Итак, в качестве эксперимента предлагается сочинить рассказ, используя в качестве вдохновения одну из предложенных картинок. Это может быть миниатюра, содержание которой полностью связано непосредственно с картинкой, или "полноценный" рассказ, для которого картинка послужила отправным пунктом или сюжетообразующим элементом. В любом случае, она должна занимать достаточно важное место в сюжете, а не упоминаться одной фразой.
Не забудьте указать, по какой картинке писался рассказ.
№1
№ 2
№ 3
№ 4
№ 5
№ 6
№ 7
№ 8
№ 9
№ 10
№ 11
№ 12
№ 13
№ 14
№ 15
№ 16
№ 17
№ 18
1. Срок подачи - месяц со дня объявления темы. Разрешается присылать по 2 рассказа от автора.
2. Размер - максимальный объем 0,5 авторского листа (20 тыс. знаков или примерно 5 вордовских страниц 12-м шрифтом стандартной разметкой). Минимальный ограничен здравым смыслом.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес irinapev@gmail.com и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ).
Желательно также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений обязуюсь не вносить.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.
Срок подачи - до 15 ноября (включительно).
Конкурс рассказа: Сочинение по картинке
Модератор: Irena
Конкурс рассказа: Сочинение по картинке
Последний раз редактировалось Irena 10 ноя 2009, 17:52, всего редактировалось 8 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 1
(картинка № 2)
По памятным местам, или недобитые в терновнике.
-Апхчиииии!
В воздух взвились клубы сажи, печная гарь, пыль и даже дохлая ворона, попавшая в трубу явно по ошибке: Староверское кладбище в другой стороне. Многолетняя паутина с удовольствием разместилась на близрастущих, раздетых похабной Осенью деревьях - я так понимаю, вместе с пауками. Пауков можно было, конечно, оставить: они, говорят, к деньгам. Но что-то я особой любви к этим представителям местной фауны не питаю; хотя, с другой стороны, деньги лишними не бывают.
Старый замок явно напоминал всем известный отель «Разруха». Еще и фонарь призывно горел на входе - заходите, гости дорогие, мы вас чаем напоим. И уж меньше всего он напоминал Староверское родовое гнездо, Терновую усадьбу, которую я помню.
Прочистить трубу заклинанием, видимо, все-таки было не самой лучшей идеей. С условием многократного усиления его в последний момент сильным выдохом с соответствующим звуком. Но я же не умалишенная по крышам прыгать, аки дикая кошка. Хотя…
Внутри теперь стало даже лучше, чем снаружи, но обстановка продолжала оставаться непригодной для проживания.
Как говорится, с возвращением меня домой…
Вот интересно, «внутренних» пауков и паутину тоже заклинанием убрать?…
Я решительно взяла в руки щетку - второго раза замок может не пережить, - поднялась с помощью простенькой левитации под потолок и начала увлеченно носиться по гостиной, наматывая на нее паутину со всех углов.
На щетке собрался целый пчелиный улей из паутины, который я с удовольствием развеяла. А вообще-то, чего это я сама летаю?
- Щетка! Летай сама, собирай паутину! Так, тряпка! Кто здесь тряпка? Ты? Мда…Ведро! - Ведро звонко выкатилось из-за угла. - Значит, так. Всем строиться! Ведро! Катись в колодец! Тряпка, мойся в ведре, когда оно обратно прикатится, и быстро пыль собирать! Потом полы мыть! Тут закончите, живо наверх!
Кстати, там я еще не была.
- Кхм…
- Ты-то еще кто такой?- сдавленно прошипела я, помахивая рукой перед глазами в надежде разглядеть в клубах поднявшейся от бурной деятельности пыли источник звука.
- Я Ефим. Домовой Ваш, - скромненько так раздалось из того же угла, из которого недавно выкатилось ведро.
- Что-то я тебя, Ефим, не помню… – протянула я, строго прищуривая глаза. – Врешь, небось?
- Нет, Хелге. Филипп до меня был, но устал, ушел другой дом искать, где хозяева есть, а мне приказал здесь Вас ждать. Вот, значит, дождался.
- Дождался! Хорошо. Давай помогай. Я наружу пойду…хотя нет, давай ты снаружи убираешься, я внутри, а то на улицу совсем смотреть страшно. Через такие стекла вообще смотреть страшно, но и пейзажик за окном соответствующий. Кстати, о!
Тряпка! Ладно, ведро с тобой. Сама справлюсь.
Через два часа родовое гнездышко приобрело более-менее приличный вид, Ефим опять же постарался, пауков разогнал, паутину развеял по ветру. Осеннее солнышко приветливо заблестело на собственноручно вымытых мною стеклах гостиной. Да остальных еще руки не дошли, но сейчас я кому-нибудь это дело перепоручу.
Давненько я здесь не была…лет наверно пятьдесят…или больше…Не помню. Надо чаще захаживать в родные пенаты, совсем они без меня зачахли.
- А где-то у меня домовой? Ефим!
- Да, Хелге!
- Рассказывай, Ефим. Чего здесь нового? – распорядилась я, удобно располагаясь в кресле-качалке у крыльца, вставила длинную тонкую сигарету в мундштук и с удовольствием закурила с устатку. - Кстати, вина у нас там в закромах не осталось?
- Осталось, Хелге.
- Неси.
Дополнив натюрморт еще хрустальным бокалом черного тернового вина, я окончательно настроилась на долгую беседу. Чему также способствовало осеннее солнышко, висевшее над горизонтом и пока никуда не собиравшееся, и странно теплая в середине Желтолиста погода.
- А у нас кака беда, Госпожа-а-а-а, кака беда, и не передать.
- Ефим, не томи. Что случилось?
- Гарпия завелась.
- Где? - ошалело вытаращила глаза я. Насколько я знаю, последнюю тысячу лет нежить и нечисть даже близко к замку не подходила - полезная нечисть, типа домовых, конечно, исключение. От замка веяло старой магией, как от Староверской церкви ладаном, да еще и жуткая ведьма в замке, житья от нее нет. Не было.
- В подвале.
- Что прямо в доме??
- Да, Хелге, - домовой скромно потупил глазки. - Она там спит, а раз в месяц на охоту выходит. Оборачивается в девку и идет - мужиков завлекает, а потом уже в своем обличье на загривке их в подвал притаскивает и жрет там каждую ночь. Полподвала уже костей.
-А сейчас она там? - осторожно поинтересовалась я, уже готовая сорваться с места.
-Нет, Госпожа, вчера ушла. Сегодня-завтра опять притащит.
Я закурила. Вот это номер. Домовой услужливо подлил мне вина. Местное население спасать надо от этой паразитки. Да и вообще, что это такое! В родовом ведьминском замке живет гарпия в свое удовольствие. Я даже уверена, что ее искали, пытались логово найти, да только тут ее бы точно искать не стали.
-Ефим, а давно она здесь?
-Уже четвертый месяц.
-Одна? - на всякий случай вкрадчиво поинтересовалась я. С этой сволочи станется еще и семьей обзавестись.
- Одна, но…
-Что – но? Ефим!
-Тяжела она.
Этого еще не хватало. Значит, не одна.
-Ефим, давай внимательно, она уже пришла беременная или тут э…такой сделалась?
-Кажись, пришла.
Так, это меняет дело. Значит, мужика у нее нет. Она попозже его призовет, когда пора будет зверушке появиться на свет. А если она здесь четыре месяца, значит….значит, это последняя ее охота. Решила отсидеться, значит, в тихом месте. Хм, мой родовой замок, тише места и не придумаешь. Обстановочка соответствующая, темно, тихо и мухи не кусают. А потом они, может, у меня тут всей семьей жить будут, детей растить-кормить?!
- Где мой меч-кладенец и конь богатырский! - вскочила с места я.
- Крылат на сеновал залез, спит там, если это можно назвать конем….а меч… вы вроде без него приехали.
-Конечно, без него, шучу я.
Крылата пришлось срочно будить. А потом обратно спать укладывать, потому что умные мысли приходят, как всегда, в последнюю очередь. Если я сейчас выеду на нем владения осматривать, так она меня враз узнает, затаится где-нибудь - носись потом по всему лесу, ищи ее; уж лучше здесь подождать, придет же она когда-нибудь, не солоно нахлебавшись, это мы ей устроим, - а тут я. Плохо только то, что придет она злая и голодная, как бы она мной не наелась. Поэтому еще лучше выехать чуть попозже, как стемнеет, и поискать ее в человеческом виде. Можно же и успеть предотвратить антиобщественное деяние. В этой связи…
- Ефим, а не нашел бы ты мне коня, а?
- Коня? Так это я в деревню сбегаю и враз обернусь, только это…надо будет его обратно вернуть.
- Да на кой он мне? Вернем, конечно. Беги.
Как говорится, смеркалось; мы с конем подъезжали к постоялому двору, прикидываясь ветошью, то есть запоздалыми путниками. Заодно и поужинаю. Коня бы не узнали; правда, Ефим догадался занять типичного для этой местности гнедого коня со звездочкой. По крайней мере, в конюшне стояло три таких же, я бы ни за что не отличила. Именно поэтому я, отказавшись от услуг конюха, тщательно запомнила, в какое именно стойло я поставила Подарка. Седьмое слева. Самое темное. Еще не дай никто, хозяин его здесь.
В обеденном зале веселье шло полным ходом. Народ разной степени подпития шумно галдел. По стенам были развешаны связки лука и чеснока, а на балке нагло сидел, закинув ногу на ногу, домовой с кружкой пива. Другое дело, что вижу его только я - и гарпия, если она здесь. Домовой тоже меня заметил, приветливо поклонился и исчез из поля зрения. Я нашла глазами хозяина, обслуживавшую самую шумную компанию, и стала ждать, когда он и мне уделит внимание. Тут же подбежала девушка-разносчица и предложила проводить за свободный столик, на что я радостно согласилась.
Ужин оказался выше всяких похвал, что по нашей жизни не так часто встретишь. Жаркое из кролика, овощной салат, заправленный густой сметаной. А вот от вина пришлось воздержаться, ночка может выдасться живенькой. Мятный чай тоже был ничего.
На роль моей жилички уже подходили как минимум трое. Девушка у стены, в гордом одиночестве цедящая сквозь зубы какой-то напиток из глиняной гружки; если это вино или что покрепче, тогда она отпадает: гарпии на дух не переносят алкоголь. Одна из служанок, все время прятавшая глаза, - черт ее знает, почему она их прячет. Но если это та, про которую я думаю, то вертикальные зрачки есть смысл прятать. И вот та милая девушка, беседующая с сильно подвыпившим офицером гвардии, явно рассчитывающим не просто на легкий флирт. Ну и, собственно говоря, я, но себя я исключаю. Хотя вполне может статься, что наглая нечисть остереглась выйти на свет и караулит на улице подпивших мужиков, а то и валяющихся под кустом.
Девушка, цедящая из глиняной кружки, громко попросила еще сидра. Не она. Со служанкой вопрос также решился отрицательно. Я подозвала ее к себе, заставила посмотреть мне в глаза и мягко попросила счет - тоже не она, а глаза зареванные-зареванные. Вот почему ты их прятала, глупенькая. А вот третья продолжала беседовать с офицером, не отрываясь при этом от разглядывания деревянного выщербленного стола. Ну, подними глазки-то, брильянтовая моя.
- Девушка, - я позвала зареванную служанку во второй раз и с мягкой понимающей улыбкой попросила: - а вы не принесете мне еще чаю?
Она только кивнула и через минуту уже была рядом с моим столом с дымящейся кружкой.
- Вам помочь чем-нибудь?
- Нет, спасибо, - скромно сказала служанка, шмыгнув носом.
- Тогда помогите Вы мне. Вот та девушка с офицером, она здешняя?
- Конечно, - служанка зло сощурила глаза. – Вертихвостка чертова.
- Понятно, спасибо.
- А Вы почему интересуетесь? - глаза у служанки загорелись явной жаждой мести.
- Да показалось, что знакомая.
- Нет, вряд ли, – разочарованно протянула девушка, - она всю жизнь в нашей деревне живет, ни разу никуда не выезжала, а Вас я первый раз вижу.
-Да я теперь и сама вижу, что не она. А вчера или сегодня не было никаких заезжих? А то я подругу жду, договорились здесь вчера встретиться, да я в пути задержалась. - Червяк на крючке призывно завилял всем туловищем. Ловись, рыбка, большая и маленькая.
- Была вчера одна, говорила - из соседней деревни погорелица, на ночлег просилась, кто-то приютил, по-моему, кузнец; говорил, что у него в кузнице место есть, а жены нет.
- А где сейчас кузнец? - испуганно спросила я. Удочка упруго дернулась. Клюет!
- В кузнице, наверно, - как ни в чем не бывало ответила девушка, стряхивая крошки со стола и глядя на меня непонимающим взглядом.
- А кузница где? - Я уже стояла в дверях.
- На хуторе. Как до конца деревни дойдете - по правую руку у леса.
На столе так и остался стынуть нетронутый чай и звякнула серебряная монета. Черный плащ уже скрылся за дверью.
Я во весь опор гнала Подарка; впереди уже была видна темная кузница, из печки поднималась тонкая струя дыма. В висках стучала одна фраза: «Опоздала!». Хотя если я опоздала, то что ж она вчера домой не пришла? Где она сегодня? Впрок решила запастись?
Дверь я открыла чуть ли не сапогом - то есть, открыла бы сапогом, но, к моей досаде, она открывалась в другую сторону. В печке тлели угли, пахло горелым, а в ушах отчетливо слышался лязг металла. И никого. Пролетев кузницу насквозь, я выскочила на задний двор. Посреди двора стоял громадный детина и, как бы между прочим, точил такой же огромный клинок, цедя прямо из бутылки мутную жидкость.
- Опоздали, госпожа ведьма, – прогудел он, едва подняв на меня глаза.
- Я так и знала! - выпалила я, запоздало понимая, что что-то здесь не так.
- Спалил я ее, вчера еще. Зря торопились.
От неожиданности я осела прямо на мокрую траву. Кузнец предложил мне свою бутылку, но я только рукой махнула. Вот, есть еще кузнецы в наших селеньях.
-Как ты понял?
-Вы про нежить-то? Дак как тут не понять, когда она всё глаза долу, погорелица, а я вчера только из Осиновой рощи приехал, не было там никакого пожара, и погорельцев не было. Сразу понял, что врет она, только не знал, зачем. А как в кузню приехали, так сразу все и выяснилось. Она на меня, а я за топор. Я ж пьяным всю дорогу прикидывался. Так и порешил, а она, видать, на сносях была. Неповоротливая как будто.
- Теперь самца надо ждать.
- Не надо. Я ж ее до последнего волоска сжег, кровь святой водой смыл. Не найдет. Да и не позовет она его.
- Хорошо бы.
- А вы, я смотрю, вернулись в родовое гнездо.
- Ты не поверишь, кузнец, как будто на веревке притянуло.
- Бывает. Дом, наверно, защиты просил, не мог справиться своими силами - вот и позвал.
- А разве так бывает?
- Бывает. Вот пойдите и спросите, он Вам сам скажет.
- Ну, прощай, кузнец.
- С возвращением, госпожа ведьма, - прогудел кузнец. Продолжая точить огромный клинок.
Домой я пришла пешком, часа через два; прогулка основательно освежила мою одуревшую от событий голову. Подарок, естественно, не стал ждать, пока я наговорюсь с кузнецом и позорно сбежал - надеюсь, что домой. Вокруг дома носился беспокойный Крылат, по дому - домовой.
- Что мы носимся кругами, а? - строго спросила я, выходя из темноты на свет от фонаря. Крылат радостно запищал, бросился ко мне и обнял огромными перепончатыми крыльями.
Домовой тоже выскочил из дома и радостно захлопал в ладоши.
- Чего ты хлопаешь? Вина мне! И кресло, - выдохнула я, опадая в подставленное мягкое кресло и беря в руки бокал.
- Ну как? - с горящими глазами спросил домовой.
- А никак. Кузнец ее еще вчера сжег.
- Ну и черт с ней.
- Я тоже так думаю.
Над лесом просияли первые лучи занимавшегося рассвета.
- Ефим, ты подвал убираешь.
-Конечно, Хельге.
- Ну и отлично. А я спать пошла.
Разлегшись на махровых простынях, уже засыпая, я неуверенно пробормотала:
- Дом, а это ты меня позвал?
- Я, - прошелестело в голове. - Спасибо, что приехала.
- Опоздала я.
- Нет, ты как раз вовремя…Может, останешься?
- Может… - промычала я и окончательно провалилась в сон. В комнате разлилась густая темно-фиолетовая терновая темнота.
-----------------------
hölgy в переводе с венгерского "Госпожа".
Это не имя.
(картинка № 2)
По памятным местам, или недобитые в терновнике.
-Апхчиииии!
В воздух взвились клубы сажи, печная гарь, пыль и даже дохлая ворона, попавшая в трубу явно по ошибке: Староверское кладбище в другой стороне. Многолетняя паутина с удовольствием разместилась на близрастущих, раздетых похабной Осенью деревьях - я так понимаю, вместе с пауками. Пауков можно было, конечно, оставить: они, говорят, к деньгам. Но что-то я особой любви к этим представителям местной фауны не питаю; хотя, с другой стороны, деньги лишними не бывают.
Старый замок явно напоминал всем известный отель «Разруха». Еще и фонарь призывно горел на входе - заходите, гости дорогие, мы вас чаем напоим. И уж меньше всего он напоминал Староверское родовое гнездо, Терновую усадьбу, которую я помню.
Прочистить трубу заклинанием, видимо, все-таки было не самой лучшей идеей. С условием многократного усиления его в последний момент сильным выдохом с соответствующим звуком. Но я же не умалишенная по крышам прыгать, аки дикая кошка. Хотя…
Внутри теперь стало даже лучше, чем снаружи, но обстановка продолжала оставаться непригодной для проживания.
Как говорится, с возвращением меня домой…
Вот интересно, «внутренних» пауков и паутину тоже заклинанием убрать?…
Я решительно взяла в руки щетку - второго раза замок может не пережить, - поднялась с помощью простенькой левитации под потолок и начала увлеченно носиться по гостиной, наматывая на нее паутину со всех углов.
На щетке собрался целый пчелиный улей из паутины, который я с удовольствием развеяла. А вообще-то, чего это я сама летаю?
- Щетка! Летай сама, собирай паутину! Так, тряпка! Кто здесь тряпка? Ты? Мда…Ведро! - Ведро звонко выкатилось из-за угла. - Значит, так. Всем строиться! Ведро! Катись в колодец! Тряпка, мойся в ведре, когда оно обратно прикатится, и быстро пыль собирать! Потом полы мыть! Тут закончите, живо наверх!
Кстати, там я еще не была.
- Кхм…
- Ты-то еще кто такой?- сдавленно прошипела я, помахивая рукой перед глазами в надежде разглядеть в клубах поднявшейся от бурной деятельности пыли источник звука.
- Я Ефим. Домовой Ваш, - скромненько так раздалось из того же угла, из которого недавно выкатилось ведро.
- Что-то я тебя, Ефим, не помню… – протянула я, строго прищуривая глаза. – Врешь, небось?
- Нет, Хелге. Филипп до меня был, но устал, ушел другой дом искать, где хозяева есть, а мне приказал здесь Вас ждать. Вот, значит, дождался.
- Дождался! Хорошо. Давай помогай. Я наружу пойду…хотя нет, давай ты снаружи убираешься, я внутри, а то на улицу совсем смотреть страшно. Через такие стекла вообще смотреть страшно, но и пейзажик за окном соответствующий. Кстати, о!
Тряпка! Ладно, ведро с тобой. Сама справлюсь.
Через два часа родовое гнездышко приобрело более-менее приличный вид, Ефим опять же постарался, пауков разогнал, паутину развеял по ветру. Осеннее солнышко приветливо заблестело на собственноручно вымытых мною стеклах гостиной. Да остальных еще руки не дошли, но сейчас я кому-нибудь это дело перепоручу.
Давненько я здесь не была…лет наверно пятьдесят…или больше…Не помню. Надо чаще захаживать в родные пенаты, совсем они без меня зачахли.
- А где-то у меня домовой? Ефим!
- Да, Хелге!
- Рассказывай, Ефим. Чего здесь нового? – распорядилась я, удобно располагаясь в кресле-качалке у крыльца, вставила длинную тонкую сигарету в мундштук и с удовольствием закурила с устатку. - Кстати, вина у нас там в закромах не осталось?
- Осталось, Хелге.
- Неси.
Дополнив натюрморт еще хрустальным бокалом черного тернового вина, я окончательно настроилась на долгую беседу. Чему также способствовало осеннее солнышко, висевшее над горизонтом и пока никуда не собиравшееся, и странно теплая в середине Желтолиста погода.
- А у нас кака беда, Госпожа-а-а-а, кака беда, и не передать.
- Ефим, не томи. Что случилось?
- Гарпия завелась.
- Где? - ошалело вытаращила глаза я. Насколько я знаю, последнюю тысячу лет нежить и нечисть даже близко к замку не подходила - полезная нечисть, типа домовых, конечно, исключение. От замка веяло старой магией, как от Староверской церкви ладаном, да еще и жуткая ведьма в замке, житья от нее нет. Не было.
- В подвале.
- Что прямо в доме??
- Да, Хелге, - домовой скромно потупил глазки. - Она там спит, а раз в месяц на охоту выходит. Оборачивается в девку и идет - мужиков завлекает, а потом уже в своем обличье на загривке их в подвал притаскивает и жрет там каждую ночь. Полподвала уже костей.
-А сейчас она там? - осторожно поинтересовалась я, уже готовая сорваться с места.
-Нет, Госпожа, вчера ушла. Сегодня-завтра опять притащит.
Я закурила. Вот это номер. Домовой услужливо подлил мне вина. Местное население спасать надо от этой паразитки. Да и вообще, что это такое! В родовом ведьминском замке живет гарпия в свое удовольствие. Я даже уверена, что ее искали, пытались логово найти, да только тут ее бы точно искать не стали.
-Ефим, а давно она здесь?
-Уже четвертый месяц.
-Одна? - на всякий случай вкрадчиво поинтересовалась я. С этой сволочи станется еще и семьей обзавестись.
- Одна, но…
-Что – но? Ефим!
-Тяжела она.
Этого еще не хватало. Значит, не одна.
-Ефим, давай внимательно, она уже пришла беременная или тут э…такой сделалась?
-Кажись, пришла.
Так, это меняет дело. Значит, мужика у нее нет. Она попозже его призовет, когда пора будет зверушке появиться на свет. А если она здесь четыре месяца, значит….значит, это последняя ее охота. Решила отсидеться, значит, в тихом месте. Хм, мой родовой замок, тише места и не придумаешь. Обстановочка соответствующая, темно, тихо и мухи не кусают. А потом они, может, у меня тут всей семьей жить будут, детей растить-кормить?!
- Где мой меч-кладенец и конь богатырский! - вскочила с места я.
- Крылат на сеновал залез, спит там, если это можно назвать конем….а меч… вы вроде без него приехали.
-Конечно, без него, шучу я.
Крылата пришлось срочно будить. А потом обратно спать укладывать, потому что умные мысли приходят, как всегда, в последнюю очередь. Если я сейчас выеду на нем владения осматривать, так она меня враз узнает, затаится где-нибудь - носись потом по всему лесу, ищи ее; уж лучше здесь подождать, придет же она когда-нибудь, не солоно нахлебавшись, это мы ей устроим, - а тут я. Плохо только то, что придет она злая и голодная, как бы она мной не наелась. Поэтому еще лучше выехать чуть попозже, как стемнеет, и поискать ее в человеческом виде. Можно же и успеть предотвратить антиобщественное деяние. В этой связи…
- Ефим, а не нашел бы ты мне коня, а?
- Коня? Так это я в деревню сбегаю и враз обернусь, только это…надо будет его обратно вернуть.
- Да на кой он мне? Вернем, конечно. Беги.
Как говорится, смеркалось; мы с конем подъезжали к постоялому двору, прикидываясь ветошью, то есть запоздалыми путниками. Заодно и поужинаю. Коня бы не узнали; правда, Ефим догадался занять типичного для этой местности гнедого коня со звездочкой. По крайней мере, в конюшне стояло три таких же, я бы ни за что не отличила. Именно поэтому я, отказавшись от услуг конюха, тщательно запомнила, в какое именно стойло я поставила Подарка. Седьмое слева. Самое темное. Еще не дай никто, хозяин его здесь.
В обеденном зале веселье шло полным ходом. Народ разной степени подпития шумно галдел. По стенам были развешаны связки лука и чеснока, а на балке нагло сидел, закинув ногу на ногу, домовой с кружкой пива. Другое дело, что вижу его только я - и гарпия, если она здесь. Домовой тоже меня заметил, приветливо поклонился и исчез из поля зрения. Я нашла глазами хозяина, обслуживавшую самую шумную компанию, и стала ждать, когда он и мне уделит внимание. Тут же подбежала девушка-разносчица и предложила проводить за свободный столик, на что я радостно согласилась.
Ужин оказался выше всяких похвал, что по нашей жизни не так часто встретишь. Жаркое из кролика, овощной салат, заправленный густой сметаной. А вот от вина пришлось воздержаться, ночка может выдасться живенькой. Мятный чай тоже был ничего.
На роль моей жилички уже подходили как минимум трое. Девушка у стены, в гордом одиночестве цедящая сквозь зубы какой-то напиток из глиняной гружки; если это вино или что покрепче, тогда она отпадает: гарпии на дух не переносят алкоголь. Одна из служанок, все время прятавшая глаза, - черт ее знает, почему она их прячет. Но если это та, про которую я думаю, то вертикальные зрачки есть смысл прятать. И вот та милая девушка, беседующая с сильно подвыпившим офицером гвардии, явно рассчитывающим не просто на легкий флирт. Ну и, собственно говоря, я, но себя я исключаю. Хотя вполне может статься, что наглая нечисть остереглась выйти на свет и караулит на улице подпивших мужиков, а то и валяющихся под кустом.
Девушка, цедящая из глиняной кружки, громко попросила еще сидра. Не она. Со служанкой вопрос также решился отрицательно. Я подозвала ее к себе, заставила посмотреть мне в глаза и мягко попросила счет - тоже не она, а глаза зареванные-зареванные. Вот почему ты их прятала, глупенькая. А вот третья продолжала беседовать с офицером, не отрываясь при этом от разглядывания деревянного выщербленного стола. Ну, подними глазки-то, брильянтовая моя.
- Девушка, - я позвала зареванную служанку во второй раз и с мягкой понимающей улыбкой попросила: - а вы не принесете мне еще чаю?
Она только кивнула и через минуту уже была рядом с моим столом с дымящейся кружкой.
- Вам помочь чем-нибудь?
- Нет, спасибо, - скромно сказала служанка, шмыгнув носом.
- Тогда помогите Вы мне. Вот та девушка с офицером, она здешняя?
- Конечно, - служанка зло сощурила глаза. – Вертихвостка чертова.
- Понятно, спасибо.
- А Вы почему интересуетесь? - глаза у служанки загорелись явной жаждой мести.
- Да показалось, что знакомая.
- Нет, вряд ли, – разочарованно протянула девушка, - она всю жизнь в нашей деревне живет, ни разу никуда не выезжала, а Вас я первый раз вижу.
-Да я теперь и сама вижу, что не она. А вчера или сегодня не было никаких заезжих? А то я подругу жду, договорились здесь вчера встретиться, да я в пути задержалась. - Червяк на крючке призывно завилял всем туловищем. Ловись, рыбка, большая и маленькая.
- Была вчера одна, говорила - из соседней деревни погорелица, на ночлег просилась, кто-то приютил, по-моему, кузнец; говорил, что у него в кузнице место есть, а жены нет.
- А где сейчас кузнец? - испуганно спросила я. Удочка упруго дернулась. Клюет!
- В кузнице, наверно, - как ни в чем не бывало ответила девушка, стряхивая крошки со стола и глядя на меня непонимающим взглядом.
- А кузница где? - Я уже стояла в дверях.
- На хуторе. Как до конца деревни дойдете - по правую руку у леса.
На столе так и остался стынуть нетронутый чай и звякнула серебряная монета. Черный плащ уже скрылся за дверью.
Я во весь опор гнала Подарка; впереди уже была видна темная кузница, из печки поднималась тонкая струя дыма. В висках стучала одна фраза: «Опоздала!». Хотя если я опоздала, то что ж она вчера домой не пришла? Где она сегодня? Впрок решила запастись?
Дверь я открыла чуть ли не сапогом - то есть, открыла бы сапогом, но, к моей досаде, она открывалась в другую сторону. В печке тлели угли, пахло горелым, а в ушах отчетливо слышался лязг металла. И никого. Пролетев кузницу насквозь, я выскочила на задний двор. Посреди двора стоял громадный детина и, как бы между прочим, точил такой же огромный клинок, цедя прямо из бутылки мутную жидкость.
- Опоздали, госпожа ведьма, – прогудел он, едва подняв на меня глаза.
- Я так и знала! - выпалила я, запоздало понимая, что что-то здесь не так.
- Спалил я ее, вчера еще. Зря торопились.
От неожиданности я осела прямо на мокрую траву. Кузнец предложил мне свою бутылку, но я только рукой махнула. Вот, есть еще кузнецы в наших селеньях.
-Как ты понял?
-Вы про нежить-то? Дак как тут не понять, когда она всё глаза долу, погорелица, а я вчера только из Осиновой рощи приехал, не было там никакого пожара, и погорельцев не было. Сразу понял, что врет она, только не знал, зачем. А как в кузню приехали, так сразу все и выяснилось. Она на меня, а я за топор. Я ж пьяным всю дорогу прикидывался. Так и порешил, а она, видать, на сносях была. Неповоротливая как будто.
- Теперь самца надо ждать.
- Не надо. Я ж ее до последнего волоска сжег, кровь святой водой смыл. Не найдет. Да и не позовет она его.
- Хорошо бы.
- А вы, я смотрю, вернулись в родовое гнездо.
- Ты не поверишь, кузнец, как будто на веревке притянуло.
- Бывает. Дом, наверно, защиты просил, не мог справиться своими силами - вот и позвал.
- А разве так бывает?
- Бывает. Вот пойдите и спросите, он Вам сам скажет.
- Ну, прощай, кузнец.
- С возвращением, госпожа ведьма, - прогудел кузнец. Продолжая точить огромный клинок.
Домой я пришла пешком, часа через два; прогулка основательно освежила мою одуревшую от событий голову. Подарок, естественно, не стал ждать, пока я наговорюсь с кузнецом и позорно сбежал - надеюсь, что домой. Вокруг дома носился беспокойный Крылат, по дому - домовой.
- Что мы носимся кругами, а? - строго спросила я, выходя из темноты на свет от фонаря. Крылат радостно запищал, бросился ко мне и обнял огромными перепончатыми крыльями.
Домовой тоже выскочил из дома и радостно захлопал в ладоши.
- Чего ты хлопаешь? Вина мне! И кресло, - выдохнула я, опадая в подставленное мягкое кресло и беря в руки бокал.
- Ну как? - с горящими глазами спросил домовой.
- А никак. Кузнец ее еще вчера сжег.
- Ну и черт с ней.
- Я тоже так думаю.
Над лесом просияли первые лучи занимавшегося рассвета.
- Ефим, ты подвал убираешь.
-Конечно, Хельге.
- Ну и отлично. А я спать пошла.
Разлегшись на махровых простынях, уже засыпая, я неуверенно пробормотала:
- Дом, а это ты меня позвал?
- Я, - прошелестело в голове. - Спасибо, что приехала.
- Опоздала я.
- Нет, ты как раз вовремя…Может, останешься?
- Может… - промычала я и окончательно провалилась в сон. В комнате разлилась густая темно-фиолетовая терновая темнота.
-----------------------
hölgy в переводе с венгерского "Госпожа".
Это не имя.
Последний раз редактировалось Irena 14 ноя 2009, 00:24, всего редактировалось 1 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 2
(картинка № 4)
Время умирать
-Ты кто?! – в ужасе прохрипел Димка.
Тень не ответила.
Вытаращив глаза и не сводя их со странного гостя, Димка зашарил по стене в поисках выключателя. Яркий свет ослепил Димку, но когда глаза, наконец, привыкли к свету, гость все еще был на месте. На нем был темный балахон до пят; лицо, если оно вообще было, полностью закрывал капюшон.
-Ты кто? – сглотнув, шепотом повторил Димка.
-А ты не догадываешься?
Голос у незнакомца оказался довольно приятный – чистый и глубокий. Димка даже не понял, что его больше удивило – голос или прозвучавшая в нем усмешка.
-А.. что ты тут делаешь? – попробовал зайти с другой стороны Димка, подтягивая босые ноги и тщетно силясь рассмотреть под капюшоном хоть какие-нибудь признаки наличия головы.
-Я смерть! – с мрачной торжественностью проговорил незнакомец. – Я за тобой пришла! Пришел...
-Чего?! – изумился Димка и даже раскашлялся от неожиданности. – У меня ж… просто простуда!
-Это пока, – злорадно хихикнула (или хихикнул?) смерть. Прошел через всю комнату к большому креслу и развалился в нем, вытянув ноги. – А вот скоро у тебя найдут осложнение на легкие, потом окажется, что это рак, потом операцию сделают. Вот там я тебя и заберу.
-Ч-чего? – ошалело переспросил Димка. – Какой еще рак из-за простуды?!
-Я - смерть, а не врач, – философски заметил смерть.
-Бред какой-то… - нахмурился Димка. – Может, все-таки сплю? Или и правда, самый настоящий бред из-за повышенной температуры…
Смерть равнодушно пожал плечами.
-Ну и… когда это будет?
-Через пару месяцев. Может, три.
-Два-три месяца? Мне осталось жить два-три месяца? – Димка потер виски, пытаясь сосредоточиться. Нереальность происходящего совсем сбила его с толку. – Погоди… а ты чего тогда так рано?
-Чего это рано? – обиделся смерть - В самый раз! Что тебя, собственно, не устраивает? Ты же сам меня звал.
-Я?! – смерть подалась вперед, и Димка осекся. – Ну… наверное.
-Наверное! – передразнил Смерть и ехидно добавил: - Аж слушать надоело.
Димка закрыл лицо руками и откинулся на подушке. Да, он призывал смерть, желал ее, как избавления, но сейчас, взглянув ей в лицо… Димка едва не рассмеялся, осознав всю нелепость последней мысли, и искоса глянул на смерть. Тот повернулся пустотой к полке с книгами и внимательно их изучал.
-Ну и… что дальше? – тупо спросил Димка.
-А что дальше? Дальше буду у изголовья стоять, ага… ну или за спиной… если куда соберешься выползти, наконец.
-Три месяца?!
-А что тебя смущает?
-Ты! – выпалил Димка. – И вот эта черная дыра вместо башки у тебя!
-Ну, извини! – опять обиделся смерть. - Так положено!
-Положено капюшон поверх пустоты надевать??
-Если тебя это утешит, капюшон не надевается поверх пустоты, а просто содержит светопоглощающий элемент.
-Чего-чего содержит? – не понял Димка.
- Что-то ты туго соображаешь, приятель, – скептически заметил смерть. – Свет, говорю, капюшон поглощает. Голова есть, но под капюшоном ее не видно. Полегчало?
-Не очень… - честно сознался Димка. Из-под капюшона донеслось неопределенное хмыканье. – А ты его снять не можешь?
-Не положено, – отрезал смерть, скрестив на груди руки.
Димка закатил глаза.
-А имя у тебя есть? Или тоже не положено?
-Ну… - смерть явно колебался.
-Да брось! Мне же надо к тебе как-то обращаться, раз уж ты здесь. Не Смерть же, в самом деле!
– Хм… ладно. Можешь называть меня Тутеларис, – кивнул смерть.
- Клево… Ну и что делать будем, Тутеларис?
-Ну не знаю... давай, что ли, речь твою предсмертную запишем
Тутеларис подошел к полкам и безошибочно достал с одной камеру. Направил на себя.
-Где тут включатель? А, вот, ага… Кхы-кхы! – смерть прочистил горло и загробным голосом провозгласил: - Дорогие Друзья. Двадцать третьего марта ушел из жизни…
-Так это будет двадцать третьего?! – перебил Димка, - Ты же сказал, что не знаешь точно!
-Ну, не знаю, - согласился смерть, высовываясь из кадра, – подумаешь, какая важность! Подгоним там, когда время придет… Не мешай!
-Ничего себе подгоним! – удивился Димка: - ты говорил два-три месяца, а сегодня двенадцатое февраля!
-Ну, в крайнем случае, наглотаешься таблеток - и всего делов!
-Ничего я глотать не буду! – возмутился Димка. – И вообще! Дай-ка мне камеру!
-Слушай, - устало заговорил Тутеларис, передавая Димке камеру, - на тебя не угодишь. Ты ж сам жаловался, что не хочешь меня три месяца терпеть. Так чего ж?
-Ничего ж, – буркнул Димка, забирая камеру. – И вообще, я как-то не готов для речи…
- Ну ладно… раз не хочешь речь.. давай тогда рассказывай, что ли…
-Чего рассказывать? – подозрительно нахмурился Димка.
-Ну, так зачем звал, рассказывай.
И смерть поудобнее развалился на кресле.
- Хы.… Да нечего тут рассказывать… - устало вздохнул Димка.
-Что, совсем нечего?
Димка помолчал.
-Дурак я… - наконец сказал он.
Тутеларис не ответил.
-Нет, наверное, все мои неприятности не стоят смерти, конечно… - снова заговорил Димка. - Только что толку? Что толку в этой жизни? Ты вот знаешь?
-Вопрос законный, – едва заметно кивнул Тутеларис, – только обычно шестнадцатилетние мальчишки к нему приходят только в силу каких-либо обстоятельств.
-Ага, обстоятельств… - отмахнулся Димка. – Не, ну, может, если бы у меня все было хорошо и все получалось, я б не думал о смерти. Да только одна ж… кругом. А тут еще… Девушка… думал, лучшая в мире… а она меня предала. Два месяца мне врала. А я верил… еще и обидел близкого человека. Из-за нее.
-Угу.
-Наташке она никогда не нравилась. Да и Кристине Наташка тоже.
-Погоди. Что-то я не понял – кто из них девушка-то?
-Кристина. Кристина - моя бывшая девушка. А Наташка… мы с ней со второго класса за одной партой сидим. Она мне пыталась сказать про Кристину. А я… наговорил ей всякого. Даже вспоминать стыдно.
-Ну, бывает, – резонно заметил смерть. – Если случай не совсем запущенный, обычно помогают извинения.
-Не уверен, – с сомнением покачал головой Димка.
-А ты пробовал?
-Я заболел, – смутился Димка.
-Ну-ну, – фыркнул Тутеларис. - Ладно, спи давай, что ли… А я пошел.
-Куда? – удивленно спросил Димка.
-Туда, – донесся лаконичный ответ.
-К-куда туда? – запнулся Димка – а вернешься когда?
-Ну когда-когда… когда-нибудь… Чай, не помираешь…
-Как это? – совсем запутался Димка - А рак??
-Ты что, с дуба рухнул? – фыркнул смерть. – Какой еще рак из-за простуды?
Димка только растерянно хлопал глазами.
-Да и простуда у тебя… - в голосе смерти послышались недовольные нотки, - прямо скажем... саможалетельная больше.
Эпилог.
Наташа стояла в дверях с пакетом в руках.
-Привет, – прохрипел Димка, пропуская девушку внутрь. – Ты откуда?
-Из школы - откуда еще? Привет… - поздоровалась Наташа, стягивая шапку. – Держи, болеющий… Гостинцы…хо-хо.
Димка принял пакет и одной рукой неловко помог подруге избавиться от куртки.
-Спасибо. – Димка вдруг понял, как глупо было думать, что они поссорились навсегда. На душе стало тепло и радостно. – Наташка… спасибо тебе, что пришла. Блин, ты прости придурка.
Девочка хмыкнула.
-Ладно уж. Да и сама хороша… - Наташа задумчиво сдвинула брови. - Хотя ты, конечно, хорошЕе.
Димка разулыбался.
-Пошли… я тебе кое-что покажу!
-Может, поедим сначала, а? – попросила Наташа.
-Это недолго, честно! Но это взрывает мозг. Я не дотерплю просто.
Димка схватил Наташу за руку и потащил в комнату. На компьютере было открыто окно проигрывателя.
-Садись. Смотри дату… Запись сделана этой ночью...
Димка нажал play.
«Дорогие Друзья. Двадцать третьего марта…»
(картинка № 4)
Время умирать
-Ты кто?! – в ужасе прохрипел Димка.
Тень не ответила.
Вытаращив глаза и не сводя их со странного гостя, Димка зашарил по стене в поисках выключателя. Яркий свет ослепил Димку, но когда глаза, наконец, привыкли к свету, гость все еще был на месте. На нем был темный балахон до пят; лицо, если оно вообще было, полностью закрывал капюшон.
-Ты кто? – сглотнув, шепотом повторил Димка.
-А ты не догадываешься?
Голос у незнакомца оказался довольно приятный – чистый и глубокий. Димка даже не понял, что его больше удивило – голос или прозвучавшая в нем усмешка.
-А.. что ты тут делаешь? – попробовал зайти с другой стороны Димка, подтягивая босые ноги и тщетно силясь рассмотреть под капюшоном хоть какие-нибудь признаки наличия головы.
-Я смерть! – с мрачной торжественностью проговорил незнакомец. – Я за тобой пришла! Пришел...
-Чего?! – изумился Димка и даже раскашлялся от неожиданности. – У меня ж… просто простуда!
-Это пока, – злорадно хихикнула (или хихикнул?) смерть. Прошел через всю комнату к большому креслу и развалился в нем, вытянув ноги. – А вот скоро у тебя найдут осложнение на легкие, потом окажется, что это рак, потом операцию сделают. Вот там я тебя и заберу.
-Ч-чего? – ошалело переспросил Димка. – Какой еще рак из-за простуды?!
-Я - смерть, а не врач, – философски заметил смерть.
-Бред какой-то… - нахмурился Димка. – Может, все-таки сплю? Или и правда, самый настоящий бред из-за повышенной температуры…
Смерть равнодушно пожал плечами.
-Ну и… когда это будет?
-Через пару месяцев. Может, три.
-Два-три месяца? Мне осталось жить два-три месяца? – Димка потер виски, пытаясь сосредоточиться. Нереальность происходящего совсем сбила его с толку. – Погоди… а ты чего тогда так рано?
-Чего это рано? – обиделся смерть - В самый раз! Что тебя, собственно, не устраивает? Ты же сам меня звал.
-Я?! – смерть подалась вперед, и Димка осекся. – Ну… наверное.
-Наверное! – передразнил Смерть и ехидно добавил: - Аж слушать надоело.
Димка закрыл лицо руками и откинулся на подушке. Да, он призывал смерть, желал ее, как избавления, но сейчас, взглянув ей в лицо… Димка едва не рассмеялся, осознав всю нелепость последней мысли, и искоса глянул на смерть. Тот повернулся пустотой к полке с книгами и внимательно их изучал.
-Ну и… что дальше? – тупо спросил Димка.
-А что дальше? Дальше буду у изголовья стоять, ага… ну или за спиной… если куда соберешься выползти, наконец.
-Три месяца?!
-А что тебя смущает?
-Ты! – выпалил Димка. – И вот эта черная дыра вместо башки у тебя!
-Ну, извини! – опять обиделся смерть. - Так положено!
-Положено капюшон поверх пустоты надевать??
-Если тебя это утешит, капюшон не надевается поверх пустоты, а просто содержит светопоглощающий элемент.
-Чего-чего содержит? – не понял Димка.
- Что-то ты туго соображаешь, приятель, – скептически заметил смерть. – Свет, говорю, капюшон поглощает. Голова есть, но под капюшоном ее не видно. Полегчало?
-Не очень… - честно сознался Димка. Из-под капюшона донеслось неопределенное хмыканье. – А ты его снять не можешь?
-Не положено, – отрезал смерть, скрестив на груди руки.
Димка закатил глаза.
-А имя у тебя есть? Или тоже не положено?
-Ну… - смерть явно колебался.
-Да брось! Мне же надо к тебе как-то обращаться, раз уж ты здесь. Не Смерть же, в самом деле!
– Хм… ладно. Можешь называть меня Тутеларис, – кивнул смерть.
- Клево… Ну и что делать будем, Тутеларис?
-Ну не знаю... давай, что ли, речь твою предсмертную запишем
Тутеларис подошел к полкам и безошибочно достал с одной камеру. Направил на себя.
-Где тут включатель? А, вот, ага… Кхы-кхы! – смерть прочистил горло и загробным голосом провозгласил: - Дорогие Друзья. Двадцать третьего марта ушел из жизни…
-Так это будет двадцать третьего?! – перебил Димка, - Ты же сказал, что не знаешь точно!
-Ну, не знаю, - согласился смерть, высовываясь из кадра, – подумаешь, какая важность! Подгоним там, когда время придет… Не мешай!
-Ничего себе подгоним! – удивился Димка: - ты говорил два-три месяца, а сегодня двенадцатое февраля!
-Ну, в крайнем случае, наглотаешься таблеток - и всего делов!
-Ничего я глотать не буду! – возмутился Димка. – И вообще! Дай-ка мне камеру!
-Слушай, - устало заговорил Тутеларис, передавая Димке камеру, - на тебя не угодишь. Ты ж сам жаловался, что не хочешь меня три месяца терпеть. Так чего ж?
-Ничего ж, – буркнул Димка, забирая камеру. – И вообще, я как-то не готов для речи…
- Ну ладно… раз не хочешь речь.. давай тогда рассказывай, что ли…
-Чего рассказывать? – подозрительно нахмурился Димка.
-Ну, так зачем звал, рассказывай.
И смерть поудобнее развалился на кресле.
- Хы.… Да нечего тут рассказывать… - устало вздохнул Димка.
-Что, совсем нечего?
Димка помолчал.
-Дурак я… - наконец сказал он.
Тутеларис не ответил.
-Нет, наверное, все мои неприятности не стоят смерти, конечно… - снова заговорил Димка. - Только что толку? Что толку в этой жизни? Ты вот знаешь?
-Вопрос законный, – едва заметно кивнул Тутеларис, – только обычно шестнадцатилетние мальчишки к нему приходят только в силу каких-либо обстоятельств.
-Ага, обстоятельств… - отмахнулся Димка. – Не, ну, может, если бы у меня все было хорошо и все получалось, я б не думал о смерти. Да только одна ж… кругом. А тут еще… Девушка… думал, лучшая в мире… а она меня предала. Два месяца мне врала. А я верил… еще и обидел близкого человека. Из-за нее.
-Угу.
-Наташке она никогда не нравилась. Да и Кристине Наташка тоже.
-Погоди. Что-то я не понял – кто из них девушка-то?
-Кристина. Кристина - моя бывшая девушка. А Наташка… мы с ней со второго класса за одной партой сидим. Она мне пыталась сказать про Кристину. А я… наговорил ей всякого. Даже вспоминать стыдно.
-Ну, бывает, – резонно заметил смерть. – Если случай не совсем запущенный, обычно помогают извинения.
-Не уверен, – с сомнением покачал головой Димка.
-А ты пробовал?
-Я заболел, – смутился Димка.
-Ну-ну, – фыркнул Тутеларис. - Ладно, спи давай, что ли… А я пошел.
-Куда? – удивленно спросил Димка.
-Туда, – донесся лаконичный ответ.
-К-куда туда? – запнулся Димка – а вернешься когда?
-Ну когда-когда… когда-нибудь… Чай, не помираешь…
-Как это? – совсем запутался Димка - А рак??
-Ты что, с дуба рухнул? – фыркнул смерть. – Какой еще рак из-за простуды?
Димка только растерянно хлопал глазами.
-Да и простуда у тебя… - в голосе смерти послышались недовольные нотки, - прямо скажем... саможалетельная больше.
Эпилог.
Наташа стояла в дверях с пакетом в руках.
-Привет, – прохрипел Димка, пропуская девушку внутрь. – Ты откуда?
-Из школы - откуда еще? Привет… - поздоровалась Наташа, стягивая шапку. – Держи, болеющий… Гостинцы…хо-хо.
Димка принял пакет и одной рукой неловко помог подруге избавиться от куртки.
-Спасибо. – Димка вдруг понял, как глупо было думать, что они поссорились навсегда. На душе стало тепло и радостно. – Наташка… спасибо тебе, что пришла. Блин, ты прости придурка.
Девочка хмыкнула.
-Ладно уж. Да и сама хороша… - Наташа задумчиво сдвинула брови. - Хотя ты, конечно, хорошЕе.
Димка разулыбался.
-Пошли… я тебе кое-что покажу!
-Может, поедим сначала, а? – попросила Наташа.
-Это недолго, честно! Но это взрывает мозг. Я не дотерплю просто.
Димка схватил Наташу за руку и потащил в комнату. На компьютере было открыто окно проигрывателя.
-Садись. Смотри дату… Запись сделана этой ночью...
Димка нажал play.
«Дорогие Друзья. Двадцать третьего марта…»
Последний раз редактировалось Irena 14 ноя 2009, 00:26, всего редактировалось 1 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 3
(картинка № 4)
Может, еще яблочко?
Инопланетянин поклонился и снова выпрямился. В его осанке не было ни подобострастия, ни горделивости. На оружие Майка он не смотрел, гораздо больше увлеченный одеждой и хижиной. Низкорослый пришелец точно был инопланетянином, а не, к примеру, мутантом. Ведь мутанты не прилетают на кораблях странной формы. Сейчас вообще редко что-либо над землей летает. Керосина не найдешь: нефти, будь она неладна, к счастью, больше не осталось. Холодный термояд остался выдумкой создателей пожелтевших комиксов. Понадобилась ядерная война и гибель большей части населения, чтоб выжившие оценили прелесть велосипедов и весельных лодок. Некоторые умельцы научились строить воздушные шары, но красно-коричневое небо в тучах пыли давно не звало в полет. Если кто-то и решался на такую авантюру, то исключительно ради скорости передвижения, разведки, или пытаясь пробраться на военную базу, чтобы разыскать запасы продовольствия, оружия и практичной одежды. Кстати, одет пришелец был не в придуманный фантастами скафандр, а в некое подобие плаща с глухим капюшоном. Баллонов и проводов не наблюдалось. Очевидно, маска, закрывающая все лицо, служила ему фильтром. От инопланетянина шел темно-синий пар.
Радость Майка трудно было описать словами. В постъядерном мире даже чужой инопланетный путешественник кажется другом, если с ходу не достает пушку с целью ограбить. Разбоя ведь не стало меньше. Даже теперь, когда накопленные человечеством товары большей частью пропадали на складах, проще было ограбить ближнего, а не бегать в поисках необходимого по бывшим магазинам, докам и военным базам.
Пришелец свистящим шепотом пропел длинную фразу-мелодию и протянул Майку яблоко. Самое настоящее, красное яблоко, каких ни один землянин не видел после войны. Можно понять выжившего после катастрофы человека, который принял подарок и моментально съел, не проверив на радиацию и токсины.
- Спасибо вам, спасибо! Сколько лет ничего подобного не пробовал! – землянин облизнул губы. - Если я могу что-то сделать…
Инопланетянин засунул руку под плащ и вытащил странный прибор, отдаленно похожий на старые пленочные фотоаппараты. Ткнул пальцем по сенсору и обиженно присвистнул. Стянул и бросил на землю перчатки, под которыми оказались почти человеческие руки, и протянул прибор Майку. Большие пальцы у чужого были коротки и далеко отставлены, зато остальные четыре - длинные и гибкие. Пожалуй, он вполне мог бы обхватить и удержать довольно толстую палку одним указательным пальцем.
Повинуясь жесту пришельца, человек осторожно взял инопланетную машинку в руки за тонкий ремешок, вполне по-земному болтающийся на скобах прибора, и повесил его себе на шею. Эластичный материал, из которого состоял ремень, был похож на пластик, но, в отличие от него, казался теплым и очень приятным на ощупь. Майк дотронулся до кнопки на аппарате и едва не выронил, когда перед ним в воздухе возникла голограмма пришельца, только без капюшона и маски. На изображении тот выглядел, как человек.
- Привет, землянин! – сказало с улыбкой изображение, в то время как чужой пропел на своем языке. – Надеюсь, тебе понравилось угощение. Ты здесь живешь?
- Здравствуй, чужеземец! Рад приветствовать тебя. Да, это мое скромное жилище. Я Майк.
Пришелец своего имени не назвал. Майк совсем обезумел от счастья, даже несмотря на нежелание инопланетянина знакомиться. Контакт, самый настоящий первый контакт! Пришелец проявляет любопытство, значит, он еще не знаком с землянами. Теперь все будет по-другому. Он не зря столько времени надеялся. Человечество сможет выжить! Люди переждут ядерную зиму на другой планете или космическом корабле и вернутся на Землю за вторым шансом. Надо только убедить этого чужака, этого прекрасного, умного, красивого инопланетянина, что человечество достойно спасения, нельзя бросать разумный вид на вымирание. Наверное, не стоит вести инопланетянина в дом – мало ли как тот отнесется к браге, мясу крыс, запасу порнографических журналов и боеприпасов.
- Я сейчас, я мигом! – Майк сорвался с места, а пришелец терпеливо ждал. – Только возьму кое-что и вернусь.
Майк забежал в хижину, состоявшую из обломков самолета, и огляделся, выискивая, что бы могло заинтересовать инопланетянина. О духовном он в последнее время думал мало, но иногда попадались интересные вещи, которые грех было не взять.
Прежде всего Майк схватил со стены рюкзак и принялся кидать туда предметы, которые могли заинтересовать инопланетянина: компакт-диск, фантастический роман, рамка с фотографией заката, брелок в виде Эйфелевой башни, каталог Сотбис картин художников-авангардистов. И дальше, не задумываясь, фонарик, банку консервов, армейский нож и еще немного всякого хлама, которому не было применения в обычной жизни.
Землянин выскочил на улицу.
- Вот, хочу показать, - Майк торопливо высыпал на землю содержимое рюкзака. – Это музыка!
- Музыка? Ты будешь играть? – Изображение пришельца снова улыбалось. Майк заметил, что гость никогда не показывает в улыбке зубы, хотя при разговоре их было видно.
- Нет, это запись, - разочарованно протянул Майк. – Нужен проигрыватель.
- У тебя в руках универсальный проигрыватель. Методика записи не сильно отличается в разных мирах. Оценка спектра частот, сжатие, запись. Вставляй.
Майк увидел, как на аппарате открылось отверстие, и засунул туда диск. Инопланетная машинка мгновенно развернула между собеседниками красочное полотно чуть сбоку от голограммы пришельца. Картинка была практически вся черная с вкраплениями красного и коричневого, как будто кто-то раздавил и размазал по холсту крысу. Говорят, и такое искусство было незадолго до войны.
- Вот как выглядит Бетховен на холсте… Нет, надо проиграть звук.
- Там настройка сбоку.
Майк переключил плеер на воспроизведение. Машинка поняла его сразу, хотя он не почувствовал нажатия кнопки и не увидел изменений на корпусе аппарата. Зато глупая картинка исчезла и заиграла великая Девятая симфония.
Пришелец музыкой не слишком вдохновился и указал на книгу.
- Что это?
- Это образец литературного творчества. Посредством записывания фантастических приключений главного героя автор стремится развлечь читателей.
- Как он узнает о приключениях героя, ходит с ним?
- Нет, он их попросту выдумывает.
- Что там написано?
- Зона, пораженная радиацией, которую посетили инопланетяне и улетели. Туда ходят люди, чтоб найти ценные артефакты.
- Глупость какая. Зачем бы мы оставляли на какой-то планете свои артефакты, зачем нам вообще колония, которую мы бросим?
- Это просто фантастика.
- Какая же ценность от таких записей? – удивился инопланетянин.
- Практической никакой, это развлечение.
Пришелец огляделся вокруг.
- Да, что-что, а развлекаться вы умеете.
- Произошла ужасная ошибка. Не наша, не моя. Это все решали продажные политики, военные из семейных кланов, олигархи, – заученно отозвался землянин.
- Зачем же вы дали право решать людям, которые этого не достойны?
- Они взяли право силой, простые люди ничего не могли изменить.
- Но ведь вас, простых, было больше?
- Больше, но без связей и денег ничего сделать было нельзя.
- Я не понимаю, но теперь это точно не важно. Что ты еще хотел мне показать?
Майк торопливо выключил музыку и бросил диск на землю в общую кучу, достал альбом с репродукциями импрессионистов.
- Спектр твоего зрения мне не подходит, перелистывай перед прибором, – попросил инопланетянин.
Майк опустил аппарат на землю, объектив самостоятельно переместился наверх. Землянин принялся перелистывать страницы, но пришелец очень скоро остановил его и попросил показать еще что-нибудь.
- Видимо, здесь разница не только в спектре зрения, но и в культурном восприятии. Я покажу другое, – торопливо согласился человек.
Модель Эйфелевой башни заставила пришельца согнуться в пароксизме хохота, когда он узнал назначение, местоположение и размер памятника.
Нож вызвал вялый интерес. Майк хотел объяснить назначение мячика для пинг-понга, но инопланетянин остановил его и попросил показать фонарик.
- А, это просто устройство для освещения в темных местах. Персональный гаджет на батарейках, не произведение искусства, ничего интересного в нем нет.
- Хорошо, что еще есть?
- Например, это. Здесь сфотографирован закат, каким он был до ядерной войны.
- Интересные полосы спектра вокруг светила. Они показывают наличие промышленного смога, сжигаемой листвы и серьезное количество тяжелых соединений свинца. Необходимость жить в таком городе – катастрофа планетного масштаба. Интересный кадр. У вас вообще неплохо развито искусство.
- Жаль, что музыка и художники не понравились…
- Почему не понравились? Я просто уже изучил подобные образцы в припланетном музее на спутнике вашей планеты и нашел их достаточно занимательными, чтоб спуститься сюда и посмотреть на обитателей Земли. Не жалею, было очень познавательно. Кстати, хотелось бы сувенир. Можно я возьму вон то и это? – Пришелец указал на нож и фонарик. – Взамен я могу оставить свой плеер.
- О, это дорогой подарок!
- Ничуть, они довольно дешевы. Что-то вроде ваших фонариков. Персональные гаджеты на батарейках. Ладно, мне уже пора, срок экскурсии заканчивается, у меня еще дела по транспортировке гелия.
- Дела, музей на Луне, экскурсия! Мы для вас экспонаты?
- Раса, самостоятельно без всяких причин уничтожившая себя и свою планету, не может считаться разумной. При таких планетах организуются зоопарки. Очень наглядно и интересно. Кстати, я не всю кормежку раздал, хотел еще Африку посмотреть, но не успеваю, да и радиация высоковата. Хочешь еще яблочко?
Майк грустно улыбнулся: - Давай, конечно, вряд ли еще скоро угощусь. Черт его знает, когда следующий турист будет.
Автор благодарит Лисицу за труд по бета-вычитке этого рассказа.
(картинка № 4)
Может, еще яблочко?
Инопланетянин поклонился и снова выпрямился. В его осанке не было ни подобострастия, ни горделивости. На оружие Майка он не смотрел, гораздо больше увлеченный одеждой и хижиной. Низкорослый пришелец точно был инопланетянином, а не, к примеру, мутантом. Ведь мутанты не прилетают на кораблях странной формы. Сейчас вообще редко что-либо над землей летает. Керосина не найдешь: нефти, будь она неладна, к счастью, больше не осталось. Холодный термояд остался выдумкой создателей пожелтевших комиксов. Понадобилась ядерная война и гибель большей части населения, чтоб выжившие оценили прелесть велосипедов и весельных лодок. Некоторые умельцы научились строить воздушные шары, но красно-коричневое небо в тучах пыли давно не звало в полет. Если кто-то и решался на такую авантюру, то исключительно ради скорости передвижения, разведки, или пытаясь пробраться на военную базу, чтобы разыскать запасы продовольствия, оружия и практичной одежды. Кстати, одет пришелец был не в придуманный фантастами скафандр, а в некое подобие плаща с глухим капюшоном. Баллонов и проводов не наблюдалось. Очевидно, маска, закрывающая все лицо, служила ему фильтром. От инопланетянина шел темно-синий пар.
Радость Майка трудно было описать словами. В постъядерном мире даже чужой инопланетный путешественник кажется другом, если с ходу не достает пушку с целью ограбить. Разбоя ведь не стало меньше. Даже теперь, когда накопленные человечеством товары большей частью пропадали на складах, проще было ограбить ближнего, а не бегать в поисках необходимого по бывшим магазинам, докам и военным базам.
Пришелец свистящим шепотом пропел длинную фразу-мелодию и протянул Майку яблоко. Самое настоящее, красное яблоко, каких ни один землянин не видел после войны. Можно понять выжившего после катастрофы человека, который принял подарок и моментально съел, не проверив на радиацию и токсины.
- Спасибо вам, спасибо! Сколько лет ничего подобного не пробовал! – землянин облизнул губы. - Если я могу что-то сделать…
Инопланетянин засунул руку под плащ и вытащил странный прибор, отдаленно похожий на старые пленочные фотоаппараты. Ткнул пальцем по сенсору и обиженно присвистнул. Стянул и бросил на землю перчатки, под которыми оказались почти человеческие руки, и протянул прибор Майку. Большие пальцы у чужого были коротки и далеко отставлены, зато остальные четыре - длинные и гибкие. Пожалуй, он вполне мог бы обхватить и удержать довольно толстую палку одним указательным пальцем.
Повинуясь жесту пришельца, человек осторожно взял инопланетную машинку в руки за тонкий ремешок, вполне по-земному болтающийся на скобах прибора, и повесил его себе на шею. Эластичный материал, из которого состоял ремень, был похож на пластик, но, в отличие от него, казался теплым и очень приятным на ощупь. Майк дотронулся до кнопки на аппарате и едва не выронил, когда перед ним в воздухе возникла голограмма пришельца, только без капюшона и маски. На изображении тот выглядел, как человек.
- Привет, землянин! – сказало с улыбкой изображение, в то время как чужой пропел на своем языке. – Надеюсь, тебе понравилось угощение. Ты здесь живешь?
- Здравствуй, чужеземец! Рад приветствовать тебя. Да, это мое скромное жилище. Я Майк.
Пришелец своего имени не назвал. Майк совсем обезумел от счастья, даже несмотря на нежелание инопланетянина знакомиться. Контакт, самый настоящий первый контакт! Пришелец проявляет любопытство, значит, он еще не знаком с землянами. Теперь все будет по-другому. Он не зря столько времени надеялся. Человечество сможет выжить! Люди переждут ядерную зиму на другой планете или космическом корабле и вернутся на Землю за вторым шансом. Надо только убедить этого чужака, этого прекрасного, умного, красивого инопланетянина, что человечество достойно спасения, нельзя бросать разумный вид на вымирание. Наверное, не стоит вести инопланетянина в дом – мало ли как тот отнесется к браге, мясу крыс, запасу порнографических журналов и боеприпасов.
- Я сейчас, я мигом! – Майк сорвался с места, а пришелец терпеливо ждал. – Только возьму кое-что и вернусь.
Майк забежал в хижину, состоявшую из обломков самолета, и огляделся, выискивая, что бы могло заинтересовать инопланетянина. О духовном он в последнее время думал мало, но иногда попадались интересные вещи, которые грех было не взять.
Прежде всего Майк схватил со стены рюкзак и принялся кидать туда предметы, которые могли заинтересовать инопланетянина: компакт-диск, фантастический роман, рамка с фотографией заката, брелок в виде Эйфелевой башни, каталог Сотбис картин художников-авангардистов. И дальше, не задумываясь, фонарик, банку консервов, армейский нож и еще немного всякого хлама, которому не было применения в обычной жизни.
Землянин выскочил на улицу.
- Вот, хочу показать, - Майк торопливо высыпал на землю содержимое рюкзака. – Это музыка!
- Музыка? Ты будешь играть? – Изображение пришельца снова улыбалось. Майк заметил, что гость никогда не показывает в улыбке зубы, хотя при разговоре их было видно.
- Нет, это запись, - разочарованно протянул Майк. – Нужен проигрыватель.
- У тебя в руках универсальный проигрыватель. Методика записи не сильно отличается в разных мирах. Оценка спектра частот, сжатие, запись. Вставляй.
Майк увидел, как на аппарате открылось отверстие, и засунул туда диск. Инопланетная машинка мгновенно развернула между собеседниками красочное полотно чуть сбоку от голограммы пришельца. Картинка была практически вся черная с вкраплениями красного и коричневого, как будто кто-то раздавил и размазал по холсту крысу. Говорят, и такое искусство было незадолго до войны.
- Вот как выглядит Бетховен на холсте… Нет, надо проиграть звук.
- Там настройка сбоку.
Майк переключил плеер на воспроизведение. Машинка поняла его сразу, хотя он не почувствовал нажатия кнопки и не увидел изменений на корпусе аппарата. Зато глупая картинка исчезла и заиграла великая Девятая симфония.
Пришелец музыкой не слишком вдохновился и указал на книгу.
- Что это?
- Это образец литературного творчества. Посредством записывания фантастических приключений главного героя автор стремится развлечь читателей.
- Как он узнает о приключениях героя, ходит с ним?
- Нет, он их попросту выдумывает.
- Что там написано?
- Зона, пораженная радиацией, которую посетили инопланетяне и улетели. Туда ходят люди, чтоб найти ценные артефакты.
- Глупость какая. Зачем бы мы оставляли на какой-то планете свои артефакты, зачем нам вообще колония, которую мы бросим?
- Это просто фантастика.
- Какая же ценность от таких записей? – удивился инопланетянин.
- Практической никакой, это развлечение.
Пришелец огляделся вокруг.
- Да, что-что, а развлекаться вы умеете.
- Произошла ужасная ошибка. Не наша, не моя. Это все решали продажные политики, военные из семейных кланов, олигархи, – заученно отозвался землянин.
- Зачем же вы дали право решать людям, которые этого не достойны?
- Они взяли право силой, простые люди ничего не могли изменить.
- Но ведь вас, простых, было больше?
- Больше, но без связей и денег ничего сделать было нельзя.
- Я не понимаю, но теперь это точно не важно. Что ты еще хотел мне показать?
Майк торопливо выключил музыку и бросил диск на землю в общую кучу, достал альбом с репродукциями импрессионистов.
- Спектр твоего зрения мне не подходит, перелистывай перед прибором, – попросил инопланетянин.
Майк опустил аппарат на землю, объектив самостоятельно переместился наверх. Землянин принялся перелистывать страницы, но пришелец очень скоро остановил его и попросил показать еще что-нибудь.
- Видимо, здесь разница не только в спектре зрения, но и в культурном восприятии. Я покажу другое, – торопливо согласился человек.
Модель Эйфелевой башни заставила пришельца согнуться в пароксизме хохота, когда он узнал назначение, местоположение и размер памятника.
Нож вызвал вялый интерес. Майк хотел объяснить назначение мячика для пинг-понга, но инопланетянин остановил его и попросил показать фонарик.
- А, это просто устройство для освещения в темных местах. Персональный гаджет на батарейках, не произведение искусства, ничего интересного в нем нет.
- Хорошо, что еще есть?
- Например, это. Здесь сфотографирован закат, каким он был до ядерной войны.
- Интересные полосы спектра вокруг светила. Они показывают наличие промышленного смога, сжигаемой листвы и серьезное количество тяжелых соединений свинца. Необходимость жить в таком городе – катастрофа планетного масштаба. Интересный кадр. У вас вообще неплохо развито искусство.
- Жаль, что музыка и художники не понравились…
- Почему не понравились? Я просто уже изучил подобные образцы в припланетном музее на спутнике вашей планеты и нашел их достаточно занимательными, чтоб спуститься сюда и посмотреть на обитателей Земли. Не жалею, было очень познавательно. Кстати, хотелось бы сувенир. Можно я возьму вон то и это? – Пришелец указал на нож и фонарик. – Взамен я могу оставить свой плеер.
- О, это дорогой подарок!
- Ничуть, они довольно дешевы. Что-то вроде ваших фонариков. Персональные гаджеты на батарейках. Ладно, мне уже пора, срок экскурсии заканчивается, у меня еще дела по транспортировке гелия.
- Дела, музей на Луне, экскурсия! Мы для вас экспонаты?
- Раса, самостоятельно без всяких причин уничтожившая себя и свою планету, не может считаться разумной. При таких планетах организуются зоопарки. Очень наглядно и интересно. Кстати, я не всю кормежку раздал, хотел еще Африку посмотреть, но не успеваю, да и радиация высоковата. Хочешь еще яблочко?
Майк грустно улыбнулся: - Давай, конечно, вряд ли еще скоро угощусь. Черт его знает, когда следующий турист будет.
Автор благодарит Лисицу за труд по бета-вычитке этого рассказа.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 4
(картинка № 15)
История из жизни Винсента Переза.
Винсент Перез был любимцем публики. Не было, пожалуй, никого, кто мог бы сказать про него что-нибудь плохое. Спокойный, обладающий огромным запасом интересных историй, он никогда никому не досаждал, не пугал безумными выходками и вообще вел себя чинно и спокойно. Именно так, как подобает себя вести могильной плите, надгробию, коим и являлся Винсент.
Как беднягу угораздило так вляпаться, он и сам не знал. Он не знал даже своего имени, а потому все обитатели старого, расположенного за городом кладбища звали его по имени, которое было выгравировано на надгробии. Винсент не возражал. В конце концов, единственное, чего он не знал - так это своего происхождения. Обо всем другом он мог рассказывать очень долго. И рассказы всегда получались такими интересными, захватывающими и красивыми, что послушать говорящее надгробие приходили не только местные обитатели, но и даже нечисть из районного центра.
Дружелюбный нрав и отсутствие желания кого-нибудь напугать или как-нибудь напроказить поначалу смущало кладбищенских жителей. Но вскоре они оценили дар рассказчика, которым в самом деле обладал Винсент Перез, а потому простили ему эти странности. Ведь, собственно говоря, никто из присутствующих не мог похвастаться тем, что не имел странностей. Скорее, наоборот, можно было проводить соревнования по этому параметру. Именно поэтому Винсент Перез быстро влился в дружный коллектив кладбищенской нечисти, регулярно радуя их очередной историей.
Вот и в этот раз слушатели собрались вокруг Винсента, расположившись поудобнее, и приготовились слушать очередной интересный рассказ. Было достаточно тихо - лишь иногда раздавались всхлипывания Оглоглуна - сентиментального монстра, внешне похожего на гигантского слизняка. Оглоглун был самым внимательным слушателем - он так активно сопереживал героям рассказов Винсента, что иногда не мог сдержать слез. Поэтому он всегда брал с собой большое количество носовых платков. Откуда он брал чистые платки, Оглоглун не говорил. Но, судя по тому, что профессия прачки в городе в последнее время стала совсем малопопулярной, платки Оглоглун заимствовал именно у них.
Убедившись, что все в сборе, Винсент откашлялся. Вы когда-нибудь слышали, как кашляет могильная плита? Это нечто среднее между тарахтением трактора и раскатом молнии, но звук выходит более приглушенным. Откашлявшись, Винсент заговорил.
- Сегодня я хочу рассказать вам историю любви. Историю, в которой обычный человек полюбил нашу сестру - ведьму из Бронкельвудского леса. Вы готовы слушать?
Собравшаяся нечисть одобрительно загудела в один голос. Истории о любви были одними из самых любимых, наравне со страшилками, а потому никто не желал пропустить даже слово из рассказа Винсента.
- Ну, что же, - Винсент еще раз важно прокашлялся. - Тогда я начинаю...
Однажды один добрый доктор, поздно вечером пешком возвращаясь от очередного больного, увидел на земле лежащего человека. Подойдя ближе, доктор увидел, что это красивая женщина, с которой что-то случилось. Она едва слышно дышала, а на лице была кровь. Попытки привести ее в чувство успехом не увенчались. Тогда доктор наспех обработал видимые раны (собственно, их было немного - несколько ссадин и большая шишка на голове), после чего бережно взял незнакомку на руки и понес к себе домой.
Там он приготовил тонизирующее лекарство, которое аккуратно влил в рот женщине. Эффект проявился почти сразу - доселе бледная кожа порозовела, дыхание стало более глубоким и спокойным. Убедившись, ЧТО лекарство подействовало, он вышел из комнаты и стал заниматься своими делами. Где-то через час дверь в комнату открылась и из нее вышла женщина. В помещении она выглядела еще более привлекательной, чем на улице, даже несмотря на следы от ссадин.
-Кто вы и где я? - Женщина не стала терять времени на знакомства, и сразу рванула с места в карьер. - Где мои вещи, где моя метла?
-Вы у меня дома, я местный врач. Я нашел вас на дороге, где вы лежали, очевидно, после нападения каких-то разбойников. Ваших вещей я не видел. Правда, там было достаточно темно, а я не думал, что какие-то вещи могут быть важнее жизни.
-Разбойники? Не помню я никаких разбойников. -Женщина поморщилась, аккуратно потрогав особенно крупную ссадину на щеке.
-Неудивительно, они вон как вас по голове ударили. Сзади, наверное подкрались.
-Да не могли они ко мне подкрасться! Разве что в ваших краях разбойники летать научились.
-Н-не понял? - Доктор недоуменно воззрился на странную незнакомку.
-Да что тут непонятного-то? Ведьма я. Летела на метле домой, а больше ничего не помню. Видимо, сломалось что-то, и я упала с высоты.
-Ну, во-первых, ведьм не бывает. А во-вторых, если упасть с высоты, на которой, согласно страшилкам, летают ведьмы, то тут шишкой на голове не отделаешься.
-Не бывает, говоришь? - Женщина плотоядно улыбнулась. - Сейчас убедишься в обратном.
Она вытянула руку и шепнула какую-то фразу. В этот же миг доктор почувствовал, что он полностью онемел.
-Ну что, убедился? - Незнакомка опять улыбнулась, но на этот раз гораздо дружелюбнее. - Ты спас мне жизнь, а потому я не причиню тебе никакого вреда. А если ты покажешь мне то место, где нашел меня, то я даже постараюсь помочь тебе с тем, о чем ты меня попросишь. Согласен?
Ответом ей было молчание. Женщина недоуменно нахмурила брови, а потом, спохватившись, расколдовала доктора, вернув ему возможность свободно владеть своим телом.
-Да, вы привели весьма серьезные аргументы. Наука в моем лице не может ничего противопоставить тем фактам, которые только что были продемонстрированы. Позвольте, я покажу вам то место завтра, поскольку сейчас уже поздняя ночь, и я не уверен, что смогу точно найти то место.
-Да ну, ерунда. Темнота нам не помеха, доктор. Ведите, а я сделаю все, чтобы вы не почувствовали разницы между днем и ночью.
И действительно, когда они вышли на улицу, проблем с освещением не было. Доктор мог разглядеть все, что хотел. Разумеется, в таких условиях найти место, где он обнаружил женщину, оказавшуюся ведьмой, большого труда не составило. Метла обнаружилась почти сразу. Она лежала, поломанная и обожженная, рядом с дорогой. А вот сумку, которую женщина искала с гораздо большим рвением, обнаружить удалось не сразу.
-Что же, доктор, говорите, в чем я могу вам помочь. Редкий шанс предоставляю, не прогадайте. Больше вы меня не увидите.
Доктор смущенно покраснел, помялся и негромко произнес:
-А можно попросить вас... остаться?
Ведьма явно не ожидала такого вопроса, поскольку выражение изумления на ее лице было неподдельно искренним.
-Остаться? Это как?
-Вы красивая, интересная женщина, - зачастил доктор. - А я свободный мужчина, никогда даже не был женат. Когда я вас увидел на земле, у меня аж сердце защемило. А дома, когда вы очнулись и заговорили со мной, я понял, что влюбился в вас. Может быть, это покажется бестактным, но скажите, у меня, у обычного человека, есть шанс, что вы ответите взаимностью?
Женщина была ошеломлена. Она смотрела на доктора с таким видом, что тот смутился и замолчал.
-Я - красивая... Мне никто никогда не говорил этого! Вы, наверное, лжете. Да и потом, я - ведьма. Я летаю на метле, владею колдовством, меня осуждает церковь. А вы - вы врач. Человек, чья профессия почти противоположна моему образу жизни. Разве мы можем быть вместе, не говоря уже о таком чувстве, как любовь?
-Может! Дайте мне шанс, и я докажу вам это!
Видя, что его слова не отвергаются сразу, доктор постарался убедить ведьму в искренности своих слов. Он действительно был хорошим человеком. Очень честным, порядочным и отзывчивым. Желание вылечить больного преобладало над всем остальным, а потому даже к зрелому возрасту он не имел ни жены, ни детей. В ту ночь они проговорили очень долго, но в итоге ведьма согласилась на предложение доктора познакомиться поближе. Она видела его искренность и порядочность, и это ее смущало и радовало одновременно. Смущало - потому что она, как ни крути, была ведьмой. Сторонником злых сил. А доктор был из другого "лагеря". Но это же показывало, что все его слова шли от души, а не были продиктованы корыстными побуждениями.
Как ни странно, общение пошло обоим на пользу. Доктор стал выглядеть намного моложе своих лет, а ведьма с другой стороны взглянула на жизнь. Постепенно они сблизились до такой степени, что начали подумывать о совместной жизни. Это было вполне возможно, если бы не одно "но" - доктор постепенно должен был состариться и умереть, в то время как ведьма могла прожить еще очень и очень долго. Эта мысль угнетала доброго доктора, но с этим он не мог ничего поделать.
Однажды вечером доктор был огорошен предложением слетать на шабаш местной нечисти. Ведьма объяснила это тем, что хочет открыто заявить о своем выборе, чтобы избежать ненужных пересудов и защитить доктора от возможных проделок со стороны злых волшебных сил. Немного подумав, доктор согласился на это предложение. И в одну темную ночь он вместе со своей любимой ведьмой отправился на шабаш.
Там, по большому счету, приняли его вполне пристойно. Конечно, косых недоуменных взглядов хватало, но в остальном все было спокойно. В какой-то момент времени доктор даже остался один, поскольку его любимую отозвали по каким-то своим делам. В этот момент к доктору и подошло неизвестное ему существо, больше всего напоминавшее рогатую лягушку со странным сиреневым оттенком кожи. После нескольких вежливых вопросов существо перешло к тому, что его явно интересовало намного больше.
-Скажите, а вы давно вместе?
-Достаточно давно, да. А что?
-А у вас никогда не возникало желания стать таким же, как и она?
-Это как? - Доктор заинтересованно посмотрел на лягушкоподобного собеседника.
-Да очень просто - один небольшой ритуал, и вы - такая же нечисть, как она, я или кто-либо другой.
-А что, это возможно?
-А вы не знали? - Удивление рогатой лягушки вышло несколько неестественным, но доктор, увлеченный своими мыслями, этого не заметил.
-Нет, я не знал. А что для этого нужно?
-Всего две вещи. Ваше желание встать на сторону зла и свежий оборотный отвар, который сделает вас полноценной нечистью.
-Встать на сторону зла... Но тогда я смогу быть всегда рядом со своей любимой?
-Разумеется! - существо заколыхалось, издавая неприятные звуки, отдаленно напоминающие смех. - Хоть с одной любимой, хоть с несколькими сразу.
-Нет, нескольких мне не надо. Мне нужна только одна. - Доктор гордо выпрямился и сказал: - Я согласен.
-Отлично! Тогда выпейте вот это - и бегите к вашей любимой.
С этими словами лягушкоподобное создание протянуло доктору колбу с искрящейся красной жидкостью. Чуть поколебавшись, тот залпом выпил все содержимое. Результат появился сразу. Стройная, подтянутая фигура доктора искривилась, сгорбилась, голова облысела и покрылась уродливыми пятнами. Глаза приобрели неестественный красный цвет, а голос почти не изменился, став лишь чуть-чуть более низким.
Именно конец превращения своего доктора и застала ведьма. Бросив несколько убийственных заклинаний в коварное существо, весьма ловко увернувшееся от них, она с диким криком бросилась к любимому, тщетно пытаясь остановить действие зелья. Но здесь ее колдовство было бессильно. Тем временем доктор поднял голову и, улыбаясь, посмотрел на нее.
-Ну что, дорогая, теперь мы будем вместе! Всегда вместе. Но только если я не буду вместе еще с кем-нибудь!
Он разразился ужасным, истеричным смехом и попытался поцеловать ведьму:
-Иди ко мне, дорогая моя, а не то найду покрасивее да посговорчивее.
Женщина нервно вырвалась, породив очередной приступ смеха у доктора. Он был совсем не похож на того обаятельного человека, который некогда помог ей оправиться от падения с высоты. Наружу вырвалось все то, что доктор хранил в себе, даже не подозревая об этом. Гордость, злоба, зависть, презрение, ненависть - вот что поглотило разум несчастного, хотевшего просто быть рядом с любимой. Лягушкоподобное существо, которое долго и безответно добивалось взаимности ведьмы, отомстило ей за это, сделав из доброго доктора мерзкого злобного коротышку. Переход на сторону зла ни для кого не проходил бесследно, и печальная судьба доктора была тому доказательством.
Опустошенная, убитая неожиданной развязкой, ведьма исчезла с шабаша так стремительно, что никто не понял, в какую сторону она направилась. Доктора же это ничуть не смутило. Он быстро нашел себе собеседников и уже через несколько минут напрочь забыл про свою недавнюю любовь...
Винсент в очередной раз откашлялся и замолк. Завороженная красивой историей, нечисть тоже молчала. И лишь сентиментальный Оглоглун спросил:
- А что стало с ведьмой?
Винсент вздохнул.
-Никто не знает. Говорят, что она стала просто странствовать по свету и убивает тех, кто пытается приблизиться к ней. Причем только таких, как мы. Людей она не трогает.
Остальные слушатели тоже наконец-то пришли в себя, загомонили, обсуждая рассказанную историю. Близился рассвет, а потому все собравшиеся стали неторопливо расходиться. И лишь Винсент, для которого время суток особой роли не играло, оставался на прежнем месте. Да он и не мог никуда идти, а потому просто молчал, вспоминая новую историю, которую ему предстояло рассказать в следующий раз.
(картинка № 15)
История из жизни Винсента Переза.
Винсент Перез был любимцем публики. Не было, пожалуй, никого, кто мог бы сказать про него что-нибудь плохое. Спокойный, обладающий огромным запасом интересных историй, он никогда никому не досаждал, не пугал безумными выходками и вообще вел себя чинно и спокойно. Именно так, как подобает себя вести могильной плите, надгробию, коим и являлся Винсент.
Как беднягу угораздило так вляпаться, он и сам не знал. Он не знал даже своего имени, а потому все обитатели старого, расположенного за городом кладбища звали его по имени, которое было выгравировано на надгробии. Винсент не возражал. В конце концов, единственное, чего он не знал - так это своего происхождения. Обо всем другом он мог рассказывать очень долго. И рассказы всегда получались такими интересными, захватывающими и красивыми, что послушать говорящее надгробие приходили не только местные обитатели, но и даже нечисть из районного центра.
Дружелюбный нрав и отсутствие желания кого-нибудь напугать или как-нибудь напроказить поначалу смущало кладбищенских жителей. Но вскоре они оценили дар рассказчика, которым в самом деле обладал Винсент Перез, а потому простили ему эти странности. Ведь, собственно говоря, никто из присутствующих не мог похвастаться тем, что не имел странностей. Скорее, наоборот, можно было проводить соревнования по этому параметру. Именно поэтому Винсент Перез быстро влился в дружный коллектив кладбищенской нечисти, регулярно радуя их очередной историей.
Вот и в этот раз слушатели собрались вокруг Винсента, расположившись поудобнее, и приготовились слушать очередной интересный рассказ. Было достаточно тихо - лишь иногда раздавались всхлипывания Оглоглуна - сентиментального монстра, внешне похожего на гигантского слизняка. Оглоглун был самым внимательным слушателем - он так активно сопереживал героям рассказов Винсента, что иногда не мог сдержать слез. Поэтому он всегда брал с собой большое количество носовых платков. Откуда он брал чистые платки, Оглоглун не говорил. Но, судя по тому, что профессия прачки в городе в последнее время стала совсем малопопулярной, платки Оглоглун заимствовал именно у них.
Убедившись, что все в сборе, Винсент откашлялся. Вы когда-нибудь слышали, как кашляет могильная плита? Это нечто среднее между тарахтением трактора и раскатом молнии, но звук выходит более приглушенным. Откашлявшись, Винсент заговорил.
- Сегодня я хочу рассказать вам историю любви. Историю, в которой обычный человек полюбил нашу сестру - ведьму из Бронкельвудского леса. Вы готовы слушать?
Собравшаяся нечисть одобрительно загудела в один голос. Истории о любви были одними из самых любимых, наравне со страшилками, а потому никто не желал пропустить даже слово из рассказа Винсента.
- Ну, что же, - Винсент еще раз важно прокашлялся. - Тогда я начинаю...
Однажды один добрый доктор, поздно вечером пешком возвращаясь от очередного больного, увидел на земле лежащего человека. Подойдя ближе, доктор увидел, что это красивая женщина, с которой что-то случилось. Она едва слышно дышала, а на лице была кровь. Попытки привести ее в чувство успехом не увенчались. Тогда доктор наспех обработал видимые раны (собственно, их было немного - несколько ссадин и большая шишка на голове), после чего бережно взял незнакомку на руки и понес к себе домой.
Там он приготовил тонизирующее лекарство, которое аккуратно влил в рот женщине. Эффект проявился почти сразу - доселе бледная кожа порозовела, дыхание стало более глубоким и спокойным. Убедившись, ЧТО лекарство подействовало, он вышел из комнаты и стал заниматься своими делами. Где-то через час дверь в комнату открылась и из нее вышла женщина. В помещении она выглядела еще более привлекательной, чем на улице, даже несмотря на следы от ссадин.
-Кто вы и где я? - Женщина не стала терять времени на знакомства, и сразу рванула с места в карьер. - Где мои вещи, где моя метла?
-Вы у меня дома, я местный врач. Я нашел вас на дороге, где вы лежали, очевидно, после нападения каких-то разбойников. Ваших вещей я не видел. Правда, там было достаточно темно, а я не думал, что какие-то вещи могут быть важнее жизни.
-Разбойники? Не помню я никаких разбойников. -Женщина поморщилась, аккуратно потрогав особенно крупную ссадину на щеке.
-Неудивительно, они вон как вас по голове ударили. Сзади, наверное подкрались.
-Да не могли они ко мне подкрасться! Разве что в ваших краях разбойники летать научились.
-Н-не понял? - Доктор недоуменно воззрился на странную незнакомку.
-Да что тут непонятного-то? Ведьма я. Летела на метле домой, а больше ничего не помню. Видимо, сломалось что-то, и я упала с высоты.
-Ну, во-первых, ведьм не бывает. А во-вторых, если упасть с высоты, на которой, согласно страшилкам, летают ведьмы, то тут шишкой на голове не отделаешься.
-Не бывает, говоришь? - Женщина плотоядно улыбнулась. - Сейчас убедишься в обратном.
Она вытянула руку и шепнула какую-то фразу. В этот же миг доктор почувствовал, что он полностью онемел.
-Ну что, убедился? - Незнакомка опять улыбнулась, но на этот раз гораздо дружелюбнее. - Ты спас мне жизнь, а потому я не причиню тебе никакого вреда. А если ты покажешь мне то место, где нашел меня, то я даже постараюсь помочь тебе с тем, о чем ты меня попросишь. Согласен?
Ответом ей было молчание. Женщина недоуменно нахмурила брови, а потом, спохватившись, расколдовала доктора, вернув ему возможность свободно владеть своим телом.
-Да, вы привели весьма серьезные аргументы. Наука в моем лице не может ничего противопоставить тем фактам, которые только что были продемонстрированы. Позвольте, я покажу вам то место завтра, поскольку сейчас уже поздняя ночь, и я не уверен, что смогу точно найти то место.
-Да ну, ерунда. Темнота нам не помеха, доктор. Ведите, а я сделаю все, чтобы вы не почувствовали разницы между днем и ночью.
И действительно, когда они вышли на улицу, проблем с освещением не было. Доктор мог разглядеть все, что хотел. Разумеется, в таких условиях найти место, где он обнаружил женщину, оказавшуюся ведьмой, большого труда не составило. Метла обнаружилась почти сразу. Она лежала, поломанная и обожженная, рядом с дорогой. А вот сумку, которую женщина искала с гораздо большим рвением, обнаружить удалось не сразу.
-Что же, доктор, говорите, в чем я могу вам помочь. Редкий шанс предоставляю, не прогадайте. Больше вы меня не увидите.
Доктор смущенно покраснел, помялся и негромко произнес:
-А можно попросить вас... остаться?
Ведьма явно не ожидала такого вопроса, поскольку выражение изумления на ее лице было неподдельно искренним.
-Остаться? Это как?
-Вы красивая, интересная женщина, - зачастил доктор. - А я свободный мужчина, никогда даже не был женат. Когда я вас увидел на земле, у меня аж сердце защемило. А дома, когда вы очнулись и заговорили со мной, я понял, что влюбился в вас. Может быть, это покажется бестактным, но скажите, у меня, у обычного человека, есть шанс, что вы ответите взаимностью?
Женщина была ошеломлена. Она смотрела на доктора с таким видом, что тот смутился и замолчал.
-Я - красивая... Мне никто никогда не говорил этого! Вы, наверное, лжете. Да и потом, я - ведьма. Я летаю на метле, владею колдовством, меня осуждает церковь. А вы - вы врач. Человек, чья профессия почти противоположна моему образу жизни. Разве мы можем быть вместе, не говоря уже о таком чувстве, как любовь?
-Может! Дайте мне шанс, и я докажу вам это!
Видя, что его слова не отвергаются сразу, доктор постарался убедить ведьму в искренности своих слов. Он действительно был хорошим человеком. Очень честным, порядочным и отзывчивым. Желание вылечить больного преобладало над всем остальным, а потому даже к зрелому возрасту он не имел ни жены, ни детей. В ту ночь они проговорили очень долго, но в итоге ведьма согласилась на предложение доктора познакомиться поближе. Она видела его искренность и порядочность, и это ее смущало и радовало одновременно. Смущало - потому что она, как ни крути, была ведьмой. Сторонником злых сил. А доктор был из другого "лагеря". Но это же показывало, что все его слова шли от души, а не были продиктованы корыстными побуждениями.
Как ни странно, общение пошло обоим на пользу. Доктор стал выглядеть намного моложе своих лет, а ведьма с другой стороны взглянула на жизнь. Постепенно они сблизились до такой степени, что начали подумывать о совместной жизни. Это было вполне возможно, если бы не одно "но" - доктор постепенно должен был состариться и умереть, в то время как ведьма могла прожить еще очень и очень долго. Эта мысль угнетала доброго доктора, но с этим он не мог ничего поделать.
Однажды вечером доктор был огорошен предложением слетать на шабаш местной нечисти. Ведьма объяснила это тем, что хочет открыто заявить о своем выборе, чтобы избежать ненужных пересудов и защитить доктора от возможных проделок со стороны злых волшебных сил. Немного подумав, доктор согласился на это предложение. И в одну темную ночь он вместе со своей любимой ведьмой отправился на шабаш.
Там, по большому счету, приняли его вполне пристойно. Конечно, косых недоуменных взглядов хватало, но в остальном все было спокойно. В какой-то момент времени доктор даже остался один, поскольку его любимую отозвали по каким-то своим делам. В этот момент к доктору и подошло неизвестное ему существо, больше всего напоминавшее рогатую лягушку со странным сиреневым оттенком кожи. После нескольких вежливых вопросов существо перешло к тому, что его явно интересовало намного больше.
-Скажите, а вы давно вместе?
-Достаточно давно, да. А что?
-А у вас никогда не возникало желания стать таким же, как и она?
-Это как? - Доктор заинтересованно посмотрел на лягушкоподобного собеседника.
-Да очень просто - один небольшой ритуал, и вы - такая же нечисть, как она, я или кто-либо другой.
-А что, это возможно?
-А вы не знали? - Удивление рогатой лягушки вышло несколько неестественным, но доктор, увлеченный своими мыслями, этого не заметил.
-Нет, я не знал. А что для этого нужно?
-Всего две вещи. Ваше желание встать на сторону зла и свежий оборотный отвар, который сделает вас полноценной нечистью.
-Встать на сторону зла... Но тогда я смогу быть всегда рядом со своей любимой?
-Разумеется! - существо заколыхалось, издавая неприятные звуки, отдаленно напоминающие смех. - Хоть с одной любимой, хоть с несколькими сразу.
-Нет, нескольких мне не надо. Мне нужна только одна. - Доктор гордо выпрямился и сказал: - Я согласен.
-Отлично! Тогда выпейте вот это - и бегите к вашей любимой.
С этими словами лягушкоподобное создание протянуло доктору колбу с искрящейся красной жидкостью. Чуть поколебавшись, тот залпом выпил все содержимое. Результат появился сразу. Стройная, подтянутая фигура доктора искривилась, сгорбилась, голова облысела и покрылась уродливыми пятнами. Глаза приобрели неестественный красный цвет, а голос почти не изменился, став лишь чуть-чуть более низким.
Именно конец превращения своего доктора и застала ведьма. Бросив несколько убийственных заклинаний в коварное существо, весьма ловко увернувшееся от них, она с диким криком бросилась к любимому, тщетно пытаясь остановить действие зелья. Но здесь ее колдовство было бессильно. Тем временем доктор поднял голову и, улыбаясь, посмотрел на нее.
-Ну что, дорогая, теперь мы будем вместе! Всегда вместе. Но только если я не буду вместе еще с кем-нибудь!
Он разразился ужасным, истеричным смехом и попытался поцеловать ведьму:
-Иди ко мне, дорогая моя, а не то найду покрасивее да посговорчивее.
Женщина нервно вырвалась, породив очередной приступ смеха у доктора. Он был совсем не похож на того обаятельного человека, который некогда помог ей оправиться от падения с высоты. Наружу вырвалось все то, что доктор хранил в себе, даже не подозревая об этом. Гордость, злоба, зависть, презрение, ненависть - вот что поглотило разум несчастного, хотевшего просто быть рядом с любимой. Лягушкоподобное существо, которое долго и безответно добивалось взаимности ведьмы, отомстило ей за это, сделав из доброго доктора мерзкого злобного коротышку. Переход на сторону зла ни для кого не проходил бесследно, и печальная судьба доктора была тому доказательством.
Опустошенная, убитая неожиданной развязкой, ведьма исчезла с шабаша так стремительно, что никто не понял, в какую сторону она направилась. Доктора же это ничуть не смутило. Он быстро нашел себе собеседников и уже через несколько минут напрочь забыл про свою недавнюю любовь...
Винсент в очередной раз откашлялся и замолк. Завороженная красивой историей, нечисть тоже молчала. И лишь сентиментальный Оглоглун спросил:
- А что стало с ведьмой?
Винсент вздохнул.
-Никто не знает. Говорят, что она стала просто странствовать по свету и убивает тех, кто пытается приблизиться к ней. Причем только таких, как мы. Людей она не трогает.
Остальные слушатели тоже наконец-то пришли в себя, загомонили, обсуждая рассказанную историю. Близился рассвет, а потому все собравшиеся стали неторопливо расходиться. И лишь Винсент, для которого время суток особой роли не играло, оставался на прежнем месте. Да он и не мог никуда идти, а потому просто молчал, вспоминая новую историю, которую ему предстояло рассказать в следующий раз.
Последний раз редактировалось Irena 14 ноя 2009, 00:29, всего редактировалось 1 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 5
(картинка № 17)
Ноблесс не оближ
Она шла по ночному городу.
Шла стремительно – но ветер бил в лицо, развевал огненную гриву, пытался сорвать и унести прочь платье. Издевательски свистел и улюлюкал: захочу - верну.
Шла не оглядываясь – но прошлое не нуждалось в подсказках. Скалилось из черных арок, бросалось тенью на асфальт. Напоминало – ты в моей власти. Никуда не денешься.
А она шла. Шла, преодолевая боль, страх и слабость. Если б истинно зрящий увязался за ней… Но тот не спешил показываться – иди, мол, на все четыре стороны. Или на восемь. Или сколько их там у света…
Новый Орлеан.
Среда, 12 июля
Миссис Лэнгли? – спокойный уверенный голос. Открытое лицо. Нет, Кайл положительно несносен! Опять решил устроить дурацкий сюрприз, прислал шофера - и хорошо, если задуман «малый выход», то есть ужин на двоих. А если «большой»? Весь вечер поддерживать светский разговор с партнером дорогого супруга – не всякие нервы выдержат.
Карин Лэнгли была красивой женщиной. Красивой и умной. Чертовски обаятельной. Аристократически воспитанной. Таких не бывает? Верно. В природе данный вид не встречается. Такими женщины делают себя сами.
Именно поэтому миссис Лэнгли мысленно послала куда подальше зарождающееся раздражение и приветливо улыбнулась визитеру.
- Да. Вас прислал Кай… мистер Лэнгли? – муж тщательно следил за собственным статусом и был так забавен в своем снобизме.
- В некоторой степени, - последовал ответ. – Я могу войти?
Не водитель. Тот не стал бы так уклончиво. И в доме ему делать нечего…
- Кто вы? – улыбка осталась на губах, но во взгляде мелькнула тревога. Мелькнула – и пропала. Миссис Лэнгли не станет тревожиться по пустякам – ноблесс оближ.*
- Доктор Шнитке, - отрекомендовался посетитель. – Мадам, боюсь, у меня дурные вести. Я бы не хотел с порога. И вам лучше присесть.
Четверг, 13 июля
Вот так и кончается жизнь. В кресле у окна с видом на внутренний дворик. Ты знаешь – со вчерашнего дня знаешь! – Кайл больше не придет. (Мадам, примите мои соболезнования. Автомобиль вашего супруга попал в аварию на углу Труа-Мускетер и Армистис. Мистер Лэнгли погиб сразу, черепно-мозговая. Шофер был доставлен в травматологию, где и скончался от внутреннего кровоизлияния.) Отвратительные подробности отвратительной мизансцены. Хотелось плакать, но ноблесс, дьявол ее забери, оближ. Она ограничилась сигаретой и стаканом ледяной воды. Поблагодарила «доброго доктора», позвонила родителям Кайла, своей матери (отец был на конгрессе в Стокгольме, и звонить ему во время работы запрещалось категорически – это она помнила всегда), партнеру мужа, выслушала соболезнования и обещания «позаботиться о предстоящих хлопотах».
От сигарет мутило. Волосы и одежда пропахли дымом. Она добрела до душа, постояла под ледяными струями… и обнаружила себя в кресле в малой гостиной. Том самом, где просидела всю ночь. Прямо и неподвижно. Отстраненно наблюдая, как темнеет и вновь светлеет окно.
Понедельник, 17 июля
- Вы хотите его вернуть?
- Вы сумасшедший. Не звоните мне больше.
- Вы позвоните сами. Визитка на журнальном столике.
Короткие гудки. Прерывистое дыхание. Ее дыхание. Какая, к черту, ноблесс с психами?!
Хочет ли она вернуть Кайла? Карин рассмеялась. Коротко. Зло. Она бы все отдала, вот только Кайл не вернется – «мадам, примите мои соболезнования, автомобиль вашего мужа…» Какой сволочью надо быть, чтобы обещать невозможное сходящей с ума от горя женщине. И откуда у нее визитка?!
Раненой тигрицей Карин метнулась в холл. Взгляд зацепился за серебристый квадратик плотной бумаги, где витиеватым шрифтом значилось: «Д-р Раймонд Шнитке. Охотник». Непослушные пальцы не сразу ухватили добычу. Визитка змеей вывернулась из рук и осенним листом упала на ковер. На обратной стороне от руки было написано: «Я не сволочь. Всё – возможно».
Вторник, 18 июля
- Возможно все, если очень сильно захотеть, - серьезно сказал давешний «шофер». Карин ожидала чего угодно – но не прописных истин, сошедших со страниц детского издания Библии. Материнская школа**, подготовительный курс…
Ей понадобилась ночь, чтобы решиться. Ночь в кресле у окна, выходящего во внутренний дворик. В два часа пополудни доктор Шнитке ждал ее в кафе против здания мэрии.
Карин собрала волю в кулак и улыбнулась сжатыми губами:
- Я хочу. А чего хотите вы? Душу? Давайте договор и иголку.
- Зачем иголку? Острый кончик пера вполне подойдет, - Шнитке вернул ей улыбку. – Мадам, за кого вы меня принимаете? Я не Сатана – и даже не его посланник. Я охотник. Истинно зрящий, если вам по нраву архаизмы. И для меня действительно нет ничего невозможного. Впрочем для вас тоже. Вам стало нечего терять.
Среда, 12 июля
- Миссис Лэнгли? – спокойный уверенный голос. Господи, что это – день сурка? Зачем, зачем, зачем возвращать ее в кошмар, едва подарив надежду? Нарождающаяся паника надежно заперта намертво приклеенной к лицу маской – ноблесс, которая оближ.
- Да.
- Мистер Лэнгли поручил мне… Мадам, что с вами? Мадам!
- Все порядке, - просто маска оказалась не такой и прочной, как она ожидала… треснула и расползлась. – Голова кружится. Погода, наверное.
- Если вам нехорошо, может, стоит позвонить мистеру Лэнгли и…
- Нет. Мне хорошо. Вы даже не представляете, как мне хорошо. Я сейчас.
Она шла по ночному городу. Она уходила. Ни ветер, ни прошлое, ни истинно зрящий, окажись он здесь, не смогли бы ее задержать. У нее больше не было имени – и ноблесс уже не оближ.
С того самого момента, когда она с ужасом поняла, что никогда не простит – не сможет простить – Кайлу его ухода. Своего измученного спокойствия. Высаженной за час пачки «Данхилла». Обитого синей кожей кресла и теплого пледа с оскаленной тигриной мордой. Апельсиновых деревьев внутреннего дворика, медленно тающих во мраке и выступающих из него с рассветом. Всех деталей той кошмарной недели, что терзали ее сны. Своего отчаяния. Его – своей – смерти.
Однажды ночью к ней пришло понимание – истинно зрящий лгал. Возможно не все.
И тогда она не выдержала – ушла.
Ветер принес шторм. Молнии скалились из разорванных туч, в серой пелене дождя таяли билдинги делового центра. Но разбушевавшейся стихии не было дела до хрупкой фигурки идущей. Уходящей. Не принадлежавшей уже этому городу. Иди, мол, на все четыре стороны. Или на восемь. Или сколько их там у света…
Истинно зрящий горько усмехнулся. Вот так и становятся охотниками. Не поверив до конца в чудо. Отравив себе жизнь страхом и сомнениями. И тогда действительно нечего терять.
Становятся охотниками – и безнадежно ищут того, кто вернет им веру в чудеса.
Ноблесс не оближ – просто очень хочется.
Верить.
* фр. положение обязывает.
** детский сад
(картинка № 17)
Ноблесс не оближ
Она шла по ночному городу.
Шла стремительно – но ветер бил в лицо, развевал огненную гриву, пытался сорвать и унести прочь платье. Издевательски свистел и улюлюкал: захочу - верну.
Шла не оглядываясь – но прошлое не нуждалось в подсказках. Скалилось из черных арок, бросалось тенью на асфальт. Напоминало – ты в моей власти. Никуда не денешься.
А она шла. Шла, преодолевая боль, страх и слабость. Если б истинно зрящий увязался за ней… Но тот не спешил показываться – иди, мол, на все четыре стороны. Или на восемь. Или сколько их там у света…
Новый Орлеан.
Среда, 12 июля
Миссис Лэнгли? – спокойный уверенный голос. Открытое лицо. Нет, Кайл положительно несносен! Опять решил устроить дурацкий сюрприз, прислал шофера - и хорошо, если задуман «малый выход», то есть ужин на двоих. А если «большой»? Весь вечер поддерживать светский разговор с партнером дорогого супруга – не всякие нервы выдержат.
Карин Лэнгли была красивой женщиной. Красивой и умной. Чертовски обаятельной. Аристократически воспитанной. Таких не бывает? Верно. В природе данный вид не встречается. Такими женщины делают себя сами.
Именно поэтому миссис Лэнгли мысленно послала куда подальше зарождающееся раздражение и приветливо улыбнулась визитеру.
- Да. Вас прислал Кай… мистер Лэнгли? – муж тщательно следил за собственным статусом и был так забавен в своем снобизме.
- В некоторой степени, - последовал ответ. – Я могу войти?
Не водитель. Тот не стал бы так уклончиво. И в доме ему делать нечего…
- Кто вы? – улыбка осталась на губах, но во взгляде мелькнула тревога. Мелькнула – и пропала. Миссис Лэнгли не станет тревожиться по пустякам – ноблесс оближ.*
- Доктор Шнитке, - отрекомендовался посетитель. – Мадам, боюсь, у меня дурные вести. Я бы не хотел с порога. И вам лучше присесть.
Четверг, 13 июля
Вот так и кончается жизнь. В кресле у окна с видом на внутренний дворик. Ты знаешь – со вчерашнего дня знаешь! – Кайл больше не придет. (Мадам, примите мои соболезнования. Автомобиль вашего супруга попал в аварию на углу Труа-Мускетер и Армистис. Мистер Лэнгли погиб сразу, черепно-мозговая. Шофер был доставлен в травматологию, где и скончался от внутреннего кровоизлияния.) Отвратительные подробности отвратительной мизансцены. Хотелось плакать, но ноблесс, дьявол ее забери, оближ. Она ограничилась сигаретой и стаканом ледяной воды. Поблагодарила «доброго доктора», позвонила родителям Кайла, своей матери (отец был на конгрессе в Стокгольме, и звонить ему во время работы запрещалось категорически – это она помнила всегда), партнеру мужа, выслушала соболезнования и обещания «позаботиться о предстоящих хлопотах».
От сигарет мутило. Волосы и одежда пропахли дымом. Она добрела до душа, постояла под ледяными струями… и обнаружила себя в кресле в малой гостиной. Том самом, где просидела всю ночь. Прямо и неподвижно. Отстраненно наблюдая, как темнеет и вновь светлеет окно.
Понедельник, 17 июля
- Вы хотите его вернуть?
- Вы сумасшедший. Не звоните мне больше.
- Вы позвоните сами. Визитка на журнальном столике.
Короткие гудки. Прерывистое дыхание. Ее дыхание. Какая, к черту, ноблесс с психами?!
Хочет ли она вернуть Кайла? Карин рассмеялась. Коротко. Зло. Она бы все отдала, вот только Кайл не вернется – «мадам, примите мои соболезнования, автомобиль вашего мужа…» Какой сволочью надо быть, чтобы обещать невозможное сходящей с ума от горя женщине. И откуда у нее визитка?!
Раненой тигрицей Карин метнулась в холл. Взгляд зацепился за серебристый квадратик плотной бумаги, где витиеватым шрифтом значилось: «Д-р Раймонд Шнитке. Охотник». Непослушные пальцы не сразу ухватили добычу. Визитка змеей вывернулась из рук и осенним листом упала на ковер. На обратной стороне от руки было написано: «Я не сволочь. Всё – возможно».
Вторник, 18 июля
- Возможно все, если очень сильно захотеть, - серьезно сказал давешний «шофер». Карин ожидала чего угодно – но не прописных истин, сошедших со страниц детского издания Библии. Материнская школа**, подготовительный курс…
Ей понадобилась ночь, чтобы решиться. Ночь в кресле у окна, выходящего во внутренний дворик. В два часа пополудни доктор Шнитке ждал ее в кафе против здания мэрии.
Карин собрала волю в кулак и улыбнулась сжатыми губами:
- Я хочу. А чего хотите вы? Душу? Давайте договор и иголку.
- Зачем иголку? Острый кончик пера вполне подойдет, - Шнитке вернул ей улыбку. – Мадам, за кого вы меня принимаете? Я не Сатана – и даже не его посланник. Я охотник. Истинно зрящий, если вам по нраву архаизмы. И для меня действительно нет ничего невозможного. Впрочем для вас тоже. Вам стало нечего терять.
Среда, 12 июля
- Миссис Лэнгли? – спокойный уверенный голос. Господи, что это – день сурка? Зачем, зачем, зачем возвращать ее в кошмар, едва подарив надежду? Нарождающаяся паника надежно заперта намертво приклеенной к лицу маской – ноблесс, которая оближ.
- Да.
- Мистер Лэнгли поручил мне… Мадам, что с вами? Мадам!
- Все порядке, - просто маска оказалась не такой и прочной, как она ожидала… треснула и расползлась. – Голова кружится. Погода, наверное.
- Если вам нехорошо, может, стоит позвонить мистеру Лэнгли и…
- Нет. Мне хорошо. Вы даже не представляете, как мне хорошо. Я сейчас.
Она шла по ночному городу. Она уходила. Ни ветер, ни прошлое, ни истинно зрящий, окажись он здесь, не смогли бы ее задержать. У нее больше не было имени – и ноблесс уже не оближ.
С того самого момента, когда она с ужасом поняла, что никогда не простит – не сможет простить – Кайлу его ухода. Своего измученного спокойствия. Высаженной за час пачки «Данхилла». Обитого синей кожей кресла и теплого пледа с оскаленной тигриной мордой. Апельсиновых деревьев внутреннего дворика, медленно тающих во мраке и выступающих из него с рассветом. Всех деталей той кошмарной недели, что терзали ее сны. Своего отчаяния. Его – своей – смерти.
Однажды ночью к ней пришло понимание – истинно зрящий лгал. Возможно не все.
И тогда она не выдержала – ушла.
Ветер принес шторм. Молнии скалились из разорванных туч, в серой пелене дождя таяли билдинги делового центра. Но разбушевавшейся стихии не было дела до хрупкой фигурки идущей. Уходящей. Не принадлежавшей уже этому городу. Иди, мол, на все четыре стороны. Или на восемь. Или сколько их там у света…
Истинно зрящий горько усмехнулся. Вот так и становятся охотниками. Не поверив до конца в чудо. Отравив себе жизнь страхом и сомнениями. И тогда действительно нечего терять.
Становятся охотниками – и безнадежно ищут того, кто вернет им веру в чудеса.
Ноблесс не оближ – просто очень хочется.
Верить.
* фр. положение обязывает.
** детский сад
Последний раз редактировалось Irena 14 ноя 2009, 00:34, всего редактировалось 1 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 6
(картинка № 15)
Пикник на обочине
- Да... Ну вот, значить, идет себе Зедд, гуляет тихонечко, никого не трогает, значить...
Бенджи умолк, почесал шарообразный живот тощей, похожей на сухую ветку лапкой - и пригорюнился. Слушатели терпеливо ждали. Наконец, Май не выдержал:
- Ну не томи ты! Дальше-то что?
- Дальше-то... – Бенджи еще раз почесал живот, поймал светлячка, полюбовался, отпустил... и, услыхав раздраженное шипение Кота, поспешно продолжил: – Дальше... вот, значить, гуляет Зедд... и вдруг, откуда ни возьмись, навстречу ему – ЧЕЛОВЕК! Ага... И нет бы Зедду в тень уйти, за могилкой укрыться – а он то ли задумался, то ли что: прет себе прям Человеку навстречу! Ну вот и...
Бенджи опять было наладился погрузиться в раздумья, но Май отвесил ему подзатыльник. Бенджи знал массу всяких баек, но слушать его было одно мучение. Особенно для Мая, с его нетерпеливым характером.
- Да ладно тебе, чуть что – по шее драться! – засопел Бенджи. – Вот я ж и говорю: Человек, как Зедда увидел, сразу как закричит: «Упырь! Упырь!!!» Ну упырь. И что с того? Коли ты так упырей боишься, неча по кладбищу ночью шастать. А где ж Зедду гулять? Дышал себе воздухом, тихо-мирно, никого не трогал...
- Ну а Человек-то что? – поторопил Пупырь, отрываясь от стаканчика с любимым мороженым.
- Ну, значить... Человек... Человек как заорет! А потом, значить, схватил он Крест да начал на Зедда тем Крестом махать. У Зедда от того в глазах помутнело, упал он и хотел было уползти подальше – да тут Человек... - Бенджи выдержал паузу, - Молитву сказал. И от той Молитвы у Зедда вся шкура волдырями пошла, полопалась, – Бенджи горестно вздохнул, - и помер он на месте. А Человек, злыдень, плюнул и дальше себе пошел. Эх, Зедд... какой упырь был – и пропал ни за что...
- Глупости всё это, - проворчал Кот, приоткрыв один глаз. Кот был тертый, битый, помойный – и считался большим знатоком по части Человеков. – Суеверия, и больше ничего. Твой Зедд попросту свалился в какую-нибудь яму с ... эээ... химическими отходами. Под ноги надо смотреть.
- С чего бы Зедду в ямы валиться? – сварливо возразил Бенджи.
- А мне откуда знать? Может, наркоманом поужинал, вот и окосел, не соображал, куда идет?
- Зедд Человеков не ел! – обиделся Бенджи. – Ну – почти не ел...
- Ладно, ладно... Но сам посуди: ну пусть Человеки верят, что упырь боится креста и молитвы. Но ты-то должен бы знать... и дружок твой Зедд тоже. Вот наш Упырь – разве он боится какой-то там молитвы?
- Пупырь я, сколько можно говорить?! Пу-пырь!!! – взревел Пупырь, бросая остатки мороженого в нижнюю пасть и скаля зубы в верхней. – Упырей всяких вонючих – пруд пруди, а я один такой, понятно? Единственный в своем роде! Мог бы и запомнить, котявка помойная!
Кот выгнул спину и зашипел. Глаза его вспыхнули янтарным огнем. Пупырь, вытирая лапы о бока, тяжело поднялся.
Пупырь был действительно единственный в своем роде. Если про Бенджи было, по крайней мере, известно, что он мелкий бес, Май величал себя эльфом (хотя неизвестно, имел ли на то основания), а Кот – ну он и в Африке Кот, - то родовую принадлежность Пупыря определить никак не удавалось. Пупырь утверждал, что он последний представитель какого-то древнего племени, такого жутко древнего, что никто о нем и не помнит; Кот же полагал Пупыря, с его двумя пастями, одним глазом-щелочкой и ластообразными лапами, мутантом – на что Пупырь неизменно обижался – и дразнил упырем, на что Пупырь обижался тоже. Всё это было непременной частью ежегодного пикника на Первое Летнее Полнолуние – что не мешало обоим каждый раз ругаться по этому поводу искренне и от души.
Пупырь и Кот кружили по лужайке, один – грозно пыхтя, другой – шипя и метя хвостом. «Сладкая парочка» - Зеленый и его странный приятель, похожий на крысу с ветвистыми, как у оленя, рогами, - испуганно отодвинулась подальше. (Эти двое всегда молчали, никто о них ничего не знал – но на пикник они исправно приходили. Их не гнали: чем больше народу, тем веселее, пусть даже от иного и слова не добьешься). Май вздохнул и слетел с насиженного надгробья – успокаивать скандалистов. Возможно, он и впрямь имел какое-то отношение к эльфийскому племени: пошептал что-то одному, другому – и оба уселись на свои места, ворча: «Дык, а что он? Сколько ему говорил..» - «Подумаешь, назвали его... вон у Бенджи половина друзей - упыри, и сам он наполовину упырь, я думаю, и ничего. Чего обидного-то?» - «Упырь – это одно, а Пупырь – совсем другое. Вот ежели я тебя не котом, а кротом обзову, а?» - «Но-но, попрошу! Я Кот, понятно? К-О-Т! Древнее и неприкосновенное животное! Каждый из котов – уникален!» - «А я – П-У-П-Ы-Р-Ь, понятно? И еще древнее тебя буду! Уж точно уникальнее, потому как я-то один, а вас по помойкам...»
-Тише вы! – оборвал спорщиков Бенджи. – Слышите?..
Пожалуй, они слишком увлеклись спором... Откуда ни возьмись, как в бенджиной страшилке – на лужайке появилась целая компания самых настоящих Человеков!
Прятаться было поздно. Все окаменели, уставясь на незваных гостей. Май завис в воздухе, Бенджи, насмерть перепуганный, безуспешно пытался притвориться частью надгробия; Пупырь даже и не пытался – просто сидел, разинув обе пасти. Кот привычно выгнул спину, вздыбил шерсть и выпустил когти – лишенный предрассудков относительно Человеков, он, тем не менее, имел свои причины ожидать от них неприятностей. Сладкая парочка пыталась укрыться за широкой спиной Пупыря.
Человеки, впрочем, не спешили махать крестами и швыряться молитвами. Они точно так же таращились на теплую компанию – можно было подумать, что и они испуганы. Впрочем, они явно были очень молоды.
- Ч-что это?.. – выдавил, наконец, один из Человеков – похоже, девица, с копной рыжих волос. – Ч-что в-вы тут...?
- Дык это... – пискнул Бенджи. – Мы тут... ничего... мы...
Пупырь только засопел громче.
Человеки переглянулись.
- Сидим, никого не трогаем, - проворчал Кот. – Пикник у нас, полнолуние справляем. И не «что», между прочим, а «кто». Так что идите, уважаемые, своей дорогой – место занято.
- Провалиться мне на месте! – ахнул другой Человек – судя по бородке, парень. – Говорящий кот, что ли?
- Разумеется! – отрезал Кот. – Я, между прочим, разумное существо. В отличие от некоторых.
Человек с бородкой открыл рот. Рыжая девица восхищенно пискнула. Остальные переминались с ноги на ногу, явно не зная, что делать дальше. И тут Май, совершенно неожиданно для самого себя, брякнул:
- Да вы садитесь, устраивайтесь, не стесняйтесь! У нас тут пирожки домашние, с яблоками. А Бенджи страшилку расскажет. Расскажешь, Бенджи?
Бенджи икнул.
***
Прощание было сердечным. Сидели бы еще – но небо на востоке светлело, и Бенджи, не выносившему солнечного света, давно пора было в укрытие. Да и остальные предпочитали провести день дома, в безопасности.
- Вы классные ребята! – говорили Человеки, хлопая по плечам растерянного Бенджи и очень довольного Пупыря. – Правда, классные! Мы же еще встретимся, правда? Бенджи, ты просто клад – я таких страшков в жизни не слышал! Страшные Человеки – надо же!..
Бенджи желтел, розовел и смущался.
- Май, а ты взаправду эльф? – спрашивали Человеки у польщенного Мая.
- Разумеется! – отвечал он, поправляя «эльфийскую» шляпу, которой очень гордился. – Разве это не бросается в глаза?
- Конечно-конечно! – заверяли Человеки. – Самый что ни на есть разэльфийский!
- Кисонька! Котичек! – приставала рыжая к Коту. – Идем ко мне жить, а? Я тебе рыбку покупать буду, печеночку... А ты мне будешь сказки рассказывать. Ты не бойся, я никому не скажу, что ты у меня говорящий!
Кот щурил желтые глаза и отмалчивался. Визги рыжей и попытки погладить ему не слишком нравились, и, кроме того, он ценил независимость. С другой стороны, рыбка и печеночка – звучало очень заманчиво. Да и теплый безопасный угол, особенно в зимнюю ночь... Нет, это предложение определенно следовало обдумать. Ну а уйти он всегда сумеет.
- Ну надо же... – вздохнул Бенджи, когда Человеки, наконец, ушли, взяв клятвенное обещание встретиться здесь же в следующее полнолуние. – Человеки – а какие душевные...
- Вот видишь, - проворчал Пупырь. – А ты – молитва, крест, шкура полопалась...
- Ну дык... – смутился Бенджи. – Я ж это...
- Человеки бывают разные, - наставительно сказал Кот. – Кто душевный, а кто и... С ними осторожность нужна и бдительность. Но рыженькая – она ничего...
Пупырь хмыкнул. Кот покосился на него, но Пупырь сделал вид, что хмыкал совсем по другому поводу. Не хотелось портить благодушное настроение.
А Май размышлял о том, что ежегодный пикник, похоже, станет ежемесячным; и это, с одной стороны, неплохо, - но с другой... надо продумать, из какой пекарни стянуть в следующий раз пирожки, причем в два раза больше, чем обычно, и как проворачивать это дело каждый месяц так, чтобы никто ни о чем не догадался...
На небе гасли последние звезды.
(картинка № 15)
Пикник на обочине
- Да... Ну вот, значить, идет себе Зедд, гуляет тихонечко, никого не трогает, значить...
Бенджи умолк, почесал шарообразный живот тощей, похожей на сухую ветку лапкой - и пригорюнился. Слушатели терпеливо ждали. Наконец, Май не выдержал:
- Ну не томи ты! Дальше-то что?
- Дальше-то... – Бенджи еще раз почесал живот, поймал светлячка, полюбовался, отпустил... и, услыхав раздраженное шипение Кота, поспешно продолжил: – Дальше... вот, значить, гуляет Зедд... и вдруг, откуда ни возьмись, навстречу ему – ЧЕЛОВЕК! Ага... И нет бы Зедду в тень уйти, за могилкой укрыться – а он то ли задумался, то ли что: прет себе прям Человеку навстречу! Ну вот и...
Бенджи опять было наладился погрузиться в раздумья, но Май отвесил ему подзатыльник. Бенджи знал массу всяких баек, но слушать его было одно мучение. Особенно для Мая, с его нетерпеливым характером.
- Да ладно тебе, чуть что – по шее драться! – засопел Бенджи. – Вот я ж и говорю: Человек, как Зедда увидел, сразу как закричит: «Упырь! Упырь!!!» Ну упырь. И что с того? Коли ты так упырей боишься, неча по кладбищу ночью шастать. А где ж Зедду гулять? Дышал себе воздухом, тихо-мирно, никого не трогал...
- Ну а Человек-то что? – поторопил Пупырь, отрываясь от стаканчика с любимым мороженым.
- Ну, значить... Человек... Человек как заорет! А потом, значить, схватил он Крест да начал на Зедда тем Крестом махать. У Зедда от того в глазах помутнело, упал он и хотел было уползти подальше – да тут Человек... - Бенджи выдержал паузу, - Молитву сказал. И от той Молитвы у Зедда вся шкура волдырями пошла, полопалась, – Бенджи горестно вздохнул, - и помер он на месте. А Человек, злыдень, плюнул и дальше себе пошел. Эх, Зедд... какой упырь был – и пропал ни за что...
- Глупости всё это, - проворчал Кот, приоткрыв один глаз. Кот был тертый, битый, помойный – и считался большим знатоком по части Человеков. – Суеверия, и больше ничего. Твой Зедд попросту свалился в какую-нибудь яму с ... эээ... химическими отходами. Под ноги надо смотреть.
- С чего бы Зедду в ямы валиться? – сварливо возразил Бенджи.
- А мне откуда знать? Может, наркоманом поужинал, вот и окосел, не соображал, куда идет?
- Зедд Человеков не ел! – обиделся Бенджи. – Ну – почти не ел...
- Ладно, ладно... Но сам посуди: ну пусть Человеки верят, что упырь боится креста и молитвы. Но ты-то должен бы знать... и дружок твой Зедд тоже. Вот наш Упырь – разве он боится какой-то там молитвы?
- Пупырь я, сколько можно говорить?! Пу-пырь!!! – взревел Пупырь, бросая остатки мороженого в нижнюю пасть и скаля зубы в верхней. – Упырей всяких вонючих – пруд пруди, а я один такой, понятно? Единственный в своем роде! Мог бы и запомнить, котявка помойная!
Кот выгнул спину и зашипел. Глаза его вспыхнули янтарным огнем. Пупырь, вытирая лапы о бока, тяжело поднялся.
Пупырь был действительно единственный в своем роде. Если про Бенджи было, по крайней мере, известно, что он мелкий бес, Май величал себя эльфом (хотя неизвестно, имел ли на то основания), а Кот – ну он и в Африке Кот, - то родовую принадлежность Пупыря определить никак не удавалось. Пупырь утверждал, что он последний представитель какого-то древнего племени, такого жутко древнего, что никто о нем и не помнит; Кот же полагал Пупыря, с его двумя пастями, одним глазом-щелочкой и ластообразными лапами, мутантом – на что Пупырь неизменно обижался – и дразнил упырем, на что Пупырь обижался тоже. Всё это было непременной частью ежегодного пикника на Первое Летнее Полнолуние – что не мешало обоим каждый раз ругаться по этому поводу искренне и от души.
Пупырь и Кот кружили по лужайке, один – грозно пыхтя, другой – шипя и метя хвостом. «Сладкая парочка» - Зеленый и его странный приятель, похожий на крысу с ветвистыми, как у оленя, рогами, - испуганно отодвинулась подальше. (Эти двое всегда молчали, никто о них ничего не знал – но на пикник они исправно приходили. Их не гнали: чем больше народу, тем веселее, пусть даже от иного и слова не добьешься). Май вздохнул и слетел с насиженного надгробья – успокаивать скандалистов. Возможно, он и впрямь имел какое-то отношение к эльфийскому племени: пошептал что-то одному, другому – и оба уселись на свои места, ворча: «Дык, а что он? Сколько ему говорил..» - «Подумаешь, назвали его... вон у Бенджи половина друзей - упыри, и сам он наполовину упырь, я думаю, и ничего. Чего обидного-то?» - «Упырь – это одно, а Пупырь – совсем другое. Вот ежели я тебя не котом, а кротом обзову, а?» - «Но-но, попрошу! Я Кот, понятно? К-О-Т! Древнее и неприкосновенное животное! Каждый из котов – уникален!» - «А я – П-У-П-Ы-Р-Ь, понятно? И еще древнее тебя буду! Уж точно уникальнее, потому как я-то один, а вас по помойкам...»
-Тише вы! – оборвал спорщиков Бенджи. – Слышите?..
Пожалуй, они слишком увлеклись спором... Откуда ни возьмись, как в бенджиной страшилке – на лужайке появилась целая компания самых настоящих Человеков!
Прятаться было поздно. Все окаменели, уставясь на незваных гостей. Май завис в воздухе, Бенджи, насмерть перепуганный, безуспешно пытался притвориться частью надгробия; Пупырь даже и не пытался – просто сидел, разинув обе пасти. Кот привычно выгнул спину, вздыбил шерсть и выпустил когти – лишенный предрассудков относительно Человеков, он, тем не менее, имел свои причины ожидать от них неприятностей. Сладкая парочка пыталась укрыться за широкой спиной Пупыря.
Человеки, впрочем, не спешили махать крестами и швыряться молитвами. Они точно так же таращились на теплую компанию – можно было подумать, что и они испуганы. Впрочем, они явно были очень молоды.
- Ч-что это?.. – выдавил, наконец, один из Человеков – похоже, девица, с копной рыжих волос. – Ч-что в-вы тут...?
- Дык это... – пискнул Бенджи. – Мы тут... ничего... мы...
Пупырь только засопел громче.
Человеки переглянулись.
- Сидим, никого не трогаем, - проворчал Кот. – Пикник у нас, полнолуние справляем. И не «что», между прочим, а «кто». Так что идите, уважаемые, своей дорогой – место занято.
- Провалиться мне на месте! – ахнул другой Человек – судя по бородке, парень. – Говорящий кот, что ли?
- Разумеется! – отрезал Кот. – Я, между прочим, разумное существо. В отличие от некоторых.
Человек с бородкой открыл рот. Рыжая девица восхищенно пискнула. Остальные переминались с ноги на ногу, явно не зная, что делать дальше. И тут Май, совершенно неожиданно для самого себя, брякнул:
- Да вы садитесь, устраивайтесь, не стесняйтесь! У нас тут пирожки домашние, с яблоками. А Бенджи страшилку расскажет. Расскажешь, Бенджи?
Бенджи икнул.
***
Прощание было сердечным. Сидели бы еще – но небо на востоке светлело, и Бенджи, не выносившему солнечного света, давно пора было в укрытие. Да и остальные предпочитали провести день дома, в безопасности.
- Вы классные ребята! – говорили Человеки, хлопая по плечам растерянного Бенджи и очень довольного Пупыря. – Правда, классные! Мы же еще встретимся, правда? Бенджи, ты просто клад – я таких страшков в жизни не слышал! Страшные Человеки – надо же!..
Бенджи желтел, розовел и смущался.
- Май, а ты взаправду эльф? – спрашивали Человеки у польщенного Мая.
- Разумеется! – отвечал он, поправляя «эльфийскую» шляпу, которой очень гордился. – Разве это не бросается в глаза?
- Конечно-конечно! – заверяли Человеки. – Самый что ни на есть разэльфийский!
- Кисонька! Котичек! – приставала рыжая к Коту. – Идем ко мне жить, а? Я тебе рыбку покупать буду, печеночку... А ты мне будешь сказки рассказывать. Ты не бойся, я никому не скажу, что ты у меня говорящий!
Кот щурил желтые глаза и отмалчивался. Визги рыжей и попытки погладить ему не слишком нравились, и, кроме того, он ценил независимость. С другой стороны, рыбка и печеночка – звучало очень заманчиво. Да и теплый безопасный угол, особенно в зимнюю ночь... Нет, это предложение определенно следовало обдумать. Ну а уйти он всегда сумеет.
- Ну надо же... – вздохнул Бенджи, когда Человеки, наконец, ушли, взяв клятвенное обещание встретиться здесь же в следующее полнолуние. – Человеки – а какие душевные...
- Вот видишь, - проворчал Пупырь. – А ты – молитва, крест, шкура полопалась...
- Ну дык... – смутился Бенджи. – Я ж это...
- Человеки бывают разные, - наставительно сказал Кот. – Кто душевный, а кто и... С ними осторожность нужна и бдительность. Но рыженькая – она ничего...
Пупырь хмыкнул. Кот покосился на него, но Пупырь сделал вид, что хмыкал совсем по другому поводу. Не хотелось портить благодушное настроение.
А Май размышлял о том, что ежегодный пикник, похоже, станет ежемесячным; и это, с одной стороны, неплохо, - но с другой... надо продумать, из какой пекарни стянуть в следующий раз пирожки, причем в два раза больше, чем обычно, и как проворачивать это дело каждый месяц так, чтобы никто ни о чем не догадался...
На небе гасли последние звезды.
Последний раз редактировалось Irena 14 ноя 2009, 00:32, всего редактировалось 1 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 7
(картинка № 8 )
Снежная Баба
– Эгей! Как жизнь, Королева!? – Дед Мороз, посмеиваясь, проехал мимо на санях и помахал рукой в знак приветствия.
– Как снег бела, – буркнула Снежная Баба, спускаясь по винтовой лестнице. Никогда у этого старикашки времени не хватает, чтобы нормально поговорить, а вот шпильку вставить – всегда пожалуйста. И чем он таким занимается? Целый год подслушивает и подсматривает за детьми, вынюхивает самые сокровенные желания. А потом берет и воплощает их за один день. Зачем это? Она пожала плечами и направилась к Грани.
Она жила здесь, сколько себя помнила. И как ее только не называли: Ледышкой, Белоснежкой, Снеженикой, Снежной королевой, но чаще - просто Снежной Бабой. Она откликалась на все выдуманные имена, а об истинном ее никто не спрашивал, да и она помалкивала. Почти все Снежные Люди жили в центре материка и лишь изредка наведывались к Краю, люди же начали появляться из-за Грани давным-давно и делали это с завидным постоянством. Поэтому скучать ей не приходилось, и от одиночества Снежная Баба не страдала. Только иногда, в летние месяцы. И тогда, из-за недостатка общения, она мечтала, глядя за Край.
Как-то ранним летом, когда лед только-только начал подтаивать, от нечего делать, Баба сидела у Грани и размышляла. Неожиданно ветер донес до нее возмущенные крики. Баба стала оглядываться в поисках их источника и обнаружила его недалеко от себя. Кто-то маленький застрял в большущем сугробе и яростно стремился из него выбраться. Баба подошла к сугробу и одним движением выдернула из него мальчишку вместе с санками. Он брыкался и норовил убежать, но от Снежной Бабы особо не побегаешь.
– Ты откуда? – Баба внимательно смотрела на ребенка.
Мальчишка, видя, что убежать не удастся, насупился и задрал нос выше крыши, не желая говорить.
– Ладно, молчи, завтра вернешься домой, если будешь себя вести прилично.
Мальчик сразу встрепенулся:
– Домой?
– Да, а пока пошли греться.
Мальчик шел рядом с Бабой и нерешительно на нее поглядывал. Наконец он решился спросить:
– А ты кто?
– Кто, кто – медведь в пальто, – Баба, улыбнувшись, искоса посматривала на мальчишку.
Но от него было не так просто отвязаться. Остановившись перед ней, он внимательно оглядел Снежную Бабу с верху до низу.
– Нет, ты не Снежная Королева, – мальчик передернул плечами, – наверное, ты, ммм… Снежная Баба! – Он радостно захлопал в ладоши от осенившей его догадки.
– Ну как, угадал? – Мальчишка, улыбаясь, заглянул в глаза Бабе.
– Почти, – Баба обошла стоявшего ребенка, быстрым шагом направляясь к дому.
Мальчишка не отставал:
– А как тебя зовут?
– А ты угадай, – Баба хитро прищурилась.
– Ну… – потянул он, – ты точно не Снежинка, может, Льдинка?
– А что, мне нравится… Льдинка... – Снежная Баба примерила к себе еще одно новое имя. – Хорошо, можешь звать меня Льдинкой. И, чтобы прервать поток новых вопросов, сама спросила мальчика:
– А ты кто и откуда?
– Меня зовут Кай, я тоже живу на севере, в Гавани Торговцев.
– И что за ветер занес тебя сюда? – Баба шагала так быстро, что мальчик еле поспевал за ней.
– Я катался на санках, а потом сани Снежной Королевы очень долго везли меня, а потом я оказался здесь, в сугробе, – Кай сбивчиво рассказывал Бабе, что с ним приключилось, и совсем запыхался.
– Ладно, садись на сани, прокачу.
Мальчик с сомнением посмотрел на Снежную Бабу.
– Не бойся, я ж не Снежная Королева, – усмехнулась она.
Кай немного постоял и, наконец, решившись, сел на санки. И пока Баба с ветерком везла его к дому, рассказывал о себе, о бабушке и любимой сестре, которая осталась где-то там…
А на следующий день обнаружился еще один пришелец из-за Грани, вернее, одна – девочка. Она была совсем легко одета и так громко клацала зубами от холода, что Баба никак не могла разобрать, что она говорит. Подхватив девчонку на руки и не обращая внимание на ее отчаянное сопротивление, Баба побежала домой. Там у нее для таких случаев были теплые шерстяные одеяла, в одно из которых Баба, недолго думая, укутала жертву сугроба. Девочка успокоилась и только настороженно посматривала на Бабу. А согревшись, пришелица не только не заснула, но сбросила с себя одеяло и, не обращая внимания на холод, воинственно шагнула к Снежной Бабе:
– Верни мне Кая, Снежная Королева!
– Забирай на здоровье! – Баба насмешливо смотрела, как округляется рот нахалки.
– А? – Девочка ничего не понимала, и Баба решила обрисовать ей ситуацию:
– Твоего Кая я вчера выловила в сугробе, вместе с санками, а сегодня собиралась отправить назад. А тебя можно будет вернуть завтра.
– Зачем?… Как?… Куда отправить?… – Девочка от волнения даже заикаться стала.
– Н-да, тяжелый случай, – Баба покачала головой, – братец твой понятливее был…
Девочка сразу возмутилась:
– Что значит был? И… вообще, где он?
– Где, где – в Вологде! – Хмыкнула Баба и добавила: – да не волнуйся, здесь он.
– Где здесь? – не успокаивалась девочка.
– В доме, где ж еще! – Баба потихоньку начинала терять терпение, – Так. Успокойся, Герда!
Девочка опешила от неожиданности, но сдаваться не собиралась:
– Да! Я Герда! А откуда ты знаешь, как меня зовут? – Девочка, гордо вскинув голову, хмуро смотрела на Снежную Бабу.
Тут терпение Бабы лопнуло. Легонько ухватила дерзкую девчонку за ухо, она склонилась к ней:
– Давай договоримся, деточка, – елейным голосом почти прошипела Баба. Она всегда так разговаривала, когда выходила из себя. – Когда вернешься домой, в свою Торговую Гавань, будешь так с бабушкой разговаривать, поняла? – Глаза Бабы хищно сузились, – А пока ты у меня дома, попридержи язык, ясно? – Она отпустила ухо и пристально посмотрела на притихшую девочку. – Я спросила, ясно?
Герда кивнула. А Баба, успокоившись и снова закутав девочку в одеяло, сказала:
– Кай о тебе рассказывал, только он говорил, что его сестра добрая и ласковая, а оказалась – невоспитанная и наглая.
Девочка покраснела.
– А может, ты обманываешь, и никакая ты не Герда?
– Герда я! Герда! А Кай мой брат! – Вскинулась было девочка, но поймав взгляд Бабы, замолчала.
Снежная Баба только вздохнула: ну что за дети невоспитанные пошли…
– Ладно, верю, верю. – Баба помолчала. – Ты вот что скажи: как же ты сюда попала?
Девочка поерзала в одеяле.
– Да не бойся, я ж не белый медведь, не съем, – Баба подмигнула девочке.
– Все началось со Снежной королевы, – Герда замолчала и нерешительно посмотрела на Снежную Бабу.
– Я что, похожа на Снежную Королеву? – засмеялась Баба.
– Я ее не видела, но… – девочка замялась, – но ее видели мальчишки, друзья Кая. И они рассказали, как Она выглядит.
– Ну, и какая же она? – Бабе стало очень интересно.
– Она высокая, и красивая, и в короне, и белоснежной шубе, – перечисляла девочка.
Баба расхохоталась:
– Так, и где моя корона? – она стала ощупывать свою голову, в поисках несуществующей драгоценности. – Срочно ищем мою корону!
Герда робко улыбнулась.
– И чего ты решила, что я - это она? – отсмеявшись, спросила Баба.
– Я испугалась и от неожиданности решила, что ты и есть Снежная Королева, а мальчишки что-то напутали, – Герда посмотрела на Бабу и почти шепотом добавила: – А может, все так и было? – и она натянула одеяло на уши.
– Ну, ты даешь! – Снежная Баба снова прыснула со смеху. – Делать мне больше нечего. Да ты рассказывай, рассказывай.
– Да что рассказывать… Снежная Королева увезла Кая. Мы с бабушкой посоветовались и решили вызвать ее дух, ну, чтобы все точно узнать.
– Как интересно, и что дальше?
– Ночью бабушка нарисовала звезду, зажгла свечи и стала говорить непонятные слова. Наверное, волшебные, – поежилась в теплом одеяле девочка, – а потом вдруг стало холодно и я оказалась здесь, в сугробе.
– Ну-ну. Ладно, ты сиди грейся, а я Кая пойду позову. - Баба вышла из комнаты и отправилась на поиски мальчика. Своим домом Снежная Баба по праву гордилась. Многоэтажное ледяное строение, с двумя великолепными арочными входами, с воды и суши, красивыми винтовыми лестницами внутри и снаружи, открытыми балконами и широкими террасами. Вот и попробуй найти в таком доме мальчишку! Прошло много времени, прежде чем она поняла, что дома его нет. Баба выглянула в окно, и ей впервые стало жарко. Мальчик играл в снежки у самого Края.
– Кай! – дрожа от ужаса, позвала она мальчика, – Герда здесь!
Мальчишка, бросив недоделанный снежок, стрелой полетел к дому.
Баба облегченно выдохнула и сглотнула. Обошлось… Странные существа эти люди, не видят ничего дальше собственного носа, и Грань не видят. Стоит сделать всего один шаг - и ни жизни, ни памяти, только душа неприкаянная…
Немного постояв у окна и постепенно приходя в себя от пережитого страха, Баба поспешила к девочке. И чего это она вдруг так перепугалась? Мало, что ли, людей за Край падало? Кто ж их наградил такими глазами слепыми? И ведь не по ее вине падали, но что-то трепыхалось внутри, как подбитая камнем птица, не давало успокоиться.
Баба легко и быстро скользила вниз по лестнице. До нее уже доносились радостные крики детей. Когда она зашла в комнату, Кай отстранился от сестры:
– Льдинка, это Герда! Герда здесь!! – Дети радостно кружились и смеялись.
Страх прошел, и Снежная Баба, улыбаясь, смотрела на мальчика и девочку из другого мира, которые, забыв страх и холод, весело прыгали и пели какую-то песенку.
– Ну что ж, детки, Каю пора домой, а тебя, Герда, я завтра отправлю.
– Мы уйдем только вместе, – вызывающе сказала девочка, и дети непреклонно посмотрели на Снежную Бабу.
– Вместе так вместе, – пожала плечами та, – но учти, Кай, завтра – последний день для тебя. Если опоздаешь, останешься здесь навсегда.
Мальчик решительно кивнул и обнял сестру.
На следующий день, когда все трое подошли к Грани, Баба решила не затягивать прощание - легонько щелкнула пальцами, открывая проход.
– Прощайте, дети. – Снежная Баба смотрела вслед детям, уходящим за Грань по снежной искристой тропе.
– До свиданья, Льдинка… – детские голоса таяли, как снег под летним солнцем…
Как-то под Новый Год Баба не удержалась и рассказала эту историю Деду Морозу. С тех пор Дед ехидно называл ее Снежной Королевой. Очень смешно… Уйти, что ли за Край?… И с кем он тогда будет разговаривать? Правильно, с оленями. А что, хорошая идея, надо же когда-нибудь увидеть все, о чем люди рассказывали. Может, и с детками повидаться…
(картинка № 8 )
Снежная Баба
– Эгей! Как жизнь, Королева!? – Дед Мороз, посмеиваясь, проехал мимо на санях и помахал рукой в знак приветствия.
– Как снег бела, – буркнула Снежная Баба, спускаясь по винтовой лестнице. Никогда у этого старикашки времени не хватает, чтобы нормально поговорить, а вот шпильку вставить – всегда пожалуйста. И чем он таким занимается? Целый год подслушивает и подсматривает за детьми, вынюхивает самые сокровенные желания. А потом берет и воплощает их за один день. Зачем это? Она пожала плечами и направилась к Грани.
Она жила здесь, сколько себя помнила. И как ее только не называли: Ледышкой, Белоснежкой, Снеженикой, Снежной королевой, но чаще - просто Снежной Бабой. Она откликалась на все выдуманные имена, а об истинном ее никто не спрашивал, да и она помалкивала. Почти все Снежные Люди жили в центре материка и лишь изредка наведывались к Краю, люди же начали появляться из-за Грани давным-давно и делали это с завидным постоянством. Поэтому скучать ей не приходилось, и от одиночества Снежная Баба не страдала. Только иногда, в летние месяцы. И тогда, из-за недостатка общения, она мечтала, глядя за Край.
Как-то ранним летом, когда лед только-только начал подтаивать, от нечего делать, Баба сидела у Грани и размышляла. Неожиданно ветер донес до нее возмущенные крики. Баба стала оглядываться в поисках их источника и обнаружила его недалеко от себя. Кто-то маленький застрял в большущем сугробе и яростно стремился из него выбраться. Баба подошла к сугробу и одним движением выдернула из него мальчишку вместе с санками. Он брыкался и норовил убежать, но от Снежной Бабы особо не побегаешь.
– Ты откуда? – Баба внимательно смотрела на ребенка.
Мальчишка, видя, что убежать не удастся, насупился и задрал нос выше крыши, не желая говорить.
– Ладно, молчи, завтра вернешься домой, если будешь себя вести прилично.
Мальчик сразу встрепенулся:
– Домой?
– Да, а пока пошли греться.
Мальчик шел рядом с Бабой и нерешительно на нее поглядывал. Наконец он решился спросить:
– А ты кто?
– Кто, кто – медведь в пальто, – Баба, улыбнувшись, искоса посматривала на мальчишку.
Но от него было не так просто отвязаться. Остановившись перед ней, он внимательно оглядел Снежную Бабу с верху до низу.
– Нет, ты не Снежная Королева, – мальчик передернул плечами, – наверное, ты, ммм… Снежная Баба! – Он радостно захлопал в ладоши от осенившей его догадки.
– Ну как, угадал? – Мальчишка, улыбаясь, заглянул в глаза Бабе.
– Почти, – Баба обошла стоявшего ребенка, быстрым шагом направляясь к дому.
Мальчишка не отставал:
– А как тебя зовут?
– А ты угадай, – Баба хитро прищурилась.
– Ну… – потянул он, – ты точно не Снежинка, может, Льдинка?
– А что, мне нравится… Льдинка... – Снежная Баба примерила к себе еще одно новое имя. – Хорошо, можешь звать меня Льдинкой. И, чтобы прервать поток новых вопросов, сама спросила мальчика:
– А ты кто и откуда?
– Меня зовут Кай, я тоже живу на севере, в Гавани Торговцев.
– И что за ветер занес тебя сюда? – Баба шагала так быстро, что мальчик еле поспевал за ней.
– Я катался на санках, а потом сани Снежной Королевы очень долго везли меня, а потом я оказался здесь, в сугробе, – Кай сбивчиво рассказывал Бабе, что с ним приключилось, и совсем запыхался.
– Ладно, садись на сани, прокачу.
Мальчик с сомнением посмотрел на Снежную Бабу.
– Не бойся, я ж не Снежная Королева, – усмехнулась она.
Кай немного постоял и, наконец, решившись, сел на санки. И пока Баба с ветерком везла его к дому, рассказывал о себе, о бабушке и любимой сестре, которая осталась где-то там…
А на следующий день обнаружился еще один пришелец из-за Грани, вернее, одна – девочка. Она была совсем легко одета и так громко клацала зубами от холода, что Баба никак не могла разобрать, что она говорит. Подхватив девчонку на руки и не обращая внимание на ее отчаянное сопротивление, Баба побежала домой. Там у нее для таких случаев были теплые шерстяные одеяла, в одно из которых Баба, недолго думая, укутала жертву сугроба. Девочка успокоилась и только настороженно посматривала на Бабу. А согревшись, пришелица не только не заснула, но сбросила с себя одеяло и, не обращая внимания на холод, воинственно шагнула к Снежной Бабе:
– Верни мне Кая, Снежная Королева!
– Забирай на здоровье! – Баба насмешливо смотрела, как округляется рот нахалки.
– А? – Девочка ничего не понимала, и Баба решила обрисовать ей ситуацию:
– Твоего Кая я вчера выловила в сугробе, вместе с санками, а сегодня собиралась отправить назад. А тебя можно будет вернуть завтра.
– Зачем?… Как?… Куда отправить?… – Девочка от волнения даже заикаться стала.
– Н-да, тяжелый случай, – Баба покачала головой, – братец твой понятливее был…
Девочка сразу возмутилась:
– Что значит был? И… вообще, где он?
– Где, где – в Вологде! – Хмыкнула Баба и добавила: – да не волнуйся, здесь он.
– Где здесь? – не успокаивалась девочка.
– В доме, где ж еще! – Баба потихоньку начинала терять терпение, – Так. Успокойся, Герда!
Девочка опешила от неожиданности, но сдаваться не собиралась:
– Да! Я Герда! А откуда ты знаешь, как меня зовут? – Девочка, гордо вскинув голову, хмуро смотрела на Снежную Бабу.
Тут терпение Бабы лопнуло. Легонько ухватила дерзкую девчонку за ухо, она склонилась к ней:
– Давай договоримся, деточка, – елейным голосом почти прошипела Баба. Она всегда так разговаривала, когда выходила из себя. – Когда вернешься домой, в свою Торговую Гавань, будешь так с бабушкой разговаривать, поняла? – Глаза Бабы хищно сузились, – А пока ты у меня дома, попридержи язык, ясно? – Она отпустила ухо и пристально посмотрела на притихшую девочку. – Я спросила, ясно?
Герда кивнула. А Баба, успокоившись и снова закутав девочку в одеяло, сказала:
– Кай о тебе рассказывал, только он говорил, что его сестра добрая и ласковая, а оказалась – невоспитанная и наглая.
Девочка покраснела.
– А может, ты обманываешь, и никакая ты не Герда?
– Герда я! Герда! А Кай мой брат! – Вскинулась было девочка, но поймав взгляд Бабы, замолчала.
Снежная Баба только вздохнула: ну что за дети невоспитанные пошли…
– Ладно, верю, верю. – Баба помолчала. – Ты вот что скажи: как же ты сюда попала?
Девочка поерзала в одеяле.
– Да не бойся, я ж не белый медведь, не съем, – Баба подмигнула девочке.
– Все началось со Снежной королевы, – Герда замолчала и нерешительно посмотрела на Снежную Бабу.
– Я что, похожа на Снежную Королеву? – засмеялась Баба.
– Я ее не видела, но… – девочка замялась, – но ее видели мальчишки, друзья Кая. И они рассказали, как Она выглядит.
– Ну, и какая же она? – Бабе стало очень интересно.
– Она высокая, и красивая, и в короне, и белоснежной шубе, – перечисляла девочка.
Баба расхохоталась:
– Так, и где моя корона? – она стала ощупывать свою голову, в поисках несуществующей драгоценности. – Срочно ищем мою корону!
Герда робко улыбнулась.
– И чего ты решила, что я - это она? – отсмеявшись, спросила Баба.
– Я испугалась и от неожиданности решила, что ты и есть Снежная Королева, а мальчишки что-то напутали, – Герда посмотрела на Бабу и почти шепотом добавила: – А может, все так и было? – и она натянула одеяло на уши.
– Ну, ты даешь! – Снежная Баба снова прыснула со смеху. – Делать мне больше нечего. Да ты рассказывай, рассказывай.
– Да что рассказывать… Снежная Королева увезла Кая. Мы с бабушкой посоветовались и решили вызвать ее дух, ну, чтобы все точно узнать.
– Как интересно, и что дальше?
– Ночью бабушка нарисовала звезду, зажгла свечи и стала говорить непонятные слова. Наверное, волшебные, – поежилась в теплом одеяле девочка, – а потом вдруг стало холодно и я оказалась здесь, в сугробе.
– Ну-ну. Ладно, ты сиди грейся, а я Кая пойду позову. - Баба вышла из комнаты и отправилась на поиски мальчика. Своим домом Снежная Баба по праву гордилась. Многоэтажное ледяное строение, с двумя великолепными арочными входами, с воды и суши, красивыми винтовыми лестницами внутри и снаружи, открытыми балконами и широкими террасами. Вот и попробуй найти в таком доме мальчишку! Прошло много времени, прежде чем она поняла, что дома его нет. Баба выглянула в окно, и ей впервые стало жарко. Мальчик играл в снежки у самого Края.
– Кай! – дрожа от ужаса, позвала она мальчика, – Герда здесь!
Мальчишка, бросив недоделанный снежок, стрелой полетел к дому.
Баба облегченно выдохнула и сглотнула. Обошлось… Странные существа эти люди, не видят ничего дальше собственного носа, и Грань не видят. Стоит сделать всего один шаг - и ни жизни, ни памяти, только душа неприкаянная…
Немного постояв у окна и постепенно приходя в себя от пережитого страха, Баба поспешила к девочке. И чего это она вдруг так перепугалась? Мало, что ли, людей за Край падало? Кто ж их наградил такими глазами слепыми? И ведь не по ее вине падали, но что-то трепыхалось внутри, как подбитая камнем птица, не давало успокоиться.
Баба легко и быстро скользила вниз по лестнице. До нее уже доносились радостные крики детей. Когда она зашла в комнату, Кай отстранился от сестры:
– Льдинка, это Герда! Герда здесь!! – Дети радостно кружились и смеялись.
Страх прошел, и Снежная Баба, улыбаясь, смотрела на мальчика и девочку из другого мира, которые, забыв страх и холод, весело прыгали и пели какую-то песенку.
– Ну что ж, детки, Каю пора домой, а тебя, Герда, я завтра отправлю.
– Мы уйдем только вместе, – вызывающе сказала девочка, и дети непреклонно посмотрели на Снежную Бабу.
– Вместе так вместе, – пожала плечами та, – но учти, Кай, завтра – последний день для тебя. Если опоздаешь, останешься здесь навсегда.
Мальчик решительно кивнул и обнял сестру.
На следующий день, когда все трое подошли к Грани, Баба решила не затягивать прощание - легонько щелкнула пальцами, открывая проход.
– Прощайте, дети. – Снежная Баба смотрела вслед детям, уходящим за Грань по снежной искристой тропе.
– До свиданья, Льдинка… – детские голоса таяли, как снег под летним солнцем…
Как-то под Новый Год Баба не удержалась и рассказала эту историю Деду Морозу. С тех пор Дед ехидно называл ее Снежной Королевой. Очень смешно… Уйти, что ли за Край?… И с кем он тогда будет разговаривать? Правильно, с оленями. А что, хорошая идея, надо же когда-нибудь увидеть все, о чем люди рассказывали. Может, и с детками повидаться…
Последний раз редактировалось Irena 14 ноя 2009, 00:38, всего редактировалось 1 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 8
Смотрите, кто пришел
(картинка №7)
Как хорошо просыпаться в выходные! Закрыть глаза и валяться, пока солнце не начнет раздражать даже через жалюзи. Сегодня Феникс не ломанулся, как обычно, к компьютеру – длинная РПГ пройдена, глупые разработчики не оставили возможности завершить побочные квесты после финальной битвы с причудливым боссом. Новую игру можно установить после обеда. Теперь в стратегичку на недельку или в шутер на пару дней.
Феникс не был геймером. Просто это было недорогое и наименее вредное развлечение из тех, что предоставляет жизнь отпрыску большого чиновника. Можно гонять ночами на спорткарах и носить с собой самую настоящую «Беретту». Или требовать, чтобы тебя называли Фениксом, а не Федей, пока не слышит отец. Тот, впрочем, давно не слышал. Даже подарок на последний день рождения покупал секретарь, взяв деньги со специально для таких случаев отведенной карточки. Вряд ли отец купил бы шлем виртуальной реальности совершеннолетнему сыну. Феникс-Федя не обижался, принимая такую плату за независимость: плохая любовь всяко лучше хорошей ненависти. Тем более, отец любил Феникса, иначе не переписал бы на него все привилегированные акции семейного предприятия. У старшего брата была власть, младшему оставалось радоваться жизни. Когда отец выиграл выборы и по закону временно лишился права заниматься частным бизнесом, он оставил старшему сыну дело, а младшему должны были достаться светские вечеринки, роль рэп-звезды или место ведущего какого-нибудь гламурного шоу. К рэпу Феникс был равнодушен, телевизор не смотрел. К девушкам после первых неудач пока подходить остерегался, понимая, что эта радость никуда от него не денется. Оставались компьютерные игры.
Феникс принял контрастный душ и вышел на пробежку. Богатый отпрыск не был особым ценителем здорового образа жизни, но некоторые физические упражнения доставляли удовольствие. Утренний кросс вокруг парка был ему так же привычен, как чистка зубов и кофе. Федя купил хот-дог в ларьке возле дома и жевал на бегу, роняя большие крошки на тротуар. Вернувшись к дому, Феникс увидел на скамейке незнакомца, кормящего голубей. Учитывая близость к парку, приходилось терпеть публичные беседки и лавочки почти возле самого особняка. Отец здесь не жил, вот охрана и не отгоняла простых горожан. Феникс знал, что за ним присматривают, но не явно и не постоянно. Охрана привлекает слишком много внимания, а на телевидении он пока так и не засветился.
Сам не зная, почему, Феникс бросил голубям остатки хот-дога и уселся рядом с незнакомцем. Птицы мира передрались за хлеб, оттеснив слабых и покалеченных.
- Они похожи на людей, правда? – будничным тоном спросил незнакомец. Смешным жестом приподнял шляпу: – Александр.
- Совсем не похожи, - почему-то сурово ответил Феникс. – У людей крыльев нет.
Собеседник улыбнулся глупой шутке, тем самым сразу расположив к себе.
- Федя, - назвался Феникс нелюбимым именем. Продолжать знакомство он не собирался. – Я пойду.
- А ты что, спрашиваешь у меня разрешения? – Вторая улыбка. – Иди, конечно.
Обращение на ты принесло незнакомцу, то есть Александру, еще несколько баллов на Фединой шкале привязанности. Слишком часто охрана и обслуга говорили уважительное «вы», хотя видели в Фениксе только объект, который надо оберегать, кормить и обстирывать, чтобы получить зарплату. Незнакомец-Александр был хорошо одет, но как-то непривычно. Вроде просто деловой костюм и светлый плащ от ветра. Но ни в бутиках, ни в обычных магазинах такой одежды не встретишь. Феникс смотрел старые фильмы и был уверен, что и в прошлом не носили такого покроя.
Юный бездельник встал и направился к дому.
- Осторожней в спортзале, - крикнул Александр. - Со штангой.
Когда Феникс оглянулся, на скамейке уже никого не было.
***
Бег - это одно, но штангу Федя никогда в руки не брал. Ему не нравились перекачанные фигуры охранников. Бег по утрам и здоровый юношеский метаболизм и без того обеспечивали ему вполне стройную фигуру, даже несмотря на неправильное питание и бесконечные компьютерные игры. Он уже почти забыл про странного знакомца и начал устанавливать новую игрушку, когда мобильник заиграл «Траву у дома», которая стояла у Феникса на звонки отца. Не терпящим возражений тоном папаша заявил, что для телевизионного будущего Федора крайне важна хорошая физическая форма. Поэтому отцу только что пришла в голову замечательная идея направить сына в спортзал. С хорошим тренером он уже договорился, начало занятий сегодня в 14:00.
Увлечение компьютерными играми дает некоторым людям один плюс – привыкаешь к необычному и легче справляешься со стрессом от шока. Когда Федор зашел в тренажерный зал, он был уже совершенно спокоен и почти забыл об утренней пробежке и разговоре с прозорливым любителем голубей.
Пожилой тренер рекомендовал начать с разминки, пожать штангу от груди и еще в двух упражнениях. Когда новый ученик отказался, старик только взглянул неодобрительно – в глазах явственно прочиталось «девчонка», - но не возражал и отправил заниматься на тренажерах. Когда потный и окончательно успокоившийся Феникс уже собирался уходить, раздался страшный грохот. Оборачиваясь, Федя уже знал, что увидит – высокая стойка, на которой висели блины для штанг, неожиданно сама собой рассыпалась, и во все стороны полетели, покатились тяжелые железяки. Если бы кто-то в этот момент находился рядом, все могло закончиться для него очень плохо.
В раздевалке Феникса встретил Александр. Они переглянулись.
- Сейчас, только переоденусь, – сказал молодой спортсмен.
Они молча пошли в кафетерий спорткомплекса, где заняли одинокий столик в углу. Взяли яблочный сок.
- Ты уже понял, что все очень серьезно, - без предисловий начал новый знакомый. – Я не собирался тебя пугать.
- А я и не испугался, – соврал Феникс. – Как ты это сделал?
- Это не я сделал, оно само развалилось. От старости и преступной халатности. Совершенно случайно. И тебя там должно было убить.
- Но не убило, благодаря тебе. Но откуда ты знал? Экстрасенс?
- Экстрасенсов не бывает. Все намного проще. Но не хочу травмировать твою психику, сразу все открывая…
- Я смотрел много фантастики, - не повышая тона, прервал его Феникс. – Рассказывай сразу и все.
- Хорошо. Я из недалекого будущего. Машина времени придумана уже в твое время, но сейчас она засекречена и под запретом. Кроме того, она потребляет кучу энергии, - он нахмурился. – И работает только в одну сторону. Я не смогу вернуться домой. – Он быстро справился с собой. - Позволь представиться. Александр Трэвл. Прибыл в ваш год исключительно ради тебя.
- Погоди, - остановил его Федор. - Есть еще доказательства?
- Хочешь альманах спортивных побед? – проявил кинематографическую эрудицию гость из будущего. – Я, к сожалению, очень торопился, когда воровал капсулу времени. Представился случай, я и сбежал. Но времени мало и у тебя. Вот смотри.
Феникс взял предложенную газету. Третья страница и статья на всю полосу с пошлым заголовком «Конец династии». Там было все: и самоубийство брата, и нелепая гибель Федора в спортзале, и похороны отца.
- У них ВИЧ, поделать ничего нельзя. Они еще не знают, но заражены. Переговоры в банях в неформальной обстановке – не самый безопасный для здоровья вариант. А тебя я мог спасти и спас.
Не яркий, богатый и праздный Феникс сидел сейчас перед путешественником во времени, а просто Федя – жалкий и несчастный.
- Ты же из будущего, ты должен их спасти!
- Нельзя никого спасти. Меньше чем через год начнется война. Ваш семейный концерн обеспечит половину поставок тяжелой военной техники. Эту войну, к счастью, выиграет не атомное оружие, а самые обычные танки. Твой отец успеет стать героем нации и умрет неприличной смертью. Твой брат предпочтет уйти из жизни сам.
На глазах Феди показались слезы.
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Конечно, нельзя. Да и не имеет смысла. – Александр со странной фамилией Трэвл задумался. – После войны ваш семейный концерн начал стоить неприлично огромных денег. Государство набрало у него займов, не глядя на проценты. Перед смертью твой отец мог бы без стука входить к президенту. Если бы мог ходить. Думаю, твоему брату помогли уйти из жизни. И тебе бы помогли, не погибни ты в спортзале сегодня, как было в моей реальности. Я особо ничего не изменил.
- Значит, после войны меня тоже убьют?
- Может, так. Может, раньше. И на войне ведь гибнут даже мирные жители. А вскоре после смерти твоего отца обнаружатся некоторые махинации с тендерами, в результате акции сильно упадут. Достаточно сильно, чтобы не убивать их держателя. Но ты все равно будешь очень богатым молодым человеком.
- Чего ты хочешь? – Федор уже понял, что путешественник прибыл далеко не с альтруистичными намерениями.
- Небольшую долю в компании. Пять процентов от твоих акций.
- И где ты собираешься прятать меня от убийц, пока мои акции не упадут настолько, чтобы я снова не боялся есть хот-доги на улице?
- Все очень просто. В своей капсуле времени я привез замораживающую установку, где легко поместятся два человека. Ты перепишешь на меня акции с тем условием, что я завладею ими только через пять лет. А ты не пострадаешь от ядовитых газов (от которых у половины населения пропадет способность к продолжению рода), не увидишь травлю своей семьи в СМИ, не будешь бояться заразиться от отца и брата. Просто проснешься независимым миллиардером в новом мире.
- Ты все продумал, - засомневался Феникс. – Покажешь свою установку?
- Разумеется, продумал и покажу. – Он поднялся. - Пойдем, это не очень далеко. Заплатишь за сок? А то у меня нет ваших денег.
***
Они прошли через парк. Трэвл огляделся и поманил Федора за собой в заросли. Вытащил из кармана маленький прибор, похожий на телевизионный пульт дистанционного управления, только меньше раза в три. Нажал на кнопку, и пласт земли перед ними отъехал в сторону. Вниз вела тускло светящаяся металлическая лестница.
- Хорошая маскировка? – подмигнул Александр. – Пошли.
Внизу было достаточно просторно для двоих. Вдруг крыша над ними сомкнулась и сам собой зажегся свет. Не от единого светильника, а от множества крохотных точек на стенах и потолке. Феникс вздрогнул, когда увидел в углу существо, состоявшее из трех тел спиной друг к другу. Вместо головы была пара неподвижных масок с дурацким кукольным выражением лиц.
- Что это за тварь? – отпрянул Феникс.
- Это робот, который будет охранять наш сон. Погрузит нас в него и разбудит. Он может охлаждать окружающее пространство до минус трехсот градусов по Цельсию. RX, продемонстрируй тестовое охлаждение.
Существо, названное RX, открыло два рта своих кукольных масок и принялось выдувать ледяной воздух.
Александр довольно смотрел на робота:
- Ну, хватит, пожалуй. RX, режим ожидания.
- Да, хватит, - согласился Феникс, вынимая из кармана пистолет и направляя на Трэвла.
- Мальчик, ты чего? – Лицо Александра побагровело. Казалось, он намного больше зол, чем испуган
- Нашел идиота? Устроил цирк с декорациями. Уронил стойку со штангами, напечатал газету на домашнем принтере, построил чучело с кондиционером. Думал, этого достаточно, чтобы меня ограбить? Да я вообще не верю ни в холодный сон, ни в путешествия во времени! Ты меня позабавил, теперь будешь смешить милицию и телевизионщиков. А вокруг моего имени, наконец, будет шум, о котором так мечтал отец.
- Мальчик, почему ты уверен, что я тебя обманываю? – Трэвл улыбался и спрашивал уже спокойно. – Ты умеешь этой штукой пользоваться?
- Я неплохо стреляю, - Феникс взвел курок. – Десяток голубей на моем счету. А прокололся ты, дружок, на физике. Не бывает минус триста градусов. Это меньше Абсолютного нуля.
- У нас бывает, - попытался оправдаться Александр, - дело в том…
Он не договорил. Внутри замораживающего монстра что-то звякнуло, и Феникс от испуга рефлекторно нажал на курок. Выстрел прозвучал сухо, без эха. Гильза звонко упала на пол, вслед за ней упал Александр Трэвл – бывший величайший аферист во времени. А из двух ртов монстра повалили ледяные струи, как в старых мультфильмах о Деде Морозе.
Посвящается двум великим Робертам фантастики: Роберту Энсону Хайнлайну и Роберту Шекли, без прекрасных книг которых этого рассказа точно бы не было.
Смотрите, кто пришел
(картинка №7)
Как хорошо просыпаться в выходные! Закрыть глаза и валяться, пока солнце не начнет раздражать даже через жалюзи. Сегодня Феникс не ломанулся, как обычно, к компьютеру – длинная РПГ пройдена, глупые разработчики не оставили возможности завершить побочные квесты после финальной битвы с причудливым боссом. Новую игру можно установить после обеда. Теперь в стратегичку на недельку или в шутер на пару дней.
Феникс не был геймером. Просто это было недорогое и наименее вредное развлечение из тех, что предоставляет жизнь отпрыску большого чиновника. Можно гонять ночами на спорткарах и носить с собой самую настоящую «Беретту». Или требовать, чтобы тебя называли Фениксом, а не Федей, пока не слышит отец. Тот, впрочем, давно не слышал. Даже подарок на последний день рождения покупал секретарь, взяв деньги со специально для таких случаев отведенной карточки. Вряд ли отец купил бы шлем виртуальной реальности совершеннолетнему сыну. Феникс-Федя не обижался, принимая такую плату за независимость: плохая любовь всяко лучше хорошей ненависти. Тем более, отец любил Феникса, иначе не переписал бы на него все привилегированные акции семейного предприятия. У старшего брата была власть, младшему оставалось радоваться жизни. Когда отец выиграл выборы и по закону временно лишился права заниматься частным бизнесом, он оставил старшему сыну дело, а младшему должны были достаться светские вечеринки, роль рэп-звезды или место ведущего какого-нибудь гламурного шоу. К рэпу Феникс был равнодушен, телевизор не смотрел. К девушкам после первых неудач пока подходить остерегался, понимая, что эта радость никуда от него не денется. Оставались компьютерные игры.
Феникс принял контрастный душ и вышел на пробежку. Богатый отпрыск не был особым ценителем здорового образа жизни, но некоторые физические упражнения доставляли удовольствие. Утренний кросс вокруг парка был ему так же привычен, как чистка зубов и кофе. Федя купил хот-дог в ларьке возле дома и жевал на бегу, роняя большие крошки на тротуар. Вернувшись к дому, Феникс увидел на скамейке незнакомца, кормящего голубей. Учитывая близость к парку, приходилось терпеть публичные беседки и лавочки почти возле самого особняка. Отец здесь не жил, вот охрана и не отгоняла простых горожан. Феникс знал, что за ним присматривают, но не явно и не постоянно. Охрана привлекает слишком много внимания, а на телевидении он пока так и не засветился.
Сам не зная, почему, Феникс бросил голубям остатки хот-дога и уселся рядом с незнакомцем. Птицы мира передрались за хлеб, оттеснив слабых и покалеченных.
- Они похожи на людей, правда? – будничным тоном спросил незнакомец. Смешным жестом приподнял шляпу: – Александр.
- Совсем не похожи, - почему-то сурово ответил Феникс. – У людей крыльев нет.
Собеседник улыбнулся глупой шутке, тем самым сразу расположив к себе.
- Федя, - назвался Феникс нелюбимым именем. Продолжать знакомство он не собирался. – Я пойду.
- А ты что, спрашиваешь у меня разрешения? – Вторая улыбка. – Иди, конечно.
Обращение на ты принесло незнакомцу, то есть Александру, еще несколько баллов на Фединой шкале привязанности. Слишком часто охрана и обслуга говорили уважительное «вы», хотя видели в Фениксе только объект, который надо оберегать, кормить и обстирывать, чтобы получить зарплату. Незнакомец-Александр был хорошо одет, но как-то непривычно. Вроде просто деловой костюм и светлый плащ от ветра. Но ни в бутиках, ни в обычных магазинах такой одежды не встретишь. Феникс смотрел старые фильмы и был уверен, что и в прошлом не носили такого покроя.
Юный бездельник встал и направился к дому.
- Осторожней в спортзале, - крикнул Александр. - Со штангой.
Когда Феникс оглянулся, на скамейке уже никого не было.
***
Бег - это одно, но штангу Федя никогда в руки не брал. Ему не нравились перекачанные фигуры охранников. Бег по утрам и здоровый юношеский метаболизм и без того обеспечивали ему вполне стройную фигуру, даже несмотря на неправильное питание и бесконечные компьютерные игры. Он уже почти забыл про странного знакомца и начал устанавливать новую игрушку, когда мобильник заиграл «Траву у дома», которая стояла у Феникса на звонки отца. Не терпящим возражений тоном папаша заявил, что для телевизионного будущего Федора крайне важна хорошая физическая форма. Поэтому отцу только что пришла в голову замечательная идея направить сына в спортзал. С хорошим тренером он уже договорился, начало занятий сегодня в 14:00.
Увлечение компьютерными играми дает некоторым людям один плюс – привыкаешь к необычному и легче справляешься со стрессом от шока. Когда Федор зашел в тренажерный зал, он был уже совершенно спокоен и почти забыл об утренней пробежке и разговоре с прозорливым любителем голубей.
Пожилой тренер рекомендовал начать с разминки, пожать штангу от груди и еще в двух упражнениях. Когда новый ученик отказался, старик только взглянул неодобрительно – в глазах явственно прочиталось «девчонка», - но не возражал и отправил заниматься на тренажерах. Когда потный и окончательно успокоившийся Феникс уже собирался уходить, раздался страшный грохот. Оборачиваясь, Федя уже знал, что увидит – высокая стойка, на которой висели блины для штанг, неожиданно сама собой рассыпалась, и во все стороны полетели, покатились тяжелые железяки. Если бы кто-то в этот момент находился рядом, все могло закончиться для него очень плохо.
В раздевалке Феникса встретил Александр. Они переглянулись.
- Сейчас, только переоденусь, – сказал молодой спортсмен.
Они молча пошли в кафетерий спорткомплекса, где заняли одинокий столик в углу. Взяли яблочный сок.
- Ты уже понял, что все очень серьезно, - без предисловий начал новый знакомый. – Я не собирался тебя пугать.
- А я и не испугался, – соврал Феникс. – Как ты это сделал?
- Это не я сделал, оно само развалилось. От старости и преступной халатности. Совершенно случайно. И тебя там должно было убить.
- Но не убило, благодаря тебе. Но откуда ты знал? Экстрасенс?
- Экстрасенсов не бывает. Все намного проще. Но не хочу травмировать твою психику, сразу все открывая…
- Я смотрел много фантастики, - не повышая тона, прервал его Феникс. – Рассказывай сразу и все.
- Хорошо. Я из недалекого будущего. Машина времени придумана уже в твое время, но сейчас она засекречена и под запретом. Кроме того, она потребляет кучу энергии, - он нахмурился. – И работает только в одну сторону. Я не смогу вернуться домой. – Он быстро справился с собой. - Позволь представиться. Александр Трэвл. Прибыл в ваш год исключительно ради тебя.
- Погоди, - остановил его Федор. - Есть еще доказательства?
- Хочешь альманах спортивных побед? – проявил кинематографическую эрудицию гость из будущего. – Я, к сожалению, очень торопился, когда воровал капсулу времени. Представился случай, я и сбежал. Но времени мало и у тебя. Вот смотри.
Феникс взял предложенную газету. Третья страница и статья на всю полосу с пошлым заголовком «Конец династии». Там было все: и самоубийство брата, и нелепая гибель Федора в спортзале, и похороны отца.
- У них ВИЧ, поделать ничего нельзя. Они еще не знают, но заражены. Переговоры в банях в неформальной обстановке – не самый безопасный для здоровья вариант. А тебя я мог спасти и спас.
Не яркий, богатый и праздный Феникс сидел сейчас перед путешественником во времени, а просто Федя – жалкий и несчастный.
- Ты же из будущего, ты должен их спасти!
- Нельзя никого спасти. Меньше чем через год начнется война. Ваш семейный концерн обеспечит половину поставок тяжелой военной техники. Эту войну, к счастью, выиграет не атомное оружие, а самые обычные танки. Твой отец успеет стать героем нации и умрет неприличной смертью. Твой брат предпочтет уйти из жизни сам.
На глазах Феди показались слезы.
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Конечно, нельзя. Да и не имеет смысла. – Александр со странной фамилией Трэвл задумался. – После войны ваш семейный концерн начал стоить неприлично огромных денег. Государство набрало у него займов, не глядя на проценты. Перед смертью твой отец мог бы без стука входить к президенту. Если бы мог ходить. Думаю, твоему брату помогли уйти из жизни. И тебе бы помогли, не погибни ты в спортзале сегодня, как было в моей реальности. Я особо ничего не изменил.
- Значит, после войны меня тоже убьют?
- Может, так. Может, раньше. И на войне ведь гибнут даже мирные жители. А вскоре после смерти твоего отца обнаружатся некоторые махинации с тендерами, в результате акции сильно упадут. Достаточно сильно, чтобы не убивать их держателя. Но ты все равно будешь очень богатым молодым человеком.
- Чего ты хочешь? – Федор уже понял, что путешественник прибыл далеко не с альтруистичными намерениями.
- Небольшую долю в компании. Пять процентов от твоих акций.
- И где ты собираешься прятать меня от убийц, пока мои акции не упадут настолько, чтобы я снова не боялся есть хот-доги на улице?
- Все очень просто. В своей капсуле времени я привез замораживающую установку, где легко поместятся два человека. Ты перепишешь на меня акции с тем условием, что я завладею ими только через пять лет. А ты не пострадаешь от ядовитых газов (от которых у половины населения пропадет способность к продолжению рода), не увидишь травлю своей семьи в СМИ, не будешь бояться заразиться от отца и брата. Просто проснешься независимым миллиардером в новом мире.
- Ты все продумал, - засомневался Феникс. – Покажешь свою установку?
- Разумеется, продумал и покажу. – Он поднялся. - Пойдем, это не очень далеко. Заплатишь за сок? А то у меня нет ваших денег.
***
Они прошли через парк. Трэвл огляделся и поманил Федора за собой в заросли. Вытащил из кармана маленький прибор, похожий на телевизионный пульт дистанционного управления, только меньше раза в три. Нажал на кнопку, и пласт земли перед ними отъехал в сторону. Вниз вела тускло светящаяся металлическая лестница.
- Хорошая маскировка? – подмигнул Александр. – Пошли.
Внизу было достаточно просторно для двоих. Вдруг крыша над ними сомкнулась и сам собой зажегся свет. Не от единого светильника, а от множества крохотных точек на стенах и потолке. Феникс вздрогнул, когда увидел в углу существо, состоявшее из трех тел спиной друг к другу. Вместо головы была пара неподвижных масок с дурацким кукольным выражением лиц.
- Что это за тварь? – отпрянул Феникс.
- Это робот, который будет охранять наш сон. Погрузит нас в него и разбудит. Он может охлаждать окружающее пространство до минус трехсот градусов по Цельсию. RX, продемонстрируй тестовое охлаждение.
Существо, названное RX, открыло два рта своих кукольных масок и принялось выдувать ледяной воздух.
Александр довольно смотрел на робота:
- Ну, хватит, пожалуй. RX, режим ожидания.
- Да, хватит, - согласился Феникс, вынимая из кармана пистолет и направляя на Трэвла.
- Мальчик, ты чего? – Лицо Александра побагровело. Казалось, он намного больше зол, чем испуган
- Нашел идиота? Устроил цирк с декорациями. Уронил стойку со штангами, напечатал газету на домашнем принтере, построил чучело с кондиционером. Думал, этого достаточно, чтобы меня ограбить? Да я вообще не верю ни в холодный сон, ни в путешествия во времени! Ты меня позабавил, теперь будешь смешить милицию и телевизионщиков. А вокруг моего имени, наконец, будет шум, о котором так мечтал отец.
- Мальчик, почему ты уверен, что я тебя обманываю? – Трэвл улыбался и спрашивал уже спокойно. – Ты умеешь этой штукой пользоваться?
- Я неплохо стреляю, - Феникс взвел курок. – Десяток голубей на моем счету. А прокололся ты, дружок, на физике. Не бывает минус триста градусов. Это меньше Абсолютного нуля.
- У нас бывает, - попытался оправдаться Александр, - дело в том…
Он не договорил. Внутри замораживающего монстра что-то звякнуло, и Феникс от испуга рефлекторно нажал на курок. Выстрел прозвучал сухо, без эха. Гильза звонко упала на пол, вслед за ней упал Александр Трэвл – бывший величайший аферист во времени. А из двух ртов монстра повалили ледяные струи, как в старых мультфильмах о Деде Морозе.
Посвящается двум великим Робертам фантастики: Роберту Энсону Хайнлайну и Роберту Шекли, без прекрасных книг которых этого рассказа точно бы не было.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 9
Русалочка
(картинка № 1)
Маленькие, разноцветные рыбки хороводом крутились возле старого мудрого краба. Тарахтя на разные голоса: «Дядюшка Крабс, дядюшка Крабс, расскажи историю».
- Цыц, малышня, – добродушно проворчал старый краб, млея от всеобщего внимания, удобнее устраиваясь на большом, гладком камне. – О чем рассказывать?
- О любви…
- О морской царевне…
- О злых людях…
- О морской ведьме…
- О великом шторме… - выкрикивали мальки на разные голоса.
- Не шумите, есть у меня такая история. Только, чур, не перебивать.
И старый краб начал рассказывать….
***
Так уж устроен наш мир, что, сколько бы нам ни говорили о недопустимости поступка, если есть возможность - мы обязательно его совершим. Каждый привык учиться только на своих поступках.
Вот уже двести лет каждая бабушка русалка обязательно рассказывает своим внучкам печальную историю, рассказанную людям Гансом Христианом Андерсеном. Строго-настрого запрещает им близко подплывать к людям, потому что это губительно не только для самих русалочек, но и для всей их семьи. И каждая русалочка считает своим долгом в день своего совершеннолетия подняться на поверхность моря и посмотреть на людей. На счастье русалочек, не так уж много осталось принцев, да и те не всегда путешествуют морем. Некоторые русалочки, конечно, встречали людей, но те не показались им такими уж привлекательными.
В этот день очередной дочери морского царя исполнилось 16 лет. Русалочка была строго-настрого предупреждена о недопустимости всплывания наверх и разглядывания двуногих – и, конечно, как только русалочка выплыла из дворца, она устремилась вверх. На ее беду, известный киноактер отмечал свой день рождения. Морская яхта, забитая под завязку кинозвездами разного калибра, сопровождающими их писаками и молоденькими старлетками, плыла по ночному морю. Вот эту яхту и повстречала наша русалочка. Яркие огни, красивые люди в модных нарядах, щедро украшенные дорогими украшениями; смех, музыка, аромат духов – всё это произвело на русалочку ошеломляющее впечатление. Компания была сильно навеселе, и, когда именинник свалился за борт, никто не этого заметил. Выловив в воде тело бесчувственной звезды, русалочка, по канонам жанра, доставила его на ближайший пляж, невдалеке от ярко освещенного огнями огромного города. Аккуратно положив его на песок, русалочка разглядывала своего принца. Ухоженные руки, холеное лицо – произведение искусства земных врачей и косметологов, красивое тело, выращенное на тренажерах престижного спортклуба, шикарный загар – заслуга модных курортов... в общем, бедное сердце русалочки пропало сразу и бесповоротно.
У русалочки, воспитанной на поучительной истории своей предшественницы, даже не возникало сомнений, куда ей нужно отправляться, - и, вопреки всем наставлениям бабушки, наша русалочка отправилась прямиком к морской ведьме. Морская ведьма, еще прекрасно помнящая события двухсотлетней давности, попыталась отговорить дурочку от необдуманного шага. Но юную влюбленную девушку остановить сложнее, чем косяк взбесившихся касаток. И ведьма сдалась и отдала русалочке заветный эликсир, ничего не взяв взамен. Все, что произошло дальше, можно прочитать в небезызвестной сказке Андерсена: приплыла русалочка на берег моря, выпила эликсир и, сотрясаясь от немыслимой боли, поменяла свой чудесный хвост на пару стройных ножек. Завернулась в забытое кем-то на пляже парео и, испытывая боль от каждого шага, как будто ступала по битому стеклу, отправилась искать своего принца. Дальнейшая история не могла даже присниться великому Гансу Христиану Андерсену.
Упорная русалочка нашла своего принца, но не была пущена даже на порог суровым охранником. День и ночь проводила она на пороге виллы своей мечты. Где принц ее и увидел, когда она бросилась ему в ноги с историей своей любви. Но принц только посмеялся: «Кто ты и кто я? Я никогда не буду даже встречаться с не ровней мне. А историями о моем чудесном спасении пестрят все газеты, и каждая фанатка уверяет, что именно она вытащила меня из воды».
Гордость и упрямство взыграли в строптивом, влюбленном сердечке дочери морского царя. И на крыльце роскошной виллы, глядя на удаляющуюся спину своего возлюбленного, русалочка поклялась добиться славы, известности и любви своего принца.
Звезды все-таки были расположены к русалочке. Заплаканная, но решительно настроенная русалочка абсолютно случайно была обнаружена популярным продюсером на крыльце его дома. Очаровательная, хрупкая девушка с изящной походкой танцовщицы была замечена и отмечена как новый, оригинальный типаж. И началось восхождение новой звезды Марины Унден. Никто и ничего не приносил ей бесплатно. Как честолюбивые старлетки становятся звездами - история старая и не оригинальная. Массовка, реклама, проходные минутные роли в дешевых сериалах. Все было у нее в эти дни: слезы, унижения, порой и просто голод - но она работала до седьмого пота, отвергая любую мысль о возвращении к отцу, пока она не добьется своей мечты. Шло время, и ее уже можно было увидеть везде, даже на подиуме во время показа модных коллекций; особо ценилась ее непередаваемая, изящная походка. Ее лицо с яркими зелеными глазами и прозрачной, светлой кожей в обрамлении роскошных волос смотрело со всех афиш и станиц самых модных журналов. И, наконец, ей покорился великий и загадочный Голливуд. На одной из дорогих вечеринок она была представлена своему принцу. Конечно, в суперпопулярной диве Марине Унден принц не узнал заплаканную девчонку, что ночевала у его ворот. Русалочка ликовала. На то, чтобы познакомиться со своей мечтой, она потратила пять лет. Их роман вспыхнул молниеносно и ярко. Самая красивая пара Голливуда. Сказка о прекрасной любви, рассказанная всеми газетами, обсуждалась на каждом углу. Их имена на афише вместе были гарантией стопроцентного успеха. Они жили в прекрасной вилле на берегу моря, и вечерами тайком русалочка, сидя на балконе, спускавшемся к самому морю, разговаривала со своими сестрами, рассказывая им о своем прекрасном принце, о чудесном мире кино и о последней моде. Временами на открытой веранде она устраивала показы своих новых фильмов для гостей, и, спрятавшись за скалой, сестры могли видеть их. Море гордилось своей русалочкой, даже суровый отец приходил тайком посмотреть на свою знаменитую дочь.
Все было просто прекрасно, но именно в это время стало сказываться побочное действие волшебного эликсира, подарившего русалочке ножки… Русалочка начала стареть. Климат жаркой и солнечной Калифорнии, яркий свет софитов, тяжелый, изнуряющий график работы, ночные тусовки неблагоприятно отразились на ее внешности и состоянии кожи. Русалочка старела стремительно - каждое утро, подходя к зеркалу, она обнаруживала у себя новую морщинку. Ни один дорогостоящий крем, ни одна косметическая процедура в самом популярном салоне не смогли остановить этот процесс. Солнце иссушило некогда прекрасную кожу, очаровательная фигурка теряла свою округлость, становясь все более худой и костлявой, кожа начала обвисать некрасивыми складками, прекрасные волосы стали тусклыми и редкими, она стала быстро уставать и все время чувствовала себя больной и разбитой. Пластические хирурги не могли помочь русалочке, так как строение ее организма шло вразрез со всем, что известно современной земной медицине. Только окунувшись в море, русалочка чувствовала себя молодой и полной сил. Все чаще ночами русалочка спускалась с открытой веранды в море и подолгу плавала и резвилась с сестрами. Как-то раз сестры привели с собой морскую ведьму, и та рассказала русалочке, что она сможет снова вернуться в море и стать молодой, если откупиться человеческой жизнью. Но русалочка любила людей: ведь они так любили ее фильмы, они готовы были носить ее на руках, да и уйти от своего принца было выше ее сил. И русалочка прогнала ведьму прочь, и даже обиделась на сестер и долго с ними не разговаривала.
Но конец счастливой жизни приближался стремительно и неумолимо. Сначала русалочку перестали снимать крупным планом для журналов и афиш, потом прекратился поток предложений сняться в кино. Принц уходил на рауты и вечеринки один, находя тысячу предлогов оставить ее дома. Русалочка молча страдала, пока однажды не застала своего принца в постели с юной актриской. Вы видели разъяренную женщину? Так вот, по сравнению с разъяренной дочерью морского царя - это просто легкая рябь на море против девятибалльного шторма. Русалочка бушевала - она вспомнила все: ежедневную боль в ногах, годы унижения... и вообще, как он мог так поступить с морской царевной?! Принц ушел, рассмеявшись ей в лицо и обозвав ее ханжой. На следующий день все газеты были забиты сплетнями по поводу разрыва звездной пары. Принц обвинял ее в неуравновешенности, импульсивности, ханжестве. Все бурно обсуждали детали их интимной жизни, газеты приводили сведения из проверенных источников, что в постели Марина Унден холодна как рыба и на ощупь худа, как сушеная вобла. В газетах появились фотографии худой, постаревшей, обнаженной русалочки, выходившей из ночного моря на собственную веранду. Везде пестрели заметки о неизвестной болезни, которую она подхватила то ли от чернокожего любовника, принца маленькой африканской страны, то ли в результате неумеренного приема сильнодействующих наркотиков и алкоголя. Днем и ночью звонили фанаты, угрожая Марине расправой и проклиная ее за порочный образ жизни. Ушли друзья и сбежали слуги, испугавшись слухов о заразной неизвестной болезни. Русалочка одна ходила по огромной пустой вилле, не в силах даже выйти на веранду к столь любимому морю, так как там ее сторожили папарацци.
И вот русалочка сломалась, ее бедное сердце разлетелось на мелкие кусочки. Вместо сердца осталась только боль. Ни одно живое существо не может выдерживать долго такую боль, вот боль и сменилась в скором времени огромной, черной, лютой, всепоглощающей яростью. В считанные минуты ярость полностью поглотила русалочку, лишив ее разума. В безумной головке русалочки билась только одна мысль. Ее предали. Предал мужчина, которого она так безумно любила, предали люди, которые клялись ей в вечной и безоговорочной любви, предали газетчики, которые платили бешеные деньги и готовы были на коленях умолять ее улыбнуться в фотообъектив или сказать пару слов для их газеты. Ярость требовала мести. Ночью, выйдя на веранду, русалочка призвала морскую ведьму, и та принесла ей раковину смерти, которая прятала в себе самые страшные и разрушительные шторма и ураганы. Русалочка, выкликивая проклятия вероломному принцу, лживым газетчикам и всему неблагодарному роду людскому, открыла раковину и выпустила стихию наружу. Две недели страшный ураган по имени Марина носился по калифорнийскому побережью, уничтожая все живое, что попадалось на его пути. Выворачивал из земли деревья, сносил крыши и верхние этажи зданий, скручивал узлом металлические конструкции высоковольтных линий. Несколько раз цунами невиданной силы налетало на побережье, слизывая как языком дорогие виллы и отели, разрушая прекрасные набережные и уничтожая роскошные пляжи.
Такого страшного урона не наносил еще не один ураган. Вилла Марины Унден была проглочена морем вместе со своей хозяйкой. Долго передавались из уст в уста сведенья о том, что во время шторма на ближайших скалах сидела русалка и хохотала, посылая проклятия. Во время цунами погиб и вероломный возлюбленный русалочки; говорят, как только гигантская волна забрала его, стихия сразу отступила, оставив людей подсчитывать огромные убытки. Человеческие жертвы исчислялись десятками тысяч, тысячами - разрушенные дома.
- Запомните, мальки: все зло на свете от того, что не слушаетесь родителей, ну и от злых людей.
- Дядюшка Крабс, а как же русалочка?
- Все подарки ведьмы имеют свои побочные эффекты.
Русалочка вернулась в море - успокоившаяся, помолодевшая и похорошевшая, поменявшая пару очаровательных ножек на роскошный хвост. Но в глубине ее глаз плескалась пустота. Бушующий ураган унес ее душу и лишил разума. Она не любит выходить из своих комнат, ни с кем разговаривает, никогда не смотрится в зеркала и лишь иногда в тихие летние ночи всплывает на поверхность моря, смотрит на огни далеких городов и поет печальные песни.
В день совершеннолетия всех русалочек в воспитательных целях обязательно приводят посмотреть на безумную морскую царевну, но число желающих найти своего принца все равно не уменьшается.
***
- Дядюшка Крабс, а кто такие …?
- Все, мне некогда, кыш отсюда…- резко прервал малышей старый краб. - Я занят, очень занят. – И старый краб, спустившись с гладкого камня, отправился к царскому дворцу, чтобы послушать последние новости про людей от шустрых прибрежных дельфинов. Любопытные, дружелюбные дельфины все время крутились около людей и даже водили с ними дружбу, они знали про людей все. Старому крабу очень хотелось выяснить у дельфинов, кто же такие старлетки, фанаты, папарацци, пластические хирурги и продюсер. И почему на земле живут звезды…?
Русалочка
(картинка № 1)
Маленькие, разноцветные рыбки хороводом крутились возле старого мудрого краба. Тарахтя на разные голоса: «Дядюшка Крабс, дядюшка Крабс, расскажи историю».
- Цыц, малышня, – добродушно проворчал старый краб, млея от всеобщего внимания, удобнее устраиваясь на большом, гладком камне. – О чем рассказывать?
- О любви…
- О морской царевне…
- О злых людях…
- О морской ведьме…
- О великом шторме… - выкрикивали мальки на разные голоса.
- Не шумите, есть у меня такая история. Только, чур, не перебивать.
И старый краб начал рассказывать….
***
Так уж устроен наш мир, что, сколько бы нам ни говорили о недопустимости поступка, если есть возможность - мы обязательно его совершим. Каждый привык учиться только на своих поступках.
Вот уже двести лет каждая бабушка русалка обязательно рассказывает своим внучкам печальную историю, рассказанную людям Гансом Христианом Андерсеном. Строго-настрого запрещает им близко подплывать к людям, потому что это губительно не только для самих русалочек, но и для всей их семьи. И каждая русалочка считает своим долгом в день своего совершеннолетия подняться на поверхность моря и посмотреть на людей. На счастье русалочек, не так уж много осталось принцев, да и те не всегда путешествуют морем. Некоторые русалочки, конечно, встречали людей, но те не показались им такими уж привлекательными.
В этот день очередной дочери морского царя исполнилось 16 лет. Русалочка была строго-настрого предупреждена о недопустимости всплывания наверх и разглядывания двуногих – и, конечно, как только русалочка выплыла из дворца, она устремилась вверх. На ее беду, известный киноактер отмечал свой день рождения. Морская яхта, забитая под завязку кинозвездами разного калибра, сопровождающими их писаками и молоденькими старлетками, плыла по ночному морю. Вот эту яхту и повстречала наша русалочка. Яркие огни, красивые люди в модных нарядах, щедро украшенные дорогими украшениями; смех, музыка, аромат духов – всё это произвело на русалочку ошеломляющее впечатление. Компания была сильно навеселе, и, когда именинник свалился за борт, никто не этого заметил. Выловив в воде тело бесчувственной звезды, русалочка, по канонам жанра, доставила его на ближайший пляж, невдалеке от ярко освещенного огнями огромного города. Аккуратно положив его на песок, русалочка разглядывала своего принца. Ухоженные руки, холеное лицо – произведение искусства земных врачей и косметологов, красивое тело, выращенное на тренажерах престижного спортклуба, шикарный загар – заслуга модных курортов... в общем, бедное сердце русалочки пропало сразу и бесповоротно.
У русалочки, воспитанной на поучительной истории своей предшественницы, даже не возникало сомнений, куда ей нужно отправляться, - и, вопреки всем наставлениям бабушки, наша русалочка отправилась прямиком к морской ведьме. Морская ведьма, еще прекрасно помнящая события двухсотлетней давности, попыталась отговорить дурочку от необдуманного шага. Но юную влюбленную девушку остановить сложнее, чем косяк взбесившихся касаток. И ведьма сдалась и отдала русалочке заветный эликсир, ничего не взяв взамен. Все, что произошло дальше, можно прочитать в небезызвестной сказке Андерсена: приплыла русалочка на берег моря, выпила эликсир и, сотрясаясь от немыслимой боли, поменяла свой чудесный хвост на пару стройных ножек. Завернулась в забытое кем-то на пляже парео и, испытывая боль от каждого шага, как будто ступала по битому стеклу, отправилась искать своего принца. Дальнейшая история не могла даже присниться великому Гансу Христиану Андерсену.
Упорная русалочка нашла своего принца, но не была пущена даже на порог суровым охранником. День и ночь проводила она на пороге виллы своей мечты. Где принц ее и увидел, когда она бросилась ему в ноги с историей своей любви. Но принц только посмеялся: «Кто ты и кто я? Я никогда не буду даже встречаться с не ровней мне. А историями о моем чудесном спасении пестрят все газеты, и каждая фанатка уверяет, что именно она вытащила меня из воды».
Гордость и упрямство взыграли в строптивом, влюбленном сердечке дочери морского царя. И на крыльце роскошной виллы, глядя на удаляющуюся спину своего возлюбленного, русалочка поклялась добиться славы, известности и любви своего принца.
Звезды все-таки были расположены к русалочке. Заплаканная, но решительно настроенная русалочка абсолютно случайно была обнаружена популярным продюсером на крыльце его дома. Очаровательная, хрупкая девушка с изящной походкой танцовщицы была замечена и отмечена как новый, оригинальный типаж. И началось восхождение новой звезды Марины Унден. Никто и ничего не приносил ей бесплатно. Как честолюбивые старлетки становятся звездами - история старая и не оригинальная. Массовка, реклама, проходные минутные роли в дешевых сериалах. Все было у нее в эти дни: слезы, унижения, порой и просто голод - но она работала до седьмого пота, отвергая любую мысль о возвращении к отцу, пока она не добьется своей мечты. Шло время, и ее уже можно было увидеть везде, даже на подиуме во время показа модных коллекций; особо ценилась ее непередаваемая, изящная походка. Ее лицо с яркими зелеными глазами и прозрачной, светлой кожей в обрамлении роскошных волос смотрело со всех афиш и станиц самых модных журналов. И, наконец, ей покорился великий и загадочный Голливуд. На одной из дорогих вечеринок она была представлена своему принцу. Конечно, в суперпопулярной диве Марине Унден принц не узнал заплаканную девчонку, что ночевала у его ворот. Русалочка ликовала. На то, чтобы познакомиться со своей мечтой, она потратила пять лет. Их роман вспыхнул молниеносно и ярко. Самая красивая пара Голливуда. Сказка о прекрасной любви, рассказанная всеми газетами, обсуждалась на каждом углу. Их имена на афише вместе были гарантией стопроцентного успеха. Они жили в прекрасной вилле на берегу моря, и вечерами тайком русалочка, сидя на балконе, спускавшемся к самому морю, разговаривала со своими сестрами, рассказывая им о своем прекрасном принце, о чудесном мире кино и о последней моде. Временами на открытой веранде она устраивала показы своих новых фильмов для гостей, и, спрятавшись за скалой, сестры могли видеть их. Море гордилось своей русалочкой, даже суровый отец приходил тайком посмотреть на свою знаменитую дочь.
Все было просто прекрасно, но именно в это время стало сказываться побочное действие волшебного эликсира, подарившего русалочке ножки… Русалочка начала стареть. Климат жаркой и солнечной Калифорнии, яркий свет софитов, тяжелый, изнуряющий график работы, ночные тусовки неблагоприятно отразились на ее внешности и состоянии кожи. Русалочка старела стремительно - каждое утро, подходя к зеркалу, она обнаруживала у себя новую морщинку. Ни один дорогостоящий крем, ни одна косметическая процедура в самом популярном салоне не смогли остановить этот процесс. Солнце иссушило некогда прекрасную кожу, очаровательная фигурка теряла свою округлость, становясь все более худой и костлявой, кожа начала обвисать некрасивыми складками, прекрасные волосы стали тусклыми и редкими, она стала быстро уставать и все время чувствовала себя больной и разбитой. Пластические хирурги не могли помочь русалочке, так как строение ее организма шло вразрез со всем, что известно современной земной медицине. Только окунувшись в море, русалочка чувствовала себя молодой и полной сил. Все чаще ночами русалочка спускалась с открытой веранды в море и подолгу плавала и резвилась с сестрами. Как-то раз сестры привели с собой морскую ведьму, и та рассказала русалочке, что она сможет снова вернуться в море и стать молодой, если откупиться человеческой жизнью. Но русалочка любила людей: ведь они так любили ее фильмы, они готовы были носить ее на руках, да и уйти от своего принца было выше ее сил. И русалочка прогнала ведьму прочь, и даже обиделась на сестер и долго с ними не разговаривала.
Но конец счастливой жизни приближался стремительно и неумолимо. Сначала русалочку перестали снимать крупным планом для журналов и афиш, потом прекратился поток предложений сняться в кино. Принц уходил на рауты и вечеринки один, находя тысячу предлогов оставить ее дома. Русалочка молча страдала, пока однажды не застала своего принца в постели с юной актриской. Вы видели разъяренную женщину? Так вот, по сравнению с разъяренной дочерью морского царя - это просто легкая рябь на море против девятибалльного шторма. Русалочка бушевала - она вспомнила все: ежедневную боль в ногах, годы унижения... и вообще, как он мог так поступить с морской царевной?! Принц ушел, рассмеявшись ей в лицо и обозвав ее ханжой. На следующий день все газеты были забиты сплетнями по поводу разрыва звездной пары. Принц обвинял ее в неуравновешенности, импульсивности, ханжестве. Все бурно обсуждали детали их интимной жизни, газеты приводили сведения из проверенных источников, что в постели Марина Унден холодна как рыба и на ощупь худа, как сушеная вобла. В газетах появились фотографии худой, постаревшей, обнаженной русалочки, выходившей из ночного моря на собственную веранду. Везде пестрели заметки о неизвестной болезни, которую она подхватила то ли от чернокожего любовника, принца маленькой африканской страны, то ли в результате неумеренного приема сильнодействующих наркотиков и алкоголя. Днем и ночью звонили фанаты, угрожая Марине расправой и проклиная ее за порочный образ жизни. Ушли друзья и сбежали слуги, испугавшись слухов о заразной неизвестной болезни. Русалочка одна ходила по огромной пустой вилле, не в силах даже выйти на веранду к столь любимому морю, так как там ее сторожили папарацци.
И вот русалочка сломалась, ее бедное сердце разлетелось на мелкие кусочки. Вместо сердца осталась только боль. Ни одно живое существо не может выдерживать долго такую боль, вот боль и сменилась в скором времени огромной, черной, лютой, всепоглощающей яростью. В считанные минуты ярость полностью поглотила русалочку, лишив ее разума. В безумной головке русалочки билась только одна мысль. Ее предали. Предал мужчина, которого она так безумно любила, предали люди, которые клялись ей в вечной и безоговорочной любви, предали газетчики, которые платили бешеные деньги и готовы были на коленях умолять ее улыбнуться в фотообъектив или сказать пару слов для их газеты. Ярость требовала мести. Ночью, выйдя на веранду, русалочка призвала морскую ведьму, и та принесла ей раковину смерти, которая прятала в себе самые страшные и разрушительные шторма и ураганы. Русалочка, выкликивая проклятия вероломному принцу, лживым газетчикам и всему неблагодарному роду людскому, открыла раковину и выпустила стихию наружу. Две недели страшный ураган по имени Марина носился по калифорнийскому побережью, уничтожая все живое, что попадалось на его пути. Выворачивал из земли деревья, сносил крыши и верхние этажи зданий, скручивал узлом металлические конструкции высоковольтных линий. Несколько раз цунами невиданной силы налетало на побережье, слизывая как языком дорогие виллы и отели, разрушая прекрасные набережные и уничтожая роскошные пляжи.
Такого страшного урона не наносил еще не один ураган. Вилла Марины Унден была проглочена морем вместе со своей хозяйкой. Долго передавались из уст в уста сведенья о том, что во время шторма на ближайших скалах сидела русалка и хохотала, посылая проклятия. Во время цунами погиб и вероломный возлюбленный русалочки; говорят, как только гигантская волна забрала его, стихия сразу отступила, оставив людей подсчитывать огромные убытки. Человеческие жертвы исчислялись десятками тысяч, тысячами - разрушенные дома.
- Запомните, мальки: все зло на свете от того, что не слушаетесь родителей, ну и от злых людей.
- Дядюшка Крабс, а как же русалочка?
- Все подарки ведьмы имеют свои побочные эффекты.
Русалочка вернулась в море - успокоившаяся, помолодевшая и похорошевшая, поменявшая пару очаровательных ножек на роскошный хвост. Но в глубине ее глаз плескалась пустота. Бушующий ураган унес ее душу и лишил разума. Она не любит выходить из своих комнат, ни с кем разговаривает, никогда не смотрится в зеркала и лишь иногда в тихие летние ночи всплывает на поверхность моря, смотрит на огни далеких городов и поет печальные песни.
В день совершеннолетия всех русалочек в воспитательных целях обязательно приводят посмотреть на безумную морскую царевну, но число желающих найти своего принца все равно не уменьшается.
***
- Дядюшка Крабс, а кто такие …?
- Все, мне некогда, кыш отсюда…- резко прервал малышей старый краб. - Я занят, очень занят. – И старый краб, спустившись с гладкого камня, отправился к царскому дворцу, чтобы послушать последние новости про людей от шустрых прибрежных дельфинов. Любопытные, дружелюбные дельфины все время крутились около людей и даже водили с ними дружбу, они знали про людей все. Старому крабу очень хотелось выяснить у дельфинов, кто же такие старлетки, фанаты, папарацци, пластические хирурги и продюсер. И почему на земле живут звезды…?
Последний раз редактировалось Irena 15 ноя 2009, 00:30, всего редактировалось 1 раз.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 10
Необходимость.
(картинка № 13)
Когда «небесный ловец» выплюнул очередной пучок огня, Михаил отчаянно пытался замотать куском резины порванный сапог. А потому, как только зашипело и всё вокруг окутало зеленоватым свечением, он лишь прижался к полуобвалившейся стене.
- Кончай уже дурью маяться, – из причудливо переплетённой арматуры вынырнула измазанная физиономия Николь.
- Сапог порвался. Убегать станем, как я за вами по камням успею?
- Куда убегать? Джура проверил выходы. Обложили нас.
- А через подвал?
- Завалило подвал. Когда эта гадость с неба свалилась, так и завалило.
Это хреново. Вообще вся их вылазка теперь, с позиции сложившейся ситуации, казалась полной глупостью. Но если бы получилось, чёрт, если бы только получилось... Никогда раньше люди не отбивали у ушастых их добычу. Да, побеги из лагерей были, но одиночные, да и доходили единицы. А тут….
Отряд Хошимина насчитывал целых двадцать бойцов. Опытных, закалённых, прошедших не одну вылазку. Тех, кто выживал годами. Про командира и говорить нечего. Никто не знал, почему его все называют Хошимином, но это был настоящий мастер своего дела. И ведь у них почти получилось. Первая в истории атака людей на эльфийский концлагерь и освобождение своих. После атаки из двадцати тогда выжили четырнадцать. А Хошимин остался. Остался их прикрывать. Уводя огромный транспортный грузовик со спасёнными, Михаил ещё некоторое время в зеркало наблюдал вспышки там, где шёл бой. А потом вспышки прекратились, и Михаил понял: Хошимина больше нет.
Но у них почти получилось. Почти. В бронированной будке транспортника находилось около двухсот человек. Идти сами они не могли: ушастые использовали какой-то наркотик, приводивший человека в состояние полнейшей апатии, - так что оставалось только гнать по разрушенному городу, сметая бронированными бортами груды разбитого кирпича и оплавленного металла.
Их накрыли километров за сорок. Четыре «ночных ловца» и пара «ходунов». Появление «ходунов» означало только одно: дело дрянь. Эти аппараты у эльфов были самые опасные. Тогда и погиб Мангуст. Бросился под «ходуна» с гранатой. Только не успел. Мангуста сожгли метрах в трёх от машины.
А потом у них отбили транспорт. Просто обстреляв с неба кислотными минами. Истории про то, что у ушастых в стратосфере патрулируют некие бомбардировщики, способные нанести удар по любому участку, похоже, подтвердились. Правда, пока повреждённый транспорт стоял у полуобвалившегося здания, дымя искорёженной кабиной, но долго ли ждать, пока ушастые подгонят какой-нибудь тягач? Провал. Полный провал. Их осталось всего четверо, причём Воррен ранен. Надеяться вернуть транспортник так же глупо, как и верить, что ушастых вот сейчас разметает какая-нибудь высшая сила.
Михаил осторожно выглянул в щель между кирпичами. Вот они. Проклятый «ходун» стоял прямо напротив покосившегося кирпичного здания, в котором засели остатки отряда. Рядом в небе висело несколько «ночных ловцов». Странный беловатый прожектор на кабине «ходуна» шарил по развалинам. И чего ищет-то? Ведь оружие на нём такое, что сдуть этот дом труда не составит.
- Как думаешь, почему не нападают? – Николь подползла ближе, таща за собой тяжёлый штурмовой карабин.
- Может, из-за этой хреновины?
Странное событие произошло как раз в самый разгар боя. Михаил сперва даже не поверил своим глазам, когда над улицей зависла странная, пузатая штуковина, похожая на раскоряченную черепаху, и потом эльфы её сбили. Зачем, непонятно. Николь предположила, что «ходун» ударил по аппарату ошибочно. Скорее всего, именно так и было, но в тот момент, когда зелёные молнии прошили странный, явно не человеческий аппарат, у Михаила даже челюсть отвисла.
Хреновина рухнула прямо на дом, в котором они прятались, снеся целый угол здания и с грохотом ухнув куда-то в подвал. Именно в тот момент оба «ходуна» и прекратили огонь.
Сначала люди просто не могли подойти к месту, куда упал аппарат, но Джура сказал, что через полчаса он сможет проникнуть внутрь.
- Командир-джан, – из дыры послышался голос Джуры. – Сюда иди, командир-джан.
- Что там у тебя?
- Я вход нашел.
- Какой ещё вход?
- В шайтан-машину. Которая упала.
- Что?!
- Там ушастый был. Я его убил. А на остальное ты сам посмотри, командир-джан. Сам решай, что делать будем.
***
- Сколько их?
- Восемнадцать.
- Оружие?
- Какое оружие, Миша, это же дети?
- Оружие?!
- Не обнаружено.
Михаил, сжав зубы, стоял в округлом помещении и смотрел на привязанные к странным креслам фигуры. Летающая хреновина оказалась транспортом. Транспортом, перевозившим очень странных пассажиров. Крепко пристёгнутые к креслам, на людей испуганно смотрели дети. Эльфийские дети.
- Так вот почему они не стреляют. Интересно, какого чёрта их занесло в район боя? Экскурсию проводили, что ли?
- Что делать будем, командир-джан? – Джура хмуро смотрел на командира.
Михаил вдруг почувствовал, как виски сжала тупая боль. Что делать? Ведь ясно, что делать. Что они, не понимают, что ли? Понимают. Всё они понимают. Говорить не хотят. Он медленно поднял глаза на Николь, и понял, что та пытается избежать его взгляда.
- Что? Что, мать вашу?!!! А как ещё?!! Жалко, да?!! Не сможешь?!!! Мангуста вспомни, может, тогда сможешь!!!!
Николь вздрогнула всем телом. Запоздало Михаил вспомнил, что именно с Мангустом она была очень близка.
- Успокойся, Майк.
Прозвучавший в помещении хриплый голос заставил всех повернуться. Воррен был среди них самым старым. Ему, говорят, уже лет сорок было. Серьёзный возраст для современного мира. Сейчас, глядя на его обожжённую половину лица, Михаил почему-то очень захотел, чтобы это его зацепило тогда, а Воррен пускай бы командовал. Принимал решения, от которых так тяжело.
- У нас нет выбора, – тихо произнёс Воррен, обводя всех уцелевшим глазом.
- Можно попытаться уйти ночью, – Николь продолжала избегать взглядов.
- Они перекрыли весь район. И там наши. Двести человек. В том числе и такие же дети. Кто будет вести переговоры? – Воррен обвёл всех взглядом
Некоторое время они молчали. Потом Михаил сказал:
- Я.
- Им понадобятся подтверждения.
- Понадобятся.
Все снова замолчали. Михаил выругался и, покосившись на застывших детей, прошёл в небольшую кабинку. Поперёк лежал труп ушастого с дырой в голове, Джура стрелять умел. Вытащив труп и бросив его на пол, Михаил вдруг понял, что сидящие дети начинают потихоньку подвывать, глядя на убитого пилота.
- Страшно? – Михаил шагнул к ближайшему креслу, из которого на него смотрела просто-таки ангельской внешности девчушка.
Серебристые, неестественного цвета волосы, глубокие тёмные глаза. Ангел, при взгляде на которого сердца должны таять как воск. Должны, но у Михаила почему-то эта красота вызвала лишь боль и ярость.
Никогда раньше он бы не мог подумать, что сможет так поступать. Что внутри у него есть это нечто, злое и безжалостное, готовое убивать даже таких вот ангелочков. Но, медленно наклонившись к девчонке, он произнес, глядя в расширенные от ужаса детские глаза:
- И нам было страшно. Очень страшно. А теперь будет страшно вам.
***
Разобраться с системой связи они так и не смогли. Техника ушастых была невероятно сложной. Именно поэтому людям и приходилось воевать своими силами, не рассчитывая на трофейное оружие. Любые знания человеческих технологий тут были просто бесполезны.
Михаил решил проблему по-другому. Отвязав от кресла ту самую девчонку и подведя её к пульту, он знаками приказал связаться со своими. Не сразу, но она поняла. Провела ладонью над пультом, и овальный экран засиял серебряным. Появившееся на нём лицо поражало своей правильностью и одновременно нечеловеческой красотой. Эльф недоумённо посмотрел на Михаила и что-то произнёс.
- Я хочу говорить с тем, кто понимает наш язык.
Эльф снова что-то затараторил, указывая на девчонку.
- Не понимаешь сволочь? Сейчас поймёшь, – Михаила опять охватила злость.
Вытащив нож, он аккуратно приставил его к шее ребёнка и повторил:
- Я хочу говорить с тем, кто понимает наш язык.
Глаза эльфа расширились. Он дёрнулся куда-то в сторону. Михаил ждал. Ждал, держа нож у горла маленькой эльфийки. Ждал, прекрасно понимая, что им могут не поверить. И тогда придётся предоставлять «доказательства» того, что люди готовы на всё. И «доказывать» придется именно Михаилу. Джура караулит вход. Николь совсем расклеилась. Не сможет она. Воррену снова стало хуже. Значит, именно ему придётся резать этих детей, заставляя ушастых ублюдков освободить транспортник с людьми. Менять жизни ИХ детей на жизни НАШИХ детей. Будь оно всё проклято. Будь оно всё трижды проклято. Но как ещё спасти своих? Там ведь свои. А эти детишки - они чужие. Они вырастут и будут равнодушно отправлять людей на удобрения для своих лесов. Потому что считают себя выше. Потому что уверены в своём праве.
На экране появился другой эльф, который произнёс со странным тягучим акцентом:
- Что вы хотите?
- Вы знаете, что я хочу. Уберите всю технику из сектора и дайте нам забрать транспорт.
- Это глупо. Транспорт уже в зоне нашего огня. Если вы не одумаетесь, мы просто уничтожим….
- Слушай сюда, ублюдок, – прошипел Михаил. – Если хотя бы один выстрел последует в сторону транспорта, я начну отрезать уши вашим детишкам. А потом и всё остальное. Их у нас целых восемнадцать. Надолго хватит.
- Вы не сможете.
- Ещё как смогу. Там наши дети. А тут ваши. И угадай, кто мне важнее.
- Но так нельзя.
- А ты не забыл, сволочь, мы ведь для вас на уровне животных. А животным всё можно. Лучше бы тебе не требовать доказательств.
Эльф на экране замолчал. Потом произнёс:
- Нам нужно решить. Я не могу решать за всех.
- Два часа. Через два часа я начну убивать заложников. По одному каждые пятнадцать минут. Если попытаетесь атаковать, взорву всех.
Экран погас. Михаил устало прислонился к стене и только потом понял, что всё ещё держит девчонку. Толкнул её в сторону Николь:
- Привяжи обратно.
Николь молча повела девочку в салон, и Михаил вдруг понял, что теперь он сам боится смотреть ей в глаза.
***
- Сколько прошло?
- Час с четвертью.
- Тоже считаешь меня подонком?
- Нет, командир-джан, – Джура затянулся папиросой. – Ты сильный. Если Аллах сохранит нам жизнь, то только благодаря тебе. Я бы не смог. Ты очень сильный. Это тяжело - так поступать, но это необходимость.
- А если придётся убивать? Сможешь?
Джура некоторое время молча курил.
- Наверное. Не знаю. Как буду жить после этого, не знаю.
Михаил тяжело поднялся и, ничего не ответив, пошёл проверить, как там Николь. Воррену стало совсем плохо, и Николь говорила, что осталось ему недолго. Слишком глубокие ожоги.
Войдя в пассажирский отсек, Михаил сразу понял: что-то не так. Одно кресло пустовало. То самое, куда Николь должна была привязать девчонку.
- Вот дура, – Михаил метнулся в подвал - и застыл.
Эльфийка стояла рядом с лежащим на кирпичах Ворреном и что-то говорила ему на своём, поглаживая руками по обожженной груди и лицу. Николь сидела рядом, уткнувшись лицом в колени, и Михаил неожиданно понял, что она плачет.
- Какого… Ты совсем охренела? А если она…
- Она его лечит, – тихо произнесла Николь. – Она его лечит.
- Что? Как?
- Понятия не имею.
Михаил подошёл и сразу увидел, что ладони ребёнка светятся странным зеленоватым светом. А ожоги на лице Воррена заметно посветлели. И самым странным было то, что Воррен во сне улыбался.
Девочка испуганно глянулась на подошедшего Михаила и, сжавшись, отступила, словно ожидая удара. Ну вот. Радуйся, гроза детей. Теперь тебя боятся. Выругавшись сквозь зубы, Михаил отошел к стене. А маленькая эльфийка продолжила свои странные манипуляции.
- Почему, Миша? Почему всё так неправильно? - казалось, Николь обращается к стенке - Вот она спасёт Воррена. А мы её за это убьём.
- Война не бывает правильной.
- Война.
- Не мы её начали, – со злостью бросил Михаил.
- Но так…
- Как так?! Грязно?! Да грязно!!! А они - чисто?!! Выращивать нас, как свиней, на убой - это чисто?!! А ребята, взорвавшие плотину, - это было чисто?! А ответная бойня в Руане - это было чисто?!! А газовая атака на Сиэттл - это было чисто?!!! Нет в этой войне ни хрена чистого. Ни у нас, ни у них. Но нам нужно выжить. Людям нужно выжить. Любой ценой. И ради этого я вырежу миллион таких вот ангелочков.
Николь молчала. Молчать всегда легче. Потом тихо заговорила:
- У меня дочь была. Саманта.
- Была?
- Забрали. Когда облавы начались, ну, после взрыва на плотине. Забрали. Меня тогда Мангуст на себе вынес. А её не смог.
- Это не твоя дочь. Это одна из них. Ты что себе в голову вбила?
- Да. Это так. Это не моя дочь.
Снова замолчала.
- Когда она закончит, вернёшь на место. Это приказ.
Не глядя на Николь, Михаил вышел.
***
Ушастые вышли на связь за пять минут до окончания срока. После разговора Михаил устало провёл руками по лицу.
- Что? – вошедший в кабину Воррен выглядел уже куда лучше.
- Согласились. Они уберут силы из сектора.
- Командир-джан, «ходуны» ушли, – запыхавшийся Джура ворвался в кабину.
- Выходим. Где там Николь?
- А с этими?
- Ушастые их заберут. После нашего ухода.
Транспорт оказался повреждён далеко не так сильно, как казалось на первый взгляд. Люди, так и не вышедшие из транса, всё так же лежали, закреплённые на специальных стеллажах. Михаил сел за руль. Взрыкнув, транспорт выполз из засыпавшей его каменной крошки и, поднимая тучи пыли, выехал на полуразбитую дорогу.
- Неужели смогли? Неужели получилось? – Николь радостно улыбалась.
Михаил тоже улыбнулся ей. Пускай порадуется. Её, похоже, больше радовало то, что не пришлось убивать детей, чем то, что они до сих пор живы. Это хорошо. Радуйся, девочка. Радуйся. Так будет легче. Сидящий рядом Воррен искоса поглядывал на Михаила. Он понимал. Всё понимал. И принимал, как есть.
Они ударили по транспорту примерно километрах в пяти от здания. Из развалин свечой вырвался «небесный ловец», и несколько зелёных молний сошлось на кабине. Николь умерла мгновенно. И Михаил был рад этому. Рад, что она не разочаровалась в этом мире, даже перед тем, как мир в очередной раз плюнул её в лицо. Воррен прожил ещё минуту, разрезанный надвое. Где-то пронзительно закричал Джура. Извини, друг. Так уж получилось. Не хотел я вам этого говорить. Знал, но не хотел.
Михаил понял, что не может пошевелить ногами. Опустив глаза, увидел, что ног больше нет. Ног, но не рук. Руки ещё были, и это было важно. Ухватившись за пульт, он вдавил кнопку и, уже уплывая от боли в серую хмарь, увидел, как жарко полыхнуло позади, вздыбливая старое задание, перемалывая находящийся в подвале транспорт с детьми.
Он сразу понял. Ушастые ведь считают их животными, а какие может быть договоры с животными? Это ему стало понятно уже тогда. Тогда, когда эльфы так легко согласились на все их условия. Они знали: уйти далеко у людишек не получится. А если так, то что могут значить какие-то обещания? Обещания, данные животным.
Не знали они одного. Что Михаил всё понял. И пока остальные готовили транспорт, он заминировал подвал. Пять «свечей Вельзевула» по всему периметру. Это выжжет весь квартал. Только Хошимин знал, что у группы были эти мины. Хошимин был мудр и, оставаясь их прикрывать, отдал ранец с минами именно Михаилу. Старый лис понимал, кому поручить исполнение «варианта возмездия» на случай провала. Знал, кто сможет оставить по себе память даже ценою собственной жизни.
И Михаилу вдруг стало грустно. Грустно, что, даже умирая, он так и не нашёл в себе милосердия. Мог пощадить, но не пощадил. И отчего-то в эти последние секунды он видел перед собой лицо. Лицо с глубокими тёмными глазами. Лицо маленькой эльфийки, которая почему-то улыбалась.
Необходимость.
(картинка № 13)
Когда «небесный ловец» выплюнул очередной пучок огня, Михаил отчаянно пытался замотать куском резины порванный сапог. А потому, как только зашипело и всё вокруг окутало зеленоватым свечением, он лишь прижался к полуобвалившейся стене.
- Кончай уже дурью маяться, – из причудливо переплетённой арматуры вынырнула измазанная физиономия Николь.
- Сапог порвался. Убегать станем, как я за вами по камням успею?
- Куда убегать? Джура проверил выходы. Обложили нас.
- А через подвал?
- Завалило подвал. Когда эта гадость с неба свалилась, так и завалило.
Это хреново. Вообще вся их вылазка теперь, с позиции сложившейся ситуации, казалась полной глупостью. Но если бы получилось, чёрт, если бы только получилось... Никогда раньше люди не отбивали у ушастых их добычу. Да, побеги из лагерей были, но одиночные, да и доходили единицы. А тут….
Отряд Хошимина насчитывал целых двадцать бойцов. Опытных, закалённых, прошедших не одну вылазку. Тех, кто выживал годами. Про командира и говорить нечего. Никто не знал, почему его все называют Хошимином, но это был настоящий мастер своего дела. И ведь у них почти получилось. Первая в истории атака людей на эльфийский концлагерь и освобождение своих. После атаки из двадцати тогда выжили четырнадцать. А Хошимин остался. Остался их прикрывать. Уводя огромный транспортный грузовик со спасёнными, Михаил ещё некоторое время в зеркало наблюдал вспышки там, где шёл бой. А потом вспышки прекратились, и Михаил понял: Хошимина больше нет.
Но у них почти получилось. Почти. В бронированной будке транспортника находилось около двухсот человек. Идти сами они не могли: ушастые использовали какой-то наркотик, приводивший человека в состояние полнейшей апатии, - так что оставалось только гнать по разрушенному городу, сметая бронированными бортами груды разбитого кирпича и оплавленного металла.
Их накрыли километров за сорок. Четыре «ночных ловца» и пара «ходунов». Появление «ходунов» означало только одно: дело дрянь. Эти аппараты у эльфов были самые опасные. Тогда и погиб Мангуст. Бросился под «ходуна» с гранатой. Только не успел. Мангуста сожгли метрах в трёх от машины.
А потом у них отбили транспорт. Просто обстреляв с неба кислотными минами. Истории про то, что у ушастых в стратосфере патрулируют некие бомбардировщики, способные нанести удар по любому участку, похоже, подтвердились. Правда, пока повреждённый транспорт стоял у полуобвалившегося здания, дымя искорёженной кабиной, но долго ли ждать, пока ушастые подгонят какой-нибудь тягач? Провал. Полный провал. Их осталось всего четверо, причём Воррен ранен. Надеяться вернуть транспортник так же глупо, как и верить, что ушастых вот сейчас разметает какая-нибудь высшая сила.
Михаил осторожно выглянул в щель между кирпичами. Вот они. Проклятый «ходун» стоял прямо напротив покосившегося кирпичного здания, в котором засели остатки отряда. Рядом в небе висело несколько «ночных ловцов». Странный беловатый прожектор на кабине «ходуна» шарил по развалинам. И чего ищет-то? Ведь оружие на нём такое, что сдуть этот дом труда не составит.
- Как думаешь, почему не нападают? – Николь подползла ближе, таща за собой тяжёлый штурмовой карабин.
- Может, из-за этой хреновины?
Странное событие произошло как раз в самый разгар боя. Михаил сперва даже не поверил своим глазам, когда над улицей зависла странная, пузатая штуковина, похожая на раскоряченную черепаху, и потом эльфы её сбили. Зачем, непонятно. Николь предположила, что «ходун» ударил по аппарату ошибочно. Скорее всего, именно так и было, но в тот момент, когда зелёные молнии прошили странный, явно не человеческий аппарат, у Михаила даже челюсть отвисла.
Хреновина рухнула прямо на дом, в котором они прятались, снеся целый угол здания и с грохотом ухнув куда-то в подвал. Именно в тот момент оба «ходуна» и прекратили огонь.
Сначала люди просто не могли подойти к месту, куда упал аппарат, но Джура сказал, что через полчаса он сможет проникнуть внутрь.
- Командир-джан, – из дыры послышался голос Джуры. – Сюда иди, командир-джан.
- Что там у тебя?
- Я вход нашел.
- Какой ещё вход?
- В шайтан-машину. Которая упала.
- Что?!
- Там ушастый был. Я его убил. А на остальное ты сам посмотри, командир-джан. Сам решай, что делать будем.
***
- Сколько их?
- Восемнадцать.
- Оружие?
- Какое оружие, Миша, это же дети?
- Оружие?!
- Не обнаружено.
Михаил, сжав зубы, стоял в округлом помещении и смотрел на привязанные к странным креслам фигуры. Летающая хреновина оказалась транспортом. Транспортом, перевозившим очень странных пассажиров. Крепко пристёгнутые к креслам, на людей испуганно смотрели дети. Эльфийские дети.
- Так вот почему они не стреляют. Интересно, какого чёрта их занесло в район боя? Экскурсию проводили, что ли?
- Что делать будем, командир-джан? – Джура хмуро смотрел на командира.
Михаил вдруг почувствовал, как виски сжала тупая боль. Что делать? Ведь ясно, что делать. Что они, не понимают, что ли? Понимают. Всё они понимают. Говорить не хотят. Он медленно поднял глаза на Николь, и понял, что та пытается избежать его взгляда.
- Что? Что, мать вашу?!!! А как ещё?!! Жалко, да?!! Не сможешь?!!! Мангуста вспомни, может, тогда сможешь!!!!
Николь вздрогнула всем телом. Запоздало Михаил вспомнил, что именно с Мангустом она была очень близка.
- Успокойся, Майк.
Прозвучавший в помещении хриплый голос заставил всех повернуться. Воррен был среди них самым старым. Ему, говорят, уже лет сорок было. Серьёзный возраст для современного мира. Сейчас, глядя на его обожжённую половину лица, Михаил почему-то очень захотел, чтобы это его зацепило тогда, а Воррен пускай бы командовал. Принимал решения, от которых так тяжело.
- У нас нет выбора, – тихо произнёс Воррен, обводя всех уцелевшим глазом.
- Можно попытаться уйти ночью, – Николь продолжала избегать взглядов.
- Они перекрыли весь район. И там наши. Двести человек. В том числе и такие же дети. Кто будет вести переговоры? – Воррен обвёл всех взглядом
Некоторое время они молчали. Потом Михаил сказал:
- Я.
- Им понадобятся подтверждения.
- Понадобятся.
Все снова замолчали. Михаил выругался и, покосившись на застывших детей, прошёл в небольшую кабинку. Поперёк лежал труп ушастого с дырой в голове, Джура стрелять умел. Вытащив труп и бросив его на пол, Михаил вдруг понял, что сидящие дети начинают потихоньку подвывать, глядя на убитого пилота.
- Страшно? – Михаил шагнул к ближайшему креслу, из которого на него смотрела просто-таки ангельской внешности девчушка.
Серебристые, неестественного цвета волосы, глубокие тёмные глаза. Ангел, при взгляде на которого сердца должны таять как воск. Должны, но у Михаила почему-то эта красота вызвала лишь боль и ярость.
Никогда раньше он бы не мог подумать, что сможет так поступать. Что внутри у него есть это нечто, злое и безжалостное, готовое убивать даже таких вот ангелочков. Но, медленно наклонившись к девчонке, он произнес, глядя в расширенные от ужаса детские глаза:
- И нам было страшно. Очень страшно. А теперь будет страшно вам.
***
Разобраться с системой связи они так и не смогли. Техника ушастых была невероятно сложной. Именно поэтому людям и приходилось воевать своими силами, не рассчитывая на трофейное оружие. Любые знания человеческих технологий тут были просто бесполезны.
Михаил решил проблему по-другому. Отвязав от кресла ту самую девчонку и подведя её к пульту, он знаками приказал связаться со своими. Не сразу, но она поняла. Провела ладонью над пультом, и овальный экран засиял серебряным. Появившееся на нём лицо поражало своей правильностью и одновременно нечеловеческой красотой. Эльф недоумённо посмотрел на Михаила и что-то произнёс.
- Я хочу говорить с тем, кто понимает наш язык.
Эльф снова что-то затараторил, указывая на девчонку.
- Не понимаешь сволочь? Сейчас поймёшь, – Михаила опять охватила злость.
Вытащив нож, он аккуратно приставил его к шее ребёнка и повторил:
- Я хочу говорить с тем, кто понимает наш язык.
Глаза эльфа расширились. Он дёрнулся куда-то в сторону. Михаил ждал. Ждал, держа нож у горла маленькой эльфийки. Ждал, прекрасно понимая, что им могут не поверить. И тогда придётся предоставлять «доказательства» того, что люди готовы на всё. И «доказывать» придется именно Михаилу. Джура караулит вход. Николь совсем расклеилась. Не сможет она. Воррену снова стало хуже. Значит, именно ему придётся резать этих детей, заставляя ушастых ублюдков освободить транспортник с людьми. Менять жизни ИХ детей на жизни НАШИХ детей. Будь оно всё проклято. Будь оно всё трижды проклято. Но как ещё спасти своих? Там ведь свои. А эти детишки - они чужие. Они вырастут и будут равнодушно отправлять людей на удобрения для своих лесов. Потому что считают себя выше. Потому что уверены в своём праве.
На экране появился другой эльф, который произнёс со странным тягучим акцентом:
- Что вы хотите?
- Вы знаете, что я хочу. Уберите всю технику из сектора и дайте нам забрать транспорт.
- Это глупо. Транспорт уже в зоне нашего огня. Если вы не одумаетесь, мы просто уничтожим….
- Слушай сюда, ублюдок, – прошипел Михаил. – Если хотя бы один выстрел последует в сторону транспорта, я начну отрезать уши вашим детишкам. А потом и всё остальное. Их у нас целых восемнадцать. Надолго хватит.
- Вы не сможете.
- Ещё как смогу. Там наши дети. А тут ваши. И угадай, кто мне важнее.
- Но так нельзя.
- А ты не забыл, сволочь, мы ведь для вас на уровне животных. А животным всё можно. Лучше бы тебе не требовать доказательств.
Эльф на экране замолчал. Потом произнёс:
- Нам нужно решить. Я не могу решать за всех.
- Два часа. Через два часа я начну убивать заложников. По одному каждые пятнадцать минут. Если попытаетесь атаковать, взорву всех.
Экран погас. Михаил устало прислонился к стене и только потом понял, что всё ещё держит девчонку. Толкнул её в сторону Николь:
- Привяжи обратно.
Николь молча повела девочку в салон, и Михаил вдруг понял, что теперь он сам боится смотреть ей в глаза.
***
- Сколько прошло?
- Час с четвертью.
- Тоже считаешь меня подонком?
- Нет, командир-джан, – Джура затянулся папиросой. – Ты сильный. Если Аллах сохранит нам жизнь, то только благодаря тебе. Я бы не смог. Ты очень сильный. Это тяжело - так поступать, но это необходимость.
- А если придётся убивать? Сможешь?
Джура некоторое время молча курил.
- Наверное. Не знаю. Как буду жить после этого, не знаю.
Михаил тяжело поднялся и, ничего не ответив, пошёл проверить, как там Николь. Воррену стало совсем плохо, и Николь говорила, что осталось ему недолго. Слишком глубокие ожоги.
Войдя в пассажирский отсек, Михаил сразу понял: что-то не так. Одно кресло пустовало. То самое, куда Николь должна была привязать девчонку.
- Вот дура, – Михаил метнулся в подвал - и застыл.
Эльфийка стояла рядом с лежащим на кирпичах Ворреном и что-то говорила ему на своём, поглаживая руками по обожженной груди и лицу. Николь сидела рядом, уткнувшись лицом в колени, и Михаил неожиданно понял, что она плачет.
- Какого… Ты совсем охренела? А если она…
- Она его лечит, – тихо произнесла Николь. – Она его лечит.
- Что? Как?
- Понятия не имею.
Михаил подошёл и сразу увидел, что ладони ребёнка светятся странным зеленоватым светом. А ожоги на лице Воррена заметно посветлели. И самым странным было то, что Воррен во сне улыбался.
Девочка испуганно глянулась на подошедшего Михаила и, сжавшись, отступила, словно ожидая удара. Ну вот. Радуйся, гроза детей. Теперь тебя боятся. Выругавшись сквозь зубы, Михаил отошел к стене. А маленькая эльфийка продолжила свои странные манипуляции.
- Почему, Миша? Почему всё так неправильно? - казалось, Николь обращается к стенке - Вот она спасёт Воррена. А мы её за это убьём.
- Война не бывает правильной.
- Война.
- Не мы её начали, – со злостью бросил Михаил.
- Но так…
- Как так?! Грязно?! Да грязно!!! А они - чисто?!! Выращивать нас, как свиней, на убой - это чисто?!! А ребята, взорвавшие плотину, - это было чисто?! А ответная бойня в Руане - это было чисто?!! А газовая атака на Сиэттл - это было чисто?!!! Нет в этой войне ни хрена чистого. Ни у нас, ни у них. Но нам нужно выжить. Людям нужно выжить. Любой ценой. И ради этого я вырежу миллион таких вот ангелочков.
Николь молчала. Молчать всегда легче. Потом тихо заговорила:
- У меня дочь была. Саманта.
- Была?
- Забрали. Когда облавы начались, ну, после взрыва на плотине. Забрали. Меня тогда Мангуст на себе вынес. А её не смог.
- Это не твоя дочь. Это одна из них. Ты что себе в голову вбила?
- Да. Это так. Это не моя дочь.
Снова замолчала.
- Когда она закончит, вернёшь на место. Это приказ.
Не глядя на Николь, Михаил вышел.
***
Ушастые вышли на связь за пять минут до окончания срока. После разговора Михаил устало провёл руками по лицу.
- Что? – вошедший в кабину Воррен выглядел уже куда лучше.
- Согласились. Они уберут силы из сектора.
- Командир-джан, «ходуны» ушли, – запыхавшийся Джура ворвался в кабину.
- Выходим. Где там Николь?
- А с этими?
- Ушастые их заберут. После нашего ухода.
Транспорт оказался повреждён далеко не так сильно, как казалось на первый взгляд. Люди, так и не вышедшие из транса, всё так же лежали, закреплённые на специальных стеллажах. Михаил сел за руль. Взрыкнув, транспорт выполз из засыпавшей его каменной крошки и, поднимая тучи пыли, выехал на полуразбитую дорогу.
- Неужели смогли? Неужели получилось? – Николь радостно улыбалась.
Михаил тоже улыбнулся ей. Пускай порадуется. Её, похоже, больше радовало то, что не пришлось убивать детей, чем то, что они до сих пор живы. Это хорошо. Радуйся, девочка. Радуйся. Так будет легче. Сидящий рядом Воррен искоса поглядывал на Михаила. Он понимал. Всё понимал. И принимал, как есть.
Они ударили по транспорту примерно километрах в пяти от здания. Из развалин свечой вырвался «небесный ловец», и несколько зелёных молний сошлось на кабине. Николь умерла мгновенно. И Михаил был рад этому. Рад, что она не разочаровалась в этом мире, даже перед тем, как мир в очередной раз плюнул её в лицо. Воррен прожил ещё минуту, разрезанный надвое. Где-то пронзительно закричал Джура. Извини, друг. Так уж получилось. Не хотел я вам этого говорить. Знал, но не хотел.
Михаил понял, что не может пошевелить ногами. Опустив глаза, увидел, что ног больше нет. Ног, но не рук. Руки ещё были, и это было важно. Ухватившись за пульт, он вдавил кнопку и, уже уплывая от боли в серую хмарь, увидел, как жарко полыхнуло позади, вздыбливая старое задание, перемалывая находящийся в подвале транспорт с детьми.
Он сразу понял. Ушастые ведь считают их животными, а какие может быть договоры с животными? Это ему стало понятно уже тогда. Тогда, когда эльфы так легко согласились на все их условия. Они знали: уйти далеко у людишек не получится. А если так, то что могут значить какие-то обещания? Обещания, данные животным.
Не знали они одного. Что Михаил всё понял. И пока остальные готовили транспорт, он заминировал подвал. Пять «свечей Вельзевула» по всему периметру. Это выжжет весь квартал. Только Хошимин знал, что у группы были эти мины. Хошимин был мудр и, оставаясь их прикрывать, отдал ранец с минами именно Михаилу. Старый лис понимал, кому поручить исполнение «варианта возмездия» на случай провала. Знал, кто сможет оставить по себе память даже ценою собственной жизни.
И Михаилу вдруг стало грустно. Грустно, что, даже умирая, он так и не нашёл в себе милосердия. Мог пощадить, но не пощадил. И отчего-то в эти последние секунды он видел перед собой лицо. Лицо с глубокими тёмными глазами. Лицо маленькой эльфийки, которая почему-то улыбалась.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 11
(картинка № 15)
Вспомянем, братие!...
Зеленый лунный свет стлался пыльным свертком над крестами, плитами и надгробиями. Что это сегодня с луной, заболела, что ли?
Полночь только что наступила, и Малыш Зизи только что угнездил на мягком дерне корзинку с булькающим и пахнущим. Он сделал скорбное лицо, почмокал своими двумя зубастыми ртами и глубокомысленно изрек:
- Вспомянем, братия, благословенного новопреставившегося Рипа Ван Дейка, да пребудет его душа в царствии небесном, и чтоб было ему там все - зашибись!
- И чтоб Черная Клара его там не беспокоила! - добавил субтильный Гога. Он был чем-то похож на Зизи, только на очень усохшего Зизи. Такой же грушеобразный, с длинным печальным лицом и зеленеющей кожей.
- Типун тебе на язык! – возмущенно мявкнула обычная с виду черная кошка, неизвестно как затесавшаяся в полночь на кладбище. - На мне что, креста нет – покойников беспокоить?
- Нету, Клара, - сказал Козел, - откуда на тебе, кошке, крест? Не богохульствуй!
- Святоша выискался, - фыркнула черная кошка Клара, выгнула спинку и устроилась так, чтобы и вроде сбоку быть, и корзинку видеть. - Что там припасли? Давайте, тащите колбаску, у меня уже слюнки катятся!
- Непорядок это, - пробурчал Зизи, доставая откуда-то из складок кожи бутылку, - вначале новопреставленного помянуть надо.
- О, давай! – загомонили остальные. - За упокой души новопреставленного Рипа! Царствие ему небесное!
- Размечтались, - съехидничал Цуня, иронично посвистывая выбитым зубом, - Рипу – и царствие?? Да ни за ради бога!
Зизи покачался тучным телом туда-сюда, устраиваясь поудобнее, пихнул в бок Гогу, последний сделал скорбное лицо и гнусаво изрек:
- Не богохульствуй, Цунцерион, ибо не ведаешь сам, что мелет язык твой трехметровый.
- Ведаю, ведаю, - бойко отозвался Цунцерион, - Рипу царствие светит, как мне бикини! Да его спалят на первой же проходной! С потрохами! – он торжествующе обвел всех глазами и лихо сдвинул на затылок шляпу с высокой тульей и громадными полями. Услышав его, не сдержалась, довольно фыркнула кошка Клара, бормоча: «Да этого кобеля к небу на пушечный выстрел нельзя подпускать!»; засмеялся блеющим тенорком Козел, затряс оленьими рожками; и даже Зизи с Гогой довольно заухали, оценив шутку Цунцериона. Сам Цуня тоже восторженно ржал и молотил пятками по гранитной плите, стоявшей кандибобером вверх и несущей на себе гордое слово «Rip».
- Себе по лбу постучи, да?? – раздался вдруг недовольный тенорок, и странное создание, отдаленно напоминающее и паука, и персонажа сказки «Буратино», зашуршало и выползло из-за Рипового постамента. Цуня перепуганно всхлипнул и мягким мешочком плюхнулся на свежевскопанную кладбищенскую землю. Клара зашипела и припала к зепле, прижимая уши, а Зизи с Гогой застыли, сжимая в трехпалых ладонях граненые стаканы. И только Козел оказался на высоте. Боевито выставив крохотные ветвистые рожки, мягкие на ощупь, он потряс бороденкой, шлепая длинными заячьими ушами, и сурово сказал:
- Ты эта, мужик, чего вылез-то? Тебе еще лежать и лежать полагается.
- А ты поди сам полежи-то, когда у тебя на голове качучу пляшут! – тут же воодушевленно отозвался «выползень», - ваш-то новопреставленный ух какой, живой, веселый да вертлявый!
Повисла тишина и висела с минуту. Потом Зизи прокашлялся и спросил:
- А что, ты, выходит, на подселение попал?
- Выходит так, - горестно сказал «выползень», окончательно вытаскивая ноги из могилы. – Срок мой вышел. По всем правилам я уж должен был сгнить, да не вышло. Ну, а проверить, свободна ли площадь, не удосужились. Вот и подселили мне этого... веселого. Кстати, дружок ваш, видимо? Песни все поет.
- Про батяню-комбата?? – с надеждой спросила черная кошка Клара.
- Про него самого, - кивнул давноумерший, потирая тонкой, паучьей, высохшей лапкой совершенно лысый череп. – Сильно этот, ваш…
- Рип, - подсказал Зизи.
- Сильно этот Рип петь уважает! – продолжил «подселенец». - Как рявкнет: «Комбат, батяня!», потом помолчит и - ни с того ни с сего еще громче: «Батяня, комбат!»
- Да-а-а… – мечтательно прищурилась Черная Клара, - он был такой певун! Как выпьет и – ну петь! Мне это так нравилось!
- Ага, - опять съехидничал Цуня, - настолько, что ты ему первой всегда являлась.
- А что, нельзя? – сразу зашипела Клара.
- Гордости у тебя никакой, - строго, по-отечески, сказал Зизи и погрозил кошке пальцем, - Рип наш, бывало, не успеет стаканчик пропустить – а ты уж тут как тут. Ходишь вокруг него кругами, бесстыдница, искры спиной пускаешь.
- Эх, а я ему всегда обычно после пятого стакана являлся… - с ностальгией вздохнул Козел, - весело было! Он, бывало, все у меня допытывался: кто я – козел или олень? И почему у меня уши заячьи?
- А я ему являлся, как намешает, - оживился Гога, - он тогда уже ничего не спрашивал, только обнимался со мной да приговаривал: «А помнишь, как мы служили вместе, Гоги?»
Все вздохнули, Зизи даже вытер глаза и горестно подытожил:
- Осиротели мы, братия. Кому теперь являться будем?
- Наливай, - угрюмо сказал Козел, протягивая стакан Гоге, - чего уж теперь! Как есть. Приткнемся куда-то.
- По барам надо походить, - с надеждой сказал зеленый Цуня, поправляя шляпу, - там можно кого-то подцепить!
- Там в основном разовые вызовы, - покачал головой Зизи, - это несерьезно. Этак и «по рукам» пойти можно.
- А что делать? – Козел хлопнул стопарик, занюхал его хвостом и добавил едко: - Жрать-то охота!
- Я не собираюсь никому являться из-за «пожрать», - обидчиво сказала Клара,- я исключительно по любви!
- Ну и подыхай! А я вот – не хочу! – Козел встал, завязал узлом на затылке уши, свернул в рулон бороденку и надел чехлы на рожки. – Кто со мной, ребята?
Все мялись и опускали глаза. Цуня грустно сказал:
- После стольких-то лет – и расстаться?? – и вытер нос.
- Цыц! – вдруг замер Зизи. Все моментально затихли, затаились, а Зизи, который негласно признавался всеми за старшего, прислушался.
Где-то неподалеку раздавалась разухабистая песенка, исполняемая веселым, заплетающимся, пьяненьким языком.
- Это шанс… - прошептал Цуня.
- Да еще и поет… - мурлыкнула кошка.
А Зизи ничего не сказал, лишь сделал знак «следуй за мной!» и невесомо, не касаясь земли, поплыл в сторону пьяного песенника. Следом затопал копытцами по земле Козел, изогнувшись в прыжке, скользнула Клара, покатился клубком Гоги, и лишь Цунцерион тоже плыл по воздуху, придерживая свою великолепную шляпу.
- Стойте!! – раздалось сзади.
Зизи и Цуня от неожиданности аж шлепнулись, остальные – просто обернулись.
- А можно мне с вами, а? – «выползень» топтался у могилы Рипа, покачиваясь на тонких паучьих лапках, блестя черепом в лунном свете и просительно скалясь. – А то куда я теперь? Я ж теперь неупокоенный мертвец. Призрак, так сказать. Возьмите меня, а?
- Он достаточно страшен, - прошептал Гоги.
- И, наверное, сможет бегать по потолку, - оценивающе сказала Клара.
- Точно, - тоже шепотом сказал Цуня. – Слушайте, он противный! Он нам подходит!
- Тебя как звать-то? – спросил «выползня» басом Зизи.
- Иван. Иван Сергеевич Кукушкин полностью, - ответил бывший мертвец и засеменил поближе к компании. – Возьмете, а? Я лишним не буду!
- Ну, пошли, что ли, Сергеич! – Зизи махнул рукой и приложил палец к верхнему рту. - Но тихо! Сейчас главное – не спугнуть!
Вовь раздалась разухабистая песенка. Запозднившийся гуляка приближался. Зизи выдохнул, скрестил пальцы, буркнул «на удачу!» и потом таким же шепотом отдал приказ:
- За мной!
(картинка № 15)
Вспомянем, братие!...
Зеленый лунный свет стлался пыльным свертком над крестами, плитами и надгробиями. Что это сегодня с луной, заболела, что ли?
Полночь только что наступила, и Малыш Зизи только что угнездил на мягком дерне корзинку с булькающим и пахнущим. Он сделал скорбное лицо, почмокал своими двумя зубастыми ртами и глубокомысленно изрек:
- Вспомянем, братия, благословенного новопреставившегося Рипа Ван Дейка, да пребудет его душа в царствии небесном, и чтоб было ему там все - зашибись!
- И чтоб Черная Клара его там не беспокоила! - добавил субтильный Гога. Он был чем-то похож на Зизи, только на очень усохшего Зизи. Такой же грушеобразный, с длинным печальным лицом и зеленеющей кожей.
- Типун тебе на язык! – возмущенно мявкнула обычная с виду черная кошка, неизвестно как затесавшаяся в полночь на кладбище. - На мне что, креста нет – покойников беспокоить?
- Нету, Клара, - сказал Козел, - откуда на тебе, кошке, крест? Не богохульствуй!
- Святоша выискался, - фыркнула черная кошка Клара, выгнула спинку и устроилась так, чтобы и вроде сбоку быть, и корзинку видеть. - Что там припасли? Давайте, тащите колбаску, у меня уже слюнки катятся!
- Непорядок это, - пробурчал Зизи, доставая откуда-то из складок кожи бутылку, - вначале новопреставленного помянуть надо.
- О, давай! – загомонили остальные. - За упокой души новопреставленного Рипа! Царствие ему небесное!
- Размечтались, - съехидничал Цуня, иронично посвистывая выбитым зубом, - Рипу – и царствие?? Да ни за ради бога!
Зизи покачался тучным телом туда-сюда, устраиваясь поудобнее, пихнул в бок Гогу, последний сделал скорбное лицо и гнусаво изрек:
- Не богохульствуй, Цунцерион, ибо не ведаешь сам, что мелет язык твой трехметровый.
- Ведаю, ведаю, - бойко отозвался Цунцерион, - Рипу царствие светит, как мне бикини! Да его спалят на первой же проходной! С потрохами! – он торжествующе обвел всех глазами и лихо сдвинул на затылок шляпу с высокой тульей и громадными полями. Услышав его, не сдержалась, довольно фыркнула кошка Клара, бормоча: «Да этого кобеля к небу на пушечный выстрел нельзя подпускать!»; засмеялся блеющим тенорком Козел, затряс оленьими рожками; и даже Зизи с Гогой довольно заухали, оценив шутку Цунцериона. Сам Цуня тоже восторженно ржал и молотил пятками по гранитной плите, стоявшей кандибобером вверх и несущей на себе гордое слово «Rip».
- Себе по лбу постучи, да?? – раздался вдруг недовольный тенорок, и странное создание, отдаленно напоминающее и паука, и персонажа сказки «Буратино», зашуршало и выползло из-за Рипового постамента. Цуня перепуганно всхлипнул и мягким мешочком плюхнулся на свежевскопанную кладбищенскую землю. Клара зашипела и припала к зепле, прижимая уши, а Зизи с Гогой застыли, сжимая в трехпалых ладонях граненые стаканы. И только Козел оказался на высоте. Боевито выставив крохотные ветвистые рожки, мягкие на ощупь, он потряс бороденкой, шлепая длинными заячьими ушами, и сурово сказал:
- Ты эта, мужик, чего вылез-то? Тебе еще лежать и лежать полагается.
- А ты поди сам полежи-то, когда у тебя на голове качучу пляшут! – тут же воодушевленно отозвался «выползень», - ваш-то новопреставленный ух какой, живой, веселый да вертлявый!
Повисла тишина и висела с минуту. Потом Зизи прокашлялся и спросил:
- А что, ты, выходит, на подселение попал?
- Выходит так, - горестно сказал «выползень», окончательно вытаскивая ноги из могилы. – Срок мой вышел. По всем правилам я уж должен был сгнить, да не вышло. Ну, а проверить, свободна ли площадь, не удосужились. Вот и подселили мне этого... веселого. Кстати, дружок ваш, видимо? Песни все поет.
- Про батяню-комбата?? – с надеждой спросила черная кошка Клара.
- Про него самого, - кивнул давноумерший, потирая тонкой, паучьей, высохшей лапкой совершенно лысый череп. – Сильно этот, ваш…
- Рип, - подсказал Зизи.
- Сильно этот Рип петь уважает! – продолжил «подселенец». - Как рявкнет: «Комбат, батяня!», потом помолчит и - ни с того ни с сего еще громче: «Батяня, комбат!»
- Да-а-а… – мечтательно прищурилась Черная Клара, - он был такой певун! Как выпьет и – ну петь! Мне это так нравилось!
- Ага, - опять съехидничал Цуня, - настолько, что ты ему первой всегда являлась.
- А что, нельзя? – сразу зашипела Клара.
- Гордости у тебя никакой, - строго, по-отечески, сказал Зизи и погрозил кошке пальцем, - Рип наш, бывало, не успеет стаканчик пропустить – а ты уж тут как тут. Ходишь вокруг него кругами, бесстыдница, искры спиной пускаешь.
- Эх, а я ему всегда обычно после пятого стакана являлся… - с ностальгией вздохнул Козел, - весело было! Он, бывало, все у меня допытывался: кто я – козел или олень? И почему у меня уши заячьи?
- А я ему являлся, как намешает, - оживился Гога, - он тогда уже ничего не спрашивал, только обнимался со мной да приговаривал: «А помнишь, как мы служили вместе, Гоги?»
Все вздохнули, Зизи даже вытер глаза и горестно подытожил:
- Осиротели мы, братия. Кому теперь являться будем?
- Наливай, - угрюмо сказал Козел, протягивая стакан Гоге, - чего уж теперь! Как есть. Приткнемся куда-то.
- По барам надо походить, - с надеждой сказал зеленый Цуня, поправляя шляпу, - там можно кого-то подцепить!
- Там в основном разовые вызовы, - покачал головой Зизи, - это несерьезно. Этак и «по рукам» пойти можно.
- А что делать? – Козел хлопнул стопарик, занюхал его хвостом и добавил едко: - Жрать-то охота!
- Я не собираюсь никому являться из-за «пожрать», - обидчиво сказала Клара,- я исключительно по любви!
- Ну и подыхай! А я вот – не хочу! – Козел встал, завязал узлом на затылке уши, свернул в рулон бороденку и надел чехлы на рожки. – Кто со мной, ребята?
Все мялись и опускали глаза. Цуня грустно сказал:
- После стольких-то лет – и расстаться?? – и вытер нос.
- Цыц! – вдруг замер Зизи. Все моментально затихли, затаились, а Зизи, который негласно признавался всеми за старшего, прислушался.
Где-то неподалеку раздавалась разухабистая песенка, исполняемая веселым, заплетающимся, пьяненьким языком.
- Это шанс… - прошептал Цуня.
- Да еще и поет… - мурлыкнула кошка.
А Зизи ничего не сказал, лишь сделал знак «следуй за мной!» и невесомо, не касаясь земли, поплыл в сторону пьяного песенника. Следом затопал копытцами по земле Козел, изогнувшись в прыжке, скользнула Клара, покатился клубком Гоги, и лишь Цунцерион тоже плыл по воздуху, придерживая свою великолепную шляпу.
- Стойте!! – раздалось сзади.
Зизи и Цуня от неожиданности аж шлепнулись, остальные – просто обернулись.
- А можно мне с вами, а? – «выползень» топтался у могилы Рипа, покачиваясь на тонких паучьих лапках, блестя черепом в лунном свете и просительно скалясь. – А то куда я теперь? Я ж теперь неупокоенный мертвец. Призрак, так сказать. Возьмите меня, а?
- Он достаточно страшен, - прошептал Гоги.
- И, наверное, сможет бегать по потолку, - оценивающе сказала Клара.
- Точно, - тоже шепотом сказал Цуня. – Слушайте, он противный! Он нам подходит!
- Тебя как звать-то? – спросил «выползня» басом Зизи.
- Иван. Иван Сергеевич Кукушкин полностью, - ответил бывший мертвец и засеменил поближе к компании. – Возьмете, а? Я лишним не буду!
- Ну, пошли, что ли, Сергеич! – Зизи махнул рукой и приложил палец к верхнему рту. - Но тихо! Сейчас главное – не спугнуть!
Вовь раздалась разухабистая песенка. Запозднившийся гуляка приближался. Зизи выдохнул, скрестил пальцы, буркнул «на удачу!» и потом таким же шепотом отдал приказ:
- За мной!
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 12
(картинка № 4)
Свет мой, камера, скажи...
Он был красавцем. Когда-то. Совершенно точно: когда-то он был очень красив – не сладкой смазливостью дамского угодника, но истинно мужской, благородной красотой, достойной истинного короля... Он и был королем. Когда-то. Кажется, был. Почти уверен, что был. Но где и когда?..
Память играла с ним в странные игры. Она подсовывала куски, обрывки, ощущения – но составить из них цельную картину никак не удавалось. Например, он никак не мог сообразить, где же именно царствовал и как получилось, что он лишился короны, - но ведь это же было?! Да-да, он вспоминал, что был могуществен, что захватывал чужие земли... какие именно? Неважно, но его боялись... И сила его росла – особенно после того, как он заключил договор с Властелином, согласившись на вассалитет в обмен на силу. Кажется, магическую силу; хотя теперь говорят, что это сказки. Сказки, ха! Но кто же был Властелин? Не вспомнить... Кажется, их, верных вассалов, было... девять? Да, девять, девять верных... а где же остальные? Как их звали? Как звали его самого?!.. Память не сохранила даже этого. Они воевали, защищая дело своего сюзерена, - это он помнил, хотя и очень смутно. Правое дело, разумеется. А как же еще? Была долгая война. С кем? Кто в ней победил?!
Ответов он не находил. Похоже было, что с тех пор прошли века... Когда он вновь осознал себя, всё вокруг оказалось пугающе чужим. Но не мог же он столько лет быть, как теперь говорят, «в коме»? Или – мог? Что-то внутри подсказывало, что – да, мог; но каким образом, он не мог понять. Знакомыми были разве что людские лица – да еще испорченные зеркала.
Это беспокоило его гораздо больше, чем имевшая место в давние века война. То – давние дела, кому какое до них дело? И даже ему самому – какое? Но смутно вспоминалось, что через какое-то время после заключения договора с Властелином произошла странная вещь: зеркала начали портиться. Все без исключения. Властелин говорил – да-да, как же он мог забыть! – что дарованная сила не даст ему состариться, что он проживет очень, очень долго... вот, значит, почему он здесь! Но что же...? Ладно, не в этом дело. И он действительно не старел – но зеркала отражали его всё хуже и хуже! Он казнил несколько десятков косоруких зеркальщиков – а потом потерял терпение и выбросил из замка все зеркала. Всё равно они никуда не годились. Наверное, он очень сильно злился тогда из-за невозможности увидеть себя в зеркале – слуги, помнится, смотрели на него как на монстра. А потом они, кажется, разбежались? Впрочем, наверное, не все – были же у него слуги. И армия была. Но только почему-то у всех у них было плохое зрение: они его – своего господина! – не замечали, если только он не надевал длинный развевающийся плащ. Приходилось все время ходить в этом осточертевшем плаще, в любую жару. Или дело в том, что он выходил обычно ночью, в темноте? Ему не нравилось солнце, никогда не нравилось. Не то чтобы он его боялся, что за вздор? С чего бы? Но ночью уютнее. А с освещением в те времена было неважно.
Когда же это было, интересно все же узнать?..
Да... Но вот и результат: он ЗАБЫЛ собственное лицо! Забыл, как он выглядит! А ведь, наверное, он все так же красив... Властелин не мог солгать, ведь остальные обещания он выполнил. И кольцо – дар властелина – он не снимает: он не забыл, что это самое важное, чтобы сила не покинула его. Однако зеркала за столько лет так и не научились делать! И зрение у людей по-прежнему неважное: им по-прежнему кажется, что он прозрачный, хотя проблем с фонарями уже нет. Выручает то, что ему теперь постоянно холодно – возраст, что ли, сказывается? А если ходить в плаще с капюшоном и в перчатках – то никаких проблем. Вот уж несколько лет он здесь – более-менее адаптировался – или как они говорят? ассимилировался? акклима... сколько длинных бессмысленных слов... не проще ли сказать: привык, приспособился? Здесь, как они говорят, «активная ночная жизнь» - можно приятно провести время. Забавно, но у него даже появились ... не то чтобы приятели, но знакомые, которые находят его загадочным и «о-очень романтичным». Загадочным... это верно. Даже для самого себя. Если бы они узнали, кто он такой... Хм... если бы он сам это, наконец, узнал! И королевство, надо понимать, потеряно безвозвратно. И война та – непонятно, чем закончилась. Однако – странное дело – его это беспокоило всё меньше. Почему-то ни сожалений о прошлом, ни жажды подвигов и власти он не испытывал. Совсем. Наверное, все же постарел. Обрывки воспоминаний казались фрагментами сна – или кусками из услышанной когда-то истории. Может, действительно приснилось? Может, всё проще: попал в «автомобильную аварию», пролежал несколько лет в этой самой коме – а теперь память подсовывает ему вместо воспоминаний бред?
Но только как это объясняет фокусы с зеркалами? Разве объяснишь кому, какое это мучение: не помнить, какого цвета у тебя глаза?! Посмотреть на самого себя – не прыщ на носу выдавить, но полюбоваться на истинно благородное, истинно прекрасное...
Они не поймут.
Но, может быть, ему поможет вот эта штука – «камера»? Говорят, они дают точное изображение реальности. Говорят, очень высокого качества. И делают их где-то на востоке. Страну он не запомнил – но слова «на востоке» пробудили некий отклик в памяти. На востоке – это правильное, это наше. Чье – наше? Не вспомнить, но как-то... греет. Ну, чудо техники с востока – не подведи! На тебя последняя надежда! Как это говорят? Улыбнитесь, сейчас вылетит птичка... Ну - что?..
(картинка № 4)
Свет мой, камера, скажи...
Он был красавцем. Когда-то. Совершенно точно: когда-то он был очень красив – не сладкой смазливостью дамского угодника, но истинно мужской, благородной красотой, достойной истинного короля... Он и был королем. Когда-то. Кажется, был. Почти уверен, что был. Но где и когда?..
Память играла с ним в странные игры. Она подсовывала куски, обрывки, ощущения – но составить из них цельную картину никак не удавалось. Например, он никак не мог сообразить, где же именно царствовал и как получилось, что он лишился короны, - но ведь это же было?! Да-да, он вспоминал, что был могуществен, что захватывал чужие земли... какие именно? Неважно, но его боялись... И сила его росла – особенно после того, как он заключил договор с Властелином, согласившись на вассалитет в обмен на силу. Кажется, магическую силу; хотя теперь говорят, что это сказки. Сказки, ха! Но кто же был Властелин? Не вспомнить... Кажется, их, верных вассалов, было... девять? Да, девять, девять верных... а где же остальные? Как их звали? Как звали его самого?!.. Память не сохранила даже этого. Они воевали, защищая дело своего сюзерена, - это он помнил, хотя и очень смутно. Правое дело, разумеется. А как же еще? Была долгая война. С кем? Кто в ней победил?!
Ответов он не находил. Похоже было, что с тех пор прошли века... Когда он вновь осознал себя, всё вокруг оказалось пугающе чужим. Но не мог же он столько лет быть, как теперь говорят, «в коме»? Или – мог? Что-то внутри подсказывало, что – да, мог; но каким образом, он не мог понять. Знакомыми были разве что людские лица – да еще испорченные зеркала.
Это беспокоило его гораздо больше, чем имевшая место в давние века война. То – давние дела, кому какое до них дело? И даже ему самому – какое? Но смутно вспоминалось, что через какое-то время после заключения договора с Властелином произошла странная вещь: зеркала начали портиться. Все без исключения. Властелин говорил – да-да, как же он мог забыть! – что дарованная сила не даст ему состариться, что он проживет очень, очень долго... вот, значит, почему он здесь! Но что же...? Ладно, не в этом дело. И он действительно не старел – но зеркала отражали его всё хуже и хуже! Он казнил несколько десятков косоруких зеркальщиков – а потом потерял терпение и выбросил из замка все зеркала. Всё равно они никуда не годились. Наверное, он очень сильно злился тогда из-за невозможности увидеть себя в зеркале – слуги, помнится, смотрели на него как на монстра. А потом они, кажется, разбежались? Впрочем, наверное, не все – были же у него слуги. И армия была. Но только почему-то у всех у них было плохое зрение: они его – своего господина! – не замечали, если только он не надевал длинный развевающийся плащ. Приходилось все время ходить в этом осточертевшем плаще, в любую жару. Или дело в том, что он выходил обычно ночью, в темноте? Ему не нравилось солнце, никогда не нравилось. Не то чтобы он его боялся, что за вздор? С чего бы? Но ночью уютнее. А с освещением в те времена было неважно.
Когда же это было, интересно все же узнать?..
Да... Но вот и результат: он ЗАБЫЛ собственное лицо! Забыл, как он выглядит! А ведь, наверное, он все так же красив... Властелин не мог солгать, ведь остальные обещания он выполнил. И кольцо – дар властелина – он не снимает: он не забыл, что это самое важное, чтобы сила не покинула его. Однако зеркала за столько лет так и не научились делать! И зрение у людей по-прежнему неважное: им по-прежнему кажется, что он прозрачный, хотя проблем с фонарями уже нет. Выручает то, что ему теперь постоянно холодно – возраст, что ли, сказывается? А если ходить в плаще с капюшоном и в перчатках – то никаких проблем. Вот уж несколько лет он здесь – более-менее адаптировался – или как они говорят? ассимилировался? акклима... сколько длинных бессмысленных слов... не проще ли сказать: привык, приспособился? Здесь, как они говорят, «активная ночная жизнь» - можно приятно провести время. Забавно, но у него даже появились ... не то чтобы приятели, но знакомые, которые находят его загадочным и «о-очень романтичным». Загадочным... это верно. Даже для самого себя. Если бы они узнали, кто он такой... Хм... если бы он сам это, наконец, узнал! И королевство, надо понимать, потеряно безвозвратно. И война та – непонятно, чем закончилась. Однако – странное дело – его это беспокоило всё меньше. Почему-то ни сожалений о прошлом, ни жажды подвигов и власти он не испытывал. Совсем. Наверное, все же постарел. Обрывки воспоминаний казались фрагментами сна – или кусками из услышанной когда-то истории. Может, действительно приснилось? Может, всё проще: попал в «автомобильную аварию», пролежал несколько лет в этой самой коме – а теперь память подсовывает ему вместо воспоминаний бред?
Но только как это объясняет фокусы с зеркалами? Разве объяснишь кому, какое это мучение: не помнить, какого цвета у тебя глаза?! Посмотреть на самого себя – не прыщ на носу выдавить, но полюбоваться на истинно благородное, истинно прекрасное...
Они не поймут.
Но, может быть, ему поможет вот эта штука – «камера»? Говорят, они дают точное изображение реальности. Говорят, очень высокого качества. И делают их где-то на востоке. Страну он не запомнил – но слова «на востоке» пробудили некий отклик в памяти. На востоке – это правильное, это наше. Чье – наше? Не вспомнить, но как-то... греет. Ну, чудо техники с востока – не подведи! На тебя последняя надежда! Как это говорят? Улыбнитесь, сейчас вылетит птичка... Ну - что?..
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 13
(картинка № 2)
Сумрачный мир короля Артура.
Опять очередной вихрь выметал все подряд,сметал все на своем пути, не оставляя ни души. Король мрачно прошел к окну. Снова этот ветер. Сколько это может продолжаться? Всякий раз он задавался этим вопросом и не находил ответа, но проходило время - и надежды на лучшее возвращались, а с ними и желание что-то изменить в этом мире.
Все началось с его смерти.
Он был незаконорожденным, бастардом. Мать была нежна и внимательна к нему, но ведь это так мало для мальчишки, мечтающего о несбыточном. Когда Артур подрос, отец начал привечать его. Он стал частым гостем в замке, участвовал в балах и турнирах, иногда даже бывал приглашен на военные советы.
Но все же никогда он не был для отца на первом месте. Он пытался привлечь к себе его внимание и любовь, но тщетно. Единственным утешением стала для него неожиданно возникшая влюбленность в дочь Андера, Первого Советника отца. Он видел её часто, и всегда эти встречи были для него праздником. Стройная, порывистая брюнетка, тонкие запястья в тяжелых браслетах, талия, затянутая жестким корсетом, - Катрин тем не менее, производила впечатление нежности и даже некоторой беспомощности. Ему хотелось защитить ее от неизвестной опастности, а может, просто взять на руки и пронести через всю жизнь.
Отношения развивались с трудом. Она была слишном юна для брака, а он был для нее неподходящей партией, и всё же их связала тонкая, почти незаметная окружающим нить взаимной привязанности. Иногда им удавалось встретиться наедине, и тогда ее темные бархатные глаза, казавшиеся особенно большими на тонком бледном лице, смотрели на него с каким-то неясным обещанием. Может - обещанием любви? В такие минуты он чувствовал в себе силы изменить свою жизнь, добиться невозможного. Он старался, очень старался, участвовал во всех битвах и турнирах, и один из таких турниров и стал для него последним.
Он умер сразу - тяжелое копье, соскользнув с железного нагрудника, вошло в шею, порвало сосуды и раздробило позвоночник. Все было кончено в считанные секунды. Или только началось? Это был мрак и светлое пятно впереди, и в этом пятне, в его приближении был теперь смысл ... не жизни, нет... существования.
Он предстал перед НИМ и был принят благосклонно. Ему было сказано, что он достоин награды, и здесь, наконец, сбудутся его мечты - он станет королем. Артур был спокоен и почти счастлив, хотя и не представлял, как все сложится в дальнейшем. Через некоторое время он очутился в полутемном зале своего теперь уже замка. Вспыхнул свет, и он увидел окружающих его людей, вернее - их души, или, как здесь принято было говорить, соулы. Они были бы похожи на людей, если бы только этот мир не был раскрашен всего двумя красками - черной и белой. Странный черно-белый мир, теперь - его мир.
-Ваше Величество, - встречающие склонились в низком поклоне, - мы рады Вас приветствовать... - и началось...
Его задачей было принимать только что освобожденные души людей, устраивать их в ожидании Высшего Суда в своем маленьком мирке, управлять ими, способствуя тому, чтобы они окончательно определились в своем понимании Добра и Зла, а потом провожать их на этот суд, отрывая от сердца, прикипающего к ним за это время. Но Артур смирился с этой необходимостью, да и как иначе? Ведь души поступали постоянно, и надо было их где-то размещать.
Мир Артура был невелик. Он изучил его во время коротких путешествий. Замок был окружен садом, где должны были работать соулы. Дальше располагались небольшие домики-коттеджи, где они жили во время их пребывания в сумеречном мире. Еще несколько дальше была прозрачная стена, как бы невидимый экран, отгораживающий этот мир от бушевавшего снаружи ветра, серыми струями проносившегося мимо
Соулы выращивали деревья, такова была их кара. Это было непросто, но они трудились, выполняя Его волю. Преодолевали попутно свои недостатки, принесённые сюда из того, прежнего мира. Или не преодолевали. Через некоторое время, определяемое только Им, они уходили из мира Артура, и он ничего не знал об их дальнейшей судьбе. Он принял как данность эту постоянную смену лиц и характеров, смирился с необходимостью и неизбежностью расставания, со своим пронзительным одиночеством.
Единственное, с чем он не мог смириться, - эти вихри. Они налетали всегда неожиданно, сметали всё на своём пути, на его глазах разрывали соулов, превращая их в подобие осенних листьв, поднимаемых шквалом ветра, и уносили в неизвестном направлении. Артуру казалось, что причиной вихрей было временное разрушение или снятие защитного экрана. Он не понимал, почему и зачем это происходит, а обращения к НЕМУ оставались без ответа. Артуру просто косвенно указывалось на своё место. И он пытался его знать. После таких вихрей его маленькое королевство оставалось совершенно пустым, и новые, поступающие соулы были особенно на виду, и он привыкал к ним особенно сильно,переживал душой за их будущее, страдал от расставания. Может быть, в этом, в этих страданиях и состояла его кара, испытание, назначенное ему.
Вихрь прекратился так же внезапно, как и начался, оставив после себя пустыню. Всё медленно возвращалось на круги своя. Артур вышел в приёмную, и, действительно, там уже прибыла очередная партия соулов. Он посмотрел на них и... замер, встретившись глазами с одной из вновь прибывших... это была она. Катрин сидела на самом краешке стула, как-то особенно неуверенно и трогательно сложив руки на коленях, и встала ему навстречу.
- Почему ты здесь? Но, все равно - здравствуй... - он протянул ей руки, и она вложила в них свою холодную узкую ладонь.
- Кажется, я умерла... но не помню, как это случилось... Да,наверное, это уже и не важно, - те же огромные черные глаза, тонкое лицо с выражением неопределённости и лёгкой грусти. Его существование наполнялось смыслом.
- Пойдем, я покажу тебе всё, - он коротко отдал распоряжения и повел ее осматривать замок. Они переходили из комнаты в комнату, она рассматривала их оформление, иногда делала какие-то замечания, что-то тихо говорила, а он с трудом понимал смысл её слов, наслаждаясь просто звучанием голоса. Иногда он, как бы невзначай, касался ее прохладной руки, задевал ногой край платья, и прежние, а может быть, новые мысли и надежды просыпались в нем после долгой спячки.
- Я хотел бы, чтобы ты жила здесь. Со мной.
Она остановилась, опустила глаза, чуть приподняв одну бровь в знак непонимания, и он растерялся, зачастил:
- Я имею в виду, что здесь достаточно комнат... и мы сможем чаще видеться, если ты будешь жить в замке, а не как все - в коттедже... Я так думаю...
- Хорошо, - сказала она просто, и он наклонился и с благодарностью за эту простоту поцеловал её руку.
Они виделись часто, почти все время, когда она не работала в саду, а он не был занят исполением своих обязанностей. Они много беседовали, гуляли, удивляя встречных соулов, весело переговаривались и смеялись, как будьто насыщая красками этот черно-серо-белый мир. Деревья уже покрылись листьями, отошли после последнего вихря. Всё чаще ему приходила в голову мысль о близости расставания, но он надеялся, что когда-нибудь они встретятся снова там, куда уходили все его подданные. А пока он ловил каждый миг, проведенный вместе. Артур делал всё, что мог, чтобы лишний раз чем-то порадовать Кэтрин. Единственно, что он не мог для неё сделать, - это освободить от работы в саду, но и это не могло разрушить ощущение постоянного праздника, создаваемое их встречами.
Сегодня был такой же день, как и многие прежние. Густой ночной мрак постепенно рассеялся, мир наполнился сумеречным светом, обозначающимим наступление дня. Артур уже принял вновь прибывших соулов, раздал дневные распоряжения и теперь, стоя у окна, наблюдал за их выполнением. Утром ему не удалось увидеться с Катрин, и сейчас он искал глазами ее силуэт среди работающих. Она была там. Артур увидел ее, и душа его наполнилась теплом и нежностью, такими чуждыми этому холодному мрачному миру, а на губах появилась мягкая улыбка. Катрин обстигала лишние побеги на деревьях, переговариваясь время от времени с соседкой, и выглядела забавно и трогательно в своем старании выполнить как можно лучше дневное задание. Там, в прежней жизни, ей никогда не приходилось работать, и он хотел бы избавить её от необходимости работать и здесь, но, увы, это было не в его власти.
Вдруг всё вокруг потемнело, и Артур понял, что сейчас случится то, мысли о чем он старательно отгонял всё ближайшее время. Вихрь начался. Артур метнулся вниз по лестнице в надежде успеть выхватить Катрин из этой страшной круговерти, спасти её и себя. Существование без неё уже было для него невозможно. Ровный низкий гул наполнял пространство, замок слабо вибрировал в нарастающем вихре, но Артур уже не мог остановиться. Он рванул входную дверь и увидел, что Катрин стоит, прижавшись к дереву, вцепившись в него руками и стараясь не поддаться мощным порывам ветра. Он бросил себя к ней, каким-то чудом преодолел разделяющее их расстояние и обхватил ствол дерева, прижимая к нему девушку. Они ничего не могли сказать друг другу, да это было бы и лишним. Они поняли друг друга без слов, и это было последнее, что отпечаталось в их сознании. Вихрь подхватил их души, разрывая их на куски. Нежность, отчаяние, боль разлуки, счастье от встречи, страх и любовь... любовь... любовь смешались в одном круговороте, уносящем ввысь их души... части их душ, пермешанные в этом сумасшедшем и страшном коктейле.
Первыми пришли звуки - рев толпы, конский топот, звон оружия и чей-то голос, в отчаянии зовущий его по имени. Сквозь закрытые веки просвечивал солнечный свет, теплый ветер шевелил волосы. Он открыл глаза... Над ним было небо. Ярко-голубое.
(картинка № 2)
Сумрачный мир короля Артура.
Опять очередной вихрь выметал все подряд,сметал все на своем пути, не оставляя ни души. Король мрачно прошел к окну. Снова этот ветер. Сколько это может продолжаться? Всякий раз он задавался этим вопросом и не находил ответа, но проходило время - и надежды на лучшее возвращались, а с ними и желание что-то изменить в этом мире.
Все началось с его смерти.
Он был незаконорожденным, бастардом. Мать была нежна и внимательна к нему, но ведь это так мало для мальчишки, мечтающего о несбыточном. Когда Артур подрос, отец начал привечать его. Он стал частым гостем в замке, участвовал в балах и турнирах, иногда даже бывал приглашен на военные советы.
Но все же никогда он не был для отца на первом месте. Он пытался привлечь к себе его внимание и любовь, но тщетно. Единственным утешением стала для него неожиданно возникшая влюбленность в дочь Андера, Первого Советника отца. Он видел её часто, и всегда эти встречи были для него праздником. Стройная, порывистая брюнетка, тонкие запястья в тяжелых браслетах, талия, затянутая жестким корсетом, - Катрин тем не менее, производила впечатление нежности и даже некоторой беспомощности. Ему хотелось защитить ее от неизвестной опастности, а может, просто взять на руки и пронести через всю жизнь.
Отношения развивались с трудом. Она была слишном юна для брака, а он был для нее неподходящей партией, и всё же их связала тонкая, почти незаметная окружающим нить взаимной привязанности. Иногда им удавалось встретиться наедине, и тогда ее темные бархатные глаза, казавшиеся особенно большими на тонком бледном лице, смотрели на него с каким-то неясным обещанием. Может - обещанием любви? В такие минуты он чувствовал в себе силы изменить свою жизнь, добиться невозможного. Он старался, очень старался, участвовал во всех битвах и турнирах, и один из таких турниров и стал для него последним.
Он умер сразу - тяжелое копье, соскользнув с железного нагрудника, вошло в шею, порвало сосуды и раздробило позвоночник. Все было кончено в считанные секунды. Или только началось? Это был мрак и светлое пятно впереди, и в этом пятне, в его приближении был теперь смысл ... не жизни, нет... существования.
Он предстал перед НИМ и был принят благосклонно. Ему было сказано, что он достоин награды, и здесь, наконец, сбудутся его мечты - он станет королем. Артур был спокоен и почти счастлив, хотя и не представлял, как все сложится в дальнейшем. Через некоторое время он очутился в полутемном зале своего теперь уже замка. Вспыхнул свет, и он увидел окружающих его людей, вернее - их души, или, как здесь принято было говорить, соулы. Они были бы похожи на людей, если бы только этот мир не был раскрашен всего двумя красками - черной и белой. Странный черно-белый мир, теперь - его мир.
-Ваше Величество, - встречающие склонились в низком поклоне, - мы рады Вас приветствовать... - и началось...
Его задачей было принимать только что освобожденные души людей, устраивать их в ожидании Высшего Суда в своем маленьком мирке, управлять ими, способствуя тому, чтобы они окончательно определились в своем понимании Добра и Зла, а потом провожать их на этот суд, отрывая от сердца, прикипающего к ним за это время. Но Артур смирился с этой необходимостью, да и как иначе? Ведь души поступали постоянно, и надо было их где-то размещать.
Мир Артура был невелик. Он изучил его во время коротких путешествий. Замок был окружен садом, где должны были работать соулы. Дальше располагались небольшие домики-коттеджи, где они жили во время их пребывания в сумеречном мире. Еще несколько дальше была прозрачная стена, как бы невидимый экран, отгораживающий этот мир от бушевавшего снаружи ветра, серыми струями проносившегося мимо
Соулы выращивали деревья, такова была их кара. Это было непросто, но они трудились, выполняя Его волю. Преодолевали попутно свои недостатки, принесённые сюда из того, прежнего мира. Или не преодолевали. Через некоторое время, определяемое только Им, они уходили из мира Артура, и он ничего не знал об их дальнейшей судьбе. Он принял как данность эту постоянную смену лиц и характеров, смирился с необходимостью и неизбежностью расставания, со своим пронзительным одиночеством.
Единственное, с чем он не мог смириться, - эти вихри. Они налетали всегда неожиданно, сметали всё на своём пути, на его глазах разрывали соулов, превращая их в подобие осенних листьв, поднимаемых шквалом ветра, и уносили в неизвестном направлении. Артуру казалось, что причиной вихрей было временное разрушение или снятие защитного экрана. Он не понимал, почему и зачем это происходит, а обращения к НЕМУ оставались без ответа. Артуру просто косвенно указывалось на своё место. И он пытался его знать. После таких вихрей его маленькое королевство оставалось совершенно пустым, и новые, поступающие соулы были особенно на виду, и он привыкал к ним особенно сильно,переживал душой за их будущее, страдал от расставания. Может быть, в этом, в этих страданиях и состояла его кара, испытание, назначенное ему.
Вихрь прекратился так же внезапно, как и начался, оставив после себя пустыню. Всё медленно возвращалось на круги своя. Артур вышел в приёмную, и, действительно, там уже прибыла очередная партия соулов. Он посмотрел на них и... замер, встретившись глазами с одной из вновь прибывших... это была она. Катрин сидела на самом краешке стула, как-то особенно неуверенно и трогательно сложив руки на коленях, и встала ему навстречу.
- Почему ты здесь? Но, все равно - здравствуй... - он протянул ей руки, и она вложила в них свою холодную узкую ладонь.
- Кажется, я умерла... но не помню, как это случилось... Да,наверное, это уже и не важно, - те же огромные черные глаза, тонкое лицо с выражением неопределённости и лёгкой грусти. Его существование наполнялось смыслом.
- Пойдем, я покажу тебе всё, - он коротко отдал распоряжения и повел ее осматривать замок. Они переходили из комнаты в комнату, она рассматривала их оформление, иногда делала какие-то замечания, что-то тихо говорила, а он с трудом понимал смысл её слов, наслаждаясь просто звучанием голоса. Иногда он, как бы невзначай, касался ее прохладной руки, задевал ногой край платья, и прежние, а может быть, новые мысли и надежды просыпались в нем после долгой спячки.
- Я хотел бы, чтобы ты жила здесь. Со мной.
Она остановилась, опустила глаза, чуть приподняв одну бровь в знак непонимания, и он растерялся, зачастил:
- Я имею в виду, что здесь достаточно комнат... и мы сможем чаще видеться, если ты будешь жить в замке, а не как все - в коттедже... Я так думаю...
- Хорошо, - сказала она просто, и он наклонился и с благодарностью за эту простоту поцеловал её руку.
Они виделись часто, почти все время, когда она не работала в саду, а он не был занят исполением своих обязанностей. Они много беседовали, гуляли, удивляя встречных соулов, весело переговаривались и смеялись, как будьто насыщая красками этот черно-серо-белый мир. Деревья уже покрылись листьями, отошли после последнего вихря. Всё чаще ему приходила в голову мысль о близости расставания, но он надеялся, что когда-нибудь они встретятся снова там, куда уходили все его подданные. А пока он ловил каждый миг, проведенный вместе. Артур делал всё, что мог, чтобы лишний раз чем-то порадовать Кэтрин. Единственно, что он не мог для неё сделать, - это освободить от работы в саду, но и это не могло разрушить ощущение постоянного праздника, создаваемое их встречами.
Сегодня был такой же день, как и многие прежние. Густой ночной мрак постепенно рассеялся, мир наполнился сумеречным светом, обозначающимим наступление дня. Артур уже принял вновь прибывших соулов, раздал дневные распоряжения и теперь, стоя у окна, наблюдал за их выполнением. Утром ему не удалось увидеться с Катрин, и сейчас он искал глазами ее силуэт среди работающих. Она была там. Артур увидел ее, и душа его наполнилась теплом и нежностью, такими чуждыми этому холодному мрачному миру, а на губах появилась мягкая улыбка. Катрин обстигала лишние побеги на деревьях, переговариваясь время от времени с соседкой, и выглядела забавно и трогательно в своем старании выполнить как можно лучше дневное задание. Там, в прежней жизни, ей никогда не приходилось работать, и он хотел бы избавить её от необходимости работать и здесь, но, увы, это было не в его власти.
Вдруг всё вокруг потемнело, и Артур понял, что сейчас случится то, мысли о чем он старательно отгонял всё ближайшее время. Вихрь начался. Артур метнулся вниз по лестнице в надежде успеть выхватить Катрин из этой страшной круговерти, спасти её и себя. Существование без неё уже было для него невозможно. Ровный низкий гул наполнял пространство, замок слабо вибрировал в нарастающем вихре, но Артур уже не мог остановиться. Он рванул входную дверь и увидел, что Катрин стоит, прижавшись к дереву, вцепившись в него руками и стараясь не поддаться мощным порывам ветра. Он бросил себя к ней, каким-то чудом преодолел разделяющее их расстояние и обхватил ствол дерева, прижимая к нему девушку. Они ничего не могли сказать друг другу, да это было бы и лишним. Они поняли друг друга без слов, и это было последнее, что отпечаталось в их сознании. Вихрь подхватил их души, разрывая их на куски. Нежность, отчаяние, боль разлуки, счастье от встречи, страх и любовь... любовь... любовь смешались в одном круговороте, уносящем ввысь их души... части их душ, пермешанные в этом сумасшедшем и страшном коктейле.
Первыми пришли звуки - рев толпы, конский топот, звон оружия и чей-то голос, в отчаянии зовущий его по имени. Сквозь закрытые веки просвечивал солнечный свет, теплый ветер шевелил волосы. Он открыл глаза... Над ним было небо. Ярко-голубое.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
№ 14
(картинка №1)
Меня звали Эльза
Меня зовут Эльза. Мне 27, и я разведчик.
Для меня самым трудным всегда было определить, кто же я. Особенно когда не знаешь, до кого будет доходить смысл. Вот и сейчас я запнулась на «разведчике».
В детстве почти всех нас манит космос. У некоторых эта тяга не проходит и в юности. Я оказалась из их числа. И когда меня приняли в Высшее военное космическое училище под патронажем Совета Содружества, я была самым счастливым человеком. С тех пор это ощущение безграничного счастья у меня неразрывно связано с понятием человека. Нет такого счастья - значит, ты недочеловек. Быть недочеловеком неприятно, называть себя так просто не годится.
Я посмотрела в окно. Закат оказался красив до физической боли. Синее небо, золотисто-розовые облака и солнечные лучи, отражающиеся в стеклах небоскребов. И гул океана. Ласковое вечернее солнце целовало меня в затылок, водная стихия окатывала радужными брызгами.
Если отвернуться от окна, природа подарит мне медленно опускающийся к океанской линии горизонта солнечный диск и красную солнечную дорожку на воде, на которой можно будет прочитать: «Эльза, иди сюда». Погружение в нереальность станет полным. Я превращусь в счастливого человека и смогу идти гулять по воде.
Именно поэтому я так упорно цепляюсь за небоскребы и не желаю выныривать из одиночества. Я не хочу сходить с ума. Да ещё так. От страха. И именно поэтому я снова начинаю вспоминать.
Три дня назад мне исполнился 21 год. Вокруг шипучее игристое вино и улыбающиеся лица однокурсников. Я влюблена в них, одетых в парадные мундиры младших лейтенантов, во всех сразу. Черные кители и белые аксельбанты. Счастье и предвкушение будущего, и счастье от предвкушения. Мои руки в белых перчатках немного дрожат.
Из девчонок нас до выпуска дошло трое. Одна уже вышла замуж, а вторая – дочь члена Совета Содружества Объединенных Народов. Мне не к кому ревновать моих лейтенантов. И я просто жду окончания официальной части торжества, чтобы раскидать наше счастье на всех тех, кто не может уйти в дальний космос…
Мы тогда ужасно напились. И я чуть не потеряла самое дорогое на тот момент – выписку из приказа о моем распределении в группу навигаторов дальней разведки космоса.
Сейчас я думаю, что именно тут и прошла разделительная полоса моей жизни. Хотя предопределено всё было раньше. Космическая разведка на 90% состоит из скуки, на 8% из удачи и всего на 1% из интересной работы у тех, у кого всё в порядке с удачей. В Совете это понимали. Но Содружеству был нужен Большой Разведанный Космос. В итоге все каналы СМИ, и легальные, и не очень, и даже совсем теневые, были до отказа забиты романтикой Космоса. И народ повалил. Те, кто не имел квалификации и возможности учиться, пристраивались на любую работу, вплоть до дворников на космодромах.
Ну а я пошла учиться. И была счастлива. Пока не хлебнула этого самого космоса. А когда нахлебалась, стала завидовать тем, кто ни разу не был ТАМ.
Я снова сфокусировала взгляд на происходящем за окном. Золотистые цвета покинули небосвод – солнце почти село. Замерзли ноги, и стало ломить спину. Но зато не хотелось пить. Уже что-то, если вокруг только океан. Вокруг океан воды, в голове океан безумия, а в душе лужица ужаса. Лужица совсем крохотная, но ужасу достаточно и такой. И я усилием воли заставляю себя думать дальше, лишь бы не поддаться надвигающейся ночи и не шагнуть в океан.
Участь человека на космическом корабле незавидна. Участь женщины незавидна вдвойне, будь он неладен, материнский инстинкт, требующий вить гнездо. Одинаково плохо в бесконечных сутках полетов, похожих одни на другие настолько, что не замечаешь их смены, и иметь, с кем спать, и не иметь. Я знаю оба эти состояния. Одно – это покой, таящий в себе бесконечный поиск, бесконечную оценку возможных кандидатов. А второе… Второе в итоге толкает на смену корабля. Оказалось, я предпочитаю убегать. Может, и сейчас?
Я закрыла глаза и прислушалась к океану. Океан звал. Но я не слышала в его шуме обещания покоя. Что лучше: умереть от жажды или захлебнуться? Эй, кто делал этот выбор, отзовитесь!
Резкий звук напугал меня. Я не сразу поняла, что это был мой смех. Накатила липкая волна страха перед сумасшествием. Я поджала ноги и укусила себя за колено. Стало полегче.
Смена корабля подарила мне необходимость притираться к новому экипажу. Вместе со мной нас оказалось три женщины на 42 мужика. Или их стало по 14 на каждую, вместо 21. Наверное, я уже тогда начала сходить с ума. Что ты делаешь с нами, Космос? Ты уничтожаешь нас. Но так, что мы добровольно отдаемся тебе во власть и не представляем, как без тебя быть. Я знаю, я пробовала. Жаль, что теперь уже ничего не отменить.
Когда наш звездолет пристыковался к станции для пополнения запаса топлива, я уже была в состоянии войны с психологом и старшим навигатором. Навигатора я прилюдно грубо отшила, и война с ним носила скрытый характер. А психолог была второй из трех женщин в экипаже.
Я вообще трудно схожусь с людьми.
И я списалась. Мирный космос и год назад окончившийся срок обязательного контракта это позволяли. Ещё это позволил капитан. Славный мужик. Он выбрал мне планету. Сказал, что на неё надо обязательно взглянуть как можно скорее. Это поможет мне забыть о Космосе.
И вот я здесь. Я сняла бунгало подальше от суеты земной жизни городов. И три недели смотрела на океан. А вчера началось наводнение. Его вместе со смерчами принес свежий океанский ветер.
Последнее, что я успела выжать из комма по военной линии, было об успешной эвакуации 100% гражданского населения. О том, что уже можно начинать акцию по заводнению планеты.
Как я удержалась в домике, не знаю. Память не говорит. А стул я выловила уже после. Хорошо бы ещё бутылку зеленого стекла, пробку, лист бумаги и карандаш. И тогда бы я написала: «Меня звали Эльза. Мне 27, и я была счастлива…»
__________________
ВНИМАНИЕ! РАССКАЗ № 15 НАХОДИТСЯ НА СТР. 3.
Ирина.
(картинка №1)
Меня звали Эльза
Меня зовут Эльза. Мне 27, и я разведчик.
Для меня самым трудным всегда было определить, кто же я. Особенно когда не знаешь, до кого будет доходить смысл. Вот и сейчас я запнулась на «разведчике».
В детстве почти всех нас манит космос. У некоторых эта тяга не проходит и в юности. Я оказалась из их числа. И когда меня приняли в Высшее военное космическое училище под патронажем Совета Содружества, я была самым счастливым человеком. С тех пор это ощущение безграничного счастья у меня неразрывно связано с понятием человека. Нет такого счастья - значит, ты недочеловек. Быть недочеловеком неприятно, называть себя так просто не годится.
Я посмотрела в окно. Закат оказался красив до физической боли. Синее небо, золотисто-розовые облака и солнечные лучи, отражающиеся в стеклах небоскребов. И гул океана. Ласковое вечернее солнце целовало меня в затылок, водная стихия окатывала радужными брызгами.
Если отвернуться от окна, природа подарит мне медленно опускающийся к океанской линии горизонта солнечный диск и красную солнечную дорожку на воде, на которой можно будет прочитать: «Эльза, иди сюда». Погружение в нереальность станет полным. Я превращусь в счастливого человека и смогу идти гулять по воде.
Именно поэтому я так упорно цепляюсь за небоскребы и не желаю выныривать из одиночества. Я не хочу сходить с ума. Да ещё так. От страха. И именно поэтому я снова начинаю вспоминать.
Три дня назад мне исполнился 21 год. Вокруг шипучее игристое вино и улыбающиеся лица однокурсников. Я влюблена в них, одетых в парадные мундиры младших лейтенантов, во всех сразу. Черные кители и белые аксельбанты. Счастье и предвкушение будущего, и счастье от предвкушения. Мои руки в белых перчатках немного дрожат.
Из девчонок нас до выпуска дошло трое. Одна уже вышла замуж, а вторая – дочь члена Совета Содружества Объединенных Народов. Мне не к кому ревновать моих лейтенантов. И я просто жду окончания официальной части торжества, чтобы раскидать наше счастье на всех тех, кто не может уйти в дальний космос…
Мы тогда ужасно напились. И я чуть не потеряла самое дорогое на тот момент – выписку из приказа о моем распределении в группу навигаторов дальней разведки космоса.
Сейчас я думаю, что именно тут и прошла разделительная полоса моей жизни. Хотя предопределено всё было раньше. Космическая разведка на 90% состоит из скуки, на 8% из удачи и всего на 1% из интересной работы у тех, у кого всё в порядке с удачей. В Совете это понимали. Но Содружеству был нужен Большой Разведанный Космос. В итоге все каналы СМИ, и легальные, и не очень, и даже совсем теневые, были до отказа забиты романтикой Космоса. И народ повалил. Те, кто не имел квалификации и возможности учиться, пристраивались на любую работу, вплоть до дворников на космодромах.
Ну а я пошла учиться. И была счастлива. Пока не хлебнула этого самого космоса. А когда нахлебалась, стала завидовать тем, кто ни разу не был ТАМ.
Я снова сфокусировала взгляд на происходящем за окном. Золотистые цвета покинули небосвод – солнце почти село. Замерзли ноги, и стало ломить спину. Но зато не хотелось пить. Уже что-то, если вокруг только океан. Вокруг океан воды, в голове океан безумия, а в душе лужица ужаса. Лужица совсем крохотная, но ужасу достаточно и такой. И я усилием воли заставляю себя думать дальше, лишь бы не поддаться надвигающейся ночи и не шагнуть в океан.
Участь человека на космическом корабле незавидна. Участь женщины незавидна вдвойне, будь он неладен, материнский инстинкт, требующий вить гнездо. Одинаково плохо в бесконечных сутках полетов, похожих одни на другие настолько, что не замечаешь их смены, и иметь, с кем спать, и не иметь. Я знаю оба эти состояния. Одно – это покой, таящий в себе бесконечный поиск, бесконечную оценку возможных кандидатов. А второе… Второе в итоге толкает на смену корабля. Оказалось, я предпочитаю убегать. Может, и сейчас?
Я закрыла глаза и прислушалась к океану. Океан звал. Но я не слышала в его шуме обещания покоя. Что лучше: умереть от жажды или захлебнуться? Эй, кто делал этот выбор, отзовитесь!
Резкий звук напугал меня. Я не сразу поняла, что это был мой смех. Накатила липкая волна страха перед сумасшествием. Я поджала ноги и укусила себя за колено. Стало полегче.
Смена корабля подарила мне необходимость притираться к новому экипажу. Вместе со мной нас оказалось три женщины на 42 мужика. Или их стало по 14 на каждую, вместо 21. Наверное, я уже тогда начала сходить с ума. Что ты делаешь с нами, Космос? Ты уничтожаешь нас. Но так, что мы добровольно отдаемся тебе во власть и не представляем, как без тебя быть. Я знаю, я пробовала. Жаль, что теперь уже ничего не отменить.
Когда наш звездолет пристыковался к станции для пополнения запаса топлива, я уже была в состоянии войны с психологом и старшим навигатором. Навигатора я прилюдно грубо отшила, и война с ним носила скрытый характер. А психолог была второй из трех женщин в экипаже.
Я вообще трудно схожусь с людьми.
И я списалась. Мирный космос и год назад окончившийся срок обязательного контракта это позволяли. Ещё это позволил капитан. Славный мужик. Он выбрал мне планету. Сказал, что на неё надо обязательно взглянуть как можно скорее. Это поможет мне забыть о Космосе.
И вот я здесь. Я сняла бунгало подальше от суеты земной жизни городов. И три недели смотрела на океан. А вчера началось наводнение. Его вместе со смерчами принес свежий океанский ветер.
Последнее, что я успела выжать из комма по военной линии, было об успешной эвакуации 100% гражданского населения. О том, что уже можно начинать акцию по заводнению планеты.
Как я удержалась в домике, не знаю. Память не говорит. А стул я выловила уже после. Хорошо бы ещё бутылку зеленого стекла, пробку, лист бумаги и карандаш. И тогда бы я написала: «Меня звали Эльза. Мне 27, и я была счастлива…»
__________________
ВНИМАНИЕ! РАССКАЗ № 15 НАХОДИТСЯ НА СТР. 3.
Ирина.
Последний раз редактировалось Irena 21 ноя 2009, 23:07, всего редактировалось 2 раза.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
-
Калиф-на-час
- Сообщения: 8030
- Зарегистрирован: 04 окт 2005, 09:17
Из рассказа №3
Добавлено:
Ну пусть будет
1 место - №11
2 место - №2
3 место - №5
Обращаю внимание, что один рассказ потерялся и был добавлен позже:
Дом
Восхитительно!Картинка была практически вся черная с вкраплениями красного и коричневого, как будто кто-то раздавил и размазал по холсту крысу. <...>
- Вот как выглядит Бетховен на холсте…
Добавлено:
Ну пусть будет
1 место - №11
2 место - №2
3 место - №5
Обращаю внимание, что один рассказ потерялся и был добавлен позже:
Дом
-
Rainbow Eyes
- Сообщения: 726
- Зарегистрирован: 13 авг 2008, 21:44
№ 1
По памятным местам, или недобитые в терновнике.
По моему в здешних конкурсах это первый за всю историю "классический громыкоид".
С почином, товарищи.
"Ведьморассказ" получился вполне стандартным "ведьморассказом".
Всё на месте. "Крутая ироничная ведьма", её домашний зверёк, домовой, ведьмин дом, сцена уборки с помощью магии. Единственно, что нет описаний того, какая эта ведьма "сногсшибательно красивая", да мужики вокруг штабелями не падают, но во первых объёмы рассказа небольшие, а во вторых надеюсь это автор сознательно старался избежать очень уж затасканных штампов в "ведьмописательстве". Если так, то это радует.
Язык лёгкий, читать легко, глаз нигде не цепляется. Ирония есть, но она очень уж классическая для "ведьмописателей". Это не очень хорошо. Кузнец есть, но слишком приличный, и для контраста почему то хочется вдрызг пьяного конюха, с матюками.
В общем ничего так, а любителям ироничных ведьм думаю должно понравиться. Моя оценка "ничего так".
По памятным местам, или недобитые в терновнике.
По моему в здешних конкурсах это первый за всю историю "классический громыкоид".
С почином, товарищи.
"Ведьморассказ" получился вполне стандартным "ведьморассказом".
Всё на месте. "Крутая ироничная ведьма", её домашний зверёк, домовой, ведьмин дом, сцена уборки с помощью магии. Единственно, что нет описаний того, какая эта ведьма "сногсшибательно красивая", да мужики вокруг штабелями не падают, но во первых объёмы рассказа небольшие, а во вторых надеюсь это автор сознательно старался избежать очень уж затасканных штампов в "ведьмописательстве". Если так, то это радует.
Язык лёгкий, читать легко, глаз нигде не цепляется. Ирония есть, но она очень уж классическая для "ведьмописателей". Это не очень хорошо. Кузнец есть, но слишком приличный, и для контраста почему то хочется вдрызг пьяного конюха, с матюками.
В общем ничего так, а любителям ироничных ведьм думаю должно понравиться. Моя оценка "ничего так".
По памятным местам, или недобитые в терновнике
Мне понравился, да.
Я бы не назвала правда рассказ "громыкоидным" в полной мере, но определенный стиль ощущается. Юмор, легкость повествования, незамысловатый сюжет - и финалочка такая, заставляющая подзадуматься.
Единственная претензия - по крайней мере у меня - к самому сюжету. Все ждешь и ждешь, когда он начнет развиваться и как-то доберется наивысшей точки - а нет, плавно сползает к концу.
До языка докапываться не буду, взгляд не цеплялся, значит, все ОК. Ну, для меня лично)))
Мне понравился, да.
Я бы не назвала правда рассказ "громыкоидным" в полной мере, но определенный стиль ощущается. Юмор, легкость повествования, незамысловатый сюжет - и финалочка такая, заставляющая подзадуматься.
Единственная претензия - по крайней мере у меня - к самому сюжету. Все ждешь и ждешь, когда он начнет развиваться и как-то доберется наивысшей точки - а нет, плавно сползает к концу.
До языка докапываться не буду, взгляд не цеплялся, значит, все ОК. Ну, для меня лично)))
я не ржу, я радуюсь, что стася натурально очень красивая женщина (с) калиф-на-2-ч.
С некоторым опозданием 
официально объявляю о начале обсуждения.
1 место - №...
2 место - №...
3 место - №...
(Можно давать одно место двум рассказам, если слишком трудно определиться).
При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике конкурса;
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею.
Весьма желательно дать более-менее развернутый отзыв с обоснованием своей оценки.
Голосование продлится до 30 ноября (включительно).
Ну и все остальные требования не изменились, все уже знают (надеюсь).
---------------------
(Стася, мне, видимо, придется Вас просить поменять мне подпись?)
официально объявляю о начале обсуждения.
1 место - №...
2 место - №...
3 место - №...
(Можно давать одно место двум рассказам, если слишком трудно определиться).
При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике конкурса;
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею.
Весьма желательно дать более-менее развернутый отзыв с обоснованием своей оценки.
Голосование продлится до 30 ноября (включительно).
Ну и все остальные требования не изменились, все уже знают (надеюсь).
---------------------
(Стася, мне, видимо, придется Вас просить поменять мне подпись?)
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
В № 1 действительно есть некоторая "громыкоидность" - интонация и некоторые детали. Но не настолько, чтобы обвинить автора в подражательности, имхо.
А вот с сюжетом -
А вот с сюжетом -
Кульминация смазанаВсе ждешь и ждешь, когда он начнет развиваться и как-то доберется наивысшей точки - а нет, плавно сползает к концу.
Странник:
№1 пока не заставила себя прочитать, патамушта про ведьмов не люблю.
№ 2 Время умирать. Читается неплохо, только в начале " Димка" уж слишком часто. Проредить надо бы. А так - сюжет незатейливый, но милый, с юморком. Хотя и не запоминается.
№3 Грустная идея, хорошее исполнение. Тема разрушенной экологии весьма популярна.
№ 5 Лучшее,что я прочитала за последнее время. По женской тематике. А может, просто нестандарт.
Если кто куда пошел -
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?
он пошел кормить кота.
Если не кормить кота -
то зачем вообще идти?