучно, хотя грохот от рушащихся домов должен был стоять неимоверный. При этом в лицо мне явственно ударило волной жара и гари. А посреди этого ада к нам шла девушка невероятной красоты, одетая в легкое платье и волочащуюся по земле накидку. Рядом с ней падали кирпичи и бетонные блоки, она легко проходила по лужам горящего бензина, но все это не причиняло ей не малейшего вреда.
Девушка прошла сквозь шлюз прямо на меня. Я невольно посторонился и отплыл в сторону. Наша гостья, не сбавляя шага, прошла сквозь модуль управления к противоположному шлюзу. Причем она цокала каблуками по воздуху, как по твердой дороге, и невесомость на нее не действовала, то есть, и накидка не всплывала, и волосы не топорщились в разные стороны. Противоположный стыковочный узел был пустой, поэтому шлюз был задраен, как положено – на четыре электронных замка, открываемых с пульта, и основной механический, для открывания которого нужно было вращать здоровенный и очень тугой штурвал. Как только девушка появилась в нашем модуле, все четыре электронных замка сработали с громким щелчком, а штурвал стал вращаться на открывание с дикой скоростью. Я рывком бросился к штурвалу, но на середине моего полета какая-то сила толкнула меня назад и впечатала в переборку. Краем глаза я видел, как Билла тоже что-то придавило к стене – он извивался, как раздавленный червяк, но с места сдвинуться не мог. Люк шлюза распахнулся. Одновременно открылся и внешний люк, и мы увидели звезды. Причем, что характерно, воздух не вырывался со страшной скоростью в открытый космос, увлекая за собой все незакрепленные предметы и нас с Биллом, а оставался неподвижен, как будто ничего не происходило.
Когда девушка подошла к открытому люку, она на миг остановилась, и мы услышали голос – глубокий, мелодичный, прекрасный, как и всё в этой незнакомке, но абсолютно равнодушный:
- Они идут. Вам их не остановить. Земле конец, – и вышла в открытый космос.
Люк сам собой закрылся, щелкнули замки, штурвал завертелся в обратную сторону. Сила, прижимающая нас к переборкам, исчезла. Я кинулся к оранжерее. Там по-прежнему царил ад.
Целых домов не осталось, руины пылали, но не это было самое страшное. Из-за горизонта на город наползала Тьма. Земля с остатками зданий, скелетами деревьев и остатками машин беззвучно рушилась куда-то в бездну, Тьма приближалась медленно, но неумолимо. В этой кромешной темноте медленно загорались и гасли тусклые огоньки, как будто кто-то огромный лениво приоткрывал глаза, безразлично поглядывая на раздавленный асфальтовым катком муравейник. И вот от этого было по-настоящему жутко.
Билл за моим плечом забормотал:
- Надо их не пустить, здесь переход в наш мир, надо уничтожить Станцию…
Он ринулся к пульту и, зацепившись ногами за скобы, стал лихорадочно щелкать переключателями. Я метнулся за ним.
- Билл, - кричал я, - это глюки, никого нет!
Я схватил его за плечо, рванул на себя, и в этот момент мир вспыхнул яркими искрами и погрузился во тьму.
Когда я пришел в себя, голова страшно болела, левый глаз практически не открывался. Я медленно восстанавливал цепь событий. Похоже, я пропустил фирменный хук Билла. Невесомость невесомостью, но массу (кулака, например) никто не отменял.
Тут включился мой слух, и на меня обрушился громкий голос из динамиков:
- Лагранж Пять, отвечайте, Лагранж Пять, что у вас происходит, Лагранж Пять - Земле, доложите обстановку… - чувствовалось, что оператор ЦУПа бубнит не один час и порядком устал. Его периодически перебивали истерические крики телевизионщиков:
- Билл, Ник, почему нет картинки, где звук?! Это нарушение контракта!
- Срать хотел я на твой контракт, – пробормотал я и направился к пульту управления.
Сжав микрофон в руке, я как можно громче и, как мне казалось, спокойнее, произнес:
- Все в порядке, ситуация штатная, высылайте спасателей, мы сошли с ума.
Оператор на экране поперхнулся, выпучил глаза и явно хотел что-то сказать, но в этот момент Станция дернулась, и я с прочим мусором медленно поплыл к противоположной стене. Надо сказать, что задержка сигнала между ЦУПом и Лагранж-5 составляет три секунды, поэтому мудрых сентенций оператора я не дождался. Кое-как извернувшись, я от чего-то оттолкнулся и снова добрался до пульта. Привычно зафиксировавшись, оценил обстановку. Если бы у меня были волосы на голове, я бы наверняка стал похож на морского ежа.
Этот сукин сын выбросил в космос всё горючее для двигателей ориентации Станции. Мало того, сам он находился в спускаемом модуле и дал импульс, направивший Станцию к Луне. Его расчет был прост: не имея топлива, Станция рухнет на Луну и погибнет со всеми переходами в иные миры и прочей чертовщиной. Я врубил внутреннюю связь:
- Билл, ты мудак, прекрати немедленно!!!
Он глянул в объектив и ответил улыбкой безумца:
- Все кончено, они не пройдут!
- Билл, ты на самом деле мудак!
Я кинулся к шлюзу спускаемого модуля и заблокировал люк изнутри.
Билл мало того, что мудак, он еще и физику не знает, даже в пределах школьного курса.
В спускаемом модуле горючего ровно столько, чтобы обеспечить импульс в сторону Земли и пару маневров перед входом в атмосферу. Но рассчитано это всё на массу модуля и двух человек внутри. Полная масса Станции в десятки раз больше. Да, столкнув всю эту массу с орбиты, пускай и слабым импульсом, можно предположить, что всё это рано или поздно рухнет на Луну. Но тем и хороша точка Лагранжа за номером 5, что тело малой массы вернется обратно, ибо в Лагранжах-4 и 5 имеются гравитационные впадины, в отличие от первых трех, расположенных строго по линии Земля – Луна и неустойчивых. Кому интересно – почитайте учебник астрономии.
Другими словами, точки 5 и 4 устойчивы - тело, выпав из них, возвращается обратно. Еще проще - не упадет наша станция на Луну.
Инопланетянин в иллюминаторе строил мне уморительные рожицы и приплясывал всем телом. Я помахал ему рукой и, устало вытянувшись, приготовился ждать спасателей.

[Irena]

№ 2

Подарок данайцев

картинка №11




Мело, мело по всей земле, во все пределы,
Свеча горела на столе, свеча горела.
На озаренный потолок ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья.
И падали два башмачка со стуком на пол.
И воск слезами с ночника на платье капал…

И поломалася судьба у человека!
Я Пастернака не верну в библиотеку!



Сергей Иванович Костриков читать не любил.
Нет, сам процесс ему нравился. Книги пахли вкусно: дальней дорогой, билетами на автобус, громкими фразами: «Поезд отправляется с …надцатого пути!» - и свободой. Журналы пахли жареными семечками, новостями и голосом диктора из телевизора. Газеты – те пахли сплетнями; вкладыши из упаковок с лекарствами – аптекой; инструкции к бытовой технике – краской и пылью. Но везде были буквы; они наползали, шурша, на сознание, въедались в мозг, устраивались там поудобнее, заводили разговоры, как правило - умные или очень умные; шутили, смеялись, сплетничали, окружая Сергея шорохом слов и шепотом смыслов - и от всей этой кутерьмы он начинал сам себе казаться и умным, и значительным, из породы тех, кто иронично приподнимает одну бровь и хладнокровно бьет без промаха. Ах да, еще и сражает наповал.
Поэтому читал он много. Но читать - не любил, что вообще-то было неудивительно: ведь стоило ответить «да», как сразу же раздавалось встречное: «А что именно сейчас читаете?». Ну и поди попробуй ответь. Не объяснять же каждому, что зачитываешься инструкцией по применению парацетамола!
Вот и получалось, что читать он таки не любил. Но глаз от букв не отрывал, и Клавдия Петровна Кострикова, его законная … нет, не супруга – матушка (супруги Сергей Иванович не завел; как-то не получилось), звала Сергея «пройдисвит», что на местном южном диалекте означало «крайне нехороший человек». «Нехорошесть» Сереги состояла в том, что он дожил до седин (намечающихся), но ума не нажил, супруги не завел, внуков Клавдии Петровне не предъявил, денег зарабатывает «чуть» - лишь себе на пену для бритья, да еще и «ледащий».
Последнее, убийственно-точное, значило, что Сергей Иванович крайне мало времени уделяет стройным рядам картошки, морковки и изумрудной помидорной рассады. Потому что глаза «ледащего» постоянно «утыкнуты» в первый подвернувшийся под руку печатный текст.
И это было неисправимо.
Клавдия Петровна периодически пыталась изменить сложившийся «статус кво», оглашая воздух риторическим: «Сережа! Ты опять?» - и отбирая у сына очередную печатную продукцию. Тот не спорил, покорно кивал головой, но вскорости типографская зараза появлялась вновь, внося раздор в семью и вводя Клавдию в состояние уныния.
Исходя из всего вышесказанного, понятно, что к книгам в семье Костриковых относились двояко. Клавдия Петровна их не любила и старалась отвадить от дома; Сергей Иванович душевно млел и не мог не поддаться чарам прелестниц. Ситуация довльно стандартная, нет?
А теперь шутки в сторону. Все ниженаписанное – чистейшая правда, господа!

Он встретился с ней случайно. В электричке. Надо же! Кто бы знал, что можно встретить свою судьбу в электричке. В тот день Костриков-младший возвращался с работы, ехал из райцентра к себе, в небольшой поселок из пары сотен домов. Привычно постукивали колеса на стыках, привычно ныли руки – поди-ка, целый день потаскай ящики с готовой продукцией! Глаза привычно просили чтива – хоть какого. Хоть схемы движения пригородных поездов. Но читать было нечего, и скучающий взгляд Сергея поневоле остановился на девушке, сидевшей наискосок.

Солнышко! Это было первое, что пришло ему на ум. Солнышко, что греет своими лучами-волосами, похожими на теплый, светлый мед, белые гладиолусы, распустившиеся на ее футболке. Потом как-то само заметилось, что у Солнышка, кроме лучей, есть еще и прочие части тела – весьма аппетитные. А потом Сергей дернулся вперед, едва не упав, потому что электричка остановилась на очередной станции. Солнышко вскочило, ухватилось за сумку и поспешно выбежало наружу. И вовремя: двери закрылись, электричка повезла Сергея дальше, к Клавдии Петровне и ее драгоценным грядкам…
А на скамье осталась книжка.
Солнышко ли ее забыло? Или то Судьба решила побаловать Сергея сюрпризом? Неведомо; да и неважно. Они нашли друг друга…

Он читал ее запоем, глотая слова и упиваясь смыслом. Не было привычного безликого шепота в голове – вместо этого с ним говорили герои. Стучались к нему издалёка. Кричали. Если было больно, плакали; смеялись, если было смешно. Ужин он проглотил незаметно, мылся после работы наспех, намеков Клавдии о необходимости прополоть морковь – не понял.
Матушка, скрепя сердце, отступилась. Она уже достаточно выучила своего сыночка – назавтра будет вменяемый!
Ан нет. Утром Сергей вышел к завтраку невыспавшийся, зевая (ясно же – читал всю ночь!), и спросил Клавдию, вроде как шутя:
- Мать, а что, у нас умертвии водятся?
- Тю на тебя, – сердито буркнула Клавдия, снимая с плиты чайник. Заварила чаю и пошлепала к себе в комнату.
- А прикинь, ма, у тебя вдруг – и ноги мохнатые… - задумчиво сказал Сергей, глядя на матушкины потрескавшиеся пятки, мелькавшие над шлепанцами.
- Чего? – подала голос та. - Чего ты там начитался, охламон? Это у кого мохнатые-то? – и настроилась было долго спорить, бия себя кулаком в бывший бюст. Но сын спорить не стал, лишь хихикнул непонятно - и ушел на электричку.
Книга поехала вместе с ним – пристроилась в сумке рядом с пирожками и бутылкой кефира.
Весь этот день Сергей пребывал в блаженно-истомном состоянии. Что тревоги и заботы мира сего? Что они - по сравнению с бедами Средиземья? Взятый на обед кефир томительно перегрелся и окончательно закис. Пирожки были проглочены в три сухих укуса. Моложавый Леха, носивший титул «начсмены», был походя обозван назгулом и отправлен к Саурону, где ему самое место.
Ничего не понявший Леха пренебрежительно скривился, но, на всякий случай, принялся выпытывать у Танечки-кадровички: не принимался ли на работу в ихнее ББППЖТ тов. Саурон? Сауронов? Может, Саурмян? Кажется, в отделе капстроительства была вакансия…
В тот же день, на закате, над полем, щедро политым не потом и кровью - водою водопроводною, над драгоценными сотками, летали верткие и тонкохвостые стрижи. Птицы сновали туда-сюда, как иглы в руках вышивальщицы, мало обращая внимания на побоище, что эпически разворачивалось внизу. А там, промеж баклажанно-помидорных грядок, некая тучная особа, которую противник сгоряча иначе как «гоблиншей» не именовал, решила испробовать на прочность свою разношенную обувку, местным народцем именуемую «шлепок».
И в качестве испытательного стенда выступала спина злосчастного Сергея Кострикова!
Поначалу он пытался отшучиваться. Уворачивался и убегал. Потом понял, что, видимо, сегодня звезды не на его стороне, и смирился – послушно подставил спину под карающий «шлепок», выслушал все красивые слова в свой адрес, повинился. Понял, что ему не верят, и принял это.
- Ма, та шо такое? Я ж помидоры вроде полил. Или забыл? Ну, завтра полью. А, ма?
«Гоблинша» тяжело задышала.
- Ты их полил, Сережа, - сказала она непривычно-медово. – Бросил на грядку шлангу - и забыл. Залил огород так, что корни поразмывало! А сорняки не выдрал. Вона, гляди, стоят, стервецы, мордами в пол кланяются, тебе «спасибу» кажут. Завтра, с утра, так попрут – прощай, помидоры.
- Ма, да выдергаю я их. С работы приеду и уничтожу!
- Дорога ложка к обеду, Сереженька, - обидчиво завела матушка в одном шлепке, - ты думаешь, я про овощи переживаю? Я про тебя, дурень, переживаю. Ведь живешь одним днем. Лишь о книжках своих думаешь. Помри я завтра – кому ты нужен?
Сергей Иваныч мялся, искал правильные и умные слова; наконец, придумал:
- Ма! Да что ты, прям, завелась. У тебя этих помидоров в бутыльках полон погреб! Куда еще? Утром встану пораньше и все поделаю. Ну, правда. А молоко у нас есть? Молока охота. С вареничками, с сыром.
И пока вздохнувшая и смирившаяся «одношлепковая» Клавдия творила варенички, Сергей жадно бегал глазами по строчкам, лихорадочно перелистывая страницы. О том, что их, страниц, осталось всего несколько штук, он старался не думать. Да и книга не позволяла расслабиться – звала, и вела сюжетом, и заплетала мозги событиями, и пленяла сердце героями, к которым Сергей как-то нечаянно и непривычно, но привязался. Теперь он никогда уже не чувствовал себя одиноко – все ему мерещилось, будто мохноногие топчутся где-то тут, за забором, а остроухие засели в кукурузе и зрят оттуда за ним раскосыми эльфячьими глазами. Сейчас вот выберутся из кукурузы, проползут по грядке с баклажанами, вздрагивая острыми ушками, и рассядутся, в конце концов, у старой яблони в кружок. И заведут свое, извечное: «О, Элберет Гилтониэль…»
А хоббиты закурят трубочку.
А… а этому козлу точно надо дать в морду! Ишь, колечко ему подавай! Правильно мелкий деру дал. И поздно теперь на кулак сопли мотать да причитать: «Фродо, Фродо, я хороший, дай колечко!» Знаем мы таких хороших!
Сергей Иванович довольно потянулся, принюхался к запаху вареничков и зашуршал страничками дальше. Вот-вот в книжке будет конец, и его жизнь вернется в привычное русло!
Но чем больше читал, тем все более растерянным и обиженным становилось его лицо. Глаза жадно бегали по строчкам, а губы – губы дрожали.
И - вот оно…
Книжка захлопнулась. Лежит меж двух жестких ладоней, тихо и смирно, будто и не было ничего. Не было ничего?
Сергей Иванович затуманенным взглядом обвел двор, с зарослями вишняка в дальнем углу, с грядками, с колонкой и змеюкой поливного шланга. Звенели стрижи, весело кричали разыгравшиеся неподалеку детишки, теплый летний вечер грел душу надеждой на завтрашний день. В глазах Кострикова стояли слезы горькой обиды.
- И… это все? – прошептал он, острожно беря книжку двумя пальцами за корешок, как жабку за лапку, и приподнимая. - И вот так вот они и разбежались? Глупо! А Кольцо? А мохнолапый? Подохнет, как пить дать, не дойдет! Ну что за баран этот… - он перевернул книгу, взглянул на обложку, - этот Толкиен!
Потом взгляд его скользнул ниже, где значилось: «Книга первая».
Сергей Иванович задумался, но думал недолго, потому что Клавдия Петровна позвала его есть варенички.

Следующий день выдался мрачным. Мрачный Костриков мрачно проснулся, кисло сказал матушке «привет», завтракать не стал и мрачно умотал на электричку. На работе сослался на срочно выдуманную хворь и взял отгул. Вышел за ворота склада, где работал грузчиком. И… хоронясь и оглядываясь, прижимаясь к заборам и страшась встретить знакомых, краснея и бледнея – неумолимо крался по направлению к местному рынку, где можно было купить все, в том числе и практически любую книгу.
В начале книжного ряда он облился холодным потом и почувствовал себя пацаном, пытающимся в первый раз купить в аптеке презервативы. Ну как, как признаться, что ему, дядьке «под сорок», срочно нужно добыть продолжение этой самой, по общим понятиям, «белибердени»?
Но все оказалось просто и прозаично. «Белибердень» нашлась быстро, продавцу было все равно, что там Сергей Иванович покупает – книжку про хоббитов или пособие по разведению кроликов, и уже скоро он держал в руках вожделенное продолжение. Целых две книги продолжения! Ноги сами понесли его прочь от рынка, к вокзалу, где он нашел свободную лавочку и уселся ждать электричку домой. Руки раскрыли обложку, глаза забегали по строчкам…

Хоббиты и компания обступили его со всех сторон…

ревели трубы, летели стрелы, волновались под ветром ристанийские степи…

спешили мимо привокзальной скамеечки люди, не обращая внимания на мужчину с книжкой – ну читает себе и читает…

долгим эхом перекликались энты; плевалась ядом Шелоб, дрожала земля от поступи элефантов…

стучали на стыках проходящие поезда, опускались сумерки, звенели комары, пропыхтел мимо станции последний, ночной рабочий поезд…

но пылал Ородруин, и злое око глядело прямо в душу Кострикова, и не было от него спасения! И умирал Смеагорл, и летели орлы, и разбегались враги, и расцветал Хоббитшир; и уплывали куда-то печальные эльфы, и Кострикову думалось - плывут они в Бразилию, потому что это – далеко…

А на рассвете к нему пришла Галадриэль.
- Сережа, - сказала она, улыбаясь и поправляя светлые волосы, - привет. А я тебя сразу узнала. Ты чего это тут всю ночь просидел?
Костиков поморгал, приходя в себя, пригляделся к эльфийке. Синяя форменная юбка, голубая рубашка, фуражка красная. Туго свернутый желтый флажок под мышкой.
- Не узнаешь меня, что ли? – грустно спросила Галадриэль голосом Ленки Колпиной из параллельного класса. Сердце Сергея Ивановича малость притормозило – и опять застучало, живенько так, бодро!
- Ленка… - он улыбался, и сам не замечал этого, - слушай, привет! А ты же вроде уезжала. Далеко. Сразу после школы. Говорили, замуж вышла.
- Вышла и зашла, - она неопределенно махнула рукой, и Сергей Иванович как-то сразу заметил, что обручального кольца на пальце нет. – Ну, а ты как? Чего тут, на лавке, всю ночь просидел? Я же нынче на дежурстве, давно за тобой наблюдаю.
- Да я… ну, на электричку опоздал, - развел руками Костриков, изображая большое огорчение.
- А ночным чего не поехал? – Ленкины бровки изумленно полезли вверх, глаза распахнулись, как в кино. – Ночной же идет в два часа!
Сергей замялся, прикрывая драгоценную книжку большими ладонями, потом кое-как признался:
- Ну, зачитался я…тут…вот…
- Да? А что читаешь? – Леночка протянула руку, и сердце Сергея сжалось. Вот, сейчас она прочтет название… презрительно дернется уголок рта… снисходительная гримаска скривит ленкины красивые губки, и она высокомерно скажет убийственное: «А, сказочки…»
(«Лена! Нет, не надо, пожалуйста, лучше молчи!»)
- Толкиен?!
- Кхм… - только и смог выдавить Сергей, страстно желая провалиться подальше вместе с эльфами.
- Классная книга, - убежденно заявила Ленка, - супер просто. Я раз пять перечитывала. А ты что же, в первый раз ее читал?
Сергей Иванович только и смог, что счастливо кивнуть головой.
- Тогда ясно! – засмеялась Лена, - я ее, помню, сначала тоже просто проглотила. Как наваждение какое-то! Неудивительно, что ты не только электричку, но и ночной пропустил. А Сильмариллион читал?
- Нет!
- Он хуже. И лучше. Не знаю даже. Но ты почитай.
- Обязательно! А ты тут работаешь?
- Да. Сегодня, вот, в ночь дежурила. Смотрю – Сережка! Сидит, скукожился, страницами шуршит. Вот те раз, думаю! Вот так встреча!
- А я тебя сразу и не узнал. Вернее, узнал. Но не тебя.
- Как это?
- Ну, мне эльфы мерещились, - Сергей улыбнулся. – Начитался до ушастых чертей.
И они опять засмеялись, теперь уже вместе. Странно и невероятно, но сплетались тонкие колокольчики ленкиного смеха с сережкиным хохотком, и получилась вполне себе неплохая мелодия…
Потом они пили чай у Ленки дома, в крохотной ленкиной однушке, и ленкина матушка, сухонькая и махонькая, смотрела на них то ли умильно, то ли испуганно.
- Ты извини, - говорила Лена, - тесно у нас, одни стены. Даже садика нет.
- Скажешь тоже! – возражал Сергей, - Садик! Что в нем хорошего? Поливай его, заразу!
- Не скажи… - мечтала вслух Лена, - это ведь так красиво, когда все цветет… как в сказке, Сережа! Цветы, цветы, цветы… везде цветы! Такое и поливать не устанешь!
- Как в Хоббитшире, - тихо сказал Сергей.
- У Сэма, - подхватила Лена, поняв с полуслова. – Везде цветы, а на самой большой клумбе – белые гладиолусы…
Сергей только и смог – сглотнуть да головой кивнуть…

Прошли сутки, и мир накрыло воскресенье. Оно выдалось ясным и росистым. Город, конечно, еще спал, но в поселках и деревушках уже кипела жизнь. Кто помоложе – досматривал последний, сладкий, воскресный сон; кто постарше – по холодку направился в места не столь отдаленные: рынок, магазин и церковь.
В какое из этих мест отлучилась тем воскресным утром Клавдия Петровна – сказать трудно. История об этом умалчивает. Достоверно же известно, что возвращалась она уже по первой жаре, разомлевшая и умиротворенная.
« Сейчас квасу, - думалось Клавдии, - и полежать. Нет, еще от щитовидки надо выпить. Или от давления. Или не пить? От желудка, пожалуй, выпью»
«Гоблинша» довольно вздохнула, похлопала себя по карману, где покоилась свежеприобретененная пачка таблеток от давления, и вошла во двор. И…
Застыла на месте. Окаменела. Солью покрылась, как знаменитый столп. Горестно воздела руки, пытаясь издать глас, но вдруг осипла и охрипла. В итоге – лишь простонала тягуче и загнанно:
- Мммммм…..???
И выдохнула следом:
- Ах ты, пройдисвит!!!

Ох вы, гой еси, точеные помидоры, вальяжные баклажаны! Картошка рядками да укропные поляны! Уж не стоять вам под солнцем, не колыхаться, низко к земле не склоняться! Пришел супостат, черту не брат; грядки рушит, никого не слушат; мамка кричит, надрываицца, а он лишь дурью маицца…

- Сережа!!!
Раненым бакланом взлетел над огородом вопль - и упал замертво. Шмякнулся оземь, аж у соседа барометр показал «буря». Враз онемевшая, шла по огороду Клавдия Петровна, не узнавая его. Где ряды помидор? Где милые сердцу «синенькие»? Где перец, свекла, картошечка? Лишь черная земля, свежевзрыхленная, бесстыдно выставляла солнцу свое нутро, а все, что раньше радовало глаз Клавдии Петровны, аккуратным зеленым холмом было сложено в углу участка.
А этот «ледащий», этот «пройдисвит», этот простофиля Сережка упоенно ковырялся в земле, высаживая какую-то непонятную рассаду, щедрыми горстями разбрасывая семена и закапывая в землю луковицы.
- Сережа, что это??? – простонала Клавдия Петровна.
- Новая жизнь, мама! – воодушевленно ответил Костриков.
- Но как же… - она даже не могла закончить.
- А так! – сиял новоявленный сеятель. - К черту помидоры! Здесь будут расти цветы! Много! Тут – цинния, там (он вытащил из кармана пакетик и прочел название) - клематисы, у калитки – розы, а там – дельфиниум. И фасоль!
- Слава Всевышнему! – облегченно выдохнула Клавдия.
- Декоративная! – уточнил сияющий Костриков.
Это стало последней каплей. Петровна поджала губы, непримиримо буркнула: «Вольному – воля!» - и проследовала в дом. В воздухе появился явственный запах грозы, переходящей в шквал с ливнем. Но Кострикову пока что было не до этого. Он стоял посреди своего Хоббитшира, счастливо улыбаясь, и мечтательно прикидывал, щуря один глаз:
- А вот здесь у нас с Леной будут расти гладиолусы. Белые гладиолусы…

[Irena]

№ 3

За краем моря – закат

картинка №3


- Я вешаю трубку.
Где-то там, где ты сейчас сидишь, звякнула о блюдце чашка.
- Подожди!
- Ну что тебе?
- Мы не договорили. Я видел дорогу.
- А я видела премию, но только очень, очень давно… Вот отвяжусь от тебя, займусь делом, глядишь, и опять полюбуюсь на нее, родную, в конвертике.
Тишина.
- Марин…
- Дорогу, да?
Кажется, чашку поставили прямо на стол.
- Ага.
- И-и… как ты?
- В этот раз нормально. Только, Марин…
- Ну?
- Спроси своего босса, что это были за фокусы? Что он мне вкатил, просто ради интереса.
Она помолчала.
- Ты же сказал – всё нормально.
- Ага. Фокус в том, что я ее прямо сейчас вижу, Марин.
В трубке стало совсем тихо.
- Ты серьезно? Я звоню Борисычу. Подожди, не отключайся!
- Знаешь…
- Да? Кстати, ты дома?
- Тут корабли уходят от причала, Марин. И знаешь, я, пожалуй, возьму билет на ближайший.

- Пока.

[Irena]

№4

Контрабандист

картинка №3




Солнце висело высоко в небе, щедро разливая свой жар по раскинувшейся внизу холмистой равнине. Где-то к востоку отсюда шумело изменчивое Лунное море, но в воздухе над холмами почти не ощущалась влажность. Он был сух, жарок и полон запахов земли и цветущих растений.
По дороге, почти скрытой среди густой разросшейся травы, торопливо шел путник. Время от времени он замирал, внимательно прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Потом продолжал свой путь, раздраженно отмахиваясь от жужжащих насекомых и с досадой посматривая в сторону горной гряды, заслонившей всю левую половину горизонта.
Когда же на его пути оказался маленький перекресток, человек остановился, бросил свои немногочисленные пожитки на землю и присел рядом с ними.

***
Рейгар, в определенных кругах больше известный как Рыжий Рей, был крайне раздражен.
«Чтоб я ещё раз понадеялся на рашида? Да ни за что!» - думал он, отряхивая одежду от дорожной пыли.
Да уж, что тут говорить - в этот раз он попал конкретно.
Рейгар был торговцем, контрабандистом, наёмником, моряком… Проще говоря, он с рождения жил на островах Лунного моря, и этим всё сказано. Недаром многие поэты и сказители сравнивают Острова с бурлящим котлом, полным схваток, отваги, предательств, сказочных богатств, нищеты и, конечно же, смерти. Там пятихвостая Бату улыбается в танце удачи своему народу и прочим смертным, дразня счастьем и жестоко разбивая мечты - богиня рашидов переменчива. Острова… Яркие, опасные, манящие, безумные, таинственные…
В этот раз на материк Рейгара привела контрабанда. Намечалась крайне выгодная сделка с одним эрлом. Немного жемчуга, редкого эволевого масла и семян дрольника дурманящего. Эрл был малознаком и непроверен, зато обещанная сумма приятно бередила воображение. Рейгар решил рискнуть.
К сожалению, удача его обманула. Эрл, молодой и амбициозный, задумал обман - захотел и товар получить, и со своим серебром не расстаться. Ситуация, честно говоря, не такая уж и редкая, а умный контрабандист должен быть готов к любым неожиданностям. Так что Рейгару удалось бежать из владений эрла, прихватив у него в качестве моральной компенсации парочку фамильных кинжалов. И всё бы ничего, вот только на этом неудачи не закончились. Для начала, обиженный эрл не побоялся привлечь к себе внимание и организовал погоню с участием нескольких своих вассалов, своры охотничьих кошаров и одного мага. Наличие мага, пускай и слабенького, было особенно неприятно – с надеждой сбить преследователей со следа можно было попрощаться. Вторая неприятность случилась на полпути к морю: лошадь Рейгара подвернула ногу, и дальше пришлось идти пешком. И, наконец… этот стукнутый луной рашид!
Не в привычках Рейгара ходить на дело в одиночку, без подстраховки. Вот только в этот раз его проверенный компаньон был занят далеко на востоке. Поэтому и пришлось полагаться на рекомендации знакомых и нанимать некоего рашида по имени Син-те-ларш (можно просто Син). Этого высокого пепельно-серого «кота» характеризовали как смелого, сильного и самое главное – честного в плане обязательств. Что ж, нельзя не признать, в течение без малого двух недель Син честно исполнял роль временного помощника и телохранителя. И не менее честно на четвертый день погони он подошел к Рейгару и сообщил, что уходит. Извинился, даже аванс вернул.
Он, представьте себе, влюбился. В одну из девушек, ехавших во встретившейся по пути беглецов свадебной процессии. И теперь он должен был следовать за дамой сердца и добиваться её благосклонности. О, Рейгар, конечно же, знал об особенностях «котов». Об их любвеобильности и увлеченности. О том, что рашиды всегда следуют своим порывам и в каждую «даму сердца» влюбляются ненадолго, но «по-настоящему». Но кто ж мог предположить, что это случится так не вовремя!
Оно бы и ладно. Ну что можно взять с «кота», это его природа. Вот только Син знал одну тайную тропку, ведущую через на первый взгляд неприступные Бурые горы прямо к морю. А Рейгар не знал. И сейчас он сидел в дорожной пыли и мрачно размышлял, куда же ему дальше идти. Варианты были, как ни крути, один хуже другого.
Ему нужно к морю. Стоит только добраться до побережья - и всё, он спасен. Там эрл его уже не достанет. Идти в обход гор? На север – слишком долго, на юг – ещё дольше. Когда на хвосте конные преследователи, со сворой и магом… Догонят, проще сразу сдаться и не сбивать ноги. С лошадью ещё был бы шанс. Да где ж её добудешь, места здесь тихие, безлюдные. «Соседство сказывается», - против воли усмехнулся Рейгар, покосившись на юго-восток, где сплошная горная стена расступалась долиной Крылатых Стражей, входом в личные владения Владыки Карлеофана. Её лучше обходить стороной, там не любят незваных гостей. И что тогда, попытаться самостоятельно найти тайную горную тропку, известную Сину? Ага, как же… Тайную, вот так, с наскоку… Нереально.
Был, правда, ещё один путь… Прямо к востоку отсюда горная гряда ненамного нарушала свою монолитность, рассеиваясь лабиринтом узких проходов. По ним ходили к побережью в былые времена. Вот только сейчас этот путь был закрыт от всех любопытных узкой полоской джунглей. И идти туда не хотелось. Много чего болтали про этот лес. А главное, что вошедший в джунгли без дозволения Карлеофана не выйдет уже никогда.
Да уж… И так плохо, и по-другому не лучше. Но принимать решение всё же надо. Время идёт, а у него на хвосте преследователи, которые не будут церемониться с бедным контрабандистом. Что же выбрать? Долгий путь в обход? Или всё же рискнуть и пройти через лес? В конце концов, он же не в Сокрытую долину собрался. Узкая полоска джунглей - и уже через сутки он окажется у побережья. А Карлеофан… Ну, не всевидящ же он! Может, и не заметит древний маг нарушителя. Рейгару ведь по самой окраине его владений пройти надо, быстро, осторожно…
Всё, решено! Хватит сомневаться, жителям Островов не привыкать к риску. Сидеть здесь и переживать, подобно юнцу, в первый раз вышедшему в море, – вот что глупее всего. Рейгар решительно поднялся, подхватил свои вещи и зашагал на восток. Быстро и уверенно, как и подобает бывалому мужчине и воину.
Лишь спустя почти час, подойдя к неестественно четкой и ровной границе джунглей, он ненадолго остановился. Пару раз глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, в последний раз огляделся по сторонам, медленно начертал руну ААРХ, моля об удаче. И только потом вступил под лесные своды.

Честно говоря, не будь Рейгар рад отсутствию неприятностей, он был бы разочарован. Он шел несколько часов, солнце уже клонилось к закату, а по пути так и не встретилось ничего необычного. Джунгли, обычные джунгли. Было душно, жарко, приходилось перебираться через густой подлесок и спутанные лианы. Накопившаяся усталость, пот и легкие царапины - вот и все неудобства.
Поначалу он осторожничал. Старался идти по возможности бесшумно, не задевая деревья и реагируя на каждый шорох. Даже пытался очистить свой разум и ни о чём не думать - на случай, если Владыка Карлеофан владеет телепатией и подобным образом прочесывает свои владения.
Но потом Рейгар просто устал. Лес вокруг жил своей обычной жизнью: основной зелёный фон оживляли тяжело пахнущие цветы и редкие ранние плоды, щебетали многочисленные птицы, несколько раз совсем рядом с человеком пробегали на удивление непуганые животные. Что характерно – травоядные, хищников он так и не встретил. Рейгар проходил через маленькие ручейки, один раз спускался в овраг, с трудом пробираясь сквозь особенно густые заросли, сторонился свисающих с ветвей змей. И, чтобы немного развлечься, в красках представлял себе злость своих преследователей, всё-таки его упустивших. Он не сомневался: в лес они не сунутся, побоятся. А Рейгар ещё найдёт способ отомстить. Не сейчас - когда настанет удобный момент.
Время от времени он с любопытством он оглядывался на юго-восток, где должна была находиться знаменитая долина Крылатых Стражей. По сути, даже не долина, а просто широкий проход в горах, ведущий в сердце владений Карлеофана – Сокрытую долину. Говорят, очень красивое место. Даже немного жаль, что он вряд ли когда сможет в этом убедиться.
Впрочем, было бы ошибкой предположить, что Рейгар совсем расслабился и забыл об опасности. Начинало темнеть, и одновременно возвращалось отпустившее было чувство тревоги. На пустом месте слухи не возникают, знаете ли…
А ещё он очень устал. Идти целый день, практически не снижая темпа… При всём его нежелании останавливаться в лесу, небольшой привал был просто необходим. Рейгар облюбовал небольшую полянку возле одного на вид очень старого дерева какой-то незнакомой разновидности. Его крона терялась где-то в вышине, а широкий морщинистый ствол могли бы обхватить лишь несколько человек. К стволу-то Рейгар и присел, прислонившись спиной. Проверил оружие, огляделся по сторонам. И, убедившись, что вокруг нет ничего подозрительного, приступил к скромной трапезе. Пара кусочков сушеной рыбы, вода из фляги – вот и все припасы. Ну ничего, сейчас он немного отдохнет, а затем с новыми силами продолжит путь. И не остановится, пока не дойдёт до гор. Среди камней можно уже не бояться возможной магии леса.
Сейчас, только ещё чуть-чуть посидит…
Казалось, из-за усталости даже мысли текли неторопливо. Рейгар с чего-то вспомнил, что повстречавшаяся на его пути свадебная процессия принадлежала одной из дочек этого самого Карлеофана. Может быть, в этом причина его удачи? Помыслы Владыки заняты этим знаменательным событием, и ему нет дела до окраин своих владений. Почему бы и нет? Рейгар счастливо улыбнулся. Потом его мысли плавно перетекли на воспоминания. Самые разные: о шумном детстве, верном компаньоне Шарле, последней подружке, шторме двухгодичной давности, чуть было не отправившем его на морское дно… И о том, как чудесно цветёт лунная глициния в это время года…
Последнее воспоминание почему-то вызывало тревогу. Было в нём что-то важное, нужное. Но вот что? Рейгар стиснул голову руками, пытаясь разобраться с сумятицей в мыслях, и неожиданно обнаружил, что лежит на земле. Испуг от этого придал сил и мгновенно прояснил голову. Он в лесу, остановился на привал, на земле лежать никак не должен. А в воздухе не должно быть почти неуловимого вязкого аромата, так похожего на дурман.
Рейгар резко подскочил и еле устоял на ногах. Перед глазами всё немного плыло, пришлось уцепиться за ближайшее дерево, чтобы не упасть. Так, спокойно… Чтобы житель Островов против воли поддался какому-то дурману? Да не бывать такому. Главное: спокойно дышать и сконцентрироваться на себе. Вот так. Вдох-выдох, вдох-выдох… Ну вот, уже лучше.
Перед глазами больше не плыло, голова не кружилась. Зато вдруг резко напомнили о себе инстинкты, так и крича об опасности. Была ночь. Глубокая. Это сколько же он пролежал? Вокруг ни души, лес полон каких-то непонятных шорохов, звуков. Совсем не похожих на дневные. И если прислушаться, можно предположить, что это не просто шорохи, а кто-то тихо повторяет его имя: «Рей… Рей…».
Рейгару стало жутко. Ну что ж, он и так здесь задержался. Пора сматываться. Он быстро похватал свои вещи, ради успокоения вытащил один из трофейных кинжалов, повернулся в сторону гор… И замер.
На полянке стояла девушка.
Странный нечеткий силуэт – то ли реальный человек, то ли призрак. Казалось, что она приглушенно светилась в окружающей ночной тьме. Длинные рыжевато-каштановые волосы, глаза цвета тёмного янтаря, лёгкое невесомое платье. Девушка сделала робкий шаг и зябко обхватила себя за плечи. Её глаза были полны такой мольбы…
Рейгар сам не заметил, как оказался рядом. И плевать на инстинкты, буквально вопившие ему делать ноги. Плевать, что в окружающих шорохах послышалась хищная предвкушающая нота и что по краям полянки наметилось какое-то шевеление. Он не мог сдвинуться с места.
Вблизи девушка выглядела более материальной. Не красавица, но черты лица завораживали. И эта мольба и тоска во взгляде… Она, казалось, целую вечность смотрела на него своими удивительными глазами, а потом медленно наклонилась и прошептала всего одно слово: «Беги».
Рейгара словно водой окатили, вытолкнув из глубокого вязкого сна. И он побежал прочь. Так быстро, как только мог, и ни разу не оглядываясь.

Лес изменился. Теперь и в голову не могло прийти назвать его обычным. Деревья шевелились, подставляли корни, били ветвями. Шумел ветер, и в его вое отчетливо слышался разноголосый хор: «Рей… Рей…»
Рейгар бежал, уворачивался, падал, поднимался и бежал дальше. Главное – не останавливаться. Он и сам не знал, откуда пришло это знание. Главное – продолжать бежать. Узел с вещами где-то потерялся, всё тело было в синяках и порезах, упрямые ветви целились прямо в глаза…
Это был сумасшедший бег, и сама природа, казалось, сходила с ума вместе с ним. Остались только инстинкты. Бежать, вперёд, бежать, к горам, бежать…

Сколько так продолжалось? Кто знает. На востоке вставало солнце, деревья вокруг становились всё реже и реже, утихал ветер. Впереди показались камни, горы приблизились резко, неожиданно. Уже можно было различить вход в узкие сквозные тоннели и почувствовать дуновение соленого морского воздуха. Только бы добраться до камней! Вот, совсем чуть-чуть…
Он сам не понял, что же привлекло его внимание и заставило оглянуться. Позади были существа. Странные, невозможные, лишь отдалённо напоминающие людей. Жуткая смесь коры, ветвей, человеческих силуэтов и зубастых пастей. Они уже не преследовали его, вместо этого окружая странно знакомую съежившуюся фигурку и злобно шипя.
«Мне нужно вперед», - подумал Рейгар. «Я ничем не могу ей помочь», - убеждённо продолжил он, на мгновение приостанавливая ногу, готовую вступить на ближайший камень.
Роковая заминка. Злобное шипение сменилось торжествующим, что-то обвилось вокруг его пояса и оторвало от земли. Лианы. Лианы сковали его по рукам и ногам и быстро потащили в сторону жутких скалящихся существ. Уши заложил их хриплый свистящий смех. Рейгар хотел закричать, но не смог издать ни звука.
И вдруг этот смех отступил. В мельтешении линий и силуэтов он заметил знакомые глаза. Та девушка. Она яростно шипела, и существа расходились прочь, недовольно огрызаясь, но не споря. Словно признавая её право на что-то. А затем она повернулась к нему, и Рейгар поразился, как смог узнать её тогда, в толпе существ. Она изменилась. Тонкая кора на лице, сухие волосы, тёмная листва вместо одежды. Только глаза оставались прежними, человеческими, цвета тёмного янтаря. Они смотрели грустно, но в то же время как будто стараясь немного приободрить. «Прости», - послышалось ему.
Рейгара сдавило со всех сторон, ноги почувствовали влажную землю, какая-то сила заставила снова принять вертикальное положение. А давление всё увеличивалось, и что-то в нем начинало неумолимо меняться. Это не передать словами...
В какой-то мир сознание Рейгара словно распахнулось, и он почувствовал себя целым лесом. Светило солнце, тёплый ветерок ласкал его листья, внизу раскинулась земля, полная живительной влаги. Это всё был он. Но он же был одновременно и маленькой частью этого великолепия, высоким деревом со светлой корой и рыжеватыми листьями с самой окраины.
Рейгару казалось, что он видит этот лес. И его небольшую равнинную часть. И узкую долину, зажатую среди высоких Бурых гор, всю заросшую зелёными джунглями. Прямо посередине этой долины тянулась голубая лента - знаменитый водный путь. Невероятный, невозможный. Столетия назад созданный магией Карлеофана. Полноводная глубокая река, зажатая отвесными скалами. С удивительно спокойными водами. По ней пролегал единственный безопасный путь к магу – на маленьком кораблике, под присмотром четырёх древних башен, чьи крылатые силуэты и дали название долине…
Все остальные подступы надежно хранил лес.
Как красиво…
Странно и удивительно… Рейгар изменился, но он жил.
Жил!..

***
Тем утром после завтрака Владыка Карлеофан, как обычно, выслушивал доклады своих помощников. Дошла очередь и до смотрящего за джунглями.
- Случилось ли что интересное в моих лесах, Стефиан?
- Ничего достойного вашего внимания, Владыка. Один человек пытался пересечь джунгли в стороне от долины, но ему это не удалось.
- Надо же… Я надеялся, уже все запомнили, что туда не стоит заходить. Даже немного жаль этого безумца. Глупая смерть.
- Осмелюсь доложить, что он не умер. В вашем лесу появился новый страж, Владыка.
- Вот даже как?.. Интересно. Надо будет как-нибудь изучить эту историю подробней. Ну а пока перейдем к другим делам…



Примечания:

Бату – богиня рашидов. Имеет вид большой кошки. Пятихвостой. Наиболее известна на островах Лунного моря.
Кошары — домашние животные семейства кошачьих. В описываемом мире их используют на охоте или для охраны помещений.
Рашиды — раса разумных существ. Внешне похожи на больших (в рост человека) прямоходящих кошек. В разговорной речи их часто называют просто «котами».
Эрл — человек знатного происхождения. Как правило, право на такое обращение имеют люди, чей род достаточно древен и уважаем, но не содержит примесей королевской крови.

[Irena]

№5

Дороги судьбы

картинка №9


Отчаянно высокое ночное небо... Бархатный свод, невозможная, до головокружения, высь.
Холодная летняя ночь, капли дождя, скрывающие следы слез на твоем личике. Ты отвыкла доверять людям, вот и стараешься быть сильной, чтобы я тебя не оставил. Но кто может отказаться от своей судьбы?
Шорох, шелест бесконечного дождя... Далекий звездный свет.
Осколки черных скал, черная дорога.
Неслышные шаги. Колдовская ночь. Твоя ладошка в моей руке.
Тускло белеет твое промокшее платьице. Мокрыми прядями висят волосы.
Я шел дорогами разных миров, чтобы повстречаться с тобою.
Мне никогда не приходилось мечтать о бессмертии, оно всегда было у меня. Когда-то таких, как я, звали ангелами. Мы сделали остановку в этой вселенной, а потом они продолжили путь, а я остался. Один. Сделал свой выбор. Без крыльев и долга, без предназначения. Мне хотелось покоя. С тех пор вся жизнь – мечта о нем. Ненавистный дар-проклятие гнал различными дорогами, в вечном поиске.
Я не хотел быть ангелом, да уже и не был им. Я все больше становился человеком: Путником, реже – Проводником.
Я не знал, для чего Судьба сталкивает меня с кем-то. Случайные встречи не оставались в памяти. Эти люди ничего не значили для меня – однодневки, живущие лишь миг.
Когда я встретил на обочине тебя, уставшую, заплаканную, испуганную, я понял – мы не расстанемся.
Ты обернулась на звук моих шагов. Лучик надежды, мелькнувший и тут же погасший в твоих глазах, разбудил бурю в моей душе. Я понял, что впереди у нас одна дорога – к дому. Ты нужна мне! А я - тебе?
Слегка улыбнувшись, я протянул тебе руку:
- Привет, малышка! Ты меня ждешь? Идем домой?
Ты не ответила, не заплакала, в глазах плескалось неверие.
- Пойдем, я могу показать тебе Море.
Тропинка сама вывела нас. Великое Море, бескрайняя водяная гладь, олицетворение безмятежности. Оно встретило нас игривой волной, ласково окатившей брызгами прибоя. Море признало тебя.
Ты засмеялась.
Приятно брести по отмели. Не страшно промокнуть: дождь не оставил на нас ни одной сухой нитки.
Теплый ветер в лицо. Летняя ночь. Море и дождь. Мы.
На мгновение тучи расходятся, близится рассвет. Редкие капли дождя – последние, как и слезы.
Впереди показались белые птицы Судьбы.
Они указывают нам дорогу к дому.

[Irena]

№6

Разбитый корабль


картинка №1


*

- Так вот он какой! – воскликнул Кирван, сдвигая со лба меховой капюшон. – Древние боги, мы всё-таки нашли его!
- Он всё-таки существует, – почему-то нахмурившись, произнёс Децимий. – Хотя, честно говоря, я сомневался, что он вообще когда-либо был.
- Что ж, наша экспедиция оказалась не напрасной, – Рения остановилась, держа одной рукой за сбрую снежную ящерицу, что волокла сани с поклажей. – По крайней мере, институт мировой истории не впустую потратил средства на эту авантюрную затею.
- Какие, к чёрту, средства! – возмутился Кирван. – Мы же нашли Реликвию!
Восходящая Гамма Грифона ярко озаряла величественный стальной силуэт, отбрасывая огромную тень на ослепительно-белый снег. В её лучах блеснул металл обшивки, сохранивший остатки зеркальной гладкости, хотя на стыках листов покрытие основательно разъело коррозией, а поверхность искажали вмятины. Продолговатый обтекаемый корпус зарылся глубоко в сугробы, сильно обледенев по сторонам; местами он лопнул по швам от некогда случившегося удара о грунт при аварийной посадке. От расположенных в крыльях гондол гравиметрических двигателей в небо уходили два высоких ажурных киля. Чуть изогнутые, они образовывали подобие величественной арки, через которую ярко светило солнце этого мира. Даже безвольно уткнувшийся в землю, древний звездолёт выглядел внушительно, от него исходила странная аура величия ушедшей эпохи, свойственная всем предметам старины.
- Какой он огромный! – прошептала Рения.
- Тяжелый штурмовик типа «Серафим», - сообщил Кирван. – Так он именовался в древней хронике, которую я нашёл в архиве одного старого монастыря. Такие корабли были основной ударной силой боевого флота Содружества Семи Звёзд.
- Сколько столетий он пролежал здесь... – произнёс Децимий. – Кто бы мог подумать, что мы разыщем мифический «Авадон» здесь, в самой затерянной глуши, на краю света.
Кирван шагнул вперёд, завороженно глядя на легендарный артефакт древности. Солнечные лучи блестели, отражаясь от хищного вида обтекателей; на горизонте высились громады горных пиков, словно повторяя очертания стальной арки. Он поднял взгляд в сиреневое небо Астарты: половину небосвода закрыла гигантская туша Балора, поодаль висела сфера Анубиса – газовые гиганты системы Гаммы Грифона.
А покинутый некогда «Авадон» застыл в снегу, ожидая, когда впервые за множество лет человек потревожит его покой.

*

Стук каблуков по металлическому полу гулко разносился под сводами корабельного коридора, затихая в глубине стальных недр. Кирван восторженно смотрел по сторонам, то и дело осторожно касаясь пальцами поверхности переборок, погасших приборов и механизмов, чьё назначение было ему неведомо. Потомок небогатой аристократической семьи, он не так давно сменил мундир пехотного офицера на кабинет историка именно из-за любви к загадкам древности. Децимий, тоже с любопытством осматривая нутро корабля, время от времени делал какие-то пометки в маленьком блокноте. Здесь была настоящая сокровищница для любого археолога или поклонника памятников старины. Только Рения не выражала особого интереса, лишь изредка сверяясь с каким-то мятым чертежом, который она держала в руках.
- Старинная легенда о том, что люди прибыли на Астарту из великой пустоты, получила подтверждение, – задумчиво рассуждал Децимий. – За давностью времён доказательств практически не сохранилось, и достаточно многие учёные стали уже строить теории о происхождении человека в ходе эволюции биосферы планеты.
- По легенде, «Авадон» до последнего сражался с превосходящими силами Коалиции Эгалитариев, – сказал Кирван. - В сражении неподалёку от системы Гаммы Грифона он до последнего сдерживал напор врага, даже когда вся эскадрилья погибла. После гибели командира корабля, командование принял его помощник, вошедший в историю как Стальной Шайн. «Авадон» уже остался последним уцелевшим штурмовиком, когда Шайн направил его в самоубийственную атаку на линкор Коалиции. Вражеский залп вывел «Авадон» из строя; к счастью, большинство членов экипажа выжило и уцелела система управления. Была совершена вынужденная посадка на Астарту, планету, пригодную для жизни человека, но практически безлюдную, если не считать посёлка геологов. От экипажа «Авадона» и персонала посёлка и пошло расселение человечества на Астарте.
- И потомки офицеров экипажа стали правящим классом, образовав так называемое Благородное сословие, - подхватил Децимий. - А простонародье происходит преимущественно от геологов из того самого исследовательского посёлка. Конечно, с веками сословное происхождение перестало иметь столь решающее значение в социальном статусе человека. Тем не менее, руководящие посты в обществе традиционно занимает Благородное сословие, в их же руках большая часть его богатств. А неограниченная верховная власть из поколения в поколение находится в руках Правящей Семьи – династии прямых потомков Стального Шайна.
- Потомки героев заслужили это, – с раздражением ответил Кирван. – И что плохого в сословном обществе? Под властью потомков капитана Держава сильна и процветает как никогда, внушая страх и южным варварам, и соседним странам. Что до наследственной власти потомственных Верховных правителей – она обеспечивает Державе порядок, стабильность. В Родиании объявили «республику», ввели демократию – и страна раздирается конфликтами соперничающих партий, к власти рвутся рвачи-временщики под популистскими лозунгами, которые в борьбе за симпатии избирателей не гнушаются никакой мерзостью. Так что такое ли уж благо демократия?
- Но сохраняющийся сословный уклад Державы затрудняет перспективы роста талантливым представителям низших сословий и этим создаёт социальную напряженность, – сказал Децимий. – В обществе растут протестные настроения, вызванные неравноправием, уже отмечены появления экстремистских подпольных организаций.
- Чего им не хватает? – скривился Кирван. – Я говорю это не потому что я сам из Благородных, я действительно удивлён. Держава - самое мощное государство планеты, у нас самый высокий на Астарте уровень жизни. И любой талантливый человек, даже не из Сословия, может добиться высокого статуса в обществе на ниве коммерции, государственной службы или науки. А абстрактные гражданские свободы, о которых истерично вопят эти смутьяны, им, по большому счёту, не особо и нужны.
- Замкнутые элиты, как известно из истории, имеют склонность деградировать, – заметил Децимий. – Есть примеры, как потомственная аристократия забывала о своём предназначении, погрязнув в гедонизме.
- Твоё вольнодумство всем известно, Децимий, – усмехнулся Кирван. – Но примеров, когда деградировали формально не потомственные элиты, в истории даже больше. Державой правит потомственная элита, у которой традиции служения отечеству, идеалы гордости и чести культивировались поколениями. Каждого её представителя с детства готовят к роли воина и вождя, воспитывают в строгости, закаляя волю, приучая к трудностям и лишениям. И пока не видно признаков деградации Благородного Сословия, а Держава процветает на зависть соседям и страх врагам. Потомки Стального Шайна и его воинов по праву занимают положенное им место, их предки заплатили за Державу кровью и героизмом.
- А что была за Коалиция Эгалитариев? – неожиданно спросила Рения. –
- Из отрывочных сведений в старых хрониках складывается картина, что Эгалитарии были политическим движением, которое боролось за равные права с элитами, – ответил Децимий. – Его приверженцы сумели взять власть на нескольких планетах Содружества и объявили независимость, началась гражданская война.
- Боролись за равные права с элитами, – пробормотала Рения. – Как наши «Непокорные», что провоцируют беспорядки и мятежи.
- А что до исхода войны, – продолжал Децимий, – о нём нам ничего не известно. Но война была очень тяжёлой, это не было усмирением мелкого окраинного мятежа. Коалицию поддержала почти половина планет Содружества, это были крупные промышленные центры, у них имелись свои вооруженные силы. Судя по тому, что за столетия, прошедшие со дня падения «Авадона», ни один космический корабль больше не появился на Астарте, есть опасения, что война привела к взаимоуничтожению сторон, а выжившие оказались технологически отброшены далеко в прошлое, как мы.
Тем временем коридор упёрся в металлический трап, ведущий куда-то на второй ярус.
- Пост управления должен быть где-то здесь, – Рения указала вперёд рукой со старым чертежом. По ребристым ступеням впервые за множество лет зазвенели шаги.
Стальная дверь с тихим скрипом отворилась, и взглядам троицы предстала командная рубка, тускло освещённая утренним светом, проникающим сквозь «фонарь» мостика управления. Вдоль стен чернели огромные панно тактических дисплеев, торчали многочисленные рубильники и рукояти управления.
- Только подумать, – благоговейно произнёс Кирван, оглядывая погасшие ряды приборных панелей. – Отсюда кто-то из моих предков направлял огонь орудия по врагам, здесь командовал боем Стальной Шайн! Даже подбитый при безумной атаке на линкор Коалиции, «Авадон» вышел из боя, лишь полностью расстреляв боекомплект. Древние боги, неужели я нахожусь здесь, в сердце этой святыни?
Децимий тем временем снял рюкзак и порывшись, извлёк продолговатый металлический цилиндр, покрытый полуистертыми письменами древнего алфавита.
- Я сумел найти его в затерянном храме посреди гор на юной границе, – сказал Децимий, пристраивая цилиндр к нише в стене. – На поиски ушел не один год. В старинных каталогах этот предмет описывается как малый энергоблок, предназначенный для питания оборудования рубки в случае выхода из строя главной энергоустановки.
Когда цилиндр с глухим металлическим звоном занял нишу, на одном из пультов вспыхнули желтые огоньки, подсвечивавшие клавиши. Шагнув к нему, Рения достала сложенный лист бумаги с какими-то записями и принялась осторожно нажимать на клавиши с цифровыми символами.
- Эта последовательность цифр предоставляла собой код допуска, – сообщила Рения, осторожно нажимая на кнопки. – Без него бортовой компьютер не допустит к управлению приборами корабля.
Взглянув ещё раз на листок с цифрами, Рения нажала ещё две клавиши, затем вдавила ладонью огромную красную кнопку. И в этот момент давно погасшие приборы рубки словно ожили.

*

- Приветствую вас! – прогремел странный неживой голос из динамиков под потолком. – Я бортовой компьютер тяжёлого штурмовика «Авадон». Поскольку вы ввели необходимый код допуска, я буду выполнять ваши приказы. Докладываю: система жизнеобеспечения корабля неисправна, главная энергоустановка не функционирует, системы наведения…
- Достаточно! - прервал его Кирван. – Техническое состояние «Авадона» обсудим позднее. Сейчас нас интересует информация о событии, предшествующем его посадке на Астарте. Расскажи о сражении с эскадрой Коалиции, в котором героически бился командир «Авадона», известный нам как Стальной Шайн, предок династии Верховных правителей нашей Державы. Нам интересно узнать про этот бой.
- Тяжелый штурмовик «Авадон» не принял участия в сражении с эскадрой Коалиции близ сектора Гаммы Грифона, – сообщил компьютер. – Перед самым началом боя командир эскадрильи «482» капитан-командор Дорн Стан был застрелен своим помощником, капитаном второго ранга Силнером Шайном. Судя по всему, имел место заранее спланированный мятеж. Члены экипажа, оставшиеся верными присяге, были убиты остальными офицерами, поддержавшими заговор.
- Но штурмовик ведь был подбит? – бледнея, спросил Кирван.
- Когда «Авадон» стал покидать боевой порядок, остальные единицы эскадрильи, экипажи которых один из погибших офицеров успел поставить в известность о мятеже, открыли огонь в соответствии с требованиями устава, предписывающими немедленно уничтожать за дезертирство в военное время.
- Чем закончилось сражение? – спросил Децимий.
- После гибели капитан-командора Стана эскадрилья лишилась управления и на некоторое время оказалась дезорганизованной. По моим расчетам, с вероятностью в 94% сражение было проиграно.

*

Голос из динамиков смолк, в рубке воцарилось напряженное молчание.
- Не могу поверить, – пробормотал, наконец, Кирван. – Стальной Шайн и его экипаж были не героями, а дезертирами? Это неправда!
- Информация достоверна, – проскрежетал безликий голос из динамиков. – Бортовой «чёрный ящик» сохранил видеозапись бунта.
Перед шокированными археологами вспыхнула трёхмерная проекция, изображавшая командирский мостик.
- Шайн, что ты делаешь?! – кричал человек в сером комбинезоне с золотистыми нашивками на плечах. – Это измена!
Сверкнула вспышка, и кричавший упал с обугленной раной в боку. В проекции появилась вторая фигура в похожем комбинезоне, сжимавшая в вытянутой руке похожее на пистолет оружие. «Портативный импульсный деструктор» - вспомнил Кирван полузабытое оружие древних. Лицо стрелявшего увеличилось крупным планом. Хотя оно отличалось от изображений на старинных картинах и древних фотоснимках из архивов, в нём вполне узнавался легендарный Стальной Шайн.
- Дело сделано, ребята. – усмехнулся стрелявший. – Теперь манёвр отхода. Я лично не хочу рисковать шкурой за этих зажравшихся свиней из верхов Содружества.
Проекция погасла.
- Ты понимаешь, что это значит? – через несколько минут с трудом выговорил Кирван. – Это же… Я не знаю, как сказать… Люди не должны это узнать!
- Да, это будет шоком, – задумчиво протянул Децимий. – Узнать, что аристократические роды Астарты происходят не от героев, а от кучки бунтовщиков-дезертиров, убивших своего командира и бежавших от сражения… Это будет настоящей бомбой, которая взорвёт социум Державы.
- Вот именно! – заорал Кирван. – Представь, что будет, если эта информация достанется смутьянам, тем же «Непокорным»?! Мы не должны оглашать нашу находку! Можно сказать по возвращении, что мы ничего не нашли!
- Мы учёные, мы не вправе скрывать истину из политических соображений, – холодно ответил Децимий. – Пусть «Авадон» скрывает страшную истину, мы обязаны донести её до людей.
- Послушай, – начал Кирван. – Держава процветает, она благополучна как никогда! И сословный уклад, который не даёт вам покоя, медленно отмирает сам собой. Нынешний Верховный правитель и его министры правят страной хорошо, по крайней мере, мы не знаем кризисов, сотрясающих ту же демократическую Родианию или Корделию. Есть лишь небольшая кучка недовольных, но такие будут всегда, при любой власти и любом уровне сытости. Но представь, что будет, если правда об «Авадоне» станет всеобщим достоянием?! Многие люди разочаруются в порядке, что сохранялся века, смутьяны не упустят случая использовать её для подрыва авторитета власти и подстрекательств к мятежу! Державу может захлестнуть гражданская война, погибнет множество людей, прольются реки крови, будет разруха и хаос! Ты этого хочешь ради торжества истины?!
- Истину нельзя скрывать, – возразил Децимий. – Правда всё равно рано или поздно вылезет наружу, как шило из мешка.
- Если информация может принести много зла, её лучше скрыть!
- Нельзя строить что-либо на лжи, – Децимий был непреклонен. – Больно гнилой получается фундамент.
- Мы не должны страдать за грехи предков! – голос Кирвана готов был сорваться на крик. – Ту низость совершили не мы, и прошло слишком много лет. Стоит ли рушить нынешнее благополучие из-за призраков давно минувшего? Стоит ли оглашать прошлое, которое повредит настоящему и будущему?
- Как бы то ни было, я честно отчитаюсь обо всём по возвращении, – твёрдо произнёс Децимий.
- Что ж, мне не остаётся другого выхода, – в ладони Кирвана появился пистолет. Дуло оружия смотрело прямо в лоб давнего товарища.
- Можешь меня застрелить, – ответил Децимий. – Но истина всё равно однажды станет известна.
Они не заметили, как Рения вновь склонилась над пультом для ввода кодов. Лишь торопливые щелчки по клавишам отвлекли внимание противостоящих.
- Что ты делаешь?! – Кирван бросился к ней, пытаясь её остановить, но Рения уже вдавила клавишу ввода.
- Активирован механизм самоуничтожения корабля, – бесстрастно сообщил голос из динамиков. – У вас пятнадцать минут, чтобы покинуть борт, потом будет тепловой взрыв.
- Бежим! – крикнул Децимий, устремляясь к выходу из рубки.

*

Когда последние отзвуки взрыва стихли, Кирван осторожно выглянул из-за скалы.
«Авадон» превратился в бесформенную груду оплавленного металла. В радиусе десятка метров вокруг снег просто испарился от страшного жара, обнажая чёрные скалы.
- Ты уничтожила Реликвию, – тяжело дыша, произнёс Кирван, глядя в глаза Рении.
- Я уничтожила доказательства того, что основатели Державы были подонками, а не героями, – ответила Рения. – В этой куче железа никто не сможет опознать мифический «Авадон». И без записи бортового вычислителя любые слова Децимия останутся лишь неподтверждёнными словами.
Кирван снова взглянул на останки древнего боевого звездолёта. Мифический «Авадон», который они так долго искали, даже не веря в его существование, и который хранил в себе столь жуткую тайну, священный образ из легенд – его не стало. На душе была целая буря противоречивых чувств.
- Ты уничтожила прошлое, чтоб сберечь настоящее, – тихо произнёс Кирван.
- Смотрите! – прервал их Децимий, указывая куда-то вверх. Кирван и Рения обратили взгляды туда.
С сиреневого неба Астарты спускалась огромная золотая сфера, испускавшая мерное сияние. Она казалась словно живой.
- Что это?! – ужаснулась Рения.
- Говорит «Борт-2117», корабль поисковой службы Межгалактического Альянса, - раздался голос прямо в головах у всех троих. – Мы зафиксировали сильный энергетический всплеск, свойственный разрушающимся средствам космического передвижения. Идём на посадку. Назовите ваши имена!

[Irena]

№7

Клятва

картинка №3


В таверне «Пьяный тролль» вино и пиво лились полноводными реками: выпускники магической академии отмечали успешно сданные экзамены и назначение на обязательную практику. Весёлые крики и тосты, здравицы в адрес любимых, а иногда и не очень, преподавателей, взаимные пожелания удачного окончания практики и хорошей карьеры после неё сливались в единый гул. Так было везде, кроме пятого кабинета, где по традиции пили горькую те, кого злые преподаватели определили на заклание. Великий акведук был проклятьем всех студентов последнего курса. Чего только не предпринимали отстающие в учёбе и не блещущие примерным поведением будущие маги! Как только не подлизывались к преподавателям, какие астрономические взятки не предлагали, каким богам не молились - лишь бы не попасть на долгих восемь лет обязательной практики в команду магов, обслуживающих это величайшее творение магов прошлого, по праву именуемое шестым чудом света. Давным-давно на месте акведука была речка, извилистая, мелководная, с многочисленными порогами и перекатами. Её хотели углубить и выпрямить ещё при прежней династии, но этому делу крайне сильно мешал водопад в её истоке, который самим своим существованием лишал данную затею всякого смысла. И вот, после очередного переворота, первый император текущей династии поручил дело трём величайшим магам того времени. Подняв огромные пласты породы, маги создали искусственный хребет, разделив ущелье, в котором текла река, на две части. Потом на вершине хребта расположили выплавленный из прочнейших пород камня гигантский жёлоб; подведя жёлоб к водопаду, в него заключили реку, которая теперь текла до самого моря. В процессе работ некоторые злые языки утверждали, что из-за большого перепада высот река всё равно останется слишком быстрой для того, чтобы стать судоходной; но маги решили и эту проблему. Они искривили хребет с находящимся на нём жёлобом, придав ему форму извивающейся змеи, существенно увеличив длину реки и снизив скорость течения.
Когда работа была закончена и по новому руслу пошли первые корабли, радости императора и купцов не было предела. С тех пор в великом акведуке утекло много воды, а корабли продолжали с попутным ветром подниматься против течения и регулярно возвращаться назад. Но только была в этой бочке с мёдом одна ложка дёгтя: великий акведук тёк по всем швам, и с каждым годом всё сильнее. Специальная команда магов изо дня в день латала жёлоб, как могла, но число протечек всё увеличивалось и увеличивалось. В конце концов вольнонаемные маги перестали заключать контракты на обслуживание акведука, и их место заняли выпускники академии магии и волшебства, которые вместо платы за обучение несли восьмилетнюю трудовую повинность.


- Скажи, Свен, тебя-то за что в эту дыру посылают? – спросил Бьёрн.
- Сам не знаю, наверно, враги отца постарались, – ответил высокий белобрысый парень с добродушным лицом и снова уткнулся в огромную кружку с пивом.
- Но всё же ты был лучшим на нашем курсе - и попадаешь на практику на акведук, как неуч и неудачник! – не унимался рыжий коротышка.
- Я ж говорю, наверное, интриги.
- Это правда, что в год на акведуке погибает в среднем по два мага? - встревоженным голосом спросила голубоглазая блондинка с идеально ухоженными ногтями.
- Бывали годы, когда гибло и по десять человек, – ответил тощий загорелый парень по имени Слик.
- Скажи, Кай, если я погибну, ты будешь помнить обо мне? – спросила русоволосая толстушка Грета и разрыдалась.
- Не надо плакать, мы же ещё живы, – попытался её успокоить Кай.
- Надолго ли? – прошептала себе под нос блондинка с маникюром и залпом осушила кубок с вином.
- А я могла выйти замуж за Ральфа – это наш сосед. Меня отец так уговаривал не поступать в академию. Говорил мне, что Ральф меня любит, и земли в его поместье жирные, а крестьян так раз в пять больше чем у нас... но я не согласилась, – сказала похожая на мышку девушка среднего роста.
- Мне, Линда, в отличие от тебя, выбирать не приходилось, поскольку я как раз из крестьян. Нельзя же считать альтернативой растить хлеб и доить коров до самой смерти, – ответила розовощёкая девица с большим бюстом.
- По мне, так лучше быть живой крестьянкой, а не мёртвым магом, – тихим голосом возразила блондинка и печальным взглядом уставившись на свой маникюр.
- Каждый год академия направляет на акведук двадцать выпускников, а погибает в год только двое, так что у каждого из нас есть шанс выжить, - попытался успокоить всех Свен.
- Всё равно два мага в год - слишком много, – сквозь слёзы сказала Грета и, обернувшись к своему кавалеру, добавила: – Кай, милый, я очень боюсь, обними меня крепче!
- Я думаю, что всё не так уж плохо, - бодрым голосом заявил Свен. – Нам нужно лишь держаться вместе и во всём друг другу помогать.
- Точно! Давайте дадим клятву, что никто из нас никогда не бросит другого в беде, – влез в разговор главный дебошир курса Ирген.
- Давайте дадим клятву, что будем помогать друг другу так, как если бы мы были родные братья и сёстры, – неожиданно поддержала Иргена Линда.
Не растерявшийся Слик быстро сбегал за большой чашей и чистым ножом. Каждый, сделав надрез на руке, сцедил в чашу чуток своей крови. После Свен торжественно влил в неё самое дорогое вино и первым произнёс слова клятвы. Когда чаша прошла полный круг, все продолжили обсуждать свою скорую практику на акведуке, но они уже не хоронили себя, а улыбались.

[Irena]

№8

***


картинка №2




- Я его целовать не буду, - сказал я и для ясности показал кукиш осеннему деду, что сидел напротив.
Генка тем временем дрых на полатях, сложив ручки на груди, и в ус не дул.
- Традиция такая, сынок, ты его спас, тебе, стало быть, его и… - тут дедок замялся.

Я выразительно хрустнул костью из супа. Вкусный, кстати, хотя вместо мяса кабы не воробьи пошли. То-то кости мелкие.
- Буди давай.
- Э, понимаешь, - заюлил старый, - девка эта рыжая – совсем молода еще. Готовит плохо.
Тут я как-то насторожился.
Вынул ложку изо рта и пригляделся к своей тарелке. Вот блин, так и есть!

- Что это? – со значением спросил я, выудив из бульона чью-то заднюю лапу. Мелкую и с когтями. – Ты сказал «из соловьиных язычков». Это кто вообще?
Осенний старец посмурнел и отодвинул плошку подальше от себя.
- Это кротики, - буркнул он.
- Че за зверь такой?
- Ну кроты, кроты. Девка их так зовет. И не обманывал я тебя, старый народ врать не может. Язычки тоже есть, целых два. На весь котел.
Я задумчиво обсосал вареную лапку. Вкусно…
- Она их хоть потрошила?
- Ну…

Всё равно вкусно. Я, пока до них от нас добирался, неделю один мох жевал.
- Так в чем проблема, дед? Генке на работу пора, и все условия я выполнил. Вертай как было, да мы пойдем.
- Напутала она. Вместо сныти сон-травы нарвала, да еще сверху пошептала. В сказку поиграть решила. Так что ты как хошь, а теперь только поцелуем. Или живой воды ищи.
- Где?

Старый посмотрел на меня как на дурака.
- Откуда я знаю? Живой воды все равно не бывает. Ее люди придумали.
Я посмотрел в сторону полатей. Генка по-прежнему дрых без задних ног, даже похрапывать начал.

- Значит, так, - сказал я осеннему старцу, - ваш косяк, вам и исправлять. Пускай рыжая время для Геныча остановит или вспять повернет, если далеко ушло. А я приволоку сюда кое-кого, пускай воду добывает, да в темпе.
- С карлой справиться надумал? Смотри, сам себя не забудь, цмундлики народ больно поганый.

Я остановился на пороге. Ухмыльнулся.
- Я уже справился.
И обернувшись, добавил:
- Он делает за Генку квартальный отчет, третий день пошел. Так-то. Готовь баклагу, дед. Живую воду щщас добывать будем.

[Irena]

№9

Сказка о маленькой фее


картинка №4


Примерно в наши дни, в одном из огромных мегаполисов, где-то на чердаке высотной башни, близко-близко от неба и солнца жила маленькая фея лет семидесяти от роду. Малышка Электа. Не смейтесь, разве это возраст для настоящей феи?
Жила она одна, ведь квартирка у нее была совсем крошечная – на чердаках современных домов остается совсем мало места для сказок.
Электа была сияющая и рыженькая – это была фея электричества.
Она была доброй феей и старалась помогать всем вокруг, поэтому у живущих в этом районе, даже в случае аварии на подстанции, не было проблем с электричеством.
Добрая фея не хотела никого огорчать, пусть даже люди в нее и не верили.
Не раз она пыталась с ними познакомиться: подлетала к тем, кто появлялся на ее чердаке, - но они ничего не видели и не слышали, не замечали такую крошку. Да что люди? Ее не хотели признавать даже кошки: важно распушали хвост, выгибали спину, шипели и убегали с ее чердака. Хорошо, что солнечные зайчики заглядывали по утрам в гости, иначе было бы совсем одиноко.
Как-то утром малышка проснулась гораздо позже обычного. Небо было хмурым, солнце затянуто тучами, поэтому солнечные зайчики сидели дома. Было скучно, и фея отправилась прогуляться по крыше. Сгустились тучи, налетел ветер – и сверкнула молния… Она была такой пронзительно сияющей и прекрасной, что маленькая Электа протянула к ней ладошки, притягивая, приглашая к себе. Молния согласилась. Это было потрясающее ощущение! Фея почувствовала, что… растет, какая-то невиданная сила переполняет ее! Наша героиня была совсем не жадной, поэтому захотела поделиться с людьми, но на крыше их не было: все были где-то внизу, прятались от дождя.
Шагнув с крыши, Электа спустилась вниз, прикасаясь ладошками ко всему, что встречалось ей по пути. Все искрилось, шипело, грохотало, взрывалось. Было очень красиво! Как в праздник! Но никто не радовался. Все кричали, говорили о стихии, громоотводе, коротком замыкании, проклинали электриков и вызывали пожарников.
А её в этой суматохе снова даже не заметили… Зато фея узнала много нового о своей природе.
Когда дождь прекратился и суета улеглась, наша фея вернулась к себе на чердак и
задумалась. Затем вышла на крышу и крикнула:
-Простите меня, я не нарочно! Я не со зла все это сделала!
Следующим утром солнечные зайчики не застали на знакомом чердаке своей подружки – Электа отправилась путешествовать, чтобы найти учителя.

Люди! Если временами у вас случаются неприятности с электричеством, не ругайте Электу, подождите немного – она еще учится!

[Irena]

№10

Черный квадрат, белый прямоугольник

картинка №11, №5 и всего понемножку


Черный квадрат экрана. Ну да, прямоугольник; но не будем столь педантичны. «Квадрат» как-то лучше звучит. Шевельни мышкой – появится другой прямоугольник, белый. Чистый лист Word-а – садись и пиши. Но он меня раздражает. Пусть пока будет так, а я представлю, что это не компьютер, а древняя пишущая машинка. Круглые клавиши с золоченым ободком. Стол натурального дерева, теплое сияние лака. Обои с вычурным узором. Уютный свет свечи... Стоп, какой свечи?! Еще свиток пергамента в пишмашинку заправь, знаток... Хоть бы керосиновая лампа, если уж тебе так не хочется электричества. А когда, в самом деле, появились пишмашинки?
Впрочем, какая разница... о чем я, собственно?

Я смотрю на черный квадрат экрана, как в ночное окно. Там, за окном, иные миры. Много миров. Там – непроходимые джунгли, и заснеженные равнины, и руины забытых цивилизаций, и башни незнакомых городов. Там герои моих ненаписанных книг плывут за горизонт под золотым небом, идут по пыльной степи с тяжелыми рюкзаками, летят на далекие планеты... Возьмите меня с собой! - кричу я. Но они не видят, не слышат. Я бегу за ними – но краски блекнут, горизонт заволакивает мгла... бреду, еле передвигая ноги, словно по колено в воде, а над головой кружатся – птицы? драконы? птеродактили? И тяжело дышать, и никого рядом, и не догнать.
Подождите! – кричу я. - Не уходите!
На этот раз они слышат. Оборачиваются. Но смотрят недобро, настороженно. И прекрасные девушки оборачиваются хищными тварями, и рушатся, горят города под моим взглядом.
Не надо... – в страхе шепчу я и отступаю. Не надо. Меня тут не ждут.

Черное окно... Мне хочется туда – но я словно в прозрачном пузыре. Смотрю со стороны – но не могу шевельнуться. Там, за черным окном, идет жизнь. Идет мимо меня. Как бы мне хотелось разбить, прорвать стенки пузыря! Но страшно – страшно за те миры: а вдруг опять?..

Я жду, сидя у черного окна. Не теряю надежды. Когда-нибудь кто-то зажжет в окне свечу. Я увижу этот огонек – а он помашет мне рукой и позовет с собой. Сам позовет. И тогда проклятый пузырь лопнет, и я войду в его мир без страха. Он подаст мне руку, улыбнется, и мы пойдем к горизонту. Вместе.

И круглые клавиши с золоченым ободком запляшут сами собой. И слова новой истории появятся на белом листе. Или на белом экране.

Или на свитке пергамента.

Когда-нибудь.

[Irena]

№11

Памяти чёрный квадрат
(Как я не стал экстрасенсом)

картинка №11


Всё-таки Малевич был гений! Что бы там про него ни злопыхали. Я даже не имею в виду какие-то искусствоведческие выверты и кандибоберы… Моё восхищение - чисто прикладного характера. И понял я это, забежав на полчасика в художественный музей нашего заштатного городишки, бросить взгляд на его скандально известный «Чёрный квадрат», пока картину не увезли дальше в турне по необъятным просторам.
Да… забежал на полчаса, а простоял полдня. Благо смотрители музея у нас деликатные и не заражённые бациллой стяжательства – лимитов на «посмотреть» не вводили.
Что же захватило моё внимание и приковало к этой нехитрой геометрической фигуре? Про его супрематические смыслы я уже потом прочитал, да оно и к лучшему, а тогда, в каком-то приподнято-романтическом настроении, навеялось мне разное…
Ну, сначала подумалось, что, будь посреди этой чёрной квадратности какой-нибудь мазок – это был бы просто знак засеянного поля, ведь ромб с точкой посередине – древнейший пиктографический знак плодоносящей нивы. Но тут никаких вкраплений – пашня не засажена… какое семя ни бросишь, всё народится: «что посеешь, то и пожнёшь»… Или что-то уже брошено туда твоей собственной рукой и проклюнулось, но, пока росток не раздвинет частички земли, как стенки родящего лона, ты и не узнаешь, добрых ли плодов ждать по осени, а может, только плевелы достанутся тебе в страду.
Что-то соберёшь ты на этом поле жизни?
Разные картины мелькнули тогда перед мысленным взором на фоне чёрного квадрата Малевича, что подрядился на несколько часов экраном моей проснувшейся, только что не застрекотавшей, как старинный киноаппарат, памяти.
Да… какие-то зёрна и брошены были щедро, и взошли дружно, и пота немало было над ними пролито, но…
Многое привиделось... Как я не стал экстрасенсом, например.

Да, а как же я им не стал?.. Было, помнится, мне тогда всего-то ничего: отслужил в армии, закончил институт и трудился на нашем металлургическом гиганте в техотделе прокатного цеха. Ох, да... и трава была тогда зеленее, и небо голубее... и волосы чёрнее, без проседи и абсолютно сплошные, без разных там «полянок мудрости»... Увлекался я тогда каратэ и, на почве этого, управлением жизненной энергии, ну, чтобы сила удара была неотразимая и несокрушимая – за счёт её (энергии) предельной концентрации.
Вот и попалось мне тогда на глаза объявление о курсах биоэнергетического массажа. Дело это было ещё внове — перестройка только-только стала набирать обороты. Обещалось там, в числе прочего, научить управлять жизненной энергией и помогать своим родным и близким. На это-то я и купился: у мамы проблемы с поясницей стали случаться, а про энергию — это уже для себя. Так я и попал в первый набор Ленинградского (тогда ещё) колледжа по биоэнергетике, что и повернуло мою жизнь довольно круто в новое русло. О чём я, в общем-то, и не жалею, тем более, что понятия не имею, как бы она протекала в старом.
Я думаю даже, что мне крупно повезло влиться в этот биоэнергетический бомонд через серьёзное русло хорошей школы, благо у меня есть возможность сравнивать – потом я образовывался и в других.
Преподавателями же в этот первый раз у нас были два молодых мастера (не побоюсь этого слова): Андрей – классный массажист - и Анатолий – не менее замечательный психотерапевт; недаром их авторский метод в скором времени отлился в новое направление: сенсомануальную психолингвистику.
В сам метод углубляться не буду, скажу только, что все техники оказались реально работающими, даже самые экзотические, вроде имитации хиллерской операции и регрессивной реинкарнации. Основные же приёмы мало чем отличаются от массажных, только что учитывали ещё и течение энергии в каналах.
Да, в общем-то, я и не об этом, просто таким вот макаром я и попал в экстрасенсорную тусовку. Надо ли говорить, что, отучившись на этих курсах, я кинулся оздоравливать всех, кого смог уговорить лечь, за неимением кушетки, на стол: родных, близких, просто знакомых и всех коллег из техотдела, которые решились доверить мне свои ценные организмы.
Тех, кто не осмелился пройти нормальный массаж руками, я уговаривал на дистанционные сеансы - уж очень мне хотелось тогда попробовать всё. Тут не обошлось без курьёзов: одна женщина из отдела, согласившись было, в решительный момент испугалась чего-то и передумала, а так как мобильники тогда были ещё из области научной фантастики, то сообщить об этом мне она не могла. Помешать внетелесному исцелению решила домашними средствами, то есть вместо того, чтобы лечь и расслабиться, взялась за генеральную стирку. Я же, ни сном ни духом об этих её новых обстоятельствах, ложусь у себя дома на диванчик, расслабляюсь, сосредотачиваюсь и мысленно представляю себе, как делаю ей массаж по полной программе.
На следующий день она мне рассказывает, что в самый разгар постирушек, при наступлении часа «Ч», наваливаются на неё самые разные ощущения: покалывания там, волны тепла, ещё какие-то, и ничего с этим поделать она не может. Потом всё это исчезает, и вместе с ним бесследно проходит и какой-то там хондроз - за давностию лет уже не помню, ради какой его разновидности мы всё это затевали.
В общем, в результате интенсивной практики крепнет во мне уверенность: могу, а ведь могу… Ещё мы после этих курсов встречаться регулярно стали, обмениваться, так сказать плодами наших целений, ну и с другими такими же типами связи находили. То есть, постепенно из разряда мимолётного увлечения перетекает всё это в разряд главного хобби, а там один шаг и до основного вида деятельности.
И я этот шаг сделал. Одна из наших курсисток постарше, Людмила Николаевна, организовала лечебно-оздоровительный центр «Сенсус» при центральной сельской больнице и стала набирать работников, я же, ничтоже сумняшеся, покинул свой завод и двинул в народную медицину. Так я и ахнул по самое немогу в био-экстра-целительную тусовку.
Весёлые были годочки… Такой концентрации чудиков, как в этой среде, мало где встретишь – почти что каждый первый с каким-нибудь прибабахом… А как же иначе, если тут не простой народ толкался, а почти сплошь экстрасенсы, ясновидящие, колдуны, психотерапеуты, контактёры, ну или, на худой конец, народные целители. Я – почти простой массажист - даже как-то бледно бы смотрелся на этом фоне, если бы и у меня свой бзик не бзикнул: начал я какие-то «энергетические» картинки рисовать. Ну, такие странные рисунки, в состоянии ментальной сосредоточенности и внутреннего безмолвия… а уж в желающих расшифровывать смысл этих разноцветных линий недостатка не было… Такие красивые интерпретации мне напевали… просто заслушаешься, да все по-разному: не понравилось одно толкование, можно выбрать другое… Даже лечить по ним пробовали… и у кого-то получалось… от ведь как…
Ну, вот кого вспомнить для примера… Один несчастный человек имел самое сильное тонкое видение. Почему несчастный? Да просто это энергетическое зрение пришло к нему после сильного удара по голове, в результате коего он почти полностью утратил зрение обычное. Видимо, с целью компенсировать эту потерю, у него и открылся «глаз Шивы». Вы бы согласились прозреть такой ценой? Я – нет, да и он, подозреваю – тоже. Кстати, именно этот ясновидец здорово поднял мою самооценку, сказав, что излучения моих рук имеют все семь цветов, тогда как чаще всего у людей преобладают два-три. После этого, вместе с самооценкой, у меня сильно подросла и гордыня.
Вообще, я заметил, что в той среде повышенным чувством собственной важности заражены чуть ли не все поголовно.
Вот ещё одна женщина вспомнилась. Довольно пожилая и дородная. Так почти при каждой встрече она не упускала случая подчеркнуть, что у неё аура целых двенадцать метров. И всё это говорилось с такой серьёзностью и строгостью, что народ не решался перечить, только Андрей однажды в сторону пошутил по этому поводу: «Как же она, бедная, в дверь-то входит?»
Но это просто гордость, а встречались и типы просто больные на всю голову, но с несомненными способностями. Один такой даже немного работал в нашем центре, пока не начал гусей по-крупному гонять. Он мог у людей… как бы это выразить… я сам не совсем понимаю… ну, что ли, открывать канал или подключать к какому-то каналу. В общем, люди чувствовали поток энергии, их наполняющий, и были вынуждены искать, куда эту энергию сбросить, ну, полечить кого-нибудь, что ли. Как-то так. Я некоторое время общался с двумя женщинами, так им обработанными, так что рассказываю с их слов. Третья их подружка по несчастью пошла с такой жалобой к врачам… те взялись её лечить… это был худший вариант из возможных… Вылечили её или окончательно залечили, я так и не узнал.
А если вам повезло попасть в компанию с контактёрами… это вообще пестня… Посреди разговора замрёт в какой-нибудь позе внимания и тихонько так скажет: «Пошла информация…» Постоит, постоит и начинает эту информацию выдавать. «Информация» может быть самой разной: от предупреждения всему человечеству - мол, «если не измените сознание и не начнёте жить в мире и согласии, то ого-го как хреново будет…» - до просто советов по мелким бытовым проблемам. Источники этих вещаний тоже могли быть очень разнообразны: от банальных инопланетян до мирового разума и архангела Михаила.
В общем, весёлое было время. Особенно для меня, твёрдо воспитанного всем атеистически-материалистическим прошлым, что практика и опыт – критерии истины. А так как я сам никаких голосов не слышал, третий глаз у меня не открылся и никаких таких штук я не видел, то приходилось просто принимать это к сведению, как вещи, о которых «говорят». Причём, я не говорю, что был непробиваемым скептиком – если какие-то вещи подтверждались моим личным опытом, я спокойно включал их в свою картину мира. Вот, например, в наличии жизненной энергии и способности человека ею манипулировать я нисколько не сомневался. Была у меня возможность убедиться в этом на собственном опыте в самом начале практики. Собственно, этот случай сыграл немалую роль в столь резкой смене моих жизненных реалий.
Когда я ещё не ушёл с завода, но уже подумывал, от нашего только-только создававшегося лечебно-оздоровительного центра нужно было послать первую команду в сельскую больницу при крупном посёлке, и, замирая от сомнений, я туда напросился. Хотелось попробовать свои силы в реальном деле. Не растекаясь по древу, поведаю сам случай.
Жил я рядом с больницей в небольшом домике, там же и принимал больных. Народ шёл в основном с остеохондрозами, этот зверь массажем особенно хорошо лечится, так что уверенность моя росла день ото дня.
И вот как-то довольно поздно вечером, после трудового дня, захожу в саму больницу и застаю такую картину: на скамеечке сидит девочка лет шести, а рядом дискутируют её мама, дежурная медсестра и ещё одна женщина из нашей бригады. Совещаются они по поводу взлома шкафа главврача: у девочки высокая температура, врач живёт далеко или вообще уехал, не помню уже, а лекарство для инъекции у него в личном шкафу, ключа от которого нет.
И вот, пока они там набирались решимости попробовать себя в профессии медвежатника, я без особого замысла, повинуясь какому-то порыву, присел перед девочкой, снял её сандалики с носочками и взялся руками за стопы, как будто собираясь согреть. Внимание сосредоточил на своих руках, был очень спокоен и смотрел ей в глаза. Девчушка тоже ничуть не волновалась и воспринимала всё как должное. Тётечки замолчали и окружили нас. Через какое-то время моя маленькая пациентка сказала: «Хватит». Я тут же отпустил её ноги, надел носочки и сандалики. Сестра померила температуру – нормальная!
Конечно, потом, на втором курсе обучения, я узнал про метод полярности и правила создания потоков, но в первый раз применил его чисто интуитивно. Эта и похожие истории во многом повлияли на мой выбор войти в целительство.
Да, действительно, довольно интересное было время. Лет семь-восемь я вращался в этих сферах. Проучился ещё на множестве разных курсов, даже в Государственном институте усовершенствования врачей - организовывали они как-то ликбезы для народных целителей.
Кстати, самый бесполезный для практики курс, на котором я учился, носил и самое «крутое» название: тибетская школа бессмертия «Чёрный Лотос»; наверно, с тех пор у меня недоверие к звучным наименованиям.
Постепенно отобрался комплекс методов и техник, которые работали лично у меня. Результаты всегда были неплохими, работал ли я в оздоровительном центре или на вольных хлебах, когда наш «Сенсус», после нескольких лет существования, благополучно канул в лету. Людмила Николаевна ударилась в православие, распустила центр и принялась замаливать грех его создания.
Я тоже, как уже и говорил, лет через восемь оставил эту практику, правда, по более прозаическим мотивам: главное – заметил, что моему собственному здоровью она не очень способствует, да и интерес пропал как-то, появились другие, более сильные увлечения.
Что же мне осталось с тех весёлых времён? Ну, во-первых, навык-то никуда не делся: при необходимости родных ставлю на ноги за пару сеансов; как говорил один киногерой Юрия Никулина: «А руки-то помнят!» Потом, немалый жизненный опыт тоже при мне остался, ведь какое множество людей поведало мне свои истории: метод-то только наполовину сенсомануальный, а на вторую половину он психолингвистический, то есть, говорить с людьми приходилось тоже немало. Ну и просто есть что вспомнить, действительно нескучно было жить в то непростое, в общем-то, время: лихие 90-е годы как-никак.
Да, много можно вспомнить и весёлого, и грустного, и страшного, и разного… если, вслед за Людмилой, мотанёт жизнь в православие, найдётся, в чём покаяться… по седьмой заповеди, например… ведь лечатся-то всегда в основном женщины… и не только старые… а рефлексогенные зоны частично совпадают с эрогенными…
Ой, что это я… ведь ещё не исповедь, да и каяться в этом пока не тянет. Ну ладно, об этом не будем, а вот в грехе гордыни, по моим наблюдениям, почти всем поголовно целителям и экстрасенсам покаяться бы не грех. На словах у нас во главу угла всегда выдвигалась помощь людям, а вот на самом деле… как мне сейчас думается, немалую роль играло самомнение и уверенность в некой избранности, отличии от основной народной массы, что ли.

Ну, по крайней мере, это видится мне теперь, через призму времени, роль которой в этот раз сыграл «Чёрный квадрат» Малевича.
Выдающийся, всё-таки, был художник. Гениальный даже в том, что в следующий раз заглянуть в колодцы памяти я смогу и абсолютно самостоятельно, просто нарисовав на листе бумаги свой собственный чёрный квадрат, не мотаясь за ним в Москву или Питер, ведь всё гениальное – просто. Одно дело - дать голодному рыбу, а другое – научить её ловить.

[Irena]

Ну что ж - еще один рассказ прибыл, и то хорошо)))

Всё.

Выбираем 4 (четыре) места:
за 1 место - 5 баллов
за 2 место - 3 балла
за 3 место - 2 балла
за 4 место - 1 балл

В исключительном случае голосующий имеет право присудить двум рассказам одинаковое место. Однако оно будет более низким из двух (например, два третьих места и ни одного второго), в целях более тщательной оценки достоинств каждого из рассказов.


В этой теме только голосование. Обсуждение здесь: http://forum.fenzin.de/viewtopic.php?t=17119

Внимание! Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.

Как обычно:
При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике конкурса;
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею.
Весьма желательно дать более-менее развернутый отзыв с обоснованием своей оценки.


ОЧЕНЬ ПРОШУ авторов участвовать в голосовании. И желательно - в обсуждении тоже. Но авторы не имеют права голосовать за собственный рассказ. Баллы, отданные за собственный рассказ, не засчитываются.

Голосование продлится до 30 июня включительно.

[Irena]

Вроде всё?
Голосующих больше не предвидится, так что вот:
Первое место, 20 баллов - №2 "Подарок данайцев" - Каса
Второе место, 14 баллов - №9 "Сказка о маленькой фее" - MainaS
Третье место, 13 баллов - №10 "Черный квадрат, белый прямоугольник" - я
и №11 "Как я не стал экстрасенсом" - дон Кристобаль Хунта


11 баллов - №1 "Точка Лагранжа" - patr
8 баллов - №6 "Разбитый корабль" - Фрегат
7 баллов - №5 "Дороги судьбы" - MainaS
4 балла - №4 "Контрабандист" - Лилиан
4 балла - №7 "Клятва" - Скиф
4 балла - №8 *** (про Леху) - Лошадка
1 балл - №3 "За краем моря - закат" - Лошадка

Поздравляю Касу (как всегда, молодец), Маину и Хунту!
Мое третье место, честно говоря, для меня было неожиданностью.

Спасибо всем участвовавшим

[Irena]

И голосование:

patr
1 место - № 11
2 место - № 2
3 место - № 7
4 место - № 4

Kaсa
1 - № 1 "Точка Лагранжа"
2 - № 4 "контрабандист"
3 - №9 "Сказка о маленькой фее
4 - № 10 "черный квадрат белый прямоугольник"

Элис
1 - №2
2 - №1
3 - №11
4 - №9

Скиф
1 место - №11
2 место - №9
3 место - №10
4 место - №3

Лилиан
1 место - №2 Подарок данайцев
2 место - №9 Сказка о маленькой фее
3 место - №8 ***
4 место - №10 Черный квадрат, белый прямоугольник

Фрегат
№9
№10
№7
№1

MainaS
1 место - 5 баллов - рассказ №2 "Подарок данайцев"
2 место - 3 балла - рассказ №10 "Черный квадрат, белый прямоугольник"
3 место - 2 балла - рассказ № 8 ***
4 место - 1 балл - рассказ № 11 "Памяти чёрный квадрат (Как я не стал экстрасенсом)"

Лошадка
1 место – рассказ № 6
2 место – рассказ № 10
3 место – рассказ № 5
4 место – рассказ № 1

Hunta
1 место - рассказ № 5 "Дороги судьбы" - хоть я и не жалую миниатюрки на конкурсе рассказов (есть же конкурс миниатюр), но против ностальгии не попрёшь (пусть это и явная вкусовщина, да я на объективность и не заявлялся никогда).
2 место - рассказ №6 "Разбитый корабль" - собственно, за идейность (которых я нашёл тут даже не одну), хоть одна из идей мне не очень нравится.
3 место - рассказ №2 про данайцев - за Толкина, интересность и язык, прощаю отсутствие привязки к картинке. А так бы поставил выше.
4 место - рассказ №1 "Точки Лагранжа". Хороший рассказ, что ещё нужно, к картинке привязан.

[mainaS]

Поздравляю всех авторов!


Признаюсь честно, слов у меня нет - одни эмоции.
Я в шоке.

Отдельное спасибо Кристобалю Хозевичу и Маленькой Лошадке за их голосование по 5 рассказу.