Вечер был прекрасен. Стояла благодатная весна, птицы разливались вовсю; солнце мягко осветило долину, обласкав деревню, церковку, превратив зеленую лужайку перед усадьбой на холме в мягчайший бархатный ковер. Жители деревни выходили из домов, с удовольствием облокачивались на изгороди и разговаривали, щурясь на солнце.
- А вон Том, сын Реддлов, - сказала Дот Аткинс соседу, Айену Миллеру. - Поехал на прогулку.
- Когда и гулять, как не сейчас, – с удовольствием сказал тот. – Чудная погодка.
Послышался стук копыт. Красивый юноша на гнедом коне появился со стороны усадьбы. Он лучился счастьем беззаботной молодости, ветер трепал черные волосы и белую рубашку. Пыля, Том Реддл проскакал по улочке и скрылся вдали за домами. Дот и ее сосед проводили его взглядом.
- Красавец, что и говорить, - сказала Дот. – Да только заносчивый больно. Хоть бы раз поздоровался.
- Молодость! – сказал пожилой румяный Айен Миллер.
- А мне сдается, он пошел в родителей, - сказала Дот. – Такой же будет, помяните мое слово.
Они озабоченно переглянулись.
Юноша по имени Том Реддл выехал из деревни и поскакал в сторону холма. Там, высоко над деревней, поднималась роща. Вид эта местность имела куда менее приветливый, чем оставленная юношей долина. Разросшиеся деревья бросали на холм черную тень и почти полностью закрывали горизонт. Хотя всадник уехал от деревни совсем недалеко, места казались совсем дикими.
Однако вскоре между деревьями, в глубине рощи, показался дом. Казалось странным, чтобы тут кто-нибудь мог жить.
Но в нем, несомненно, жили люди.
Из крошечного окошка струился дымок, как будто внутри готовили еду. Однако, поравнявшись с домом, Том Реддл пустил лошадь в галоп, словно чтобы как можно скорее миновать его.
Хотя и каменный, дом был запущенным донельзя. Он зарос мхом до самой крыши, черепица осыпалась, кое-где в крошечных окошках не хватало стекол. Дверь висела на одной петле.
Хотя до ночи было еще далеко, сквозь мутные окна почти ничего нельзя было разглядеть. Но когда Том Реддл проезжал мимо, одно из окон приоткрылось.
Если бы всадник посмотрел в сторону дома, он бы увидел устремленный на него жадный взгляд – взгляд женских глаз. Когда Том Реддл, явно не желавший иметь ничего общего с обитателями этого дома, скрылся за деревьями, косо висевшая дверь отворилась и обладательница этих глаз появилась на пороге.
Возьми меня (Том Реддл-старший, Меропа Мракс)
Модератор: K.H.Hynta
Ее можно было назвать полной противоположностью прекрасному всаднику – во всем, кроме возраста. Она была его ровесницей или даже моложе, но грубоватые черты лица, раскосые маленькие темные глаза, сгорбленные покатые плечи, слишком длинные большие руки делали ее почти уродливой. Одета девушка была под стать дому. Серое платье мешком висело на фигуре, карманы оттопырены, передник в пятнах.
Она подошла к изгороди и нерешительно, словно боясь сломать, оперлась на нее. Девушка не отрываясь смотрела вслед красавцу Тому Реддлу.
- Меропа! – вдруг раздался громкий крик из дома.
Девушка вздрогнула как от удара, крепче вцепившись в изгородь.
- Меропа! Где ты, дьявол тебя побери!
Распахнувшаяся дверь ударилась о стену дома, и из него выбежал мужчина. Еще более уродливый, чем сама девушка. Черные глаза косили еще сильней, волосы были неимоверно грязны, руки длинные, как у обезьяны.
- Ужин сгорел, ты, мешок навоза! – крикнул мужчина. На лице Меропы появился ужас. При его приближении она вжалась спиной в изгородь.
- Чем ты тут занимаешься? – крикнул мужчина. – Марш в дом!
Меропа торопливо побежала в дом, чтобы не услышать новых упреков.
- Что, опять того магла высматривала? – спросил мужчина, тяжело ступая следом за ней.
Меропа, уже взявшаяся рукой за дверь, остановилась. Медленно она обернулась к нему. Девушка смотрела не на мужчину, а в землю.
- Что, не правду я говорю?
На лице мужчины вместе со злобой теперь явственно читалась насмешка.
Меропа медленно покачала головой. Глаз она так и не подняла.
- А что, если я отцу все расскажу?
Меропа вскинула голову, в темных глазах мелькнул ужас.
- Нет, нет, Морфин, не надо, - забормотала она.
- Не надо? – громко, насмешливо повторил Морфин. Меропа замотала головой. Она оглянулась.
- Тише, отец услышит, - пробормотала девушка.
- А я, может, хочу, чтобы он слышал! – вдруг крикнул Морфин. – Чтобы знал, как ты нас позоришь!
Меропа отшатнулась, Морфин замахнулся кулаком. Девушка присела, прикрыв голову руками.
Вместо удара ее сильно толкнули. Девушка пошатнулась. Хлопнула дверь.
Меропа медленно выпрямилась, опустив руки.
Дверь, которую захлопнул за собой ее брат, со скрипом отворялась.
Девушка еще раз с тоской оглянулась на дорогу. Потом втянула голову в плечи и медленно скрылась в доме.
Она подошла к изгороди и нерешительно, словно боясь сломать, оперлась на нее. Девушка не отрываясь смотрела вслед красавцу Тому Реддлу.
- Меропа! – вдруг раздался громкий крик из дома.
Девушка вздрогнула как от удара, крепче вцепившись в изгородь.
- Меропа! Где ты, дьявол тебя побери!
Распахнувшаяся дверь ударилась о стену дома, и из него выбежал мужчина. Еще более уродливый, чем сама девушка. Черные глаза косили еще сильней, волосы были неимоверно грязны, руки длинные, как у обезьяны.
- Ужин сгорел, ты, мешок навоза! – крикнул мужчина. На лице Меропы появился ужас. При его приближении она вжалась спиной в изгородь.
- Чем ты тут занимаешься? – крикнул мужчина. – Марш в дом!
Меропа торопливо побежала в дом, чтобы не услышать новых упреков.
- Что, опять того магла высматривала? – спросил мужчина, тяжело ступая следом за ней.
Меропа, уже взявшаяся рукой за дверь, остановилась. Медленно она обернулась к нему. Девушка смотрела не на мужчину, а в землю.
- Что, не правду я говорю?
На лице мужчины вместе со злобой теперь явственно читалась насмешка.
Меропа медленно покачала головой. Глаз она так и не подняла.
- А что, если я отцу все расскажу?
Меропа вскинула голову, в темных глазах мелькнул ужас.
- Нет, нет, Морфин, не надо, - забормотала она.
- Не надо? – громко, насмешливо повторил Морфин. Меропа замотала головой. Она оглянулась.
- Тише, отец услышит, - пробормотала девушка.
- А я, может, хочу, чтобы он слышал! – вдруг крикнул Морфин. – Чтобы знал, как ты нас позоришь!
Меропа отшатнулась, Морфин замахнулся кулаком. Девушка присела, прикрыв голову руками.
Вместо удара ее сильно толкнули. Девушка пошатнулась. Хлопнула дверь.
Меропа медленно выпрямилась, опустив руки.
Дверь, которую захлопнул за собой ее брат, со скрипом отворялась.
Девушка еще раз с тоской оглянулась на дорогу. Потом втянула голову в плечи и медленно скрылась в доме.
Когда дом уснул, Меропа, поморщившись от боли, встала с постели. Отец, конечно, побил ее за испорченный ужин. Но ей было не привыкать.
Она научилась прятаться от боли, от криков и оскорблений отца и брата. В своем мире, куда попадала, когда оставалась одна. В том мире, где жил – он.
Прекраснейшее видение в ее жизни.
Она увидела его в окно, и выбежала в сад ему навстречу. Но он уже скрылся, топот копыт затих.
Сразу вслед за тем за Меропой выбежал брат и, осыпав ругательствами, ударил. Но Меропу впервые это совсем не тронуло. Она обрела новую защиту.
Видение другой, чудесной, жизни. Пусть Меропу Мракс никто не учил говорить таким языком.
Теперь она знала, что другая жизнь – есть.
Меропа, стараясь, чтобы половицы не скрипели, пересекла грязную темную гостиную и вышла из дома. Девушка подошла к изгороди и остановилась, словно вглядываясь в ночь. Взошла луна, и было ясно видно поблескивающую каменистую дорогу в просвете между деревьями. Но Меропа не видела ни дороги, ни чащобы.
Она видела его.
Меропе всего несколько раз посчастливилось увидеть его воочию. Однажды Морфин застал ее за этим и, страшно изругав, сказал, что это Том Реддл, магл из усадьбы на холме.
Меропа тогда не поняла этих слов. Магл? Он?
Меропа никогда не читала книг, но слышала, что в древние времена были прекрасные короли. Перед ними становились на колени и целовали им руку. Она бы поцеловала руку этому прекрасному юноше. Если бы он позволил.
Меропа никогда не видела себя со стороны. Но беспощадным зеркалом были лица ее отца и брата.
Но иногда, как сейчас, она забывала о том, что дурна. Она мечтала, что прекрасный юноша по имени Том Реддл приедет за ней и заберет ее в свою сияющую жизнь.
Меропа вздохнула и, облокотившись на изгородь, стала смотреть на дорогу.
Она почему-то каждую ночь ждала, что он явится. Ночью, когда отец и брат спят. Когда эта, ее, жизнь не держит ее так цепко.
Меропа глядела на дорогу, пока не заболели глаза. Потом тяжело вздохнула и, понурившись еще больше, поплелась в дом.
Она научилась прятаться от боли, от криков и оскорблений отца и брата. В своем мире, куда попадала, когда оставалась одна. В том мире, где жил – он.
Прекраснейшее видение в ее жизни.
Она увидела его в окно, и выбежала в сад ему навстречу. Но он уже скрылся, топот копыт затих.
Сразу вслед за тем за Меропой выбежал брат и, осыпав ругательствами, ударил. Но Меропу впервые это совсем не тронуло. Она обрела новую защиту.
Видение другой, чудесной, жизни. Пусть Меропу Мракс никто не учил говорить таким языком.
Теперь она знала, что другая жизнь – есть.
Меропа, стараясь, чтобы половицы не скрипели, пересекла грязную темную гостиную и вышла из дома. Девушка подошла к изгороди и остановилась, словно вглядываясь в ночь. Взошла луна, и было ясно видно поблескивающую каменистую дорогу в просвете между деревьями. Но Меропа не видела ни дороги, ни чащобы.
Она видела его.
Меропе всего несколько раз посчастливилось увидеть его воочию. Однажды Морфин застал ее за этим и, страшно изругав, сказал, что это Том Реддл, магл из усадьбы на холме.
Меропа тогда не поняла этих слов. Магл? Он?
Меропа никогда не читала книг, но слышала, что в древние времена были прекрасные короли. Перед ними становились на колени и целовали им руку. Она бы поцеловала руку этому прекрасному юноше. Если бы он позволил.
Меропа никогда не видела себя со стороны. Но беспощадным зеркалом были лица ее отца и брата.
Но иногда, как сейчас, она забывала о том, что дурна. Она мечтала, что прекрасный юноша по имени Том Реддл приедет за ней и заберет ее в свою сияющую жизнь.
Меропа вздохнула и, облокотившись на изгородь, стала смотреть на дорогу.
Она почему-то каждую ночь ждала, что он явится. Ночью, когда отец и брат спят. Когда эта, ее, жизнь не держит ее так цепко.
Меропа глядела на дорогу, пока не заболели глаза. Потом тяжело вздохнула и, понурившись еще больше, поплелась в дом.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
Ведь в викторианской Англии субординация была очень строгая.
Это 1924 год, Англия уже далеко не викторианская. И должен - не должен, а вежливость есть вежливость. Английские селяне себя уважали и к этому времени уже далеко не благоговели перед знатью. Кроме того, Реддлов можно отнести только к мелкой знати, не выше - и Том всего только сын сквайра. Смотрим Роулинг:
"Никто в деревне особенно не огорчился из-за смерти Реддлов" - именно потому, что они были богатые и высокомерные.
Это 1924 год, Англия уже далеко не викторианская. И должен - не должен, а вежливость есть вежливость. Английские селяне себя уважали и к этому времени уже далеко не благоговели перед знатью. Кроме того, Реддлов можно отнести только к мелкой знати, не выше - и Том всего только сын сквайра. Смотрим Роулинг:
"Никто в деревне особенно не огорчился из-за смерти Реддлов" - именно потому, что они были богатые и высокомерные.
Меропа каждый день поджидала своего прекрасного всадника, рискуя получить брань и побои, если бы ее заметил брат – и она даже подумать боялась, чем рискуя, если бы обо всем прознал отец…
Она так хорошо запомнила Тома Реддла, что могла бы описать его с закрытыми глазами. Юноша на красивом гнедом коне, с небрежным изяществом сидящий в седле. Черные волосы, разбитые ветром, все же прекрасно обрамляют лицо. Всегда в безупречный профиль.
Пусть Меропу Мракс никто не учил думать такими словами.
Но она сознавала, что Том Реддл ни разу не посмотрел в ее сторону.
Вначале девушке хватало его – того, что он дарил ей, просто проезжая мимо. Но потом стало больно. Почему он не смотрит? Она ведь так любит его…
Она впервые в жизни задумалась о своей наружности. В доме не было зеркал, ни одного, и Меропа ловила свое отражение в ведре с водой. У колодца, далеко от дома, где никто не мог ее увидеть. Девушка боялась не побоев, а насмешек. Раньше насмешки над ее непригожестью мало задевали ее. Меропа заключила себя в панцирь, который защищал ее от мира.
Но с появлением Тома Реддла толстый панцирь растаял как масло.
Защищенная своей любовью, Меропа стала беззащитна во всем, что касалось этой любви…
Она стала заботиться о чистоте. За последние несколько дней она вымылась и выстирала свое платье больше раз, чем раньше за целые месяцы.
Еще до рассвета Меропа вытаскивала из дома пустую лохань и шла к колодцу. Там за кустами, немея от ужаса и собственной храбрости, сбрасывала платье. Меропа мылась холодной водой – она не умела нагревать ее с помощью заклинаний. Меропа почти не умела колдовать.
Она, чистокровная колдунья, прямой потомок Салазара Слизерина…
Каждое воспоминание об этом было мучительно.
Меропа отгораживалась от этих мыслей как могла, когда заботилась о своем теле для прекрасного Тома Реддла.
Отец, Марволо Мракс, безмерно гордый своею кровью, убил бы ее на месте, узнай он об этом.
Но Меропу ни разу не поймали.
Перед тем, как встретиться с отцом, она нарочно приводила в беспорядок свои тусклые плоские волосы и убогое платье. Много усилий для этого не требовалось…
А за несколько минут до того, когда Том проезжал – Меропа, не имевшая часов, предугадывала его явление сердцем – девушка необычайно быстро наводила красоту. Она сдергивала покрытый пятнами передник, оправляла платье, расчесывала волосы гребешком, оставшимся ей от матери, и заплетала их в косу. Снова и снова мертвея от мысли, что Морфин или отец могут застать ее за этим занятием.
Но тот, для кого все это делалось, ни разу не посмотрел в ее сторону.
Она так хорошо запомнила Тома Реддла, что могла бы описать его с закрытыми глазами. Юноша на красивом гнедом коне, с небрежным изяществом сидящий в седле. Черные волосы, разбитые ветром, все же прекрасно обрамляют лицо. Всегда в безупречный профиль.
Пусть Меропу Мракс никто не учил думать такими словами.
Но она сознавала, что Том Реддл ни разу не посмотрел в ее сторону.
Вначале девушке хватало его – того, что он дарил ей, просто проезжая мимо. Но потом стало больно. Почему он не смотрит? Она ведь так любит его…
Она впервые в жизни задумалась о своей наружности. В доме не было зеркал, ни одного, и Меропа ловила свое отражение в ведре с водой. У колодца, далеко от дома, где никто не мог ее увидеть. Девушка боялась не побоев, а насмешек. Раньше насмешки над ее непригожестью мало задевали ее. Меропа заключила себя в панцирь, который защищал ее от мира.
Но с появлением Тома Реддла толстый панцирь растаял как масло.
Защищенная своей любовью, Меропа стала беззащитна во всем, что касалось этой любви…
Она стала заботиться о чистоте. За последние несколько дней она вымылась и выстирала свое платье больше раз, чем раньше за целые месяцы.
Еще до рассвета Меропа вытаскивала из дома пустую лохань и шла к колодцу. Там за кустами, немея от ужаса и собственной храбрости, сбрасывала платье. Меропа мылась холодной водой – она не умела нагревать ее с помощью заклинаний. Меропа почти не умела колдовать.
Она, чистокровная колдунья, прямой потомок Салазара Слизерина…
Каждое воспоминание об этом было мучительно.
Меропа отгораживалась от этих мыслей как могла, когда заботилась о своем теле для прекрасного Тома Реддла.
Отец, Марволо Мракс, безмерно гордый своею кровью, убил бы ее на месте, узнай он об этом.
Но Меропу ни разу не поймали.
Перед тем, как встретиться с отцом, она нарочно приводила в беспорядок свои тусклые плоские волосы и убогое платье. Много усилий для этого не требовалось…
А за несколько минут до того, когда Том проезжал – Меропа, не имевшая часов, предугадывала его явление сердцем – девушка необычайно быстро наводила красоту. Она сдергивала покрытый пятнами передник, оправляла платье, расчесывала волосы гребешком, оставшимся ей от матери, и заплетала их в косу. Снова и снова мертвея от мысли, что Морфин или отец могут застать ее за этим занятием.
Но тот, для кого все это делалось, ни разу не посмотрел в ее сторону.
"Поганый магл! Грязь!"
Она слышала эти слова и не слышала их. Это говорилось о тех, других, кого Меропа никогда не видела. Но кто, по словам отца и Морфина, был невообразимо мерзок.
А он - какое отношение эти слова могли иметь к нему? Ко всему, что он благословлял своим прикосновением?
Но король лишил ее своей милости.
Меропа однажды почти решилась выбежать на дорогу перед копытами его коня. Она была бы счастлива, если бы он задавил ее.
Ее остановила только мысль, что она останется жива – и что на прекрасном лице Тома Реддла появится брезгливость при виде ее, такая же брезгливость, какую она видела на лицах отца и Морфина.
Но однажды так желанная и такая пугающая встреча состоялась.
Сердце почувствовало раньше, чем навострившийся слух уловил стук копыт. Меропа погасила огонь под горшком с капустным супом и опрометью бросилась через гостиную. Радостно и жутко ее обожгла мысль, что отца и Морфина сейчас дома нет. Девушка выбежала из дому и не переводя дыхания кинулась через сад.
Остановилась на бегу, видя, что на дороге никого нет. Он должен был уже появиться…
И тут Меропа услышала, как что-то громыхнуло. На лоб упала одна крупная холодная капля, вторая. Девушка задрала голову.
Низкое свинцовое небо клубилось и словно грозило упасть на землю.
И тут зарядил дождь.
Сплошной стеной. Меропа, подслеповато моргая, откинула с лица сразу налипшие волосы. И тут увидела… сердце едва не остановилось…
Прекрасный гнедой конь гарцевал на дороге, грозя сбросить седока. Хозяин что-то кричал, застывшая как столб Меропа не слышала ни слова, сердце ухало как молот… Небо разрезала белая молния. Конь встал на дыбы, мелькнула белая рубашка, и конь опустился на передние копыта.
Без седока.
Меропа, не помня себя, бросилась вперед. Белая рубашка на дороге не шевелилась. Меропа, чувствуя, что сама сейчас умрет, упала на колени рядом с Томом Реддлом.
Он лежал без движения, дождь беспощадно поливал прекрасное лицо, прекрасное бесчувственное тело. Меропа безотчетным движением бросилась ему на грудь, чтобы прикрыть собою от дождя. Ощутив жар его тела, биение сердца, отпрянула.
Она не знала, что сейчас делать, как пробудить его. Меропа заплакала, глядя на своего неподвижного Тома, слезы мешались с дождем. Она бы умерла сейчас, только бы он от этого ожил.
Вдруг ее Том застонал, черные ресницы дрогнули. А дождь все хлестал и хлестал его. Меропа стояла, стиснув руки, молясь только, чтобы он пришел в себя.
Том открыл глаза. У него были красивые голубые глаза.
Но вот черные брови нахмурились.
Меропа осознала, что первое, что он увидел, была она.
Она едва не бросилась бежать, но удержалась. Ведь Тому нужно было помочь. Она, Меропа, может умереть от стыда, но не сейчас. Не пока она нужна Тому.
- Может, вы…
Голос вышел хриплым, как карканье вороны. Том нахмурился еще сильнее и резко сел; издал стон сквозь зубы. Он ощупал затылок.
- Что вы говорите?
Она слышала эти слова и не слышала их. Это говорилось о тех, других, кого Меропа никогда не видела. Но кто, по словам отца и Морфина, был невообразимо мерзок.
А он - какое отношение эти слова могли иметь к нему? Ко всему, что он благословлял своим прикосновением?
Но король лишил ее своей милости.
Меропа однажды почти решилась выбежать на дорогу перед копытами его коня. Она была бы счастлива, если бы он задавил ее.
Ее остановила только мысль, что она останется жива – и что на прекрасном лице Тома Реддла появится брезгливость при виде ее, такая же брезгливость, какую она видела на лицах отца и Морфина.
Но однажды так желанная и такая пугающая встреча состоялась.
Сердце почувствовало раньше, чем навострившийся слух уловил стук копыт. Меропа погасила огонь под горшком с капустным супом и опрометью бросилась через гостиную. Радостно и жутко ее обожгла мысль, что отца и Морфина сейчас дома нет. Девушка выбежала из дому и не переводя дыхания кинулась через сад.
Остановилась на бегу, видя, что на дороге никого нет. Он должен был уже появиться…
И тут Меропа услышала, как что-то громыхнуло. На лоб упала одна крупная холодная капля, вторая. Девушка задрала голову.
Низкое свинцовое небо клубилось и словно грозило упасть на землю.
И тут зарядил дождь.
Сплошной стеной. Меропа, подслеповато моргая, откинула с лица сразу налипшие волосы. И тут увидела… сердце едва не остановилось…
Прекрасный гнедой конь гарцевал на дороге, грозя сбросить седока. Хозяин что-то кричал, застывшая как столб Меропа не слышала ни слова, сердце ухало как молот… Небо разрезала белая молния. Конь встал на дыбы, мелькнула белая рубашка, и конь опустился на передние копыта.
Без седока.
Меропа, не помня себя, бросилась вперед. Белая рубашка на дороге не шевелилась. Меропа, чувствуя, что сама сейчас умрет, упала на колени рядом с Томом Реддлом.
Он лежал без движения, дождь беспощадно поливал прекрасное лицо, прекрасное бесчувственное тело. Меропа безотчетным движением бросилась ему на грудь, чтобы прикрыть собою от дождя. Ощутив жар его тела, биение сердца, отпрянула.
Она не знала, что сейчас делать, как пробудить его. Меропа заплакала, глядя на своего неподвижного Тома, слезы мешались с дождем. Она бы умерла сейчас, только бы он от этого ожил.
Вдруг ее Том застонал, черные ресницы дрогнули. А дождь все хлестал и хлестал его. Меропа стояла, стиснув руки, молясь только, чтобы он пришел в себя.
Том открыл глаза. У него были красивые голубые глаза.
Но вот черные брови нахмурились.
Меропа осознала, что первое, что он увидел, была она.
Она едва не бросилась бежать, но удержалась. Ведь Тому нужно было помочь. Она, Меропа, может умереть от стыда, но не сейчас. Не пока она нужна Тому.
- Может, вы…
Голос вышел хриплым, как карканье вороны. Том нахмурился еще сильнее и резко сел; издал стон сквозь зубы. Он ощупал затылок.
- Что вы говорите?
У него и голос был как музыка. Наверное, именно так звучит музыка. Меропа никогда ее не слышала.
- Я говорю, может…
- Что-что?
Меропа в ужасе понимала, что говорит совсем не то. Что гибнет. Но важнее всего было, чтобы не погиб Том.
- Я говорю, может, вы обсохнете у нас?
- Где?
Том поднялся во весь рост и, нахмурившись, посмотрел в сторону их дома. Дома последних прямых потомков Салазара Слизерина.
Но Меропа сейчас видела свой дом глазами Тома. Он смотрел на убогую лачугу.
- Нет, мисс, не стоит.
Пошатываясь, Том направился в сторону дороги. Пустой дороги.
- Но мистер!
Меропа вдруг обрела мужество остановить его.
- Мистер! Ваша лошадь убежала! Вам нельзя пешком! Вы заболеете!
Том остановился.
Ударил гром. Сердце как гром.
Том повернулся и быстро подошел к ней.
Меропа стояла, не зная, не умерла ли. Это было так прекрасно, что не могло быть в жизни.
- Пожалуй, мисс, если вы будете так любезны, - сказал ей Том. Сказал ей Том. – В самом деле лучше будет переждать дождь под крышей.
Меропа кивнула. Судорожно и некрасиво. Но она не сознавала этого.
Она сознавала только, что Том идет рядом с ней. Что она ведет его к себе.
Она ни на секунду не подумала, что творит.
Том, пригнувшись, вошел в дом следом за нею и остановился.
Летящая впереди Меропа вдруг остановилась, словно птица, сбитая выстрелом.
Она едва не умерла от ужаса.
Не от мыслей о Марволо и Морфине. От мыслей, куда привела своего прекрасного возлюбленного. Во всем доме не было места, достойного его.
- Я говорю, может…
- Что-что?
Меропа в ужасе понимала, что говорит совсем не то. Что гибнет. Но важнее всего было, чтобы не погиб Том.
- Я говорю, может, вы обсохнете у нас?
- Где?
Том поднялся во весь рост и, нахмурившись, посмотрел в сторону их дома. Дома последних прямых потомков Салазара Слизерина.
Но Меропа сейчас видела свой дом глазами Тома. Он смотрел на убогую лачугу.
- Нет, мисс, не стоит.
Пошатываясь, Том направился в сторону дороги. Пустой дороги.
- Но мистер!
Меропа вдруг обрела мужество остановить его.
- Мистер! Ваша лошадь убежала! Вам нельзя пешком! Вы заболеете!
Том остановился.
Ударил гром. Сердце как гром.
Том повернулся и быстро подошел к ней.
Меропа стояла, не зная, не умерла ли. Это было так прекрасно, что не могло быть в жизни.
- Пожалуй, мисс, если вы будете так любезны, - сказал ей Том. Сказал ей Том. – В самом деле лучше будет переждать дождь под крышей.
Меропа кивнула. Судорожно и некрасиво. Но она не сознавала этого.
Она сознавала только, что Том идет рядом с ней. Что она ведет его к себе.
Она ни на секунду не подумала, что творит.
Том, пригнувшись, вошел в дом следом за нею и остановился.
Летящая впереди Меропа вдруг остановилась, словно птица, сбитая выстрелом.
Она едва не умерла от ужаса.
Не от мыслей о Марволо и Морфине. От мыслей, куда привела своего прекрасного возлюбленного. Во всем доме не было места, достойного его.
Он стоял, нахмурившись, оглядывая грязную гостиную, широкая грудь вздымалась. Меропа умирала с каждым его вздохом.
И тут она будто впервые увидела, что он весь мокрый. Страх за Тома снова возобладал над всем.
- Идемте, - Меропа потянула Тома за руку прежде, чем поняла, что делает. Но он уже послушно шел за ней.
Меропа толкнула дверь в свою спальню, счастливая мыслью, что заботилась и о ней, как о своей наружности. Конечно, ее комната не стала достойной его. И никогда не могла бы стать. Как сама Меропа. Но нигде больше нельзя было даже посадить ее бесценного гостя.
- Садитесь, - Меропа суетливо пододвинула гостю табурет. Стульев в комнате не было. Том сел и оглядел спальню. Нахмуренное выражение, как туча, все не уходило с этого прекрасного лица.
- Может, принести вам чего-нибудь горячего, - начала Меропа и осеклась. Конечно, Том откажется. Как она вообще осмелилась…
- Да, если можно, - сказал Том. Он так и не улыбнулся, но Меропа не заметила этого. Он согласен! Согласен!
Девушка как на крыльях полетела на кухню. Она остановилась, не зная, что предложить своему гостю.
И вдруг Меропа снова осознала, какую глупость сморозила. В доме не было ничего, что было бы его достойно!
И тут она вспомнила, где Марволо Мракс хранит запас вина. Горячее вино, вот что сейчас нужно Тому. Отец убьет ее, когда узнает, что она к нему притрагивалась. Но это совсем неважно.
И тут Меропа услышала…
голоса…
Они вернулись! О великий Слизерин!
Том!..
Меропа, чуть живая, бросилась в спальню. И столкнулась на пороге с Томом. Она вскрикнула, схватила его за рукав и потащила к двери.
- Эй! Что вы!
Том удерживал ее. Она ничего не понимала, понимала только, что он погиб, что она его убила.
- Мисс! Что с вами?
Он встряхнул бьющуюся в его руках девушку.
Меропа, не понимая ничего, смотрела на него сквозь упавшие на лицо волосы.
- Я ухожу. Дождь кончился, - спокойно сказал Том. – Спасибо.
Меропа кивнула. Язык отнялся.
Том направился к двери.
Меропа вдруг поняла, что Том идет к двери, и чуть не бросилась следом, чтобы оттащить его назад. Но дверь уже открылась.
Дождь кончился. Дорога была пуста.
Меропа вздохнула, всей грудью.
Том уходил.
Пусть навсегда. Меропа счастливо улыбалась.
И тут она будто впервые увидела, что он весь мокрый. Страх за Тома снова возобладал над всем.
- Идемте, - Меропа потянула Тома за руку прежде, чем поняла, что делает. Но он уже послушно шел за ней.
Меропа толкнула дверь в свою спальню, счастливая мыслью, что заботилась и о ней, как о своей наружности. Конечно, ее комната не стала достойной его. И никогда не могла бы стать. Как сама Меропа. Но нигде больше нельзя было даже посадить ее бесценного гостя.
- Садитесь, - Меропа суетливо пододвинула гостю табурет. Стульев в комнате не было. Том сел и оглядел спальню. Нахмуренное выражение, как туча, все не уходило с этого прекрасного лица.
- Может, принести вам чего-нибудь горячего, - начала Меропа и осеклась. Конечно, Том откажется. Как она вообще осмелилась…
- Да, если можно, - сказал Том. Он так и не улыбнулся, но Меропа не заметила этого. Он согласен! Согласен!
Девушка как на крыльях полетела на кухню. Она остановилась, не зная, что предложить своему гостю.
И вдруг Меропа снова осознала, какую глупость сморозила. В доме не было ничего, что было бы его достойно!
И тут она вспомнила, где Марволо Мракс хранит запас вина. Горячее вино, вот что сейчас нужно Тому. Отец убьет ее, когда узнает, что она к нему притрагивалась. Но это совсем неважно.
И тут Меропа услышала…
голоса…
Они вернулись! О великий Слизерин!
Том!..
Меропа, чуть живая, бросилась в спальню. И столкнулась на пороге с Томом. Она вскрикнула, схватила его за рукав и потащила к двери.
- Эй! Что вы!
Том удерживал ее. Она ничего не понимала, понимала только, что он погиб, что она его убила.
- Мисс! Что с вами?
Он встряхнул бьющуюся в его руках девушку.
Меропа, не понимая ничего, смотрела на него сквозь упавшие на лицо волосы.
- Я ухожу. Дождь кончился, - спокойно сказал Том. – Спасибо.
Меропа кивнула. Язык отнялся.
Том направился к двери.
Меропа вдруг поняла, что Том идет к двери, и чуть не бросилась следом, чтобы оттащить его назад. Но дверь уже открылась.
Дождь кончился. Дорога была пуста.
Меропа вздохнула, всей грудью.
Том уходил.
Пусть навсегда. Меропа счастливо улыбалась.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
Мне кажется, это вполне распространенное явление. Даже если это не касается любимого человека.
Я пробовала - не получается, если не приглядываться. ) Даже если видишь человека постоянно. (Как Шерлок Холмс спрашивал Ватсона, сколько ступенек у лестницы.
)
И уж если человек впечатления не произвел, ни за что не опишешь.
(IMHO)
Я пробовала - не получается, если не приглядываться. ) Даже если видишь человека постоянно. (Как Шерлок Холмс спрашивал Ватсона, сколько ступенек у лестницы.
)
И уж если человек впечатления не произвел, ни за что не опишешь.
(IMHO)
Проходили дни. Том все не появлялся.
Меропа затосковала. Потом всерьез испугалась. Вдруг он таки заболел, несмотря на ее помощь? Вдруг он…
Вдруг он умер?
Эта мысль была как удар ножом.
Меропа знала, что в тот самый миг, когда узнает о его смерти, она умрет.
И знала, что верной смертью будет спуститься в деревню, чтобы расспросить о нем. Но не все ли теперь равно?
Она решилась на это, с каким-то угрюмым спокойствием. Выбрав то самое время, когда обычно виделась со своим возлюбленным.
Меропа оделась как могла чисто, заплела свои негустые волосы в косу, перекинув ее через плечо. Она не знала, но в этот миг выглядела почти трогательно – юная деревенская девочка, пусть угрюмая и некрасивая. Но ей не было сейчас дела до этого.
Меропа, привычно соблюдая осторожность, выскользнула из дома. Постояла минуту. Глубоко вздохнув, направилась к дороге.
У изгороди она снова замерла. Вспоминая, как в это время ей навстречу выезжал ее Том, и жизнь была почти прекрасна…
Послышался стук копыт.
Сердце толкнулось в горло.
Ее Том выехал ей навстречу, живой и здоровый. И он был не один.
Он весело смеялся с хорошенькой девушкой на серой лошади. На девушке было прелестное розовое платье, каких Меропа никогда не имела. У нее были золотистые волосы.
«Сесилия», назвал ее Том. Они проехали мимо, поглощенные друг другом.
Меропа стояла, оцепенев, не зная, сон это или явь. Совсем недавно она так же не могла поверить в то, что свиделась с Томом. Что принимает его, живого и спасшегося, у себя...
Вдруг ей захотелось, чтобы Том умер.
Меропа затрясла головой, отгоняя горячую слепящую ненависть. Коса распустилась, волосы упали на плечи. Раскосые глаза сверкали как угольки. Теперь Меропа Мракс выглядела настоящей черной ведьмой.
- Эй, Меропа!
Меропа вскинула голову, глядя сквозь растрепанные волосы на стоящего перед ней брата. Морфин был отчего-то весел.
- Что, не дождалась сегодня своего красавчика?
- Проклятые маглы, - вдруг вырвалось у девушки.
Морфин замолчал от неожиданности.
- А вот это… это правильно, - сказал он наконец. – Взялась за ум?
Он хлопнул сестру по спине своей ручищей. Будь Меропа медной, раздался бы гул на весь сад.
Меропа слышала этот гул…
- Поди-ка собери нам с отцом на стол, - донеслось до нее. – И не копайся!
Меропа словно во сне поплелась выполнять приказ…
Меропа затосковала. Потом всерьез испугалась. Вдруг он таки заболел, несмотря на ее помощь? Вдруг он…
Вдруг он умер?
Эта мысль была как удар ножом.
Меропа знала, что в тот самый миг, когда узнает о его смерти, она умрет.
И знала, что верной смертью будет спуститься в деревню, чтобы расспросить о нем. Но не все ли теперь равно?
Она решилась на это, с каким-то угрюмым спокойствием. Выбрав то самое время, когда обычно виделась со своим возлюбленным.
Меропа оделась как могла чисто, заплела свои негустые волосы в косу, перекинув ее через плечо. Она не знала, но в этот миг выглядела почти трогательно – юная деревенская девочка, пусть угрюмая и некрасивая. Но ей не было сейчас дела до этого.
Меропа, привычно соблюдая осторожность, выскользнула из дома. Постояла минуту. Глубоко вздохнув, направилась к дороге.
У изгороди она снова замерла. Вспоминая, как в это время ей навстречу выезжал ее Том, и жизнь была почти прекрасна…
Послышался стук копыт.
Сердце толкнулось в горло.
Ее Том выехал ей навстречу, живой и здоровый. И он был не один.
Он весело смеялся с хорошенькой девушкой на серой лошади. На девушке было прелестное розовое платье, каких Меропа никогда не имела. У нее были золотистые волосы.
«Сесилия», назвал ее Том. Они проехали мимо, поглощенные друг другом.
Меропа стояла, оцепенев, не зная, сон это или явь. Совсем недавно она так же не могла поверить в то, что свиделась с Томом. Что принимает его, живого и спасшегося, у себя...
Вдруг ей захотелось, чтобы Том умер.
Меропа затрясла головой, отгоняя горячую слепящую ненависть. Коса распустилась, волосы упали на плечи. Раскосые глаза сверкали как угольки. Теперь Меропа Мракс выглядела настоящей черной ведьмой.
- Эй, Меропа!
Меропа вскинула голову, глядя сквозь растрепанные волосы на стоящего перед ней брата. Морфин был отчего-то весел.
- Что, не дождалась сегодня своего красавчика?
- Проклятые маглы, - вдруг вырвалось у девушки.
Морфин замолчал от неожиданности.
- А вот это… это правильно, - сказал он наконец. – Взялась за ум?
Он хлопнул сестру по спине своей ручищей. Будь Меропа медной, раздался бы гул на весь сад.
Меропа слышала этот гул…
- Поди-ка собери нам с отцом на стол, - донеслось до нее. – И не копайся!
Меропа словно во сне поплелась выполнять приказ…
Когда отец и брат уснули, Меропа тихонько вышла в сад.
Неимоверных усилий ей стоило до ночи сохранять спокойствие. Когда Морфин похвалил ее отцу, а отец наградил таким же ударом по спине. Когда от душевной муки так дрожали руки, что она едва не пролила сливочное пиво отцу на колени. Но не пролила.
Марволо Мракс за такое живого места бы на ней не оставил.
Меропа опустилась на землю, стискивая в кулаки дрожащие руки. Она уткнулась лицом в колени и издала заглушенный крик горя. Заплакать не получалось.
Мука сушила и жгла изнутри огнем.
Девушка поднялась на ноги, глядя в сторону дороги, некрасивое лицо было еще больше обезображено гримасой горя. Она подняла кулак, губы приоткрылись для проклятия.
Но проклятие так и не прозвучало.
Проклятие Меропы Мракс, чистокровной ведьмы из колена Слизерина, будет гибельно. А она не хотела его гибели. Несмотря на все страдания, что он ей причинил.
Она собиралась было проклясть эту золотоволосую девушку, но теперь не хотела и этого. Проклясть их… юных, прекрасных, счастливых… таких, какой сама Меропа никогда не станет…
Меропа медленно вернулась в дом. Она не подумала о том, чтобы отряхнуть испачканные в грязи колени.
С этих пор Меропа Мракс стала прежней – отупелой медлительной неряхой. Хотя для отца и брата она и не менялась.
Неимоверных усилий ей стоило до ночи сохранять спокойствие. Когда Морфин похвалил ее отцу, а отец наградил таким же ударом по спине. Когда от душевной муки так дрожали руки, что она едва не пролила сливочное пиво отцу на колени. Но не пролила.
Марволо Мракс за такое живого места бы на ней не оставил.
Меропа опустилась на землю, стискивая в кулаки дрожащие руки. Она уткнулась лицом в колени и издала заглушенный крик горя. Заплакать не получалось.
Мука сушила и жгла изнутри огнем.
Девушка поднялась на ноги, глядя в сторону дороги, некрасивое лицо было еще больше обезображено гримасой горя. Она подняла кулак, губы приоткрылись для проклятия.
Но проклятие так и не прозвучало.
Проклятие Меропы Мракс, чистокровной ведьмы из колена Слизерина, будет гибельно. А она не хотела его гибели. Несмотря на все страдания, что он ей причинил.
Она собиралась было проклясть эту золотоволосую девушку, но теперь не хотела и этого. Проклясть их… юных, прекрасных, счастливых… таких, какой сама Меропа никогда не станет…
Меропа медленно вернулась в дом. Она не подумала о том, чтобы отряхнуть испачканные в грязи колени.
С этих пор Меропа Мракс стала прежней – отупелой медлительной неряхой. Хотя для отца и брата она и не менялась.
Половицы жалобно простонали.
- Чертов грязнокровка! – рявкнул Морфин за ее спиной.
Меропа вздрогнула, но не подняла взгляда от горшков. Она готовила ужин, их обычную унылую похлебку. Впрочем, теперь вся еда была для нее на один вкус.
- Эй, ты! – Ее вдруг сильно толкнули в спину, так что она едва не уронила горшок с бобами. Меропа медленно обернулась, тупо глядя на брата.
- Да проснись же, ты! – Морфин чуть потолок не пробил от возбуждения. – Не слышишь, что ли? Приехала какая-то министерская шваль и учит нас! Указывает! – Морфин неожиданно сорвался на визг; палочка выстрелила красным огнем в один из горшков Меропы. Он упал к ногам девушки и разбился.
Меропа стала нашаривать в кармане палочку. Палочка все не находилась.
- Ах ты безрукая! – Морфин замахнулся на нее кулаком, Меропа отшатнулась. Но все словно в полусне. Все теперь было словно в полусне.
Вдруг послышались чьи-то шаги. Меропа подняла голову и невольно вздрогнула от удивления.
Вошел человек престранного вида – пухлый, в очках, в полосатом костюме, поверх которого было напялено пальто и что-то вроде платья, на полосатые ноги накручены какие-то тряпки. Даже отец и Морфин так не выглядели.
- Моя дочь, Меропа, - услышала она голос отца
- Доброе утро, - сказал ей этот странный человек.
Меропа украдкой взглянула на отца. Он явно был встревожен и озлоблен. Как бы не отыгрался потом на ней. Она поспешно отвернулась.
- Хорошо, мистер Мракс, - услышала она, - перейдем прямо к делу, мы полагаем, что ваш сын, Морфин, прошлой ночью использовал магию в присутствии маглов.
Горшок выскользнул у нее из рук и с оглушительным грохотом упал на пол.
- А ну, подбери! - рявкнул отец. Меропа, сознавая себя словно со стороны, наклонилась за горшком.
Использовал магию. Человек из Министерства приехал потому, что Морфин заколдовал Тома. Слизерин, что теперь будет… – Правильно, хватай прямо лапами с пола, как последнее магловское отродье! Для чего тебе палочка?
Меропа, принявшаяся вытирать пол, вздрогнула от окрика и снова выронила горшок. Она вытащила из кармана палочку, указала ею на горшок и поспешно пробормотала: - Репаро.
Горшок ударился о противоположную стену и раскололся надвое.
Морфин разразился кудахчущим смехом. Отец снова закричал на нее. Меропа, теряя голову, побежала через комнату, но прежде чем она успела поднять палочку, человек из Министерства достал свою собственную и сказал: - Репаро. - Горшок немедленно стал целым.
- Приехал добрый человек из Министерства, не так ли? – услышала Меропа. Теперь отец глумился над нею. Когда же это кончится. - Может, он возьмет тебя с собой, если не испугается грязи, которую ты всегда разводишь...
Меропа подняла горшок и дрожащими руками поставила на полку. Она прижалась спиной к стене между окном и печью, больше всего ей хотелось слиться с камнем и исчезнуть.
Отец и человек из Министерства о чем-то спорили. Меропа не слышала их. Она жалела, что родилась на свет.
Вдруг она увидела, как человек из Министерства вытащил из кармана свиток пергамента и развернул его.
- А это еще что такое? – сердито крикнул Мракс.
- Это вызов в Министерство на слушание...
- Вызов! Вызов? Да кто вы такой, чтобы куда-то вызывать моего сына?
- Чертов грязнокровка! – рявкнул Морфин за ее спиной.
Меропа вздрогнула, но не подняла взгляда от горшков. Она готовила ужин, их обычную унылую похлебку. Впрочем, теперь вся еда была для нее на один вкус.
- Эй, ты! – Ее вдруг сильно толкнули в спину, так что она едва не уронила горшок с бобами. Меропа медленно обернулась, тупо глядя на брата.
- Да проснись же, ты! – Морфин чуть потолок не пробил от возбуждения. – Не слышишь, что ли? Приехала какая-то министерская шваль и учит нас! Указывает! – Морфин неожиданно сорвался на визг; палочка выстрелила красным огнем в один из горшков Меропы. Он упал к ногам девушки и разбился.
Меропа стала нашаривать в кармане палочку. Палочка все не находилась.
- Ах ты безрукая! – Морфин замахнулся на нее кулаком, Меропа отшатнулась. Но все словно в полусне. Все теперь было словно в полусне.
Вдруг послышались чьи-то шаги. Меропа подняла голову и невольно вздрогнула от удивления.
Вошел человек престранного вида – пухлый, в очках, в полосатом костюме, поверх которого было напялено пальто и что-то вроде платья, на полосатые ноги накручены какие-то тряпки. Даже отец и Морфин так не выглядели.
- Моя дочь, Меропа, - услышала она голос отца
- Доброе утро, - сказал ей этот странный человек.
Меропа украдкой взглянула на отца. Он явно был встревожен и озлоблен. Как бы не отыгрался потом на ней. Она поспешно отвернулась.
- Хорошо, мистер Мракс, - услышала она, - перейдем прямо к делу, мы полагаем, что ваш сын, Морфин, прошлой ночью использовал магию в присутствии маглов.
Горшок выскользнул у нее из рук и с оглушительным грохотом упал на пол.
- А ну, подбери! - рявкнул отец. Меропа, сознавая себя словно со стороны, наклонилась за горшком.
Использовал магию. Человек из Министерства приехал потому, что Морфин заколдовал Тома. Слизерин, что теперь будет… – Правильно, хватай прямо лапами с пола, как последнее магловское отродье! Для чего тебе палочка?
Меропа, принявшаяся вытирать пол, вздрогнула от окрика и снова выронила горшок. Она вытащила из кармана палочку, указала ею на горшок и поспешно пробормотала: - Репаро.
Горшок ударился о противоположную стену и раскололся надвое.
Морфин разразился кудахчущим смехом. Отец снова закричал на нее. Меропа, теряя голову, побежала через комнату, но прежде чем она успела поднять палочку, человек из Министерства достал свою собственную и сказал: - Репаро. - Горшок немедленно стал целым.
- Приехал добрый человек из Министерства, не так ли? – услышала Меропа. Теперь отец глумился над нею. Когда же это кончится. - Может, он возьмет тебя с собой, если не испугается грязи, которую ты всегда разводишь...
Меропа подняла горшок и дрожащими руками поставила на полку. Она прижалась спиной к стене между окном и печью, больше всего ей хотелось слиться с камнем и исчезнуть.
Отец и человек из Министерства о чем-то спорили. Меропа не слышала их. Она жалела, что родилась на свет.
Вдруг она увидела, как человек из Министерства вытащил из кармана свиток пергамента и развернул его.
- А это еще что такое? – сердито крикнул Мракс.
- Это вызов в Министерство на слушание...
- Вызов! Вызов? Да кто вы такой, чтобы куда-то вызывать моего сына?
- Я начальник Отдела обеспечения магического правопорядка, - сказал человек из Министерства.
- А мы, по-вашему, так, помои? - кричал отец, надвигаясь на него и тыча в него пальцем. Меропа смотрела, широко раскрыв глаза. Такого она никогда еще не видела. Отец бранился с человеком из Министерства. Это ничем хорошим не кончится.
Впрочем, для Меропы никакие из ряда вон выходящие события ничем хорошим не кончались.
И вдруг отец взревел и бросился к ней. Он схватил ее за горло, и Меропа поняла, что ей пришел конец. Но Марволо поволок ее к человеку из Министерства, держа за цепь на шее.
- Слизерин!.. - вопил отец у нее над ухом. - Салазар Слизерин!
Меропа задыхалась, пытаясь оторвать от себя отцовские руки. Кошмар все не кончался, она никак не умирала.
Вдруг отец отпустил Меропу. Девушка вернулась в свой угол, потирая шею и глотая воздух. Отец ее не прикончил. Хотя лучше бы теперь, чем потом. Она вздрогнула от ужаса, представив, как он отыграется на ней, когда человек из Министерства уедет.
Вдруг из окна, у которого она сидела, послышался стук копыт. Единственный звук, который мог пробудить ее к жизни. Меропа увидела, с каким жадным вниманием отец и брат прислушиваются к этому звуку.
- Боже мой, какой ужас! - прозвучал голос девушки по имени Сесилия. - Разве ваш отец не может распорядиться, чтобы снесли эту лачугу, Том?
- Это не наше, - сказал голос Тома. – Вся земля по ту сторону долины принадлежит нам, но этот дом принадлежит старому бродяге по имени Мракс и его детям. Сын настоящий сумасшедший, вы бы послушали, что о нем говорят в деревне…
Сесилия засмеялась. Звон, и стук копыт становились все громче. Морфин попытался встать с кресла. - Сиди на месте, - предостерегающе сказал Марволо на змеином языке.
- Том, - снова сказал голос золотоволосой девушки, теперь так близко, словно они остановились около самого дома. Том и Сесилия. – Мне кажется, или там кто-то прибил к двери змею?
Морфин. Одна из его выходок, которая вызвала омерзение даже у привычной ко всему Меропы.
- Боже мой, верно! - сказал голос ее Тома. - Это его сын, я говорил вам, что он сумасшедший. Не смотрите туда, Сесилия, любимая.
Звон и стук копыт снова стали глуше.
- "Любимая", - прошептал Морфин, глядя на нее. Добивая ее. – Слышишь, он назвал ее "любимая". Все равно он не будет твоим.
Звон в ушах все не стихал. Меропа почувствовала, что в глазах темнеет. Неужели она наконец умирает?
- Она заглядывается на того магла, - вдруг донеслись до нее слова Морфина. На нее словно вылили ведро холодной воды. От ужаса что-то внутри перевернулось. – Вечно торчит в саду, когда он проезжает мимо. А вчера вечером…
Меропа затрясла головой, но Морфин безжалостно продолжал. - Она высунулась из окошка и стала ждать, пока он проедет.
- Высунулась из окошка посмотреть на магла? - спокойно спросил отец.
- Это правда? – спросил он, наступая на нее. - Моя дочь, чистокровная волшебница из рода Салазара Слизерина, мечтает о мерзком грязном магле?
Меропа отчаянно трясла головой, вжимаясь в стену.
- Но я проучил его, отец! - кудахтал Морфин. – Не такой-то он стал красавчик, когда весь покрылся чирьями, а, Меропа?
- Ах ты никчемная корова, несчастный сквиб, вонючая осквернительница крови! - проревел отец и бросился к ней. Меропа почувствовала, как его руки сжались на горле. Конец…
Вдруг хватка на горле ослабла. Шатаясь, сквозь пелену перед глазами, она увидела, как отец отлетел назад и упал ничком. Полетели заклинания. Меропа закричала, пригнувшись к полу и зажимая уши…
Вдруг все стихло. Меропа выпрямилась. Отец и Морфин лежали без движения.
Вдруг девушка увидела, как отец пошевелился и встал. Внутри что-то оборвалось. Марволо смотрел на нее, и взгляд его обещал мучительную смерть.
- А ну поди сюда, - зловеще тихо сказал он. Меропа попятилась.
- Я тебя проучу, - все так же тихо сказал он. – Своими руками задушу! – вдруг рявкнул отец и бросился к ней. Меропа отпрянула к полкам. За спиной грохнул упавший горшок. Меропа зажмурилась. Одной рукой отец схватил ее за волосы, другой за горло.
И вдруг, в который раз, его руки разжались. Меропа вздрогнула от звука падения тела. Она открыла глаза.
Этот день был невероятнейшим днем в ее жизни.
Дом наполнили волшебники с палочками наготове. Бесчувственного отца и Морфина утаскивали прочь. Меропа стояла ни жива ни мертва. Неужели сейчас и ее…
- Они вас больше не тронут, мисс Мракс! – вдруг крикнул ей тот самый человек из Министерства. Меропа могла ответить только полным ужаса взглядом.
Позже тем же вечером она узнала, что отца и брата упекли в Азкабан.
- А мы, по-вашему, так, помои? - кричал отец, надвигаясь на него и тыча в него пальцем. Меропа смотрела, широко раскрыв глаза. Такого она никогда еще не видела. Отец бранился с человеком из Министерства. Это ничем хорошим не кончится.
Впрочем, для Меропы никакие из ряда вон выходящие события ничем хорошим не кончались.
И вдруг отец взревел и бросился к ней. Он схватил ее за горло, и Меропа поняла, что ей пришел конец. Но Марволо поволок ее к человеку из Министерства, держа за цепь на шее.
- Слизерин!.. - вопил отец у нее над ухом. - Салазар Слизерин!
Меропа задыхалась, пытаясь оторвать от себя отцовские руки. Кошмар все не кончался, она никак не умирала.
Вдруг отец отпустил Меропу. Девушка вернулась в свой угол, потирая шею и глотая воздух. Отец ее не прикончил. Хотя лучше бы теперь, чем потом. Она вздрогнула от ужаса, представив, как он отыграется на ней, когда человек из Министерства уедет.
Вдруг из окна, у которого она сидела, послышался стук копыт. Единственный звук, который мог пробудить ее к жизни. Меропа увидела, с каким жадным вниманием отец и брат прислушиваются к этому звуку.
- Боже мой, какой ужас! - прозвучал голос девушки по имени Сесилия. - Разве ваш отец не может распорядиться, чтобы снесли эту лачугу, Том?
- Это не наше, - сказал голос Тома. – Вся земля по ту сторону долины принадлежит нам, но этот дом принадлежит старому бродяге по имени Мракс и его детям. Сын настоящий сумасшедший, вы бы послушали, что о нем говорят в деревне…
Сесилия засмеялась. Звон, и стук копыт становились все громче. Морфин попытался встать с кресла. - Сиди на месте, - предостерегающе сказал Марволо на змеином языке.
- Том, - снова сказал голос золотоволосой девушки, теперь так близко, словно они остановились около самого дома. Том и Сесилия. – Мне кажется, или там кто-то прибил к двери змею?
Морфин. Одна из его выходок, которая вызвала омерзение даже у привычной ко всему Меропы.
- Боже мой, верно! - сказал голос ее Тома. - Это его сын, я говорил вам, что он сумасшедший. Не смотрите туда, Сесилия, любимая.
Звон и стук копыт снова стали глуше.
- "Любимая", - прошептал Морфин, глядя на нее. Добивая ее. – Слышишь, он назвал ее "любимая". Все равно он не будет твоим.
Звон в ушах все не стихал. Меропа почувствовала, что в глазах темнеет. Неужели она наконец умирает?
- Она заглядывается на того магла, - вдруг донеслись до нее слова Морфина. На нее словно вылили ведро холодной воды. От ужаса что-то внутри перевернулось. – Вечно торчит в саду, когда он проезжает мимо. А вчера вечером…
Меропа затрясла головой, но Морфин безжалостно продолжал. - Она высунулась из окошка и стала ждать, пока он проедет.
- Высунулась из окошка посмотреть на магла? - спокойно спросил отец.
- Это правда? – спросил он, наступая на нее. - Моя дочь, чистокровная волшебница из рода Салазара Слизерина, мечтает о мерзком грязном магле?
Меропа отчаянно трясла головой, вжимаясь в стену.
- Но я проучил его, отец! - кудахтал Морфин. – Не такой-то он стал красавчик, когда весь покрылся чирьями, а, Меропа?
- Ах ты никчемная корова, несчастный сквиб, вонючая осквернительница крови! - проревел отец и бросился к ней. Меропа почувствовала, как его руки сжались на горле. Конец…
Вдруг хватка на горле ослабла. Шатаясь, сквозь пелену перед глазами, она увидела, как отец отлетел назад и упал ничком. Полетели заклинания. Меропа закричала, пригнувшись к полу и зажимая уши…
Вдруг все стихло. Меропа выпрямилась. Отец и Морфин лежали без движения.
Вдруг девушка увидела, как отец пошевелился и встал. Внутри что-то оборвалось. Марволо смотрел на нее, и взгляд его обещал мучительную смерть.
- А ну поди сюда, - зловеще тихо сказал он. Меропа попятилась.
- Я тебя проучу, - все так же тихо сказал он. – Своими руками задушу! – вдруг рявкнул отец и бросился к ней. Меропа отпрянула к полкам. За спиной грохнул упавший горшок. Меропа зажмурилась. Одной рукой отец схватил ее за волосы, другой за горло.
И вдруг, в который раз, его руки разжались. Меропа вздрогнула от звука падения тела. Она открыла глаза.
Этот день был невероятнейшим днем в ее жизни.
Дом наполнили волшебники с палочками наготове. Бесчувственного отца и Морфина утаскивали прочь. Меропа стояла ни жива ни мертва. Неужели сейчас и ее…
- Они вас больше не тронут, мисс Мракс! – вдруг крикнул ей тот самый человек из Министерства. Меропа могла ответить только полным ужаса взглядом.
Позже тем же вечером она узнала, что отца и брата упекли в Азкабан.
Меропа совершенно потерялась. Она существовала, будто оглушенная.
Одна?
Свободна?
Ходить по дому, не боясь получить подзатыльник в лучшем случае, побои, если попадешь под горячую руку… и оскорбления – всегда.
Выйти из дому и пойти куда пожелаешь…
Это было так ново, так дико, что Меропа совершенно забыла, какой ценой получила эту свободу. Словно отца и брата не существовало на свете.
Меропа чувствовала себя так, словно с шеи сняли ярмо, пригибавшее ее к земле, сколько она себя помнила.
А привыкнув к своей ошеломительной свободе, Меропа поняла, что может пользоваться ею.
В первый раз Меропа робко отворила дверь в отцовскую спальню, безотчетно пригнувшись. Словно боялась, что из темноты вылетит отцовский кулак, и все окажется сном.
Все хорошее в ее жизни всегда заканчивалось плохо.
Комната встретила ее хмурым молчанием, как чужака. Но она не могла ударить ее, как делал отец. Меропа улыбнулась, глаза неприятно засверкали. Так ново было, что хорошее может длиться и длиться…
Меропа с замиранием сердца приблизилась к старой отцовской конторке. Марволо Мракс ничего не читал, почти никогда не писал… но Меропа знала, что здесь, в ящиках, заперты редчайшие магические книги. Самым новым рецептам в них не одна сотня лет.
Семейство Мраксов обеднело задолго до рождения Марволо…
Но теперь эти книги принадлежат ей.
Меропа присела на корточки и подергала нижний ящик. И вдруг с ужасом поняла, что не знает, где от него ключ.
Девушка, закусив губу, окинула взглядом спальню. Где отец мог держать ключ?
Комната, где спали Марволо с Морфином, была обставлена едва ли богаче ее собственной. Нищенские постели… несколько крюков, на которых висело почти единственное платье… Меропа после минутного колебания бросилась к висевшему на крюке отцовскому сюртуку. Запустила руку в карман и едва не вскрикнула от разочарования.
Другой нечего было и проверять. Он был дырявый.
Преодолевшая первую робость, Меропа в два счета обыскала комнату. Ничего!
Девушка гулко топнула ногой от досады. Тут же привычно вздрогнула от ужаса. Снова с непреходящим удивлением вспомнила, что бояться нечего.
Она взглянула на рассохшийся стол. И задохнулась от неслыханной мысли, пришедшей ей в голову.
Но в следующую минуту она уже с топотом бежала на кухню.
Вернулась девушка очень быстро, и в руках у нее был топор.
Одна?
Свободна?
Ходить по дому, не боясь получить подзатыльник в лучшем случае, побои, если попадешь под горячую руку… и оскорбления – всегда.
Выйти из дому и пойти куда пожелаешь…
Это было так ново, так дико, что Меропа совершенно забыла, какой ценой получила эту свободу. Словно отца и брата не существовало на свете.
Меропа чувствовала себя так, словно с шеи сняли ярмо, пригибавшее ее к земле, сколько она себя помнила.
А привыкнув к своей ошеломительной свободе, Меропа поняла, что может пользоваться ею.
В первый раз Меропа робко отворила дверь в отцовскую спальню, безотчетно пригнувшись. Словно боялась, что из темноты вылетит отцовский кулак, и все окажется сном.
Все хорошее в ее жизни всегда заканчивалось плохо.
Комната встретила ее хмурым молчанием, как чужака. Но она не могла ударить ее, как делал отец. Меропа улыбнулась, глаза неприятно засверкали. Так ново было, что хорошее может длиться и длиться…
Меропа с замиранием сердца приблизилась к старой отцовской конторке. Марволо Мракс ничего не читал, почти никогда не писал… но Меропа знала, что здесь, в ящиках, заперты редчайшие магические книги. Самым новым рецептам в них не одна сотня лет.
Семейство Мраксов обеднело задолго до рождения Марволо…
Но теперь эти книги принадлежат ей.
Меропа присела на корточки и подергала нижний ящик. И вдруг с ужасом поняла, что не знает, где от него ключ.
Девушка, закусив губу, окинула взглядом спальню. Где отец мог держать ключ?
Комната, где спали Марволо с Морфином, была обставлена едва ли богаче ее собственной. Нищенские постели… несколько крюков, на которых висело почти единственное платье… Меропа после минутного колебания бросилась к висевшему на крюке отцовскому сюртуку. Запустила руку в карман и едва не вскрикнула от разочарования.
Другой нечего было и проверять. Он был дырявый.
Преодолевшая первую робость, Меропа в два счета обыскала комнату. Ничего!
Девушка гулко топнула ногой от досады. Тут же привычно вздрогнула от ужаса. Снова с непреходящим удивлением вспомнила, что бояться нечего.
Она взглянула на рассохшийся стол. И задохнулась от неслыханной мысли, пришедшей ей в голову.
Но в следующую минуту она уже с топотом бежала на кухню.
Вернулась девушка очень быстро, и в руках у нее был топор.
Меропа ухмылялась. Теперь она была еще безобразнее обычного, невероятно похожа на своего брата Морфина. Прежнее трогательно-покорное выражение полностью пропало.
В своих сильных крестьянских руках, привыкших поднимать ведра с водой и колоть дрова, девушка взвесила топор. Потом шагнула к конторке Марволо Мракса.
Размахнувшись, она обрушила безжалостный удар на верхний из трех ящиков стола. Старое дерево подалось как труха, передняя дощечка сразу же вломилась внутрь. Меропа нанесла второй сокрушительный удар. Третий. Потом выронила топор и расхохоталась, широкие покатые плечи содрогались. Неожиданно прекратив смеяться, подбежала к израненному отцовскому столу и с размаху пнула его.
Потом глубоко вздохнула, успокаиваясь. Щеки девушки разгорелись, она счастливо и жестоко улыбалась.
Она видела внутри ящиков толстые потрепанные тома.
Ее. Это все ее.
Меропа, тяжело дыша, подошла к столу и неуклюже уселась перед ним прямо на пол. Несколько мгновений смотрела на добытые сокровища.
Потом обеими руками захватила сразу две книги из верхнего ящика и вытащила их.
Несколько раз переводила взгляд с одной книги на другую, не зная, с которой начать. Потом наугад открыла правую, выглядевшую самой богатой - толстую книгу в темно-лиловом бархатном переплете, с золотыми заклепками.
Заглавие было написано от руки. Шевеля губами, Меропа медленно прочитала его.
Клементина Кантор. "Любовная магия. Всевозможные зелья, заговоры, талисманы", стояло на титульном листе.
Меропа потрясла головой.
Медленно, по слогам, перечитала заглавие еще раз.
Потом подняла голову.
На лице юной черной ведьмы из рода Слизерина расплывалась улыбка.
В своих сильных крестьянских руках, привыкших поднимать ведра с водой и колоть дрова, девушка взвесила топор. Потом шагнула к конторке Марволо Мракса.
Размахнувшись, она обрушила безжалостный удар на верхний из трех ящиков стола. Старое дерево подалось как труха, передняя дощечка сразу же вломилась внутрь. Меропа нанесла второй сокрушительный удар. Третий. Потом выронила топор и расхохоталась, широкие покатые плечи содрогались. Неожиданно прекратив смеяться, подбежала к израненному отцовскому столу и с размаху пнула его.
Потом глубоко вздохнула, успокаиваясь. Щеки девушки разгорелись, она счастливо и жестоко улыбалась.
Она видела внутри ящиков толстые потрепанные тома.
Ее. Это все ее.
Меропа, тяжело дыша, подошла к столу и неуклюже уселась перед ним прямо на пол. Несколько мгновений смотрела на добытые сокровища.
Потом обеими руками захватила сразу две книги из верхнего ящика и вытащила их.
Несколько раз переводила взгляд с одной книги на другую, не зная, с которой начать. Потом наугад открыла правую, выглядевшую самой богатой - толстую книгу в темно-лиловом бархатном переплете, с золотыми заклепками.
Заглавие было написано от руки. Шевеля губами, Меропа медленно прочитала его.
Клементина Кантор. "Любовная магия. Всевозможные зелья, заговоры, талисманы", стояло на титульном листе.
Меропа потрясла головой.
Медленно, по слогам, перечитала заглавие еще раз.
Потом подняла голову.
На лице юной черной ведьмы из рода Слизерина расплывалась улыбка.
Рецепт оказался очень сложным.
Мандрагора и семена папоротника. Вербена, красный базилик, клубень ятрышника… виноградное вино…лепесток красной розы и белой лилии. Цветок мака, веточка репешка… Меропа не знала, где может достать все это, но это было еще полбеды.
Настоенное в течение трех суток зелье следовало распить на пару с любимым.
И самое главное…
Меропа снова взглянула на красивые убористые строчки - старинная книга была рукописной:
"Обрезать или оцарапать руку в присутствии любимой особы, и над вытекающей кровью сосредоточившись и напрягши волю, выразить свое желание".
Юная колдунья покачала головой. Как осуществить все это?
Но не будь она Меропа Мракс, если не сделает этого!
Девушка зажмурилась. Ей представилось, как эти прекрасные губы говорят ей слова любви, как голубые глаза туманятся от страсти при виде ее…
Да. Ради такого ничего не жаль.
Меропа глубоко вздохнула и немедля приступила к осуществлению своего плана.
Ингредиенты для приворотного зелья нашлись неожиданно легко. Все нужные ей травы лежали в полотняных мешочках в нижнем, самом глубоком, ящике, приплюснутые сверху увесистой книгой. Каждый мешочек был аккуратно надписан. Всего их было – не сосчитать. Но Меропа сейчас не удивлялась такому богатству. Все это было сейчас неважно. Девушка просто раскидала мешочки по отцовской постели и отобрала те, что требовались по рецепту.
Сердце Меропы радостно и облегченно билось, она почти умиротворенно улыбалась.
Итак, первый шаг сделан.
Меропа трудилась лихорадочно быстро. Перед глазами ее, дразня, то и дело возникали золотистые волосы. Только бы Том не успел обвенчаться со своей Сесилией.
Не то чтобы это бы ее остановило. Но Меропа прочитала, что последствия увода венчанного в церкви мужчины могут быть ужасны.
Хотя и это ее не остановило бы. Теперь ее ничто не остановит.
Меропа вытащила из подпола неначатую бутылку вина. Как хорошо, что отец до ареста успел им запастись. Не сумев откупорить, девушка не дрогнув отбила у бутылки горлышко.
Она вылила все вино в пустую кастрюлю. Потом побежала в комнату и вернулась, прижимая к груди мешочки с травами, словно собственных детей. Под мышкой она держала книгу.
Колдунья положила книгу на стол и раскрыла на нужной странице.
Все вокруг перестало для нее существовать.
Меропа добавляла одну траву за другой, мысленно снова и снова повторяя любовный призыв. Вся сила зелья зависела от этих минут.
Наконец последним в вине утонул сухой цветок мака.
Меропа, еще не смея дышать, накрыла кастрюлю крышкой, как было предписано.
Потом медленно вздохнула, расправляя плечи. По лицу градом катился пот. Меропа подхватила капельку пота рукавом, чтобы, Мерлин сохрани, ничего не попало внутрь посуды. Потом на цыпочках вышла из кухни.
Если бы могла, она бы в течение этих трех дней даже есть на кухню не выходила. Чтобы не потревожить драгоценное зелье...
Но вот бесконечные трое суток истекли.
Мандрагора и семена папоротника. Вербена, красный базилик, клубень ятрышника… виноградное вино…лепесток красной розы и белой лилии. Цветок мака, веточка репешка… Меропа не знала, где может достать все это, но это было еще полбеды.
Настоенное в течение трех суток зелье следовало распить на пару с любимым.
И самое главное…
Меропа снова взглянула на красивые убористые строчки - старинная книга была рукописной:
"Обрезать или оцарапать руку в присутствии любимой особы, и над вытекающей кровью сосредоточившись и напрягши волю, выразить свое желание".
Юная колдунья покачала головой. Как осуществить все это?
Но не будь она Меропа Мракс, если не сделает этого!
Девушка зажмурилась. Ей представилось, как эти прекрасные губы говорят ей слова любви, как голубые глаза туманятся от страсти при виде ее…
Да. Ради такого ничего не жаль.
Меропа глубоко вздохнула и немедля приступила к осуществлению своего плана.
Ингредиенты для приворотного зелья нашлись неожиданно легко. Все нужные ей травы лежали в полотняных мешочках в нижнем, самом глубоком, ящике, приплюснутые сверху увесистой книгой. Каждый мешочек был аккуратно надписан. Всего их было – не сосчитать. Но Меропа сейчас не удивлялась такому богатству. Все это было сейчас неважно. Девушка просто раскидала мешочки по отцовской постели и отобрала те, что требовались по рецепту.
Сердце Меропы радостно и облегченно билось, она почти умиротворенно улыбалась.
Итак, первый шаг сделан.
Меропа трудилась лихорадочно быстро. Перед глазами ее, дразня, то и дело возникали золотистые волосы. Только бы Том не успел обвенчаться со своей Сесилией.
Не то чтобы это бы ее остановило. Но Меропа прочитала, что последствия увода венчанного в церкви мужчины могут быть ужасны.
Хотя и это ее не остановило бы. Теперь ее ничто не остановит.
Меропа вытащила из подпола неначатую бутылку вина. Как хорошо, что отец до ареста успел им запастись. Не сумев откупорить, девушка не дрогнув отбила у бутылки горлышко.
Она вылила все вино в пустую кастрюлю. Потом побежала в комнату и вернулась, прижимая к груди мешочки с травами, словно собственных детей. Под мышкой она держала книгу.
Колдунья положила книгу на стол и раскрыла на нужной странице.
Все вокруг перестало для нее существовать.
Меропа добавляла одну траву за другой, мысленно снова и снова повторяя любовный призыв. Вся сила зелья зависела от этих минут.
Наконец последним в вине утонул сухой цветок мака.
Меропа, еще не смея дышать, накрыла кастрюлю крышкой, как было предписано.
Потом медленно вздохнула, расправляя плечи. По лицу градом катился пот. Меропа подхватила капельку пота рукавом, чтобы, Мерлин сохрани, ничего не попало внутрь посуды. Потом на цыпочках вышла из кухни.
Если бы могла, она бы в течение этих трех дней даже есть на кухню не выходила. Чтобы не потревожить драгоценное зелье...
Но вот бесконечные трое суток истекли.
Меропа знала, что сила зелья – наибольшая в первое время, потом постепенно убывает. Но нужно было застать Тома одного.
Был только один способ заставить его выпить зелье.
Меропа знала, что, не будь сейчас такой жары, ничего бы не помогло. Не мучаясь жаждой, Том никогда не выпьет ничего из ее рук.
Кулаки сжались от мгновенной острой ненависти.
Меропа встряхнула головой, отгоняя это чувство.
Впервые за всю жизнь судьба улыбнулась ей.
Ей, бездарной нищей дурнушке.
Ей, чистокровной ведьме из колена Слизерина!
Меропа улыбнулась. Она сделает это. Она получит его.
Жара наступила невыносимая. Меропа радовалась, что зелье настоено на вине, иначе уже испортилось бы. Она теперь чуть ли не все дни проводила у окошка. Проглядела все глаза. Девушка истомилась и минутами едва ли не ненавидела своего возлюбленного.
Но наконец ее терпение было вознаграждено.
Меропа ждала этого мгновения дни и ночи. Но когда оно настало, она вдруг почувствовала странную неповоротливость. Будто ее тело не желало того, чего отчаянно жаждало сердце. Меропа приказала себе действовать.
Она спрыгнула с табурета у окошка и подбежала к столу. Там стоял приготовленный стакан с водой. Лучший стакан, какой был в доме, только чуть щербатый. А уж вымыт был так, что казался хрустальным.
Меропа ловко долила его почти доверху зельем. Опустив руку в карман, проверила ножик – пустить кровь. Потом, необычайно ловко лавируя между табуретами, выбежала из гостиной. Том как раз проезжал… вот-вот скроется…
- Сэр!
Том Реддл остановил коня, удивленный.
Он увидел бегущую к нему некрасивую девушку, дочь арестованного недавно сумасшедшего. Она несла полный доверху стакан, чудом не расплескивая воду.
Том вдруг догадался, чего она хочет, и тронул коня. Он не станет пить ничего из рук этой Меропы Мракс.
- Сэр!
Отчаянная мольба в голосе.
- Прошу вас, выпейте. Вы ведь, верно, хотите пить.
Том вдруг увидел, как умоляюще она смотрит на него, и все понял. Бедная дурнушка была влюблена в него. Это почти не удивило красивого и богатого сына сквайра.
Том подумал, как счастлива будет Меропа Мракс, если он выпьет воды из ее рук.
- Ну хорошо, - с улыбкой сказал юноша. – Спасибо.
Он наклонился и взял у нее стакан. Стакан был прозрачный и неожиданно очень чистый, вода в нем казалась чуть розоватой. Вдруг Том понял, что и в самом деле очень хочет пить.
Юноша двумя жадными глотками осушил стакан наполовину. И вдруг голова отчего-то закружилась, словно это было крепчайшее вино, а не вода. Том ухватился за луку седла, покачнулся; пальцы, держащие стакан, ослабли. Но звона разбивающегося стекла он не услышал.
В глазах прояснилось, и Том с изумлением увидел, что Меропа пьет из его стакана. Девушка допила воду и опустила стакан. Она улыбнулась Тому.
Том вдруг подумал, что никогда еще не видел такой пленительной улыбки.
И вдруг юноша заметил, что по левой руке Меропы стекает кровь. – Мисс! – Он не на шутку испугался. – Вы поранились!
Девушка снова улыбнулась. – Не стоит беспокойства, сэр.
Как мило она это сказала. Даже Сесилия никогда не была так очаровательна.
Меропа повернулась и пошла.
Том вдруг понял, что не может отпустить ее.
Он соскочил с коня. – Мисс! Постойте!
Меропа обернулась.
Она улыбалась, щеки розовели. Не девушка – цветок. Дикий и прекрасный. Не капризная Сесилия, которая временами была просто невыносима.
Том схватил Меропу за обе руки. Она не вырывалась. Руки были теплые и сильные.
- Послушайте…
- Что?
- Я люблю вас. Это может быть вам странно. Не бойтесь меня, – Том говорил сумбурно, он сам чувствовал это. Только бы эта чудесная девушка не испугалась его. – Я никогда не обижу вас. Я лучше сам…
Меропа покачала головой.
- Что?
Не любит? Он ей не нужен?..
- Лучше молчите, - сказала она. И вдруг крепко обняла его сильными теплыми руками за шею.
Был только один способ заставить его выпить зелье.
Меропа знала, что, не будь сейчас такой жары, ничего бы не помогло. Не мучаясь жаждой, Том никогда не выпьет ничего из ее рук.
Кулаки сжались от мгновенной острой ненависти.
Меропа встряхнула головой, отгоняя это чувство.
Впервые за всю жизнь судьба улыбнулась ей.
Ей, бездарной нищей дурнушке.
Ей, чистокровной ведьме из колена Слизерина!
Меропа улыбнулась. Она сделает это. Она получит его.
Жара наступила невыносимая. Меропа радовалась, что зелье настоено на вине, иначе уже испортилось бы. Она теперь чуть ли не все дни проводила у окошка. Проглядела все глаза. Девушка истомилась и минутами едва ли не ненавидела своего возлюбленного.
Но наконец ее терпение было вознаграждено.
Меропа ждала этого мгновения дни и ночи. Но когда оно настало, она вдруг почувствовала странную неповоротливость. Будто ее тело не желало того, чего отчаянно жаждало сердце. Меропа приказала себе действовать.
Она спрыгнула с табурета у окошка и подбежала к столу. Там стоял приготовленный стакан с водой. Лучший стакан, какой был в доме, только чуть щербатый. А уж вымыт был так, что казался хрустальным.
Меропа ловко долила его почти доверху зельем. Опустив руку в карман, проверила ножик – пустить кровь. Потом, необычайно ловко лавируя между табуретами, выбежала из гостиной. Том как раз проезжал… вот-вот скроется…
- Сэр!
Том Реддл остановил коня, удивленный.
Он увидел бегущую к нему некрасивую девушку, дочь арестованного недавно сумасшедшего. Она несла полный доверху стакан, чудом не расплескивая воду.
Том вдруг догадался, чего она хочет, и тронул коня. Он не станет пить ничего из рук этой Меропы Мракс.
- Сэр!
Отчаянная мольба в голосе.
- Прошу вас, выпейте. Вы ведь, верно, хотите пить.
Том вдруг увидел, как умоляюще она смотрит на него, и все понял. Бедная дурнушка была влюблена в него. Это почти не удивило красивого и богатого сына сквайра.
Том подумал, как счастлива будет Меропа Мракс, если он выпьет воды из ее рук.
- Ну хорошо, - с улыбкой сказал юноша. – Спасибо.
Он наклонился и взял у нее стакан. Стакан был прозрачный и неожиданно очень чистый, вода в нем казалась чуть розоватой. Вдруг Том понял, что и в самом деле очень хочет пить.
Юноша двумя жадными глотками осушил стакан наполовину. И вдруг голова отчего-то закружилась, словно это было крепчайшее вино, а не вода. Том ухватился за луку седла, покачнулся; пальцы, держащие стакан, ослабли. Но звона разбивающегося стекла он не услышал.
В глазах прояснилось, и Том с изумлением увидел, что Меропа пьет из его стакана. Девушка допила воду и опустила стакан. Она улыбнулась Тому.
Том вдруг подумал, что никогда еще не видел такой пленительной улыбки.
И вдруг юноша заметил, что по левой руке Меропы стекает кровь. – Мисс! – Он не на шутку испугался. – Вы поранились!
Девушка снова улыбнулась. – Не стоит беспокойства, сэр.
Как мило она это сказала. Даже Сесилия никогда не была так очаровательна.
Меропа повернулась и пошла.
Том вдруг понял, что не может отпустить ее.
Он соскочил с коня. – Мисс! Постойте!
Меропа обернулась.
Она улыбалась, щеки розовели. Не девушка – цветок. Дикий и прекрасный. Не капризная Сесилия, которая временами была просто невыносима.
Том схватил Меропу за обе руки. Она не вырывалась. Руки были теплые и сильные.
- Послушайте…
- Что?
- Я люблю вас. Это может быть вам странно. Не бойтесь меня, – Том говорил сумбурно, он сам чувствовал это. Только бы эта чудесная девушка не испугалась его. – Я никогда не обижу вас. Я лучше сам…
Меропа покачала головой.
- Что?
Не любит? Он ей не нужен?..
- Лучше молчите, - сказала она. И вдруг крепко обняла его сильными теплыми руками за шею.
Последний раз редактировалось Эрин 09 май 2009, 21:56, всего редактировалось 1 раз.
-
Шалдорн Кардихат
- Чекист-крестоносец
- Сообщения: 9425
- Зарегистрирован: 23 сен 2007, 10:24
*"Обрезать или оцарапать руку в присутствии любимой особы, и над вытекающей кровью сосредоточившись и напрягши волю, выразить свое желание".*
Фээээ;)
Может:
И, из руки кровь отворивши на глазах у любимой особы, волю свою устремив, желание тайное выразить.
*приплюснутые*
Плющат что-то, что поддается плющенью:)
То есть то, что легко деформируется.
Может, придавленные, накрытые?
СИЛА, Эрин.
СИЛА.
Отличная сцена с приготовлением зелья!
Как она все швыряла, все сметала со своего пути… Сильная натура, вырвавшаяся на волю.
Как бы я тоже хотел так писать!
Кстати, как ты думаешь, что значит само слово Меропа?
Фээээ;)
Может:
И, из руки кровь отворивши на глазах у любимой особы, волю свою устремив, желание тайное выразить.
*приплюснутые*
Плющат что-то, что поддается плющенью:)
То есть то, что легко деформируется.
Может, придавленные, накрытые?
СИЛА, Эрин.
СИЛА.
Отличная сцена с приготовлением зелья!
Как она все швыряла, все сметала со своего пути… Сильная натура, вырвавшаяся на волю.
Как бы я тоже хотел так писать!
Кстати, как ты думаешь, что значит само слово Меропа?