Дамы и господа!
Стартует одиннадцатый конкурс "мини-на-фене" (или "сказки-для-стаски (в-ее-временное-отсутствие)", ну, или, раз уж Стася мне доверила один раз вместо себя этот конкурс провести, "фантоманы-у-тафаны", кому как нравится)
Тема: "Ученые, как они есть".
Какие они были, есть и будут? Или не будут, потому как нефиг и вполне гороскопами можно обойтись? А характер у них возвышенный или снобистски мерзопакостный? А что про них думают те, кто сами ни разу не ученые, за кого их принимают? За таинственных никчемных мудрецов или за бумагомарателей? За самых обычных людей, только очень несчастных и без личной жизни? За нелюдей!? А бывают ученые в мирах фэнтези? А лошади, говорят, тоже могут думать, у них голова большая... А за что они могут жизнь отдать? За семью или за уравнение Эйнштейна? А барьер Илки-Герхарда-Мацудайры - это дико трудно читать или ради этого очень стоит жить?
1. Срок подачи: 10-го января (четверг). Разрешается присылать по 2 миниатюры от автора.
2. Размер: максимум - СТРОГО 4 тыс. знаков с пробелами. Минимум ограничен здравым смыслом.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес tafano2013@yandex.ru и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ). Желательно также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть на этот раз собственно я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений обязуюсь не вносить.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.
6. Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.
7. Не возбраняется иллюстрировать текст миниатюры рисунками, фотографиями и/или музыкальными произведениями.
ВНИМАНИЕ! Авторы, присылающие рассказы на конкурс, должны принимать посильное участие в последующем обсуждении рассказов и участвовать в голосовании. Отсутствие автора в конкурсных темах расценивается как проявление неуважения к остальным участникам.
Каждому рассказу дам подробнейший и интеллигентнейший собственный разбор.
Вдохновения и творческих успехов!
И с НОВЫМ ГОДОМ!
Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
Модератор: Stasia
Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
Выбираются первые 6 мест:
за 1 место - 10 баллов
за 2 место - 7 баллов
за 3 место - 5 баллов
за 4 место - 3 балла
за 5 место - 2 балла
за 6 место - 1 балл
В н и м а н и е:
Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.
В исключительном случае голосующий имеет право присудить двум рассказам одинаковое место. Однако оно будет более низким из двух (например, два третьих места и ни одного второго) в целях более тщательной оценки достоинств каждого из рассказов.
Обсуждение, как обычно, в отдельной теме.
Так же, как и всегда:
При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике конкурса;
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею.
Весьма желательно дать более или менее развернутый отзыв с обоснованием своей оценки.
Авторы должны участвовать в голосовании, но не имеют права голосовать за собственный рассказ. Баллы, отданные за собственный рассказ, не засчитываются.
Голосование продлится до 24 января (включительно).
за 1 место - 10 баллов
за 2 место - 7 баллов
за 3 место - 5 баллов
за 4 место - 3 балла
за 5 место - 2 балла
за 6 место - 1 балл
В н и м а н и е:
Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.
В исключительном случае голосующий имеет право присудить двум рассказам одинаковое место. Однако оно будет более низким из двух (например, два третьих места и ни одного второго) в целях более тщательной оценки достоинств каждого из рассказов.
Обсуждение, как обычно, в отдельной теме.
Так же, как и всегда:
При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике конкурса;
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею.
Весьма желательно дать более или менее развернутый отзыв с обоснованием своей оценки.
Авторы должны участвовать в голосовании, но не имеют права голосовать за собственный рассказ. Баллы, отданные за собственный рассказ, не засчитываются.
Голосование продлится до 24 января (включительно).
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
Фантоманы-у-тафаны
Список работ:
1. Катарсис
2. Дети Мананнана
3. Отрицательный результат
4. И время лишь рассудит, что есть свет
5. Награда
6. Звезды становятся ближе
7. Худой Берды и Берды толстый
8. Антон Степанович
9. Антигравитация
10. Экскурсия
11. Госпожа Тофана, или манна Святого Николая Барийского
12. Место в пространстве
13. Братья по разуму
14. Диспут
15. Провидец
16. Рабочий день ученого
17. РусЛаб
18. Создание
19. Учёный – не пенёк мочёный
Список работ:
1. Катарсис
2. Дети Мананнана
3. Отрицательный результат
4. И время лишь рассудит, что есть свет
5. Награда
6. Звезды становятся ближе
7. Худой Берды и Берды толстый
8. Антон Степанович
9. Антигравитация
10. Экскурсия
11. Госпожа Тофана, или манна Святого Николая Барийского
12. Место в пространстве
13. Братья по разуму
14. Диспут
15. Провидец
16. Рабочий день ученого
17. РусЛаб
18. Создание
19. Учёный – не пенёк мочёный
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
1. Катарсис
От звонка до звонка - пора студенческой нежности.
Он обнимал ее хрупкие плечи, целовал пухлые губы, гладил покатые бедра. Черные косы пахли свежестью и лесными травами, в золотистых глазах - отблеск солнечного тепла. Смуглая кожа напоминает о сандаловом дереве, аккуратные клыки - будто слоновая кость.
Вдруг могучая, ликующая музыка вознеслась до небес и перекрыла обычный гомон перемены.
- Общий сбор... - прошептала Гайра.
- Что ж, пойдем, - вздохнул Уршад. Взявшись за руки, молодые орки двинулись на стадион. Гомон, толчея, удивление. Раскатистый марш по-прежнему ликовал.
На трибуну поднялся директор. Алые знамена с черными солнцами обвисли. День выдался ясный, жаркий и безветренный. Над стадионом высился портрет Учителя Элронда. Мудрый и печальный взгляд, твердые черты лица, Деревья Валар на заднем фоне.
- Студенты Нурнского Технического Университета! - откашлявшись, начал директор. - Сегодня важный день. К нам с визитом пожаловал сам оберэльфенляйтер герр Мадорион. Поприветствуем высокого гостя!
На трибуну бодрым шагом поднялся эльдар в сером мундире. Золотые погоны сияли, как звезды Элберет, алая повязка со знаком солнца напоминала о крови Перворожденных, пролитой в битве с Морготом.
- Студенты! - начал эльф. Его голубые глаза напоминали лед. - Сегодня важный день. Вам известно, что мудрый вождь эльфийской нации, Владыка Элронд, издал указ о расовых проверках во всех учебных заведениях Рейха. Прямо сейчас сюда прибудет оберэльфенфюрер герр Гилдор, и отсеет всех расово неполноценных. Построиться в шеренгу!
- Так-так, - бормотал герр Гилдор, чуткими пальцами ощупывая лицо Уршада. - Пропорции лба к затылку - три к четырем. Ширина скул по отношению к челюсти... Семь к двум. Длина клыков... Длина носа... Цвет глаз - золотисто-янтарный с прозеленью, номер одиннадцать по каталогу. Оттенок кожи... Землисто-болотный, номер пять. Крепость орочьих генов девяносто один, эльфийского гена ноль процентов. Проследуйте направо, юноша. Следующий. Имя?
- Гайра, - ответила девушка, потерянным взглядом провожая уходящего Уршада.
- Посмотрим. Пропорции лба к затылку - три к трем. Ширина скул по отношению к челюсти... Пять к трем. Длина клыков... Длина носа... Цвет глаз - золотисто-солнечный с серебром, номер двадцать. Оттенок кожи... Золотисто-коричневый, номер семь. Крепость орочьих генов шестьдесят четыре, эльфийского гена семь процентов. Вам налево. Следующий.
Когда проверка закончилась, день подходил к концу. Сияла Валакирка на темнеющем небе, и Семь Звезд показались из мрака.
- Итак, проверка завершена, - объявил Мадорион. - Те, кто справа, могут расходиться по домам. Те, кто слева, проследуйте в транспортные фургоны.
Шум и крики поднялись над стадионом. С отчаянием Гайра пробивалась к любимому, но двое дюжих нолдор в коричневых мундирах уже втолкнули его в бронированный фургон.
От звонка до звонка - пора студенческой нежности.
Он обнимал ее хрупкие плечи, целовал пухлые губы, гладил покатые бедра. Черные косы пахли свежестью и лесными травами, в золотистых глазах - отблеск солнечного тепла. Смуглая кожа напоминает о сандаловом дереве, аккуратные клыки - будто слоновая кость.
Вдруг могучая, ликующая музыка вознеслась до небес и перекрыла обычный гомон перемены.
- Общий сбор... - прошептала Гайра.
- Что ж, пойдем, - вздохнул Уршад. Взявшись за руки, молодые орки двинулись на стадион. Гомон, толчея, удивление. Раскатистый марш по-прежнему ликовал.
На трибуну поднялся директор. Алые знамена с черными солнцами обвисли. День выдался ясный, жаркий и безветренный. Над стадионом высился портрет Учителя Элронда. Мудрый и печальный взгляд, твердые черты лица, Деревья Валар на заднем фоне.
- Студенты Нурнского Технического Университета! - откашлявшись, начал директор. - Сегодня важный день. К нам с визитом пожаловал сам оберэльфенляйтер герр Мадорион. Поприветствуем высокого гостя!
На трибуну бодрым шагом поднялся эльдар в сером мундире. Золотые погоны сияли, как звезды Элберет, алая повязка со знаком солнца напоминала о крови Перворожденных, пролитой в битве с Морготом.
- Студенты! - начал эльф. Его голубые глаза напоминали лед. - Сегодня важный день. Вам известно, что мудрый вождь эльфийской нации, Владыка Элронд, издал указ о расовых проверках во всех учебных заведениях Рейха. Прямо сейчас сюда прибудет оберэльфенфюрер герр Гилдор, и отсеет всех расово неполноценных. Построиться в шеренгу!
- Так-так, - бормотал герр Гилдор, чуткими пальцами ощупывая лицо Уршада. - Пропорции лба к затылку - три к четырем. Ширина скул по отношению к челюсти... Семь к двум. Длина клыков... Длина носа... Цвет глаз - золотисто-янтарный с прозеленью, номер одиннадцать по каталогу. Оттенок кожи... Землисто-болотный, номер пять. Крепость орочьих генов девяносто один, эльфийского гена ноль процентов. Проследуйте направо, юноша. Следующий. Имя?
- Гайра, - ответила девушка, потерянным взглядом провожая уходящего Уршада.
- Посмотрим. Пропорции лба к затылку - три к трем. Ширина скул по отношению к челюсти... Пять к трем. Длина клыков... Длина носа... Цвет глаз - золотисто-солнечный с серебром, номер двадцать. Оттенок кожи... Золотисто-коричневый, номер семь. Крепость орочьих генов шестьдесят четыре, эльфийского гена семь процентов. Вам налево. Следующий.
Когда проверка закончилась, день подходил к концу. Сияла Валакирка на темнеющем небе, и Семь Звезд показались из мрака.
- Итак, проверка завершена, - объявил Мадорион. - Те, кто справа, могут расходиться по домам. Те, кто слева, проследуйте в транспортные фургоны.
Шум и крики поднялись над стадионом. С отчаянием Гайра пробивалась к любимому, но двое дюжих нолдор в коричневых мундирах уже втолкнули его в бронированный фургон.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
2. Дети Мананнана
"Шизофизарная аномальность не оставляют нам морального альтернанта. Гомогенность резус-фактора по отношению к детерминанту геополитичности спинового момента идентифицируют гальку во фьорде побережья.
Свинцово-глянцевый оттенок подневольного идеологеолога чуть менее, чем шестнадцать. Глазные зубы решают имеющее значение во всех субстанционарных агрегатных данных по среднему весу испытуемых. Теократическая сущность deux ex mashina не позволяют нам иметь альтернативу мертворожденному гению антиматериальных реакторов сущностного эквивалента гипермощности жизни.
Что есть тюлени, как не эльфократические порождения бензопил? Эльфосексуализм гемоглобинофильной константы шизогенного материал-сенсуализма в бихевиаристической фазе астрологического фактора отрицательный. Айронгенные средства индивидуального удушья не всегда идентичны по своей физиологической сущности уровню голода окружающего адекватно-объективного животного сарказма.
Быть или не быть? Вот в чем ответ. Этот ответ был дан в год теократора морского. 42 по интеграционной шкале григорианского алолизма".
- Они все мертвы. Все! - вздохнул остроухий монах-летописец и поставил точку.
"Шизофизарная аномальность не оставляют нам морального альтернанта. Гомогенность резус-фактора по отношению к детерминанту геополитичности спинового момента идентифицируют гальку во фьорде побережья.
Свинцово-глянцевый оттенок подневольного идеологеолога чуть менее, чем шестнадцать. Глазные зубы решают имеющее значение во всех субстанционарных агрегатных данных по среднему весу испытуемых. Теократическая сущность deux ex mashina не позволяют нам иметь альтернативу мертворожденному гению антиматериальных реакторов сущностного эквивалента гипермощности жизни.
Что есть тюлени, как не эльфократические порождения бензопил? Эльфосексуализм гемоглобинофильной константы шизогенного материал-сенсуализма в бихевиаристической фазе астрологического фактора отрицательный. Айронгенные средства индивидуального удушья не всегда идентичны по своей физиологической сущности уровню голода окружающего адекватно-объективного животного сарказма.
Быть или не быть? Вот в чем ответ. Этот ответ был дан в год теократора морского. 42 по интеграционной шкале григорианского алолизма".
- Они все мертвы. Все! - вздохнул остроухий монах-летописец и поставил точку.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
3. Отрицательный результат
Дано: два гения на фоне новогодней ночи. Физик и химик – ученые.
Катализатор мизансцены: алкоголь различной ядрёности. Выпито было изрядно. В аккурат до той степени душевного просветления, когда К. Собчак уже кажется симпатичной, но идеи В. Петрика еще не внушают доверия.
Сопутствующие женщины: их тоже было. Как же без них? Да никак! Они неотвратимы и даны нам в ощущениях. Они умеют задавать перпендикулярные вопросы. Например, что круче: микроскоп или телескоп?
Ученые гении вдохновились сим вопросом.
- А почему бы и нет? – сказал физик. – Вполне.
- Однако! - заметил его химический коллега ядовитым голосом. – Согласно геделевскому тезису о неполноте, термин «вполне» недоказуем, эрго – неприменим.
- За эрго надо выпить, - согласился физик, и они незамедлительно выпили, после чего заговорили более простыми словами, понятными прочему человечеству и даже гуманитариям. Алкоголь – великий популяризатор!
- Телескоп приближает, а микроскоп увеличивает.
- Можно сказать и так: телескоп уменьшает расстояние до объекта, а микроскоп отдаляет… хмм… что он может отдалять?
- Да, проблема. Но сама теория альтернативных формулировок – вполне!
- Незамедлительно?
- И безусловно!
И они опять выпили. А что? Ученые тоже люди. Тем более – праздник.
- Ну так. Сосредоточимся на степени крутизны, - химик обозначил энергичный жест левой рукой, свободной от бокала.
- Ага, измерим отвесом, - ответил физик и на всякий случай отодвинулся. – Давай лучше вот что: давай эксперимент, а?
- Эмпирически?
- Именно. На стыке дисциплин. Уменьшим отдаленное или приблизим увеличенное. Берем телескоп и сопрягаем с микроскопом, а посередине – что-нибудь статическое, безусловное что-нибудь… Допустим, бутылка. Как тебе?
- Всецело!
Тут они весело засуетились, как всегда бывает либо в предвкушении мордобоя, либо хорошей научной пакости, соединили несоединяемое и сопрягли несопрягаемое. И бутылку посередине. Как же без нее? Да никак! Она первична и дана нам вместе с женщинами для полноты ощущения бытия.
Настроили волну, подкрутили фокус. Включили все это дело в розетку. Сосредоточились. Глянули под нестандартным углом зрения.
В центре эксперимента, в первичной бутылке с наполовину употребленным алкоголем сидел Дед Мороз и растерянно озирался.
- Существование Деда Мороза доказано! – сказал один гений. Не важно, какой. Пусть будет – физик, он полнее ощущал градус бытия.
- Нет, - парировал химик (он был чуть трезвее), - доказано существование неопознанного гражданина в бутылке.
- В красном тулупе и с мешком. Посох, олени. Новый год опять же – единство факта во времени и пространстве, – физик неуверенно посмотрел в пустой бокал и добавил: - Хронотоп, если по-простому.
- Я сейчас тоже надену красный тулуп…
- У тебя нет красного тулупа, - ответил физик строптиво.
- Сферически надену, не нуди. В порядке мысленного эксперимента. Валенки там, шапку с бородой. Накидаю в мешок всякого вкусного и блестящего. Корректно ли будет утверждение, что я – Дед Мороз?
- Ладно, допустим. Форма и содержание, ага. Но олени?
- Какие такие олени? Не вижу никаких оленей! Вижу неопознанных животных с рогами.
- Ну знаешь! – возмутился физик. – А рога тебе что – не определяющий признак?
- Я сейчас тоже отращу рога…
- Вот только не надо, - физик категорически изъял бокал у коллеги.- Давай без фанатизма. Чистый разум, холодная голова и горячее…
- Точно, горячее! Надо подогреть. Если Дед Мороз настоящий – он растает. Так, где у нас спиртовка…
- Кроме теоретического Деда там еще и практический алкоголь, верных полбутылки. Это попрание этических норм, я против!
Тут физик схватил бутылку – и героически выпил ея содержимое! После чего она, согласно законам формальной логики, опустела. И алкоголь, и неопознанный гражданин в красном исчезли.
- Что и требовалось доказать! - сказал химик. – Существование Деда Мороза экспериментально не подтверждено, вследствие отсутствия объекта исследования.
И они продолжили праздновать в традиционном контексте, поднимая бокалы и обнимая сопутствующих женщин.
…Хотя, думал химик, есть у меня один знакомый хирург…
Дано: два гения на фоне новогодней ночи. Физик и химик – ученые.
Катализатор мизансцены: алкоголь различной ядрёности. Выпито было изрядно. В аккурат до той степени душевного просветления, когда К. Собчак уже кажется симпатичной, но идеи В. Петрика еще не внушают доверия.
Сопутствующие женщины: их тоже было. Как же без них? Да никак! Они неотвратимы и даны нам в ощущениях. Они умеют задавать перпендикулярные вопросы. Например, что круче: микроскоп или телескоп?
Ученые гении вдохновились сим вопросом.
- А почему бы и нет? – сказал физик. – Вполне.
- Однако! - заметил его химический коллега ядовитым голосом. – Согласно геделевскому тезису о неполноте, термин «вполне» недоказуем, эрго – неприменим.
- За эрго надо выпить, - согласился физик, и они незамедлительно выпили, после чего заговорили более простыми словами, понятными прочему человечеству и даже гуманитариям. Алкоголь – великий популяризатор!
- Телескоп приближает, а микроскоп увеличивает.
- Можно сказать и так: телескоп уменьшает расстояние до объекта, а микроскоп отдаляет… хмм… что он может отдалять?
- Да, проблема. Но сама теория альтернативных формулировок – вполне!
- Незамедлительно?
- И безусловно!
И они опять выпили. А что? Ученые тоже люди. Тем более – праздник.
- Ну так. Сосредоточимся на степени крутизны, - химик обозначил энергичный жест левой рукой, свободной от бокала.
- Ага, измерим отвесом, - ответил физик и на всякий случай отодвинулся. – Давай лучше вот что: давай эксперимент, а?
- Эмпирически?
- Именно. На стыке дисциплин. Уменьшим отдаленное или приблизим увеличенное. Берем телескоп и сопрягаем с микроскопом, а посередине – что-нибудь статическое, безусловное что-нибудь… Допустим, бутылка. Как тебе?
- Всецело!
Тут они весело засуетились, как всегда бывает либо в предвкушении мордобоя, либо хорошей научной пакости, соединили несоединяемое и сопрягли несопрягаемое. И бутылку посередине. Как же без нее? Да никак! Она первична и дана нам вместе с женщинами для полноты ощущения бытия.
Настроили волну, подкрутили фокус. Включили все это дело в розетку. Сосредоточились. Глянули под нестандартным углом зрения.
В центре эксперимента, в первичной бутылке с наполовину употребленным алкоголем сидел Дед Мороз и растерянно озирался.
- Существование Деда Мороза доказано! – сказал один гений. Не важно, какой. Пусть будет – физик, он полнее ощущал градус бытия.
- Нет, - парировал химик (он был чуть трезвее), - доказано существование неопознанного гражданина в бутылке.
- В красном тулупе и с мешком. Посох, олени. Новый год опять же – единство факта во времени и пространстве, – физик неуверенно посмотрел в пустой бокал и добавил: - Хронотоп, если по-простому.
- Я сейчас тоже надену красный тулуп…
- У тебя нет красного тулупа, - ответил физик строптиво.
- Сферически надену, не нуди. В порядке мысленного эксперимента. Валенки там, шапку с бородой. Накидаю в мешок всякого вкусного и блестящего. Корректно ли будет утверждение, что я – Дед Мороз?
- Ладно, допустим. Форма и содержание, ага. Но олени?
- Какие такие олени? Не вижу никаких оленей! Вижу неопознанных животных с рогами.
- Ну знаешь! – возмутился физик. – А рога тебе что – не определяющий признак?
- Я сейчас тоже отращу рога…
- Вот только не надо, - физик категорически изъял бокал у коллеги.- Давай без фанатизма. Чистый разум, холодная голова и горячее…
- Точно, горячее! Надо подогреть. Если Дед Мороз настоящий – он растает. Так, где у нас спиртовка…
- Кроме теоретического Деда там еще и практический алкоголь, верных полбутылки. Это попрание этических норм, я против!
Тут физик схватил бутылку – и героически выпил ея содержимое! После чего она, согласно законам формальной логики, опустела. И алкоголь, и неопознанный гражданин в красном исчезли.
- Что и требовалось доказать! - сказал химик. – Существование Деда Мороза экспериментально не подтверждено, вследствие отсутствия объекта исследования.
И они продолжили праздновать в традиционном контексте, поднимая бокалы и обнимая сопутствующих женщин.
…Хотя, думал химик, есть у меня один знакомый хирург…
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
4. И время лишь рассудит, что есть свет
Когда-то в семнадцатом веке.
- Декарт, ты мне друг, но истина дороже! Свет есть поток атомов, неделимых частиц, окруженных пустотой!
- Гассенди, я не согласен с тобой. Свет есть волна! Флюидный вихрь, вращающийся особым образом, создаёт свет в бесконечном пространстве, наполненном «тонкой материей», пустоты не существует!
- Но друг мой, волной быть свет не может!
- От чего же? Представь мир как океан, где свет есть его волны.
- Представил. Но разве океан не образуют мельчайшие капли?
- Но разве капля, не есть волна? Она ведёт себя будто миниатюрный океан. Если б зренье позволяло, увидели и волны на их поверхности.
- А как же атомы образующие всё сущее, в том числе и капли?
- Атомы не существуют, иначе существует пустота. Я не верю в неё. Тонкая материя всё пронизывает, словно ветер. Все свойства возникают из неё, благодаря величию Бога!
- Нет, изначально была пустота. Но Бог наполнил её атомами и направил их на взаимодействие меж собой!
- Мы так ни к чему не придём.
- Время нас рассудит.
Где-то в двадцатом веке.
- Альберт, ты склоняешься к идеализму. Ну не может свет иметь постоянную скорость!
- Таково фундаментальное свойство природы, Вальтер, смирись с этим.
- Это глупость!
- Любые новые идеи выглядят как глупость, затем они попадают в школьные учебники. И старые идеи становятся объектом насмешек школьников.
- Твои идеи приводят к смуте. Ты перечёркивает все наши знания! А выводы из твоей специальной теории относительности противоречат здравому смыслу!
- Мои выводы есть результат математики, а против неё уже не поспоришь!
- Математика описывает идеализированный мир, ей неважно реален он или нет.
- Все теории работают с определенной точностью и допущениями.
- Но не с такими. У тебя время замедляется!
- А что ты можешь предложить?
- Баллистическую теорию.
- Ха! Ни один опыт не подтвердил её!
- Опыты были поставлены некорректно!
- Это лишь оправдание.
- Моя теория красива, она не противоречит классической механике. К тому, же она сводит все виды взаимодействий к механическим! Мир становится красив и понятен, а главное точен, как часы.
- Но неверен. А как ты объяснишь дуализм света?
- Его и нет вовсе! Свет – это волна, несомая со световой скоростью потоком из множества реонов. Реоны - это корпускулы, я не знаю, являются ли они атомами в истинном смысле этого слова или нет, но я знаю, что они есть.
- А как же фотоны?
- Ошибка. Проблема в интерпретировании результатов опытов фотоэффекта. Фотоны не обязательны!
- Абсурд и глупость, Ритц! Я не намерен больше тратить на это время.
- Ну что ж, Эйнштейн. Время нас рассудит.
Там где-то в далеком будущем.
- Значит это и есть загробная жизнь? А ты есть Бог?
- Ага.
- У меня тут вопрос есть. Он, конечно, банальный, но что есть свет? Корпускула, волна, завихрение в эфире, дефект топологии пространства?
- Физик? Ох, как мне надоел этот вопрос! Ну не знаю я!
- Ты же Бог, как это не знаешь?
- Ну, я когда создавал всё сущее, как-то не задумывался об этом. Мне достаточно было представить: вот это свет, он светит. А это вот синхрофазотрон – он синхрофазотронит. И всё, оно работает!
- Так, что все мысли моих предшественников бесцельны и напрасны?
- Нет, конечно. Вы созданы как раз за тем, что бы объяснили мне, как мир устроен.
- То есть?
- Понимаешь, я сплю и вижу сон. Этот сон и есть ваш мир. Но ваш мир есть отражение мира моего. Я сам учёный и хочу понять, как устроен мой мир. Вот моё подсознание и создало симуляцию вашего мира.
- Значит, я не существую?
- Существуешь. Ты есть моя мысль, и другие подобные тебе. Я не удивлюсь, если и твои мысли есть живые существа, бесконечное множество живых существ.
- А что будет со мной, когда ты проснёшься?
- Ты вольёшься в единый поток моего сознания. Сейчас ты обособлен, ты есть проекция моего единого сознания, один из аспектов.
- Значит я стану тобой?
- Ты уже есть я.
- И что же дальше?
- Я проснусь и продолжу изучать таинство природы и света в своём мире. Возможно, я вспомню, что-то из идей сотворённых разумом моим людей.
- А ты как думаешь, что есть свет?
- Возможно, свет есть нечто среднее, между всеми вашими идеями. Лишь время рассудит, так ли это.
Когда-то в семнадцатом веке.
- Декарт, ты мне друг, но истина дороже! Свет есть поток атомов, неделимых частиц, окруженных пустотой!
- Гассенди, я не согласен с тобой. Свет есть волна! Флюидный вихрь, вращающийся особым образом, создаёт свет в бесконечном пространстве, наполненном «тонкой материей», пустоты не существует!
- Но друг мой, волной быть свет не может!
- От чего же? Представь мир как океан, где свет есть его волны.
- Представил. Но разве океан не образуют мельчайшие капли?
- Но разве капля, не есть волна? Она ведёт себя будто миниатюрный океан. Если б зренье позволяло, увидели и волны на их поверхности.
- А как же атомы образующие всё сущее, в том числе и капли?
- Атомы не существуют, иначе существует пустота. Я не верю в неё. Тонкая материя всё пронизывает, словно ветер. Все свойства возникают из неё, благодаря величию Бога!
- Нет, изначально была пустота. Но Бог наполнил её атомами и направил их на взаимодействие меж собой!
- Мы так ни к чему не придём.
- Время нас рассудит.
Где-то в двадцатом веке.
- Альберт, ты склоняешься к идеализму. Ну не может свет иметь постоянную скорость!
- Таково фундаментальное свойство природы, Вальтер, смирись с этим.
- Это глупость!
- Любые новые идеи выглядят как глупость, затем они попадают в школьные учебники. И старые идеи становятся объектом насмешек школьников.
- Твои идеи приводят к смуте. Ты перечёркивает все наши знания! А выводы из твоей специальной теории относительности противоречат здравому смыслу!
- Мои выводы есть результат математики, а против неё уже не поспоришь!
- Математика описывает идеализированный мир, ей неважно реален он или нет.
- Все теории работают с определенной точностью и допущениями.
- Но не с такими. У тебя время замедляется!
- А что ты можешь предложить?
- Баллистическую теорию.
- Ха! Ни один опыт не подтвердил её!
- Опыты были поставлены некорректно!
- Это лишь оправдание.
- Моя теория красива, она не противоречит классической механике. К тому, же она сводит все виды взаимодействий к механическим! Мир становится красив и понятен, а главное точен, как часы.
- Но неверен. А как ты объяснишь дуализм света?
- Его и нет вовсе! Свет – это волна, несомая со световой скоростью потоком из множества реонов. Реоны - это корпускулы, я не знаю, являются ли они атомами в истинном смысле этого слова или нет, но я знаю, что они есть.
- А как же фотоны?
- Ошибка. Проблема в интерпретировании результатов опытов фотоэффекта. Фотоны не обязательны!
- Абсурд и глупость, Ритц! Я не намерен больше тратить на это время.
- Ну что ж, Эйнштейн. Время нас рассудит.
Там где-то в далеком будущем.
- Значит это и есть загробная жизнь? А ты есть Бог?
- Ага.
- У меня тут вопрос есть. Он, конечно, банальный, но что есть свет? Корпускула, волна, завихрение в эфире, дефект топологии пространства?
- Физик? Ох, как мне надоел этот вопрос! Ну не знаю я!
- Ты же Бог, как это не знаешь?
- Ну, я когда создавал всё сущее, как-то не задумывался об этом. Мне достаточно было представить: вот это свет, он светит. А это вот синхрофазотрон – он синхрофазотронит. И всё, оно работает!
- Так, что все мысли моих предшественников бесцельны и напрасны?
- Нет, конечно. Вы созданы как раз за тем, что бы объяснили мне, как мир устроен.
- То есть?
- Понимаешь, я сплю и вижу сон. Этот сон и есть ваш мир. Но ваш мир есть отражение мира моего. Я сам учёный и хочу понять, как устроен мой мир. Вот моё подсознание и создало симуляцию вашего мира.
- Значит, я не существую?
- Существуешь. Ты есть моя мысль, и другие подобные тебе. Я не удивлюсь, если и твои мысли есть живые существа, бесконечное множество живых существ.
- А что будет со мной, когда ты проснёшься?
- Ты вольёшься в единый поток моего сознания. Сейчас ты обособлен, ты есть проекция моего единого сознания, один из аспектов.
- Значит я стану тобой?
- Ты уже есть я.
- И что же дальше?
- Я проснусь и продолжу изучать таинство природы и света в своём мире. Возможно, я вспомню, что-то из идей сотворённых разумом моим людей.
- А ты как думаешь, что есть свет?
- Возможно, свет есть нечто среднее, между всеми вашими идеями. Лишь время рассудит, так ли это.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
5. Награда
- Ма, кто такой гигимот?
- Что, малыш?
- Ма, ну гигимот!
- Может, бегемот?
- Я же так же и сказал, гигимот. Он кто?
- Он? Ну, толстый такой…
- Как слон?
- Примерно.
- Только без хобота? Ма, ну ма!
- Подожди, маленький, наш папа звонит.
- Алло! Привет, я уже из аэропорта, домой не успеваю.
- Ты пообедал?
- Ма, ну кто такой гигимот? Его можно есть?
- Сейчас, малыш, я с папой поговорю… Так ты обедал?
- Да, не волнуйся, все в порядке, завтра встретимся, боюсь, уже только перед самым началом. Но я буду в первом ряду, обещаю.
- Ма! Я хочу булочку!
- С джемом?
- Да! А гигимоты едят джем?
- Едят, по праздникам… Хорошо, целую! Обязательно позвони, как долетишь и устроишься!
- Целую вас! Бабушка-то придет? До завтрашнего вечера с нашим малышом посидит?
- Ма! Этой булки гигимоту не хватит!
- Но ты же не бегемот, а будущий летчик... Да, бабушка сейчас придет, не волнуйся. Я тоже скоро выхожу, успею на последний ночной рейс.
- Я гигимот, гигимот! Пусть бабушка нарисует гигимота!
- Скоро, малыш, скоро придет и нарисует… А вот и в дверь звонок, слышишь? Вот и наша бабушка!
- Бабушка, бабушка, нарисуй гигимота!
- Мам, я вам там на завтра супчик сварила и котлеты пожарила, гулять завтра не ходите, а то холодно, и у малыша насморк. Я постараюсь пораньше вернуться, самолет будет в Москве около восьми вечера.
- А что ты там наденешь?
- Не думала еще, но там, кажется, можно на прокат все нужное взять. Я налегке полечу. Документы, телефон…
- Хоть туфли-то ты себе купила?
- Нет, не успела. Думала, старые свадебные туфли надеть, да у них такая шпилька, что могу навернуться в самый ответственный момент церемонии.
- И прическу не сделала… Эх, дочь, опять по телевизору будут твой хвостик показывать!
- Ма, а где у тебя хвостик? Ма!
- Да ладно, мам, не сердись.
- Ма, ну ма, смотри, какого мне бабушка гигимота нарисовала!
- Бегемота.
- Я и же говорю же, гигимота!
- Отличный бегемот, с хвостиком. Ну, все, побежала я, такси ждет.
- А тебе опять надо будет доклад делать, с этими твоими формулами?
- К сожалению, нет, это ж не научная конференция.
- А что, сам король Швеции тебе будет премию вручать?
- Не знаю еще, прочту регламент награждения в самолете. До свиданья, мам, до свиданья, маленький мой, привезу тебе красивую книжку про Малыша и Карлсона.
- Ма, кто такой гигимот?
- Что, малыш?
- Ма, ну гигимот!
- Может, бегемот?
- Я же так же и сказал, гигимот. Он кто?
- Он? Ну, толстый такой…
- Как слон?
- Примерно.
- Только без хобота? Ма, ну ма!
- Подожди, маленький, наш папа звонит.
- Алло! Привет, я уже из аэропорта, домой не успеваю.
- Ты пообедал?
- Ма, ну кто такой гигимот? Его можно есть?
- Сейчас, малыш, я с папой поговорю… Так ты обедал?
- Да, не волнуйся, все в порядке, завтра встретимся, боюсь, уже только перед самым началом. Но я буду в первом ряду, обещаю.
- Ма! Я хочу булочку!
- С джемом?
- Да! А гигимоты едят джем?
- Едят, по праздникам… Хорошо, целую! Обязательно позвони, как долетишь и устроишься!
- Целую вас! Бабушка-то придет? До завтрашнего вечера с нашим малышом посидит?
- Ма! Этой булки гигимоту не хватит!
- Но ты же не бегемот, а будущий летчик... Да, бабушка сейчас придет, не волнуйся. Я тоже скоро выхожу, успею на последний ночной рейс.
- Я гигимот, гигимот! Пусть бабушка нарисует гигимота!
- Скоро, малыш, скоро придет и нарисует… А вот и в дверь звонок, слышишь? Вот и наша бабушка!
- Бабушка, бабушка, нарисуй гигимота!
- Мам, я вам там на завтра супчик сварила и котлеты пожарила, гулять завтра не ходите, а то холодно, и у малыша насморк. Я постараюсь пораньше вернуться, самолет будет в Москве около восьми вечера.
- А что ты там наденешь?
- Не думала еще, но там, кажется, можно на прокат все нужное взять. Я налегке полечу. Документы, телефон…
- Хоть туфли-то ты себе купила?
- Нет, не успела. Думала, старые свадебные туфли надеть, да у них такая шпилька, что могу навернуться в самый ответственный момент церемонии.
- И прическу не сделала… Эх, дочь, опять по телевизору будут твой хвостик показывать!
- Ма, а где у тебя хвостик? Ма!
- Да ладно, мам, не сердись.
- Ма, ну ма, смотри, какого мне бабушка гигимота нарисовала!
- Бегемота.
- Я и же говорю же, гигимота!
- Отличный бегемот, с хвостиком. Ну, все, побежала я, такси ждет.
- А тебе опять надо будет доклад делать, с этими твоими формулами?
- К сожалению, нет, это ж не научная конференция.
- А что, сам король Швеции тебе будет премию вручать?
- Не знаю еще, прочту регламент награждения в самолете. До свиданья, мам, до свиданья, маленький мой, привезу тебе красивую книжку про Малыша и Карлсона.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
6. Звезды становятся ближе
Жил был маленький деревенский мальчик. Никому не мешал. Ничего особенного собой не представлял. Бегал весь день в полях, да в реках рыбу ловил. В школе примером не был, но и хуже всех он тоже не был. Про таких говорят - ни рыба ни мясо. Звали этого мальчика Веирд.
И так тянулась его юная бессмысленная жизнь. Изо дня в день – завтрак-школа-прогулка-уроки-ужин-спать. Но…
Но в текучести дней, банальных до безумия даже для самого занудного мальчугана, светилась слабым лучиком света его небольшая и все-таки очень интересная попытка развлекаться. А именно – любил он взобраться по лестнице на чердак и лечь там, на копну сена, приготовленного на зиму. И сквозь дыры в крыше наблюдать за звездами, мигающими, как глаза ночных зверей.
И всегда он мечтал о том, как он, скопив деньги на школьных завтраках, едет в город и покупает себе телескоп. И звезды для него становятся ближе.
Но и в этом была одна небольшая и в то же время существенная проблема. Мальчику не разрешали подолгу гулять и заставляли ложиться спать пораньше. Поэтому он успевал наблюдать только самые первые звезды, появляющиеся на небосводе. Что уже говорить о Луне, на которую он не смотрел вовсе. И знал лишь, что она - отражение Солнца. На Солнце же он не мог смотреть подолгу по известной всем причине.
И копилась в юнце злоба ко всем светилам и точкам на темном ночном полотне.
И с каждым годом он все углублялся в свои темные чувства. А деньги потихоньку копились, завернутые в газету и ловко уложенные в пакет с изображением американского доллара. А сейфом служила брошенная хозяйкой-мышью норка, в стене под кроватью.
Прошло много лет. И казалось детские обиды пора бы уже позабыть и оставить позади. Но мальчик был упрямый и четко и настырно двигался к своей цели. Телескоп.
Пересчитывая день в один день, уже молодой человек понял, что накопленного богатства хватит, чтобы приобрести желанную всю жизнь вещь.
На утро была запланирована поездка всей жизни. Все было сделано молниеносно. Поездка-покупка-обратный путь.
- Теперь бы только дождаться ночи! – шептал он себе под нос, бродя по комнате и обмеряя ее шагами. Он стал похож на безумца… Безумного ученого, которому оставалось сделать шаг до открытия.
Но в эту ночь не суждено было сбыться его планам. Все небо было закрыто тучами. Да и мама не вовремя зашла в комнату и застала его за попыткой вылезти в окно. И ученый был уложен спать.
На следующее утро он решил заранее поставить телескоп на чердак, чтобы ночью легче выйти через окно. И этой ночью все свершилось. Все пошло, как хотелось. И он добрался до чердака, и небо было неимоверно звездное. А главное – на небе усмехалась полная Луна!
Он сел. В лунном свете сверкал оскаленными зубами его улыбающийся рот. Он торжествовал. Сейчас он был выше всех. И звезды стали ближе. Он посмотрел в окуляр. Усмехнулся и погрозил кулаком этой бледной планете. Достал из кармана купленную на сдачу лазерную указку - игрушку, которой дети играются со своими котами и кошками. И стал светить ей через линзу на Луну. Но вопреки ожиданиям ничего не происходило. Луна не взорвалась, как показывали в фильмах!
Это было самое большое разочарование в жизни.
Но, поразмыслив немного в своей комнате под одеялом, он понял, что просто телескоп был не настолько мощным, чтобы взорвать Луну. Ведь в фильмах аппаратура была в десятки раз больше. А значит и мощнее. Решено. Еще подкопить денег и поехать в городской планетарий. И уже там осуществить свой план. Но…
Но уже с Солнцем.
И вот спустя две недели он стоит в центре большого зала, под высоким железным куполом. А перед ним самый большой в области телескоп. И на небе ни облачка, ни тучки. И скоро подойдет его очередь взглянуть на небе. В телескоп, через который и днем можно увидеть звезды. Ни в коем случае не на Солнце. Но он не слушал. Просто взял и повернул его в нужную ему сторону. И…
И ослеп. И не видел больше звезд. И не злился больше на небо. И вокруг него была темнота. И темнота стала ближе.
Жил был маленький деревенский мальчик. Никому не мешал. Ничего особенного собой не представлял. Бегал весь день в полях, да в реках рыбу ловил. В школе примером не был, но и хуже всех он тоже не был. Про таких говорят - ни рыба ни мясо. Звали этого мальчика Веирд.
И так тянулась его юная бессмысленная жизнь. Изо дня в день – завтрак-школа-прогулка-уроки-ужин-спать. Но…
Но в текучести дней, банальных до безумия даже для самого занудного мальчугана, светилась слабым лучиком света его небольшая и все-таки очень интересная попытка развлекаться. А именно – любил он взобраться по лестнице на чердак и лечь там, на копну сена, приготовленного на зиму. И сквозь дыры в крыше наблюдать за звездами, мигающими, как глаза ночных зверей.
И всегда он мечтал о том, как он, скопив деньги на школьных завтраках, едет в город и покупает себе телескоп. И звезды для него становятся ближе.
Но и в этом была одна небольшая и в то же время существенная проблема. Мальчику не разрешали подолгу гулять и заставляли ложиться спать пораньше. Поэтому он успевал наблюдать только самые первые звезды, появляющиеся на небосводе. Что уже говорить о Луне, на которую он не смотрел вовсе. И знал лишь, что она - отражение Солнца. На Солнце же он не мог смотреть подолгу по известной всем причине.
И копилась в юнце злоба ко всем светилам и точкам на темном ночном полотне.
И с каждым годом он все углублялся в свои темные чувства. А деньги потихоньку копились, завернутые в газету и ловко уложенные в пакет с изображением американского доллара. А сейфом служила брошенная хозяйкой-мышью норка, в стене под кроватью.
Прошло много лет. И казалось детские обиды пора бы уже позабыть и оставить позади. Но мальчик был упрямый и четко и настырно двигался к своей цели. Телескоп.
Пересчитывая день в один день, уже молодой человек понял, что накопленного богатства хватит, чтобы приобрести желанную всю жизнь вещь.
На утро была запланирована поездка всей жизни. Все было сделано молниеносно. Поездка-покупка-обратный путь.
- Теперь бы только дождаться ночи! – шептал он себе под нос, бродя по комнате и обмеряя ее шагами. Он стал похож на безумца… Безумного ученого, которому оставалось сделать шаг до открытия.
Но в эту ночь не суждено было сбыться его планам. Все небо было закрыто тучами. Да и мама не вовремя зашла в комнату и застала его за попыткой вылезти в окно. И ученый был уложен спать.
На следующее утро он решил заранее поставить телескоп на чердак, чтобы ночью легче выйти через окно. И этой ночью все свершилось. Все пошло, как хотелось. И он добрался до чердака, и небо было неимоверно звездное. А главное – на небе усмехалась полная Луна!
Он сел. В лунном свете сверкал оскаленными зубами его улыбающийся рот. Он торжествовал. Сейчас он был выше всех. И звезды стали ближе. Он посмотрел в окуляр. Усмехнулся и погрозил кулаком этой бледной планете. Достал из кармана купленную на сдачу лазерную указку - игрушку, которой дети играются со своими котами и кошками. И стал светить ей через линзу на Луну. Но вопреки ожиданиям ничего не происходило. Луна не взорвалась, как показывали в фильмах!
Это было самое большое разочарование в жизни.
Но, поразмыслив немного в своей комнате под одеялом, он понял, что просто телескоп был не настолько мощным, чтобы взорвать Луну. Ведь в фильмах аппаратура была в десятки раз больше. А значит и мощнее. Решено. Еще подкопить денег и поехать в городской планетарий. И уже там осуществить свой план. Но…
Но уже с Солнцем.
И вот спустя две недели он стоит в центре большого зала, под высоким железным куполом. А перед ним самый большой в области телескоп. И на небе ни облачка, ни тучки. И скоро подойдет его очередь взглянуть на небе. В телескоп, через который и днем можно увидеть звезды. Ни в коем случае не на Солнце. Но он не слушал. Просто взял и повернул его в нужную ему сторону. И…
И ослеп. И не видел больше звезд. И не злился больше на небо. И вокруг него была темнота. И темнота стала ближе.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
7. Худой Берды и Берды толстый
Наша работа застопорилась. Идеи иссякли, а результатов так и не было. Кто первым предложил обратиться к академику... Я никак не мог запомнить фамилию знаменитого ученого, только имя-отчество: Берды Бердыевич. Впрочем, ни Андрюха, ни Юлечка ничего мне не могли подсказать. Но, так как наша барышня отчаянно шарила по небу, ища сигнал, а Андрюха был занят созерцанием ее немалого бюста, во ВНИИЗаП послали меня.
- А какой Берды Бердыевич тебе нужен? - поинтересовалась вахтерша, сухонькая старушка в платочке. - У нас их два. Один худой, другой толстый.
- Мне нужен академик... - я еще раз попробовал вспомнить фамилию да где там!
- Есть, - подхватила бабуля, - есть академик! Один академик, второй этот... бизнесьмен... Оба на третьем этаже, в 315-м кабинете.
"Значит, мне нужен худой, - сообразил я, поднимаясь по лестнице, - не купчина же толстопузый!". На мой стук отозвались сразу два голоса: "да-да", - сказал один, "войдите", - прозвучал второй.
Худой Берды просматривал какие-то бумаги. Толстый жрал плов. В дальнем углу, за компьютером, восседала девица в синем халате. Я поздоровался и, сразу же, приступил к сути, обращаясь к худому. Тот оторвался от чтения и слушал со всевозрастающим вниманием. Толстый же все жрал. Когда я все сказал, что нужно, воцарилась тишина.
"А этот все запихается, - думал я, переводя взгляд с одного Берды на другого, - а знаменитому ученому даже на приличный костюм не хватает, ходит в рванье!".
- Интересная у вас идея, - нарушил молчание толстый, - правда, есть там одно слабое место. Знаете что, давайте-ка мы с вами разберем это подробно. Присаживайтесь. Вы обедали?
И, не дожидаясь ответа, крикнул:
- Анечка, принесите нам еще плов, пожалуйста!
Анечка оторвалась от монитора и выбежала из комнаты. Спустя пару минут, передо мной стояла миска ароматно дымящегося кушанья.
"Значит, я ошибся, - пронеслась догадка, - ученый-то, как раз толстый, радушный хозяин, хлебосол и тамада. А худой - это и есть делец. Все доходы подсчитывает. Скупой рыцарь, блин! Пиджак себе нормальный купить жаба давит!". Плов был вкусный, и я управился с ним быстро.
- Нет нет, - худой Берды поднялся, - у вас там ошибка, "кси" нужно брать по модулю, иначе, при граничных условиях, у вас в знаменателе ноль может получиться.
- Ноль? - глупо переспросил я, уже поняв: а, ведь, и правда!
- Анечка! - крикнул худой Берды. - Принесите нам кофе.
На то, чтобы объяснить саму суть и, как исправить дело, ушло три чашки. "Все-таки, первое впечатление оказалось верным, - думал я, вникая в зубодробительные тензоры, в определители шестого порядка, - ученый это, именно, худой Берды Бердыевич.".
- Сколько у вас денег? - спросил толстый Берды, когда я уже собирался уходить. Анечка вручила счет за плов и кофе. Я достал кошелек.
- Пожалуйста, пятнадцать рублей тридцать копеек.
Толстый Берды хлопнул себя по пузу. Пузо отозвалось, как барабан - "буммм!".
- И зачем вам это все? - спросил худой Берды.
Я обернулся в проеме.
- Ну, какую прибыль вы с этого будете иметь?
Я закрыл дверь с другой стороны.
- Подождите! Подождите! - Анечка догнала меня уже в коридоре. - Вы забыли. Вот!
И протянула листок с формулами.
- Коля! - радостно завизжала Юлечка, с трудом протискивая объемистую попу между лабораторными столами. - Ты молодец! Ты оказал неоценимую услугу Человечеству!
И наградила страстным поцелуем.
- Ну, конечно же! Конечно, ты и не смог бы определить, - я закончил рассказ, Юленька отправила в рот очередной кусок пирога, - они же перебегали из тела в тело. Я сразу догадалась.
- Перебегали?
- Ну, перелетали. Какая разница? Главное - мы сделаем вечный двигатель. То есть, почти вечный.
Вот, пожалуй, и конец истории. Что вам еще рассказать? Как мы сооружали установку и как наморочились, пока она таки не заработала? О звездных ночах? О первой ночи любви под пятисотмиллиметровым "Максутовым"? Можно, конечно. Но это уже в другой раз.
Наша работа застопорилась. Идеи иссякли, а результатов так и не было. Кто первым предложил обратиться к академику... Я никак не мог запомнить фамилию знаменитого ученого, только имя-отчество: Берды Бердыевич. Впрочем, ни Андрюха, ни Юлечка ничего мне не могли подсказать. Но, так как наша барышня отчаянно шарила по небу, ища сигнал, а Андрюха был занят созерцанием ее немалого бюста, во ВНИИЗаП послали меня.
- А какой Берды Бердыевич тебе нужен? - поинтересовалась вахтерша, сухонькая старушка в платочке. - У нас их два. Один худой, другой толстый.
- Мне нужен академик... - я еще раз попробовал вспомнить фамилию да где там!
- Есть, - подхватила бабуля, - есть академик! Один академик, второй этот... бизнесьмен... Оба на третьем этаже, в 315-м кабинете.
"Значит, мне нужен худой, - сообразил я, поднимаясь по лестнице, - не купчина же толстопузый!". На мой стук отозвались сразу два голоса: "да-да", - сказал один, "войдите", - прозвучал второй.
Худой Берды просматривал какие-то бумаги. Толстый жрал плов. В дальнем углу, за компьютером, восседала девица в синем халате. Я поздоровался и, сразу же, приступил к сути, обращаясь к худому. Тот оторвался от чтения и слушал со всевозрастающим вниманием. Толстый же все жрал. Когда я все сказал, что нужно, воцарилась тишина.
"А этот все запихается, - думал я, переводя взгляд с одного Берды на другого, - а знаменитому ученому даже на приличный костюм не хватает, ходит в рванье!".
- Интересная у вас идея, - нарушил молчание толстый, - правда, есть там одно слабое место. Знаете что, давайте-ка мы с вами разберем это подробно. Присаживайтесь. Вы обедали?
И, не дожидаясь ответа, крикнул:
- Анечка, принесите нам еще плов, пожалуйста!
Анечка оторвалась от монитора и выбежала из комнаты. Спустя пару минут, передо мной стояла миска ароматно дымящегося кушанья.
"Значит, я ошибся, - пронеслась догадка, - ученый-то, как раз толстый, радушный хозяин, хлебосол и тамада. А худой - это и есть делец. Все доходы подсчитывает. Скупой рыцарь, блин! Пиджак себе нормальный купить жаба давит!". Плов был вкусный, и я управился с ним быстро.
- Нет нет, - худой Берды поднялся, - у вас там ошибка, "кси" нужно брать по модулю, иначе, при граничных условиях, у вас в знаменателе ноль может получиться.
- Ноль? - глупо переспросил я, уже поняв: а, ведь, и правда!
- Анечка! - крикнул худой Берды. - Принесите нам кофе.
На то, чтобы объяснить саму суть и, как исправить дело, ушло три чашки. "Все-таки, первое впечатление оказалось верным, - думал я, вникая в зубодробительные тензоры, в определители шестого порядка, - ученый это, именно, худой Берды Бердыевич.".
- Сколько у вас денег? - спросил толстый Берды, когда я уже собирался уходить. Анечка вручила счет за плов и кофе. Я достал кошелек.
- Пожалуйста, пятнадцать рублей тридцать копеек.
Толстый Берды хлопнул себя по пузу. Пузо отозвалось, как барабан - "буммм!".
- И зачем вам это все? - спросил худой Берды.
Я обернулся в проеме.
- Ну, какую прибыль вы с этого будете иметь?
Я закрыл дверь с другой стороны.
- Подождите! Подождите! - Анечка догнала меня уже в коридоре. - Вы забыли. Вот!
И протянула листок с формулами.
- Коля! - радостно завизжала Юлечка, с трудом протискивая объемистую попу между лабораторными столами. - Ты молодец! Ты оказал неоценимую услугу Человечеству!
И наградила страстным поцелуем.
- Ну, конечно же! Конечно, ты и не смог бы определить, - я закончил рассказ, Юленька отправила в рот очередной кусок пирога, - они же перебегали из тела в тело. Я сразу догадалась.
- Перебегали?
- Ну, перелетали. Какая разница? Главное - мы сделаем вечный двигатель. То есть, почти вечный.
Вот, пожалуй, и конец истории. Что вам еще рассказать? Как мы сооружали установку и как наморочились, пока она таки не заработала? О звездных ночах? О первой ночи любви под пятисотмиллиметровым "Максутовым"? Можно, конечно. Но это уже в другой раз.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
8. Антон Степанович
- Вы мерзкий, ужасный, отвратительный тип! Вы глубоко мне противны! – Вера, с раскрасневшимся лицом, сжимающая кулачки и зачем-то все время встающая на цыпочки, была необыкновенно хороша.
- Да, Верочка, я умею произвести впечатление на женщин! – самодовольно ответил Антон Степанович.
Вера задохнулась от возмущения и бросилась к своему столу. Она принялась кидать в свою сумочку какую-то мелочевку из ящиков стола; сквозь рыдания сдавленно доносилось:
- Я для него… А он… Уйду к чертовой матери на фиг… Пусть пропадает в своей берлоге, сухарь несчастный…
Антон Степанович присел в свое кресло и тяжело вздохнул. Он, немолодой и битый жизнью ученый, уже несколько недель чувствовал, как над его лабораторией сгущаются тучи. Да и шутка ли сказать: то, что зрело сейчас в специальной ванне, грозило перевернуть если не мировую, то уж Российскую экономику точно.
А начиналось все вполне безобидно. Лет десять назад подающий надежды заведующий лабораторией занялся проблемой искусственного фотосинтеза. В процессе работы к нему пришла мысль: а что, если заставить разрабатываемый им материал выделять не кислород, а водород? И вот, после нескольких лет упорного труда Антон Степанович был близок к победе. Маленький (не больше сантиметра) образец выращенного им искусственного листа выделял на свету заметное количество водорода. Сейчас же в ванне зрело несколько квадратных метров волшебного материала.
Завлаб имел неосторожность рассказать об этом своему однокурснику, который сделал карьеру и работал то ли в каком-то правительственном агентстве, то ли в одной из структур Газпрома. Дело было на встрече выпускников, оба немало выпили, и языки развязались. Тогда, помнится, однокурсник, зажав его в углу, страшно шипел:
- Антон, ты понимаешь, что ты делаешь? Это же дармовой источник энергии – вода и Солнце, больше ничего не нужно! Да вся наша экономика в момент полетит к чертям собачьим!
Антон не придал тогда этому разговору особого значения, но вскоре начались странности.
Сначала ему предложили стажировку в США. Когда Антон Степанович отказался, его вызвал директор института и, пряча глаза, сообщил, что им срезали финансирование, и с Нового года его лаборатория закрывается. Ученый намеки понимал, но тут, что называется, пошел вразнос. Он чувствовал, что его материал – действительно серьезное открытие, и остановиться уже не мог. До окончательного созревания листа оставалось три дня, когда Антон Степанович заметил за собой слежку. Тогда он в один день выгнал весь состав лаборатории в отпуск. И если двое молодых оболтусов-лаборантов явно обрадовались и моментально смылись, то Верочка, питавшая к начальнику некие чувства, закатила ему сцену.
В конце концов, оставшись один, Антон начал собирать экспериментальную установку: надо было обеспечить устойчивое освещение, собрать весь выделяемый водород, измерить его количество, обеспечить видеосъемку и т.д. Ученый тяжело вздохнул и принялся за работу – ему явно предстояло трудиться до утра.
Вера, глядя в телевизор полными слез глазами, закусила кулак, не чувствуя боли. Диктор равнодушно рассказывал:
- В институте биохимии сегодня в 2.35 ночи произошел мощный взрыв. Возникший затем пожар полностью уничтожил одну из лабораторий. Погиб заведующий лабораторией Овчинников Антон Степанович. Следствию предстоит установить, что делал заведующий в своей лаборатории ночью и не является ли взрыв результатом его халатности…
- Вы мерзкий, ужасный, отвратительный тип! Вы глубоко мне противны! – Вера, с раскрасневшимся лицом, сжимающая кулачки и зачем-то все время встающая на цыпочки, была необыкновенно хороша.
- Да, Верочка, я умею произвести впечатление на женщин! – самодовольно ответил Антон Степанович.
Вера задохнулась от возмущения и бросилась к своему столу. Она принялась кидать в свою сумочку какую-то мелочевку из ящиков стола; сквозь рыдания сдавленно доносилось:
- Я для него… А он… Уйду к чертовой матери на фиг… Пусть пропадает в своей берлоге, сухарь несчастный…
Антон Степанович присел в свое кресло и тяжело вздохнул. Он, немолодой и битый жизнью ученый, уже несколько недель чувствовал, как над его лабораторией сгущаются тучи. Да и шутка ли сказать: то, что зрело сейчас в специальной ванне, грозило перевернуть если не мировую, то уж Российскую экономику точно.
А начиналось все вполне безобидно. Лет десять назад подающий надежды заведующий лабораторией занялся проблемой искусственного фотосинтеза. В процессе работы к нему пришла мысль: а что, если заставить разрабатываемый им материал выделять не кислород, а водород? И вот, после нескольких лет упорного труда Антон Степанович был близок к победе. Маленький (не больше сантиметра) образец выращенного им искусственного листа выделял на свету заметное количество водорода. Сейчас же в ванне зрело несколько квадратных метров волшебного материала.
Завлаб имел неосторожность рассказать об этом своему однокурснику, который сделал карьеру и работал то ли в каком-то правительственном агентстве, то ли в одной из структур Газпрома. Дело было на встрече выпускников, оба немало выпили, и языки развязались. Тогда, помнится, однокурсник, зажав его в углу, страшно шипел:
- Антон, ты понимаешь, что ты делаешь? Это же дармовой источник энергии – вода и Солнце, больше ничего не нужно! Да вся наша экономика в момент полетит к чертям собачьим!
Антон не придал тогда этому разговору особого значения, но вскоре начались странности.
Сначала ему предложили стажировку в США. Когда Антон Степанович отказался, его вызвал директор института и, пряча глаза, сообщил, что им срезали финансирование, и с Нового года его лаборатория закрывается. Ученый намеки понимал, но тут, что называется, пошел вразнос. Он чувствовал, что его материал – действительно серьезное открытие, и остановиться уже не мог. До окончательного созревания листа оставалось три дня, когда Антон Степанович заметил за собой слежку. Тогда он в один день выгнал весь состав лаборатории в отпуск. И если двое молодых оболтусов-лаборантов явно обрадовались и моментально смылись, то Верочка, питавшая к начальнику некие чувства, закатила ему сцену.
В конце концов, оставшись один, Антон начал собирать экспериментальную установку: надо было обеспечить устойчивое освещение, собрать весь выделяемый водород, измерить его количество, обеспечить видеосъемку и т.д. Ученый тяжело вздохнул и принялся за работу – ему явно предстояло трудиться до утра.
Вера, глядя в телевизор полными слез глазами, закусила кулак, не чувствуя боли. Диктор равнодушно рассказывал:
- В институте биохимии сегодня в 2.35 ночи произошел мощный взрыв. Возникший затем пожар полностью уничтожил одну из лабораторий. Погиб заведующий лабораторией Овчинников Антон Степанович. Следствию предстоит установить, что делал заведующий в своей лаборатории ночью и не является ли взрыв результатом его халатности…
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
9. Антигравитация
Старик посмотрел на новенькую ауди, затем перевел взгляд на красивую молодую женщину в белой шляпке и сказал:
-Вы все-таки меня нашли.
-С трудом, -улыбнулась та, стоя на пороге. –Ученого без мирового имени непросто найти по робким сообщениям в сети о продаже открытия.
-Антигравитация обнаружена случайно, как побочный эффект моего хобби. В этом заброшенном селе у каждого есть хобби. – Он поправил трясущимися руками пенсне и приоткрыл шире дверь. –Проходите, барышня, милости просим.
В огромной чистой комнате был минимум вещей: заправленная по-холостяцки большая кровать, шифоньер, полка с книгами и два кресла.
-Этот малый антигравитатор (старик включил пульт) я могу продемонстрировать прямо сейчас –видите, он левитирует.
У окна воспарил над полом небольшой, сколоченный из досок, квадрат.
-Какой вес он может поднять?
-Мадемуазель, он не поднимает ничего, но вот та платформа в углу, что побольше… На ней я могу даже прокатить –она легко везет двоих человек.
-Прокатите?! –Её зеленые глаза озорно блеснули.
-Только после двух часов, когда зарядится батарея. А пока, может, мы поговорим о цене изобретения? -сказал он смущенно. – Это, наверно, неловко, что я сразу о деньгах, э…
-Зовите меня -Диана.
-Очень приятно, а я -Нестор Петрович.
-Давайте подождем двух часов, потом и обговорим цену. –Диана непринужденно уселась в кресло.
-Ну что ж, может, пока немного перекусите со стариком?
-Перекусить старичком? – переспросила она с лукавинкой и блеснула ровными зубками. Ямочки на её щеках были очаровательны.
Откуда то из глубины комнаты он выкатил столик с шампанским и закуской.
-Кхе-кхе, скоротаем время?
-Отчего же не скоротать. -Она потянулась рукой в тонкой белой перчатке к конфетам…
Через полчаса он открыл вторую бутылку и скупо рассказал об открытии:
-Я не только улучшил эффект Мейснера, получив сверпроводимость при комнатной температуре, но и утверждаю (тут он встал с кресла и, несмотря на небольшой горб, гордо выпрямился), что мои установки излучают антигравитоны.
-Здесь так жарко, -она засмеялась и расстегнула блузку.
-Теория суперструн! –Он снял брюки.
-Природа электростатического поля вовсе не запрещает…- На ковер полетела её одежда.
-Система из двух тел не может находиться в устойчивом равновесии. -Скрипнули пружины антикварной кровати...
-А ты ниче-так, старичок, изобретательный; думаю, с ценой проблем не будет, –сказала Диана через полчаса и лениво потянулась. –И что за хобби у тебя?
-Хобби? Да так, безделица, - он смущенно улыбнулся. –Пойдем – это в другой комнате.
-Пойдем. -Она встала с кровати: теплая, нагая.
Войдя в смежную комнату, Диана огляделась и, презрительно сморщив носик, сказала:
-Фи, столы блестят, как у патологоанатома.
- Так и есть, милочка, так и есть! –Нестор Петрович, стоящий чуть сзади, снял со стены топор и сильно ударил её по затылку.
Одев фартук, старик поднял тело на стол и за полчаса аккуратно разделал его. Всё поместилось в две больших кастрюли.
Затем снял с себя накладной горб, парик с плешью и унял тремор рук.
В дверь постучали. Набросив на плечи халат, он пошел открывать.
-Вадик, привет. –На пороге стояла соседка Норма. –Ты закажешь мне бампер по интернету?
-Норма, ты вообще! –Вадик округлил глаза. –Третий бампер за месяц –это подозрительно. Сбивай их как-то по-другому, или тормози тачки, а потом мочи, как сосед Жора, переодетый в гаишника.
-Вадик, от тебя духами прет, как от борделя. Что? Опять?
-А, ерунда: какая-то провинциальная потаскушка, играющая в леди…Секунду.
Он набрал номер на мобильнике.
-Олег, А-шесть возьмешь за две?..Что?.. Пятьсот?..Олег, ну хотя бы штуку зелени –ауди новая; приезжай, посмотри.
Внезапно кто-то постучал Вадика по плечу. Он обернулся: сзади стояла Диана, обнаженная, прекрасная и без шрамов.
-Ученый Нестор Петрович! -Диана хрипло засмеялась, её ногти удлинились и впились в тело Вадика.
Ахнула Норма, увидев кровь на плече соседа.
-Какое милое заброшенное село, - сказала Диана. -Пожалуй, я оставлю здесь одного жителя… и даже обучу левитации. Конечно, если он будет стараться. Очень стараться.
Старик посмотрел на новенькую ауди, затем перевел взгляд на красивую молодую женщину в белой шляпке и сказал:
-Вы все-таки меня нашли.
-С трудом, -улыбнулась та, стоя на пороге. –Ученого без мирового имени непросто найти по робким сообщениям в сети о продаже открытия.
-Антигравитация обнаружена случайно, как побочный эффект моего хобби. В этом заброшенном селе у каждого есть хобби. – Он поправил трясущимися руками пенсне и приоткрыл шире дверь. –Проходите, барышня, милости просим.
В огромной чистой комнате был минимум вещей: заправленная по-холостяцки большая кровать, шифоньер, полка с книгами и два кресла.
-Этот малый антигравитатор (старик включил пульт) я могу продемонстрировать прямо сейчас –видите, он левитирует.
У окна воспарил над полом небольшой, сколоченный из досок, квадрат.
-Какой вес он может поднять?
-Мадемуазель, он не поднимает ничего, но вот та платформа в углу, что побольше… На ней я могу даже прокатить –она легко везет двоих человек.
-Прокатите?! –Её зеленые глаза озорно блеснули.
-Только после двух часов, когда зарядится батарея. А пока, может, мы поговорим о цене изобретения? -сказал он смущенно. – Это, наверно, неловко, что я сразу о деньгах, э…
-Зовите меня -Диана.
-Очень приятно, а я -Нестор Петрович.
-Давайте подождем двух часов, потом и обговорим цену. –Диана непринужденно уселась в кресло.
-Ну что ж, может, пока немного перекусите со стариком?
-Перекусить старичком? – переспросила она с лукавинкой и блеснула ровными зубками. Ямочки на её щеках были очаровательны.
Откуда то из глубины комнаты он выкатил столик с шампанским и закуской.
-Кхе-кхе, скоротаем время?
-Отчего же не скоротать. -Она потянулась рукой в тонкой белой перчатке к конфетам…
Через полчаса он открыл вторую бутылку и скупо рассказал об открытии:
-Я не только улучшил эффект Мейснера, получив сверпроводимость при комнатной температуре, но и утверждаю (тут он встал с кресла и, несмотря на небольшой горб, гордо выпрямился), что мои установки излучают антигравитоны.
-Здесь так жарко, -она засмеялась и расстегнула блузку.
-Теория суперструн! –Он снял брюки.
-Природа электростатического поля вовсе не запрещает…- На ковер полетела её одежда.
-Система из двух тел не может находиться в устойчивом равновесии. -Скрипнули пружины антикварной кровати...
-А ты ниче-так, старичок, изобретательный; думаю, с ценой проблем не будет, –сказала Диана через полчаса и лениво потянулась. –И что за хобби у тебя?
-Хобби? Да так, безделица, - он смущенно улыбнулся. –Пойдем – это в другой комнате.
-Пойдем. -Она встала с кровати: теплая, нагая.
Войдя в смежную комнату, Диана огляделась и, презрительно сморщив носик, сказала:
-Фи, столы блестят, как у патологоанатома.
- Так и есть, милочка, так и есть! –Нестор Петрович, стоящий чуть сзади, снял со стены топор и сильно ударил её по затылку.
Одев фартук, старик поднял тело на стол и за полчаса аккуратно разделал его. Всё поместилось в две больших кастрюли.
Затем снял с себя накладной горб, парик с плешью и унял тремор рук.
В дверь постучали. Набросив на плечи халат, он пошел открывать.
-Вадик, привет. –На пороге стояла соседка Норма. –Ты закажешь мне бампер по интернету?
-Норма, ты вообще! –Вадик округлил глаза. –Третий бампер за месяц –это подозрительно. Сбивай их как-то по-другому, или тормози тачки, а потом мочи, как сосед Жора, переодетый в гаишника.
-Вадик, от тебя духами прет, как от борделя. Что? Опять?
-А, ерунда: какая-то провинциальная потаскушка, играющая в леди…Секунду.
Он набрал номер на мобильнике.
-Олег, А-шесть возьмешь за две?..Что?.. Пятьсот?..Олег, ну хотя бы штуку зелени –ауди новая; приезжай, посмотри.
Внезапно кто-то постучал Вадика по плечу. Он обернулся: сзади стояла Диана, обнаженная, прекрасная и без шрамов.
-Ученый Нестор Петрович! -Диана хрипло засмеялась, её ногти удлинились и впились в тело Вадика.
Ахнула Норма, увидев кровь на плече соседа.
-Какое милое заброшенное село, - сказала Диана. -Пожалуй, я оставлю здесь одного жителя… и даже обучу левитации. Конечно, если он будет стараться. Очень стараться.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
10. Экскурсия
Все действующие лица выдуманы, любое совпадение с реальными людьми случайно.
- Итак, дорогие гости, вы познакомились с деятельностью нашей академии. В завершении нашей экскурсии я хочу представить вам легендарного ученого Шингарева Владислава Юрьевича, который рад будет ответить на ваши вопросы, - финальные слова лаборанта вызвали взволнованный гул в толпе собравшихся. Этой встречи все ждали особым нетерпением.
- Здравствуйте, уважаемые студенты, я рад приветствовать вас в нашей Академии наук. Я заведующий кафедрой молекулярной биофизики профессор Шингарев, - из кабинета навстречу приглашенным выступил поджарый пожилой мужчина с ясными голубыми глазами и улыбнулся присутствующим. – Готов ответить на ваши вопросы.
- Скажите профессор, над чем вы сейчас работаете?
- В данный момент основной темой является «Влияние гидрофобности аминокислотных замен на способность апомиоглобина образовывать амилоидные структуры». Мы изучаем процесс образование амилоидов. Если наши исследования окажутся удачными, мы поймем, что вызывает их образование и как можно предотвратить либо контролировать этот процесс.
- Говорят вы проводили серьезные исследования в области вирусологии. Почему эти разработки были прекращены?
Вопрос заставил профессора нахмурится:
- Исследования не увенчались успехом и были закрыты по причине своей бесполезности, - ответ прозвучал довольно резко и никто не захотел развивать тему.
Вперед выступила хрупкая шатенка с короткой стрижкой:
- Владислав Юрьевич, я из студенческой газеты «Поколение XXI». Мы пишем статью об ученых-физиках прошлого века и затронули такой вопрос. Существует множество данных о том, что такие легендарные ученые, как Эйнштейн или Никола Тесла в ходе своих исследований достигли ошеломительных результатов, но в последствии не пожелали поделиться ими с миров и уничтожили все материалы. Такие случаи не редкость. Вы авторитетный ученый современности, скажите, как по вашему, почему это происходит?
Владислав вздохнул, перед его глазами пронеслась сцена недавнего разговора с другом. Усилием воли отогнав ведение, он ответил:
- Дорогие друзья, мы с вами отлично знаем, что любое, даже самое лучшее открытие легче всего применить в военных целях. Названные вами ученые совершали гениальные, необычайные эксперименты, обгоняя свое поколение на десятки, если не на сотни лет. И они, как никто, понимали, к каким последствиям могут привести эти открытия, если попадут не в те руки. Никто не знает, каких результатов они достигли, но я думаю, что их опасения были не напрасны. Они жили в неспокойное время, и наверно надеялись, что когда эти открытия будут сделаны кем-то другим, мир изменится к лучшему. К сожалению, мир меняться не спешит.
Как не печально, наше время подошло к концу. Надеюсь, вам понравилось у нас и возможно кому-нибудь захочется поступить к нам в аспирантуру. Мы будем рады.
Студенты загалдели, благодаря за увлекательную экскурсию. Владислав попрощался со всеми и вернулся в свой кабинет. Заданные вопросы заставили его вновь вернуться к воспоминаниям о споре с Сашей.
- Слава, Слава, ну как ты не можешь понять, это же настоящий прорыв! – его лучший друг, профессор Александр Орловский возбужденно метался по комнате, - мы можем изменять структуру клеток так, как это никогда не было возможно. Это шаг к лекарствам от всех болезней!
- А еще это безграничное поле деятельности для создания новых вирусов. Это ты не понимаешь! Я сам боюсь того, что нам удалось достичь.
- Это будет сенсация, Нобелевская нам гарантирована, - друг словно не слышал его.
- Саша, очнись, мы ничего не получим, потому что никто об этом не узнает.
Орловский резко остановился, словно натолкнувшись на препятствие, и сдавленно произнес:
- Как не узнает?
- Так. Я стер все данные, уничтожил все материалы и опытные образцы. Никто никогда не узнает об этом, - Шингарев устало откинулся в кресле и закрыл глаза.
- Да ты псих!
- Возможно. Но я знаю, что поступаю правильно. Мир не готов к таким открытиям. Не факт, что когда-нибудь вообще будет готов.
Все действующие лица выдуманы, любое совпадение с реальными людьми случайно.
- Итак, дорогие гости, вы познакомились с деятельностью нашей академии. В завершении нашей экскурсии я хочу представить вам легендарного ученого Шингарева Владислава Юрьевича, который рад будет ответить на ваши вопросы, - финальные слова лаборанта вызвали взволнованный гул в толпе собравшихся. Этой встречи все ждали особым нетерпением.
- Здравствуйте, уважаемые студенты, я рад приветствовать вас в нашей Академии наук. Я заведующий кафедрой молекулярной биофизики профессор Шингарев, - из кабинета навстречу приглашенным выступил поджарый пожилой мужчина с ясными голубыми глазами и улыбнулся присутствующим. – Готов ответить на ваши вопросы.
- Скажите профессор, над чем вы сейчас работаете?
- В данный момент основной темой является «Влияние гидрофобности аминокислотных замен на способность апомиоглобина образовывать амилоидные структуры». Мы изучаем процесс образование амилоидов. Если наши исследования окажутся удачными, мы поймем, что вызывает их образование и как можно предотвратить либо контролировать этот процесс.
- Говорят вы проводили серьезные исследования в области вирусологии. Почему эти разработки были прекращены?
Вопрос заставил профессора нахмурится:
- Исследования не увенчались успехом и были закрыты по причине своей бесполезности, - ответ прозвучал довольно резко и никто не захотел развивать тему.
Вперед выступила хрупкая шатенка с короткой стрижкой:
- Владислав Юрьевич, я из студенческой газеты «Поколение XXI». Мы пишем статью об ученых-физиках прошлого века и затронули такой вопрос. Существует множество данных о том, что такие легендарные ученые, как Эйнштейн или Никола Тесла в ходе своих исследований достигли ошеломительных результатов, но в последствии не пожелали поделиться ими с миров и уничтожили все материалы. Такие случаи не редкость. Вы авторитетный ученый современности, скажите, как по вашему, почему это происходит?
Владислав вздохнул, перед его глазами пронеслась сцена недавнего разговора с другом. Усилием воли отогнав ведение, он ответил:
- Дорогие друзья, мы с вами отлично знаем, что любое, даже самое лучшее открытие легче всего применить в военных целях. Названные вами ученые совершали гениальные, необычайные эксперименты, обгоняя свое поколение на десятки, если не на сотни лет. И они, как никто, понимали, к каким последствиям могут привести эти открытия, если попадут не в те руки. Никто не знает, каких результатов они достигли, но я думаю, что их опасения были не напрасны. Они жили в неспокойное время, и наверно надеялись, что когда эти открытия будут сделаны кем-то другим, мир изменится к лучшему. К сожалению, мир меняться не спешит.
Как не печально, наше время подошло к концу. Надеюсь, вам понравилось у нас и возможно кому-нибудь захочется поступить к нам в аспирантуру. Мы будем рады.
Студенты загалдели, благодаря за увлекательную экскурсию. Владислав попрощался со всеми и вернулся в свой кабинет. Заданные вопросы заставили его вновь вернуться к воспоминаниям о споре с Сашей.
- Слава, Слава, ну как ты не можешь понять, это же настоящий прорыв! – его лучший друг, профессор Александр Орловский возбужденно метался по комнате, - мы можем изменять структуру клеток так, как это никогда не было возможно. Это шаг к лекарствам от всех болезней!
- А еще это безграничное поле деятельности для создания новых вирусов. Это ты не понимаешь! Я сам боюсь того, что нам удалось достичь.
- Это будет сенсация, Нобелевская нам гарантирована, - друг словно не слышал его.
- Саша, очнись, мы ничего не получим, потому что никто об этом не узнает.
Орловский резко остановился, словно натолкнувшись на препятствие, и сдавленно произнес:
- Как не узнает?
- Так. Я стер все данные, уничтожил все материалы и опытные образцы. Никто никогда не узнает об этом, - Шингарев устало откинулся в кресле и закрыл глаза.
- Да ты псих!
- Возможно. Но я знаю, что поступаю правильно. Мир не готов к таким открытиям. Не факт, что когда-нибудь вообще будет готов.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
11. Госпожа Тофана, или манна Святого Николая Барийского
Неспокойной ночи вам, мальчики и девочки! Сегодня вашему вниманию представляется новая сказка на сон грядущий: версия научно-возможная.
В южной Италии, во времена седой старины, жила-была госпожа Тофана, Теофания ди Адамо, державшая небольшую косметическую лавку. Если верить летописям, оттуда берут корни черных злодеяний знаменитых отравительниц, подозреваемых также в колдовстве. Возможно, слух сей распущен недовольными мужьями, чьи жены тратили слишком много на пудры, благовония, да притирания. Верить ли этому? Решайте сами. Предлагаем вам еще одну версию: госпожа Тофано была настоящим ученым.
И неважно, о Теофании идет речь или о Джулии. Обе дамы недооценены современниками, и незаслуженно в памяти людской, да и в истории, остались злодейками, тогда как в их сердцах жила страсть к исследованиям и научным экспериментам.
Палермо, Рим и Неаполь стали ареной для их опытов с органикой. А почему бы и нет? В самом деле, чем заняться долгими вечерами деятельным женщинам? Не гобелены же ткать бесконечно. Гораздо интересней вспомнить рецепт из старинного манускрипта: взять две унции одного средства, пару щепоток другого, припудрить все мышьяком, ароматизировать беладонной, растворить сей порошок в чистейшей родниковой воде и наполнить им прекрасный сосуд из темного стекла.
Настоявшись при свете звезд, зелье потеряет вкус и запах, а взамен приобретет загадочные свойства… Разве можно удержаться, чтобы не продолжить испытания на самых интересных объектах – людях? Думаю, талантливые фармацевты опередили свое время, решившись на столь смелый по своей природе эксперимент! Неслучайно, рецепт так и не был разгадан. И в наши дни известны лишь его ингредиенты, но не их дозы и не технология. Только невероятным талантом, трудолюбием и продолжительной серией экспериментов я могу объяснить оглушительный успех зелья, поименованного манной Святого Николая Барийского! В этом названии виден некоторый цинизм, свойственный, как минимум, медикам. Но есть и зерно истины. Неизвестно, от скольких преступлений было избавлено общество с помощью этих капель! Сколько неверных мужей понесли наказание за небрежение семейным долгом? Но наверняка для мужчин, слабеющих постепенно, испытывающих муки, избавление от них было желанно.
Как настоящие исследователи, дамы не стремились к широкой известности, но пользовались покровительством многих знатных господ. Как настоящие ученые, они не убоялись ни сапога испанского, ни других пыток: рецепт не был выдан.
Неоспоримо, что они оставили свой след в истории, хотя точная судьба их осталась неизвестна.
За свои заслуги госпожа Тофано была приглашена на бал к Воланду, но… это уже другая сказка. Закрывайте глазки, и пусть вам приснится что-нибудь более веселое. К примеру, сказка о Гансе и Гретель.
Неспокойной ночи вам, мальчики и девочки! Сегодня вашему вниманию представляется новая сказка на сон грядущий: версия научно-возможная.
В южной Италии, во времена седой старины, жила-была госпожа Тофана, Теофания ди Адамо, державшая небольшую косметическую лавку. Если верить летописям, оттуда берут корни черных злодеяний знаменитых отравительниц, подозреваемых также в колдовстве. Возможно, слух сей распущен недовольными мужьями, чьи жены тратили слишком много на пудры, благовония, да притирания. Верить ли этому? Решайте сами. Предлагаем вам еще одну версию: госпожа Тофано была настоящим ученым.
И неважно, о Теофании идет речь или о Джулии. Обе дамы недооценены современниками, и незаслуженно в памяти людской, да и в истории, остались злодейками, тогда как в их сердцах жила страсть к исследованиям и научным экспериментам.
Палермо, Рим и Неаполь стали ареной для их опытов с органикой. А почему бы и нет? В самом деле, чем заняться долгими вечерами деятельным женщинам? Не гобелены же ткать бесконечно. Гораздо интересней вспомнить рецепт из старинного манускрипта: взять две унции одного средства, пару щепоток другого, припудрить все мышьяком, ароматизировать беладонной, растворить сей порошок в чистейшей родниковой воде и наполнить им прекрасный сосуд из темного стекла.
Настоявшись при свете звезд, зелье потеряет вкус и запах, а взамен приобретет загадочные свойства… Разве можно удержаться, чтобы не продолжить испытания на самых интересных объектах – людях? Думаю, талантливые фармацевты опередили свое время, решившись на столь смелый по своей природе эксперимент! Неслучайно, рецепт так и не был разгадан. И в наши дни известны лишь его ингредиенты, но не их дозы и не технология. Только невероятным талантом, трудолюбием и продолжительной серией экспериментов я могу объяснить оглушительный успех зелья, поименованного манной Святого Николая Барийского! В этом названии виден некоторый цинизм, свойственный, как минимум, медикам. Но есть и зерно истины. Неизвестно, от скольких преступлений было избавлено общество с помощью этих капель! Сколько неверных мужей понесли наказание за небрежение семейным долгом? Но наверняка для мужчин, слабеющих постепенно, испытывающих муки, избавление от них было желанно.
Как настоящие исследователи, дамы не стремились к широкой известности, но пользовались покровительством многих знатных господ. Как настоящие ученые, они не убоялись ни сапога испанского, ни других пыток: рецепт не был выдан.
Неоспоримо, что они оставили свой след в истории, хотя точная судьба их осталась неизвестна.
За свои заслуги госпожа Тофано была приглашена на бал к Воланду, но… это уже другая сказка. Закрывайте глазки, и пусть вам приснится что-нибудь более веселое. К примеру, сказка о Гансе и Гретель.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
12. Место в пространстве
- Что у вас тут, землетрясение? - Андрюха озирал картину разгрома.
- Мы на диете, - объяснил я, кивая на супругу.
- Ааа! - протянул Андрюха. - Тогда ясно. Но... Зачем?
- Уменьшить объемы.
- Твои объемы никогда нас не напрягали, - сказал Андрюха, - Коль,
верно?
Я кивнул.
- Ты для меня и так самая красивая. И для него тоже.
Андрюха тоже кивнул.
Когда же, наконец, нам удалось ее разговорить, выяснилось, что в небезызвестном Всесоюзном НИИ Запредельных Проблем начинаются какие-то фундаментальные исследования и приглашаются добровольцы.
- А я в кресло не влезаю, - грустно проговорила Юлечка, - за месяц
надо справиться, во что бы то ни стало.
Мы понимающе переглянулись. Жертвовать собой ради науки, ради счастья
Человечества. Что же тут непонятного?
- Это все чепуха, - сказал Андрюха, немного подумавши, - надо просто
дать физическую нагрузку. Жир так и будет сгорать.
Но, видимо, где-то закралась ошибка. Длительные велосипедные прогулки
нагоняли аппетит. Так что прекрасная моя половина даже увеличилась немного, а не наоборот. До конца отведенного срока оставалось три дня, Юлечка уже смирилась, что не она откроет дорогу к познанию, но тут Андрюха воскликнул:
- Эврика!
- Что? - мы дружно повернули головы.
- Нашел! - повторил он. - Принцип гомотетии! Можно уменьшать и увеличивать размер, как заблагорассудится. Все просто. Есть бумага и карандаш?
Два дня ушло на изготовление агрегата. Юлечка, конечно же, захотела первой испытать его. Но, по всей видимости, Андрюха что-то там напутал с порядком величин и, когда наша дама выбралась из гомотетиптора, ростом она была не выше ладони.
- Ой, мальчики! - пискнула она. - Какие же вы огромные!
И упала в обморок.
А, придя в себя, настояла, на том, чтобы хоть посмотреть на торжество науки. Мы посадили барышню в коробку и отправились в Институт.
В испытательном кресле уже сидел доброволец. Берды Бердыевичи настраивали аппаратуру. Мы заняли свободные места, я держал коробку на коленях и внимал происходящему. И, вдруг, ощутил, что что-то не то. Коробка слишком уж легка. Я
заглянул. Так и есть: нет нашей красавицы!
Бердыевичи тоже забеспокоились. У них тоже что-то пошло не так. Толстый спешно отлеплял датчики, худой, с побледневшим лицом, выбежал из зала. Мы пробовали искать нашу барышню. Да где там! Уже в темноте вернулись, грустные и подавленные.
Глубокой ночью мы сидели у меня на кухне, пили горькую и предавались воспоминаниям.
Тссс!
Я взглянул вопросительно.
- Слышишь? Кто-то царапается.
На пороге стоял рыжий кот с каким-то прямоугольным предметом в зубах. На коте, словно на слоне раджа, восседала Юлечка.
- Ассистент! - скомандовала она. - Отдай наш трофей.
Оказывается, она решила потихоньку сама все осмотреть и выбралась незаметно. Благо, при ее теперешних размерах, это было не так уж трудно. Пробралась в аппаратную, увидела открытую панель с конденсаторами, резисторами и микросхемами.
- Я просто разглядывала детали, - рассказывала Юлечка, - для вас они такие мааахонькие, что и не разобрать ничего, но мне-то все отлично видно. Вдруг, ловлю себя на мысли: "здесь же не двадцать пикофарад, здесь сто пятьдесят микрофарад требуется. Что-о не то. А, потом, слышу: один Берды Бердыевич говорит другому, мол сходи, купи мне пачку "Мальборо". Тут я сразу поняла: один из Берды Бердыевичей ненастоящий. Вообще не человек. А опыт не по созданию пространственных переходов, а по полному управлению сознанием.
Андрюха присвиснул.
- Не свисти, - сказал я, - денег не будет. А это что за фиговина?
- Психопроцессор, - сказала Юлечка, - надо его разбить поскорее. Крепкий, сволочь!
Вот, в общем-то, и конец этой истории. Так, благодаря ошибке в расчетах, удалось предотвратить вторжение враждебного разума. Что еще рассказать? Как мы четверо суток пробовали вернуть барышне ее обычные размеры? Как выслеживали лже-Берды Бердыевича? Как искали и как уничтожили схему дьявольского устройства? Можно и об этом, но то уже в другой раз.
- Что у вас тут, землетрясение? - Андрюха озирал картину разгрома.
- Мы на диете, - объяснил я, кивая на супругу.
- Ааа! - протянул Андрюха. - Тогда ясно. Но... Зачем?
- Уменьшить объемы.
- Твои объемы никогда нас не напрягали, - сказал Андрюха, - Коль,
верно?
Я кивнул.
- Ты для меня и так самая красивая. И для него тоже.
Андрюха тоже кивнул.
Когда же, наконец, нам удалось ее разговорить, выяснилось, что в небезызвестном Всесоюзном НИИ Запредельных Проблем начинаются какие-то фундаментальные исследования и приглашаются добровольцы.
- А я в кресло не влезаю, - грустно проговорила Юлечка, - за месяц
надо справиться, во что бы то ни стало.
Мы понимающе переглянулись. Жертвовать собой ради науки, ради счастья
Человечества. Что же тут непонятного?
- Это все чепуха, - сказал Андрюха, немного подумавши, - надо просто
дать физическую нагрузку. Жир так и будет сгорать.
Но, видимо, где-то закралась ошибка. Длительные велосипедные прогулки
нагоняли аппетит. Так что прекрасная моя половина даже увеличилась немного, а не наоборот. До конца отведенного срока оставалось три дня, Юлечка уже смирилась, что не она откроет дорогу к познанию, но тут Андрюха воскликнул:
- Эврика!
- Что? - мы дружно повернули головы.
- Нашел! - повторил он. - Принцип гомотетии! Можно уменьшать и увеличивать размер, как заблагорассудится. Все просто. Есть бумага и карандаш?
Два дня ушло на изготовление агрегата. Юлечка, конечно же, захотела первой испытать его. Но, по всей видимости, Андрюха что-то там напутал с порядком величин и, когда наша дама выбралась из гомотетиптора, ростом она была не выше ладони.
- Ой, мальчики! - пискнула она. - Какие же вы огромные!
И упала в обморок.
А, придя в себя, настояла, на том, чтобы хоть посмотреть на торжество науки. Мы посадили барышню в коробку и отправились в Институт.
В испытательном кресле уже сидел доброволец. Берды Бердыевичи настраивали аппаратуру. Мы заняли свободные места, я держал коробку на коленях и внимал происходящему. И, вдруг, ощутил, что что-то не то. Коробка слишком уж легка. Я
заглянул. Так и есть: нет нашей красавицы!
Бердыевичи тоже забеспокоились. У них тоже что-то пошло не так. Толстый спешно отлеплял датчики, худой, с побледневшим лицом, выбежал из зала. Мы пробовали искать нашу барышню. Да где там! Уже в темноте вернулись, грустные и подавленные.
Глубокой ночью мы сидели у меня на кухне, пили горькую и предавались воспоминаниям.
Тссс!
Я взглянул вопросительно.
- Слышишь? Кто-то царапается.
На пороге стоял рыжий кот с каким-то прямоугольным предметом в зубах. На коте, словно на слоне раджа, восседала Юлечка.
- Ассистент! - скомандовала она. - Отдай наш трофей.
Оказывается, она решила потихоньку сама все осмотреть и выбралась незаметно. Благо, при ее теперешних размерах, это было не так уж трудно. Пробралась в аппаратную, увидела открытую панель с конденсаторами, резисторами и микросхемами.
- Я просто разглядывала детали, - рассказывала Юлечка, - для вас они такие мааахонькие, что и не разобрать ничего, но мне-то все отлично видно. Вдруг, ловлю себя на мысли: "здесь же не двадцать пикофарад, здесь сто пятьдесят микрофарад требуется. Что-о не то. А, потом, слышу: один Берды Бердыевич говорит другому, мол сходи, купи мне пачку "Мальборо". Тут я сразу поняла: один из Берды Бердыевичей ненастоящий. Вообще не человек. А опыт не по созданию пространственных переходов, а по полному управлению сознанием.
Андрюха присвиснул.
- Не свисти, - сказал я, - денег не будет. А это что за фиговина?
- Психопроцессор, - сказала Юлечка, - надо его разбить поскорее. Крепкий, сволочь!
Вот, в общем-то, и конец этой истории. Так, благодаря ошибке в расчетах, удалось предотвратить вторжение враждебного разума. Что еще рассказать? Как мы четверо суток пробовали вернуть барышне ее обычные размеры? Как выслеживали лже-Берды Бердыевича? Как искали и как уничтожили схему дьявольского устройства? Можно и об этом, но то уже в другой раз.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
13. Братья по разуму
Я сидел перед монитором, изучая диаграммы, в руках – чашка кофе, на столе – листы с цифрами. Сигнал неустойчивый, но такое чувство, что мы на пороге. Вот-вот, и нащупаем этот неуловимый квазар.
Отхлебнув, я потёр шею. Пора бы и заканчивать.
Городские огни почти не видны из окна, только звёздное небо. Я внутренне улыбнулся. Я так редко вижу его. Как же мы не похожи на древних астрономов, сворачивающих шею при взгляде в телескоп, или ещё лучше, наблюдавших небосвод невооружённым взглядом. Как, бишь, звали того древнегреческого персонажа, свалившегося со скалы и сломавшего себе шею, когда он пытался наблюдать за звёздами?
Сейчас больше вероятности свернуть шею, пялясь в монитор. Или посадить зрение. Да, большинство из нынешних учёных лбов в подмётки не годятся древним. Те, видимо, на плохое зрение не жаловались.
Вздохнув, я отошёл от окна. За спиной как будто пробежал всполох, едва отразившись на стенке. Я обернулся, но ничего не увидел.
Надо домой.
Морозный воздух приятно холодил, небо было чистое, прозрачное. Как многого мы лишились, заперев себя в четырёх стенах. Как бы здорово было поехать куда-нибудь, хоть на Кавказ, побродить по горам, побыть поближе к звёздам. Я снова улыбнулся. Романтика!
Снег призывно скрипел под ногами. Словно мириады кристаллов разрушались под подошвами моих ботинок. Мириады миров.
Деревья темнели на фоне небосвода, фонари кое-где освещали пространство. Под одним из них я остановился, чтобы посмотреть на часы. Полдвенадцатого. Ого! Вот это я засиделся.
Зашагал быстрее, чтобы успеть на метро.
Что-то будто метнулось от одного куста к другому. Я невольно замедлил шаг. Говорят, здесь живут бродячие собаки. Меньше всего сейчас хотелось бы отбиваться от стаи. Впрочем, почему сейчас? Никогда бы не хотелось.
Машинально взяв портфель в обе руки, я огляделся. Вроде бы ничего, тихо. Ни лая, ни шума. Может, показалось?
Я продолжил путь, отвлёкшись на собственные мысли, и вдруг остановился, увидев напротив себя нечто…
Это был невысокий, около метра двадцати, человечек, с большой головой и тонкими руками. Я оторопело замер. Инопланетянин! Да нет, это не может быть инопланетянин! О чём ты? Ты же реалист! Ты не веришь в фантастические сериалы. Ты даже в гороскопы не веришь.
Ну, а что тогда? – спросил я сам себя. Бомж? Разгуливающий по ночам ребёнок?
Чувствуя, как лоб покрывается испариной, я стоял и смотрел. Незнакомец пристально смотрел на меня своими большими влажными глазами. В их блеске отражались звёзды.
- Кто вы? – решился я наконец спросить.
- А кто вы? – человечек не двигался.
- Я?
Здесь какой-то подвох, подумал я, не зная, что ответить.
Мы с минуту стояли так и глазели друг на друга, и почему-то я не мог отвести взгляд. Хотя в какой-то момент мне пришла мысль, что если я отвернусь и моргну, видение исчезнет.
- Я с другой планеты, - наконец сказал он. – Мой корабль стоит за соседним домом.
- А что вы здесь делаете?
- Пришёл к вам.
- Ко мне? – этому я изумился больше, чем всей нелепости ситуации.
- Да, - ответил он словно бы виновато. – Заметил ваши импульсы, и решил помочь.
- Чем помочь? – изумился я.
- В вашей работе, разумеется.
Лихорадочно размышляя, я пришёл к выводу, что инопланетянин знает куда больше, чем я. Но почему ко мне?! Чем я такой особенный?
- Видите ли, - промолвил он, словно прочитав мои мысли. – Во Вселенной всё взаимосвязано. Живые существа, так же как и миры, связаны друг с другом. Все мы встречались когда-то в прошлых жизнях.
Что он несёт? Что за бред?!
- И мы были знакомы, - он продолжил. – Мы встречались, и не раз. И вот снова встретились, разделённые световыми годами.
Мне стало не по себе. Инопланетянин же, словно желая поддержать меня, приблизился.
- Можете мне не верить, но так и есть. Мы когда-то очень любили друг друга.
Дыхание у меня перехватило, я хотел сбежать, и почувствовал, что рука «зелёного человечка» приобнимает меня за талию.
- Но… - попробовал возразить я. – Сейчас мы не знакомы.
- Не страшно. У нас есть время познакомиться. Я здесь надолго.
Сердце моё ухнуло куда-то в снег.
Почему-то я ему поверил.
Я сидел перед монитором, изучая диаграммы, в руках – чашка кофе, на столе – листы с цифрами. Сигнал неустойчивый, но такое чувство, что мы на пороге. Вот-вот, и нащупаем этот неуловимый квазар.
Отхлебнув, я потёр шею. Пора бы и заканчивать.
Городские огни почти не видны из окна, только звёздное небо. Я внутренне улыбнулся. Я так редко вижу его. Как же мы не похожи на древних астрономов, сворачивающих шею при взгляде в телескоп, или ещё лучше, наблюдавших небосвод невооружённым взглядом. Как, бишь, звали того древнегреческого персонажа, свалившегося со скалы и сломавшего себе шею, когда он пытался наблюдать за звёздами?
Сейчас больше вероятности свернуть шею, пялясь в монитор. Или посадить зрение. Да, большинство из нынешних учёных лбов в подмётки не годятся древним. Те, видимо, на плохое зрение не жаловались.
Вздохнув, я отошёл от окна. За спиной как будто пробежал всполох, едва отразившись на стенке. Я обернулся, но ничего не увидел.
Надо домой.
Морозный воздух приятно холодил, небо было чистое, прозрачное. Как многого мы лишились, заперев себя в четырёх стенах. Как бы здорово было поехать куда-нибудь, хоть на Кавказ, побродить по горам, побыть поближе к звёздам. Я снова улыбнулся. Романтика!
Снег призывно скрипел под ногами. Словно мириады кристаллов разрушались под подошвами моих ботинок. Мириады миров.
Деревья темнели на фоне небосвода, фонари кое-где освещали пространство. Под одним из них я остановился, чтобы посмотреть на часы. Полдвенадцатого. Ого! Вот это я засиделся.
Зашагал быстрее, чтобы успеть на метро.
Что-то будто метнулось от одного куста к другому. Я невольно замедлил шаг. Говорят, здесь живут бродячие собаки. Меньше всего сейчас хотелось бы отбиваться от стаи. Впрочем, почему сейчас? Никогда бы не хотелось.
Машинально взяв портфель в обе руки, я огляделся. Вроде бы ничего, тихо. Ни лая, ни шума. Может, показалось?
Я продолжил путь, отвлёкшись на собственные мысли, и вдруг остановился, увидев напротив себя нечто…
Это был невысокий, около метра двадцати, человечек, с большой головой и тонкими руками. Я оторопело замер. Инопланетянин! Да нет, это не может быть инопланетянин! О чём ты? Ты же реалист! Ты не веришь в фантастические сериалы. Ты даже в гороскопы не веришь.
Ну, а что тогда? – спросил я сам себя. Бомж? Разгуливающий по ночам ребёнок?
Чувствуя, как лоб покрывается испариной, я стоял и смотрел. Незнакомец пристально смотрел на меня своими большими влажными глазами. В их блеске отражались звёзды.
- Кто вы? – решился я наконец спросить.
- А кто вы? – человечек не двигался.
- Я?
Здесь какой-то подвох, подумал я, не зная, что ответить.
Мы с минуту стояли так и глазели друг на друга, и почему-то я не мог отвести взгляд. Хотя в какой-то момент мне пришла мысль, что если я отвернусь и моргну, видение исчезнет.
- Я с другой планеты, - наконец сказал он. – Мой корабль стоит за соседним домом.
- А что вы здесь делаете?
- Пришёл к вам.
- Ко мне? – этому я изумился больше, чем всей нелепости ситуации.
- Да, - ответил он словно бы виновато. – Заметил ваши импульсы, и решил помочь.
- Чем помочь? – изумился я.
- В вашей работе, разумеется.
Лихорадочно размышляя, я пришёл к выводу, что инопланетянин знает куда больше, чем я. Но почему ко мне?! Чем я такой особенный?
- Видите ли, - промолвил он, словно прочитав мои мысли. – Во Вселенной всё взаимосвязано. Живые существа, так же как и миры, связаны друг с другом. Все мы встречались когда-то в прошлых жизнях.
Что он несёт? Что за бред?!
- И мы были знакомы, - он продолжил. – Мы встречались, и не раз. И вот снова встретились, разделённые световыми годами.
Мне стало не по себе. Инопланетянин же, словно желая поддержать меня, приблизился.
- Можете мне не верить, но так и есть. Мы когда-то очень любили друг друга.
Дыхание у меня перехватило, я хотел сбежать, и почувствовал, что рука «зелёного человечка» приобнимает меня за талию.
- Но… - попробовал возразить я. – Сейчас мы не знакомы.
- Не страшно. У нас есть время познакомиться. Я здесь надолго.
Сердце моё ухнуло куда-то в снег.
Почему-то я ему поверил.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
14. Диспут
- Видите ли... да, согласен: современная наука пока не в состоянии представить однозначное объяснение природы так называемых флуктуаций – к слову, название неудачное, крайне неудачное, с моей точки зрения; но не будем отвлекаться. Есть несколько весьма остроумных гипотез, но, увы, все они достаточно спорны. Однако разве это можно считать аргументом? У нас нет и полной картины образования вселенной – но, согласитесь, мой дорогой Роучер, из этого не следует, что она была СОЗДАНА некой разумной силой. Возвращаясь к нашим флуктуациям – каково их, скажем так, проявление? Вспышка света, сотрясение земли, гром, смутные тени... разве это не однозначное описание именно природного катаклизма?
- Позвольте, господин Прусст, но в исторических хрониках имеется немало свидетельств...
- Свидетельств чего?! Не обижайтесь, но вы по молодости и горячности выдаете желаемое за действительное. Я и сам во время оно... эх... Да, так вот. Разумеется, наши предки, пытаясь как-то объяснить себе устройство мира, но не обладая необходимыми знаниями, представляли себе стихии как некие разумные сущности, обладающие невероятной силой и возможностями. Не обижайтесь, но это, кажется, учат даже в школе. О, это крайне поэтично, и я понимаю ваше восхищение древними эпосами, но нельзя же принимать мифы всерьез!
- Однако очевидцы говорят, что флуктуации явно отслеживают передвижение тех, кто оказывается поблизости, и бьют нацеленно!
- Нацеленно?! Не смешите меня. Естественно, оказавшиеся на пути флуктуации рискуют: огромные массы вещества, влекомые стихией, могут в любой момент обрушиться на головы неосторожных, не успевших своевременно укрыться. Но целенаправленность падения тут может быть только кажущейся. Я посвятил немало времени изучению этого явления, и могу достаточно уверенно сказать, что... Да вот профессор Канн идет, кстати. Профессор, можно вас на секундочку? Добрый вечер. Вот уважаемый Роучер утверждает, что флуктуации на самом деле могут быть разумными существами. Что говорит на этот счет биология в вашем лице?
- О, Прусст, рад вас видеть! Добрый вечер, господа. Гм-гм... Уважаемый Роучер, вы историк, вы, вероятно, не слишком сведущи в естественных науках. Да будет вам известно, что существование не только разумных, но вообще каких бы то ни было живых существ таких размеров абсолютно невозможно. Абсолютно, подчеркиваю. Их собственный вес просто раздавил бы их. Не говоря о том, какое неимоверное количество еды бы им потребовалась, и о том, что обеспечение кислородом такого колоссального организма, по нашим исследованиям... О! Вспышка? Приближается флуктуация?
- Несомненно. Давайте-ка продолжим наш диспут в более безопасном месте. Роучер, поторопитесь! Ну что же вы?
- Нет, погодите! Вы идите, а я... Я сейчас... Я еще никогда не видел флуктуацию столь близко! Я должен, обязан на это посмотреть! О-о, это невероятно...
- Роучер! Вы с ума сошли, это опасно! Даже я никогда не позволял себе... О боги, не может быть...
***
Профессор Канн, заблаговременно укрывшийся в щели меж циклопических стен, в ужасе смотрел, как Прусст пытается тащить в убежище застывшего то ли в страхе, то ли в восхищении Роучера, а клубящаяся масса флуктуации неумолимо приближается к ним. Он отказывался верить в неизбежное и, хотя не был особенно верующим, молился всем известным богам, чтобы его старому приятелю Пруссту повезло. Но, видимо, боги были заняты иными делами. Нечто огромное и темное с грохотом пало с небес – а когда в следующий момент вознеслось обратно, ни физика, ни историка не было. Они просто исчезли.
Флуктуация удалялась. Вибрация тверди затихала, сияние угасло, только слышались вдали отдаленные раскаты грома. А может быть, если покойный Роучер был прав, звуки божественной речи.
«Расплодились, зар-разы, шляются, как у себя дома! Вон, весь тапок изгадили. Пойти завтра дихлофосу купить...»
- Видите ли... да, согласен: современная наука пока не в состоянии представить однозначное объяснение природы так называемых флуктуаций – к слову, название неудачное, крайне неудачное, с моей точки зрения; но не будем отвлекаться. Есть несколько весьма остроумных гипотез, но, увы, все они достаточно спорны. Однако разве это можно считать аргументом? У нас нет и полной картины образования вселенной – но, согласитесь, мой дорогой Роучер, из этого не следует, что она была СОЗДАНА некой разумной силой. Возвращаясь к нашим флуктуациям – каково их, скажем так, проявление? Вспышка света, сотрясение земли, гром, смутные тени... разве это не однозначное описание именно природного катаклизма?
- Позвольте, господин Прусст, но в исторических хрониках имеется немало свидетельств...
- Свидетельств чего?! Не обижайтесь, но вы по молодости и горячности выдаете желаемое за действительное. Я и сам во время оно... эх... Да, так вот. Разумеется, наши предки, пытаясь как-то объяснить себе устройство мира, но не обладая необходимыми знаниями, представляли себе стихии как некие разумные сущности, обладающие невероятной силой и возможностями. Не обижайтесь, но это, кажется, учат даже в школе. О, это крайне поэтично, и я понимаю ваше восхищение древними эпосами, но нельзя же принимать мифы всерьез!
- Однако очевидцы говорят, что флуктуации явно отслеживают передвижение тех, кто оказывается поблизости, и бьют нацеленно!
- Нацеленно?! Не смешите меня. Естественно, оказавшиеся на пути флуктуации рискуют: огромные массы вещества, влекомые стихией, могут в любой момент обрушиться на головы неосторожных, не успевших своевременно укрыться. Но целенаправленность падения тут может быть только кажущейся. Я посвятил немало времени изучению этого явления, и могу достаточно уверенно сказать, что... Да вот профессор Канн идет, кстати. Профессор, можно вас на секундочку? Добрый вечер. Вот уважаемый Роучер утверждает, что флуктуации на самом деле могут быть разумными существами. Что говорит на этот счет биология в вашем лице?
- О, Прусст, рад вас видеть! Добрый вечер, господа. Гм-гм... Уважаемый Роучер, вы историк, вы, вероятно, не слишком сведущи в естественных науках. Да будет вам известно, что существование не только разумных, но вообще каких бы то ни было живых существ таких размеров абсолютно невозможно. Абсолютно, подчеркиваю. Их собственный вес просто раздавил бы их. Не говоря о том, какое неимоверное количество еды бы им потребовалась, и о том, что обеспечение кислородом такого колоссального организма, по нашим исследованиям... О! Вспышка? Приближается флуктуация?
- Несомненно. Давайте-ка продолжим наш диспут в более безопасном месте. Роучер, поторопитесь! Ну что же вы?
- Нет, погодите! Вы идите, а я... Я сейчас... Я еще никогда не видел флуктуацию столь близко! Я должен, обязан на это посмотреть! О-о, это невероятно...
- Роучер! Вы с ума сошли, это опасно! Даже я никогда не позволял себе... О боги, не может быть...
***
Профессор Канн, заблаговременно укрывшийся в щели меж циклопических стен, в ужасе смотрел, как Прусст пытается тащить в убежище застывшего то ли в страхе, то ли в восхищении Роучера, а клубящаяся масса флуктуации неумолимо приближается к ним. Он отказывался верить в неизбежное и, хотя не был особенно верующим, молился всем известным богам, чтобы его старому приятелю Пруссту повезло. Но, видимо, боги были заняты иными делами. Нечто огромное и темное с грохотом пало с небес – а когда в следующий момент вознеслось обратно, ни физика, ни историка не было. Они просто исчезли.
Флуктуация удалялась. Вибрация тверди затихала, сияние угасло, только слышались вдали отдаленные раскаты грома. А может быть, если покойный Роучер был прав, звуки божественной речи.
«Расплодились, зар-разы, шляются, как у себя дома! Вон, весь тапок изгадили. Пойти завтра дихлофосу купить...»
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
15. Провидец
Иногда хочется кричать от безысходности, от того, что ничего не могу сделать! Если бы я был учёным, может возможностей было бы больше? Но я просто провидец, собиратель и чтец информации. Вот и сейчас сижу у костра в компании старших друзей и фиксирую каждую мелочь.
В наступающих сумерках в лесу раздаётся странное мелодичное хрюканье, завершающееся высоким свистом.
- Какие мистические звуки! – это Таня. Она спокойна, даже безразлична. Это напускное безразличие прячет грызущую её боль - рак. Совсем скоро её не станет. На похороны придёт огромное количество народа: ученики, сотрудники, врачи и те, кто получил второй шанс благодаря ей. Десять лет Таня боролась с недугом не как больная, а как учёный. Со своим врачом они предложили несколько новых методик задержать или даже остановить развитие опухоли. Именно эта работа позволила ей держаться столько лет.
- Вальдшнеп токует, - на лице Васи удивление. – Поздновато, уж август скоро. Может ещё услышим, если это действительно хорканье.
Вася – морской биолог, но хорошо знает и наземных животных, и птиц. Всматриваюсь, но пока ничего не вижу. Хорошо - он весёлый и нравится мне.
- Не верю я в нечистую силу! – смеётся Нинка, наш походный завхоз. Что бы мы без неё делали?! Все финансы на ней: никто больше не может сказать, кто сколько должен сдать, кому сколько отдать или с кого сколько получить. Нинка шумная, её много везде. Пусть будет. Ей тоже недолго осталось. Тоже рак. Когда я приду на проводы, то буду поражён: ради неё на день по техническим причинам закроют Питерский Музей этнографии. Закроют специально, чтобы проводить. На панихиду соберётся несколько сотен человек. Тогда я узнаю, что она была знаменитым этнографом своего времени. Буду гордиться, что целый месяц в году она предпочитала посвящать нашей компании.
- О! Сюда нечистую! Хочу знать, как она устроена, что внутри! – Ольга занимается своей цитологией всегда и везде. Вот, даже тёмную силу изучить мечтает. А сама полна сил светлых. Она наш штурман и, наверное, единственный человек, способный повлиять на Адмирала – неизменного руководителя нашей небольшой байдарочной флотилии. Радуюсь, что ничего за ней не вижу. Боюсь, что без неё и Адмирала наши походы прекратятся.
- Сие есть демон в облике птицы лесной! – торжественно изрекает Саша. Он, как всегда, балагурит. При этом он может обсуждать и серьёзные темы. Саша не простой учёный, он ещё и изобретатель. Я одно время недолюбливал его за постоянные приколы, пока не увидел в его прошлом Чернобыль: радиация, белокровие, теперь медленно умирает. И его похороны соберут множество народа. Будут речи о его научных достижениях в физике, но гораздо больше будет сказано о его доброте и стремлении помогать другим, о его неиссякаемой фантазии практически во всех областях жизни.
- Сгинь, нечисть! – грозно возвещает Адмирал. Этот человек наделён удивительной способностью привлечь к себе любого, договориться с кем угодно – от подзаборного пьяницы (что не раз выручало нас в походах) до крупнейшего академика. С одной стороны, физик он довольно рядовой, открытий в науке не свершал, но с другой, так умеет повернуть вопрос, что открытие сделает его собеседник. При этом Адмирал известен ещё и своими картинами, скульптурами, стихами. Именно он объединяет всех нас.
Я боялся заглядывать в его будущее. Боялся увидеть там время, когда его не станет. Я и так знал о нём все и не хотел терять, пусть даже не сейчас.
С тех пор, как я стал ходить в эти походы - с этими людьми - жить стало интереснее. Не потому, что они рассказывали мне что-то новое. Но потому, что они заставили меня по-новому смотреть на жизнь и судьбу. Поэтому мне так хочется кричать от безысходности. От того, что ничего не могу сделать, чтобы они не уходили.
Не надо быть провидцем, чтобы предсказать смерть, но предвидеть и не иметь возможности предотвратить...
Пока же отпуск, обычный походный вечер. Мы сидим и ждём: не повторится ли запоздалая тяга вальдшнепа. А я счастлив, что знаю их здесь и сейчас.
Иногда хочется кричать от безысходности, от того, что ничего не могу сделать! Если бы я был учёным, может возможностей было бы больше? Но я просто провидец, собиратель и чтец информации. Вот и сейчас сижу у костра в компании старших друзей и фиксирую каждую мелочь.
В наступающих сумерках в лесу раздаётся странное мелодичное хрюканье, завершающееся высоким свистом.
- Какие мистические звуки! – это Таня. Она спокойна, даже безразлична. Это напускное безразличие прячет грызущую её боль - рак. Совсем скоро её не станет. На похороны придёт огромное количество народа: ученики, сотрудники, врачи и те, кто получил второй шанс благодаря ей. Десять лет Таня боролась с недугом не как больная, а как учёный. Со своим врачом они предложили несколько новых методик задержать или даже остановить развитие опухоли. Именно эта работа позволила ей держаться столько лет.
- Вальдшнеп токует, - на лице Васи удивление. – Поздновато, уж август скоро. Может ещё услышим, если это действительно хорканье.
Вася – морской биолог, но хорошо знает и наземных животных, и птиц. Всматриваюсь, но пока ничего не вижу. Хорошо - он весёлый и нравится мне.
- Не верю я в нечистую силу! – смеётся Нинка, наш походный завхоз. Что бы мы без неё делали?! Все финансы на ней: никто больше не может сказать, кто сколько должен сдать, кому сколько отдать или с кого сколько получить. Нинка шумная, её много везде. Пусть будет. Ей тоже недолго осталось. Тоже рак. Когда я приду на проводы, то буду поражён: ради неё на день по техническим причинам закроют Питерский Музей этнографии. Закроют специально, чтобы проводить. На панихиду соберётся несколько сотен человек. Тогда я узнаю, что она была знаменитым этнографом своего времени. Буду гордиться, что целый месяц в году она предпочитала посвящать нашей компании.
- О! Сюда нечистую! Хочу знать, как она устроена, что внутри! – Ольга занимается своей цитологией всегда и везде. Вот, даже тёмную силу изучить мечтает. А сама полна сил светлых. Она наш штурман и, наверное, единственный человек, способный повлиять на Адмирала – неизменного руководителя нашей небольшой байдарочной флотилии. Радуюсь, что ничего за ней не вижу. Боюсь, что без неё и Адмирала наши походы прекратятся.
- Сие есть демон в облике птицы лесной! – торжественно изрекает Саша. Он, как всегда, балагурит. При этом он может обсуждать и серьёзные темы. Саша не простой учёный, он ещё и изобретатель. Я одно время недолюбливал его за постоянные приколы, пока не увидел в его прошлом Чернобыль: радиация, белокровие, теперь медленно умирает. И его похороны соберут множество народа. Будут речи о его научных достижениях в физике, но гораздо больше будет сказано о его доброте и стремлении помогать другим, о его неиссякаемой фантазии практически во всех областях жизни.
- Сгинь, нечисть! – грозно возвещает Адмирал. Этот человек наделён удивительной способностью привлечь к себе любого, договориться с кем угодно – от подзаборного пьяницы (что не раз выручало нас в походах) до крупнейшего академика. С одной стороны, физик он довольно рядовой, открытий в науке не свершал, но с другой, так умеет повернуть вопрос, что открытие сделает его собеседник. При этом Адмирал известен ещё и своими картинами, скульптурами, стихами. Именно он объединяет всех нас.
Я боялся заглядывать в его будущее. Боялся увидеть там время, когда его не станет. Я и так знал о нём все и не хотел терять, пусть даже не сейчас.
С тех пор, как я стал ходить в эти походы - с этими людьми - жить стало интереснее. Не потому, что они рассказывали мне что-то новое. Но потому, что они заставили меня по-новому смотреть на жизнь и судьбу. Поэтому мне так хочется кричать от безысходности. От того, что ничего не могу сделать, чтобы они не уходили.
Не надо быть провидцем, чтобы предсказать смерть, но предвидеть и не иметь возможности предотвратить...
Пока же отпуск, обычный походный вечер. Мы сидим и ждём: не повторится ли запоздалая тяга вальдшнепа. А я счастлив, что знаю их здесь и сейчас.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
16. Рабочий день ученого
Электричка выплёскивает на станции «Университет» разношёрстную толпу, которая быстро растекается по окрестностям. Народ идёт группами, которые организовались ещё в вагонах, чтобы обсудить научные проблемы. Среди них, в окружении коллег и наш герой – Володя - старший научный сотрудник кафедры... если коротко, то молекулярной спектроскопии.
Едва придя на работу и скинув пальто, он бежит в мастерскую, чтобы успеть до утреннего кофе вырезать на токарном станке деталь. На обратном пути Володя ещё заглядывает к коллеге, которому обещал сочинить стихотворение ко дню свадьбы его родителей. Потом оба почти бегут в кафедральную библиотеку, где каждый день на всех накрывается чай. Приходят далеко не первыми. Ещё остались свободные чашки, а вот чайные ложки... Володя обходит столы в поисках хоть одной и находит сразу все, какие только есть на кафедре. В добавок к ним находит и все пряники, что в этот день принесены дежурным. Вот только взять их сложно, потому что двое коллег выложили на столе из ложек подобие электронных орбиталей, а пряники у них изображают скачущие по орбиталям электрончики. Наконец, ему дают вожделенную ложку и три пряника в обмен на обещание притащить сосуд Дьюара с жидким азотом в библиотеку, для того… чтобы травить тараканов.
После чая старший научный сотрудник бежит на склад за обещанным азотом. В библиотеке выключают весь свет, предварительно оставив одного студента с сосудом… на столе. Все выходят. Через десять долгих минут звучит свисток, и студент опрокидывает ёмкость, выливая весь азот на пол. Через мгновение свет включается, и довольные учёные врываются в помещение, с наслаждением хрустя каблуками по замороженным тараканам на полу. Веселятся и прыгают как дети, стараясь раскрошить как можно больше. Проходит несколько минут, азот испаряется. Тараканы сначала просто перестают похрустывать, а потом, отмёрзнув, преспокойным образом разбегаются по углам. Разочарованные физики расходятся по своим местам.
Наш герой идёт в другую мастерскую, где включает газовую горелку, с помощью которой сваривает несколько битых стеклянных трубочек в одну, чтобы потом изогнуть в виде змеевика для... Короче, тёща попросила. А пока горелка работает ровно, разогревает стеклянную палочку, прищипывает её в нескольких местах пинцетом, разрезает на несколько частей и спаивает в снежинку. Ещё две стеклянных палочки превращаются в новогодние снежинки для дочки, а одна – в необычные серёжки для жены. За стеклодувными работами обед оказывается пропущен. Володя бежит в библиотеку и пьёт кофе с остатками пряников-электрончиков. Тут-то его и находит заведующий. Просит переплести пару экземпляров отчёта для кафедры и годовую подшивку «Науки и жизни» лично для него. При этом начальник не забывает напомнить о сроках сдачи статьи, которые уже истекли, но для старшего научного сотрудника сделают исключение и до пятницы ещё возьмут.
После этого Володя бежит, наконец, в свою лабораторию, где потихоньку начинает настраивать квантовый генератор. Одновременно включает хитроумное приспособление, сделанное коллегами – фонтан горячего воздуха, на котором вся кафедра превращает зелёный кофе в жаренный. Постепенно аромат начинает заполонять этаж. Для кафедры это служит знаком вечернего чая, когда можно подвести итоги рабочего дня и поделиться открытиями. После чаепития в большом фойе при входе следует несколько бильярдных матчей с соседней кафедрой оптики.
Наконец, большинство сотрудников расходится по домам. Когда суета стихает, старший научный сотрудник врубает на откачку криостат и приступает, наконец, к своему опыту. Тем самым подтверждает общеизвестную истину, что наука – это то, чем занимаются учёные в свободное от работы время.
Сейчас самое главное для Володи – несильно увлечься и успеть на последнюю электричку. Дочка и так всем говорит, что у папы «неограниченный» рабочий день, ещё не зная понятие «ненормированный».
А завтра начнётся ещё один день. Следующий день учёного.
Электричка выплёскивает на станции «Университет» разношёрстную толпу, которая быстро растекается по окрестностям. Народ идёт группами, которые организовались ещё в вагонах, чтобы обсудить научные проблемы. Среди них, в окружении коллег и наш герой – Володя - старший научный сотрудник кафедры... если коротко, то молекулярной спектроскопии.
Едва придя на работу и скинув пальто, он бежит в мастерскую, чтобы успеть до утреннего кофе вырезать на токарном станке деталь. На обратном пути Володя ещё заглядывает к коллеге, которому обещал сочинить стихотворение ко дню свадьбы его родителей. Потом оба почти бегут в кафедральную библиотеку, где каждый день на всех накрывается чай. Приходят далеко не первыми. Ещё остались свободные чашки, а вот чайные ложки... Володя обходит столы в поисках хоть одной и находит сразу все, какие только есть на кафедре. В добавок к ним находит и все пряники, что в этот день принесены дежурным. Вот только взять их сложно, потому что двое коллег выложили на столе из ложек подобие электронных орбиталей, а пряники у них изображают скачущие по орбиталям электрончики. Наконец, ему дают вожделенную ложку и три пряника в обмен на обещание притащить сосуд Дьюара с жидким азотом в библиотеку, для того… чтобы травить тараканов.
После чая старший научный сотрудник бежит на склад за обещанным азотом. В библиотеке выключают весь свет, предварительно оставив одного студента с сосудом… на столе. Все выходят. Через десять долгих минут звучит свисток, и студент опрокидывает ёмкость, выливая весь азот на пол. Через мгновение свет включается, и довольные учёные врываются в помещение, с наслаждением хрустя каблуками по замороженным тараканам на полу. Веселятся и прыгают как дети, стараясь раскрошить как можно больше. Проходит несколько минут, азот испаряется. Тараканы сначала просто перестают похрустывать, а потом, отмёрзнув, преспокойным образом разбегаются по углам. Разочарованные физики расходятся по своим местам.
Наш герой идёт в другую мастерскую, где включает газовую горелку, с помощью которой сваривает несколько битых стеклянных трубочек в одну, чтобы потом изогнуть в виде змеевика для... Короче, тёща попросила. А пока горелка работает ровно, разогревает стеклянную палочку, прищипывает её в нескольких местах пинцетом, разрезает на несколько частей и спаивает в снежинку. Ещё две стеклянных палочки превращаются в новогодние снежинки для дочки, а одна – в необычные серёжки для жены. За стеклодувными работами обед оказывается пропущен. Володя бежит в библиотеку и пьёт кофе с остатками пряников-электрончиков. Тут-то его и находит заведующий. Просит переплести пару экземпляров отчёта для кафедры и годовую подшивку «Науки и жизни» лично для него. При этом начальник не забывает напомнить о сроках сдачи статьи, которые уже истекли, но для старшего научного сотрудника сделают исключение и до пятницы ещё возьмут.
После этого Володя бежит, наконец, в свою лабораторию, где потихоньку начинает настраивать квантовый генератор. Одновременно включает хитроумное приспособление, сделанное коллегами – фонтан горячего воздуха, на котором вся кафедра превращает зелёный кофе в жаренный. Постепенно аромат начинает заполонять этаж. Для кафедры это служит знаком вечернего чая, когда можно подвести итоги рабочего дня и поделиться открытиями. После чаепития в большом фойе при входе следует несколько бильярдных матчей с соседней кафедрой оптики.
Наконец, большинство сотрудников расходится по домам. Когда суета стихает, старший научный сотрудник врубает на откачку криостат и приступает, наконец, к своему опыту. Тем самым подтверждает общеизвестную истину, что наука – это то, чем занимаются учёные в свободное от работы время.
Сейчас самое главное для Володи – несильно увлечься и успеть на последнюю электричку. Дочка и так всем говорит, что у папы «неограниченный» рабочий день, ещё не зная понятие «ненормированный».
А завтра начнётся ещё один день. Следующий день учёного.
Доктор физико-математических наук
Re: Конкурс миниатюры "Ученые, как они есть"
17. РусЛаб
«Как же холодно!!!!» – Алёхин покрепче закутался в халат. Даже тёплый свитер под белым полотном не спасал от пронизывающего до костей ветра из незакупоренных окон лаборатории. «Надо было потратиться на вату».
Одеревеневшими руками он налил очередную пробирку. Раствор посинел.
- Чёрт! – выругался он уже вслух. И угораздило же… Говорил Санёк, поехали в Америку, что, дурак, не послушался?! Щас бы жил…
А всё его проклятый патриотизм. Блин, Родина!..
В гробу она его, эта Родина, видала, со всеми достижениями.
Он зло посмотрел на висевший на стене диплом, плюнул и взял очередную пробирку.
Рука, не удержав, выпустила колбу, стекло со звоном разлетелось по столу. Испаряясь, жидкость слегка задымилась, Алёхин невольно вдохнул и потерял сознание.
Разлепив глаза, он увидел белый потолок и что-то очень мешающее обзору в аккурат между глазами. Рука потянулась, чтобы убрать преграду. Это оказалась маска. Тут же что-то запищало, и в палату вошла медсестра.
Через два часа он уже сидел в кресле больничного холла и разговаривал с друзьями. Санька как раз приехал из США, Витька приторговывал больничным оборудованием, а Ирка сделала неплохое состояние, начав с работы на рынке. Челночная торговля, как она сказала, давно загибла, и она перешла на легальный бизнес. Что это был за бизнес, Ира предпочла умолчать.
- Неужели я столько лет пробыл в коме?
- А ты как думал, - усмехнулся Санёк, - я уже получил Нобелевскую премию. Мне в Штатах дали и грант, и лабораторию.
- Ты продолжил наши исследования? – Алёхин живо повернулся в его сторону. – Правда?
- Конечно, - улыбнулся друг. – Не переживай, - он положил руку ему на плечо. - Даже если бы ты не надышался отравы, у тебя всё равно не хватило бы средств на продолжение. Так что считай, что ничего не потерял.
- Зато теперь, когда ты очнулся, мы можем начать всё сначала, - ободряюще добавил Витя. – Я, хоть с наукой давно завязал, зато наша фирма финансирует проекты, дадим тебе и лабораторию, и оборудование. Надо же поднимать отечественную науку. – Он поглядел на заморского лауреата и озорно подмигнул: – Не всё же отдавать проклятым капиталистам!
Алёхин расслабился и утонул в мягком кресле.
- А хорошо, что мы снова вместе. Столько лет прошло после института… - Он мечтательно зажмурился, на губах заиграла улыбка. – А если?..
«Как же холодно!!!!» – Алёхин покрепче закутался в халат. Даже тёплый свитер под белым полотном не спасал от пронизывающего до костей ветра из незакупоренных окон лаборатории. «Надо было потратиться на вату».
Одеревеневшими руками он налил очередную пробирку. Раствор посинел.
- Чёрт! – выругался он уже вслух. И угораздило же… Говорил Санёк, поехали в Америку, что, дурак, не послушался?! Щас бы жил…
А всё его проклятый патриотизм. Блин, Родина!..
В гробу она его, эта Родина, видала, со всеми достижениями.
Он зло посмотрел на висевший на стене диплом, плюнул и взял очередную пробирку.
Рука, не удержав, выпустила колбу, стекло со звоном разлетелось по столу. Испаряясь, жидкость слегка задымилась, Алёхин невольно вдохнул и потерял сознание.
Разлепив глаза, он увидел белый потолок и что-то очень мешающее обзору в аккурат между глазами. Рука потянулась, чтобы убрать преграду. Это оказалась маска. Тут же что-то запищало, и в палату вошла медсестра.
Через два часа он уже сидел в кресле больничного холла и разговаривал с друзьями. Санька как раз приехал из США, Витька приторговывал больничным оборудованием, а Ирка сделала неплохое состояние, начав с работы на рынке. Челночная торговля, как она сказала, давно загибла, и она перешла на легальный бизнес. Что это был за бизнес, Ира предпочла умолчать.
- Неужели я столько лет пробыл в коме?
- А ты как думал, - усмехнулся Санёк, - я уже получил Нобелевскую премию. Мне в Штатах дали и грант, и лабораторию.
- Ты продолжил наши исследования? – Алёхин живо повернулся в его сторону. – Правда?
- Конечно, - улыбнулся друг. – Не переживай, - он положил руку ему на плечо. - Даже если бы ты не надышался отравы, у тебя всё равно не хватило бы средств на продолжение. Так что считай, что ничего не потерял.
- Зато теперь, когда ты очнулся, мы можем начать всё сначала, - ободряюще добавил Витя. – Я, хоть с наукой давно завязал, зато наша фирма финансирует проекты, дадим тебе и лабораторию, и оборудование. Надо же поднимать отечественную науку. – Он поглядел на заморского лауреата и озорно подмигнул: – Не всё же отдавать проклятым капиталистам!
Алёхин расслабился и утонул в мягком кресле.
- А хорошо, что мы снова вместе. Столько лет прошло после института… - Он мечтательно зажмурился, на губах заиграла улыбка. – А если?..
Доктор физико-математических наук