Конкурс миниатюры "Ах, эти несносные жары!"

[Stasia]

Дамы и господа!
Стартует двенадцатый конкурс "мини-на-фене" (или "сказки-для-стаски", кому как нравится )

Тема : "Ах, эти несносные жары!"

(Прочие климатические катаклизмы также приветствуются, но не являются определяющими)


1. Срок подачи - две недели со дня объявления темы. Разрешается присылать по 2 миниатюры от автора.
2. Размер - максимальный объем 0,1 авторского листа (4 тыс. знаков или примерно 1 вордовская страница 12-м шрифтом стандартной разметкой). Минимальный ограничен здравым смыслом.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес stasia.recit@gmail.com и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ).
Желательно также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений обязуюсь не вносить.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - так же две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.
6. Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.

ВНИМАНИЕ! Авторы, присылающие рассказы на конкурс, должны принимать посильное участие в последующем обсуждении рассказов и участвовать в голосовании. Отсутствие автора в конкурсных темах расценивается как проявление неуважения к остальным участникам.

Срок подачи - до 11 августа (включительно).

Творческих успехов!

ПээС. Превышение объема в 500 знаков - прощу. Остальное - вне конкурса.
ПэПээС. Ежели кто желает отказаться от правки, обязателньо указать в сопроводительном письме. Та же просьба - с анонимкой.

[Stasia]

№1

Ды-ды


Жара была невыносима. Память снова куда-то утекала. Что там не так? - разбираться мозги уже не соображали. Надо было внимательно прошерстить тысячу с лишним строк исходника, да и то не гарантия, что бага найдется в первом файле. Я сунул башку под холодную воду. Эх, на море бы сейчас! А еще лучше - в лес. Куда-нибудь на Старый Оскол. Сосны. Река. Воздух обалденный. И никаких компьютеров, никакого интернета! Только мы с Лариской да Природа-матушка.
Ага! Вот, кажись, нашел. Перепутал указатели! Вот теперь все должно заработать как надо! Запускаем компилятор и идем...

Жуткий, ни с чем не сравнимый вой заставил меня похолодеть от ужаса. Хотя, еще несколько секунд назад я не знал, куда деваться от жары и духоты. Из системного блока повалил густой дым и стал оформляться в неописуемо уродливое страшилище.
- Ыыы! - завыло чудовище. - Уыыы! - свет стал медленно, но неуклонно меркнуть Вскоре все погрузилось в холодный сырой мрак. Только огромные фасеточные глаза да острые, словно кинжалы зубы светились призрачным, ничего не освещающим светом.
- Ууу, - снова завыл монстр. - Пупкин Василий Андреич, если не ошибаюсь?
Я что-то провякал в ответ.
- Отдай! Отдай мне свое тело! Я пожру его живьем! Отдай мне свою дуууушу! Я заберу ее!
Когтистая рука потянулась ко мне. Я отпрянул. Чудовище захохотало и бросилось на меня. Наверное, один инстинкт самосохранения руководил мною, ибо ни до, ни после я не мог совершать подобных верояций. Так, прыгая и уворачиваясь в темноте, я случайно нажал кнопочку "reset". Чудовище взвыло, злобно и тоскливо. Комп пошел на перезагрузку. Снова засветился день.
"Ну, что?", - появилась надпись на экране. "Вам уже не так жарко?".
И правда, теперь жара даже приятной казалась после пережитого.
Экран монитора снова моргнул.
"Ды-ды гужжжасс - лучшее средство от жары!".
Я не доверяю рекламе, но сейчас вынужден с нею согласиться.

[Stasia]

№2

Приворот

Ведьма Тамара, будучи в расстроенных чувствах, решила приворожить соседа Федю. А кто ему доктор? Ходит, понимаешь ли, чай пьёт, да и от рюмочки иной раз не отказывается... Давно ходит, а годы идут. Тамара уж и так и сяк его к решительности подталкивала, то юбку невзначай приподнимет, то наклонится над столом - вроде как чай подливает. Из декольте только что не выпадает... По-хорошему хотела. Добровольно. Но Федор чай пьёт, смотрит масляно - и никаких сдвигов. А мужик неплохой, добрый. Не то, что Машкин, по любому поводу её гоняет - то борщ недосолен, то на кого-то не так посмотрела. Злой, как собака. И кулак, видать, тяжелый.
А Федька - не такой. Добрый. Разве что ленивый малость. Но от батюшки, опять же, наследство неплохое получил, а в хороших женских руках и небольшое наследство - богатство. В Тамаркиных, то есть, руках.
Вот по этой причине и парилась нынче Тома у плиты - снадобьё колдовское приворотное готовила. Дело не простое, рецептура сложная и выдержать её надо строго, а то или не подействует, или вместо приворота Бог весть что получится. Ну да - не первый раз. По весне девки частенько приходили, парней просили присушить. Хотелось бы почаще, но и так сойдет. То яйца принесут, то молока, то еще чего. С голоду не помрёшь. Хоть и не объешься.
Вот с этими мыслями положила Тома в отвар, что положено, мешала тщательно, приговаривала секретные слова. И вдруг заметила, как капля пота с её точеного носика упала в кастрюлю. Солёного такого пота, кондового. А что удивляться - лето, жара, а она с утра у плиты. Да ничё, не отравится... Укутала отвар вышитым полотенцем, что настоялся получше. Чтоб теплый был, когда Федька придет.
Ну, пришел к вечеру, налила Тома отвару. Он еще удивился - какой вкусный, мол, чай. Напился - ушел. Неделю не показывался. Тома уж извелась вся. По соседям побежала, узнать, куда Федька пропал. Оказалось - работает. Вот, прям, работает с утра до вечера. Соседки-то сильно удивлялись - чё с мужиком сделалось?
Тома тоже удивилась. Сначала удивилась. А потом подумала, вспомнила, как всё было. Каплю пота своего вспомнила, и поняла в чём причина таких непредвиденных последствий. Ну и взяла, конечно, на вооружение. Вот такой ей выпал счастливый случай - прям, как у Ньютона с яблоком.
В общем, женился Федька на Томке, только дома редко бывать стал - всё работает и работает. Зато от баб, желающих мужа на путь истинный поставить, отбоя не стало. Но Томка никому не отказывает, понимает тяжелую женскую долю. Так что, кому надо, звоните по телефону +38**********. Если, конечно яйца, или молоко, или еще чего-нибудь имеете. Не жалейте, мужик после всё отработает.

[Stasia]

№3

Эта несносная жара

В солнечный июньский полдень Олег подходил к своему двору и уже взялся за ручку калитки, когда тихий шум мотора вывел его из задумчивости. Олег оглянулся. По узкой безлюдной улочке пригорода ехал ярко-желтый хюндай-гетц, за рулем которого сидела светловолосая женщина лет тридцати семи. В какой-то миг его взгляд встретился с взглядом серых глаз незнакомки. Она чуть вздрогнула и, кажется, вздохнула. Было в этом вздохе что-то, говорящее на неземном языке флюидов: «Я - женщина. Ты - мужчина». И какое-то тонкое очарование было, и скрывалась под флером его некая досада. Впрочем, все промелькнуло очень быстро. Вот уже она гордо вскинула голову, перевела взгляд на дорогу и медленно проехала дальше.
«Красивая!» - подумал Олег.

С промежутком в десяток дней возле его дома случилась еще пара таких мимолетных – их и встречами не назовешь - обменов взглядами. А однажды, когда Олег заехал на свою улицу с другого конца, то увидел возле дома номер семнадцать знакомый желтый автомобиль. Оказывается, она жила близко, в трехстах метрах от него, в доме Сергеича, пожилого интеллигентного бизнесмена. Новая его жена, со своим десятилетним сыном от первого брака…
Июль. И снова. Ощутив на себе чей-то взгляд, Олег, стоявший во дворе, обернулся. Мимо проезжала она. Впрочем, смотрела уже туда, на дорогу…
Шли дни, Олег много работал и не хотел думать о незнакомке. Не хотел.
Они жили рядом, не знали имен друг друга и были в плену какого-то идиотского наваждения. Мимолетные «встречи глаз» продолжались. Наверное, они оба наблюдали за этим начинающимся влечением, наверное, не пытались ему противиться… Или пытались. Путешественники «дороги страсти» иногда понимают, куда она приведет.

В один из августовских дней Олег возился с машиной во дворе.
По улице, вместе с сыном, шла она. Видимо, в продуктовый киоск. Сын что-то говорил, а она смотрела только перед собой. Нежная, привлекательная.
Сердце Олега заколотилось.
«Да какого черта! – думал он, - Ну что в ней такого?! Неужели я влюблен?»
Олег прошел через двор и спустился по ступенькам вниз. Здесь, в палисаднике, работала жена. Она улыбнулась и показала на клумбу: - Как эти цветы под вечер пахнут! Я балдею.
- Схожу за печеньем, что-то купить тебе? – сказал он жене.
- Нет, я ничего не хочу.
Олег взял сумку и деньги.

Идти-то метров двести, но сердце торопилось, как у мальчишки.
Ему просто захотелось вблизи посмотреть в глаза незнакомки. Или не просто.
Когда он подошел к киоску, дверь открылась, и оттуда вышел ее сын. Белокурая незнакомка стояла у прилавка, ожидая сдачу.
Наконец она взяла сумку, повернулась и, увидев Олега, побледнела. Он стоял на улице у входа, затем посторонился, пропуская ее, и заглянул в белое-белое лицо. Это мгновение растянулось как вечность.
Она мучительно медленно шла мимо. Черты ее лица исказились, стали неправильными; казалось, лицо странным образом сама судьба поделила на две половины: верхнюю, где отрешенный взгляд сухих глаз, где спокойное замужество, где положение в обществе, и нижнюю, с губами, изломанными в безмолвном сладком крике, нижнюю, с ураганом страсти, толкающим к пропасти, откуда нет возврата, нижнюю, такую пленительную.
Две половины. И его выбор. Она согласна с любым его выбором. И если сейчас он сделает первый шаг…
- Это пройдет, - сказал он хриплым голосом.
Незнакомка вздрогнула и пошла быстрей.
Её сын недоуменно поднял на Олега серые «мамины» глаза.
- Эта несносная жара. Она пройдет, - повторил он для мальчугана.

Затем Олег зашел в киоск и несколько минут бездумно рассматривал витрину. Так ничего и не купив, он вышел на улицу и медленно направился домой.

[Stasia]

№4

Безымянная звезда

Вы не позволите поймать одну капельку счастья?
У меня есть линейка и циркуль, и я хочу создать хрустальную сферу.
Её форма должна быть идеальна, без всяких дверей и окон. Снаружи она будет словно маленькая Вселенная: я лично отполирую поверхность, на которой отразится Млечный Путь. А внутри все наполнится лунным светом, который подарит мне прекрасная пленница.
Я решил ничего не рисовать на внутренней поверхности. К чему изображать двери, если нет входа и выхода? Не нужны окна: хрустальная сфера прозрачна как слеза. Покрасить стены – это всё равно, что перекрыть свет звёзд, призрачный и неверный.
Вы не согласны?
И никаких надписей внутри, иначе снаружи всё прочтут зеркально. «Мгновение» и «вечность» поменяются местами и всё перепутается. Представьте себе, я подозреваю существование физического закона, по которому даже мысли, идущие изнутри, снаружи воспринимаются зеркально. Только никому не рассказывайте, надо ещё всё проверить.

[Stasia]

№5

Тупиковая ветвь эволюции

- Все же матриархат – это самое правильное, самое справедливое, что можно было реализовать в обществе! – философствовала про себя Инг-Сан Ххы, бригадир 7-го строительного корпуса имени Аянг-Фун Кха, неторопливо выбираясь на дневную поверхность из только что развернутого модуля брачных сношений, основы демографического процветания будущей колонии. – Мужчина нужен лишь для создания потомства. Тупиковая ветвь эволюции! Участие в процессе размножения – вот единственная функция, которую природа заложила в это ущербное создание.
Растянувшись на солнце и блаженно подставляя жарким лучам свое утомленное тело, Инг-Сан Ххы продолжала размышлять о справедливости общественного устройства, завещанного расе Великой Матерью Обайне. Неспешные мысли ее лениво текли по холмам воспоминаний…
Вот она, юная и горящая энтузиазмом, прошедшая посвящение, получает первое задание. Вот первое поселение и первый жилой модуль, развернутый на новом месте ее бригадой. Стройки, фермы, мелкие стычки с туземным населением… Вот экспедиционный корпус Анунг-Гон Тха приносит данные о невиданно богатых землях к солнцепаду от границы освоенных цивилизацией территорий. И вновь дорога уходит из-под ног колонистов…
- Труд – это счастье, - думала Инг-Сан Ххы. – Великая Мать права. Только труд поднимает особь на новую, более высокую ступень эволюции. Труд позволяет нам осваивать новые земли, развивать цивилизацию.
Усик уни-связи задергался, принимая сообщение о надвигающейся грозе. Дежурные засуетились, закупоривая модуль. Инг-Сан Ххы, вкушающая час заслуженного покоя, решила оставаться на поверхности, пока не скроется солнце – когда еще выпадет счастье вволю напитаться его благодатными лучами, дарящими жизнь стольким существам на планете.
Инг-Сан Ххы успела еще увидеть, как черная туча, показавшаяся ей странно плотной и какой-то… осязаемой, что ли, закрыла светило. И небо упало на нее.

***

Серегу Плетенько развезло. Принятые по жаре четыре раза по сто оказались на редкость коварными, и его откровенно мотало из стороны в сторону. Серега споткнулся о муравьиную кучу (сроду ее тут не было, м-мать!) по дороге в нужник и лежал сейчас мордой в клевере.
Вчера от Сереги ушла жена, Люба. Собрала манатки, дочку Юльку и укатила в райцентр на первом же автобусе. Сказала, что будет снимать комнату в общаге и торговать на рынке тухлой колбасой, лишь бы не видеть его, Серегиной, пьяной морды.
И еще как-то обзывалась, Серега не запомнил, что-то про эволюцию: Люба была с образованием, учила детей в школе биологии. Теперь, значит, на рынок. Чтоб не видеть, ага.
Серега, с трудом ухватив потерянное равновесие, сел. Нашел глазами черный резиновый шлепанец, так и валявшийся у злосчастного муравейника, кряхтя, подтянул к себе, повытряхнул слегка обалдевших насекомых и снова надел на ногу.
- Развелось тут дряни! Заполоняют… Эволюция, м-мать!

[Stasia]

№6

Жара

Струи дождя били по куполу, колотили, барабанили. Африканские тамтамы сменялись гороховой дробью, а потом снова превращались в смешивающийся с завыванием ветра рёв.
Растекаясь и сливаясь вместе, облепляли покатую поверхность сплошной плёнкой, прерываясь лишь тогда, когда небо ослабляло напор и тугие струи превращались в отдельные капли.
Иногда купол представлял из себя водяную преграду, отделяющую от внешнего мира, а временами весь мир исчезал за туманной серой завесой.
Проектировщики не учли, что, защищая от дождя, он будет пропускать звуки, превращая пространство внутри в жерло огромного музыкального инструмента, и сводить с ума однообразием скатывающихся вниз потоков.
Купол прекрасно хранил тепло и удерживал влагу снаружи, не пропуская ни капли, но ощущение, что эти капли колотят тебя по голове, не отступало.
Марта посмотрела на часы. Пятый день она сидит внутри стеклянной ловушки. Ни связи, ни выхода, ни оборудования. Можно было пробираться на своих двоих, прикрывшись плащом, но до ближайшей станции далеко, и дождь серьёзно затруднял видимость.

Через три дня закончилась энергия, а вместе с ней пришёл и холод. Воздух остыл, и стенки постепенно охлаждались водяными струями, смывая тепло в размокшую землю.
Кутаясь в одеяло, Марта сидела в кресле, пытаясь читать. Мысли упорно возвращали её к настоящему.
Не выдержав, она вскочила, резким движением откинув клетчатую шерсть, и бросилась к коммуникатору. Наплевав на всё, движимая отчаянием, она разобрала его: до детальки, до микросхемы, до винтика. Потом собрала вновь. Включила. Прислушалась пару минут и снова принялась раскручивать и отжимать крепления.
После третьей попытки Марта кинулась по всем шкафам. Доставала всё, что могло помочь. Старые приборы, вещи, игрушки. Хоть что-то, что могло поддержать или вернуть к жизни электронику.
Часы! Пронзила мысль. Она достала из них батарейки, снова разобрала и собрала коммуникатор и подсоединила батареи проволокой в бледно-голубой изоляции.
Заработало! В восторге и ликовании она покрутила коммуникатор, усиливая сигнал. Весело горела красная лампочка.
Сквозь хрип и шорох помех донеслись слова:
- Над западным полушарием светит солнце. Температура достигает сорока градусов по Цельсию. Все силы брошены на спасение урожая… интервью у начальника Службы спасения… обещал, что отряды сосредоточатся на проблеме…
Внезапно коммуникатор замолчал. Изображение не проглядывало. Марта в бессилии опустила руки. Перевернувшись, коробочка вдруг ожила и снова заговорила.
- Наши люди эвакуируют пострадавших от пожаров, – подал голос начальник СС. – Отряды отозваны с восточного полушария и останутся здесь до окончательного прекращения жары.
Снова помехи, «снег», потом изображение краснощёкой улыбающейся блондинки. Она картинно отвела пышные локоны с лица и произнесла:
- Ах, эти несносные жары!

Без сил и надежды Марта сидела на полу, опираясь спиной на кресло. Коммуникатор стоял рядом, сигнал больше не проходил. Часы, оставшиеся без питания, сбросили отсчёт. Время остановилось.
Не зная, сколько прошло дней, Марта продолжала есть на автомате, стараясь не думать, что будет, когда закончится продовольствие. По крайней мере, воды всегда будет в достатке. Больше она ничего не делала.
Вдруг красный индикатор затрещал и голос сообщил:
- По прогнозам, жара продержится до конца месяца.
В ярости Марта швырнула коробку в прозрачную стену. Всё равно сигнал работал только на приём. Лишняя трата батареек!
Она растянулась на холодном полу, укрываясь тонким бесполезным теперь одеялом. Спасатели не придут. Дождь не кончается. Люди далеко. Сколько раз за эти дни она прокляла тот миг, когда решила покататься на каре по безлюдной местности. Сколько раз…
Сверкнул зловещий огонёк коммуникатора:
- Мы изнываем от жары. Приходится закупать кондиционеры.
В бессильной злобе Марта потянулась к коробке, но сил хватило только на то, чтобы слегка сдвинуться. Одеяло сползло, глаза закрылись.
Туман затянул всё вокруг. В голове не было ничего, кроме барабанной дроби.

[Stasia]

№7

Когда падают звезды

- Садись. Замерзла? есть плед… сейчас я тебя укрою…
- Сегодня теплее. И звезды какие красивые…
- Да.
- Мне нравится вон та, гляди… звездочка... ух…
- Что такое?
- Грустно стало как-то… Знаешь, я подумала… может, там целый мир. Может, он даже похож на наш...
- Может... А грустно почему?
- Не знаю...

30 лет войны измотали и людей, и Асэрис. Выбрасываемые в воздух химикаты почти напрочь "убили" атмосферу. Мика уже забыла те времена, когда наверху можно было появляться без защитного костюма и маски. Впрочем, там и при полном снаряжении появляться небезопасно стало уже очень давно. Манколы, некогда выведенные в лаборатории полуразумные монстры, подстерегали за каждым углом. И уж ко все более враждебной окружающей среде точно приспосабливались лучше людей.
- Это агония, - ни с того ни с сего сказал Дон, словно прочтя ее мысли. – Заметила, как солнце жарит? И мерцает еще сильнее. Как дурацкая лампочка - вот-вот перегорит.
Мика не ответила. Поскребла сомнительный на вид корешок, принюхалась, бросила в котелок к остальным. На ужин сегодня готовилось жаркое с самым настоящим кроликом. Ну, или почти настоящим. В то, что на поверхности остались "чистые" немодифицированные животные, верилось с трудом. И все же это было хорошо. Очень. Не зря Дон две недели провозился с ловушкой.
- Чейс и Роки еще не вернулись, - снова сказал Дон. В голосе проскользнуло тревожное раздражение.
На этот раз Мика отложила нож, обтерла руки стареньким полотенцем и скользнула к мужу. Обняла за шею, прильнула всем телом. Дон прижал девушку к себе.
- Прости, малыш.
Тряхнуло. Потом еще раз. Мика испуганно подняла голову.

- Она погасла! Погасла..
- Ну что ты? Не плачь, малыш. Что ты?
- Прости… не знаю, что со мной. Как будто... Я глупая, да?
- Иди ко мне. Все хорошо... Я с тобой.
- Обними меня покрепче...

Дон улыбнулся.
- Мика…
От этой улыбки стало спокойно. Она хотела что-то сказать, но все слова разлетелись, как пустые фантики. Вспомнилась вдруг вчерашняя ссора с Чейсом из-за дырки на комбинезоне. Мика расстраивалась и злилась, а брат только отшучивался. Сейчас это казалось сущей ерундой.
В комнате стало очень душно, с потолка сыпалась обшивка, а земля поплыла из под ног. Мика крепче вцепилась в Дона. Его губы шевельнулись в последний раз, и она едва разобрала слова:
- До скорой встречи

[Stasia]

№8

Короли и мошки

Лорд Томас барон Стэнли с небольшой возвышенности пристально смотрел на Босвортское поле, где разыгрывался заключительный акт британской трагедии «Война Алой и Белой роз», многие годы терзавшей несчастное королевство, и теперь требовавшей жирной кровавой точки. Главные игроки: последний Йорк – король Ричард III и претендент от Ланкастеров – Генрих Тюдор граф Ричмонд выводили свои войска для последней битвы.
Ему – барону Стэнли, предстояло сыграть в этой партии не последнюю роль… присоединившись со своими шестью тысячами латников к одной из сторон.
Лорд Томас утёр капли пота со лба. Духота начинала просыпаться под надетым с рассвета доспехом. Последние дни стояла необычная для конца лета жара – старушку Англию как будто уже лихорадило перед предстоящим кровопусканием.
Задумаешься тут… О судьбе королевства и своей лично.
Ага, войска выстроились. Король на вершине холма Эмбион, традиционно разделил войска на три отряда: Норфолк, Нортумберленд и сам Ричард. Тюдор внизу, ратников делить не стал, стоят единой массой… Жара ещё усилилась или от мыслей в пот бросило? Дьявольщина! Ещё шлем надевать… конечно, это отменный миланский армет без всяких финтифлюшек и забрало можно опустить прямо перед сшибкой, но если так пойдёт, всё мозги спекутся… А ведь ещё и биться… Не будем спешить… торопливость… она… при ловле блох…
Генрих… прав на престол с горчичное зерно… к Ланкастерам имеет отношение, как десять раз разбавленный эль к пиву… по женской линии от незаконнорожденных детей. Но красным розам не до жиру, какой уж есть. И белым, недовольным Ричардом, сумел потрафить, обещав жениться на принцессе Елизавете Йоркской. Ловкий ход – поманить объединением враждующих домов.
Так и выскочил наш граф Ричмонд в претенденты, как троллёнок из пещерки. Никто из Ниоткуда, пленник из-за Ла-Манша, без гроша за душой, с французскими наёмниками… не полководец, не воин, не храбрец… Силён больше в интригах. Зато при нём можно хорошо выдвинуться, ведь ему нужны толковые политики и военачальники, такие как граф Оксфорд… по сути командующий сейчас ланкастерским войском.
Вот и он – двинул войска Тюдора на отряд Норфолка. Лучники с обеих сторон выпустили тучи стрел, латники сошлись врукопашную. Всадники сшиблись где-то на флангах. Закипела жаркая сеча.
И безжалостное солнце будто добавило зноя.
Ага, обстановка-то может быстро измениться… Эй, пажи! Ведите коня, помогите сесть в седло, подайте шлем, держите наготове копьё.
Король… Ричард… Вроде всем хорош, умелый правитель: обуздал северные графства, поддержал торговлю, навёл порядок в судах – народ готов его вместе с конём на руках носить. Прямолинейный и честный, со своим девизом «Верность – превыше всего», даже чересчур. В отличие от своего братца короля Эдуарда был верен даже жене, ни одного «похода налево», никаких бастардов…
Умелый военачальник и великий воин. Вроде всем хорош… но как политик слабоват. В интригах, что дитё малое… Наивный до идиотизма: врагов прощал направо и налево… и это с самого первого заговора, когда своего друга Гастингса казнил сгоряча, а нас с епископом Мортоном отпустил… сам теперь и пожинает: Мортон во Франции байки сочиняет об убийстве принцев да об отравлении королевы Анны, а я того и гляди…
Ого! А Норфолк-то, похоже пал, Оксфорд теснит центр Ричарда… Я не я буду, если король сейчас не ринется в самую гущу… Так и есть – вот лавина конных рыцарей рванулась поперёк поля, со штандартом Ричарда во главе, белый вепрь и белая роза в закатных лучах так и реют по ветру навстречу флагу Генриха с красным драконом… Решил одним ударом… Сейчас претенденту придётся туго… Лютая сеча… Лязг железа… Кровь, крики, стоны… Так и есть, уже пал знаменосец Тюдора… Какая всё-таки жара…

И тут судьба решила помочь сомнениям лорда Стэнли: какая-то особо зловредная мошка, из тучи привлечённых запахом пота, забралась ему под шлем и жестоко укусила прямо в веко:
– Дьявольщина!! – вскричал ужаленный лорд и хватил себя по касательной кулаком по шлему, перчатка скользнула по ребру жёсткости и рука вытянулась вперёд указующим жестом.
Пребывающие с самого начала битвы в напряженной готовности войска приняли это за команду и ринулись в атаку, которая и решила исход битвы: Ричард III пал в отчаянной схватке, став последним английским королём, погибшим на поле боя с оружием в руках. Слетевшую с его головы походную корону, лорд Стэнли, чья атака и принесла победу претенденту, подобрал у куста боярышника и водрузил на голову победителя, провозгласив его новым королём – Генрихом VII.

[Stasia]

№9

Пара слов о королях и мошках

Эта писулька для читателя, коего мог привёсти в состояние фрустрации представленный в вышеизложенной штудии Ричард III, мало похожий на образ горбатого злодея, до сих пор превалирующий в массовом сознании.
Генрих Тюдор, действительно, имел очень мало прав на престол, особыми достоинствами не блистал и любовью народной отягощён не был. Видимо, поэтому был объявлен отцом народа и спасителем отечества. А раз есть спаситель, то должен быть и злодей, от коего родимое отечество было спасено. Кроме предыдущего короля на эту роль никто не годился… Всё! Посмертная судьба свергнутого монарха была решена. Джон Мортон епископ Илийский, ещё при жизни Ричарда сочинивший про него кучу гнусностей, заострил своё лживое перо и застрочил с новой силой. Так на свет появилось большинство «преступлений» последнего Плантагенета: приказал убить принцев в Тауэре (хоть Генриху они мешали больше); убил брата Кларенса; убил Эдуарда, принца Уэльского, первого мужа королевы Анны; силой женился на ней, а потом отравил, чтобы жениться на племяннице Елизавете Йоркской… и много ещё чего.
За свои успехи в борзописании епископ Мортон получил сан архиепископа Кентерберийского, а потом и кардинальскую шапку. Конечно, не только он разрабатывал эту золотую жилу, подвизались и другие старатели. Какой-то монах Роуз опроверг поговорку «горбатого могила исправит», только наоборот: невысокого кряжистого Ричарда с чересчур развитой от воинских упражнений правой рукой, сделал горбатым и сухоруким уродом. Другие подхватили и ещё насочиняли.
При Генрихе VIII Томас Мор, не мудрствуя лукаво, просто взял и переписал сочинения Джона Мортона. А позже и Шекспир добавил весомый камень на могилу доброго имени Ричарда III…
Всё! Авторитет Томаса Мора и гений Шекспира на несколько столетий сделали из хорошего, но неудачливого государя эдакого злобного горбатого урода, вместилище всех возможных грехов и пороков.
Немало не претендуя спорить с Мором и Шекспиром (особенно талантом) и даже не настаивая на полной истинности всего им написанного, автор сочтёт свою задачу выполненной, если читатель хотя бы задумается о бедном Ричарде III, последнем венценосце Англии из династии Плантагенетов, правившем всего два года. С ним ушла целая эпоха, его ещё называли последним средневековым королём.
Новым временам – новые властители. Генрих VII цепко схватил власть и, во многом продолжая политику Ричарда, заложил прочный фундамент для всей династии Тюдоров. Даже оставил своему наследнику огромную казну. Видно, намаявшись от безденежья в изгнании, научился считать каждый шиллинг.
А мошки… Тут автор не присягнёт на Библии, что Томасу Стэнли потребовался этот толчок свыше, всё-таки претендент доводился ему пасынком. Хотя в войне роз и брату доводилось идти на брата, и родителям с детьми оказываться в разных лагерях. А уж перебегать с одной стороны на другую… многим рыцарям доводилось лечь спать за Йорков, а проснуться за Ланкастеров… и не раз. Да что там рыцари, сам великий «делатель королей» Уорик, возводил на трон то лидера белой розы, то алой, пока не заигрался и сам не сложил голову.

Да, с чего это я?.. Случилось мне тут намедни приболеть и, маясь в жаркой полудрёме, услышал я как будто голос: «О бедном монархе замолвите слово». Немного оклемавшись от лихорадки, дотянулся я до пера и наскрипел этих «Королей и мошек». Хоть Ричард далеко не первый в этом списке – уже фараонам случалось сбивать каменные картуши своих предшественников. Не первый и точно не последний: и после него в Англии случались такие эскапады… да и не только в Англии. Так что тшательнее надо, тщательнее.

[Stasia]

№10

Когда спадает жара

Сережа Воробейман рос на русских народных сказках и поэзии Пушкина. Поэтому, когда на третий день его учебы в школе учительница расспрашивала первоклашек об их национальности, Сережа ответил: русский. Ну, а кто же еще? Не американец же он, не француз и не немец. Однако, Людмила Петровна объявила на весь класс, что он никакой
не русский, а совсем даже таки еврей. При этом выражение на лице учительницы было такое, что и Сережа, и все дети поняли, что это не очень хорошо. На следующий день его все начали дразнить. "Жид!", - кричали дети. "Жид пархатый!". "Жид, по веревочке бежит!", ну, и прочее в том же стиле. Сперва, конечно, Сережа обижался, злился. И плакал от обиды, и с кулаками кидался на обидчиков, да где там! Он один, а их много. "Не обращай внимания, - говорила мама, - и они отстанут.". Пробовал, пробовал не обращать, но одноклассники только
еще пуще дразниться стали.

Тогда Сережа решил, что, если уж так дразнят, то надо бы соответствовать дразнилкам. Чтобы не так обидно. Вот, как, например, Танька Василькова из первого А. Ее и пончиком дразнят, и жиртрестом, а она не обижается. А чего обижаться, если она и впрямь далеко не худая?

Нет, бегать по веревочке он научился. Упражняться пришлось долго и упорно, но научился же! А вот порхать не получалось никак! Сережа влазил на табурет, отчаянно махал руками, подпрыгивал, но не было никаких положительных результатов. Только лоб себе расшиб.

Тогда умный мальчик решил, что ему таки потребуется разбег и стал после уроков пропадать в городском парке. Там было много места и ему никто не мешал. Впрочем, эффект был все тот же - нулевой.

Как-то раз, после очередной неудачной попытки, он опустился на лавочку отдохнуть и услышал, что кто-то с кряхтением уселся рядом.

- Что ты, малец, все носишься тут да руками машешь, что твоя мельница? - спросил старик. На вид ему было лет... Да едва ли не сто. Тогда Сережа объяснил, чего хочет. Старик задумался.

- Летать! - сказал он. - Летать это хорошо! Я сам так скучаю без неба. Когда в сорок третьем меня фрицы сбили... Ох, да что там говорить! - махнул рукой ветеран. - Комиссовали подчистую. А летать-то хочется... Знаешь, малец, давай вместе пробовать. Чего, в самом деле, понапрасну киснуть-то?

И, теперь, каждый день, едва поделав уроки, Сережа убегал в парк, где и проводились летные тренировки. Иван Степанович (так звали старика) рассказывал о самолетах, о боевых вылетах, о бочках, полубочках, иммельманах и прочих разворотах. Так, незаметно, проходило время.

Таня выросла, превратясь в настоящую русскую красавицу, с большими синими очами пышнотелую, с толстенной косой до... ну, сами знаете, до чего! В эту ночь девушка не спала. Надо же успеть! Ее же обещали взять с собой. Пассажиром. Все, правда, твердят, что ничего не получится, никто никуда не полетит, но хоть попробовать!..

***

То лето началось с необычайного зноя. По этой причине днем на улице никого не было. Только Воробейман со Степанычем и Васильковой, с утра до поздней ночи проводят свои обычные занятия. Вон, кстати, мелькают полоски среди листвы. Почему это полненькие девушки так любят ходить в тельняшках?

Я стоял на балконе и вдыхал доносимый ветром запах. Акация, надо сказать, цвела тогда особенно буйно и аромат ее по вечерам заглушал все остальные запахи. Отсюда мне хорошо были видны петляющие меж зарослей аллейки, старый фонтан и бывшая школа. До меня доносились отдельные фразы. Что-то о конвекционных потоках, что, дескать, эти самые потоки должны помогать. Я рассеянно смотрел на разворачивающуюся внизу панораму. Мысли мои уносились далеко и, вдруг, резкий порыв ветра и громкий звук вернули меня к реальности. Над парком, из-за густых крон, с ревом вылетел тяжелый двухмоторный истребитель Пе-3. Был он стар, потрепан в боях, в фюзеляже его зияла окаймленная ржавчиной пробоина, но он уверенно набирал высоту. В след за ним, в воздух поднялись небольшой спортивный самолетик и полосатый дирижабль. Они сделали широкий круг над городом и исчезли в пронзительной синеве.

[Stasia]

№11

Стилистический жар
Быль

Человек, обладающий самомнением всякий раз знает о нем, что оно требует подтверждения, поэтому здесь деятельный его утверждает, бездеятельный – опровергает в глазах окружающих, плодя в себе обиды на непризнание. Баланс Вселенной на том и зиждется – всякая несправедливость субъективна.

Поэтому я, решившись отказаться от выгодной, по мнению моих подруг, партии, которую мне сумел бы составить Ален Делон, несомненный красавчик и сердцеед, всецело посвятила себя профессиональной деятельности – жару. Занятию тем более творческому, чем менее оно представляется сложным, будучи доверенным истинному мастеру своего дела, каковой я и намеревалась стать еще с тех пор, как разочаровалась в Сильвестре Сталлоне и в Арнольде Шварценеггере, по совокупности показателей, перечислить которые не позволяет объем сей короткой, но несомненно искренней исповеди.

Со скромной гордостью я ношу весьма незатейливое и распространенное имя Козлюпенция Индржиховна, предпочитая громкости неочевидные достоинства твердого характера и упорства в достижении цели. Но при том имею и внешность, что присваивает мне уверенности, когда я разрешаю близким называть меня для умилительной краткости Люпой.
Подлинная работа всякой настоящей жары ценится высоко без тех самых различий, которые предоставляет виртуозное владение стилем, однако именно стиль жары в ее деятельности – очевидный знак качества и свойство мастерства, которое развивается упорным трудом, регулярно совокупляемым с природными способностями.

И стиль жары позволяет ей делать из банальной вещи – подлинный шедевр, или как говорим мы, профессионалы, ВЕЖЧЬ. С этим сопряжены трудности и страдания, которые жарой распределяются сообразно пониманию уместности среди присутствующих, однако и саму жару ни в коем случае не могут оставить равнодушной. Иначе жара бессмысленна.

Да, у всякой жары есть характер и темперамент, который склоняет ее к совлечению и порой непотребствам, интенсивность которых скорее зависит от возраста, опыта и в целом природной склонности, если не считать за таковую очевидный экстерьер, предрасполагающий, нужно признать, к некоторому эксгибиционизму, разумеется, из эстетических соображений и ради соблюдения душевного комфорта разногендерных представителей популяции. Но. Движущим мотивом и в этом случае следует признать стремления профессионального роста, что очевидно далеко не всякий раз, а даже и напротив – нет.

Потому-то и я, имея в отношении чувств окружающих определенное понимание, говорю, наконец, открыто: жара не может называться несносной, хотя бы даже и по одной из вышеприведенных причин.

[Stasia]

№12

Сампи

Землянка Сампи выглядела модно по меркам своей планеты: вытянутая безволосая голова, на лбу которой жизнерадостно поблескивали три глаза, в центре лица большой прямой нос, слева и справа к которому почти прилипли уши с сережками из древних монет XX века… Сампи была помешана на древностях – даже папиросы, извергающие вонючий дым из двух её ртов, что вольготно скалились по бокам головы, носили гордую марку «Казбек».
Ниже пояса дела у Сампи обстояли примерно так же, как и с головой – то есть в безупречном анатомическом беспорядке. Отметим, что аккуратистка Сампи всегда ходила с пристегнутой к левому бедру пепельницей, стилизованной под памятник «Последнему мужчине».
Но сегодня она не курила. Сегодня Сампи была не простой официанткой космобара нейтральной планеты Элон, а работала курьером на торговых переговорах между жителем созвездия Коорт и землянкой.

Космобар Элона. Говорят, здесь можно купить всё…
Коортцы, мохнатые, похожие на медвежат существа - редкие гости на Элоне, и когда Сампи увидела их объявление о найме курьера с индексом Q, то есть курьера, согласного на частичное стирание памяти после выполненной работы, дрожь предчувствия пробежала по её сдвоенному армированному тицием позвоночнику. Оплата шикарная: сорок тысяч кредов в пространстве не валяются.
Сампи не могла сказать, что помимо денег толкнуло её на этот найм. Тем не менее, в выходной день вместо отдыха с Улой, телепортом прибывшей с Венеры, она примчалась в космобар. Улла, конечно, обидится, но не она доминирует в паре…

Стоя неподалеку, Сампи наблюдала, как за прозрачной силозавесой, отделяющей «кухню-купе» от остального зала, высокая землянка, будущий торговый партнер коортца, заварила чай и несколько минут созерцала его. Землянка была с одним глазом, одним ухом и имела два рта, правда без нижних челюстей - явно родилась и выросла в низкобюджетном интернате. Но, видимо, немодная внешность не тяготила землянку…
Вскоре та налила чай и махнула рукой Сампи. Силозавеса посинела: вход на «кухню» к соотечественникам разрешен. Сампи проехала на роликах арку, затем, подкатив к столу, вдохнула аромат чая и сделала глоток из чашки. Чай был горьковатым. Впрочем, не курьеру судить о вкусе, у него другая задача.

Сампи развернулась и помчалась по стеклометаллу в дальний конец огромного космобара. Там, в защищенном кабинете, уже ждали. Створка за ней бесшумно закрылась, и Сампи подъехала к «медвежонку».
Тот спрыгнул с насеста и немного присел. Шерсть на спине раздвинулась и показались белые пластины, прикрывающие жабры – явный признак доброжелательности. Потом коортец взял ее за руку и аккуратно проколол острыми тонкими зубами вену в районе локтя.
Сампи мрачно смотрела, как коортец пил ее кровь. Торгаш чмокал губами, кожа на лице ходила волнами, а когда на его глазах показались слезы, то Сампи заподозрила в нем сентиментальность.
Локоть жгло, она чуть не отдернула руку, но тогда бы коортец, считывающий по крови информацию от чая, впал в ступор. Сампи дотерпела до конца.
Декодер в мозгу пока молчал – не мог расшифровать, а было любопытно – что за товар предлагала землянка. Наконец коортец, вытерев пасть от крови, стал «писать» ответ. Он просто положил свою лапу поверх кисти Сампи. Рука потеплела: «медвежонок» менял дактилоскопический узор на её пальцах. Ответ коортца декодер расшифровал сразу: « Пятнадцать миллионов кредов», - прозвучала фраза в мозгу Сампи.
-Оу! – воскликнула она правым ртом.
Коортец внимательно посмотрел на нее и указал на кабинет землянки.

«После этой сделки не только память могут стереть», - думала Сампи, катясь на роликах к соотечественнице. – И всё же, что она продает?»
Во второй раз землянка налила в стакан водку, посмотрела на неё и кивнула Сампи. Курьер втянула носом запах и сделала глоток.
«Всё, теперь к коортцу» - подумала Сампи. Она отъехала десяток метров и вдруг, поскользнувшись на роликах, упала. Взгляды коортца и землянки скрестились на ней. Застонав, она медленно села. Каждая секунда давала декодеру лишний шанс. Ну же! И, наконец, когда пауза затянулась до неприличия, в голове щелкнуло: «Янтарная комната. В трех контейнерах. Тридцать миллионов».
- Ого! Янтарная комната!
Сампи включила языком передатчик и передала срочное ментальное сообщение.
Затем она поднялась и покатила в сторону коортца. Игра была почти сделана, но аккуратная Сампи хотела...
В этот миг её и разрезал на части силовой луч коортца, встревоженного задержкой.
Так погибла лучшая агентка «Бюро по борьбе с вывозом земных артефактов» Сампи Иванова.

[Stasia]

№13

Солнечная нереальность

В окне, сквозь многослойные фильтры, нестерпимо сияло огромное Солнце. Время до вхождения Земли в верхние слои солнечной фотосферы измерялось уже часами. Капсулы были укомплектованы и готовы к погружению - туда, где свирепствуют плазменные ураганы, и еще глубже, к раскаленному ядру, где Земля перестанет существовать, сожженная в горниле термоядерных реакций… Но человечество будет жить!

В пустынном, дышащем жаром Управлении они остались вдвоем, а потому казавшийся бессмысленным допрос молодой следователь Дронт устроил по своему вкусу.

Дронт всматривался в лицо привязанного к стулу человека, размышляя, как построить допрос. Дронт тщательно скрывал волнение. Соларе, пятьдесят лет, уборщик в настоящем и профессор Университета в прошлом. Спокойные зеленые глаза из-под спутанных огненно-рыжих волос уверенно встречали взгляд следователя. С жизнерадостного веснушчатого лица даже побои в камере не смогли стереть улыбки.

- Вчера в городских ангарах из-за диверсии несколько капсул на две тысячи человек были выведены из строя. Назовите организаторов! – Дронт старался держаться уверенно.

- Я, - ответил Соларе.
- Зачем? – Дронт удивился такой откровенности. – Ваше преступление привело только к тому, что пришлось уплотниться.
«Не радовать же его сообщением, что только детей и женщин действительно удалось разместить на резервные места, а остальные обречены на гибель!?»

- А почему вы предали человечество? – спросил Соларе.

Дронт перегнулся через стол и наотмашь ударил рыжего по лицу. В свои тридцать лет ему, кандидату юридических и технических наук, очень хотелось казаться жестким. Встретив насмешливый взгляд Соларе, он ударил еще раз, запачкав кровью костяшки пальцев.

- Повторяю вопрос, почему ты это сделал? Только без революционного пафоса твоих фанатиков, носящих рыжее, рисующих на лице веснушки, поющих осанну Солнцу и презирающих убежища. Смерти сотен безумцев будут на твоей совести. И ты умрешь с ними.

Соларе облизнул окровавленную губу, промолчал.

- Вы ж были когда-то физиком, а теперь рассуждаете так близоруко! – Дронт сменил тактику, пробуя убедить этого странного, непонятного ему человека. - Капсулы спроектировали лучшие умы! Вы множите вредные страхи и больше ничего. Да, людям первое время будет психологически трудно жить в недрах Солнца, но потом…

- Жаль, мальчик, мы не добрались до всех этих умов раньше, - выразительно глянул на Дронта Соларе.

Земля неслась с Солнцу, а Дронт закипал гневом – ждал раскаяния, мольбы о пощаде и, наконец, слезных просьб взять его, Соларе, с собой, в дожидавшуюся Дронта капсулу! Он вспоминал десятки убитых революционерами ученых. И вспомнил, что среди сотен, увязавшихся за Соларе, есть и женщины, и дети… Резко поднявшись, Дронт вытащил зажигалку, несколькими торопливыми щелчками зажег огонек и ткнул им в грудь Соларе.

- Всего лишь сотня градусов, а на Солнце в миллионы раз больше! Не ты ли сам учил меня этому!?

Затлела рубашка, запахло паленым волосом и горелой кожей. Соларе дернулся от боли, но веревки держали крепко.

- Ты хотел сжечь заживо детей, мразь?! – закричал Дронт.

- Все будет не так, - с трудом разжав стиснутые зубы, процедил Соларе. - Принципы квантовой гравитации гласят…

Оглушила сирена. Отключилась система охлаждения. Дронт стремительно отступил назад, его мягко охватили стенки капсулы, что доставит его к остальным. Теперь он хотел насладиться зрелищем сквозь экран. Собственно, за этим он и остался в Управлении.
Температура росла. Соларе отчаянно напрягал мускулы, стараясь разорвать веревки – хорошо, что все его люди уже введены в обезболивающий сон, чтобы не почувствовать Переход, который он годами отчаянно и почти безуспешно «проповедовал».
Дронт с удовлетворением наблюдал за пленником. Это из-за Соларе ему не давали повышения, как «неспособному к точным наукам»! Хорошо, что степени покупаются.

Оплавлялась пластиковая мебель. Вспыхнули волосы на голове Соларе…

…Текли дни, лишенные астрономического смысла. Освобожденные от плоти сознания - или души, как под насмешки коллег-ученых называл их Соларе – искали себе подобных. Их оказалось так мало! Не больше двух тысяч, ничтожная часть всего человечества! Но и этого хватило. Солнце оживало. Его разум, порожденный горсткой людей, неспешно осознавал сам себя, и ему открывались неизвестные людям пространства и структуры. И с бесконечной жалостью ощущало Солнце запечатанные термостойкие капсулы внутри себя - «чудо человеческой мысли» - не дающие людям выйти на новый этап эволюции, обрекая их на тысячелетнюю агонию.

[Stasia]

№14

Огненный бог

Я ехал по Мариен-стрит, а радио всё орало про наступающий конец света. Солнечная активность запредельная за последнюю тысячу лет, температура повышается, океаны плавятся, земля дымится. Я вытер пот с шеи, крутанул руль, объезжая затормозивший внедорожник. Пикет защитников Земли перекрыл движение.
- Не стоит волноваться, - вещал шишка из института геодезии. – Это вполне нормальное явление. Циклы повторяются в соответствии с двухтысячелетней периодичностью.
- Так что же, нас ожидает не всемирное оледенение, а глобальное потепление? – поинтересовалась журналистка.
- Совершенно верно. Притом не столь значительное, чтобы стоило бить тревогу, - утешал радиослушателей профессор.
Вопреки его мнению в окно чуть не влетел плакат «Покайтесь! Конец света наступает!»
- Совсем сдурел?! – крикнул я на мужичка, одетого явно не по погоде. Так обычно одеваются нью-йоркские бомжи в преддверии холодов. Бесцветная шапочка, натянутая на уши, непонятный пиджачок-пальтишко, вязаные перчатки без пальцев на грязных руках.
Он навалился на капот, прижимая к свежей краске деревяшку с плакатом, сумасшедшими глазами секунду уставился на меня и скатился вниз.
Злой на него и себя, я вышел из машины. Бомж валялся возле колеса, его «подельники» копошились неподалёку.
- Что стоите? – прикрикнул я на них. – Помогите товарищу!
Двое тут же подошли ближе, ухватили его под руки и оттащили от машины. Не теряя времени, я сел за руль и продолжил движение сквозь людскую реку, запрудившую практически все улицы.
Народ вывалил из домов в ожидании катастрофы. Правильно, зло подумал я. Вместе помирать веселей, чем в одиночку.

Шеф разразился длинной тирадой по поводу моего долгого отсутствия, а я в ответ сунул ему пачку договоров купли-продажи. В дни, когда мир сходит с ума, все свихнулись на недвижимости. Одни продают её, чтобы на оставшееся время завалиться куда-нибудь на курорт, проведя последние дни с чувством и толком – на островах, с «Куба либре» и красоткой в бикини. Другие, пользуясь случаем, покупают по дешёвке дома, чтобы озолотиться на перепродаже, когда цены подскочат, или просто осуществляют давнюю мечту о собственной крыше над головой. Куда приятнее умирать в собственном доме, купленном благодаря счастливому случаю. Чем не порадоваться?!
Секретарша смотрела последние сводки местной телекомпании. Парни подрядились передавать состояние электромагнитных волн и в прямом эфире показывали протуберанцы, якобы с телескопа Хаббл.
Дайсон, потея и пытаясь расслабить узел галстука на белой рубашке, прозрачной от влаги, сунул мне пластиковую папку. Закатанные рукава оставили следы на его руках, глаза нездорово блестели.
- Ещё адреса. Я сам умру раньше, чем меня убьёт этот «конец света». В последний кризис было легче.
- А ты сам-то как бы предпочёл его встретить? Со штурвалом яхты в одной руке и мулаткой в другой?
- Дома в душе.

Толпы на улицах рассеялись, и я легко проехал на окраину. Выйдя у красивой калитки, я пожалел, что нельзя взять кондиционер с собой.
Старушка, божий одуванчик в лучшем смысле, встретила меня совершенно спокойно, усадила за накрытый кружевной скатертью столик и предложила чай.
- Нет, - ответила она на мой слегка насмешливый вопрос. – Я продаю дом, чтобы оплатить учёбу внука. У его родителей нет денег, а я хочу, чтобы он получил хорошее образование.
- И почему вы решили сделать это сейчас? Из-за суматохи цены упали. Пройдёт полгода, и вы выручите за дом вдвое больше.
- Вы думаете?
- Конечно! – заверил я. – Поверьте, истерия пройдёт, и цены повысятся. Люди будут пытаться скупить назад проданную перед Апокалипсисом недвижимость.
- Но за учёбу надо платить именно сейчас. Вряд ли они согласятся ждать полгода.
Она покачала головой, а я, терзаемый муками совести, позволил ей подписать договор.
Приятно встретить человека, отличающегося спокойствием, когда мир погряз в истерии.
С этими мыслями я въехал на Страсберри-хилл. С трудом протиснувшись через толпу, я вдруг увидел надвигающуюся с неба огненную волну. Толпа фанатиков благоговейно вздохнула.
- Поклонитесь огненному богу, ибо он грядет!
Длинноволосый предводитель, в хламиде и шнурке на волосах, воздел к небу руки. Толпа последовала его примеру.
«Так вот где все…» – мелькнула мысль. В следующую минуту меня смёл огненный поток.

[Stasia]

№15

- Жарко... – говорит она.
- Тепло, - улыбаюсь я.
- Жарко! – настаивает она. – Очень жарко!
Тепло...
Запах полыни и пыли над дорогой. Мягкой пыли, по которой так приятно идти босиком. Треск цикад. Выгоревшее небо. Солнечные лучи обволакивают горячим коконом, кажутся осязаемыми.
Море на горизонте.
Море. Солнечные зайчики слепят глаза. Песок обжигает пятки. Упасть на этот горячий песок – и лежать целую вечность, перебирать камешки, смотреть на прибой...
Не в этот раз.
Она не переносит жару. Тает в буквальном смысле слова. Сидит в отеле в обнимку с кондиционером. Виновато улыбается: не обращай внимания, сходи к морю один; а я тут книжку почитаю. Я хожу – не могу не ходить. И тороплюсь вернуться: какой смысл, если я там, а она здесь?
Дурак. Надо же было додуматься – привезти ее на юг. Ее, Снегурочку!
Это всё потому, что солнышко средней полосы ей, казалось, даже нравилось. Вот и решил показать ей настоящее солнце. Да еще невероятная история нашего знакомства... Впрочем, речь не об этом. Я надеялся, ей понравится. Говорю же – дурак.
Мне нравится, говорит она. Правда, очень нравится. Я вижу в окно – здесь так красиво! Только очень жарко...
Я приношу ей ракушки, цветы – капельку юга. Она улыбается. Ракушки она может перебирать часами, любуясь разнообразием форм и переливами перламутра. Цветы разглядывает издалека – чтобы не замерзли от ее дыхания.
К морю мы выходим вечером, перед закатом. Сидим на берегу, смотрим, как раскаленный шар тонет на горизонте, как бежит солнечная дорожка по воде; потом темнеет, быстро, как всегда на юге, и мы смотрим на звезды, и на огоньки кораблей на горизонте, и на восходящую луну, и слушаем шорох прибоя и вечных цикад, и говорим обо всем и ни о чем. И нам хорошо.
Ей нравится ночное море. Ночью, говорит она, видно, какое оно на самом деле. Не голубая и золотая открытка, а как будто огромный зверь ворочается в своем логове. Сейчас он благодушен – но может быть очень опасным... Ночью, говорит она, здешнее море напоминает наше, северное.
Она рассказывает мне о севере. О снеге и морозе. Тебе понравится, говорит она; надо просто одеться потеплее. Ты должен это увидеть. Северное сияние... северные звезды... северные фьорды... северное море... Я киваю. Конечно, мне понравится. Мне уже нравится. Когда я вижу, как она расцветает, когда говорит об этом, - я уже люблю север. Хотя я дитя этого солнца; я – сухой зной, запах полыни и пыли, звенящее от цикад небо. Хотя мне там, конечно, будет холодно, очень холодно. Я буду сидеть в обнимку с печкой. Буду смотреть на все красоты в окно. Она будет меня уговаривать: отличная погода, посмотри, совсем тепло, солнышко... И я решусь, надену пять свитеров и шубу и выйду, и, наверное, отморожу нос, но не скажу ей об этом, а скажу, что очень здорово, и она будет счастлива. Отмороженный нос – такая мелочь. Зато мы будем вместе. Главное – быть вместе, где-нибудь, как-нибудь.
Хотя я не могу до нее даже дотронуться...

[Stasia]

№16

Прогулка

- Вылезай, приехали!
- Сколько осталось до дома?- Вера потянулась к шлему, лежащему на заднем сиденье вездехода.
- Хватит наломаться, - Артём безнадёжно еще раз ткнул кнопку включения двигателя. - Около четырёх миль.
- База, вызывает Николаев. Мы стоим в квадрате 4А
- Привет! - база ответила сразу. - Что там у вас?
- Батарея сдохла.
- Ну, вы даёте, ребята! Знаешь же, что второй вездеход на ремонте! Топайте теперь пешочком, машину заберем завтра.
- Ладно, выходим.
- Приятной прогулки, - в той стороне хихикнули.
Весело им… Артём тяжело вздохнул и открыл дверь машины. Идиот! Как он мог не рассчитать заряд батареи!? А всё потому, что голова занята другим - зачем было посылать её в паре с ним. Ведь все всё знают. Сучка...
Ноги по щиколотку увязли в раскаленном песке, прозрачный шлем подернулся дымкой, защищая от палящих лучей местного светила. Мда, не вовремя встал на ремонт второй вездеход, четыре мили по песку при полутора g - прогулочка на любителя. Да и воздуха в баллоне осталось часа на два. Конечно, если не случится какого-нибудь ЧП, должно хватить. Артем машинально стряхнул залезшую до бедра местную "змейку", захлопнул дверцу и пошел вперед, не дожидаясь женщины.
Раскаленное марево делало пустынный пейзаж призрачным, на горизонте дрожал мираж – голубовато-зеленое море. Артём представил, что впереди океан, прохладная солёная вода с белыми гребешками волн. Идти стало легче. Он оглянулся. Вера плелась позади метрах в двухстах от него.
Они преодолели почти половину пути, когда в шлемофоне послышался её голос.
- Артём, подожди...
- Чего еще?
- У меня воздуха осталось на полчаса.
Он сел на песок. Ну дура, дура...
- Раньше сказать не могла? Да и как такое могла случиться, мы же выехали вместе.
- А что бы это изменило? Я вчера выходила ненадолго, не пополнила, забыла…
- Забыла?! Ты что, по парку гулять собралась? Ладно, убавь давление и подтягивайся, я жду.
- Давно убавила. – было слышно, что дышит она с трудом.
- Идиотка! – крикнул он, осознавая предстоящее. - О чем ты думала! Подыхать теперь будешь!?
Она промолчала в ответ.
- База, у нас проблемы!
- Что там опять у вас?
- Высылайте навстречу спасателей, у Веры воздух кончается! Будем двигаться навстречу, сколько сможем.
- Ну, вы даёте, - ответили после короткой паузы, - высылаем. Сколько продержитесь?
- Не знаю…
Она догнала его минут через десять. Он сидел и смотрел, как она идет, тяжело передвигая ноги, и в душе зашевелилось злорадство – пусть помучается перед смертью. Сучка! Дура и сучка! Зачем ему всё это? Зачем ему женщина, предавшая его после пяти лет безоблачного, как казалось, брака? Может быть, это возмездие ей за его бессонные ночи, за мучение видеть её с другим? Представил вытянувшуюся физиономию её любовника – на, получи! Помучайся, как я мучился!
Она подошла и опустилась на песок. Он встал. Злой и полный сил.
- Пошли, рассиживаться некогда. Нам навстречу идут, но времени мало. У тебя – мало.
Она подняла на него глаза. Круги под ними казались черными сквозь затемненное стекло шлема. Попыталась встать, но не смогла.
- Подожди минутку. Сейчас… Отдохну немного.
- Нет. Надо идти. – он взял ее за руку, поднял, - Держись за меня, надо идти вперед.
Она прошла метров двести и вновь упала. Он увидел, как она ртом ловит остатки воздуха, и руки сами потянулись к шлангу подачи. Подключил к ней свой баллон, увидел, как она глубоко задышала, благодарно глядя на него.
- Прости меня. Я не хотела причинить тебе боль…
- Помолчи. Воздуха мало.
- Прости… Я не смогла иначе.
- Молчи!
Полные мольбы глаза, окаймленные темными кругами, серые дрожащие губы, когда-то принадлежащие ему… Он и сейчас любил её, любил, несмотря ни на что!
Почувствовал, что задыхается, вернул шланги на место. Поднял ее на руки и пошел вперед, к кораблю. Она была тяжелой, невыносимо тяжелой, и он перебросил ее через плечо. Песок цеплялся за ноги, идти было трудно. Если бы не полтора g…
Он несколько раз переключал подачу, каждый раз испытывая сожаление из-за того, что слышал, как утекает в ядовитую чужую атмосферу так нужный им сейчас воздух. Ждал, пока она надышится, пока не чувствовал, что сам теряет сознание.
В очередной раз, стоя на коленях, не находя сил подняться, с тоской посмотрел в сторону корабля, увидел – из зеленоватого марева выходят люди. Только бы успели! Попытался поднять её, но не смог. Тогда на четвереньках взвалил её себе на спину, и так, по собачьи, с трудом передвигая руки и ноги, вязнущие в песке, почти теряя сознание, пошел или пополз им навстречу.

[Stasia]

№17

Будущее

- Нидинг, - холодно бросил мальчишка в спину уходящему мужчине.
Светлые глаза его сверкали, руки подрагивали от напряжения. Он не мог не знать, что такое оскорбление можно смыть лишь кровью. Его кровью. И неважно, что оскорбленный – опытный боец, в четыре раза шире и полтора раза выше, чьи ладони заскорузлы от меча и весла. Боец, забывший счет взятым жизням. Его отец.

Хрольф неторопливо обернулся.
Как же он хорош, его сын! Сын не безродного морского пирата, но владетеля всей этой огромной земли.
Небывалая жара поразила бассейн Сены, рожь горела на полях, и король не смог дольше сопротивляться натиску вестфольдинга. Вчера в Сен-Клер-сюр-Эпте Хрольф получил в ленное владение северное побережье Франкского королевства и, целуя ноги короля Карла, признал себя его вассалом. Принял христианство, отрекся от отца Вотана.
Мальчишка бесится – как и многие его викинги. Еще бы, вестфольдинг, повелитель морей и гонитель низких племен, так унизился! Нидинг, трус! В их языке нет слова "предатель", ибо предательство издревле практикуется викингами и не считается зазорным. Главное - не предавать своих собственных интересов. А обвинение в трусости - смывать кровью. Немедленно.

...Хрольф еще помнил день Рагнарди. День, когда конунг Харальд ворвался с мечом в их страну, когда пылали фьорды и пришел конец старинной вольности ярлов.

Вот почему обернулся, глядя на непокорного мальчишку, уже не Хрольф, а Роберт, первый герцог Нормандии. Что ему слова языка вестфольдингов, пусть самые оскорбительные? У него есть земля, есть сын... и у него есть будущее.

[Stasia]

Дамы и господа, сим объявляю обсуждение и голосование.

Выбираются первые 5 мест:

за 1 место - 10 баллов
за 2 место - 7 баллов
за 3 место - 5 баллов
за 4 место - 3 балла
за 5 место - 2 балла

Внимание:
Голосование слать мне в личку. После подведения итогов конкурса все голоса будут обнародованы.

В исключительном случае голосующий имеет право присудить двум рассказам одинаковое место. Однако оно будет более низким из двух (например, два третьих места и ни одного второго) в целях более тщательной оценки достоинств каждого из рассказов.

Обсуждение, как обычно, в отдельной теме.

Так же, как и всегда:
При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике конкурса;
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею.

Весьма желательно дать более или менее развернутый отзыв с обоснованием своей оценки.

Авторы должны участвовать в голосовании, но не имеют права голосовать за собственный рассказ. Баллы, отданные за собственный рассказ, не засчитываются.

Голосование продлится до 1 сентября (включительно).

[Stasia]

Па-ба-ба-бам-бам!

Э бьен, мезами! Пермете муа д'ву презанте ле резюльта д'нотр конкур!

В смысле, оглашаю вам, дорогие мои и любимые, результаты нашего конкурса, вот)))

1 место - возбудившая столько криво- и прямотолков (за всяческие выяснения отношений, подачу исторических предпосылок и комментарии отдельная благодарность моему чудному соавтору и собственно автору идеи Бывалому) миниатюра №17 "Будущее" - 53 балла
2 место - великолепный дебют нашего нового и, без всяких сомнений, офигенски талантливого участника старателя миниатюра №4 "Безымянная звезда" - 37 баллов
3 место - неподражаемая, одинаково гениальная и гладью, и крестиком, и на спицах и даже, кажется, дай ей кремневый топор - сотворит Альгамбру - Irena с миниатюрой №15 - 36 баллов

4 место - совершенно потрясающая, романтичная и трогательная, я считаю, работа irbis'а №10 "Когда спадает жара" - 35 баллов
5 место - поделили между собой две совершенно разные, я бы даже сказала контрастные вещи: полная юмора, знания человеческой психологии и совершенно балдежная, с моей точки зрения, историческая миниатюра №8 "Короли и мошки" обожаемого мной дона Кристобаля Хозевича Хунты и пронизанная бьющими наотмашь по нервам эмоциями миниатюра №16 "Прогулка", драма, блистательно реализованная элис - 19 баллов

15 баллов - №7 "Когда падают звезды", неизвестный, к моему глубокому (глубочайшему!) сожалению, автор.
14 баллов снова дон Кристобаль (меняет дам как перчатки) с сюитой №9 "Пара слов о королях и мошках" делит с моей "Тупиковой ветвью эволюции", №5 (бе-бе-бе, вот и не Ирина!)
12 баллов - миниатюра №12 "Сампи", узнаваемая фирменной авторской кухней, несравненного Робин-Гута (Робин, и откуда у Вас такая фантазия, хоть чуток бы одолжили!)
11 баллов - миниатюра №13 "Солнечная нереальность", так же узнаваемая благодаря авторскому стилю несравненной Тафано - всегда четкому, логичному и подчеркнуто реалистичному, даже если речь идет о, казалось бы, совершенно нереальных вещах!
10 баллов - миниатюра №1 "Ды-ды", новый жанр, юмористический минитриллер, который подарил нам irbis!
7 баллов - №6 "Жара", еще одна жизненная драма мастера, не побоюсь этого слова, "от-кутюр" психологии кризисных ситуаций Плуга.
5 баллов - №14 "Огненный бог", снова Плуг (а! что я говорила!) пополамит со смешной и доброй новеллой элис №2 "Приворот"
3 балла - абсолютно недооцененная, по моему просвещенному мнению, искрометная литературная игра Drakken'а "Стилистический жар. Быль"
И, наконец, №3 "Эта несносная жара", так же незаслуженно обойденная вниманием голосующих работа Робин-Гута

Со своей стороны я
а) благодарю участников, вы были великолепны как всегда и как никогда
б) благодарю тех, кто подарил свои баллы миниатюрке "Будущее" и, в особенности, тем, чьи добрые слова наполняли соавторов гордостью в течение всего конкурса (Бывалый улетел сегодня в Питер, он комментил сидя на чемоданах фактически, тоже благодарит и поблагодарит лично, когда вернется).
с) я очень люблю, когда вы критикуете, обсуждаете, болтаете, флудите и даже когда ругаетесь, собственно что и делает наши конкурсы - конкурсами.

Спасибо, ребята!