Глава 41
Менес устроил празднество по случаю первой победы – благо захваченные кладовые были полны и зерна, и вина, и пива; и лука с чесноком, и сушеных рыбы и фруктов. Свежей рыбы и мяса, как и фруктов, конечно, сейчас взять было негде. Но войску Менеса уже давно пришлось затянуть пояса потуже. Изобилие даже такой безыскусной еды вызвало шумную радость.
Киа веселилась на празднике наравне со всеми – пила и смеялась, принимала поздравления и поздравляла товарищей. Менеса удивило, что она и в этот раз появилась в мужской одежде.
- Разве тебе не хочется предстать в своем прекраснейшем образе, сестра? – прошептал он ей на ухо, уже разгоряченный вином. – Ты красива в любом наряде, но в женском платье и драгоценностях ты божественна!
Киа засмеялась ему в шею.
- Возлюбленный брат, сейчас я не чаровница, а воительница. Среди твоих солдат я всегда буду такой. В моем прекраснейшем образе, - еще тише шепнула она, - я предстану для тебя одного…
Менес шумно вздохнул, поняв, что означают эти слова.
- Когда, Киа?
И вдруг у нее подломилась больная нога, и она упала бы, если бы не повисла на шее мужа.
- Не сейчас! – в тревоге воскликнул он, поддержав ее за талию. – Ты еще больна!
Киа прижалась к Менесу.
- Я тебя хочу, - прошептала она. – Несмотря ни на какие пустяковые раны, ты для меня лучшее лекарство…
Менес почувствовал, что теряет над собою власть. Эта женщина была колдунья, она очаровывала и зажигала его, как сухое дерево, всего несколькими словами и прикосновениями!
- Хорошо, любимая, я приду к тебе сегодня.
Он поцеловал ей руку.
А Киа вдруг нахмурилась и резко сказала:
- Не пей больше!
Менес был уязвлен, но тут же понял, что Киа права. Ему, вождю, никак нельзя напиться перед лицом своих людей – а тем более своих врагов.
- Хорошо, сестра.
Киа быстро поцеловала его, потом, улыбнувшись, отошла. Она хотела сделать то, для чего до сих пор не представилось случая: посмотреть в глаза пленным воинам Ра и понять, что они затевают.
Менес едва ли это понял.
Еще прихрамывая, Киа подошла к одному из людей, которые единственно на этом пиру не веселились. Только угрюмо цедили вино, которое им больше не принадлежало.
Киа села рядом с офицером Ра, и тот удивленно отшатнулся, узнав в своем соседе женщину.
- Привет тебе, воин, - сказала она, улыбаясь. – Я слышала, ты один из тех, кто присягнул моему мужу?
Офицер дернулся, точно ему наступили на больную мозоль.
- По какому праву ты заговариваешь со мной? – рявкнул он. – Кто ты такая?
- Супруга нашего вождя и его воин, - ответила Киа. – Посмотри на меня! Так с победителями не разговаривают!..
Молодой холеный убийца Ра медленно поднял глаза. В них была тяжелая ненависть и удивление – несомненно, до сих пор ни одна женщина не смела говорить с ним в таком тоне.
- Что тебе надо? – тихо, сдерживая ярость, спросил он.
- Только одно. Ответь, почему ты решил сдаться моему мужу, - сказала Киа. – Ты не веришь в божественность Ра - и поэтому с открытыми глазами пойдешь на него под началом Менеса?
Офицер вскочил и взревел:
- Да какое тебе дело?..
Они привлекли всеобщее внимание – гневная воительница и разъяренный воин. Киа заметила, что с мест вскочили и другие воины Ра: ими владело то же чувство, ярость и смятение.
Киа стало ясно то, что она только смутно ощущала до сих пор. Этим людям нельзя было верить. Их нельзя было щадить!
Растолкав солдат, она подбежала к мужу.
- Менес! – громко крикнула она и выбросила руку, указывая на сбившихся кучкой вражеских воинов-единомышленников. – Этим людям верить нельзя! Они оступились уже в разговоре со мною о тебе и Ра – а значит, в бою они тебя предадут!..
- Киа!
Менес смотрел на нее в полной растерянности. Его супруга казалась в этот миг такой, какой он ее и представил всем замолчавшим и растерявшимся людям, находившимся в пиршественном зале, - женщиной с медным сердцем.
- Ты видишь их лица? Нет, ты не видишь их, они их прячут! – страстно сказала Киа. – Поверь мне: это изменники, если не теперь, то потом!
- Но, жена моя, они нужны нам! – воскликнул военачальник.
Молодая женщина расхохоталась напоказ.
- Что нам нужно от них – предательство? Их только пятеро, господин мой, а воинов ты обучаешь быстро и хорошо! Возьми себе новых из селений!
Лицо Менеса осветилось.
- Ты права!
И одновременно с его ответом люди услышали тяжелый топот нескольких пар ног.
- Они бежали! – взвизгнула Киа; казалось, только с этими словами до полупьяных победителей дошел смысл произошедшего. – Менес, среди них есть пилот, перекрой путь к ангару!
- Боги! Ахавер, Туту, перерезайте им дорогу! – закричал опомнившийся Менес; все уже пришло в движение, воины кричали, но кругом царила суматоха: хмельные люди плохо соображали и нетвердо и нескоро действовали. Ни Ахавера, ни Туту видно не было; и тогда военачальник изрыгнул проклятие и сам выскочил из зала. Он со всех ног помчался к ангару, расположение которого, кажется, единственный из победителей успел запомнить.
Киа с криком отчаяния схватила себя за волосы, ей представилась неминуемая гибель любимого, бросившегося в погоню за врагами безоружным. Но тут же Киа встряхнулась и кинулась в гущу людей, безжалостно расталкивая пьяных.
- Ахавер! Туту! Куда вы запропастились?
Она наткнулась на Ахавера – пилот тоже уже захмелел; он понял, что произошла измена и их вождь в опасности, но не мог взять в толк, ни куда бежать, ни что делать.
Киа схватила стоявший на полу тяжелый кувшин с водой и, сильно размахнувшись, плеснула Ахаверу на лицо и грудь. Затем ударила его по щеке; офицер пошатнулся, глаза его округлились, потом стали осмысленными.
- Ты, отродье гиены, скорее в ангар! – выкрикнула Киа ему в лицо. - Враги бежали, они могли бежать только к Ра! И возьми копье – мой муж преследует их безоружным!
Видя, что воины стоят и молчат, Киа рухнула на колени и исступленно взвыла:
- Да что же вы все, оглохли и потеряли разум? Нужно спасать нашего вождя!..
- Госпожа, за ним уже бежали десять человек, они взяли оружие! – крикнули ей в ответ; мужчины с изумлением смотрели на женщину, не видящую ничего, кроме своего горя и ужаса. – Врагов схватят, будь покойна!
Киа засмеялась.
- Вы все глупцы, - сказала молодая женщина; она закрыла лицо руками и опять дробно, горько засмеялась сквозь пальцы.
- Ваши пташки уже улетели, - произнесла Киа, взглянув на своих товарищей.
Она увидела, что Ахавер убежал выполнять ее распоряжение – но знала, что он опоздает. Да и не сладит сейчас со своей машиной. Кроме того, расположение ангара еще никто из них не удосужился запомнить – Киа и сама его не знала. Как беспечны и слабы становятся победители, празднуя победу!
Киа, все еще на коленях, закрыла глаза, заткнула уши и забормотала молитву о спасении мужа. Вот все, что ее заботило сейчас. Только бы Менес спасся! Пусть умрет кто угодно из тех, кто вместе с ним гонится за врагами, - но не он!
Кто-то вбежал в зал, и Киа с криком вскочила на ноги.
- Брат мой!
Она бросилась в объятия Менеса, прижавшего ее к сердцу.
- Они и вправду бежали к ангару. Наш отряд столкнулся с ними в коридоре, - тяжело дыша, отрывисто сказал военачальник. – Мы убили четверых – я еще раньше, одного…
- Как? Ты же был без оружия! – воскликнула Киа.
- Вот так, - ответил Менес, показывая жестом, будто заворачивает врагу голову. Муж не смотрел на нее. – А один ускользнул, и Ахавер бросился за ним, к виманам…
- И что? – воскликнула Киа. – Это же главное!
- Враг убил Ахавера, - ответил Менес и мрачно посмотрел жене в глаза – у Киа отнялся язык.
- Но как же… - прошептала Киа. - Нужно схватить его, все равно! – воскликнула она, ударив кулаком по ладони.
Менес помотал головой.
- Уже поздно. Он улетел.
Люди, преследовавшие врагов вместе с вождем, теперь сгрудились у Менеса за спиной; Киа слышала их взволнованное дыхание.
- Надо уходить отсюда, - сказала она. – Немедленно.
Воины посмотрели друг другу в глаза – они без слов говорили друг другу одно и то же. Случилось худшее из всего, что могло случиться.
Звездный демон. Фанфик по фильму "Звездные врата"
Модератор: K.H.Hynta
Глава 42
Пиршество прервалось в середине ночи. Менес понял, что это самое благоприятное время для перехода, - тем более, что другого времени не было. Им следовало отходить так скоро, как только возможно, чтобы попытаться ускользнуть от быстрых и зорких крылатых слуг Ра. Они даже не успели как должно похоронить Ахавера.
Менес сам завернул своего друга и верного воина в тонкую ткань, сложив ему руки на груди, и оставил в общем зале на длинной каменной скамье. Пока он прощался со своим офицером, остальные уже увязывали в узлы снедь и одежду, собирали оружие, доспехи и другой необходимый скарб. Чтобы нести все это, не хватало свободных рук; более того, не хватало здоровых рук. Но делать было нечего.
Менес вышел в синюю холодную ночь, забрав с собой всех обитателей крепости, не исключая, конечно, двух женщин, одна из которых лишилась своего ласкового господина, едва успев обрести, – Хмес проливала по Ахавере самые искренние слезы. Впрочем, обыкновенные женщины готовы плакать по любому поводу, думала Киа, шагая рядом со своей служанкой и морщась от боли. Она опасалась, что от таких непривычных усилий откроется рана; ее, как и всех, терзала жестокая тревога, глаза щипало… это ведь она послала Ахавера на смерть!..
- О матерь наша Нут, защити нас, - всхлипнула рядом Хмес. – Госпожа, я боюсь, я устала!
- Замолчи! – сведя брови, приказала Киа. – Нут простирается над нами, и она укроет нас, если ты не будешь хныкать!
Теперь она полностью в ответе за эту женщину, свою личную рабыню, как бы Киа ни называла это положение вслух. А Хмес уже шаталась от усталости, несмотря на то, что была здорова, в отличие от хозяйки.
До крепости войско добралось на рассвете. Несмотря на усталость раненых, отдыхать никто не стал. Менес собрал своих людей.
- Что будем делать? – спросил он их, как своих советчиков, как равных.
- Останемся здесь, - угрюмо ответил Туту, потерявший близкого друга. – Мы ничего больше не можем сделать. Если нас найдут, значит, такова наша судьба.
Менес кивнул.
Он казался в этот миг очень зрелым и очень усталым.
- Господин, - подала голос Киа. – Нам нужно не только дать раненым оправиться, но и возобновить учения. И сделай то, что ты намеревался сделать: пошли людей в селения и возьми еще добровольцев… нам нужно войско намного больше!
- И как я сделаю это? – спросил ее муж; его черные глаза поблескивали насмешливой горечью. – Как заставлю селян послушать меня, будучи так далеко?
- Скажи им правду, - ответила Киа. – Скажи, что сюда вот-вот могут нагрянуть воины Ра, и тогда каратели не пощадят и их. Тогда селяне сами прибегут к нам, под твой военный щит.
- Сомневаюсь, - покачал головой Менес. – Но сделаю, как ты советуешь.
Киа, как всегда, оказалась права – и через несколько часов войско Менеса увеличилось вдвое.
Пилот Ра, мчавшийся быстрее ветра, достиг города бога через два часа. Молодой воин был ранен в грудь, и, опустившись на площадку перед храмом Ра, долго откашливался; на губах его выступила кровь.
Его переполнял гнев и жажда мести; а уж мысль, что кучка разбойников, жалких смертных, осмелилась подняться против бога…
Шатаясь и вытирая кровь, окрасившую рот, спасшийся пленник выбрался из кабины. К повелителю, как можно скорее!
Едва только воин Ра сделал несколько шагов, в бок ему уперлось энергетическое копье. На него смотрело бараноголовое чудовище – храмовый страж.
- Кто ты и откуда? – рыкнул стражник.
Как и думал Менес, городская и храмовая стража давно удвоила бдительность. Теперь они и мыши не позволили бы проникнуть в город незамеченной. А уж тем более - воину в божественном облачении, с подозрительной раной и с безумным лицом…
- Я из крепости бога на севере, - сказал пилот; он не надевал маски, чтобы вызвать больше доверия, и умоляюще и нетерпеливо глядел на стражника снизу вверх. – Я спасся от мятежников, захвативших мой гарнизон! Всех остальных воинов перебили!
- А может, ты лжешь! – прорычал стражник, оставшийся в своем зверином, недоступном для мольбы и человеческой речи, образе. – Мы знаем, что у мятежников есть вимана, – может, ты их шпион!
- И я сам себя ранил? Что ты болтаешь! – в ужасе и возмущении воскликнул воин; приступ кашля опять согнул его, сопротивляться было невозможно. Он понял, какую роковую ошибку совершил. Надо было сесть во дворе своего дома, а потом бежать во дворец, там ему бы поверили!
- Идем к начальнику, я доложу ему о тебе, - сказал стражник. – Он решит, как с тобой поступить!
- Тебя сожжет гнев Ра, когда великий бог обо всем узнает! – огрызнулся спасшийся. Ему некуда было деваться – он был ранен и безоружен, а в лицо его здесь никто не знал…
Крикнув товарищу, чтобы на его место привели другого, схвативший подозрительного вестника стражник повел воина между колонн и пилонов, в сторону комнаты начальника стражи, жившего при храме почти постоянно: дома этот большой господин бывал редко, как при жизни своей Сит-Ра, лучший из воинов бога.
Раненый попытался преклонить перед начальником колени, но его тут же повело в сторону, в глазах потемнело; стражнику, который привел его, пришлось его поддержать.
- Докладывай! – приказал шакалоголовый начальник стражи. Не пленному, а своему стражнику.
- Вот, господин, этот был схвачен, когда сел на площадку перед храмом! – торопливо, с оттенком угодливости, но вместе с тем с негодованием проговорил стражник. – Сказал, что спасся от мятежников, разгромивших его гарнизон!
"Анубис" сложил маску. Стражник упал на одно колено и потупил взор, видя, как меняется лицо начальника.
- Разгромили гарнизон? Сколько же их должно было быть! – воскликнул тот с изумлением и злобой. – Откуда мятежники возьмут столько воинов и оружия? Эй, ты - сколько воинов, ты говоришь, напало на вас?
- Я не успел подсчитать, - икнул схваченный; на губах его выступил и лопнул кровавый пузырь. – Много! Больше сотни!
Начальник схватился за лоб и вытаращил глаза.
- Что за наглая ложь!
- А может, это правда, господин? – осмелился вмешаться стражник. – Мы слышали, что… что чернь уже не согнута, как прежде, - шепотом докончил он.
Начальник усмехнулся, уперев руку в кольцах в бедро, схваченное роскошной набедренной повязкой.
- Ты говоришь, что это чернь взяла гарнизон? Чернь каким-то чудом превратилась в солдат и овладела крепостью, которую защищали божественные воины? Кто и где смог бы научить их сражаться?
Стражник молчал, опустив глаза.
- Ты забываешь, что наши разведчики несколько раз облетели всю страну в поисках ставки бунтовщиков! Если бы где-нибудь творились такие неслыханные дела – неужели ты думаешь, что это не стало бы известно нашему богу и господину?
- Но он сказал другое… - заметил стражник, указывая на пилота; яростные возражения начальника вместо того, чтобы убедить, склонили его на сторону этого воина. – Кто тогда этот офицер, господин? Кто ранил его?
- Это дело Ра… - задумчиво пробормотал начальник стражи.
Он тоже начал колебаться.
- Следует повергнуть эту весть к стопам великого бога, - сказал он.
Начальник прошелся по комнате, не замечая, что пленник слабеет; стражник опять схватил его под руку, чтобы тот не простерся на полу.
- Хорошо! – воскликнул начальник наконец. – Я скажу обо всем Ра!
На этих словах голос его дрогнул.
Он слышал, как Ра поступает с неугодными вестниками, – хотя сам не видел; может быть, это только слухи? Болтовня ничтожеств, злых языков? Ведь великий бог милостив!
- Этого брось в храмовую темницу, и пусть его стерегут, - приказал начальник, указав копьем на пленника.
- Но, господин, он ранен! Он может умереть! – воскликнул стражник.
Начальник надменно усмехнулся.
- Ты разве не знаешь, что великий бог, если пожелает, может воскресить человека из мертвых?
Он нахмурился, увидев, как раненый кашлянул кровью.
- Так и быть, препоручи его жрецам, пусть полечат его, чтобы он смог предстать перед Ра! А я, не мешкая, припаду к стопам его величества! Пусть рассудит это дело!
Начальник быстрым шагом вышел, на ходу облекшись шакальей маской и превратившись в самого грозного бога после Ра, хранителя мертвых и вестника смерти.
Пред очи Ра его не допустили.
Лицезреть Ра в этот день, как и во многие последующие, оказалось невозможно – великий бог покоился в саркофаге: а прервать этот священнейший из обрядов не посмел бы никто. Более того: никто из рабов бога не знал, как это сделать.
Пока длилось таинство возрождения Ра, раненый вестник умер.
В ужасе перед божественным гневом и в надежде на всемогущество повелителя, начальник стражи велел не хоронить его, пока это возможно: умершего засыпали натроном, чтобы уберечь тело от тления. Однако к тому времени, как бог восстал из саркофага, мертвец уже успел высохнуть.
Ярость Ра, узнавшего обо всем, чуть не спалила весь дворец. Люди попрятались по углам, ощущая, как трещат молнии над самыми их головами, как самые стены дышат и сверкают божественным отмщением. Незадачливый начальник стражи был казнен; но теперь уже ничто не могло указать Ра дороги к мятежникам.
Однако гоаулд сейчас достоверно знал несколько вещей.
Мятежников оказалось много.
Таури оказались способны на большее, чем он полагал до сих пор, - и умная и коварная тварь, человеческое отродье, которому Ра сохранил жизнь, нашла способ привлечь на свою сторону рабов. Каким-то образом в короткий срок обучив их воинскому мастерству, Менес захватил один из гарнизонов, где и укрылся. Но как теперь найти эту крепость среди других, которых в стране не один десяток? Как вычислить бунтовщиков – ведь они, несомненно, маскируются под воинов Ра? И где Менес скрывался все предшествующее время?
Гоаулд понял, что мятеж грозит превратиться в войну, - ему, богу этих людишек, людишки показали нешуточный оскал.
Он приказал с удвоенным рвением обыскать страну и провести досмотр каждой крепости. Ра знал, что Менес ударит скоро, поскольку для него промедление гибельно, как и для его бога.
Пиршество прервалось в середине ночи. Менес понял, что это самое благоприятное время для перехода, - тем более, что другого времени не было. Им следовало отходить так скоро, как только возможно, чтобы попытаться ускользнуть от быстрых и зорких крылатых слуг Ра. Они даже не успели как должно похоронить Ахавера.
Менес сам завернул своего друга и верного воина в тонкую ткань, сложив ему руки на груди, и оставил в общем зале на длинной каменной скамье. Пока он прощался со своим офицером, остальные уже увязывали в узлы снедь и одежду, собирали оружие, доспехи и другой необходимый скарб. Чтобы нести все это, не хватало свободных рук; более того, не хватало здоровых рук. Но делать было нечего.
Менес вышел в синюю холодную ночь, забрав с собой всех обитателей крепости, не исключая, конечно, двух женщин, одна из которых лишилась своего ласкового господина, едва успев обрести, – Хмес проливала по Ахавере самые искренние слезы. Впрочем, обыкновенные женщины готовы плакать по любому поводу, думала Киа, шагая рядом со своей служанкой и морщась от боли. Она опасалась, что от таких непривычных усилий откроется рана; ее, как и всех, терзала жестокая тревога, глаза щипало… это ведь она послала Ахавера на смерть!..
- О матерь наша Нут, защити нас, - всхлипнула рядом Хмес. – Госпожа, я боюсь, я устала!
- Замолчи! – сведя брови, приказала Киа. – Нут простирается над нами, и она укроет нас, если ты не будешь хныкать!
Теперь она полностью в ответе за эту женщину, свою личную рабыню, как бы Киа ни называла это положение вслух. А Хмес уже шаталась от усталости, несмотря на то, что была здорова, в отличие от хозяйки.
До крепости войско добралось на рассвете. Несмотря на усталость раненых, отдыхать никто не стал. Менес собрал своих людей.
- Что будем делать? – спросил он их, как своих советчиков, как равных.
- Останемся здесь, - угрюмо ответил Туту, потерявший близкого друга. – Мы ничего больше не можем сделать. Если нас найдут, значит, такова наша судьба.
Менес кивнул.
Он казался в этот миг очень зрелым и очень усталым.
- Господин, - подала голос Киа. – Нам нужно не только дать раненым оправиться, но и возобновить учения. И сделай то, что ты намеревался сделать: пошли людей в селения и возьми еще добровольцев… нам нужно войско намного больше!
- И как я сделаю это? – спросил ее муж; его черные глаза поблескивали насмешливой горечью. – Как заставлю селян послушать меня, будучи так далеко?
- Скажи им правду, - ответила Киа. – Скажи, что сюда вот-вот могут нагрянуть воины Ра, и тогда каратели не пощадят и их. Тогда селяне сами прибегут к нам, под твой военный щит.
- Сомневаюсь, - покачал головой Менес. – Но сделаю, как ты советуешь.
Киа, как всегда, оказалась права – и через несколько часов войско Менеса увеличилось вдвое.
Пилот Ра, мчавшийся быстрее ветра, достиг города бога через два часа. Молодой воин был ранен в грудь, и, опустившись на площадку перед храмом Ра, долго откашливался; на губах его выступила кровь.
Его переполнял гнев и жажда мести; а уж мысль, что кучка разбойников, жалких смертных, осмелилась подняться против бога…
Шатаясь и вытирая кровь, окрасившую рот, спасшийся пленник выбрался из кабины. К повелителю, как можно скорее!
Едва только воин Ра сделал несколько шагов, в бок ему уперлось энергетическое копье. На него смотрело бараноголовое чудовище – храмовый страж.
- Кто ты и откуда? – рыкнул стражник.
Как и думал Менес, городская и храмовая стража давно удвоила бдительность. Теперь они и мыши не позволили бы проникнуть в город незамеченной. А уж тем более - воину в божественном облачении, с подозрительной раной и с безумным лицом…
- Я из крепости бога на севере, - сказал пилот; он не надевал маски, чтобы вызвать больше доверия, и умоляюще и нетерпеливо глядел на стражника снизу вверх. – Я спасся от мятежников, захвативших мой гарнизон! Всех остальных воинов перебили!
- А может, ты лжешь! – прорычал стражник, оставшийся в своем зверином, недоступном для мольбы и человеческой речи, образе. – Мы знаем, что у мятежников есть вимана, – может, ты их шпион!
- И я сам себя ранил? Что ты болтаешь! – в ужасе и возмущении воскликнул воин; приступ кашля опять согнул его, сопротивляться было невозможно. Он понял, какую роковую ошибку совершил. Надо было сесть во дворе своего дома, а потом бежать во дворец, там ему бы поверили!
- Идем к начальнику, я доложу ему о тебе, - сказал стражник. – Он решит, как с тобой поступить!
- Тебя сожжет гнев Ра, когда великий бог обо всем узнает! – огрызнулся спасшийся. Ему некуда было деваться – он был ранен и безоружен, а в лицо его здесь никто не знал…
Крикнув товарищу, чтобы на его место привели другого, схвативший подозрительного вестника стражник повел воина между колонн и пилонов, в сторону комнаты начальника стражи, жившего при храме почти постоянно: дома этот большой господин бывал редко, как при жизни своей Сит-Ра, лучший из воинов бога.
Раненый попытался преклонить перед начальником колени, но его тут же повело в сторону, в глазах потемнело; стражнику, который привел его, пришлось его поддержать.
- Докладывай! – приказал шакалоголовый начальник стражи. Не пленному, а своему стражнику.
- Вот, господин, этот был схвачен, когда сел на площадку перед храмом! – торопливо, с оттенком угодливости, но вместе с тем с негодованием проговорил стражник. – Сказал, что спасся от мятежников, разгромивших его гарнизон!
"Анубис" сложил маску. Стражник упал на одно колено и потупил взор, видя, как меняется лицо начальника.
- Разгромили гарнизон? Сколько же их должно было быть! – воскликнул тот с изумлением и злобой. – Откуда мятежники возьмут столько воинов и оружия? Эй, ты - сколько воинов, ты говоришь, напало на вас?
- Я не успел подсчитать, - икнул схваченный; на губах его выступил и лопнул кровавый пузырь. – Много! Больше сотни!
Начальник схватился за лоб и вытаращил глаза.
- Что за наглая ложь!
- А может, это правда, господин? – осмелился вмешаться стражник. – Мы слышали, что… что чернь уже не согнута, как прежде, - шепотом докончил он.
Начальник усмехнулся, уперев руку в кольцах в бедро, схваченное роскошной набедренной повязкой.
- Ты говоришь, что это чернь взяла гарнизон? Чернь каким-то чудом превратилась в солдат и овладела крепостью, которую защищали божественные воины? Кто и где смог бы научить их сражаться?
Стражник молчал, опустив глаза.
- Ты забываешь, что наши разведчики несколько раз облетели всю страну в поисках ставки бунтовщиков! Если бы где-нибудь творились такие неслыханные дела – неужели ты думаешь, что это не стало бы известно нашему богу и господину?
- Но он сказал другое… - заметил стражник, указывая на пилота; яростные возражения начальника вместо того, чтобы убедить, склонили его на сторону этого воина. – Кто тогда этот офицер, господин? Кто ранил его?
- Это дело Ра… - задумчиво пробормотал начальник стражи.
Он тоже начал колебаться.
- Следует повергнуть эту весть к стопам великого бога, - сказал он.
Начальник прошелся по комнате, не замечая, что пленник слабеет; стражник опять схватил его под руку, чтобы тот не простерся на полу.
- Хорошо! – воскликнул начальник наконец. – Я скажу обо всем Ра!
На этих словах голос его дрогнул.
Он слышал, как Ра поступает с неугодными вестниками, – хотя сам не видел; может быть, это только слухи? Болтовня ничтожеств, злых языков? Ведь великий бог милостив!
- Этого брось в храмовую темницу, и пусть его стерегут, - приказал начальник, указав копьем на пленника.
- Но, господин, он ранен! Он может умереть! – воскликнул стражник.
Начальник надменно усмехнулся.
- Ты разве не знаешь, что великий бог, если пожелает, может воскресить человека из мертвых?
Он нахмурился, увидев, как раненый кашлянул кровью.
- Так и быть, препоручи его жрецам, пусть полечат его, чтобы он смог предстать перед Ра! А я, не мешкая, припаду к стопам его величества! Пусть рассудит это дело!
Начальник быстрым шагом вышел, на ходу облекшись шакальей маской и превратившись в самого грозного бога после Ра, хранителя мертвых и вестника смерти.
Пред очи Ра его не допустили.
Лицезреть Ра в этот день, как и во многие последующие, оказалось невозможно – великий бог покоился в саркофаге: а прервать этот священнейший из обрядов не посмел бы никто. Более того: никто из рабов бога не знал, как это сделать.
Пока длилось таинство возрождения Ра, раненый вестник умер.
В ужасе перед божественным гневом и в надежде на всемогущество повелителя, начальник стражи велел не хоронить его, пока это возможно: умершего засыпали натроном, чтобы уберечь тело от тления. Однако к тому времени, как бог восстал из саркофага, мертвец уже успел высохнуть.
Ярость Ра, узнавшего обо всем, чуть не спалила весь дворец. Люди попрятались по углам, ощущая, как трещат молнии над самыми их головами, как самые стены дышат и сверкают божественным отмщением. Незадачливый начальник стражи был казнен; но теперь уже ничто не могло указать Ра дороги к мятежникам.
Однако гоаулд сейчас достоверно знал несколько вещей.
Мятежников оказалось много.
Таури оказались способны на большее, чем он полагал до сих пор, - и умная и коварная тварь, человеческое отродье, которому Ра сохранил жизнь, нашла способ привлечь на свою сторону рабов. Каким-то образом в короткий срок обучив их воинскому мастерству, Менес захватил один из гарнизонов, где и укрылся. Но как теперь найти эту крепость среди других, которых в стране не один десяток? Как вычислить бунтовщиков – ведь они, несомненно, маскируются под воинов Ра? И где Менес скрывался все предшествующее время?
Гоаулд понял, что мятеж грозит превратиться в войну, - ему, богу этих людишек, людишки показали нешуточный оскал.
Он приказал с удвоенным рвением обыскать страну и провести досмотр каждой крепости. Ра знал, что Менес ударит скоро, поскольку для него промедление гибельно, как и для его бога.
Глава 43
Постоянно иметь дело с наквадом действительно оказалось полезно. Если бы гоаулд, с которого начались сношения Земли с Абидосом, мог видеть, как быстро бунтовщики оправляются от ран и восстанавливают силы, он бы сказал, что энергия минерала нормализует жизненные процессы в организме людей значительно быстрее, чем это происходило бы естественным образом.
Таури не знали таких слов и таких понятий, но успешно пользовались технологиями и достижениями Ра – гениально простыми, настолько, что девственный разум людей смог самостоятельно ими овладеть.
Теперь проводить учения оказалось намного легче – несмотря на потерю Ахавера. В распоряжении Менеса сейчас было больше десятка способных учителей фехтования и стрельбы, которые стали его глазами и руками во время занятий и сняли с военачальника значительное количество забот.
- Вот это и значит править, брат мой, - сказала ему Киа, когда Менес с радостью рассказал жене, насколько легче ему сделалось. – Править не значит делать все самому… Так ты истощишь свои силы слишком быстро, как бы ты ни был могуч.
- Что же это тогда такое – правление? – спросил ее Менес.
Когда жена делилась с ним своими мыслями, ему порою казалось, что он слушает существо столь же древнее, как их теперешний правитель. Менес не знал, откуда к Киа пришла ее мудрость, - знала ли она это сама?
- Править значит уметь выбирать нужных тебе слуг, - медленно сказала Киа. – Таких, которые смогут опереться на низших людей, чьими делами будут заведовать и о которых будут заботиться. Видишь – Ра опирается на своих воинов и жрецов, на подобных нам… А те - на селян… Это как пирамида, но основание ее подточено временем настолько, что она больше не может стоять. Ты должен заменить трухлявое дерево и заложить в основу страны новые камни.
- Что за дерево и камни? – спросил Менес.
Киа молча указала себе в грудь.
- Дерево и камни для основания – простолюдины, дай им жизнь по справедливости! Я – селянка. Я – чернавка, - со сверкающими глазами сказала она. – И я этим горда! Жизнь Та-Кемет начинается на ее полях!
Молодой вождь покачал головой.
- Как это сложно, - прошептал он, беспомощно опустив руки на колени. – Мне всегда казалось, что жизнь заключается в Ра и его воинах, и ведь так и есть… А теперь я вижу, что жизнь – в вас, селянах.
- Жизнь людей заключается во всех людях, - строго ответила Киа.
Менес ласково взял ее за руку.
- Ты сейчас потребуешь, чтобы я продолжил упражняться с тобой, моя суровая сестра, - неожиданно сказал он, перебирая пальцы жены и улыбаясь. – А я хотел бы осыпать тебя сокровищами и заключить в золотую палату, чтобы тебя не коснулось даже дуновение ветра. Чтобы тебе поклонялись, приносили дары и воскуряли перед тобой благовония…
Киа вырвала руку.
- Ты хочешь, чтобы я умерла?..
Она сердилась, а ведь Менес хотел польстить ей!
Молодая женщина встала и ступила на раненую ногу. Ощупала рану, стянутую бинтом; отогнула край повязки…
- Хорошо, что напомнил. Нам следует продолжить упражняться, - заявила Киа. – Я уже достаточно здорова для этого…
- А времени мало! – вдруг воскликнула она, ударив кулаком по стене, так что Менес вздрогнул.
- Да, ты права. Но, Киа…
Он вдруг в тревоге схватил ее за обе руки.
- Ты говорила мне, что у женщин каждый месяц бывает кровотечение... А у тебя ничего не было уже так давно, больше месяца! Что это может означать?
Киа пожала плечами и улыбнулась – глаза ее были непроницаемы.
- Благоволение богов, избавивших меня от неудобства, муж мой. Ну что же, бери свой меч и нападай на меня!
Вечером Киа устало приняла заботы своей служанки и без сил опустилась на ложе. Они с Менесом опять легли раздельно – она на кровати, а он на полу, как солдат. Киа не разговаривала с мужем.
"Даже если это то, что я подозреваю, - мрачно думала она, проводя рукой по животу, - Менес не должен ничего знать, и никто не должен! Слишком многое сейчас важнее ребенка! Интересно, как избавляются от детей наложницы воинов Ра? Женщин сбывают с рук, когда они беременеют? Или они вытравливают плод?"
Киа поднялась с постели и скользнула ногами в сандалии.
- Любимый, я скоро вернусь, - прошептала она, когда Менес привстал. Муж кивнул и лег обратно.
Киа запахнулась в легкое ночное одеяние и вышла в коридор, где у двери на тюфячке спала ее прислужница. Киа присела около нее на корточки, и проснувшаяся рабыня открыла глаза и испуганно села.
- Госпожа?
- Хмес, скажи-ка мне…
Оборвав сама себя, Киа схватила служанку за руку и подняла на ноги; несмотря на ее тревожный вскрик, отвела Хмес в сторону.
- Долго ли ты жила с мужчиной до того, как попала ко мне? – спросила она.
Хмес отвела глаза, покусала нижнюю губу, потом посмотрела на хозяйку и показала три пальца.
- Три года? И ты ни разу не беременела? – воскликнула Киа в изумлении.
- Беременела, - тихо ответила рабыня. – Но ребенок вышел из меня с кровью, а потом ничего больше не было.
- Ах, вот как… - прошептала Киа. – Каждый ли месяц у тебя кровотечения?
Хмес запнулась.
- Я не считала, госпожа… - пролепетала она.
- Все, иди, - отмахнулась Киа, видя, что смертельно испугала женщину. Когда Хмес ушла и опять устроилась спать, Киа села у стены на корточки и впилась зубами в пальцы; на глазах ее выступили слезы. Если она беременна?
"Почему эта женщина не знает, как вытравливать плод?.."
Ах, сколько непотребного приходится совершать тем, кто правит людьми!
А если она бесплодна, а потом Менес захочет сына?
Киа вернулась в комнату и тихо легла, не потревожив больше мужа; она беззвучно заплакала. Она не могла плакать, пока Менес бодрствовал, чтобы он не увидел ее слабости.
Боги даровали им время – шли дни, а их никто не тревожил. Может быть, весть о них заблудилась и не дошла до Ра; что бы это ни было, пока бунтовщикам очень везло. Все их раненые поправились, и все их четыре виманы оказались в исправности: как видно, божественные машины делались с большим запасом прочности. Новые солдаты оказались похожи на прежних – неловкие, но старательные; но теперь у них было гораздо больше наставников, приученных к дисциплине, и дело делалось значительно легче, чем в первое время.
- Киа, не повторить ли нам попытку? – спросил жену окрыленный Менес. – Не попытаться ли занять еще один гарнизон?
Киа помотала головой.
- Не обольщайся, - сказала она. – Мы неизбежно пострадаем, понесем новые потери, и нам придется заботиться о раненых… Кроме того, нам нужно атаковать Мен-Нефер-Ра быстро. Ра не мог ничего не прослышать до сих пор, это было бы слишком!
- Так, - сказал взволнованный Менес. – Но ты забываешь, жена, что у Ра большая летучая гвардия. Нас расстреляют, как только мы подойдем к городу.
Киа вскинула брови.
- А ты рассчитывал набрать летучую гвардию, превосходящую силы Ра? Это невозможно! – сказала она. – Да, многих перебьют с воздуха, но ведь это война! Кроме того, ты уже оценил, какие мы имеем преимущества: ближний бой. Офицеры слишком любят свои копья и слишком надеются на них, и мы положим городскую и дворцовую стражу, если будем действовать так, как в первый раз!
Менес кивнул.
- Да, да, это мудро. Будем продолжать…
- И нужно придумать план – на случай, если Ра разыщет нас, - сказала Киа. – Придумать, как отразить атаку. Даже в этом случае мы можем одержать победу и увеличить свой арсенал – если действовать умно…
Ра не спеша прохаживался по тронному залу. Перед ним на животе лежал надсмотрщик над работами в абидосских копях – лежал, боясь пошевелиться и даже дышать.
- Ты говоришь, что это месторождение истощилось, - сказал бог, остановившись напротив надсмотрщика.
Тот поднял голову, звенящую серебряными подвесками, и тут же снова с глухим стуком ударился лбом о яшмовые плиты. Ра смотрел на человека с каким-то безразличным отвращением.
Да, он мог бы сейчас казнить и этого раба, - но что он выиграет? Ра не мог самолично отправиться на Абидос… во всяком случае, сейчас, когда невидимые нити власти одна за другой ускользали от него. А поиск и разработка новых месторождений требовали много времени, которым Ра не располагал.
Равнодушным жестом гоаулд отпустил трясущегося надсмотрщика.
Ра рассчитывал на запас наквада, еще хранившийся на его складах. Этого должно было хватить, чтобы дать бой наглецам, возомнившим себя его соперниками. Потом он снова подомнет под себя своих рабов – а участь бунтовщиков покажет людям, что значит восставать против бога.
Ра знал, что люди, подобные Менесу и его приспешникам, рождаются нечасто; и этих мятежников он подготовил сам… всем воспитанием. Но теперешние его юные слуги, подрастающие взамен тех, уже не повторят безумной попытки бунта. Всякое свободомыслие, пустившее было корни в классных комнатах дворца Ра, было искоренено; слишком большие умники и смельчаки к двору не допускались.
Ра был вечен, и Ра пребудет, что бы ни сотрясало его землю и его небеса.
Надсмотрщик, на коленях выползший от Ра, в пустом коридоре долго отдувался, утирал мокрый лоб и шептал благодарственные молитвы – но не Ра. Он бесстыдно солгал богу. Жила еще не истощилась – нет, до этого было далеко: бунтовали рабочие на Абидосе, в небесном царстве Ра. Да, их карали за это, – но скот, который слишком долго лупцуют палками, в конце концов становится равнодушным к побоям или звереет. Нехватки были таковы, что воины Ра опасались за свою боевую мощь. Те, кто служил богу в его небесном царстве, уже боялись лишний раз подниматься в воздух… чтобы не упасть среди разъяренной толпы.
Небеса требовали божественного присутствия и божественной руки, но Ра отказывался покидать свой дом. А посоветовать что-нибудь богу никто из рабов не отважился бы.
"Большие перемены грядут, - думал надсмотрщик. – О, пусть конец мира настанет для Ра, но не для нас!"
Чем дальше рабы Ра отстояли от бога, тем меньше почтения оставалось в них – и чем больше они видели, тем сильнее предчувствовали перемены, резкий дымный запах которых уже ощущался в воздухе.
Постоянно иметь дело с наквадом действительно оказалось полезно. Если бы гоаулд, с которого начались сношения Земли с Абидосом, мог видеть, как быстро бунтовщики оправляются от ран и восстанавливают силы, он бы сказал, что энергия минерала нормализует жизненные процессы в организме людей значительно быстрее, чем это происходило бы естественным образом.
Таури не знали таких слов и таких понятий, но успешно пользовались технологиями и достижениями Ра – гениально простыми, настолько, что девственный разум людей смог самостоятельно ими овладеть.
Теперь проводить учения оказалось намного легче – несмотря на потерю Ахавера. В распоряжении Менеса сейчас было больше десятка способных учителей фехтования и стрельбы, которые стали его глазами и руками во время занятий и сняли с военачальника значительное количество забот.
- Вот это и значит править, брат мой, - сказала ему Киа, когда Менес с радостью рассказал жене, насколько легче ему сделалось. – Править не значит делать все самому… Так ты истощишь свои силы слишком быстро, как бы ты ни был могуч.
- Что же это тогда такое – правление? – спросил ее Менес.
Когда жена делилась с ним своими мыслями, ему порою казалось, что он слушает существо столь же древнее, как их теперешний правитель. Менес не знал, откуда к Киа пришла ее мудрость, - знала ли она это сама?
- Править значит уметь выбирать нужных тебе слуг, - медленно сказала Киа. – Таких, которые смогут опереться на низших людей, чьими делами будут заведовать и о которых будут заботиться. Видишь – Ра опирается на своих воинов и жрецов, на подобных нам… А те - на селян… Это как пирамида, но основание ее подточено временем настолько, что она больше не может стоять. Ты должен заменить трухлявое дерево и заложить в основу страны новые камни.
- Что за дерево и камни? – спросил Менес.
Киа молча указала себе в грудь.
- Дерево и камни для основания – простолюдины, дай им жизнь по справедливости! Я – селянка. Я – чернавка, - со сверкающими глазами сказала она. – И я этим горда! Жизнь Та-Кемет начинается на ее полях!
Молодой вождь покачал головой.
- Как это сложно, - прошептал он, беспомощно опустив руки на колени. – Мне всегда казалось, что жизнь заключается в Ра и его воинах, и ведь так и есть… А теперь я вижу, что жизнь – в вас, селянах.
- Жизнь людей заключается во всех людях, - строго ответила Киа.
Менес ласково взял ее за руку.
- Ты сейчас потребуешь, чтобы я продолжил упражняться с тобой, моя суровая сестра, - неожиданно сказал он, перебирая пальцы жены и улыбаясь. – А я хотел бы осыпать тебя сокровищами и заключить в золотую палату, чтобы тебя не коснулось даже дуновение ветра. Чтобы тебе поклонялись, приносили дары и воскуряли перед тобой благовония…
Киа вырвала руку.
- Ты хочешь, чтобы я умерла?..
Она сердилась, а ведь Менес хотел польстить ей!
Молодая женщина встала и ступила на раненую ногу. Ощупала рану, стянутую бинтом; отогнула край повязки…
- Хорошо, что напомнил. Нам следует продолжить упражняться, - заявила Киа. – Я уже достаточно здорова для этого…
- А времени мало! – вдруг воскликнула она, ударив кулаком по стене, так что Менес вздрогнул.
- Да, ты права. Но, Киа…
Он вдруг в тревоге схватил ее за обе руки.
- Ты говорила мне, что у женщин каждый месяц бывает кровотечение... А у тебя ничего не было уже так давно, больше месяца! Что это может означать?
Киа пожала плечами и улыбнулась – глаза ее были непроницаемы.
- Благоволение богов, избавивших меня от неудобства, муж мой. Ну что же, бери свой меч и нападай на меня!
Вечером Киа устало приняла заботы своей служанки и без сил опустилась на ложе. Они с Менесом опять легли раздельно – она на кровати, а он на полу, как солдат. Киа не разговаривала с мужем.
"Даже если это то, что я подозреваю, - мрачно думала она, проводя рукой по животу, - Менес не должен ничего знать, и никто не должен! Слишком многое сейчас важнее ребенка! Интересно, как избавляются от детей наложницы воинов Ра? Женщин сбывают с рук, когда они беременеют? Или они вытравливают плод?"
Киа поднялась с постели и скользнула ногами в сандалии.
- Любимый, я скоро вернусь, - прошептала она, когда Менес привстал. Муж кивнул и лег обратно.
Киа запахнулась в легкое ночное одеяние и вышла в коридор, где у двери на тюфячке спала ее прислужница. Киа присела около нее на корточки, и проснувшаяся рабыня открыла глаза и испуганно села.
- Госпожа?
- Хмес, скажи-ка мне…
Оборвав сама себя, Киа схватила служанку за руку и подняла на ноги; несмотря на ее тревожный вскрик, отвела Хмес в сторону.
- Долго ли ты жила с мужчиной до того, как попала ко мне? – спросила она.
Хмес отвела глаза, покусала нижнюю губу, потом посмотрела на хозяйку и показала три пальца.
- Три года? И ты ни разу не беременела? – воскликнула Киа в изумлении.
- Беременела, - тихо ответила рабыня. – Но ребенок вышел из меня с кровью, а потом ничего больше не было.
- Ах, вот как… - прошептала Киа. – Каждый ли месяц у тебя кровотечения?
Хмес запнулась.
- Я не считала, госпожа… - пролепетала она.
- Все, иди, - отмахнулась Киа, видя, что смертельно испугала женщину. Когда Хмес ушла и опять устроилась спать, Киа села у стены на корточки и впилась зубами в пальцы; на глазах ее выступили слезы. Если она беременна?
"Почему эта женщина не знает, как вытравливать плод?.."
Ах, сколько непотребного приходится совершать тем, кто правит людьми!
А если она бесплодна, а потом Менес захочет сына?
Киа вернулась в комнату и тихо легла, не потревожив больше мужа; она беззвучно заплакала. Она не могла плакать, пока Менес бодрствовал, чтобы он не увидел ее слабости.
Боги даровали им время – шли дни, а их никто не тревожил. Может быть, весть о них заблудилась и не дошла до Ра; что бы это ни было, пока бунтовщикам очень везло. Все их раненые поправились, и все их четыре виманы оказались в исправности: как видно, божественные машины делались с большим запасом прочности. Новые солдаты оказались похожи на прежних – неловкие, но старательные; но теперь у них было гораздо больше наставников, приученных к дисциплине, и дело делалось значительно легче, чем в первое время.
- Киа, не повторить ли нам попытку? – спросил жену окрыленный Менес. – Не попытаться ли занять еще один гарнизон?
Киа помотала головой.
- Не обольщайся, - сказала она. – Мы неизбежно пострадаем, понесем новые потери, и нам придется заботиться о раненых… Кроме того, нам нужно атаковать Мен-Нефер-Ра быстро. Ра не мог ничего не прослышать до сих пор, это было бы слишком!
- Так, - сказал взволнованный Менес. – Но ты забываешь, жена, что у Ра большая летучая гвардия. Нас расстреляют, как только мы подойдем к городу.
Киа вскинула брови.
- А ты рассчитывал набрать летучую гвардию, превосходящую силы Ра? Это невозможно! – сказала она. – Да, многих перебьют с воздуха, но ведь это война! Кроме того, ты уже оценил, какие мы имеем преимущества: ближний бой. Офицеры слишком любят свои копья и слишком надеются на них, и мы положим городскую и дворцовую стражу, если будем действовать так, как в первый раз!
Менес кивнул.
- Да, да, это мудро. Будем продолжать…
- И нужно придумать план – на случай, если Ра разыщет нас, - сказала Киа. – Придумать, как отразить атаку. Даже в этом случае мы можем одержать победу и увеличить свой арсенал – если действовать умно…
Ра не спеша прохаживался по тронному залу. Перед ним на животе лежал надсмотрщик над работами в абидосских копях – лежал, боясь пошевелиться и даже дышать.
- Ты говоришь, что это месторождение истощилось, - сказал бог, остановившись напротив надсмотрщика.
Тот поднял голову, звенящую серебряными подвесками, и тут же снова с глухим стуком ударился лбом о яшмовые плиты. Ра смотрел на человека с каким-то безразличным отвращением.
Да, он мог бы сейчас казнить и этого раба, - но что он выиграет? Ра не мог самолично отправиться на Абидос… во всяком случае, сейчас, когда невидимые нити власти одна за другой ускользали от него. А поиск и разработка новых месторождений требовали много времени, которым Ра не располагал.
Равнодушным жестом гоаулд отпустил трясущегося надсмотрщика.
Ра рассчитывал на запас наквада, еще хранившийся на его складах. Этого должно было хватить, чтобы дать бой наглецам, возомнившим себя его соперниками. Потом он снова подомнет под себя своих рабов – а участь бунтовщиков покажет людям, что значит восставать против бога.
Ра знал, что люди, подобные Менесу и его приспешникам, рождаются нечасто; и этих мятежников он подготовил сам… всем воспитанием. Но теперешние его юные слуги, подрастающие взамен тех, уже не повторят безумной попытки бунта. Всякое свободомыслие, пустившее было корни в классных комнатах дворца Ра, было искоренено; слишком большие умники и смельчаки к двору не допускались.
Ра был вечен, и Ра пребудет, что бы ни сотрясало его землю и его небеса.
Надсмотрщик, на коленях выползший от Ра, в пустом коридоре долго отдувался, утирал мокрый лоб и шептал благодарственные молитвы – но не Ра. Он бесстыдно солгал богу. Жила еще не истощилась – нет, до этого было далеко: бунтовали рабочие на Абидосе, в небесном царстве Ра. Да, их карали за это, – но скот, который слишком долго лупцуют палками, в конце концов становится равнодушным к побоям или звереет. Нехватки были таковы, что воины Ра опасались за свою боевую мощь. Те, кто служил богу в его небесном царстве, уже боялись лишний раз подниматься в воздух… чтобы не упасть среди разъяренной толпы.
Небеса требовали божественного присутствия и божественной руки, но Ра отказывался покидать свой дом. А посоветовать что-нибудь богу никто из рабов не отважился бы.
"Большие перемены грядут, - думал надсмотрщик. – О, пусть конец мира настанет для Ра, но не для нас!"
Чем дальше рабы Ра отстояли от бога, тем меньше почтения оставалось в них – и чем больше они видели, тем сильнее предчувствовали перемены, резкий дымный запах которых уже ощущался в воздухе.
Глава 44
То, к чему бунтовщики приготовились, произошло спустя неделю после разговора военачальника с женой. Посланники Ра – шесть виман, налетевших, как саранча, – опустились на площадку перед крепостью и выскочили, хватая копья наперевес.
Они не успели даже оглядеться: офицеры Менеса, смотревшие с крыши и из-под стены, выстрелили по них, убив четверых наповал; двое оставшихся врагов успели выстрелить в ответ и убили одного из людей Менеса. Но тут же упали рядом со своими летательными машинами.
Менес выбежал уже после того, как все совершилось; он разразился смехом при виде шестерых виман и вражеских трупов. Киа бежала следом за мужем, как всегда, одетая солдатом. Она тоже заливисто засмеялась и затрясла кулаками, так что зазвенела драгоценная награда на ее плече.
- Вот всемогущий бог!
Менес подхватил жену, расцеловал и поставил на землю.
- И в самом деле, сестра! – воскликнул он в возбуждении. – Как умно мы рассудили – ведь Ра не мог послать на поиски всю свою летучую гвардию, а вимана при всей своей быстроте одноместная! Через пески, как мы, бог тоже людей не послал бы! А значит, здесь мы имеем необоримое преимущество!
Киа кивала, восторженно слушая Менеса.
- Они, наверное, думали, что мы падем к их ногам просто потому, что их послал Ра! – воскликнула воительница. – Что эти разведчики собирались делать, найдя бунтовщиков, интересно знать?
Потом вдруг оба одновременно перестали смеяться и посмотрели на своего убитого.
Киа перевела взгляд на шестерых молодых и полных сил мужчин, авангард Ра, простертый на песке, - и вдруг зажмурилась, сдерживая слезы.
- Смерть всегда смерть, - сказала Киа. – Это мог быть ты, Менес…
Она указала на мертвецов и уронила руку; уткнулась лицом в грудь мужу, а тот растерянно обхватил Киа за плечи, думая, что жена сейчас расплачется. Она порою казалась – и была – более жестокой и толстокожей, чем любой из его воинов, чем он сам; а сейчас…
Но Киа не зарыдала, а просто несколько мгновений жарко дышала ему в грудь, не поднимая головы. А затем сдавленно сказала:
- Мы почти готовы. Вот то, о чем ты мечтал.
Менес смотрел поверх ее плеча на сияющие летательные аппараты и улыбался. Да, они поистине избранники судьбы.
В распоряжении Менеса теперь было десять летательных машин и двадцать девять энергетических копий. Подготовить остальную часть своего войска так, как первых новобранцев, он уже не успевал – но прежде всего рассчитывал на общее число и на этих первых.
Испытавших себя в бою и попробовавших крови своих богов.
Атаковать было решено способом, единственно проверенным и показавшим себя действенным. Офицеры-пилоты вылетят вперед и произведут переполох в рядах неприятеля; за ними ударят носители божественных копий – они будут разить воинов-зверобогов и одновременно отвлекать на себя их внимание. Гвардия Ра едва ли ожидает такой грубой и кровавой атаки, как удар мечей и простых копий, - Менес давно заметил, что привычка к божественному оружию изнеживает.
Им не придется брать ворота – в том случае, если широкий пролом в стене еще не заделан. Менес сомневался, что это так. Ра должно было быть совсем не до того – или он просто не видел всего, что требовало его внимания: их повелитель сам был невольником своей божественности, которая не позволяла ему шагу ступить свободно, без пышной свиты и охраны, без всеобщего внимания и раболепия…
Как это трудно – быть богом!
Возможно, они свободно пройдут и в ворота. Ведь днем их не запирают – а если пилоты Менеса начнут воздушную атаку, стражников легче будет отвлечь и перебить, и тогда запереться Ра попросту не успеет.
Оставалось затруднение, вызывавшее немалую тревогу у военачальника. Переход до Мен-Нефер-Ра был долог, почти сутки - а чем ближе они к городу, тем легче их обнаружить и предупредить их приближение. Им придется ночевать в пустыне – как такому количеству человек остаться незамеченным для разведчиков, стоя лагерем на одном месте в течение не менее, чем восьми часов?
Но это затруднение было непреодолимо.
Менес оставлял в крепости часть своих воинов, как в прошлый раз; конечно, остались женщины, наложница Туту и прислужница Киа. Его жена должна была шагать к Мен-Нефер-Ра в числе мечников… чем ближе подходил день выступления, тем сильнее Менеса одолевало искушение приказать Киа остаться. Но теперь он был не вправе так поступить. Киа заслужила свой меч и свое звание воина, и она будет с гордостью делить с офицерами и солдатами все трудности пути и сражаться с ними плечом к плечу.
Но если ее убьют?
- А если тебя убьют? – ответила Киа, когда Менес не сдержал своей тревоги. – Твоя смерть, муж мой, будет и нашим концом!
Менес понял, о чем жена говорит, - не только о том, что их легче будет разбить, лишив командира. Его смерть будет для его людей тем же, чем смерть Ра - для верующих в него.
Они выступили спустя неделю после появления разведчиков Ра. Нанести предварительный удар тот больше не пытался – и Менесу начало казаться, что всесильный и всезнающий бог заперся в своем дворце и боится нос оттуда высунуть. Вполне возможно, что так оно и было. Это существо умело только посылать на смерть своих рабов – а само себя отстаивать не умело… или разучилось.
Идти предстояло чуть меньше суток – и Менес рассчитал, что большую часть пути они преодолеют в первый день. Так, чтобы отдохнуть ночью и еще на другой день – перед тем, как оказаться в виду города. Бой начнется на закате: время, когда человек, сознавая это или нет, перестает думать об опасностях дня и готовится к ночным. Время, когда сменяются часовые под стенами Мен-Нефер-Ра. Время ослабления бдительности…
Наконец наступил решающий день.
Менес шел во главе армии, а его пилоты покинули крепость еще раньше. Войско двигалось с раннего утра, пока солнце еще щадило их: дальше будет труднее, ведь город бога лежит к югу. Менес шагал не оглядываясь – и попеременно чувствовал себя то всемогущим, повелителем победоносной армии, то одиноким, как тот мнимый бог, на которого они наступали. "Царь всегда одинок", - вдруг подумал молодой воин, глядя перед собою, туда, где раскаленное небо сливалось с раскаленной землей. И впервые мысль о престоле и беспредельной власти над людьми показалась ему не такой заманчивой. Он шагал и шагал, утопая в песке, - и это безбрежное море, край которого все не приближался, казалось Менесу безбрежным морем предстоящих ему трудов.
Вдруг, на этом пути, в этом единении со своей жаркой землей, перед Менесом ясно вырисовалось его будущее. Он победит. И взятие города будет самым малым из его свершений – разве удержать власть легче, чем захватить? Это такое же сражение – но сражение день за днем, непрестанное.
Когда наступил полдень, войско остановилось на отдых.
В отдельную палатку к Менесу пришла Киа, точно долгожданная прохлада, - и, неожиданно для себя, они быстро и бурно сочетались. После, когда Менес, мокрый от пота и тяжело дышащий, прижимал к себе мокрую и растрепанную жену, он подумал, что их крики наверняка могли услышать снаружи. Эта мысль только чуть смутила любовников: она была счастливая и будоражащая. Разве Нут рождает своих детей не на глазах у всех? Разве творцы-небожители могут стыдиться себя и своей божественной любви?
Они с Киа как будто воспаряли все выше… все менее доступные обыкновенным чувствам. Да, на них сейчас смотрели все, - но и судили их иначе.
Когда войско возобновило путь, Менес все еще нес в себе счастье единения. Будущему царю казалось, что его, его любви и силы, хватит на всех людей, что окажутся под его защитой. Как будто он сейчас, в этом темном шатре, слился не только со своей подругой – а со всеми, кто вместе с нею отдался его власти. Или же только примет ее.*
Они без помех двигались до самого вечера, сделав только одну небольшую остановку для отдыха и еды; потом шли еще час, до полной темноты. Менес приказал разбить лагерь и выставил часовых. Потом, обойдя стоянку и удостоверившись, что все в порядке, ушел спать в палатку, которую делил только с женой.
Теперь едва ли кто-нибудь услышал бы звуки страсти – но сейчас Менес и Киа крепко уснули, как и все их войско. Они не успели поговорить – ни перед сном, ни утром.
Посреди ночи их подняли по тревоге. Над лагерем пролетели две виманы – вражеские, как поняли по их поведению: летучие воины зависли высоко над стоянкой, точно в растерянности или испуге. Едва только раздался сигнал тревоги, разведчики понеслись прочь. Пилоты Менеса, прошлым вечером присоединившиеся к остальному войску, настигли их и сбили.
Потом армия опять заснула до утра, а после подъема Менес и Киа едва успели обменяться несколькими незначительными словами. Протрубили сбор, как только войско оказалось на ногах, - завтракали на ходу.
Их могли заметить и оставшиеся незамеченными разведчики – и потому Менес торопил свою армию как мог. К тому же, им следует подойти к городу, пока еще светло: ночевка в такой близости к врагу будет безрассудством даже для них.
Город Вечной Красоты Ра показался на горизонте, когда перевалило за середину дня.
Белая стена, над которой колыхалась перистая зелень пальм, и белый дворец-пирамида. Он единственный из построек возвышался над стеной - царил надо всем городом. Вершину и склоны этой рукотворной горы садящееся солнце окрасило розовым, и на крыше ярко отблескивали бронзой темные фигурки воинов-дозорных.
Менес, снова сосредоточившись и подобравшись, обернулся к своему войску.
- Слушайте! Нас, должно быть, уже видят! – громко крикнул он, указав в сторону города. – Они увидели нас и притихли - демон нас боится, воины Та-Кемет!..
Войско ответило таким громовым кличем, что не услышать этого мог только глухой. Менес улыбнулся.
- Сейчас мы налетим на них, подобно вихрю, и никто не устоит перед нами! Слава храбрецам Менеса!..
Несколько мгновений военачальник молчал под оглушительный приветственный рев и удары мечей и копий о щиты. А потом набрал воздуху в грудь и крикнул, выбросив руку вперед:
- Пилоты – в атаку!
Точно так когда-то начальник его гарнизона бросил в последний бой своих пилотов. Это воспоминание нахлынуло некстати, как холодная вода, в которой Менес оцепенел на миг. А потом раздумывать и бояться стало некогда: он побежал впереди своего войска, точно его мощно подтолкнул в спину общий порыв. Затем начались грохот, огонь и крики. Навстречу вынеслись виманы Ра, и завязался смертельный бой.
Менес бежал к городу и стрелял из своего копья, уворачиваясь от огня, разившего спереди и с воздуха. Двоих стражников, охраняющих незапертые ворота, убили в первые мгновения; не успев изумиться такой легкой победе, Менес вбежал внутрь, точно влетел на крыльях духа своей торжествующей армии. Стражники под стенами оказали вялое сопротивление. А может, Менесу так только показалось, слишком яростно напирали его солдаты.
Сражение в городе длилось не более получаса.
Менес, скоро бросивший копье и теперь рубивший и коловший без устали, сам не понял, как оказался под стенами дворца. – Мертв Ра! Мертв Ра!.. – прокричал он, обрушивая сокрушительный удар на плечо одного из последних слуг демона; голова победителя кружилась, происходящее казалось невозможным и упоительным, кипением крови, которая билась, как боевой молот. Победа!
И с этой мыслью на его голову обрушилась тьма.
Менес очнулся с сильной и тупой болью в темени, отдававшей во всю голову; очнулся он оттого, что его подхватили сильные руки, а в уши ударил крик:
- Живи вечно! Живи вечно, наш повелитель! Мертв Ра!..
- Мы победили?.. – крикнул он, превозмогая боль и улыбаясь: что ему сейчас боль! Его несли на руках торжествующие люди, его люди!
- Победа! Слава Менесу! Слава!..
Сверкающий лес копий на сверкающих гребнях одетых броней плеч и голов смешался у Менеса перед глазами, и он чуть не потерял сознание снова. Должно быть, его ударили по голове сзади палкой или мечом - плашмя, чтобы не убить, а только оглушить и взять в плен; но его воины спасли своего вождя. Менеса на руках внесли во дворец. И там он наконец, перекрикивая солдат, потребовал, чтобы его поставили.
- Где Ра? – закричал он. Даже сейчас выкрикивать такое посреди этих неземных чертогов казалось кощунством.
"Где моя жена?"
- Где Киа?.. – срывающимся голосом крикнул Менес, вдруг преисполнившись уверенности, что его подруга убита.
- Здесь я! Мой царь!
Жена вырвалась к нему из толпы, опять припадая на одну ногу, залитая кровью; она плакала от боли и счастья. Менес крепко прижал ее к себе, думая, что сейчас проснется и поймет, что видел чудный сон.
- Моя царица!..
Они поцеловались, ощущая на губах вкус своих слез, своей и чужой крови. Солдаты вокруг ревели, топоча и потрясая оружием; кто-то тоже плакал от избытка чувств. Потом Менес опомнился... и похолодел, вспомнив о главном.
- Где Ра? – во второй раз спросил он.
Войско притихло.
Ра во дворце никто не обнаружил – ни его, ни маленьких жрецов, ни личной гвардии бога. Точно Ра со всей своей свитой вознесся на небо. Солдаты направились на поиски врага: взволнованно переговариваясь и ругаясь, разбрелись по дворцу, обыскивая каждую комнату. Однако Менес не мог себе представить, несмотря на понятие, составленное в последнее время о Ра, чтобы это существо пряталось где-нибудь, покорно ожидая смерти или плена. Их правителя больше нечего было здесь искать – он спасся бегством… или отступил, ожидая возможности нанести ответный удар и выбить врага из своей столицы.
Менес оказался прав. Ра исчез вместе со всеми своими царедворцами. А также, насколько военачальник понял, расспрашивая солдат, вместе с большей частью своих воинов. Ра просто бросил мирных жителей города на растерзание победителям.
Что же, разве можно было ожидать другого от демона?
- Ра вознесся на небо, - мрачно сказал Менес, когда обескураженные солдаты опять собрались вокруг него. – И теперь неизвестно, чего нам беречься.
* Таково в действительности было понятие древних египтян о Маат, о связи всего живого на земле – то есть, конечно, в Египте, ибо религиозные представления этого народа ограничивались своей страной.
То, к чему бунтовщики приготовились, произошло спустя неделю после разговора военачальника с женой. Посланники Ра – шесть виман, налетевших, как саранча, – опустились на площадку перед крепостью и выскочили, хватая копья наперевес.
Они не успели даже оглядеться: офицеры Менеса, смотревшие с крыши и из-под стены, выстрелили по них, убив четверых наповал; двое оставшихся врагов успели выстрелить в ответ и убили одного из людей Менеса. Но тут же упали рядом со своими летательными машинами.
Менес выбежал уже после того, как все совершилось; он разразился смехом при виде шестерых виман и вражеских трупов. Киа бежала следом за мужем, как всегда, одетая солдатом. Она тоже заливисто засмеялась и затрясла кулаками, так что зазвенела драгоценная награда на ее плече.
- Вот всемогущий бог!
Менес подхватил жену, расцеловал и поставил на землю.
- И в самом деле, сестра! – воскликнул он в возбуждении. – Как умно мы рассудили – ведь Ра не мог послать на поиски всю свою летучую гвардию, а вимана при всей своей быстроте одноместная! Через пески, как мы, бог тоже людей не послал бы! А значит, здесь мы имеем необоримое преимущество!
Киа кивала, восторженно слушая Менеса.
- Они, наверное, думали, что мы падем к их ногам просто потому, что их послал Ра! – воскликнула воительница. – Что эти разведчики собирались делать, найдя бунтовщиков, интересно знать?
Потом вдруг оба одновременно перестали смеяться и посмотрели на своего убитого.
Киа перевела взгляд на шестерых молодых и полных сил мужчин, авангард Ра, простертый на песке, - и вдруг зажмурилась, сдерживая слезы.
- Смерть всегда смерть, - сказала Киа. – Это мог быть ты, Менес…
Она указала на мертвецов и уронила руку; уткнулась лицом в грудь мужу, а тот растерянно обхватил Киа за плечи, думая, что жена сейчас расплачется. Она порою казалась – и была – более жестокой и толстокожей, чем любой из его воинов, чем он сам; а сейчас…
Но Киа не зарыдала, а просто несколько мгновений жарко дышала ему в грудь, не поднимая головы. А затем сдавленно сказала:
- Мы почти готовы. Вот то, о чем ты мечтал.
Менес смотрел поверх ее плеча на сияющие летательные аппараты и улыбался. Да, они поистине избранники судьбы.
В распоряжении Менеса теперь было десять летательных машин и двадцать девять энергетических копий. Подготовить остальную часть своего войска так, как первых новобранцев, он уже не успевал – но прежде всего рассчитывал на общее число и на этих первых.
Испытавших себя в бою и попробовавших крови своих богов.
Атаковать было решено способом, единственно проверенным и показавшим себя действенным. Офицеры-пилоты вылетят вперед и произведут переполох в рядах неприятеля; за ними ударят носители божественных копий – они будут разить воинов-зверобогов и одновременно отвлекать на себя их внимание. Гвардия Ра едва ли ожидает такой грубой и кровавой атаки, как удар мечей и простых копий, - Менес давно заметил, что привычка к божественному оружию изнеживает.
Им не придется брать ворота – в том случае, если широкий пролом в стене еще не заделан. Менес сомневался, что это так. Ра должно было быть совсем не до того – или он просто не видел всего, что требовало его внимания: их повелитель сам был невольником своей божественности, которая не позволяла ему шагу ступить свободно, без пышной свиты и охраны, без всеобщего внимания и раболепия…
Как это трудно – быть богом!
Возможно, они свободно пройдут и в ворота. Ведь днем их не запирают – а если пилоты Менеса начнут воздушную атаку, стражников легче будет отвлечь и перебить, и тогда запереться Ра попросту не успеет.
Оставалось затруднение, вызывавшее немалую тревогу у военачальника. Переход до Мен-Нефер-Ра был долог, почти сутки - а чем ближе они к городу, тем легче их обнаружить и предупредить их приближение. Им придется ночевать в пустыне – как такому количеству человек остаться незамеченным для разведчиков, стоя лагерем на одном месте в течение не менее, чем восьми часов?
Но это затруднение было непреодолимо.
Менес оставлял в крепости часть своих воинов, как в прошлый раз; конечно, остались женщины, наложница Туту и прислужница Киа. Его жена должна была шагать к Мен-Нефер-Ра в числе мечников… чем ближе подходил день выступления, тем сильнее Менеса одолевало искушение приказать Киа остаться. Но теперь он был не вправе так поступить. Киа заслужила свой меч и свое звание воина, и она будет с гордостью делить с офицерами и солдатами все трудности пути и сражаться с ними плечом к плечу.
Но если ее убьют?
- А если тебя убьют? – ответила Киа, когда Менес не сдержал своей тревоги. – Твоя смерть, муж мой, будет и нашим концом!
Менес понял, о чем жена говорит, - не только о том, что их легче будет разбить, лишив командира. Его смерть будет для его людей тем же, чем смерть Ра - для верующих в него.
Они выступили спустя неделю после появления разведчиков Ра. Нанести предварительный удар тот больше не пытался – и Менесу начало казаться, что всесильный и всезнающий бог заперся в своем дворце и боится нос оттуда высунуть. Вполне возможно, что так оно и было. Это существо умело только посылать на смерть своих рабов – а само себя отстаивать не умело… или разучилось.
Идти предстояло чуть меньше суток – и Менес рассчитал, что большую часть пути они преодолеют в первый день. Так, чтобы отдохнуть ночью и еще на другой день – перед тем, как оказаться в виду города. Бой начнется на закате: время, когда человек, сознавая это или нет, перестает думать об опасностях дня и готовится к ночным. Время, когда сменяются часовые под стенами Мен-Нефер-Ра. Время ослабления бдительности…
Наконец наступил решающий день.
Менес шел во главе армии, а его пилоты покинули крепость еще раньше. Войско двигалось с раннего утра, пока солнце еще щадило их: дальше будет труднее, ведь город бога лежит к югу. Менес шагал не оглядываясь – и попеременно чувствовал себя то всемогущим, повелителем победоносной армии, то одиноким, как тот мнимый бог, на которого они наступали. "Царь всегда одинок", - вдруг подумал молодой воин, глядя перед собою, туда, где раскаленное небо сливалось с раскаленной землей. И впервые мысль о престоле и беспредельной власти над людьми показалась ему не такой заманчивой. Он шагал и шагал, утопая в песке, - и это безбрежное море, край которого все не приближался, казалось Менесу безбрежным морем предстоящих ему трудов.
Вдруг, на этом пути, в этом единении со своей жаркой землей, перед Менесом ясно вырисовалось его будущее. Он победит. И взятие города будет самым малым из его свершений – разве удержать власть легче, чем захватить? Это такое же сражение – но сражение день за днем, непрестанное.
Когда наступил полдень, войско остановилось на отдых.
В отдельную палатку к Менесу пришла Киа, точно долгожданная прохлада, - и, неожиданно для себя, они быстро и бурно сочетались. После, когда Менес, мокрый от пота и тяжело дышащий, прижимал к себе мокрую и растрепанную жену, он подумал, что их крики наверняка могли услышать снаружи. Эта мысль только чуть смутила любовников: она была счастливая и будоражащая. Разве Нут рождает своих детей не на глазах у всех? Разве творцы-небожители могут стыдиться себя и своей божественной любви?
Они с Киа как будто воспаряли все выше… все менее доступные обыкновенным чувствам. Да, на них сейчас смотрели все, - но и судили их иначе.
Когда войско возобновило путь, Менес все еще нес в себе счастье единения. Будущему царю казалось, что его, его любви и силы, хватит на всех людей, что окажутся под его защитой. Как будто он сейчас, в этом темном шатре, слился не только со своей подругой – а со всеми, кто вместе с нею отдался его власти. Или же только примет ее.*
Они без помех двигались до самого вечера, сделав только одну небольшую остановку для отдыха и еды; потом шли еще час, до полной темноты. Менес приказал разбить лагерь и выставил часовых. Потом, обойдя стоянку и удостоверившись, что все в порядке, ушел спать в палатку, которую делил только с женой.
Теперь едва ли кто-нибудь услышал бы звуки страсти – но сейчас Менес и Киа крепко уснули, как и все их войско. Они не успели поговорить – ни перед сном, ни утром.
Посреди ночи их подняли по тревоге. Над лагерем пролетели две виманы – вражеские, как поняли по их поведению: летучие воины зависли высоко над стоянкой, точно в растерянности или испуге. Едва только раздался сигнал тревоги, разведчики понеслись прочь. Пилоты Менеса, прошлым вечером присоединившиеся к остальному войску, настигли их и сбили.
Потом армия опять заснула до утра, а после подъема Менес и Киа едва успели обменяться несколькими незначительными словами. Протрубили сбор, как только войско оказалось на ногах, - завтракали на ходу.
Их могли заметить и оставшиеся незамеченными разведчики – и потому Менес торопил свою армию как мог. К тому же, им следует подойти к городу, пока еще светло: ночевка в такой близости к врагу будет безрассудством даже для них.
Город Вечной Красоты Ра показался на горизонте, когда перевалило за середину дня.
Белая стена, над которой колыхалась перистая зелень пальм, и белый дворец-пирамида. Он единственный из построек возвышался над стеной - царил надо всем городом. Вершину и склоны этой рукотворной горы садящееся солнце окрасило розовым, и на крыше ярко отблескивали бронзой темные фигурки воинов-дозорных.
Менес, снова сосредоточившись и подобравшись, обернулся к своему войску.
- Слушайте! Нас, должно быть, уже видят! – громко крикнул он, указав в сторону города. – Они увидели нас и притихли - демон нас боится, воины Та-Кемет!..
Войско ответило таким громовым кличем, что не услышать этого мог только глухой. Менес улыбнулся.
- Сейчас мы налетим на них, подобно вихрю, и никто не устоит перед нами! Слава храбрецам Менеса!..
Несколько мгновений военачальник молчал под оглушительный приветственный рев и удары мечей и копий о щиты. А потом набрал воздуху в грудь и крикнул, выбросив руку вперед:
- Пилоты – в атаку!
Точно так когда-то начальник его гарнизона бросил в последний бой своих пилотов. Это воспоминание нахлынуло некстати, как холодная вода, в которой Менес оцепенел на миг. А потом раздумывать и бояться стало некогда: он побежал впереди своего войска, точно его мощно подтолкнул в спину общий порыв. Затем начались грохот, огонь и крики. Навстречу вынеслись виманы Ра, и завязался смертельный бой.
Менес бежал к городу и стрелял из своего копья, уворачиваясь от огня, разившего спереди и с воздуха. Двоих стражников, охраняющих незапертые ворота, убили в первые мгновения; не успев изумиться такой легкой победе, Менес вбежал внутрь, точно влетел на крыльях духа своей торжествующей армии. Стражники под стенами оказали вялое сопротивление. А может, Менесу так только показалось, слишком яростно напирали его солдаты.
Сражение в городе длилось не более получаса.
Менес, скоро бросивший копье и теперь рубивший и коловший без устали, сам не понял, как оказался под стенами дворца. – Мертв Ра! Мертв Ра!.. – прокричал он, обрушивая сокрушительный удар на плечо одного из последних слуг демона; голова победителя кружилась, происходящее казалось невозможным и упоительным, кипением крови, которая билась, как боевой молот. Победа!
И с этой мыслью на его голову обрушилась тьма.
Менес очнулся с сильной и тупой болью в темени, отдававшей во всю голову; очнулся он оттого, что его подхватили сильные руки, а в уши ударил крик:
- Живи вечно! Живи вечно, наш повелитель! Мертв Ра!..
- Мы победили?.. – крикнул он, превозмогая боль и улыбаясь: что ему сейчас боль! Его несли на руках торжествующие люди, его люди!
- Победа! Слава Менесу! Слава!..
Сверкающий лес копий на сверкающих гребнях одетых броней плеч и голов смешался у Менеса перед глазами, и он чуть не потерял сознание снова. Должно быть, его ударили по голове сзади палкой или мечом - плашмя, чтобы не убить, а только оглушить и взять в плен; но его воины спасли своего вождя. Менеса на руках внесли во дворец. И там он наконец, перекрикивая солдат, потребовал, чтобы его поставили.
- Где Ра? – закричал он. Даже сейчас выкрикивать такое посреди этих неземных чертогов казалось кощунством.
"Где моя жена?"
- Где Киа?.. – срывающимся голосом крикнул Менес, вдруг преисполнившись уверенности, что его подруга убита.
- Здесь я! Мой царь!
Жена вырвалась к нему из толпы, опять припадая на одну ногу, залитая кровью; она плакала от боли и счастья. Менес крепко прижал ее к себе, думая, что сейчас проснется и поймет, что видел чудный сон.
- Моя царица!..
Они поцеловались, ощущая на губах вкус своих слез, своей и чужой крови. Солдаты вокруг ревели, топоча и потрясая оружием; кто-то тоже плакал от избытка чувств. Потом Менес опомнился... и похолодел, вспомнив о главном.
- Где Ра? – во второй раз спросил он.
Войско притихло.
Ра во дворце никто не обнаружил – ни его, ни маленьких жрецов, ни личной гвардии бога. Точно Ра со всей своей свитой вознесся на небо. Солдаты направились на поиски врага: взволнованно переговариваясь и ругаясь, разбрелись по дворцу, обыскивая каждую комнату. Однако Менес не мог себе представить, несмотря на понятие, составленное в последнее время о Ра, чтобы это существо пряталось где-нибудь, покорно ожидая смерти или плена. Их правителя больше нечего было здесь искать – он спасся бегством… или отступил, ожидая возможности нанести ответный удар и выбить врага из своей столицы.
Менес оказался прав. Ра исчез вместе со всеми своими царедворцами. А также, насколько военачальник понял, расспрашивая солдат, вместе с большей частью своих воинов. Ра просто бросил мирных жителей города на растерзание победителям.
Что же, разве можно было ожидать другого от демона?
- Ра вознесся на небо, - мрачно сказал Менес, когда обескураженные солдаты опять собрались вокруг него. – И теперь неизвестно, чего нам беречься.
* Таково в действительности было понятие древних египтян о Маат, о связи всего живого на земле – то есть, конечно, в Египте, ибо религиозные представления этого народа ограничивались своей страной.
Глава 45
Во дворец прежде всего были доставлены женщины – Туту сам слетал за своей; ту, что принадлежала Киа, привез другой пилот по ее просьбе. Бывший земледелец – таких же кровей и почти такой же судьбы, как и Киа.
- Вот твоя служанка, моя царица, - кланяясь, сказал ее боевой товарищ.
Киа засмеялась.
- Благодарю, Птахотеп.
Их еще не короновали – но в глазах их воинов Менес и Киа уже обрели и царственность… и божественность. Не потому даже, что они были более всех этого достойны: потому, что люди нуждались в богах на троне, как в воздухе, пище и любви. Как же жестоко прозорлив был Ра, и как же хорошо он понимал человеческую природу…
Киа впервые за долгое время тщательно осмотрела себя в зеркале – ее облик был обликом дикой воительницы, а не великой госпожи. Загрубелые ладони и ступни, обломанные ногти, шрамы и кровоподтеки; черный загар…
"Как жаль, что здесь не осталось ни одного ребенка-жреца! Они, конечно, рабы Ра – но заставить их служить нам было бы нетрудно".
Но ей пришлось довольствоваться Хмес, которой никогда до сих пор не приходилось ухаживать за знатной женщиной так заботливо, как следовало; и уж и подавно – за царицей. Киа нельзя было еще принимать ванну из-за глубокой свежей раны; но рабыня обмыла ее в ее комнате – Киа получила собственные просторные покои – умастила благовониями, обрезала ногти и волосы, так что теперь ее черные густые волосы заканчивались ровной линией: посредине спины и на лбу, аккуратной челкой, как Киа носила всегда. Киа надела на лоб узкий золотой обруч, на руки – браслеты, не забыв своей боевой награды. Ее стройное тело, закалившееся в битвах и ставшее твердым, как камень, облекло вышитое тонкое платье с широким серебряным поясом. Грудь отягчил широкий воротник из бирюзовых бус с малахитовыми подвесками. Глаза, подведенные и удлиненные черной краской, были густо подкрашены малахитовой пудрой, губы – оранжевой хной.
Киа долго смотрела на себя в зеркало; потом подняла руку и нежно провела по гладкой щеке рукой, украшенной золотым браслетом и свежим багровым рубцом. Богиня-воительница. Что же, разве ее народу нужна не именно такая богиня?
Закончив туалет, Киа выпила для подкрепления вина и встала, опираясь на трость черного дерева: во дворце Ра нашлись и такие вещи. Во дворце Ра можно было найти все.
Киа почти не хромала – трость скорее придавала ей еще больше внушительности. Люди, попадавшиеся ей навстречу, кланялись; на лице Киа появилась едва заметная улыбка. Она отвечала своим подданным небольшими наклонами головы.
Киа направлялась в тронный зал – не на праздничный пир, а на срочный военный совет. Они не повторят той ошибки, которая едва не погубила их после первой победы.
Войдя в зал, Киа прежде всего увидела бога.
Менес восседал на престоле Ра, окруженный своими воинами, - ничуть не похожий на Ра, но, без всяких сомнений, божественный правитель. Он был одет в драгоценную юбку-повязку и золотой нагрудник с черно-белыми эмалевыми вставками. Прекрасные черные волосы царя были распущены и спускались на спину; их придерживало несколько тугих тонких кос, заплетенных ото лба и висков и перевитых жемчугом, а чело его венчал такой же золотой обруч, как и у Киа. Черные глаза повелителя были подведены не белым, привычной боевой раскраской, - а черным, так что казались еще больше, глубокими и бесстрастными, как у изваяния. При виде Киа взгляд Менеса потеплел, на губах появилась улыбка.
Киа со всей серьезностью опустилась перед царем на колени и коснулась лбом пола. Когда она выпрямилась, Менес уже шел ей навстречу, улыбаясь и протягивая свою божественную, карающую и щедрую руку. Он поднял жену на ноги и подал ей ее трость.
Пока царь вел ее к тронному возвышению, Киа увидела, что у подножия его стоит высокое кресло из черного дерева со слоновой костью. Повинуясь жесту Менеса, один из воинов поднял кресло на самую вершину возвышения и установил рядом с царским троном… сместив этот трон в сторону!
Киа даже приоткрыла рот, поняв, что это означает. Менес же невозмутимо усадил жену на ее место рядом с собой и опустился на свой трон.
И как только они воссели рука об руку и воззрились с высоты на своих подданных, те пали ниц. Киа потребовалась вся воля, чтобы не вскочить. Только сегодня она сражалась бок о бок с этими людьми и преломляла с ними хлеб, а теперь они простерлись перед нею на животе!
Менес спокойно взирал на эти знаки почитания, положив украшенные перстнями руки на подлокотники. Люди поднялись и благоговейно смотрели ему в лицо – на Киа они даже не смели взглянуть, как на сокрытую покрывалом статую в сумраке святилища. Царь заговорил, глубоким и звучным голосом.
- Я, волею Ра владыка Та-Кемет, - Менес сделал паузу, - принимаю в свое сердце всех людей и все заботы Та-Кемет. Я принимаю титулы: Са-Ра, Хор-Аха*, возлюбленный богом, властитель обеих земель, фараон, живущий вечно. Моей супруге, госпоже Киа, мое величество дарует титулы…
Затрепетавшую руку Киа накрыла сильная горячая рука мужа. Ее глаза пленил его сияющий гордый взгляд.
- Небт-Маат, Бенер-Иб*, возлюбленная богом, властительница обеих земель, великая царица*.
Киа на миг прикрыла глаза; открыв их, она снова увидела простершихся ниц людей. Они делали это добровольно… от всего сердца!
Их властители тоже должны от всего сердца служить своему предназначению.
- Великий Са-Ра, - спокойно и звучно проговорила царица. – Мое сердце поет и смеется, радуясь нашей победе, я покорена твоей милостью, но прежде, чем торжествовать, следует заняться делами государства. Заботы Та-Кемет, которые ты принял в свое сердце, не терпят отлагательства.
На губах юного царя мелькнула улыбка, он склонил голову, восхищаясь этой дерзостью.
- Ты права, великая царица. Ты видишь, что я созвал совет, дабы немедленно заняться делами государства. Наш могущественный враг все еще жив и, должно быть, в этот самый миг собирается с силами.
Киа склонилась с трона, стиснув подлокотники, ее раненую ногу неожиданно пронзила боль.
- Государь, тогда прошу тебя: сядем в круг, чтобы говорить с нашими советниками на равных. Мы все утомлены битвой. Это будет долгая беседа.
- Хорошо, - сжалился над нею Менес. Он нахмурился, помогая царице встать; ему неприятно было показывать свою слабость… но ведь не возомнил же он себя, в самом деле, неподвластным болезням и увечьям?
Но молодой царь с явным облегчением опустился на подушки, которые по его приказу раскинули на полу слуги. Киа не узнавала этих людей, но догадывалась, что Менес набрал их из богатых домов города, пока она отдыхала и занималась своим туалетом.
"Покорны ли нам мирные жители? Ах, что об этом спрашивать! – подумала с досадой Киа. – Покорности тех, кто незнаком с оружием, всегда легко добиться. Но Ра…"
Фараон хлопнул в ладоши и приказал юному быстроногому слуге, с ловкостью распростершемуся перед собранием ниц, принести вина и лепешек.
- Друзья, - с волнением начал владыка, как будто, сев в кружок товарищей, опять уравнялся с ними. – Ра бежал, и нужно определить, каким путем он отступил и откуда может явиться опасность. Это сейчас главное.
"Ты объявил себя властителем обеих земель, - вдруг подумала Киа, - а ты их даже не знаешь, ни городов, ни селений. Гарнизоны Ра, далекие от столицы, даже не слышали о тебе. Ах, безрассудный мальчишка!"
- Царь, нам известно, куда бежал Ра, - сказала Киа совсем не то, что думала; мужчины с величайшим вниманием посмотрели на нее. – Он бежал через Звездные Врата в свои небесные владения, откуда доставляют наквад.
- А это значит, что Ра рассчитывает наложить свою руку на наквадные копи! - перебил ее Менес, в котором сейчас не осталось никакой царственности, только молодой пыл и нетерпение. – Ра перережет нам пути к накваду и лишит нас оружия! Но ведь мы сражаемся простым оружием, - прошептал он тут же и вопросительно взглянул на жену.
- Господин, мы лишимся также и воздушной разведки, - напомнила Киа. – Кроме того…
- Кроме того, никто из нас не знаком с устройством Звездных Врат! – воскликнул Туту, сидевший по левую руку от правителя. – Мы не сможем открыть их, это сможет сделать только Ра!
- И только тогда, когда сочтет это нужным, - мрачно сказал Менес.
- Государь, если ты соблаговолишь прислушаться к моим словам – Врата должны быть уничтожены, - неожиданно очень серьезно произнесла царица. – Мы должны добраться до них, разрушить и похоронить их в песке. Ра знает такие способы войны, какие нам и не снились…
- Нет!
Менес вздернул подбородок.
- Я не желаю терять небесных владений Ра и его наквадных копей, - заявил он. – И я желаю получить это существо! Живым или мертвым… но лучше живым.
На лице божественного правителя появилась такая жажда, что Киа горько пожалела о том, что не может уничтожить Врата самостоятельно.
Ра предуведомили о приближении врага за несколько часов. Ра услышал о численности войска; но более, чем число, на него подействовало сообщение о величине воздушных сил и количестве энергетических копий противника. Гоаулд подумал, что возможность проиграть этот бой гораздо выше, чем он полагал до сих пор…
Ра же хотел победить наверняка. Земля в сравнении с Абидосом была раем; но только отступив на Абидос, он смог бы полностью взять под контроль добычу наквада и спланировать ответный удар. Людишки не знали, как открываются Врата… во всяком случае, те, которых привел с собой Менес. И Ра знал, что для победы ему будет достаточно уничтожить Менеса – после гибели энергичного и необычайно умного для таури полководца его солдаты превратятся в то же стадо, каким были прежде.
Ра собрал всю свою дворцовую гвардию, а также отозвал с постов половину городской стражи. Если кто-то из них и сомневался в своем боге, один вид его опять поверг людей в трепет. Ра объявил им свою волю – он желает немедля отправиться в свои небесные владения.
О том, что приближается враг и их правитель просто спасается бегством, его воины еще не знали; а когда они окажутся на Абидосе, то и не узнают. Кроме того, эти люди привыкли к повиновению.
И, конечно, они не могли знать, что Ра подверг их мощному ментальному воздействию – использовав для этого немалую часть своей энергии, полученной при последней подзарядке…
Ра воспользовался для отступления порталом, который вел из дворца прямо в храм перехода, где располагались Врата. Перчаток-пультов управления в дворцовом арсенале было всего три – но Ра, применив свою энергию, смог удержать портал открытым гораздо более длительное время, чем обычно. После прибытия на Абидос ему опять потребуется саркофаг; к счастью, он держал там запасной.
Сначала жрецы, а потом и воины организованно, без волнения и единой собственной мысли переправились в храм перехода в пустыне. Это заняло около часа. Путешествие же через Врата, через бесчисленное количество световых лет, произошло гораздо быстрее: Врата, в отличие от порталов, могли оставаться открытыми более часа.
По прибытии на негостеприимный и бедный жизнью Абидос – отвратительное место для обитания высшего существа – Ра пришлось совершить самую длительную пешую прогулку за последние десятки лет. Гоаулд расположился в небольшой крепости, в которой держал припасы на случай отступления… вот на такой крайний случай.
И там правитель землян наконец смог вздохнуть и поразмыслить спокойно. Уничтожить Менеса – это было сейчас первостепенной задачей.
Наквадная бомба, вот что подойдет.
Ра был хорошим инженером даже для гоаулда, и смог бы изготовить взрывное устройство, не располагая чертежами. Его разум, хранивший непредставимое для таури количество информации, не позволял Ра свободно восстанавливать все сведения, которые ему хотелось, - постоянно помня все события своей жизни, не выдержал бы даже гоаулд. Но наиболее важную информацию он мог вспомнить при помощи саркофага, причем с абсолютной точностью.
Но прежде, чем действовать, следовало подавить бунты рабочих. Ра скоро узнал, что надсмотрщик над работами солгал ему, - и разгневался и обрадовался сразу. Добыча наквада не прекращалась, требовалось не разрабатывать новые месторождения, а всего лишь опять подчинить себе примитивных и неорганизованных абидосских рабов. Ра приступил к этому немедленно.
* "Хор-воин": подлинное тронное имя фараона Менеса.
* "Сладостная сердцем": предположительно – имя жены Менеса.
* Титул главной жены фараона.
Во дворец прежде всего были доставлены женщины – Туту сам слетал за своей; ту, что принадлежала Киа, привез другой пилот по ее просьбе. Бывший земледелец – таких же кровей и почти такой же судьбы, как и Киа.
- Вот твоя служанка, моя царица, - кланяясь, сказал ее боевой товарищ.
Киа засмеялась.
- Благодарю, Птахотеп.
Их еще не короновали – но в глазах их воинов Менес и Киа уже обрели и царственность… и божественность. Не потому даже, что они были более всех этого достойны: потому, что люди нуждались в богах на троне, как в воздухе, пище и любви. Как же жестоко прозорлив был Ра, и как же хорошо он понимал человеческую природу…
Киа впервые за долгое время тщательно осмотрела себя в зеркале – ее облик был обликом дикой воительницы, а не великой госпожи. Загрубелые ладони и ступни, обломанные ногти, шрамы и кровоподтеки; черный загар…
"Как жаль, что здесь не осталось ни одного ребенка-жреца! Они, конечно, рабы Ра – но заставить их служить нам было бы нетрудно".
Но ей пришлось довольствоваться Хмес, которой никогда до сих пор не приходилось ухаживать за знатной женщиной так заботливо, как следовало; и уж и подавно – за царицей. Киа нельзя было еще принимать ванну из-за глубокой свежей раны; но рабыня обмыла ее в ее комнате – Киа получила собственные просторные покои – умастила благовониями, обрезала ногти и волосы, так что теперь ее черные густые волосы заканчивались ровной линией: посредине спины и на лбу, аккуратной челкой, как Киа носила всегда. Киа надела на лоб узкий золотой обруч, на руки – браслеты, не забыв своей боевой награды. Ее стройное тело, закалившееся в битвах и ставшее твердым, как камень, облекло вышитое тонкое платье с широким серебряным поясом. Грудь отягчил широкий воротник из бирюзовых бус с малахитовыми подвесками. Глаза, подведенные и удлиненные черной краской, были густо подкрашены малахитовой пудрой, губы – оранжевой хной.
Киа долго смотрела на себя в зеркало; потом подняла руку и нежно провела по гладкой щеке рукой, украшенной золотым браслетом и свежим багровым рубцом. Богиня-воительница. Что же, разве ее народу нужна не именно такая богиня?
Закончив туалет, Киа выпила для подкрепления вина и встала, опираясь на трость черного дерева: во дворце Ра нашлись и такие вещи. Во дворце Ра можно было найти все.
Киа почти не хромала – трость скорее придавала ей еще больше внушительности. Люди, попадавшиеся ей навстречу, кланялись; на лице Киа появилась едва заметная улыбка. Она отвечала своим подданным небольшими наклонами головы.
Киа направлялась в тронный зал – не на праздничный пир, а на срочный военный совет. Они не повторят той ошибки, которая едва не погубила их после первой победы.
Войдя в зал, Киа прежде всего увидела бога.
Менес восседал на престоле Ра, окруженный своими воинами, - ничуть не похожий на Ра, но, без всяких сомнений, божественный правитель. Он был одет в драгоценную юбку-повязку и золотой нагрудник с черно-белыми эмалевыми вставками. Прекрасные черные волосы царя были распущены и спускались на спину; их придерживало несколько тугих тонких кос, заплетенных ото лба и висков и перевитых жемчугом, а чело его венчал такой же золотой обруч, как и у Киа. Черные глаза повелителя были подведены не белым, привычной боевой раскраской, - а черным, так что казались еще больше, глубокими и бесстрастными, как у изваяния. При виде Киа взгляд Менеса потеплел, на губах появилась улыбка.
Киа со всей серьезностью опустилась перед царем на колени и коснулась лбом пола. Когда она выпрямилась, Менес уже шел ей навстречу, улыбаясь и протягивая свою божественную, карающую и щедрую руку. Он поднял жену на ноги и подал ей ее трость.
Пока царь вел ее к тронному возвышению, Киа увидела, что у подножия его стоит высокое кресло из черного дерева со слоновой костью. Повинуясь жесту Менеса, один из воинов поднял кресло на самую вершину возвышения и установил рядом с царским троном… сместив этот трон в сторону!
Киа даже приоткрыла рот, поняв, что это означает. Менес же невозмутимо усадил жену на ее место рядом с собой и опустился на свой трон.
И как только они воссели рука об руку и воззрились с высоты на своих подданных, те пали ниц. Киа потребовалась вся воля, чтобы не вскочить. Только сегодня она сражалась бок о бок с этими людьми и преломляла с ними хлеб, а теперь они простерлись перед нею на животе!
Менес спокойно взирал на эти знаки почитания, положив украшенные перстнями руки на подлокотники. Люди поднялись и благоговейно смотрели ему в лицо – на Киа они даже не смели взглянуть, как на сокрытую покрывалом статую в сумраке святилища. Царь заговорил, глубоким и звучным голосом.
- Я, волею Ра владыка Та-Кемет, - Менес сделал паузу, - принимаю в свое сердце всех людей и все заботы Та-Кемет. Я принимаю титулы: Са-Ра, Хор-Аха*, возлюбленный богом, властитель обеих земель, фараон, живущий вечно. Моей супруге, госпоже Киа, мое величество дарует титулы…
Затрепетавшую руку Киа накрыла сильная горячая рука мужа. Ее глаза пленил его сияющий гордый взгляд.
- Небт-Маат, Бенер-Иб*, возлюбленная богом, властительница обеих земель, великая царица*.
Киа на миг прикрыла глаза; открыв их, она снова увидела простершихся ниц людей. Они делали это добровольно… от всего сердца!
Их властители тоже должны от всего сердца служить своему предназначению.
- Великий Са-Ра, - спокойно и звучно проговорила царица. – Мое сердце поет и смеется, радуясь нашей победе, я покорена твоей милостью, но прежде, чем торжествовать, следует заняться делами государства. Заботы Та-Кемет, которые ты принял в свое сердце, не терпят отлагательства.
На губах юного царя мелькнула улыбка, он склонил голову, восхищаясь этой дерзостью.
- Ты права, великая царица. Ты видишь, что я созвал совет, дабы немедленно заняться делами государства. Наш могущественный враг все еще жив и, должно быть, в этот самый миг собирается с силами.
Киа склонилась с трона, стиснув подлокотники, ее раненую ногу неожиданно пронзила боль.
- Государь, тогда прошу тебя: сядем в круг, чтобы говорить с нашими советниками на равных. Мы все утомлены битвой. Это будет долгая беседа.
- Хорошо, - сжалился над нею Менес. Он нахмурился, помогая царице встать; ему неприятно было показывать свою слабость… но ведь не возомнил же он себя, в самом деле, неподвластным болезням и увечьям?
Но молодой царь с явным облегчением опустился на подушки, которые по его приказу раскинули на полу слуги. Киа не узнавала этих людей, но догадывалась, что Менес набрал их из богатых домов города, пока она отдыхала и занималась своим туалетом.
"Покорны ли нам мирные жители? Ах, что об этом спрашивать! – подумала с досадой Киа. – Покорности тех, кто незнаком с оружием, всегда легко добиться. Но Ра…"
Фараон хлопнул в ладоши и приказал юному быстроногому слуге, с ловкостью распростершемуся перед собранием ниц, принести вина и лепешек.
- Друзья, - с волнением начал владыка, как будто, сев в кружок товарищей, опять уравнялся с ними. – Ра бежал, и нужно определить, каким путем он отступил и откуда может явиться опасность. Это сейчас главное.
"Ты объявил себя властителем обеих земель, - вдруг подумала Киа, - а ты их даже не знаешь, ни городов, ни селений. Гарнизоны Ра, далекие от столицы, даже не слышали о тебе. Ах, безрассудный мальчишка!"
- Царь, нам известно, куда бежал Ра, - сказала Киа совсем не то, что думала; мужчины с величайшим вниманием посмотрели на нее. – Он бежал через Звездные Врата в свои небесные владения, откуда доставляют наквад.
- А это значит, что Ра рассчитывает наложить свою руку на наквадные копи! - перебил ее Менес, в котором сейчас не осталось никакой царственности, только молодой пыл и нетерпение. – Ра перережет нам пути к накваду и лишит нас оружия! Но ведь мы сражаемся простым оружием, - прошептал он тут же и вопросительно взглянул на жену.
- Господин, мы лишимся также и воздушной разведки, - напомнила Киа. – Кроме того…
- Кроме того, никто из нас не знаком с устройством Звездных Врат! – воскликнул Туту, сидевший по левую руку от правителя. – Мы не сможем открыть их, это сможет сделать только Ра!
- И только тогда, когда сочтет это нужным, - мрачно сказал Менес.
- Государь, если ты соблаговолишь прислушаться к моим словам – Врата должны быть уничтожены, - неожиданно очень серьезно произнесла царица. – Мы должны добраться до них, разрушить и похоронить их в песке. Ра знает такие способы войны, какие нам и не снились…
- Нет!
Менес вздернул подбородок.
- Я не желаю терять небесных владений Ра и его наквадных копей, - заявил он. – И я желаю получить это существо! Живым или мертвым… но лучше живым.
На лице божественного правителя появилась такая жажда, что Киа горько пожалела о том, что не может уничтожить Врата самостоятельно.
Ра предуведомили о приближении врага за несколько часов. Ра услышал о численности войска; но более, чем число, на него подействовало сообщение о величине воздушных сил и количестве энергетических копий противника. Гоаулд подумал, что возможность проиграть этот бой гораздо выше, чем он полагал до сих пор…
Ра же хотел победить наверняка. Земля в сравнении с Абидосом была раем; но только отступив на Абидос, он смог бы полностью взять под контроль добычу наквада и спланировать ответный удар. Людишки не знали, как открываются Врата… во всяком случае, те, которых привел с собой Менес. И Ра знал, что для победы ему будет достаточно уничтожить Менеса – после гибели энергичного и необычайно умного для таури полководца его солдаты превратятся в то же стадо, каким были прежде.
Ра собрал всю свою дворцовую гвардию, а также отозвал с постов половину городской стражи. Если кто-то из них и сомневался в своем боге, один вид его опять поверг людей в трепет. Ра объявил им свою волю – он желает немедля отправиться в свои небесные владения.
О том, что приближается враг и их правитель просто спасается бегством, его воины еще не знали; а когда они окажутся на Абидосе, то и не узнают. Кроме того, эти люди привыкли к повиновению.
И, конечно, они не могли знать, что Ра подверг их мощному ментальному воздействию – использовав для этого немалую часть своей энергии, полученной при последней подзарядке…
Ра воспользовался для отступления порталом, который вел из дворца прямо в храм перехода, где располагались Врата. Перчаток-пультов управления в дворцовом арсенале было всего три – но Ра, применив свою энергию, смог удержать портал открытым гораздо более длительное время, чем обычно. После прибытия на Абидос ему опять потребуется саркофаг; к счастью, он держал там запасной.
Сначала жрецы, а потом и воины организованно, без волнения и единой собственной мысли переправились в храм перехода в пустыне. Это заняло около часа. Путешествие же через Врата, через бесчисленное количество световых лет, произошло гораздо быстрее: Врата, в отличие от порталов, могли оставаться открытыми более часа.
По прибытии на негостеприимный и бедный жизнью Абидос – отвратительное место для обитания высшего существа – Ра пришлось совершить самую длительную пешую прогулку за последние десятки лет. Гоаулд расположился в небольшой крепости, в которой держал припасы на случай отступления… вот на такой крайний случай.
И там правитель землян наконец смог вздохнуть и поразмыслить спокойно. Уничтожить Менеса – это было сейчас первостепенной задачей.
Наквадная бомба, вот что подойдет.
Ра был хорошим инженером даже для гоаулда, и смог бы изготовить взрывное устройство, не располагая чертежами. Его разум, хранивший непредставимое для таури количество информации, не позволял Ра свободно восстанавливать все сведения, которые ему хотелось, - постоянно помня все события своей жизни, не выдержал бы даже гоаулд. Но наиболее важную информацию он мог вспомнить при помощи саркофага, причем с абсолютной точностью.
Но прежде, чем действовать, следовало подавить бунты рабочих. Ра скоро узнал, что надсмотрщик над работами солгал ему, - и разгневался и обрадовался сразу. Добыча наквада не прекращалась, требовалось не разрабатывать новые месторождения, а всего лишь опять подчинить себе примитивных и неорганизованных абидосских рабов. Ра приступил к этому немедленно.
* "Хор-воин": подлинное тронное имя фараона Менеса.
* "Сладостная сердцем": предположительно – имя жены Менеса.
* Титул главной жены фараона.
Глава 46
Когда совет был завершен, Менес сделал то, о чем вспомнил только по его завершении. Он отправил вестника к своим родителям.
Конечно, глубоко в сердце Менес ни на миг не забывал о них… о матери… но это было так больно, так страшно: узнать об участи Сит-Ра и Нефертари. Богоподобный царь, ожидая возвращения вестника, скорчился на полу в опустевшем зале, закрыв лицо руками, – точно ребенок, встретивший хищного зверя и надеющийся, что чудовище исчезнет, если он перестанет смотреть…
Менес всхлипывал.
Киа тоже оставила его, и царь был рад. Киа не видела, что делается с ее повелителем. Хотя именно сейчас он так хотел бы прижаться к ее груди, чтобы она утешала его, подобно матери…
Торопливые шаги, стук и звон браслетов – вестник возвратился и пал ниц. Менес вскинул голову и уставился на слугу расширенными глазами; он утер щеку, на которой остались черные разводы.
- Что?..
- Великий Хор, - начал вестник, поднявшись с пола только на колени и потупив глаза.
Менес схватил себя за волосы.
- Мои родители…
Слуга кивнул и опять горестно и бессильно простерся ниц, как будто мог этой покорностью уменьшить скорбь повелителя. Менес несколько мгновений смотрел на смуглую спину, на которой лежал серебряный амулет, - а потом сам простерся ничком и глухо зарыдал, вцепившись в подушки. Он не заметил, как вестник вышел, а может, выполз прочь, стараясь производить как можно меньше шума.
Посланный Менеса радовался, что его царь не видел того, что видел он, - своего разоренного дома, в котором не осталось ни души. Ра жестоко отомстил изменнику, нанеся ему сердечную рану, от которой не может быть исцеления.
Киа пришла к мужу позже, когда уже совсем стемнело, - вечером того самого дня, когда они одержали величайшую победу. Она чувствовала, что следует дать мужу пережить первое горе в одиночестве, - несмотря на потребность в утешении, Менес прежде всего великий царь, который потом не простит ни ей, ни себе, что его застали в неподобающем виде: плачущим, как дитя, катающимся по полу и проклинающим свое зловонное имя…
Когда Киа увидела повелителя, он все еще плакал, но теперь был почти спокоен – сидел понурившись на полу и щипал подушку. Царица подошла к Менесу и опустилась рядом на колени. Он не поднял головы, как будто не заметил жены.
Тогда Киа подалась к мужу и обняла его за шею; и Менес крепко прижал ее к себе, раскачиваясь вместе с ней и всхлипывая.
- Я убийца моей матери, - прошептал молодой победитель. – Ра убил ее и моего отца, когда я бежал… О, что мне делать, как жить?
Киа так крепко сжала мужа в объятиях, как будто хотела принять в себя яд, скопившийся в его груди и изливавшийся жгучими слезами.
- Нужно жить, - прошептала она. – Нужно, великий царь. Войны всегда ужасны, любимый, а ты…
Она сжала безвольные ладони Менеса и, отстранившись, посмотрела в его вымазанное краской и слезами лицо.
- Ты выполняешь свое предназначение, - сказала Киа, повысив голос. – Слышишь ли ты меня?.. Такова была твоя судьба! Быть может, твой отец сам пожертвовал жизнью для тебя, отказавшись тебя разыскивать!..
Менес притих.
- Вот как?
Киа кивнула.
Менес завел за ухо волосы.
- А мать?..
- Ты думаешь, что она не пожертвовала бы жизнью для сына? – отозвалась Киа.
Менес поник головой.
- Все равно это я убил их… Этому не может быть оправдания…
Киа снова обняла его, ничего больше не говоря, и заплакала вместе с ним. Они долго облегчали грудь в объятиях друг друга, эти боги и повелители мира. И если кто-то из людей, принявших их власть, что-то услышал или увидел – он промолчал и ничего не сказал другим, и сам с собой тоже об этом более не говорил.
Менес и Киа легли вместе, в своей царской опочивальне, но не для любви – а просто затем, чтобы ощущать друг друга рядом. Менес заснул, прижавшись к Киа, как к утраченной матери, а Киа не спала. Она думала о своих родителях.
Как она хотела бы разыскать их и привезти во дворец! Неби и его жена должны были уцелеть – если за прошедшие годы их не убила старость или моровое поветрие: болезни далеко обходили дом Ра, но не щадили его рабов, удаленных от двора.
"Но вынесет ли Менес то, что мои родители живы, если я разыщу их и он будет каждый день видеть их перед глазами?"
Если это причинит царю боль, Киа согласится даже на то, чтобы ее отец и мать поселились не во дворце, а в своем старом доме. Но только рядом с ней.
"Теперь я хотела бы родить Менесу дитя, - подумала царица. – Но способна ли я на это, как оказалась способна стать его соратником и советником?"
Киа прижала к себе мужа, казавшегося во сне гораздо моложе и беззащитнее, и поцеловала его спутанные длинные волосы.
"Не отошлешь ли ты меня от себя, Са-Ра, если я окажусь бесплодной?"
Менес вполне был способен на это. Уже изменивший один раз, пусть даже демону, лгавший врагам и союзникам… почти утративший веру, кроме веры в себя…
"Он верит и в меня, - подумала Киа. – Я – богиня, я – Маат, которой подчиняется все, и даже солнце… Вот так, господин мой".
Великая царица еще раз поцеловала мужа и, прижавшись к нему, закрыла утомленные глаза.
Наутро Менес был по-прежнему подавлен, как будто вдруг ушла вся радость от победы. Едва ли следовало ожидать другого – Менес, несмотря на свои победы, свои необыкновенные дарования, ум и силу, был только человек, молодой человек, с корнем вырвавший себя из родной земли… чтобы создать заново себя, свои верования, обрести другую опору. Его уверенность в себе была подорвана внезапно и безжалостно. Менес был не Ра, живший тысячи лет и переживший столько потерь, сколько хватило бы, чтобы сломить тысячи смертных, чей век был так короток.
Киа завтракала вместе с мужем: никого больше он не хотел и не мог видеть. Киа не решалась заговорить с Менесом о своих родителях… просто сидела рядом с ним, давая ему силы своим сочувствием.
- Я увековечу их, - вдруг сдавленно сказал царь.
Киа вздрогнула.
- Что ты говоришь?
- Моего отца и мать. Прежде всего – мою мать, прекрасную Нефертари, - произнес молодой бог. – Я выбью ее имя на мраморной стеле и водружу эту стелу в храме Ра. В самом святилище!..
- Тише! – воскликнула Киа, видя, как муж весь вспыхнул, сжав кулаки.
- И статуи, - продолжал Менес. – Я хочу, чтобы мои родители вечно жили в своем образе, и прикажу мастерам Ра изваять их в самом твердом черном камне. Им будут поклоняться, как богам! Я прикажу!..
"А тебе?" - подумала Киа.
Несомненно, Менес намеревался подобным же образом обессмертить и себя, и свою царицу – теперь, когда такая мысль уже пришла ему в голову. Сколько же труда простых людей на это пойдет? Но царь сейчас не думал о простых людях.
После завтрака Менес вознамерился отправиться в родительский дом. Киа не могла предоставить его самому себе во время такого печального путешествия и вызвалась сопровождать повелителя. Менес принял ее предложение с молчаливой благодарностью.
- А твоя гвардия? – напомнила Киа. Менес усмехнулся почти презрительно.
- Я никого здесь не боюсь.
Вдвоем победители покинули дворец, не сказавшись никому – кроме стражника, стоявшего в карауле в дверей, который не посмел их задержать.
Они прошли по улицам, миновали пустую площадь перед храмом… город казался нежилым. Люди все еще боялись высунуться из домов. Какой-то горожанин попался царственной чете навстречу и поспешно упал носом в пыль…
- Вот видишь? – Менес посмотрел на жену со спокойным презрением. На того, кто преклонился перед ними, он даже не взглянул. – Чего нам здесь бояться?
"Ты просто еще слишком молод, - подумала Киа. – Враги нападают не только в бою и сражаются не только лицом к лицу".
В своем пустом доме Менес задержался надолго.
Он медленно, с мучительной болью, выражавшейся и в лице его, и даже в поступи, обошел комнаты; опускался на колени и утыкался лицом в дорогие с детства вещи… садился в кресла, в которых сиживали мать и кормилица…
Киа глотала слезы, глядя на это.
Потом царь, не сказав ей ни слова, направился обратно во дворец. Киа уже забеспокоилась – сможет ли он сейчас удержать бразды правления? Способен ли думать о том, что никак нельзя отложить? Ведь они могут потерять все!..
В коридоре дома бога Менес столкнулся с одним из своих воинов. Тот отскочил и поспешно склонился перед ним.
- Прости, повелитель!
- Где ты был? – мрачно спросил Менес, хотя с большим правом такой вопрос его люди могли бы задать ему самому. Как мог он бросить их в эти важнейшие часы?
- Я побывал дома, царь, - ответил солдат, вернее – офицер; услышав, каким тоном это сказано, Менес быстро поднял голову.
- И что же?
- Моя мать и старший брат умерли, - ответил воин, глядя в землю. – У меня больше никого не осталось.
Губы Менеса дрогнули; и вдруг он быстро и горячо обнял офицера.
- Терпи! Укрепи свое сердце и молись!..
- Да, царь…
Когда Менес выпустил его из объятий, воин отвернулся, чтобы скрыть слезы. Менес же вдруг стал каким-то одухотворенно-спокойным, точно понял для себя что-то важное и утешительное.
- Иди и передай остальным мой приказ! – повелел он офицеру. - Всем, сколько ни есть, собраться в тронном зале!
Воин отбил поклон и быстро ушел.
Когда все собрались, Менес прежде всего спросил – сколько из них отлучалось из дворца, чтобы повидаться с семьями. Воины пришли в замешательство: такого разрешения им не давали. Но Менес уже и сам видел, кто уходил домой… по лицам.
- Тем, кто еще не виделся с родными, даю такое дозволение, - ясным голосом сказал молодой царь. – Тем же, кто уходил без приказа…
- Впредь за такое будет следовать кара! – вдруг воскликнул Менес, встав во весь рост и сверкая глазами. – Вы подчиняетесь мне как военачальнику, вы приняли меня своим царем – а мои воины должны быть послушны мне, как корабль кормчему, как парус ветру! Все слышали?..
Люди виновато опустили головы. Менес видел, что некоторые из них плачут… от стыда и горя. Он был не одинок в своем несчастье.
- Мое сердце скорбит вместе с вами, - дрогнувшим голосом сказал Менес. – Знайте, что у меня умерли отец и мать… и когда я услышал об этом, мне показалось, что лучше бы мне быть нерожденным…
Все воины теперь слушали его. Менес умел завладевать вниманием людей.
- Но я верю, храбрые мужи… знаете ли, в чем моя вера?
- В чем? В чем?
Люди приподнимались, едва дыша, как будто слушали пророка.
- В том, что за смертью есть другая жизнь, а эта жизнь – только ее преддверие, - твердо проговорил царь.
- Но почему? – осмелился спросить кто-то.
Менес улыбнулся; это была скорбная улыбка, но за нею чувствовалось величие ощущавшейся молодым повелителем правоты.
- Потому, мой друг, что иначе эта жизнь была бы слишком жестока, а справедливость – недостижимой мечтой, - сказал он.
Когда совет был завершен, Менес сделал то, о чем вспомнил только по его завершении. Он отправил вестника к своим родителям.
Конечно, глубоко в сердце Менес ни на миг не забывал о них… о матери… но это было так больно, так страшно: узнать об участи Сит-Ра и Нефертари. Богоподобный царь, ожидая возвращения вестника, скорчился на полу в опустевшем зале, закрыв лицо руками, – точно ребенок, встретивший хищного зверя и надеющийся, что чудовище исчезнет, если он перестанет смотреть…
Менес всхлипывал.
Киа тоже оставила его, и царь был рад. Киа не видела, что делается с ее повелителем. Хотя именно сейчас он так хотел бы прижаться к ее груди, чтобы она утешала его, подобно матери…
Торопливые шаги, стук и звон браслетов – вестник возвратился и пал ниц. Менес вскинул голову и уставился на слугу расширенными глазами; он утер щеку, на которой остались черные разводы.
- Что?..
- Великий Хор, - начал вестник, поднявшись с пола только на колени и потупив глаза.
Менес схватил себя за волосы.
- Мои родители…
Слуга кивнул и опять горестно и бессильно простерся ниц, как будто мог этой покорностью уменьшить скорбь повелителя. Менес несколько мгновений смотрел на смуглую спину, на которой лежал серебряный амулет, - а потом сам простерся ничком и глухо зарыдал, вцепившись в подушки. Он не заметил, как вестник вышел, а может, выполз прочь, стараясь производить как можно меньше шума.
Посланный Менеса радовался, что его царь не видел того, что видел он, - своего разоренного дома, в котором не осталось ни души. Ра жестоко отомстил изменнику, нанеся ему сердечную рану, от которой не может быть исцеления.
Киа пришла к мужу позже, когда уже совсем стемнело, - вечером того самого дня, когда они одержали величайшую победу. Она чувствовала, что следует дать мужу пережить первое горе в одиночестве, - несмотря на потребность в утешении, Менес прежде всего великий царь, который потом не простит ни ей, ни себе, что его застали в неподобающем виде: плачущим, как дитя, катающимся по полу и проклинающим свое зловонное имя…
Когда Киа увидела повелителя, он все еще плакал, но теперь был почти спокоен – сидел понурившись на полу и щипал подушку. Царица подошла к Менесу и опустилась рядом на колени. Он не поднял головы, как будто не заметил жены.
Тогда Киа подалась к мужу и обняла его за шею; и Менес крепко прижал ее к себе, раскачиваясь вместе с ней и всхлипывая.
- Я убийца моей матери, - прошептал молодой победитель. – Ра убил ее и моего отца, когда я бежал… О, что мне делать, как жить?
Киа так крепко сжала мужа в объятиях, как будто хотела принять в себя яд, скопившийся в его груди и изливавшийся жгучими слезами.
- Нужно жить, - прошептала она. – Нужно, великий царь. Войны всегда ужасны, любимый, а ты…
Она сжала безвольные ладони Менеса и, отстранившись, посмотрела в его вымазанное краской и слезами лицо.
- Ты выполняешь свое предназначение, - сказала Киа, повысив голос. – Слышишь ли ты меня?.. Такова была твоя судьба! Быть может, твой отец сам пожертвовал жизнью для тебя, отказавшись тебя разыскивать!..
Менес притих.
- Вот как?
Киа кивнула.
Менес завел за ухо волосы.
- А мать?..
- Ты думаешь, что она не пожертвовала бы жизнью для сына? – отозвалась Киа.
Менес поник головой.
- Все равно это я убил их… Этому не может быть оправдания…
Киа снова обняла его, ничего больше не говоря, и заплакала вместе с ним. Они долго облегчали грудь в объятиях друг друга, эти боги и повелители мира. И если кто-то из людей, принявших их власть, что-то услышал или увидел – он промолчал и ничего не сказал другим, и сам с собой тоже об этом более не говорил.
Менес и Киа легли вместе, в своей царской опочивальне, но не для любви – а просто затем, чтобы ощущать друг друга рядом. Менес заснул, прижавшись к Киа, как к утраченной матери, а Киа не спала. Она думала о своих родителях.
Как она хотела бы разыскать их и привезти во дворец! Неби и его жена должны были уцелеть – если за прошедшие годы их не убила старость или моровое поветрие: болезни далеко обходили дом Ра, но не щадили его рабов, удаленных от двора.
"Но вынесет ли Менес то, что мои родители живы, если я разыщу их и он будет каждый день видеть их перед глазами?"
Если это причинит царю боль, Киа согласится даже на то, чтобы ее отец и мать поселились не во дворце, а в своем старом доме. Но только рядом с ней.
"Теперь я хотела бы родить Менесу дитя, - подумала царица. – Но способна ли я на это, как оказалась способна стать его соратником и советником?"
Киа прижала к себе мужа, казавшегося во сне гораздо моложе и беззащитнее, и поцеловала его спутанные длинные волосы.
"Не отошлешь ли ты меня от себя, Са-Ра, если я окажусь бесплодной?"
Менес вполне был способен на это. Уже изменивший один раз, пусть даже демону, лгавший врагам и союзникам… почти утративший веру, кроме веры в себя…
"Он верит и в меня, - подумала Киа. – Я – богиня, я – Маат, которой подчиняется все, и даже солнце… Вот так, господин мой".
Великая царица еще раз поцеловала мужа и, прижавшись к нему, закрыла утомленные глаза.
Наутро Менес был по-прежнему подавлен, как будто вдруг ушла вся радость от победы. Едва ли следовало ожидать другого – Менес, несмотря на свои победы, свои необыкновенные дарования, ум и силу, был только человек, молодой человек, с корнем вырвавший себя из родной земли… чтобы создать заново себя, свои верования, обрести другую опору. Его уверенность в себе была подорвана внезапно и безжалостно. Менес был не Ра, живший тысячи лет и переживший столько потерь, сколько хватило бы, чтобы сломить тысячи смертных, чей век был так короток.
Киа завтракала вместе с мужем: никого больше он не хотел и не мог видеть. Киа не решалась заговорить с Менесом о своих родителях… просто сидела рядом с ним, давая ему силы своим сочувствием.
- Я увековечу их, - вдруг сдавленно сказал царь.
Киа вздрогнула.
- Что ты говоришь?
- Моего отца и мать. Прежде всего – мою мать, прекрасную Нефертари, - произнес молодой бог. – Я выбью ее имя на мраморной стеле и водружу эту стелу в храме Ра. В самом святилище!..
- Тише! – воскликнула Киа, видя, как муж весь вспыхнул, сжав кулаки.
- И статуи, - продолжал Менес. – Я хочу, чтобы мои родители вечно жили в своем образе, и прикажу мастерам Ра изваять их в самом твердом черном камне. Им будут поклоняться, как богам! Я прикажу!..
"А тебе?" - подумала Киа.
Несомненно, Менес намеревался подобным же образом обессмертить и себя, и свою царицу – теперь, когда такая мысль уже пришла ему в голову. Сколько же труда простых людей на это пойдет? Но царь сейчас не думал о простых людях.
После завтрака Менес вознамерился отправиться в родительский дом. Киа не могла предоставить его самому себе во время такого печального путешествия и вызвалась сопровождать повелителя. Менес принял ее предложение с молчаливой благодарностью.
- А твоя гвардия? – напомнила Киа. Менес усмехнулся почти презрительно.
- Я никого здесь не боюсь.
Вдвоем победители покинули дворец, не сказавшись никому – кроме стражника, стоявшего в карауле в дверей, который не посмел их задержать.
Они прошли по улицам, миновали пустую площадь перед храмом… город казался нежилым. Люди все еще боялись высунуться из домов. Какой-то горожанин попался царственной чете навстречу и поспешно упал носом в пыль…
- Вот видишь? – Менес посмотрел на жену со спокойным презрением. На того, кто преклонился перед ними, он даже не взглянул. – Чего нам здесь бояться?
"Ты просто еще слишком молод, - подумала Киа. – Враги нападают не только в бою и сражаются не только лицом к лицу".
В своем пустом доме Менес задержался надолго.
Он медленно, с мучительной болью, выражавшейся и в лице его, и даже в поступи, обошел комнаты; опускался на колени и утыкался лицом в дорогие с детства вещи… садился в кресла, в которых сиживали мать и кормилица…
Киа глотала слезы, глядя на это.
Потом царь, не сказав ей ни слова, направился обратно во дворец. Киа уже забеспокоилась – сможет ли он сейчас удержать бразды правления? Способен ли думать о том, что никак нельзя отложить? Ведь они могут потерять все!..
В коридоре дома бога Менес столкнулся с одним из своих воинов. Тот отскочил и поспешно склонился перед ним.
- Прости, повелитель!
- Где ты был? – мрачно спросил Менес, хотя с большим правом такой вопрос его люди могли бы задать ему самому. Как мог он бросить их в эти важнейшие часы?
- Я побывал дома, царь, - ответил солдат, вернее – офицер; услышав, каким тоном это сказано, Менес быстро поднял голову.
- И что же?
- Моя мать и старший брат умерли, - ответил воин, глядя в землю. – У меня больше никого не осталось.
Губы Менеса дрогнули; и вдруг он быстро и горячо обнял офицера.
- Терпи! Укрепи свое сердце и молись!..
- Да, царь…
Когда Менес выпустил его из объятий, воин отвернулся, чтобы скрыть слезы. Менес же вдруг стал каким-то одухотворенно-спокойным, точно понял для себя что-то важное и утешительное.
- Иди и передай остальным мой приказ! – повелел он офицеру. - Всем, сколько ни есть, собраться в тронном зале!
Воин отбил поклон и быстро ушел.
Когда все собрались, Менес прежде всего спросил – сколько из них отлучалось из дворца, чтобы повидаться с семьями. Воины пришли в замешательство: такого разрешения им не давали. Но Менес уже и сам видел, кто уходил домой… по лицам.
- Тем, кто еще не виделся с родными, даю такое дозволение, - ясным голосом сказал молодой царь. – Тем же, кто уходил без приказа…
- Впредь за такое будет следовать кара! – вдруг воскликнул Менес, встав во весь рост и сверкая глазами. – Вы подчиняетесь мне как военачальнику, вы приняли меня своим царем – а мои воины должны быть послушны мне, как корабль кормчему, как парус ветру! Все слышали?..
Люди виновато опустили головы. Менес видел, что некоторые из них плачут… от стыда и горя. Он был не одинок в своем несчастье.
- Мое сердце скорбит вместе с вами, - дрогнувшим голосом сказал Менес. – Знайте, что у меня умерли отец и мать… и когда я услышал об этом, мне показалось, что лучше бы мне быть нерожденным…
Все воины теперь слушали его. Менес умел завладевать вниманием людей.
- Но я верю, храбрые мужи… знаете ли, в чем моя вера?
- В чем? В чем?
Люди приподнимались, едва дыша, как будто слушали пророка.
- В том, что за смертью есть другая жизнь, а эта жизнь – только ее преддверие, - твердо проговорил царь.
- Но почему? – осмелился спросить кто-то.
Менес улыбнулся; это была скорбная улыбка, но за нею чувствовалось величие ощущавшейся молодым повелителем правоты.
- Потому, мой друг, что иначе эта жизнь была бы слишком жестока, а справедливость – недостижимой мечтой, - сказал он.
Глава 47
Мен-Нефер-Ра подчинился победителям без единой попытки сопротивления. Воистину – какой безумец пойдет против тех, кто ниспроверг самого Ра?
"Они не любили его, - думал Менес. – Они любили то, что он им давал, свою прекрасную жизнь. Я любил Ра и был счастлив этой любовью – но любить так, как божественный воин, эти мелкие люди не способны…"
Менес прежде всего осмотрел оружейные склады. Несмотря на горе, давившее его, как каменная плита, эта ревизия принесла ему большое удовлетворение: царь обнаружил большой нетронутый запас наквада, а также еще целых пятнадцать виман и части летательных аппаратов, требовавших сборки.
"Нужно перевернуть городские книгохранилища, - думал Менес. – Здесь должны быть книги с описанием работы машин и других чудес Ра… Он оставил нам много… А если я смогу завладеть им самим…"
От такой мысли сладко и горячо сжималось сердце. Не только радость утоленной мести – это будет ключ к могуществу Ра… Менес выпытает у своего врага все известные тому тайны жизни и станет величайшим из земных царей, а его народ – счастливейшим из народов.
Несколько людей, которые считались в войске самыми учеными, Менес отрядил на ревизию городских библиотек. Жене своей, великой и премудрой царице, он предоставил заняться дворцовой библиотекой. Киа восприняла это – не то приказ, не то милость – с радостной благодарностью.
- Ты безгранично добр, мой царь, - сказала она.
- Я дарю тебе все это книгохранилище, - ответил Менес, глядя на супругу серьезно и уважительно. Он не знал никого, кто бы был более достоин такого дара и такой заботы, нежели она.
Киа блаженно вздохнула, потом взяла повелителя за руку и поцеловала ее.
- Ты знаешь мое сердце… Но сейчас, - она запнулась, опустив глаза, - я желала бы сделать дело, о котором думаю непрестанно…
- Какое же? – спросил Менес.
Киа видела его согласие исполнить все, о чем она попросит, - как тогда, когда они любили друг друга в крепости посреди пустыни. Но теперь этот человек, ее муж, был самым могущественным из людей… более, чем человеком.
- Я хочу привезти во дворец моих родителей, - сказала Киа, отважившись посмотреть Менесу в лицо.
Молодой царь побледнел. Киа, глядя в его остановившиеся глаза, от всей души пожелала взять свои слова обратно; но тут он вымолвил с усилием:
- Хорошо… Это только справедливо…
Киа улыбнулась, раскрыв объятия, и Менес подался к ней и прижал ее к себе.
- Сладостная сердцем… как мог бы я не сделать все, о чем бы ты ни попросила? – прошептал он, нежно лаская ее плечи. Киа казалось, что в этом мужчине живет солнце, так горячи были его руки, отливавшие бронзой гладкой кожи и золотом запястий.
- Но, Са-Ра… в твоем войске нет никого, кто бы знал путь в нашу деревню, - сказала Киа. – Никого, кроме меня.
Менес нахмурился.
- Но ведь ты не умеешь летать!
Киа виновато вздохнула.
- Я должна полететь с одним из твоих пилотов, чтобы указывать ему дорогу, - произнесла она.
Менес приоткрыл рот; глаза его полыхнули. Но он совладал с собой.
- Хорошо, я отпускаю тебя, - сказал он. – Иначе нельзя, ты права.
Киа улыбнулась.
- Пусть меня отвезет Туту. Ты знаешь его и веришь ему… и неужели ты не веришь мне?
- Верю! - воскликнул Менес.
Но до конца он не верил ей, как и она – ему. Как, наверное, и все слишком выдающиеся и умные люди, мужчины и женщины.
Киа поцеловала мужа, а он нежно прошептал ей, что сделает для нее все. Царица улыбнулась, как будто не сомневалась в этом. Хотя Менесу она верила больше, чем другим, - они испытали себя, друг друга и свою любовь, как это мало кому удается.
Туту как пилот не уступал Менесу, и поручение царя воспринял с радостью и гордостью. Киа чувствовала, что этот воин – из тех, кто боготворит Менеса. Многие из его людей признали божественность своего вождя потому, что им нужен был бог-правитель и порядок, подобный прежнему; но многие искренне уверовали в Менеса, им казалось священным все, что от него исходит…
Киа изумляло подобное – да, она и сама порою ощущала себя богиней, но чаще только смертной женщиной, пусть и незаурядной. Как же думал о себе в своем сердце Менес, и как о нем думали остальные? После владычества Ра?
- Туту, кто наш царь – человек или бог? – спросила она пилота, когда они взлетели над землей. Бедняга Туту вначале извелся, пытаясь придержать великую царицу и одновременно боясь ее касаться, а потом Киа резко приказала ему лететь как обычно, иначе они упадут.
- Он бог, - убежденно сказал Туту.
Киа замолчала, чтобы не отвлекать пилота от управления, и продолжила всматриваться в землю.
Она сразу узнала знакомые места и крикнула Туту снижаться так резко, что он чуть не потерял управление. Он понесся к земле, и Киа увидела, как от их летательного аппарата разбежались люди в лохмотьях. Ну конечно! Для них все господа в кабинах виман – враги, кровопийцы!
А разве нет?
Туту почтительно высадил царицу, потом выбрался сам.
- Куда теперь, госпожа?
Они оглядывались, и их взор, казалось, поражал людей, подобно огнемету – кто еще не пал ниц, поспешно сгибался и закрывал голову руками. Киа первая заметила это, и вид множества своих односельчан в покорных позах вызвал у нее и болезненное чувство, и… большое удовлетворение.
- Слушайте меня! – властно крикнула она. – Мы вам не враги, мы ваши освободители!
Некоторое время все продолжали лежать, почти лишенные животным страхом способности понимать слетевших к ним небожителей. Потом люди начали поднимать головы; наконец на Киа и Туту смотрели уже все.
- Кто вы? – спросил какой-то молодой мужчина. Киа не помнила его.
- Я – великая царица, супруга божественного царя Менеса, избавившего Та-Кемет от злой власти демона, - сказала она. – Ра пал. Вы слышали об этом?
Люди заахали, потом стали хвататься за волосы, друг за друга; кто-то улыбался - неверяще, ошеломленно, – а кто-то в страхе заплакал. Что теперь будет, не хуже ли прежнего?
- Зачем ты прилетела, великая госпожа? – боязливо спросил ее тот же мужчина.
- Я прилетела за моим отцом, - царственно ответила Киа. – Это Неби, бывший прежде наставником жрецов. Он и моя мать живы? Позовите их сюда!
Ее собеседник припал к земле, потом вскочил и побежал к ее дому. Киа, ощутив внезапную слабость в коленях, схватилась за Туту, и тот поддержал царицу под руку. Каким сильным, красивым и нездешним казался этот воин в сравнении с ее жалкими родичами!
И вот наконец посланец вернулся, и с ним шли ее родители.
Неби очень постарел; а его одежда, худоба лица и рук заставили царицу схватиться за сердце.
- Отец! Мать!
Ее бедная мать тоже стала старухой. Но они были живы, и смотрели на Киа как на благое божество, на небесное знамение, которого не чаяли дождаться…
- Киа!
Отец хотел припасть к ее коленям, но Киа не позволила и, подняв его, прижалась к груди Неби. От него пахло старостью и болезнью… да, он был чем-то болен, и как теперь понять – чем?
- Чем вы жили все это время, отец? – спросила Киа, заглядывая в глаза то ему, то матери.
- Разве это важно? – ответил за двоих Неби; в глазах его блестели слезы. – Я и не думал, что увижу… скажи, правда ли, что Ра мертв?
- Он не мертв, он низложен – бежал, - ответила царица.
Лицо Неби осветилось, и вдруг он снова показался дочери мудрецом, перед которым она преклонялась.
- А ты – наша царица? – снова вопросил отец, с вниманием и надеждой вглядываясь в ее глаза.
Киа кивнула.
Неби глубоко и радостно вздохнул, потом опустился перед ней на колени и припал к ее ногам.
- Слава богам! Слава тебе, великая царица!
У Киа бешено забилось сердце. Отец – отец говорит ей такие слова? Признает ее высшим существом, которому покоряется даже ее родитель, ее природный господин?
Но Неби был мудрее всех, кого она знала…
Киа ласково склонилась над отцом и погладила его волосы, поседевшие больше, чем наполовину.
- Поднимись, отец. Прошу тебя: никогда больше не преклоняйся предо мной. Я прилетела забрать вас во дворец… слышите? Вы будете жить со мной!
Остальные селяне смотрели на эту беседу, точно на священный обряд, – боясь пропустить хоть слово и вместе с тем боясь даже шевельнуться. Отец Киа словно бы помолодел от счастья; мать же тихо заплакала.
- Вы полетите с моим пилотом, - сказала Киа, видя, что ее слова наконец поняли и поверили им. – Сначала ты, матушка, потом отец. Кабина может вместить только двух человек.
Когда Туту увез ее мать, Киа осталась наедине с отцом – остальные не разошлись, конечно, но отошли на почтительное расстояние. Они с Неби сели рядом, как в былые времена, и великая царица прижалась к плечу отца.
Они долго молчали – слишком огромно было то, что случилось, пока они не виделись; и слишком многое хотелось сказать. Или умолчать о слишком многом?
- Счастлива ли ты сейчас, дитя мое? – спросил Неби наконец.
- Да, - тихо откликнулась Киа.
Она сама не знала. С ней случилось даже не счастье… а что-то огромное, великое.
- Я знал, что тебя ждет необыкновенная судьба, - сказал Неби задумчиво. – Ты никогда не походила на других женщин, и это и радовало, и пугало меня. Жизнь такова, дочь моя, что женщин, блистающих красотой и дарованиями, чаще всего ждет несчастье…
- Как и мужчин, - заметила Киа резко. – Безопаснее всего сидеть тихо. Того, кто взлетел высоко, может поразить стрела… того же, кто отсиживается в своей норе, как мышь, схватит коршун.
- Откуда у тебя эти шрамы? Ты сражалась? – вдруг спросил Неби, внимательно глядя на светлые рубцы на ее темной коже.
Киа уже и забыла об этих отметинах, такими привычными они стали.
- Да, - с гордостью сказала она.
Неби вздохнул и улыбнулся.
- Ты сражалась за меня и свою мать… Какая честь – знать, что ты моя дочь…
- А ты – мой отец, - ответила Киа. – Я рада, что опять обрела твою мудрость. Ты ведь будешь моим советником?
Неби сдвинул брови.
- Я был бы счастлив помогать тебе, но кто сделает меня царским советником, Киа? Ты забыла, кто я есть?
Киа засмеялась и пожала старую руку, черную и мозолистую.
- Ты отныне всегда будешь советником великой царицы… а это больше, чем царский советник на его посту, дорогой отец.
Ра потребовалось совсем немного времени, чтобы усмирить рабочих на Абидосе. Они отказывались копать, думая, что предпочитают смерть, - их правитель проверил, так ли это, приказав казнить по одному человеку из каждой семьи… вернее говоря, из каждого барака и из-под каждого навеса. Абидосские рабы жили скученно, напоминая больше животных, чем разумные существа. Но они оказались достаточно сообразительными, чтобы прекратить бунтовать.
После казни, собрав устрашенных людей перед своей резиденцией, Ра еще раз явил им свою мощь – теперь самолично. У него здесь были такие игрушки, придуманные на досуге… изобретения, не являвшиеся действенным оружием, но поражавшие воображение. Рабы-таури расползлись полуослепленные и испуганные до потери разума. Чего Ра и добивался.
Поставки наквада возобновились, и гоаулд смог заняться действительно серьезными изобретениями.
Мен-Нефер-Ра подчинился победителям без единой попытки сопротивления. Воистину – какой безумец пойдет против тех, кто ниспроверг самого Ра?
"Они не любили его, - думал Менес. – Они любили то, что он им давал, свою прекрасную жизнь. Я любил Ра и был счастлив этой любовью – но любить так, как божественный воин, эти мелкие люди не способны…"
Менес прежде всего осмотрел оружейные склады. Несмотря на горе, давившее его, как каменная плита, эта ревизия принесла ему большое удовлетворение: царь обнаружил большой нетронутый запас наквада, а также еще целых пятнадцать виман и части летательных аппаратов, требовавших сборки.
"Нужно перевернуть городские книгохранилища, - думал Менес. – Здесь должны быть книги с описанием работы машин и других чудес Ра… Он оставил нам много… А если я смогу завладеть им самим…"
От такой мысли сладко и горячо сжималось сердце. Не только радость утоленной мести – это будет ключ к могуществу Ра… Менес выпытает у своего врага все известные тому тайны жизни и станет величайшим из земных царей, а его народ – счастливейшим из народов.
Несколько людей, которые считались в войске самыми учеными, Менес отрядил на ревизию городских библиотек. Жене своей, великой и премудрой царице, он предоставил заняться дворцовой библиотекой. Киа восприняла это – не то приказ, не то милость – с радостной благодарностью.
- Ты безгранично добр, мой царь, - сказала она.
- Я дарю тебе все это книгохранилище, - ответил Менес, глядя на супругу серьезно и уважительно. Он не знал никого, кто бы был более достоин такого дара и такой заботы, нежели она.
Киа блаженно вздохнула, потом взяла повелителя за руку и поцеловала ее.
- Ты знаешь мое сердце… Но сейчас, - она запнулась, опустив глаза, - я желала бы сделать дело, о котором думаю непрестанно…
- Какое же? – спросил Менес.
Киа видела его согласие исполнить все, о чем она попросит, - как тогда, когда они любили друг друга в крепости посреди пустыни. Но теперь этот человек, ее муж, был самым могущественным из людей… более, чем человеком.
- Я хочу привезти во дворец моих родителей, - сказала Киа, отважившись посмотреть Менесу в лицо.
Молодой царь побледнел. Киа, глядя в его остановившиеся глаза, от всей души пожелала взять свои слова обратно; но тут он вымолвил с усилием:
- Хорошо… Это только справедливо…
Киа улыбнулась, раскрыв объятия, и Менес подался к ней и прижал ее к себе.
- Сладостная сердцем… как мог бы я не сделать все, о чем бы ты ни попросила? – прошептал он, нежно лаская ее плечи. Киа казалось, что в этом мужчине живет солнце, так горячи были его руки, отливавшие бронзой гладкой кожи и золотом запястий.
- Но, Са-Ра… в твоем войске нет никого, кто бы знал путь в нашу деревню, - сказала Киа. – Никого, кроме меня.
Менес нахмурился.
- Но ведь ты не умеешь летать!
Киа виновато вздохнула.
- Я должна полететь с одним из твоих пилотов, чтобы указывать ему дорогу, - произнесла она.
Менес приоткрыл рот; глаза его полыхнули. Но он совладал с собой.
- Хорошо, я отпускаю тебя, - сказал он. – Иначе нельзя, ты права.
Киа улыбнулась.
- Пусть меня отвезет Туту. Ты знаешь его и веришь ему… и неужели ты не веришь мне?
- Верю! - воскликнул Менес.
Но до конца он не верил ей, как и она – ему. Как, наверное, и все слишком выдающиеся и умные люди, мужчины и женщины.
Киа поцеловала мужа, а он нежно прошептал ей, что сделает для нее все. Царица улыбнулась, как будто не сомневалась в этом. Хотя Менесу она верила больше, чем другим, - они испытали себя, друг друга и свою любовь, как это мало кому удается.
Туту как пилот не уступал Менесу, и поручение царя воспринял с радостью и гордостью. Киа чувствовала, что этот воин – из тех, кто боготворит Менеса. Многие из его людей признали божественность своего вождя потому, что им нужен был бог-правитель и порядок, подобный прежнему; но многие искренне уверовали в Менеса, им казалось священным все, что от него исходит…
Киа изумляло подобное – да, она и сама порою ощущала себя богиней, но чаще только смертной женщиной, пусть и незаурядной. Как же думал о себе в своем сердце Менес, и как о нем думали остальные? После владычества Ра?
- Туту, кто наш царь – человек или бог? – спросила она пилота, когда они взлетели над землей. Бедняга Туту вначале извелся, пытаясь придержать великую царицу и одновременно боясь ее касаться, а потом Киа резко приказала ему лететь как обычно, иначе они упадут.
- Он бог, - убежденно сказал Туту.
Киа замолчала, чтобы не отвлекать пилота от управления, и продолжила всматриваться в землю.
Она сразу узнала знакомые места и крикнула Туту снижаться так резко, что он чуть не потерял управление. Он понесся к земле, и Киа увидела, как от их летательного аппарата разбежались люди в лохмотьях. Ну конечно! Для них все господа в кабинах виман – враги, кровопийцы!
А разве нет?
Туту почтительно высадил царицу, потом выбрался сам.
- Куда теперь, госпожа?
Они оглядывались, и их взор, казалось, поражал людей, подобно огнемету – кто еще не пал ниц, поспешно сгибался и закрывал голову руками. Киа первая заметила это, и вид множества своих односельчан в покорных позах вызвал у нее и болезненное чувство, и… большое удовлетворение.
- Слушайте меня! – властно крикнула она. – Мы вам не враги, мы ваши освободители!
Некоторое время все продолжали лежать, почти лишенные животным страхом способности понимать слетевших к ним небожителей. Потом люди начали поднимать головы; наконец на Киа и Туту смотрели уже все.
- Кто вы? – спросил какой-то молодой мужчина. Киа не помнила его.
- Я – великая царица, супруга божественного царя Менеса, избавившего Та-Кемет от злой власти демона, - сказала она. – Ра пал. Вы слышали об этом?
Люди заахали, потом стали хвататься за волосы, друг за друга; кто-то улыбался - неверяще, ошеломленно, – а кто-то в страхе заплакал. Что теперь будет, не хуже ли прежнего?
- Зачем ты прилетела, великая госпожа? – боязливо спросил ее тот же мужчина.
- Я прилетела за моим отцом, - царственно ответила Киа. – Это Неби, бывший прежде наставником жрецов. Он и моя мать живы? Позовите их сюда!
Ее собеседник припал к земле, потом вскочил и побежал к ее дому. Киа, ощутив внезапную слабость в коленях, схватилась за Туту, и тот поддержал царицу под руку. Каким сильным, красивым и нездешним казался этот воин в сравнении с ее жалкими родичами!
И вот наконец посланец вернулся, и с ним шли ее родители.
Неби очень постарел; а его одежда, худоба лица и рук заставили царицу схватиться за сердце.
- Отец! Мать!
Ее бедная мать тоже стала старухой. Но они были живы, и смотрели на Киа как на благое божество, на небесное знамение, которого не чаяли дождаться…
- Киа!
Отец хотел припасть к ее коленям, но Киа не позволила и, подняв его, прижалась к груди Неби. От него пахло старостью и болезнью… да, он был чем-то болен, и как теперь понять – чем?
- Чем вы жили все это время, отец? – спросила Киа, заглядывая в глаза то ему, то матери.
- Разве это важно? – ответил за двоих Неби; в глазах его блестели слезы. – Я и не думал, что увижу… скажи, правда ли, что Ра мертв?
- Он не мертв, он низложен – бежал, - ответила царица.
Лицо Неби осветилось, и вдруг он снова показался дочери мудрецом, перед которым она преклонялась.
- А ты – наша царица? – снова вопросил отец, с вниманием и надеждой вглядываясь в ее глаза.
Киа кивнула.
Неби глубоко и радостно вздохнул, потом опустился перед ней на колени и припал к ее ногам.
- Слава богам! Слава тебе, великая царица!
У Киа бешено забилось сердце. Отец – отец говорит ей такие слова? Признает ее высшим существом, которому покоряется даже ее родитель, ее природный господин?
Но Неби был мудрее всех, кого она знала…
Киа ласково склонилась над отцом и погладила его волосы, поседевшие больше, чем наполовину.
- Поднимись, отец. Прошу тебя: никогда больше не преклоняйся предо мной. Я прилетела забрать вас во дворец… слышите? Вы будете жить со мной!
Остальные селяне смотрели на эту беседу, точно на священный обряд, – боясь пропустить хоть слово и вместе с тем боясь даже шевельнуться. Отец Киа словно бы помолодел от счастья; мать же тихо заплакала.
- Вы полетите с моим пилотом, - сказала Киа, видя, что ее слова наконец поняли и поверили им. – Сначала ты, матушка, потом отец. Кабина может вместить только двух человек.
Когда Туту увез ее мать, Киа осталась наедине с отцом – остальные не разошлись, конечно, но отошли на почтительное расстояние. Они с Неби сели рядом, как в былые времена, и великая царица прижалась к плечу отца.
Они долго молчали – слишком огромно было то, что случилось, пока они не виделись; и слишком многое хотелось сказать. Или умолчать о слишком многом?
- Счастлива ли ты сейчас, дитя мое? – спросил Неби наконец.
- Да, - тихо откликнулась Киа.
Она сама не знала. С ней случилось даже не счастье… а что-то огромное, великое.
- Я знал, что тебя ждет необыкновенная судьба, - сказал Неби задумчиво. – Ты никогда не походила на других женщин, и это и радовало, и пугало меня. Жизнь такова, дочь моя, что женщин, блистающих красотой и дарованиями, чаще всего ждет несчастье…
- Как и мужчин, - заметила Киа резко. – Безопаснее всего сидеть тихо. Того, кто взлетел высоко, может поразить стрела… того же, кто отсиживается в своей норе, как мышь, схватит коршун.
- Откуда у тебя эти шрамы? Ты сражалась? – вдруг спросил Неби, внимательно глядя на светлые рубцы на ее темной коже.
Киа уже и забыла об этих отметинах, такими привычными они стали.
- Да, - с гордостью сказала она.
Неби вздохнул и улыбнулся.
- Ты сражалась за меня и свою мать… Какая честь – знать, что ты моя дочь…
- А ты – мой отец, - ответила Киа. – Я рада, что опять обрела твою мудрость. Ты ведь будешь моим советником?
Неби сдвинул брови.
- Я был бы счастлив помогать тебе, но кто сделает меня царским советником, Киа? Ты забыла, кто я есть?
Киа засмеялась и пожала старую руку, черную и мозолистую.
- Ты отныне всегда будешь советником великой царицы… а это больше, чем царский советник на его посту, дорогой отец.
Ра потребовалось совсем немного времени, чтобы усмирить рабочих на Абидосе. Они отказывались копать, думая, что предпочитают смерть, - их правитель проверил, так ли это, приказав казнить по одному человеку из каждой семьи… вернее говоря, из каждого барака и из-под каждого навеса. Абидосские рабы жили скученно, напоминая больше животных, чем разумные существа. Но они оказались достаточно сообразительными, чтобы прекратить бунтовать.
После казни, собрав устрашенных людей перед своей резиденцией, Ра еще раз явил им свою мощь – теперь самолично. У него здесь были такие игрушки, придуманные на досуге… изобретения, не являвшиеся действенным оружием, но поражавшие воображение. Рабы-таури расползлись полуослепленные и испуганные до потери разума. Чего Ра и добивался.
Поставки наквада возобновились, и гоаулд смог заняться действительно серьезными изобретениями.
Глава 48
Неби с женой отвели во дворце собственные покои. Менес, памятуя о том, какое положение Неби занимал прежде, отдал в его распоряжение также классные комнаты. Фараон был очень милостив к своему старому учителю.
Когда к нему, уже отмывшемуся от деревенской грязи, умащенному благовониями и облаченному в дорогие одежды, вошел молодой владыка всего сущего, Неби простерся ниц. Менес, улыбаясь, поднял тестя и усадил рядом с собой.
- Я бы желал, чтобы ты стал и мне отцом, почтенный Неби, - сказал царь.
Неби пригладил бороду, которую носил всегда, в отличие от вельмож и знатных царедворцев, - и которая придавала ему облик сельского старосты и пастыря, простой и внушительный. Но перед ним сейчас сидел его прирожденный господин, его молодой самозваный бог – с рождения и по праву рождения видевший от деревень и их старост только покорность, а теперь и подавно не потерпевший бы непокорства ни от кого в своей стране.
- Ты велик и щедр, как это подобает твоему величеству, - осторожно сказал Неби; он улыбнулся и склонил голову. Учитель говорил со своим бывшим учеником, нежданно вознесшимся превыше любого смертного удела, - и ученик внимал.
Неби уже знал о несчастье, постигшем царя, и следил за каждым своим словом, за каждым жестом. Как легко – своей старческой неловкостью погубить множество судеб, находящихся сейчас в полной воле этого молодого человека, обуянного нечеловеческой гордыней! Любой, пройдя путь Менеса, возгордился бы, и по праву...
Неби вдруг понял, какое счастье выпало ему: этот юноша готов был его слушать и, возможно, даже иногда следовать его советам. Знатные молодые люди презирали всех, кто не принадлежал к их кругу, молодость и сила презирали старость. А это был истинный царь!
- Чем я могу послужить тебе, повелитель? – спросил Неби.
Он посмотрел в глаза царю – с вниманием преданного подданного и с достоинством старца.
Менес положил ему на плечо руку, зазвеневшую браслетами.
- Твоя дочь, царица Небт-Маат, сейчас заведует дворцовой библиотекой, отец мой, - сказал фараон с волнением. – Я бы хотел, чтобы ты пособил ей в ее трудах. Это будет бесценная помощь!
Неби молча поклонился, прижав руку к сердцу. С ним говорил осиротевший сын, преувеличивавший сейчас его значение; с ним говорил царедворец, привыкший к лести.
- Буду счастлив оказаться полезным твоему величеству.
Менес кивнул с улыбкой.
- Я не сомневался в тебе, почтенный Неби.
Он встал.
- Теперь отдохни, - проговорил повелитель. – Тебе дадут раба для услуг, как и твоей жене, и ты будешь постоянно при мне, на случай любой нужды в тебе.
Теперь царь изрекал свою волю – и Неби опять поклонился. Что он мог сказать? Что не хочет обзаводиться рабами, как в былые дни, и предпочитает служить себе сам? Но разве он может устанавливать порядки в этом дворце?
Не больше, чем во времена Ра.
Неби молчал с покорно склоненной головой, и Менес, удовлетворенно посмотрев на него, покинул комнату.
Бывший наставник жрецов глядел ему вслед с печальной улыбкой. Он знал, что этот повелитель всегда будет поступать по своей воле, хотя и выказал ему сейчас искреннее почтение. Но Неби был счастлив и тем, что мог видеть свою дочь, великую госпожу…
Возможно, она действительно будет прислушиваться к нему, и Неби окажется небесполезен.
- Отец, где папирусы Хат? – спросила Киа.
- Я закопал их в саду, - ответил Неби.
- Нужно разыскать как можно скорее! Укажи мне это место! – воскликнула дочь.
Они вдвоем долго и сосредоточенно перебирали содержимое дворцовой библиотеки – и не находили ничего достойного внимания. Таковым царица считала только полезные книги – те, которые могли бы помочь с машинами Ра и другими его дарами: наквадными технологиями для поддержания здоровья и роста всего живого, что Ра осенял своей милостью.
Неби покачал головой. Он уже представлял себе, что именно требуется их повелителю, и откровенно сказал:
- Боюсь, ты не найдешь того, что ищешь, царица. Я успел проглядеть эти папирусы прежде, чем спрятать, хотя прятал их в спешке: там нет ничего, кроме того, что вы уже открыли, готовясь идти на Ра. Эта Хат, наверное, была обыкновенной наложницей…
Киа сверкнула глазами, и отец улыбнулся.
- Нет, необыкновенной, конечно – хотя и гораздо меньше, чем ты, дочь моя. Но ты не найдешь в них ничего нового…
Киа надолго задумалась, глядя на отца закусив губу. Неби почтительно ждал.
- А есть ли там что-нибудь о Звездных Вратах? О том, как они открываются? – воскликнула царица, точно вдруг вспомнив о важнейшем.
- Я не видел, но, возможно, найду, - сказал Неби.
Он не верил в это.
Киа шагнула к отцу и положила руку ему на плечо, у самой шеи. Длинные ногти царицы коснулись напрягшейся жилы.
- Если ты найдешь, как открыть Врата, никому не говори, - прошептала она на ухо своему доверенному мудрецу. – Даже фараону. Скажи прежде всего мне… одной мне…
- Зачем? – тихо спросил Неби.
Что-то похожее на страх стеснило его душу.
Повелительница шепнула в ответ:
- Ты сделаешь, как я скажу?
- Да, царица, - тихо ответил Неби. – Как прикажет твое величество.
Отец и дочь посмотрели друг другу в глаза – две родственные души, два вечных союзника. Киа улыбнулась.
- Благодарю тебя.
Неби поклонился.
- Ты хочешь решить сама, что сделать с этим знанием – с Вратами? – очень тихо спросил он, пытливо глядя в глаза дочери. – Не ставя в известность нашего владыку? Ты хочешь сама распорядиться Ра? – одними губами закончил Неби.
Киа кивнула.
- Да!
- Тогда я исполню все, как ты велишь, - ответил Неби без колебаний.
В тот же день они отправились в дом учителя – не взяв никого, даже неграмотного раба, чтобы копать. Царица решила разрыть тайник сама: отец сказал ей, что прикопал папирусы неглубоко.
Свитки Хат они нашли быстро, но это почти ничем не помогло. О Звездных Вратах в них не говорилось ни слова. Киа очень встревожилась – вдруг о действии Врат Менесу доложит кто-нибудь без ее ведома? Кто-нибудь из тех, кому он поручил городские архивы?
Но ведь найденное нужно будет прочесть, думала Киа. Разгадать. Она и ее отец – самые искусные книжники среди бывших приближенных Ра, даже искуснее их царя… Таким был еще старый Яхмес, хранитель библиотеки бога: но к его помощи, само собой, новый правитель не прибегнет. Впрочем, возможно, потребуется еще раз прибегнуть к домашней библиотеке Яхмеса – если Менес не догадается или не пожелает приказать горожанам явить владыкам собственные сокровищницы знаний, царица прикажет это сама.
Киа во что бы то ни стало хотела заполучить судьбу Врат и судьбу Ра в собственные руки.
Однако обыск городских книгохранилищ – и даже домашних библиотек – тоже ненамного обогатил фараона и царицу, хотя они посвятили завоеванному городу все свое внимание, исключая наблюдение за Вратами. Менес выставил в храме перехода надежных караульных.
Больше он ничего не мог сделать. Молодой фараон горел нетерпением покорить всю землю, которую объявил своей, - ничего не оставить без своего следа, подняться и обозреть всю Та-Кемет; но пока распылять внимание было смерти подобно. Ра был демон, которого они совсем не знали. Из Врат могло явиться что угодно и когда угодно.
Менес ждал, когда Ра сделает первый шаг.
Ра редко бывал недоволен своим божественным интеллектом – но в этот раз он превзошел самого себя: взрывное устройство размером с ладонь, самого простого принципа действия, было готово через десять дней после его отступления на Абидос. Оставалось выбрать того, кто его отправит через Врата и запустит – обратив в развалины половину Мен-Нефер-Ра или другого города, где будет находиться Менес. Ра было немного жаль своей столицы, дела своих рук: но если все пройдет как надо, у него будет вечность, чтобы отстроить все заново…
Посланцем мог быть любой из его воинов – для этого не требовалось особенной смелости: Ра не собирался никого посвящать в механизм работы бомбы. Его раб пойдет и запустит ее в полной уверенности, что враг великого бога будет уничтожен, а его самого спасет божественная длань. Никогда еще человеческие суеверия не бывали Ра так полезны.
Послужить лазутчиком - и смертником - вызвался Мерсу, бывший десятник из городской стражи. Ра даже помнил этого человека: когда-то он вернул к жизни его жену, умершую в родах, и Мерсу стал одним из преданнейших его слуг, непоколебимо верующим в могущество и милосердие своего повелителя.
Ну вот и прекрасно.
Неби с женой отвели во дворце собственные покои. Менес, памятуя о том, какое положение Неби занимал прежде, отдал в его распоряжение также классные комнаты. Фараон был очень милостив к своему старому учителю.
Когда к нему, уже отмывшемуся от деревенской грязи, умащенному благовониями и облаченному в дорогие одежды, вошел молодой владыка всего сущего, Неби простерся ниц. Менес, улыбаясь, поднял тестя и усадил рядом с собой.
- Я бы желал, чтобы ты стал и мне отцом, почтенный Неби, - сказал царь.
Неби пригладил бороду, которую носил всегда, в отличие от вельмож и знатных царедворцев, - и которая придавала ему облик сельского старосты и пастыря, простой и внушительный. Но перед ним сейчас сидел его прирожденный господин, его молодой самозваный бог – с рождения и по праву рождения видевший от деревень и их старост только покорность, а теперь и подавно не потерпевший бы непокорства ни от кого в своей стране.
- Ты велик и щедр, как это подобает твоему величеству, - осторожно сказал Неби; он улыбнулся и склонил голову. Учитель говорил со своим бывшим учеником, нежданно вознесшимся превыше любого смертного удела, - и ученик внимал.
Неби уже знал о несчастье, постигшем царя, и следил за каждым своим словом, за каждым жестом. Как легко – своей старческой неловкостью погубить множество судеб, находящихся сейчас в полной воле этого молодого человека, обуянного нечеловеческой гордыней! Любой, пройдя путь Менеса, возгордился бы, и по праву...
Неби вдруг понял, какое счастье выпало ему: этот юноша готов был его слушать и, возможно, даже иногда следовать его советам. Знатные молодые люди презирали всех, кто не принадлежал к их кругу, молодость и сила презирали старость. А это был истинный царь!
- Чем я могу послужить тебе, повелитель? – спросил Неби.
Он посмотрел в глаза царю – с вниманием преданного подданного и с достоинством старца.
Менес положил ему на плечо руку, зазвеневшую браслетами.
- Твоя дочь, царица Небт-Маат, сейчас заведует дворцовой библиотекой, отец мой, - сказал фараон с волнением. – Я бы хотел, чтобы ты пособил ей в ее трудах. Это будет бесценная помощь!
Неби молча поклонился, прижав руку к сердцу. С ним говорил осиротевший сын, преувеличивавший сейчас его значение; с ним говорил царедворец, привыкший к лести.
- Буду счастлив оказаться полезным твоему величеству.
Менес кивнул с улыбкой.
- Я не сомневался в тебе, почтенный Неби.
Он встал.
- Теперь отдохни, - проговорил повелитель. – Тебе дадут раба для услуг, как и твоей жене, и ты будешь постоянно при мне, на случай любой нужды в тебе.
Теперь царь изрекал свою волю – и Неби опять поклонился. Что он мог сказать? Что не хочет обзаводиться рабами, как в былые дни, и предпочитает служить себе сам? Но разве он может устанавливать порядки в этом дворце?
Не больше, чем во времена Ра.
Неби молчал с покорно склоненной головой, и Менес, удовлетворенно посмотрев на него, покинул комнату.
Бывший наставник жрецов глядел ему вслед с печальной улыбкой. Он знал, что этот повелитель всегда будет поступать по своей воле, хотя и выказал ему сейчас искреннее почтение. Но Неби был счастлив и тем, что мог видеть свою дочь, великую госпожу…
Возможно, она действительно будет прислушиваться к нему, и Неби окажется небесполезен.
- Отец, где папирусы Хат? – спросила Киа.
- Я закопал их в саду, - ответил Неби.
- Нужно разыскать как можно скорее! Укажи мне это место! – воскликнула дочь.
Они вдвоем долго и сосредоточенно перебирали содержимое дворцовой библиотеки – и не находили ничего достойного внимания. Таковым царица считала только полезные книги – те, которые могли бы помочь с машинами Ра и другими его дарами: наквадными технологиями для поддержания здоровья и роста всего живого, что Ра осенял своей милостью.
Неби покачал головой. Он уже представлял себе, что именно требуется их повелителю, и откровенно сказал:
- Боюсь, ты не найдешь того, что ищешь, царица. Я успел проглядеть эти папирусы прежде, чем спрятать, хотя прятал их в спешке: там нет ничего, кроме того, что вы уже открыли, готовясь идти на Ра. Эта Хат, наверное, была обыкновенной наложницей…
Киа сверкнула глазами, и отец улыбнулся.
- Нет, необыкновенной, конечно – хотя и гораздо меньше, чем ты, дочь моя. Но ты не найдешь в них ничего нового…
Киа надолго задумалась, глядя на отца закусив губу. Неби почтительно ждал.
- А есть ли там что-нибудь о Звездных Вратах? О том, как они открываются? – воскликнула царица, точно вдруг вспомнив о важнейшем.
- Я не видел, но, возможно, найду, - сказал Неби.
Он не верил в это.
Киа шагнула к отцу и положила руку ему на плечо, у самой шеи. Длинные ногти царицы коснулись напрягшейся жилы.
- Если ты найдешь, как открыть Врата, никому не говори, - прошептала она на ухо своему доверенному мудрецу. – Даже фараону. Скажи прежде всего мне… одной мне…
- Зачем? – тихо спросил Неби.
Что-то похожее на страх стеснило его душу.
Повелительница шепнула в ответ:
- Ты сделаешь, как я скажу?
- Да, царица, - тихо ответил Неби. – Как прикажет твое величество.
Отец и дочь посмотрели друг другу в глаза – две родственные души, два вечных союзника. Киа улыбнулась.
- Благодарю тебя.
Неби поклонился.
- Ты хочешь решить сама, что сделать с этим знанием – с Вратами? – очень тихо спросил он, пытливо глядя в глаза дочери. – Не ставя в известность нашего владыку? Ты хочешь сама распорядиться Ра? – одними губами закончил Неби.
Киа кивнула.
- Да!
- Тогда я исполню все, как ты велишь, - ответил Неби без колебаний.
В тот же день они отправились в дом учителя – не взяв никого, даже неграмотного раба, чтобы копать. Царица решила разрыть тайник сама: отец сказал ей, что прикопал папирусы неглубоко.
Свитки Хат они нашли быстро, но это почти ничем не помогло. О Звездных Вратах в них не говорилось ни слова. Киа очень встревожилась – вдруг о действии Врат Менесу доложит кто-нибудь без ее ведома? Кто-нибудь из тех, кому он поручил городские архивы?
Но ведь найденное нужно будет прочесть, думала Киа. Разгадать. Она и ее отец – самые искусные книжники среди бывших приближенных Ра, даже искуснее их царя… Таким был еще старый Яхмес, хранитель библиотеки бога: но к его помощи, само собой, новый правитель не прибегнет. Впрочем, возможно, потребуется еще раз прибегнуть к домашней библиотеке Яхмеса – если Менес не догадается или не пожелает приказать горожанам явить владыкам собственные сокровищницы знаний, царица прикажет это сама.
Киа во что бы то ни стало хотела заполучить судьбу Врат и судьбу Ра в собственные руки.
Однако обыск городских книгохранилищ – и даже домашних библиотек – тоже ненамного обогатил фараона и царицу, хотя они посвятили завоеванному городу все свое внимание, исключая наблюдение за Вратами. Менес выставил в храме перехода надежных караульных.
Больше он ничего не мог сделать. Молодой фараон горел нетерпением покорить всю землю, которую объявил своей, - ничего не оставить без своего следа, подняться и обозреть всю Та-Кемет; но пока распылять внимание было смерти подобно. Ра был демон, которого они совсем не знали. Из Врат могло явиться что угодно и когда угодно.
Менес ждал, когда Ра сделает первый шаг.
Ра редко бывал недоволен своим божественным интеллектом – но в этот раз он превзошел самого себя: взрывное устройство размером с ладонь, самого простого принципа действия, было готово через десять дней после его отступления на Абидос. Оставалось выбрать того, кто его отправит через Врата и запустит – обратив в развалины половину Мен-Нефер-Ра или другого города, где будет находиться Менес. Ра было немного жаль своей столицы, дела своих рук: но если все пройдет как надо, у него будет вечность, чтобы отстроить все заново…
Посланцем мог быть любой из его воинов – для этого не требовалось особенной смелости: Ра не собирался никого посвящать в механизм работы бомбы. Его раб пойдет и запустит ее в полной уверенности, что враг великого бога будет уничтожен, а его самого спасет божественная длань. Никогда еще человеческие суеверия не бывали Ра так полезны.
Послужить лазутчиком - и смертником - вызвался Мерсу, бывший десятник из городской стражи. Ра даже помнил этого человека: когда-то он вернул к жизни его жену, умершую в родах, и Мерсу стал одним из преданнейших его слуг, непоколебимо верующим в могущество и милосердие своего повелителя.
Ну вот и прекрасно.
Глава 49
Мерсу не был загипнотизирован. Мысленное внушение лишило бы его способности действовать в соответствии с обстоятельствами и изворачиваться, если придется: Ра никогда не овладевал сознанием таури в таких условиях – только в близости к своей особе, полностью контролируя людей и передавая им самые простые приказы. Отправлять с таким ответственным поручением покорного раба своей воли гоаулд не решался.
Тем более, что Мерсу уходил не один, а с целым отрядом, который должен был уничтожить стражу, наверняка выставленную Менесом в храме перехода. Дальше Мерсу отправится в одиночку: из храма у него один путь – во дворец. Скорее всего, Менес будет там. Но Мерсу было сказано не запускать бомбы до тех пор, пока он не узнает о местонахождении Менеса с определенностью: лазутчика могли схватить, но если Менес после взрыва уцелеет…
Тогда он, несомненно, прикажет уничтожить Звездные Врата и отрежет Ра путь на Землю. Так рисковать гоаулд не мог.
Ра, как и Менес, рисковал всем.
Дозорные, стоявшие при Вратах, - трое крепких испытанных бойцов – несли свою службу так ревностно, что Ра мог бы позавидовать. Они не спускали с наквадного кольца глаз ни на миг, несмотря на то, что Врата оставались неактивированными уже много дней и казались безобидным каменным сооружением, мирным и безопасным рядом с энергетическими копьями или летательными машинами. На глазах у этих людей Врата ни разу не приводились в действие.
Однако они сразу поняли, что Врата открываются, и ответили на угрозу мгновенно.
Люди вскрикнули, когда их ослепил белый огонь, возгоревшийся в каменном кольце в полумраке храма. Но еще прежде, чем огромное круглое окно в другой мир рассветилось в полную силу, прежде, чем из него выскочили воины Ра, один из стражей бросился к порталу, ведущему во дворец. Остальные схватились за мечи, которые Менес давно предпочел божественным копьям.
Из Врат вырвалось сразу двое воинов в масках, с копьями наперевес: они не успели выстрелить, зарубленные жестоко и внезапно. Но за этими двумя ворвались еще двое, один из которых сразу застрелил стражника Менеса; второй пригнулся, пропустив удар меча, и, отпрыгнув, застрелил последнего воина фараона. Здесь мечи не давали такого преимущества, как на открытом пространстве, при атаке строем. Впрочем, исход этой схватки мог решить случай.
И случай решил в пользу Ра.
Мерсу, один из двоих уцелевших сокологлавых воинов, сложил маску и торжествующе улыбнулся.
- Я пойду! – воскликнул он, взглянув на своего товарища. – Подлые рабы еще познают величие бога!
- Торопись, они могут быть предупреждены! – воскликнул второй воин, тоже сложивший маску. Мерсу рассмеялся и хлопнул его когтистой лапой по плечу: отзвенела броня о броню.
- Возвращайся и доложи повелителю, что все будет исполнено!
Он снова облекся своей соколиной маской и твердым шагом направился к порталу; в этот миг Мерсу был счастлив. Ра не знал, что у его раба при исполнении приказа были и собственные маленькие чаяния: Мерсу давно догадался, к кому сбежала его жена, спасенная им Киа. И теперь если и жил на земле кто-то, кого он ненавидел сильнее предателя Менеса, - это была Киа…
Мерсу разорвал бы ее голыми руками; его утешала только мысль, что где бы Киа ни была, она, скорее всего, со своим новым мужем и умрет вместе с ним. Мерсу кровожадно улыбнулся, потом ступил в круг портала и посерьезнел. Теперь следовало забыть обо всем, кроме своего поручения.
Воин бога провел рукой по набедренной повязке: в самом паху, над правым бедром, он нащупал плоскую и холодную квадратную металлическую коробочку. Бомба была в футляре, и запускалась нажатием кнопки - точно так же, как перчатки-пульты и маски: нужно было только выдвинуть крышку и надавить на эту кнопку...
Бог благословил Мерсу и обещал ему защиту, но Мерсу в этот миг вдруг показалось, что он погибнет вместе со своим врагом. Ну и что? Мерсу вмиг окажется там, где обитают праведные, а Менес будет обращен в прах вместе со своей блудницей и со всем своим сбродом. Без надежды на прощение и воскрешение.
Мерсу надавил на кнопку на перчатке.
Стражник Менеса, бежавший через портал, как только активировались Врата, помчался через дворцовые залы, крича на ходу:
- Тревога! Тревога! Врата открыты!..
- Воинов сюда! – закричал начальник дворцовой стражи – Туту. Верный офицер Менеса побежал в другую сторону, громогласно призывая подмогу. На его зов тут же примчалось пять человек, которых он взмахом руки бросил к порталу и сам устремился за ними.
- Где фараон?.. – крикнул Туту на бегу.
- В городе вместе с царицей! – ответили ему. Туту на миг замер, разрываясь между необходимостью немедленно бежать к повелителю и предупредить его и необходимостью встретить удар Ра; потом, решившись, побежал дальше со своими стражниками. Они окружили портал как раз тогда, когда тот ожил, выпустив вертикальный столб синего света.
- Цельсь! – приказал Туту, услышав гудение опускающихся наквадных колец; он весь дрожал от напряжения и ярости. – Двое – копья к бою, двое – мечи! Проклятые собаки!..
Внутри нанизавшихся на столб синего света колец возник призрак воина с копьем наперевес; когда кольца, гудя, поднялись одно за другим, видение оделось плотью. И тут же щелкнули, раскрываясь, энергетические копья и зазвенели мечи встретивших его стражников.
И тут вдруг враг уронил копье и упал на колени, подняв руки вверх.
- Не стрелять! – крикнул Туту. Он усмехнулся. – Хороши же рабы у демона, не лучше своего хозяина!
Воин шагнул к поверженному врагу и прицелился ему в грудь.
- Сколько вас? Ну?..
- Я один, - разомкнул губы пленный; он не поднимал головы. – Я перст Ра, который поразит вас, вонючий скот!
Туту засмеялся.
- Что же ты нас не разишь?
Он посмотрел на портал, потом опять на пленника. - Эй, свяжите его, кажется, он и вправду один! – приказал начальник гвардии.
Мерсу уже держали за плечи, заломив руки за спину; он стоял смирно и не сопротивлялся. Принесли веревку; воины, принявшиеся его скручивать, все больше изумлялись его поведению.
- Господин, может, это ловушка? – спросил один из стражников, посмотрев на начальника.
- Премудрый царь поймет, что это, - ответил Туту.
Он нагнулся над связанным и вдруг, схватив его за длинную косу, вздернул ему голову кверху, заставив посмотреть себе в глаза.
- Наш божественный властитель поймет, что ты такое, и тогда, клянусь, ты пожалеешь, что родился на свет, - с ненавистью прошипел Туту в лицо пленнику.
Мерсу усмехнулся; он не выказывал страха, хотя в глаза офицеру Менеса не смотрел.
- Наш божественный властитель скоро придет сюда, - проговорил воин Ра, - и это ты тогда пожалеешь, что родился на свет, шакалий навоз! Ты и все это отребье!
Туту выпрямился, нахмурившись.
- Здесь действительно что-то нечисто! – произнес начальник стражи.
- Нужно обыскать его, - предложил тот же воин, который высказал предположение о ловушке.
- Нет, сначала доставим его царю! – ответил Туту; он опасался обшаривать пленного – вдруг именно на это лазутчик и нарывался? – Его нужно как можно скорее допросить, а связанным он ничего не сделает.
- Оставайтесь и стерегите портал, - приказал начальник стражи двоим воинам; одного отправил гонцом к фараону, а оставшимся сделал знак тащить пленника за собой. Туту решил бросить его в дворцовую тюрьму, если не удастся поговорить с царем немедленно: бросить связанным по рукам и ногам, на случай тайного оружия под набедренной повязкой или нагрудником. А во рту у него точно ничего нет – он говорил с ними.
Пленного приволокли в тронный зал; там усадили и связали и ноги тоже. Мерсу не сопротивлялся, только злобная улыбка не сходила с его губ. Как только его обезвредили, прибежал гонец, которого отправляли к фараону.
- Его величества нет! Царь покинул город! – выпалил он растерянно. – Что делать?
Туту сжал кулаки.
- В тюрьму его, - приказал начальник стражи, указав на Мерсу. – Проверьте его путы и наблюдайте за ним через решетку! Неотступно!
Стражники поклонились и подняли пленного с пола; и тут вдруг раздались торопливые громкие шаги и повелительный женский окрик:
- Что здесь происходит?
При звуке этого голоса Мерсу встрепенулся, точно его ожгли бичом; глаза его загорелись, он рванулся в сторону дверей, но воины удержали его.
- Затрепыхался! Нет уж, стой на месте! – с мстительной радостью бросил Туту. – Это наша царица!
Киа вошла стремительным шагом, в сопровождении еще троих воинов. При виде пленного великая царица вдруг остановилась, точно налетела на стену; от лица отхлынула кровь. Стражники тут же заслонили свою госпожу, вскидывая оружие.
- Назад! – приказала Киа; она быстро овладела собой, хотя удар был с неожиданной стороны. – Он связан и ничего мне не сделает!
Да, Мерсу был связан, но удерживавшим его людям пришлось выкрутить ему руки, чтобы он не вырвался; так воин Ра забился в своих путах при виде подходившей женщины.
- Шлюха!..
Один из стражников, сопровождавших царицу, дал ему в зубы, так что голова Мерсу мотнулась, а из уголка рта побежала кровь. На побелевших губах Киа дрогнула улыбка; глаза ее были страшны.
- Не трогайте его! – приказала царица. – Он пришел один, а значит, с тайным намерением…
- Что ты замыслил? – прошипела Киа, заглядывая в лицо бывшему мужу. – Отвечай!
- Я тебе раньше кишки выпущу, - с присвистом прошептал в ответ Мерсу. – Дай сюда своего царя! Я буду говорить с ним, а не с тобой, неблагодарная тварь!
Киа усмехнулась.
- Мы оплатили все наши долги, и с великой лихвой – жизнями сотен тысяч наших братьев, которых загубил твой Ра на своем слишком долгом веку! – ответила она. – А что касается тебя…
Несколько мгновений царица оценивающе рассматривала лицо пленного, который дергался, как будто пытался избежать змеиного жала.
- Слушайте! К царю его вести нельзя – прежде его нужно обыскать! – заявила она через несколько мгновений. – Великий Хор улетел из города, а при нем, - Киа кивнула на бывшего мужа, - может быть тайное оружие, которое, вероятно, придет в действие само собой по прошествии времени или перед лицом Менеса! Мы не знаем, на что способен Ра!
- Госпожа, потому мы и не решались обыскивать его, - подступил к ней Туту.
Киа пожала плечами.
- А что еще с ним делать?.. Нет, нужно проверить его сейчас же, а от того, что он принес с собой, избавиться немедленно! Раздеть его! – крикнула великая царица таким тоном, что руки воинов сами собой протянулись к доспеху и юбке пленного. Они уже не помнили, что обнажают мужчину перед лицом замужней женщины; они только выполняли приказ своей грозной властительницы, наблюдавшей за происходящим неотрывно. Мерсу побагровел от стыда; он издал стон сквозь зубы, желая унижавшей его мерзкой распутнице адских мук. Но он ничего не мог поделать. Через несколько мгновений с него сняли нагрудник, потом шлем; и наконец…
- Вот оно! Не прикасайтесь! – крикнула Киа, глядя на звякнувшую о пол плоскую блестящую коробку. – Оденьте его снова, а потом отведите в тюрьму, слышите? Наш господин должен сам поговорить с этим человеком!
Изрыгающего проклятия Мерсу уволокли, и все сгрудились вокруг диковинного оружия, тускло блестевшего на полу. Притронуться к нему никто не решался.
- Что делать, царица? – прошептал Туту.
Киа присела на корточки – и осторожно коснулась бомбы пальцем; все вскрикнули, но Киа не потеряла самообладания, хотя опустившаяся рука ее дрожала.
- Нужно эту вещь унести из дворца, а лучше из города, подальше! – пробормотала она. – Мерсу носил ее при себе, и долго, а значит, брать это оружие в руки безопасно… Пока, во всяком случае…
Но она не решалась сделать это сама. Туту наклонился и ловко и аккуратно подхватил коробочку; бомба легла ему в ладонь.
- Я отвезу эту вещь в пустыню на вимане! – воскликнул офицер. – Потом, как вернется наш повелитель, мы разберемся, что это такое…
- Лучше всего было бы уничтожить его сейчас же, - прошептала царица.
- Да, но как бы оно не уничтожило вместе с собой всех нас, - заметил Туту. – И его следует показать царю. Может, пригодится.
Глаза начальника стражи блеснули. У него уже зародился план – выпытать нужные сведения у пленного, а потом, возможно, обратить неведомое оружие против самого Ра... Они никогда еще не пытали врагов – но если потребуется, сделают это.
Не тратя больше времени на разговоры, Туту быстрым шагом вышел из зала, стараясь нести таинственную коробку плавно и не сжимать сильно. Его воины вышли следом, ожидая приказаний. Киа осталась одна.
Царицу посетила та же мысль, что и Туту: возможно, найденное оружие можно будет обратить против самого изобретателя. Но это, должно быть, что-то очень страшное, если Мерсу держался так вызывающе. Лучше всего было бы уничтожить и неизвестный предмет, и Врата, предотвратив всякую возможность продолжения войны - и самого возвращения Ра…
Ра принес людям немало добра – но зла гораздо больше. Его добром наслаждалась только кучка избранных, а остальные прозябали во тьме – еще более непроглядной, чем предначальная, царившая на земле до нисхождения этого божественного демона. Да, пленить Ра было бы очень заманчиво. Только осуществимо ли подобное, и не вернется ли старый порядок, если это существо снова окажется на земле?
Отбросив покамест такие раздумья, Киа быстрым шагом вышла из зала, намереваясь последовать за Туту и его воинами. Она дождется своего царя вместе с ними и проследит, чтобы до тех пор таинственное оружие сохранялось безопасно.
Менес вернулся через два часа.
Мерсу не был загипнотизирован. Мысленное внушение лишило бы его способности действовать в соответствии с обстоятельствами и изворачиваться, если придется: Ра никогда не овладевал сознанием таури в таких условиях – только в близости к своей особе, полностью контролируя людей и передавая им самые простые приказы. Отправлять с таким ответственным поручением покорного раба своей воли гоаулд не решался.
Тем более, что Мерсу уходил не один, а с целым отрядом, который должен был уничтожить стражу, наверняка выставленную Менесом в храме перехода. Дальше Мерсу отправится в одиночку: из храма у него один путь – во дворец. Скорее всего, Менес будет там. Но Мерсу было сказано не запускать бомбы до тех пор, пока он не узнает о местонахождении Менеса с определенностью: лазутчика могли схватить, но если Менес после взрыва уцелеет…
Тогда он, несомненно, прикажет уничтожить Звездные Врата и отрежет Ра путь на Землю. Так рисковать гоаулд не мог.
Ра, как и Менес, рисковал всем.
Дозорные, стоявшие при Вратах, - трое крепких испытанных бойцов – несли свою службу так ревностно, что Ра мог бы позавидовать. Они не спускали с наквадного кольца глаз ни на миг, несмотря на то, что Врата оставались неактивированными уже много дней и казались безобидным каменным сооружением, мирным и безопасным рядом с энергетическими копьями или летательными машинами. На глазах у этих людей Врата ни разу не приводились в действие.
Однако они сразу поняли, что Врата открываются, и ответили на угрозу мгновенно.
Люди вскрикнули, когда их ослепил белый огонь, возгоревшийся в каменном кольце в полумраке храма. Но еще прежде, чем огромное круглое окно в другой мир рассветилось в полную силу, прежде, чем из него выскочили воины Ра, один из стражей бросился к порталу, ведущему во дворец. Остальные схватились за мечи, которые Менес давно предпочел божественным копьям.
Из Врат вырвалось сразу двое воинов в масках, с копьями наперевес: они не успели выстрелить, зарубленные жестоко и внезапно. Но за этими двумя ворвались еще двое, один из которых сразу застрелил стражника Менеса; второй пригнулся, пропустив удар меча, и, отпрыгнув, застрелил последнего воина фараона. Здесь мечи не давали такого преимущества, как на открытом пространстве, при атаке строем. Впрочем, исход этой схватки мог решить случай.
И случай решил в пользу Ра.
Мерсу, один из двоих уцелевших сокологлавых воинов, сложил маску и торжествующе улыбнулся.
- Я пойду! – воскликнул он, взглянув на своего товарища. – Подлые рабы еще познают величие бога!
- Торопись, они могут быть предупреждены! – воскликнул второй воин, тоже сложивший маску. Мерсу рассмеялся и хлопнул его когтистой лапой по плечу: отзвенела броня о броню.
- Возвращайся и доложи повелителю, что все будет исполнено!
Он снова облекся своей соколиной маской и твердым шагом направился к порталу; в этот миг Мерсу был счастлив. Ра не знал, что у его раба при исполнении приказа были и собственные маленькие чаяния: Мерсу давно догадался, к кому сбежала его жена, спасенная им Киа. И теперь если и жил на земле кто-то, кого он ненавидел сильнее предателя Менеса, - это была Киа…
Мерсу разорвал бы ее голыми руками; его утешала только мысль, что где бы Киа ни была, она, скорее всего, со своим новым мужем и умрет вместе с ним. Мерсу кровожадно улыбнулся, потом ступил в круг портала и посерьезнел. Теперь следовало забыть обо всем, кроме своего поручения.
Воин бога провел рукой по набедренной повязке: в самом паху, над правым бедром, он нащупал плоскую и холодную квадратную металлическую коробочку. Бомба была в футляре, и запускалась нажатием кнопки - точно так же, как перчатки-пульты и маски: нужно было только выдвинуть крышку и надавить на эту кнопку...
Бог благословил Мерсу и обещал ему защиту, но Мерсу в этот миг вдруг показалось, что он погибнет вместе со своим врагом. Ну и что? Мерсу вмиг окажется там, где обитают праведные, а Менес будет обращен в прах вместе со своей блудницей и со всем своим сбродом. Без надежды на прощение и воскрешение.
Мерсу надавил на кнопку на перчатке.
Стражник Менеса, бежавший через портал, как только активировались Врата, помчался через дворцовые залы, крича на ходу:
- Тревога! Тревога! Врата открыты!..
- Воинов сюда! – закричал начальник дворцовой стражи – Туту. Верный офицер Менеса побежал в другую сторону, громогласно призывая подмогу. На его зов тут же примчалось пять человек, которых он взмахом руки бросил к порталу и сам устремился за ними.
- Где фараон?.. – крикнул Туту на бегу.
- В городе вместе с царицей! – ответили ему. Туту на миг замер, разрываясь между необходимостью немедленно бежать к повелителю и предупредить его и необходимостью встретить удар Ра; потом, решившись, побежал дальше со своими стражниками. Они окружили портал как раз тогда, когда тот ожил, выпустив вертикальный столб синего света.
- Цельсь! – приказал Туту, услышав гудение опускающихся наквадных колец; он весь дрожал от напряжения и ярости. – Двое – копья к бою, двое – мечи! Проклятые собаки!..
Внутри нанизавшихся на столб синего света колец возник призрак воина с копьем наперевес; когда кольца, гудя, поднялись одно за другим, видение оделось плотью. И тут же щелкнули, раскрываясь, энергетические копья и зазвенели мечи встретивших его стражников.
И тут вдруг враг уронил копье и упал на колени, подняв руки вверх.
- Не стрелять! – крикнул Туту. Он усмехнулся. – Хороши же рабы у демона, не лучше своего хозяина!
Воин шагнул к поверженному врагу и прицелился ему в грудь.
- Сколько вас? Ну?..
- Я один, - разомкнул губы пленный; он не поднимал головы. – Я перст Ра, который поразит вас, вонючий скот!
Туту засмеялся.
- Что же ты нас не разишь?
Он посмотрел на портал, потом опять на пленника. - Эй, свяжите его, кажется, он и вправду один! – приказал начальник гвардии.
Мерсу уже держали за плечи, заломив руки за спину; он стоял смирно и не сопротивлялся. Принесли веревку; воины, принявшиеся его скручивать, все больше изумлялись его поведению.
- Господин, может, это ловушка? – спросил один из стражников, посмотрев на начальника.
- Премудрый царь поймет, что это, - ответил Туту.
Он нагнулся над связанным и вдруг, схватив его за длинную косу, вздернул ему голову кверху, заставив посмотреть себе в глаза.
- Наш божественный властитель поймет, что ты такое, и тогда, клянусь, ты пожалеешь, что родился на свет, - с ненавистью прошипел Туту в лицо пленнику.
Мерсу усмехнулся; он не выказывал страха, хотя в глаза офицеру Менеса не смотрел.
- Наш божественный властитель скоро придет сюда, - проговорил воин Ра, - и это ты тогда пожалеешь, что родился на свет, шакалий навоз! Ты и все это отребье!
Туту выпрямился, нахмурившись.
- Здесь действительно что-то нечисто! – произнес начальник стражи.
- Нужно обыскать его, - предложил тот же воин, который высказал предположение о ловушке.
- Нет, сначала доставим его царю! – ответил Туту; он опасался обшаривать пленного – вдруг именно на это лазутчик и нарывался? – Его нужно как можно скорее допросить, а связанным он ничего не сделает.
- Оставайтесь и стерегите портал, - приказал начальник стражи двоим воинам; одного отправил гонцом к фараону, а оставшимся сделал знак тащить пленника за собой. Туту решил бросить его в дворцовую тюрьму, если не удастся поговорить с царем немедленно: бросить связанным по рукам и ногам, на случай тайного оружия под набедренной повязкой или нагрудником. А во рту у него точно ничего нет – он говорил с ними.
Пленного приволокли в тронный зал; там усадили и связали и ноги тоже. Мерсу не сопротивлялся, только злобная улыбка не сходила с его губ. Как только его обезвредили, прибежал гонец, которого отправляли к фараону.
- Его величества нет! Царь покинул город! – выпалил он растерянно. – Что делать?
Туту сжал кулаки.
- В тюрьму его, - приказал начальник стражи, указав на Мерсу. – Проверьте его путы и наблюдайте за ним через решетку! Неотступно!
Стражники поклонились и подняли пленного с пола; и тут вдруг раздались торопливые громкие шаги и повелительный женский окрик:
- Что здесь происходит?
При звуке этого голоса Мерсу встрепенулся, точно его ожгли бичом; глаза его загорелись, он рванулся в сторону дверей, но воины удержали его.
- Затрепыхался! Нет уж, стой на месте! – с мстительной радостью бросил Туту. – Это наша царица!
Киа вошла стремительным шагом, в сопровождении еще троих воинов. При виде пленного великая царица вдруг остановилась, точно налетела на стену; от лица отхлынула кровь. Стражники тут же заслонили свою госпожу, вскидывая оружие.
- Назад! – приказала Киа; она быстро овладела собой, хотя удар был с неожиданной стороны. – Он связан и ничего мне не сделает!
Да, Мерсу был связан, но удерживавшим его людям пришлось выкрутить ему руки, чтобы он не вырвался; так воин Ра забился в своих путах при виде подходившей женщины.
- Шлюха!..
Один из стражников, сопровождавших царицу, дал ему в зубы, так что голова Мерсу мотнулась, а из уголка рта побежала кровь. На побелевших губах Киа дрогнула улыбка; глаза ее были страшны.
- Не трогайте его! – приказала царица. – Он пришел один, а значит, с тайным намерением…
- Что ты замыслил? – прошипела Киа, заглядывая в лицо бывшему мужу. – Отвечай!
- Я тебе раньше кишки выпущу, - с присвистом прошептал в ответ Мерсу. – Дай сюда своего царя! Я буду говорить с ним, а не с тобой, неблагодарная тварь!
Киа усмехнулась.
- Мы оплатили все наши долги, и с великой лихвой – жизнями сотен тысяч наших братьев, которых загубил твой Ра на своем слишком долгом веку! – ответила она. – А что касается тебя…
Несколько мгновений царица оценивающе рассматривала лицо пленного, который дергался, как будто пытался избежать змеиного жала.
- Слушайте! К царю его вести нельзя – прежде его нужно обыскать! – заявила она через несколько мгновений. – Великий Хор улетел из города, а при нем, - Киа кивнула на бывшего мужа, - может быть тайное оружие, которое, вероятно, придет в действие само собой по прошествии времени или перед лицом Менеса! Мы не знаем, на что способен Ра!
- Госпожа, потому мы и не решались обыскивать его, - подступил к ней Туту.
Киа пожала плечами.
- А что еще с ним делать?.. Нет, нужно проверить его сейчас же, а от того, что он принес с собой, избавиться немедленно! Раздеть его! – крикнула великая царица таким тоном, что руки воинов сами собой протянулись к доспеху и юбке пленного. Они уже не помнили, что обнажают мужчину перед лицом замужней женщины; они только выполняли приказ своей грозной властительницы, наблюдавшей за происходящим неотрывно. Мерсу побагровел от стыда; он издал стон сквозь зубы, желая унижавшей его мерзкой распутнице адских мук. Но он ничего не мог поделать. Через несколько мгновений с него сняли нагрудник, потом шлем; и наконец…
- Вот оно! Не прикасайтесь! – крикнула Киа, глядя на звякнувшую о пол плоскую блестящую коробку. – Оденьте его снова, а потом отведите в тюрьму, слышите? Наш господин должен сам поговорить с этим человеком!
Изрыгающего проклятия Мерсу уволокли, и все сгрудились вокруг диковинного оружия, тускло блестевшего на полу. Притронуться к нему никто не решался.
- Что делать, царица? – прошептал Туту.
Киа присела на корточки – и осторожно коснулась бомбы пальцем; все вскрикнули, но Киа не потеряла самообладания, хотя опустившаяся рука ее дрожала.
- Нужно эту вещь унести из дворца, а лучше из города, подальше! – пробормотала она. – Мерсу носил ее при себе, и долго, а значит, брать это оружие в руки безопасно… Пока, во всяком случае…
Но она не решалась сделать это сама. Туту наклонился и ловко и аккуратно подхватил коробочку; бомба легла ему в ладонь.
- Я отвезу эту вещь в пустыню на вимане! – воскликнул офицер. – Потом, как вернется наш повелитель, мы разберемся, что это такое…
- Лучше всего было бы уничтожить его сейчас же, - прошептала царица.
- Да, но как бы оно не уничтожило вместе с собой всех нас, - заметил Туту. – И его следует показать царю. Может, пригодится.
Глаза начальника стражи блеснули. У него уже зародился план – выпытать нужные сведения у пленного, а потом, возможно, обратить неведомое оружие против самого Ра... Они никогда еще не пытали врагов – но если потребуется, сделают это.
Не тратя больше времени на разговоры, Туту быстрым шагом вышел из зала, стараясь нести таинственную коробку плавно и не сжимать сильно. Его воины вышли следом, ожидая приказаний. Киа осталась одна.
Царицу посетила та же мысль, что и Туту: возможно, найденное оружие можно будет обратить против самого изобретателя. Но это, должно быть, что-то очень страшное, если Мерсу держался так вызывающе. Лучше всего было бы уничтожить и неизвестный предмет, и Врата, предотвратив всякую возможность продолжения войны - и самого возвращения Ра…
Ра принес людям немало добра – но зла гораздо больше. Его добром наслаждалась только кучка избранных, а остальные прозябали во тьме – еще более непроглядной, чем предначальная, царившая на земле до нисхождения этого божественного демона. Да, пленить Ра было бы очень заманчиво. Только осуществимо ли подобное, и не вернется ли старый порядок, если это существо снова окажется на земле?
Отбросив покамест такие раздумья, Киа быстрым шагом вышла из зала, намереваясь последовать за Туту и его воинами. Она дождется своего царя вместе с ними и проследит, чтобы до тех пор таинственное оружие сохранялось безопасно.
Менес вернулся через два часа.
Глава 50
Царь совершал облет: карты его страны во дворце не было, и если она когда-то и составлялась, то только Ра – для себя, и хранилась в секрете. Теперь Менес решил хотя бы примерно оценить, чем правит. Возвращаясь в столицу, молодой правитель, наделенный недюжинной памятью, держал перед глазами очертания земель, которые собирался тотчас же запечатлеть на папирусе.
Он издалека увидел в пустыне за городской чертой странное сборище. Менес подлетел и снизился; и к нему тотчас бросился Туту и еще несколько воинов, от которых не отставала великая царица.
Ненанесенные на папирус города, селения, крепости и оазисы обеих земель поблекли и осыпались у владыки перед глазами. Он сжал губы.
- В чем дело?
Туту преклонил колени.
- Великий Са-Ра, в твое отсутствие открылись Врата, и мы схватили лазутчика, проникшего во дворец через портал. Он ожидает решения своей участи.
Менес в волнении резко выпрямился, откинул за спину косу, свисавшую из отверстия в шлеме.
- Это не все, я вижу! – сказал царь. – Что еще?
- Еще мы нашли при пленном небывалое оружие, - вступила в разговор Киа. – Муж мой, мы ожидаем твоего суда. Мы никогда еще не видели таких вещей, но предполагаем, что эта – очень опасна.
Менес посмотрел на свою жену.
- Стало быть, нужно выяснить ее назначение у того, кто ее принес.
Фараон зловеще улыбнулся. Ему не исполнилось еще и двадцати разливов, но перенесенные испытания врезались в его облик словно бы печатью бессчетных прожитых лет – человек, с которым боялись встречаться взглядом другие смертные, человек, вызывавший больший трепет, чем далекие боги.
Потому что он был одной крови со своими подданными – и другой.
- Принесите мне воды, - приказал царь, увидев шатер, раскинутый на песке для тех, кто дожидался его. Он рассчитывал на отдых после своего путешествия, но, конечно, сейчас об этом нечего было и думать; и усталость сменилась огромным возбуждением… предвкушением схватки с неведомым. Киа подошла к мужу и положила ему руку на плечо; Менес поблагодарил ее крепким пожатием.
- Кто этот человек – он, случаем, нам не известен? – спросил царь жену.
Киа вдруг покраснела и смешалась.
- Ты сам увидишь…
- Нет, говори! – сдвинув брови, воскликнул Менес; он резко отстранил слугу, прибежавшего с кувшином воды и кубком. – Кто это? Я вижу, ты что-то скрываешь!
- Это Мерсу, - тихо сказала царица.
Она медленно подняла глаза… царь пытался осознать ее слова. Несколько мгновений он словно бы не видел ее, глядя мимо жены; потом посмотрел на Киа и улыбнулся страшной улыбкой.
- Мерсу, - тихо повторил фараон. – Старый друг пришел к нам.
Киа видела, как ярость врага сливается в нем с яростью соперника, вновь столкнувшегося с человеком, обладавшим его женой прежде него, ее первым любовником. Эти чувства, соединившись, могли породить бурю.
- Муж мой, прошу тебя, будь хладнокровен, - шепотом взмолилась Киа, сжав плечо своего господина. – Мерсу очень ценный пленник! А то, что он принес, может погубить всех нас!
Менес расслабился, посмотрел на жену и кивнул. Улыбнулся уже спокойно.
- Не бойся, моя царица. Я себя не уроню.
Он наконец схватил кубок, до смерти перепугав стоявшего рядом в ожидании прислужника, и залпом выпил воду. Утерся локтем, потом взглянул на своих воинов.
- Где это таинственное оружие? Давайте его сюда.
Туту поклонился, потом отошел к своему шатру; вскоре он вернулся, неся предмет, наполнявший одинокого лазутчика Ра такой уверенностью, точно он привел с собой полчища воинов.
Начальник стражи трепетно положил бомбу на песок, и фараон с царицей присели над ней.
- Удивительно, - прошептал Менес, осторожно проводя пальцем по гладкой крышке. – Не больше моей ладони! Что же это устройство делает?
Царь перевернул бомбу, вызвав у жены судорожный вздох. Потом перекатил на ребро; и, присмотревшись, вдруг вздрогнул и улыбнулся.
- Это футляр! – воскликнул Менес. – Вот так выдвигается крышка!
- Осторожно! – вскрикнула Киа; но властитель обеих земель уже сдвинул крышку, замер на миг – и быстрым и плавным движением обнажил то, что она предохраняла.
- Вот! – воскликнул царь, уставившись на предмет, сразу же притянувший все взоры – плоскую синюю кнопку, глубоко сидевшую в таком же металле, как и тот, из которого был сделан футляр. Менес поднес руку к кнопке…
- Не трогай!.. – крикнула царица; глаза ее были безумными, да и всем в этот миг показалось, что правитель сошел с ума. Но Менес уже отвел руку и спокойно посмотрел на своих подданных.
- Конечно, я не трону ее, - проговорил фараон.
Он таким же быстрым и ловким движением закрыл крышку; остальные не сдержали вздохов облегчения. Менес встал на ноги, и за ним встали царица и воины. Затем царь вдруг быстрым движением протянул бомбу Туту.
- Побереги эту вещь, мой друг, - сказал Менес. – Ее действительно нельзя держать близко к городу, возможно, вам даже следует перенести шатер подальше. Туту и вы, - царь обратился к двоим воинам, стоявшим ближе всего к начальнику, - храните оружие Ра до моего возвращения!
Туту поклонился.
- Будет исполнено, государь!
Менес посмотрел на жену: он казался в этот миг мальчишкой, опьяненным приключением, этот человек, сочетавший в себе так много несочетаемого.
- А мы с тобой, моя прекрасная царица, пойдем поговорим с нашим гостем. Он, должно быть, уже заскучал.
Киа сдвинула брови, встрепенулась, но Менес успокаивающе кивнул.
- Не бойся, я не забудусь.
Обнял жену за плечи и повел ее к своей вимане. Остальным придется добираться до города пешком – но промедление было недопустимо. Менес намеревался начать допрос как можно скорее.
Когда перед фараоном усадили Мерсу, пленник, вновь очутившийся на полу тронного зала, увидел перед собою на возвышении такого же молодого воина Ра, как и он сам. На Менесе даже были такие же доспехи, форма Ра. Мерсу заскрежетал зубами, и властитель людей улыбнулся.
- Добро пожаловать, - сказал он. – С чем прибыл? Какой дар принес?
Связанный лазутчик дернулся в путах; Менес заметил, что там, где руки Мерсу стянули веревки, кожа побагровела и распухла. Но царь не приказал развязать его.
- Я принес тебе погибель, - сказал Мерсу; голос его сорвался на кашель. В дворцовой темнице было холодно, искусственно холодно, – наквадные устройства все еще работали в полную силу.
- И все? – спросил фараон, подняв брови. – Что-то ты неразговорчив. А ну-ка поподробней.
Мерсу замолчал, повесив голову. Он не знал, что делать. Он знал, что проиграл: если только слуги предателя по глупости не взорвут бомбу случайно. Но ведь они совсем не глупы…
О, проклятая развратница…
Киа восседала на троне рядом с вождем мятежников – так, точно имела на это право. И Мерсу оставалось только бессильно смотреть на нее, на них обоих.
Менес откинулся на спинку трона, сцепив руки на коленях.
- Я не понимаю, чего ты выжидаешь, - задумчиво сказал первый царь людей. – Может быть, рассчитываешь на мое мягкосердечие? Или недостаток терпения? Если так, то напрасно.
- Я ничего тебе не скажу, изменник! – заявил Мерсу.
Менес кивнул.
- Это пока, - сказал молодой фараон. – Ты замерз, голоден, измучен – а мы ведь еще даже ничего не начинали с тобой…
Мерсу вскинулся.
- Вы не осмелитесь пытать меня!..
- Это почему? – улыбнувшись, спросил Менес. – Потому, что ваш великий бог брезгует возиться с людишками и предпочитает убивать их на расстоянии, заперевшись в своих палатах и зажав нос? Ну а я не такой брезгливый.
Мерсу сглотнул.
- Пусть! Ты скоро убьешь меня, и я освобожусь, - заявил он. – И великий бог придет и покарает тебя!
- Что-то он не торопится, - усмехнувшись, сказал Менес. – А что до того, что ты скоро умрешь под пытками – ты разве забыл, что в моем распоряжении саркофаг, воскрешающий из мертвых? Слышал когда-нибудь о таком чуде? Кто помешает мне вернуть тебя к жизни, если ты сломаешься слишком рано… чтобы продолжить беседу?
Слушая его, Мерсу все больше бледнел.
- Ты демон, - прошептал он. – И ты лжешь, ты не сможешь сделать то, что делал Ра… Это может только бог…
Фараон с мягкой улыбкой склонил голову.
- Ну вот и посмотрим, мой друг.
Мерсу зажмурился и плотно сжал губы, видимо, решив держаться до последнего. Менес вздохнул, стиснув кулаки; ноздри его дрогнули. Киа с улыбкой быстро положила руку мужу на локоть.
- Господин, верни его в камеру, пусть посидит там и подумает еще немного. Пока мы приготовимся!
От ее последних слов Мерсу содрогнулся и прошипел что-то нечленораздельное – но уже только себе под нос, не решаясь проклинать врагов громко. Киа улыбнулась.
- Он начинает бояться! Правильно, Мерсу, мы ведь не шутим!
По ее знаку пленного утащили прочь. Оставшись наедине с женой, фараон посмотрел на нее с угрюмой яростью.
- Он действительно вынудит меня применить пытку!
Киа сурово кивнула.
- Менес, он скоро заболеет… А тогда и в самом деле может умереть, без всяких пыток!
- Нужно перевести его в помещение потеплее, - отозвался царь. – И начать кормить и поить. Не думаю, что он откажется…
Менес потер подбородок; лицо его ожесточалось, пока он готовил себя к изнурительной возне с упрямцем. А Киа едва удержалась, чтобы не признаться в том, чем она обязана Мерсу. Но время для такого признания еще не наступило, это могло лишить фараона твердости в обращении с пленным – ведь ее царь был так справедлив и благороден!
Мерсу перевели в помещение повыше, где было потеплее; Менес распорядился накормить и напоить его. А сам приказал извлечь из дворцовых кладовых то, к чему никогда не прибегал Ра – плети и клещи, которые его подручные будут накалять на огне. Раздуть в себе ярость против пленного оказалось нетрудно… Менес даже удивился и обрадовался легкости, с какой готов был вымучивать из него признания. Стоило только посмотреть на Киа и представить ее в объятиях этого человека, на его ложе…
Но перед тем, как всерьез приняться за Мерсу, фараон еще раз приказал привести его в тронный зал. Они с Киа опять воззрились на него с высоты тронного возвышения.
- Ну, что? – спросил царь. – Не передумал? Мы ведь приготовились, я сдержал свое обещание!
Мерсу увидел, как поблескивают глаза врага, и тихо выругался.
- Чтоб тебя черви пожрали… Чтоб тебе ослепнуть…
Фараон улыбнулся.
- Ну вот и заговорил. Скажи-ка еще что-нибудь!
И тут Киа вскинулась так, что ударилась головой о спинку трона.
- Великий Хор, он намеренно тянет время! Как же мы не догадались!
- Вы ничего от меня не добьетесь, - отозвался с пола Мерсу. – Лучше убейте сразу!
Но Менес уже не слушал – он резко встал и прошел мимо связанного пленника к окну-щели, выходившему в пустыню. Сжал руки, уставившись на далекие фигурки, копошившиеся в песке. Они все-таки перенесли шатер подальше - как умен и хорош для него Туту!
- Ты думаешь, Киа… - прошептал царь.
- Я не знаю! Полагаю, что так! – воскликнула Киа.
Фараон отвернулся от окна и опять направился к Мерсу; тот непроизвольно сжался.
- А я полагаю, что нам пришла пора поговорить с нашим гостем более настойчиво, - сказал Менес, глядя на него сверху вниз. – Он уже начинает сердить меня.
И тут за их спинами раздался взрыв.
С криками все присутствующие повалились на пол; хотя до них долетел только грохот и свет. Бомба, сконструированная Ра, была малого радиуса действия – на одного только Менеса. И вместо Менеса она поглотила других, всего несколько человек…
- Туту! – вскричал царь. – Туту!..
Он с искаженным лицом бросился к окну и уставился на огромную воронку на месте шатра, вокруг которой, как куклы, лежали фигурки, только что копошившиеся рядом. Менес в ужасе повернулся к жене.
Хриплый смех с пола отрезвил его.
- Теперь вы можете убить меня! – выкрикнул Мерсу.
Царь медленно перевел взгляд на пленного. Он, казалось, лишь постепенно осознает, что случилось – и как: наверное, кто-то из охранников был неосторожен. Но теперь какое это имело значение?..
- Нет, - прошептал Менес, неподвижно глядя на врага. – Мы тебя не убьем…
Царь совершал облет: карты его страны во дворце не было, и если она когда-то и составлялась, то только Ра – для себя, и хранилась в секрете. Теперь Менес решил хотя бы примерно оценить, чем правит. Возвращаясь в столицу, молодой правитель, наделенный недюжинной памятью, держал перед глазами очертания земель, которые собирался тотчас же запечатлеть на папирусе.
Он издалека увидел в пустыне за городской чертой странное сборище. Менес подлетел и снизился; и к нему тотчас бросился Туту и еще несколько воинов, от которых не отставала великая царица.
Ненанесенные на папирус города, селения, крепости и оазисы обеих земель поблекли и осыпались у владыки перед глазами. Он сжал губы.
- В чем дело?
Туту преклонил колени.
- Великий Са-Ра, в твое отсутствие открылись Врата, и мы схватили лазутчика, проникшего во дворец через портал. Он ожидает решения своей участи.
Менес в волнении резко выпрямился, откинул за спину косу, свисавшую из отверстия в шлеме.
- Это не все, я вижу! – сказал царь. – Что еще?
- Еще мы нашли при пленном небывалое оружие, - вступила в разговор Киа. – Муж мой, мы ожидаем твоего суда. Мы никогда еще не видели таких вещей, но предполагаем, что эта – очень опасна.
Менес посмотрел на свою жену.
- Стало быть, нужно выяснить ее назначение у того, кто ее принес.
Фараон зловеще улыбнулся. Ему не исполнилось еще и двадцати разливов, но перенесенные испытания врезались в его облик словно бы печатью бессчетных прожитых лет – человек, с которым боялись встречаться взглядом другие смертные, человек, вызывавший больший трепет, чем далекие боги.
Потому что он был одной крови со своими подданными – и другой.
- Принесите мне воды, - приказал царь, увидев шатер, раскинутый на песке для тех, кто дожидался его. Он рассчитывал на отдых после своего путешествия, но, конечно, сейчас об этом нечего было и думать; и усталость сменилась огромным возбуждением… предвкушением схватки с неведомым. Киа подошла к мужу и положила ему руку на плечо; Менес поблагодарил ее крепким пожатием.
- Кто этот человек – он, случаем, нам не известен? – спросил царь жену.
Киа вдруг покраснела и смешалась.
- Ты сам увидишь…
- Нет, говори! – сдвинув брови, воскликнул Менес; он резко отстранил слугу, прибежавшего с кувшином воды и кубком. – Кто это? Я вижу, ты что-то скрываешь!
- Это Мерсу, - тихо сказала царица.
Она медленно подняла глаза… царь пытался осознать ее слова. Несколько мгновений он словно бы не видел ее, глядя мимо жены; потом посмотрел на Киа и улыбнулся страшной улыбкой.
- Мерсу, - тихо повторил фараон. – Старый друг пришел к нам.
Киа видела, как ярость врага сливается в нем с яростью соперника, вновь столкнувшегося с человеком, обладавшим его женой прежде него, ее первым любовником. Эти чувства, соединившись, могли породить бурю.
- Муж мой, прошу тебя, будь хладнокровен, - шепотом взмолилась Киа, сжав плечо своего господина. – Мерсу очень ценный пленник! А то, что он принес, может погубить всех нас!
Менес расслабился, посмотрел на жену и кивнул. Улыбнулся уже спокойно.
- Не бойся, моя царица. Я себя не уроню.
Он наконец схватил кубок, до смерти перепугав стоявшего рядом в ожидании прислужника, и залпом выпил воду. Утерся локтем, потом взглянул на своих воинов.
- Где это таинственное оружие? Давайте его сюда.
Туту поклонился, потом отошел к своему шатру; вскоре он вернулся, неся предмет, наполнявший одинокого лазутчика Ра такой уверенностью, точно он привел с собой полчища воинов.
Начальник стражи трепетно положил бомбу на песок, и фараон с царицей присели над ней.
- Удивительно, - прошептал Менес, осторожно проводя пальцем по гладкой крышке. – Не больше моей ладони! Что же это устройство делает?
Царь перевернул бомбу, вызвав у жены судорожный вздох. Потом перекатил на ребро; и, присмотревшись, вдруг вздрогнул и улыбнулся.
- Это футляр! – воскликнул Менес. – Вот так выдвигается крышка!
- Осторожно! – вскрикнула Киа; но властитель обеих земель уже сдвинул крышку, замер на миг – и быстрым и плавным движением обнажил то, что она предохраняла.
- Вот! – воскликнул царь, уставившись на предмет, сразу же притянувший все взоры – плоскую синюю кнопку, глубоко сидевшую в таком же металле, как и тот, из которого был сделан футляр. Менес поднес руку к кнопке…
- Не трогай!.. – крикнула царица; глаза ее были безумными, да и всем в этот миг показалось, что правитель сошел с ума. Но Менес уже отвел руку и спокойно посмотрел на своих подданных.
- Конечно, я не трону ее, - проговорил фараон.
Он таким же быстрым и ловким движением закрыл крышку; остальные не сдержали вздохов облегчения. Менес встал на ноги, и за ним встали царица и воины. Затем царь вдруг быстрым движением протянул бомбу Туту.
- Побереги эту вещь, мой друг, - сказал Менес. – Ее действительно нельзя держать близко к городу, возможно, вам даже следует перенести шатер подальше. Туту и вы, - царь обратился к двоим воинам, стоявшим ближе всего к начальнику, - храните оружие Ра до моего возвращения!
Туту поклонился.
- Будет исполнено, государь!
Менес посмотрел на жену: он казался в этот миг мальчишкой, опьяненным приключением, этот человек, сочетавший в себе так много несочетаемого.
- А мы с тобой, моя прекрасная царица, пойдем поговорим с нашим гостем. Он, должно быть, уже заскучал.
Киа сдвинула брови, встрепенулась, но Менес успокаивающе кивнул.
- Не бойся, я не забудусь.
Обнял жену за плечи и повел ее к своей вимане. Остальным придется добираться до города пешком – но промедление было недопустимо. Менес намеревался начать допрос как можно скорее.
Когда перед фараоном усадили Мерсу, пленник, вновь очутившийся на полу тронного зала, увидел перед собою на возвышении такого же молодого воина Ра, как и он сам. На Менесе даже были такие же доспехи, форма Ра. Мерсу заскрежетал зубами, и властитель людей улыбнулся.
- Добро пожаловать, - сказал он. – С чем прибыл? Какой дар принес?
Связанный лазутчик дернулся в путах; Менес заметил, что там, где руки Мерсу стянули веревки, кожа побагровела и распухла. Но царь не приказал развязать его.
- Я принес тебе погибель, - сказал Мерсу; голос его сорвался на кашель. В дворцовой темнице было холодно, искусственно холодно, – наквадные устройства все еще работали в полную силу.
- И все? – спросил фараон, подняв брови. – Что-то ты неразговорчив. А ну-ка поподробней.
Мерсу замолчал, повесив голову. Он не знал, что делать. Он знал, что проиграл: если только слуги предателя по глупости не взорвут бомбу случайно. Но ведь они совсем не глупы…
О, проклятая развратница…
Киа восседала на троне рядом с вождем мятежников – так, точно имела на это право. И Мерсу оставалось только бессильно смотреть на нее, на них обоих.
Менес откинулся на спинку трона, сцепив руки на коленях.
- Я не понимаю, чего ты выжидаешь, - задумчиво сказал первый царь людей. – Может быть, рассчитываешь на мое мягкосердечие? Или недостаток терпения? Если так, то напрасно.
- Я ничего тебе не скажу, изменник! – заявил Мерсу.
Менес кивнул.
- Это пока, - сказал молодой фараон. – Ты замерз, голоден, измучен – а мы ведь еще даже ничего не начинали с тобой…
Мерсу вскинулся.
- Вы не осмелитесь пытать меня!..
- Это почему? – улыбнувшись, спросил Менес. – Потому, что ваш великий бог брезгует возиться с людишками и предпочитает убивать их на расстоянии, заперевшись в своих палатах и зажав нос? Ну а я не такой брезгливый.
Мерсу сглотнул.
- Пусть! Ты скоро убьешь меня, и я освобожусь, - заявил он. – И великий бог придет и покарает тебя!
- Что-то он не торопится, - усмехнувшись, сказал Менес. – А что до того, что ты скоро умрешь под пытками – ты разве забыл, что в моем распоряжении саркофаг, воскрешающий из мертвых? Слышал когда-нибудь о таком чуде? Кто помешает мне вернуть тебя к жизни, если ты сломаешься слишком рано… чтобы продолжить беседу?
Слушая его, Мерсу все больше бледнел.
- Ты демон, - прошептал он. – И ты лжешь, ты не сможешь сделать то, что делал Ра… Это может только бог…
Фараон с мягкой улыбкой склонил голову.
- Ну вот и посмотрим, мой друг.
Мерсу зажмурился и плотно сжал губы, видимо, решив держаться до последнего. Менес вздохнул, стиснув кулаки; ноздри его дрогнули. Киа с улыбкой быстро положила руку мужу на локоть.
- Господин, верни его в камеру, пусть посидит там и подумает еще немного. Пока мы приготовимся!
От ее последних слов Мерсу содрогнулся и прошипел что-то нечленораздельное – но уже только себе под нос, не решаясь проклинать врагов громко. Киа улыбнулась.
- Он начинает бояться! Правильно, Мерсу, мы ведь не шутим!
По ее знаку пленного утащили прочь. Оставшись наедине с женой, фараон посмотрел на нее с угрюмой яростью.
- Он действительно вынудит меня применить пытку!
Киа сурово кивнула.
- Менес, он скоро заболеет… А тогда и в самом деле может умереть, без всяких пыток!
- Нужно перевести его в помещение потеплее, - отозвался царь. – И начать кормить и поить. Не думаю, что он откажется…
Менес потер подбородок; лицо его ожесточалось, пока он готовил себя к изнурительной возне с упрямцем. А Киа едва удержалась, чтобы не признаться в том, чем она обязана Мерсу. Но время для такого признания еще не наступило, это могло лишить фараона твердости в обращении с пленным – ведь ее царь был так справедлив и благороден!
Мерсу перевели в помещение повыше, где было потеплее; Менес распорядился накормить и напоить его. А сам приказал извлечь из дворцовых кладовых то, к чему никогда не прибегал Ра – плети и клещи, которые его подручные будут накалять на огне. Раздуть в себе ярость против пленного оказалось нетрудно… Менес даже удивился и обрадовался легкости, с какой готов был вымучивать из него признания. Стоило только посмотреть на Киа и представить ее в объятиях этого человека, на его ложе…
Но перед тем, как всерьез приняться за Мерсу, фараон еще раз приказал привести его в тронный зал. Они с Киа опять воззрились на него с высоты тронного возвышения.
- Ну, что? – спросил царь. – Не передумал? Мы ведь приготовились, я сдержал свое обещание!
Мерсу увидел, как поблескивают глаза врага, и тихо выругался.
- Чтоб тебя черви пожрали… Чтоб тебе ослепнуть…
Фараон улыбнулся.
- Ну вот и заговорил. Скажи-ка еще что-нибудь!
И тут Киа вскинулась так, что ударилась головой о спинку трона.
- Великий Хор, он намеренно тянет время! Как же мы не догадались!
- Вы ничего от меня не добьетесь, - отозвался с пола Мерсу. – Лучше убейте сразу!
Но Менес уже не слушал – он резко встал и прошел мимо связанного пленника к окну-щели, выходившему в пустыню. Сжал руки, уставившись на далекие фигурки, копошившиеся в песке. Они все-таки перенесли шатер подальше - как умен и хорош для него Туту!
- Ты думаешь, Киа… - прошептал царь.
- Я не знаю! Полагаю, что так! – воскликнула Киа.
Фараон отвернулся от окна и опять направился к Мерсу; тот непроизвольно сжался.
- А я полагаю, что нам пришла пора поговорить с нашим гостем более настойчиво, - сказал Менес, глядя на него сверху вниз. – Он уже начинает сердить меня.
И тут за их спинами раздался взрыв.
С криками все присутствующие повалились на пол; хотя до них долетел только грохот и свет. Бомба, сконструированная Ра, была малого радиуса действия – на одного только Менеса. И вместо Менеса она поглотила других, всего несколько человек…
- Туту! – вскричал царь. – Туту!..
Он с искаженным лицом бросился к окну и уставился на огромную воронку на месте шатра, вокруг которой, как куклы, лежали фигурки, только что копошившиеся рядом. Менес в ужасе повернулся к жене.
Хриплый смех с пола отрезвил его.
- Теперь вы можете убить меня! – выкрикнул Мерсу.
Царь медленно перевел взгляд на пленного. Он, казалось, лишь постепенно осознает, что случилось – и как: наверное, кто-то из охранников был неосторожен. Но теперь какое это имело значение?..
- Нет, - прошептал Менес, неподвижно глядя на врага. – Мы тебя не убьем…
Эрин, извините за вопрос, но я только начал читать повесть (фанфик) и в глаза сразу бросилось слово "люди". Evil genius фильма был, по-моему, даже не гуманоидом. Когда он погиб, авторы даже показали его истинное лицо, за секунду до взрыва... Или я что-то путаю? В любом случае - к изложению притензий нет, просто хотел уточнить 
Главное в драку ввязаться, остальное по ходу продумаю...
Конечно, Ра не гуманоид - он гоаулд, бесполый змееподобный паразит. И за секунду до взрыва мы увидели его не в его истинном облике, а в облике его предпоследнего носителя, Фамрира.
Я все это помню и учитываю, не беспокойтесь: специально и не раз справлялась в Старгейт-Википедии. )
А в каком контексте вас удивило слово "люди"?
Я все это помню и учитываю, не беспокойтесь: специально и не раз справлялась в Старгейт-Википедии. )
А в каком контексте вас удивило слово "люди"?
!
Потому что он был сыном воина Ра, великого военачальника Сит-Ра, огромного человека с головой шакала, который наводил страх на чернь.
По сути, получается, что Менес является сыном человека.
маленький Менес любил
Как в ипостаси паразита или же человека?
Я ни в коем случае не придираюсь, просто хочу понять.
Главное в драку ввязаться, остальное по ходу продумаю...
Спасибо за отклик.
Уважаемый Джон, мне кажется, лучше оставлять комментарии прямо в теме фанфика, а не заводить новую - администрация, по-моему, такое не приветствует.
Менес был сыном человека, совершенно верно: начальника дворцовой гвардии Ра. Того же положения, что и "Анубис", состоявший при Ра в фильме. Что в этом удивительного?
Не поняла...
Уважаемый Джон, мне кажется, лучше оставлять комментарии прямо в теме фанфика, а не заводить новую - администрация, по-моему, такое не приветствует.
Менес был сыном человека, совершенно верно: начальника дворцовой гвардии Ра. Того же положения, что и "Анубис", состоявший при Ра в фильме. Что в этом удивительного?
Как в ипостаси паразита или же человека?
Не поняла...
Извините, Эрин. Я нечаянно - просто нажал "новая тема" вместо "ответить". Прошу простить за невнимательность.
Ничего страшного, мы поправим K.H.Hynta
Прочитал дальше, понял, что ошибся изначально, прошу извинить, наслаждаюсь чтением )))
Давно смотрел фильм, поэтому запутал и себя, и вас (своими, как оказалось, бессмысленными вопросами)
Ничего страшного, мы поправим K.H.Hynta
Прочитал дальше, понял, что ошибся изначально, прошу извинить, наслаждаюсь чтением )))
Давно смотрел фильм, поэтому запутал и себя, и вас (своими, как оказалось, бессмысленными вопросами)
Главное в драку ввязаться, остальное по ходу продумаю...
Глава 51
Врата оставались открытыми еще два часа после запуска: Туту сразу же выставил в храме перехода новый караул. Но до возвращения царя никто не решался ничего больше предпринимать, не говоря о том, чтобы попытаться воспользоваться Вратами без ведома повелителя.
Туту полагался на мудрость своего вождя.
По-видимому, он ее переоценил…
На месте взрыва было найдено четыре мертвых тела, среди которых тела начальника стражи не было. Менес почернел от горя, увидев обрывки платья и обуглившийся кусок нагрудника, еще не занесенные песком. Вот все, что осталось от его верного друга и слуги.
"Это жертва, может быть, спасшая нас, - думал Менес. – Это страшное оружие должно было взорваться, и должно было уничтожить себя само, чтобы исчезла угроза…"
Но такие мысли не облегчали его скорби.
Врата погасли, и вход в небесное царство снова закрылся для мятежников. Но Менес теперь преисполнился раскаленной решимости не полагаться больше не случай, а выведать секрет Врат у раба Ра, попавшего к ним в руки.
Киа поняла, что ее новый муж будет пытать старого, когда Менес приказал ей удалиться и не покидать своих покоев. И она повиновалась, потому что лучше они ничего бы не могли придумать. Киа всем сердцем уповала, что боги их простят: как можно, сражаясь, не запятнать своих одежд кровью врага?
Царица некоторое время сидела в роскошном кресле в своей спальне, неспособная ничего делать, ни о чем думать: ей представлялись картины одна страшнее и позорнее другой. Хмес сжалась в комочек у ног госпожи, боясь даже засматривать в ее бледное неподвижное лицо. Наконец Киа словно бы очнулась и надломленным голосом приказала прислужнице принести вина, сушеных фруктов и хлеба.
Пришло время ужинать – но Киа сейчас ощущала спазмы в желудке при одной мысли о еде. Однако ей требовалось подкрепить силы хотя бы вином, и не годилось пить, не закусывая. Она захмелеет, а ей, как никогда, нужна трезвая голова.
Киа выпила целый кубок, отламывая кусочки ячменной лепешки и закусывая сухими финиками. Наконец почувствовала, что снова готова действовать.
Муж приказал ей оставаться у себя и ничего не предпринимать. Но разве могла Киа остаться безучастной и полностью подчиниться его воле?
Нет, как и всегда.
Царица быстро поправила перед зеркалом волосы, сняв с них диадему и расчесав, – ее прическа, лишенная всяких украшений, теперь не вязалась с роскошью ее наряда, тяжелым и широким драгоценным воротником и браслетами, оковывавшими ее, как броня. Киа откинула назад черные пряди, оцарапав руку о нагрудник, и быстрым шагом покинула свои покои. Она направилась в сторону комнат отца, благословляя всех богов, что мудрый Неби сейчас у нее есть.
Отец оказался у себя – в длинном белом платье, напоминая писца или жреца, он сидел за столиком и что-то писал на папирусе. Его длинные черные волосы теперь всегда были расчесаны до блеска, а сейчас еще и перехвачены золотым шнуром, чтобы не падать на глаза. Неби обернулся к дочери, отложив заостренную тростинку, покрытую густой черной краской.
- Что случилось, дитя мое?
Лицо его было полно тревоги. Киа охватило дикое желание расхохотаться, и одновременно – гнев. Отцу никто ничего не сказал! Его не сочли нужным посвятить в важнейшие дела царя, для помощи в которых он и был призван во дворец!
До покоев Неби шум борьбы не доносился - фараон, молодой бог, уже считал Неби бесполезным стариком…
Киа быстро, сбивчиво посвятила отца в проиходящее. При последних словах ее рассказа Неби взялся за сердце; но сохранил самообладание.
- Значит, царю нужен секрет Врат, - пробормотал Неби. – А если Мерсу не знает его?
- Тогда он умрет, - ответила Киа. Она мигнула, смаргивая слезы. – Он умрет в любом случае - он ведь враг…
- И твой муж, - договорил Неби; старый мудрец, как всегда, сразу же проник своим разумом в сердце молодого царя.
Неби встал, оправив свое длинное платье и проведя рукой по бороде.
- Нужно продолжать следить за Вратами, и именно сейчас удвоить бдительность, Киа, - сказал он, сумрачно глядя перед собой своими темными глазами. – Ра вскоре пожелает выяснить судьбу своего посланного. Он будет надеяться на то, что Менес мертв, и, возможно, недооценит нас.
- Мы, вероятно, получим еще одного шпиона! – воскликнула Киа в восторге. – И, быть может, более полезного, чем Мерсу!
Неби кивнул.
- Будь осторожна…
Киа бросилась ему на шею и поцеловала.
- Ах, отец, будь я осторожна, мы бы с тобой сейчас не сидели в этих покоях!
Она выбежала из комнаты, как девчонка, и только на пороге спохватилась и одернула себя. Дальше Киа пошла стремительно, но величественно. Раб, попавшийся ей по дороге, пал ниц, прижавшись лицом к полу; Киа даже не посмотрела на него.
Она направлялась на поиски царя – и его жертвы. За поворотом, ведущим к тронному залу, царице подвернулся один из воинов, присутствовавших при допросе пленного. Киа остановилась.
- Где его величество? – крикнула она. Воин вздрогнул при виде ее лица и поклонился.
- Великий Хор сейчас допрашивает пленника, - сказал стражник.
Киа уткнула кулаки в бока.
- А где пленник?..
Ей в этот миг казалось, что все во дворце издеваются над ней. Воин поколебался, потом еще раз поклонился.
- Я проведу, царица.
Он зашагал впереди, а Киа – следом, высоко подняв голову. Пусть ей запретили! Это ее дворец, а пленник – ее бывший муж!..
Киа поняла, где Мерсу, за один поворот от тюрьмы; великая царица остановилась и вскрикнула, распознав звуки впереди. Стражник тоже остановился, обернувшись к госпоже; его лицо, в отличие от Киа, было суровым и спокойным.
Но через несколько мгновений царица приказала продолжить путь. Проводник поклонился и пошел дальше; Киа же постаралась придать своему выражению такую же суровость и невозмутимость. Стоны жертвы и угрожающие голоса, среди которых выделялся голос царя, становились все отчетливее, но Киа больше не замедляла шага. В огне настенного светильника перед нею и ее провожатым на пол легли их огромные черные тени; и, наконец, они вышли навстречу страшному зрелищу.
Киа, чувствуя себя маленькой и беспомощной, стиснула руки. В огне масляных ламп фигуры ее мужа и его подручных казались поистине демоническими, как будто они были подземными богами отмщения.
Мерсу висел в конце коридора вверх ногами; Киа видела, как метелкой от мух раскачивается его коса. Лицо его было багровым от прилива крови.
Около него угрожающей фигурой истинного Анубиса возвышался царь. Менес снял шлем, оставшись только в доспехах, - и черные волосы, застлавшие сверкающий нагрудник, сделали его похожим на необузданного воителя, который может подчиниться только еще большей необузданной силе. Что с ним может сделать хрупкая женщина?
- Я тебя наизнанку выверну, дай срок, - тихо и отчетливо проговорил ее господин. Ее Менес!
Мерсу дернулся со стоном.
- Убей меня, паршивый пес… Я ничего не знаю…
Свистнула плеть, и Мерсу взвыл. Киа показалось, что прямо в лицо ей летят кровавые брызги; она привалилась к стене, чувствуя сильнейшую дурноту.
- Хватит! – крикнула царица.
Палач и его помощники отшатнулись от жертвы. Менес крикнул в ярости:
- Что здесь делаешь?..
Киа шагнула вперед.
- Прекратите, вы убьете его!
Менес несколько мгновений стоял, прожигая ее взглядом, - как пес, которого оторвали от лакомой добычи; потом сложил руки на груди и отвернулся от жертвы. Он хотя бы не сам орудовал плеткой, с облегчением подумала полная ужаса Киа.
- Снимите его и уберите в камеру. Промойте и перевяжите раны, чтобы не загноились, - распорядился царь, после чего мрачно направился прочь, миновав жену. Он не хотел сейчас говорить с нею и даже смотреть ей в глаза.
Киа догнала Менеса, и тогда он повернулся к ней и остановился.
- Почему ты ослушалась меня? Я приказал тебе оставаться в своих комнатах!
Киа вздернула подбородок.
- Прости, муж мой, но я не хотела, чтобы ты бессмысленно замучил нашего пленного, - сказала она. – Ты ведь никогда раньше не занимался палаческим ремеслом и неопытен в этом деле!
Менес угадал злую насмешку и боль, таившиеся за ее словами.
- Разве я зверь? – спросил он.
"Иногда ты мне кажешься зверем…"
- Человеку легко превратиться в зверя, - ответила царица. – Легче, чем ты думаешь!
Менес опустил голову. А Киа вдруг ощутила, что он ревнует, и ей стало страшно. Дальше они зашагали молча, и когда достигли места, где разделялись мужская и женская половины, Менес хотел свернуть к себе, не попрощавшись. Киа удержала его, коротко окликнув.
- Что? – тяжело спросил фараон.
- Менес, что ты хочешь узнать у Мерсу? – спросила Киа.
Менес раздраженно развернул плечи.
- Ты знаешь, жена! Секрет Звездных Врат, чтобы подобраться к Ра!
- Тише!.. – резким шепотом оборвала его Киа. – А если он его не знает? - спросила царица.
На лице Менеса появилось выражение непрошибаемого упрямства. Киа вдруг поняла, что он просто закрылся от нее, запер свои уши и сердце.
- Знает, должен знать! – ответил фараон.
- Менес, нужно следить за Вратами, - наконец сказала Киа то, что пришла сообщить. – Ра вскорости может заслать нового шпиона, чтобы узнать, как справился Мерсу!
Менес кивнул.
- Да, скорее всего! Я так и сделаю!
Он помедлил.
– Но больше не вмешивайся в мои дела, я тебе запрещаю!
Повелитель круто повернулся и удалился. Киа притопнула ногой, глядя ему вслед и болезненно сморщившись; потом быстрым шагом ушла к себе. До самой ночи она сидела в одиночестве, глубоко задумавшись, взвешивая свою судьбу и судьбу всей Та-Кемет…
Киа думала, что муж этой ночью не придет к ней, - но он пришел. И царица не могла бы сказать, что рада этому посещению; однако Менес ее не спрашивал. Он лег к ней и, подняв ее юбку, молча взял ее. Киа всегда получала большое наслаждение от их объятий; но сейчас не пыталась откликнуться и испытала только сладострастное томление, не нашедшее разрешения. И она не хотела открываться такому любовнику, каким был в этот день ее царь.
Менес быстро уснул, лежа на животе и отвернувшись от нее. Но Киа все равно казалось, что ее повелитель видит и слышит каждый ее шаг...
Она долго лежала без сна, и когда удостоверилась, что Менес крепко спит, соскользнула с ложа. Царица быстро оделась и, небрежно откинув волосы назад, наклонилась и приподняла свой тюфяк.
Она вытащила небольшой бронзовый кинжал с рукоятью в виде львицы-Сехмет. Заткнула его за пояс и накинула сверху длинное распашное платье, скрывшее ее оружие. Потом прокралась к выходу. Оказавшись одна, великая царица пошла быстрым решительным шагом.
На ее половине никто не посмел ее остановить и спросить, куда она идет; но когда Киа подошла к дворцовой тюрьме, перед ней вырос стражник-"Хор". Менес сохранил всю старую форму дворцовой гвардии.
- Госпожа, сюда нельзя!
- Кому нельзя? – надменно ответила Киа. От этого мига сейчас зависело все. – Я – великая царица, а это мой дворец! Отойди!
Воин несколько мгновений стоял в растерянности, а потом шагнул в сторону. Киа поджала губы и быстро пошла дальше; она услышала, что стражник примкнул к ней сзади, не решаясь ни остановить повелительницу, ни оставить ее наедине с пленным. Хотя у камеры наверняка есть еще стража…
Киа удалось разыскать, где держат Мерсу, хотя коридор был плохо освещен. И она увидела, что у темницы стоят два стражника с энергетическими копьями, - они тут же скрестили эти копья перед лицом у посетительницы.
- Нельзя!
- Я пришла допросить пленного. Меня прислал царь, - ответила Киа. – Впустите!
Воины поколебались, но в такое дело вмешиваться не посмели. Один из них отомкнул решетку; Киа разглядела у глухой дальней стены сгорбленный силуэт.
- Осторожно, госпожа!
- Следите за нами, - ответила Киа. Она вошла в камеру, и тогда Мерсу приподнялся, видимо, только что очнувшись от горячечного забытья и осознав чужое присутствие.
- Кто здесь?
- Я, - громко сказала царица.
Мерсу резко распрямился и тут же застонал, втягивая воздух сквозь зубы.
- Что тебе надо, потаскуха?..
Киа уловила угрожающее движение стражников за решеткой и крикнула:
- Не мешайте нам!
Она опять повернулась к бывшему мужу.
- Мерсу, я хотела спросить тебя, известна ли тебе тайна Звездных Врат, - серьезно и без гнева сказала царица.
Тот усмехнулся. Выглядел Мерсу ужасно.
- Я ничего не сказал твоему трупоеду, а с тобой и подавно разговаривать не буду! Убирайся!
- Ты знаешь тайну Врат – или нет? – тихо спросила Киа, наступая на него.
- Нет! – рявкнул Мерсу. – Нет! Убейте меня!
Киа кивнула.
- Я тебе верю, - тихо сказала она. Царица ощутила, как Мерсу наполнило изумление, но не подняла глаз; она раздвинула свои одежды и положила руку на рукоять кинжала.
- Я вернул тебя к жизни! – воскликнул Мерсу, увидевший ее оружие.
- Я тебе благодарна, - сказала Киа. – Я пришла сделать тебе облегчение.
Она вытащила кинжал и шагнула к мужу; тот непроизвольно отпрянул, а стражники остолбенели. Опережая их, Киа молниеносно бросилась к Мерсу и обхватила его горячее истерзанное тело, как будто принимая в любящие объятия…
- Я никогда тебя не забуду, - шепнула она ему на ухо и всадила кинжал своему спасителю в сердце.
Он упал на нее, окропив ей руки своей кровью, и Киа с трудом оттолкнула мертвое тело, грузно повалившееся на пол. Стражники смотрели на свою царицу в священном ужасе. Она молча вышла из камеры – никто ее не остановил. Но перед тем, как уйти, Киа обернулась к воинам, несомненно, трепетавшим сейчас за свою участь.
- Не бойтесь, я сама скажу обо всем фараону – это моя вина и мой ответ! – громко сказала царица. – Вам ничего не сделают!
Она повернулась и гордо пошла дальше, на ходу вытирая окровавленный кинжал о свое тончайшее платье.
Врата оставались открытыми еще два часа после запуска: Туту сразу же выставил в храме перехода новый караул. Но до возвращения царя никто не решался ничего больше предпринимать, не говоря о том, чтобы попытаться воспользоваться Вратами без ведома повелителя.
Туту полагался на мудрость своего вождя.
По-видимому, он ее переоценил…
На месте взрыва было найдено четыре мертвых тела, среди которых тела начальника стражи не было. Менес почернел от горя, увидев обрывки платья и обуглившийся кусок нагрудника, еще не занесенные песком. Вот все, что осталось от его верного друга и слуги.
"Это жертва, может быть, спасшая нас, - думал Менес. – Это страшное оружие должно было взорваться, и должно было уничтожить себя само, чтобы исчезла угроза…"
Но такие мысли не облегчали его скорби.
Врата погасли, и вход в небесное царство снова закрылся для мятежников. Но Менес теперь преисполнился раскаленной решимости не полагаться больше не случай, а выведать секрет Врат у раба Ра, попавшего к ним в руки.
Киа поняла, что ее новый муж будет пытать старого, когда Менес приказал ей удалиться и не покидать своих покоев. И она повиновалась, потому что лучше они ничего бы не могли придумать. Киа всем сердцем уповала, что боги их простят: как можно, сражаясь, не запятнать своих одежд кровью врага?
Царица некоторое время сидела в роскошном кресле в своей спальне, неспособная ничего делать, ни о чем думать: ей представлялись картины одна страшнее и позорнее другой. Хмес сжалась в комочек у ног госпожи, боясь даже засматривать в ее бледное неподвижное лицо. Наконец Киа словно бы очнулась и надломленным голосом приказала прислужнице принести вина, сушеных фруктов и хлеба.
Пришло время ужинать – но Киа сейчас ощущала спазмы в желудке при одной мысли о еде. Однако ей требовалось подкрепить силы хотя бы вином, и не годилось пить, не закусывая. Она захмелеет, а ей, как никогда, нужна трезвая голова.
Киа выпила целый кубок, отламывая кусочки ячменной лепешки и закусывая сухими финиками. Наконец почувствовала, что снова готова действовать.
Муж приказал ей оставаться у себя и ничего не предпринимать. Но разве могла Киа остаться безучастной и полностью подчиниться его воле?
Нет, как и всегда.
Царица быстро поправила перед зеркалом волосы, сняв с них диадему и расчесав, – ее прическа, лишенная всяких украшений, теперь не вязалась с роскошью ее наряда, тяжелым и широким драгоценным воротником и браслетами, оковывавшими ее, как броня. Киа откинула назад черные пряди, оцарапав руку о нагрудник, и быстрым шагом покинула свои покои. Она направилась в сторону комнат отца, благословляя всех богов, что мудрый Неби сейчас у нее есть.
Отец оказался у себя – в длинном белом платье, напоминая писца или жреца, он сидел за столиком и что-то писал на папирусе. Его длинные черные волосы теперь всегда были расчесаны до блеска, а сейчас еще и перехвачены золотым шнуром, чтобы не падать на глаза. Неби обернулся к дочери, отложив заостренную тростинку, покрытую густой черной краской.
- Что случилось, дитя мое?
Лицо его было полно тревоги. Киа охватило дикое желание расхохотаться, и одновременно – гнев. Отцу никто ничего не сказал! Его не сочли нужным посвятить в важнейшие дела царя, для помощи в которых он и был призван во дворец!
До покоев Неби шум борьбы не доносился - фараон, молодой бог, уже считал Неби бесполезным стариком…
Киа быстро, сбивчиво посвятила отца в проиходящее. При последних словах ее рассказа Неби взялся за сердце; но сохранил самообладание.
- Значит, царю нужен секрет Врат, - пробормотал Неби. – А если Мерсу не знает его?
- Тогда он умрет, - ответила Киа. Она мигнула, смаргивая слезы. – Он умрет в любом случае - он ведь враг…
- И твой муж, - договорил Неби; старый мудрец, как всегда, сразу же проник своим разумом в сердце молодого царя.
Неби встал, оправив свое длинное платье и проведя рукой по бороде.
- Нужно продолжать следить за Вратами, и именно сейчас удвоить бдительность, Киа, - сказал он, сумрачно глядя перед собой своими темными глазами. – Ра вскоре пожелает выяснить судьбу своего посланного. Он будет надеяться на то, что Менес мертв, и, возможно, недооценит нас.
- Мы, вероятно, получим еще одного шпиона! – воскликнула Киа в восторге. – И, быть может, более полезного, чем Мерсу!
Неби кивнул.
- Будь осторожна…
Киа бросилась ему на шею и поцеловала.
- Ах, отец, будь я осторожна, мы бы с тобой сейчас не сидели в этих покоях!
Она выбежала из комнаты, как девчонка, и только на пороге спохватилась и одернула себя. Дальше Киа пошла стремительно, но величественно. Раб, попавшийся ей по дороге, пал ниц, прижавшись лицом к полу; Киа даже не посмотрела на него.
Она направлялась на поиски царя – и его жертвы. За поворотом, ведущим к тронному залу, царице подвернулся один из воинов, присутствовавших при допросе пленного. Киа остановилась.
- Где его величество? – крикнула она. Воин вздрогнул при виде ее лица и поклонился.
- Великий Хор сейчас допрашивает пленника, - сказал стражник.
Киа уткнула кулаки в бока.
- А где пленник?..
Ей в этот миг казалось, что все во дворце издеваются над ней. Воин поколебался, потом еще раз поклонился.
- Я проведу, царица.
Он зашагал впереди, а Киа – следом, высоко подняв голову. Пусть ей запретили! Это ее дворец, а пленник – ее бывший муж!..
Киа поняла, где Мерсу, за один поворот от тюрьмы; великая царица остановилась и вскрикнула, распознав звуки впереди. Стражник тоже остановился, обернувшись к госпоже; его лицо, в отличие от Киа, было суровым и спокойным.
Но через несколько мгновений царица приказала продолжить путь. Проводник поклонился и пошел дальше; Киа же постаралась придать своему выражению такую же суровость и невозмутимость. Стоны жертвы и угрожающие голоса, среди которых выделялся голос царя, становились все отчетливее, но Киа больше не замедляла шага. В огне настенного светильника перед нею и ее провожатым на пол легли их огромные черные тени; и, наконец, они вышли навстречу страшному зрелищу.
Киа, чувствуя себя маленькой и беспомощной, стиснула руки. В огне масляных ламп фигуры ее мужа и его подручных казались поистине демоническими, как будто они были подземными богами отмщения.
Мерсу висел в конце коридора вверх ногами; Киа видела, как метелкой от мух раскачивается его коса. Лицо его было багровым от прилива крови.
Около него угрожающей фигурой истинного Анубиса возвышался царь. Менес снял шлем, оставшись только в доспехах, - и черные волосы, застлавшие сверкающий нагрудник, сделали его похожим на необузданного воителя, который может подчиниться только еще большей необузданной силе. Что с ним может сделать хрупкая женщина?
- Я тебя наизнанку выверну, дай срок, - тихо и отчетливо проговорил ее господин. Ее Менес!
Мерсу дернулся со стоном.
- Убей меня, паршивый пес… Я ничего не знаю…
Свистнула плеть, и Мерсу взвыл. Киа показалось, что прямо в лицо ей летят кровавые брызги; она привалилась к стене, чувствуя сильнейшую дурноту.
- Хватит! – крикнула царица.
Палач и его помощники отшатнулись от жертвы. Менес крикнул в ярости:
- Что здесь делаешь?..
Киа шагнула вперед.
- Прекратите, вы убьете его!
Менес несколько мгновений стоял, прожигая ее взглядом, - как пес, которого оторвали от лакомой добычи; потом сложил руки на груди и отвернулся от жертвы. Он хотя бы не сам орудовал плеткой, с облегчением подумала полная ужаса Киа.
- Снимите его и уберите в камеру. Промойте и перевяжите раны, чтобы не загноились, - распорядился царь, после чего мрачно направился прочь, миновав жену. Он не хотел сейчас говорить с нею и даже смотреть ей в глаза.
Киа догнала Менеса, и тогда он повернулся к ней и остановился.
- Почему ты ослушалась меня? Я приказал тебе оставаться в своих комнатах!
Киа вздернула подбородок.
- Прости, муж мой, но я не хотела, чтобы ты бессмысленно замучил нашего пленного, - сказала она. – Ты ведь никогда раньше не занимался палаческим ремеслом и неопытен в этом деле!
Менес угадал злую насмешку и боль, таившиеся за ее словами.
- Разве я зверь? – спросил он.
"Иногда ты мне кажешься зверем…"
- Человеку легко превратиться в зверя, - ответила царица. – Легче, чем ты думаешь!
Менес опустил голову. А Киа вдруг ощутила, что он ревнует, и ей стало страшно. Дальше они зашагали молча, и когда достигли места, где разделялись мужская и женская половины, Менес хотел свернуть к себе, не попрощавшись. Киа удержала его, коротко окликнув.
- Что? – тяжело спросил фараон.
- Менес, что ты хочешь узнать у Мерсу? – спросила Киа.
Менес раздраженно развернул плечи.
- Ты знаешь, жена! Секрет Звездных Врат, чтобы подобраться к Ра!
- Тише!.. – резким шепотом оборвала его Киа. – А если он его не знает? - спросила царица.
На лице Менеса появилось выражение непрошибаемого упрямства. Киа вдруг поняла, что он просто закрылся от нее, запер свои уши и сердце.
- Знает, должен знать! – ответил фараон.
- Менес, нужно следить за Вратами, - наконец сказала Киа то, что пришла сообщить. – Ра вскорости может заслать нового шпиона, чтобы узнать, как справился Мерсу!
Менес кивнул.
- Да, скорее всего! Я так и сделаю!
Он помедлил.
– Но больше не вмешивайся в мои дела, я тебе запрещаю!
Повелитель круто повернулся и удалился. Киа притопнула ногой, глядя ему вслед и болезненно сморщившись; потом быстрым шагом ушла к себе. До самой ночи она сидела в одиночестве, глубоко задумавшись, взвешивая свою судьбу и судьбу всей Та-Кемет…
Киа думала, что муж этой ночью не придет к ней, - но он пришел. И царица не могла бы сказать, что рада этому посещению; однако Менес ее не спрашивал. Он лег к ней и, подняв ее юбку, молча взял ее. Киа всегда получала большое наслаждение от их объятий; но сейчас не пыталась откликнуться и испытала только сладострастное томление, не нашедшее разрешения. И она не хотела открываться такому любовнику, каким был в этот день ее царь.
Менес быстро уснул, лежа на животе и отвернувшись от нее. Но Киа все равно казалось, что ее повелитель видит и слышит каждый ее шаг...
Она долго лежала без сна, и когда удостоверилась, что Менес крепко спит, соскользнула с ложа. Царица быстро оделась и, небрежно откинув волосы назад, наклонилась и приподняла свой тюфяк.
Она вытащила небольшой бронзовый кинжал с рукоятью в виде львицы-Сехмет. Заткнула его за пояс и накинула сверху длинное распашное платье, скрывшее ее оружие. Потом прокралась к выходу. Оказавшись одна, великая царица пошла быстрым решительным шагом.
На ее половине никто не посмел ее остановить и спросить, куда она идет; но когда Киа подошла к дворцовой тюрьме, перед ней вырос стражник-"Хор". Менес сохранил всю старую форму дворцовой гвардии.
- Госпожа, сюда нельзя!
- Кому нельзя? – надменно ответила Киа. От этого мига сейчас зависело все. – Я – великая царица, а это мой дворец! Отойди!
Воин несколько мгновений стоял в растерянности, а потом шагнул в сторону. Киа поджала губы и быстро пошла дальше; она услышала, что стражник примкнул к ней сзади, не решаясь ни остановить повелительницу, ни оставить ее наедине с пленным. Хотя у камеры наверняка есть еще стража…
Киа удалось разыскать, где держат Мерсу, хотя коридор был плохо освещен. И она увидела, что у темницы стоят два стражника с энергетическими копьями, - они тут же скрестили эти копья перед лицом у посетительницы.
- Нельзя!
- Я пришла допросить пленного. Меня прислал царь, - ответила Киа. – Впустите!
Воины поколебались, но в такое дело вмешиваться не посмели. Один из них отомкнул решетку; Киа разглядела у глухой дальней стены сгорбленный силуэт.
- Осторожно, госпожа!
- Следите за нами, - ответила Киа. Она вошла в камеру, и тогда Мерсу приподнялся, видимо, только что очнувшись от горячечного забытья и осознав чужое присутствие.
- Кто здесь?
- Я, - громко сказала царица.
Мерсу резко распрямился и тут же застонал, втягивая воздух сквозь зубы.
- Что тебе надо, потаскуха?..
Киа уловила угрожающее движение стражников за решеткой и крикнула:
- Не мешайте нам!
Она опять повернулась к бывшему мужу.
- Мерсу, я хотела спросить тебя, известна ли тебе тайна Звездных Врат, - серьезно и без гнева сказала царица.
Тот усмехнулся. Выглядел Мерсу ужасно.
- Я ничего не сказал твоему трупоеду, а с тобой и подавно разговаривать не буду! Убирайся!
- Ты знаешь тайну Врат – или нет? – тихо спросила Киа, наступая на него.
- Нет! – рявкнул Мерсу. – Нет! Убейте меня!
Киа кивнула.
- Я тебе верю, - тихо сказала она. Царица ощутила, как Мерсу наполнило изумление, но не подняла глаз; она раздвинула свои одежды и положила руку на рукоять кинжала.
- Я вернул тебя к жизни! – воскликнул Мерсу, увидевший ее оружие.
- Я тебе благодарна, - сказала Киа. – Я пришла сделать тебе облегчение.
Она вытащила кинжал и шагнула к мужу; тот непроизвольно отпрянул, а стражники остолбенели. Опережая их, Киа молниеносно бросилась к Мерсу и обхватила его горячее истерзанное тело, как будто принимая в любящие объятия…
- Я никогда тебя не забуду, - шепнула она ему на ухо и всадила кинжал своему спасителю в сердце.
Он упал на нее, окропив ей руки своей кровью, и Киа с трудом оттолкнула мертвое тело, грузно повалившееся на пол. Стражники смотрели на свою царицу в священном ужасе. Она молча вышла из камеры – никто ее не остановил. Но перед тем, как уйти, Киа обернулась к воинам, несомненно, трепетавшим сейчас за свою участь.
- Не бойтесь, я сама скажу обо всем фараону – это моя вина и мой ответ! – громко сказала царица. – Вам ничего не сделают!
Она повернулась и гордо пошла дальше, на ходу вытирая окровавленный кинжал о свое тончайшее платье.
Глава 52
И таким грозным величием блистало нуменорское войско, что даже Сауронова челядь отступилась от своего господина, а сам устрашенный Саурон явился с повинной и молил о пощаде. Ар-Фаразон в ослеплении гордыни привез его узником в Нуменор; вскоре он зачаровал государя и стал его ближайшим советником, а затем исподтишка растлил сердца всех нуменорцев, кроме остатка Верных, увлекая их во мрак.
И Саурон лживо заверял государя, будто бесконечная жизнь дается покорителям Краев Бессмертия и что Зарок был затем и наложен, дабы людская власть не превзошла могущества Валаров. "Но великие государи вправе брать свое силой", — говорил он.
(Дж.Р.Толкиен, "Властелин колец")
Киа прошла только половину коридора, когда слабый свет впереди загородила высокая фигура. Царица остановилась и разжала руку; кинжал тускло прозвенел о камень.
В следующий миг ее так схватили за плечи, что Киа вскрикнула от боли; Менес так встряхнул ее, что голова жены мотнулась и его прекрасный темный от гнева лик раздвоился у нее перед глазами.
- Как ты посмела это сделать? – тихо и яростно спросил царь.
Киа молчала, и одна рука его, отпустив ее плечо, взяла ее за подбородок и приподняла ее голову. Царица продолжала молчать, и рука Менеса подобралась к ее горлу.
- Это был мой долг, - задыхаясь, прошептала она, когда сильные пальцы сдавили ее шею.
Царь уронил руки и уставился на нее в изумлении.
- Какой еще долг?
- Я не говорила тебе… - царица отвернулась, потирая покрасневшую шею и морщась от саднящей боли в горле. – Когда я жила с Мерсу, я забеременела и скинула ребенка на середине срока. Потом я… умерла от кровотечения.
Киа запнулась.
- Мерсу отнес меня во дворец, и Ра вернул меня к жизни, поместив в свой саркофаг.
Менес так опешил, что несколько мгновений не мог подобрать слов. Потом сказал:
- Стало быть, ты обязана жизнью… им обоим?
Киа кивнула.
Менес рассмеялся, разведя руками. Тряхнул головой и снова рассмеялся.
- Так значит, ты еще меньше человек, чем я, - прошептал он. – Ты - перерожденная колдовством Ра... Жестокая богиня…
- Я богиня, но я не жестока! – воскликнула Киа.
Менес порывисто притянул ее к себе.
- Как же я тебя люблю, - прошептал фараон, гладя ее по волосам. – Мы с тобою оба давно уже не люди, но твое глубокое коварство и беспощадная справедливость достойны самой владычицы Маат…
Он выпустил жену из объятий.
- Ты лишила меня секрета Ра, - проговорил Менес, глядя в сторону. – Ты лишила этого секрета Та-Кемет.
"Он еще не осознал, что я сделала, - подумала Киа. - А когда осознает, это может убить нашу любовь…"
- Думаю, брат мой, Мерсу и не знал никаких тайн, - ответила царица. – Я ведь говорила тебе – он неразумен. Ему не доверили бы тайну Врат. Кроме того, Ра едва ли послал бы через Врата человека, владеющего ключом к его царству, - такого человека, который должен подобраться к тебе и может попасться тебе в руки…
"Это, вероятно, касается и других посланцев Ра! - подумала Киа в тревоге. – Отец дал плохой совет!"
- Возможно, - мрачно сказал Менес.
На лице его блеснула какая-то внезапная мысль.
- А если попытаться оживить его? Быть может, это получится?
- Нет! Нет, ведь ты не Ра, не забывай об этом! – воскликнула Киа. Ужас и возмущение на ее лице все сказали Менесу: она не хотела дальнейших унижений своего первого мужа и боялась власти, которая сосредоточится в руках ее господина, если он овладеет тайнами жизни, известными Ра. Фараон улыбнулся, глядя ей в глаза и подняв голову.
Он намеревался овладеть тайнами Ра, понравится это Киа или нет.
Но Мерсу… нет, пытаться воскрешать его Менес не будет. Даже не потому, что Киа всей душой противится этому: потому, что Мерсу, наверное, действительно бесполезен…
Пусть ляжет в землю, как и хотел. Его враг и соперник держался как воин – царь вынужден был признать.
- Прикажи похоронить его… где и как ты пожелаешь, - сказал Менес, посмотрев в глаза своей царице. – Отдаю тебе его тело. Это будет справедливо.
Киа улыбнулась.
- Благодарю, мой царь.
Она склонила голову и хотела направиться мимо мужа, к себе, - отмыться от крови Мерсу; но Менес удержал ее.
Волнение на его лице заворожило и испугало Киа. Она оторвала от себя руку, которой муж вцепился ей в плечо, и сжала ее в своих ладонях.
- Что такое, любимый?
- Я знаю, как поступить, - прошептал царь. – Думаю, что Ра очень осторожен в выборе посланцев: едва ли и второй, который придет через Врата, поможет нам. Нужно действовать иначе…
- Как? – спросила Киа.
- Ворваться через Врата, едва те откроются, и схватить человека, который их откроет! – воскликнул фараон. – Я соберу большую силу, мы непременно захватим языки, которые расскажут нам, как запускать это устройство!
Киа прижала руки к груди. Она вдруг поняла, что Менеса осенила лучшая мысль в их положении, - и поняла, что и Неби недаром дал такой никчемный совет… Мудрый старый поселянин предугадал, что может произойти, когда царь овладеет божественной силой, и вместе со своею дочерью пытался этому воспрепятствовать.
Но теперь было уже поздно.
Менес обхватил лицо жены ладонями, как будто языки пламени объяли его; жарко и нежно поцеловал, потом еще раз, наслаждаясь ею, восторгаясь собой.
- Мы сделаемся истинными богами, моя госпожа, и в мире не останется ничего, что бы не покорилось нам!
Киа поклонилась. Она ушла к себе, опустив голову, а Менес остался стоять, пожираемый своими страстями. Он уже сейчас был неукротим – а каким станет, когда превратится во всесильного бога?
Киа направилась в ванную комнату и призвала к себе Хмес. Пока перепуганная служанка отмывала госпожу от крови ее мужа и умащала благовониями, Киа болезненно думала, что делать дальше – что делать с ее мужем, с ее царством. Как ни поступи, исход может быть ужасен…
Царица вернулась в постель. К ее удивлению, муж ждал ее там. Киа подняла брови и слабо улыбнулась, остановившись у супружеского ложа.
- Что?
- Просто иди ближе, - прошептал он. Когда Киа легла рядом, Менес обнял ее и прижал к себе. Казалось, что царь болен: тело его разгорелось не хуже, чем у Мерсу после его плетей.
- Мы с тобой победим само время, моя царица, - прошептал Менес прежде, чем уснуть беспробудным сном.
Отдохнуть владыкам так и не удалось. Ра запустил Врата этой же ночью – царю и царице показалось, едва только они сомкнули глаза. Менес ни о чем не забывал: прежде, чем улечься в постель с женой, он самолично наведался в храм перехода и велел ночной страже у Врат глядеть в оба, втрое усилив караул. И когда в его покои ворвался вестник, Менес вскочил, как будто и не ложился.
Киа резко села в постели, протирая глаза.
- Великий Са-Ра! Схвачен тот, кто запускал Врата! – прокричал человек, нарушивший покой фараона.
Менес испустил победный вопль, не хуже, чем во время битвы при Мен-Нефер-Ра.
- Как это случилось?
Царь подтянул пояс набедренной повязки и, не утруждая себя одеванием, босиком выбежал из спальни следом за вестником, засыпая его вопросами. Киа, ругавшей задержку на чем свет стоит, пришлось остаться, чтобы одеться, - царица ни за что не могла бы показаться своим подданным неприбранной. Ну а дальше она стремглав побежала за мужем, не задумываясь о своем величии: происходило такое, что и во сне не приснится.
- Ты говоришь, что их было двое? Всего? – ликующе спрашивал Менес у вестника как раз тогда, когда царица догнала их.
- Да, повелитель, - ответил тот.
- И это точно тот, кто запускал Врата? – спросил царь.
- Так сказали, - немного помедлив, ответил вестник. Киа, шагавшая за мужчинами, нахмурилась. Сказали! Могли и ошибиться!
Наконец их привели туда, где и помещался новый ценнейший пленник: в зал, в котором располагался портал. Это был опять воин Ра в полном облачении, уже лишенный копья и обезвреженный, – со связанными за спиной руками.
- Опять солдат, - пробормотал Менес. Это было скверно. Воины Ра были недешевы: такой мог умереть, но не выдать своего бога… Что ж, в этот раз Менес прибегнет к саркофагу, если не поможет ничто другое.
- Мы обыскали его, господин! – доложил Менесу один из офицеров, охранявших пленного.
- Прекрасно! – ответил царь. – Вы все будете награждены!
Воин поклонился, полный гордости: он дорожил своей службой и честью не меньше, чем наградами.
- Что делать с ним? – спросил второй охранник, показывая на пленника.
- Отведите в темницу, - ответил Менес. – Утром я сам займусь им.
Киа, вздрогнув, прикрыла глаза.
Она вернулась в постель следом за мужем, так и не пригодившись при этом допросе. Но позже… она не останется в стороне. Ни за что. Особенно если этот шпион окажется полезным.
- Менес, теперь нужно ожидать атаки, - сказала она мужу прежде, чем они уснули. – Ра может попытаться штурмовать город - он увидит, как мы дерзки!
Менес улыбнулся жене – по-детски, мягко, точно это не он несколькими часами ранее пытал ее первого мужа.
- Сестра моя, Ра так не поступит, - проговорил фараон, играя ее волосами. – Он поймет, как Врата нужны мне, поймет, что я никогда их не уничтожу! И будет думать, что у него вечность впереди, чтобы разбить меня!
"Я никогда их не уничтожу".
- Ты бесконечно прозорлив, - со вздохом ответила Киа.
На следующий день царица никак не вмешивалась в дела Менеса: этого пленного следовало расколоть, и она знала, что Менес расколет его, даже если новый шпион сделан из камня.
И действительно – вечером муж пришел к ней с видом победителя и помахал перед носом у царицы каким-то листком. Киа вскочила.
- Он заговорил?..
- Он заговорил! Он сказал, что дело в правильном расположении знаков на секторах! – воскликнул царь, потрясая папирусом. – Понимаешь ли ты это? Он нарисовал знаки вот здесь!
Его палец уткнулся в середину круга, образованного странными значками, выписанными красной краской. Неверной рукой, как сразу поняла Киа. Что же царь делал со своим пленником, если так быстро исторг из него признание?..
- Вот это – ключ к небесному царству Ра! – воскликнул фараон и хлопнул в ладоши.
- Но, муж мой, на земных Вратах знаки другие, - заметила Киа, подняв глаза. – Как тебе поможет этот рисунок? Или наш пленник знаком и с устройством земных Врат?
Улыбка сбежала с лица Менеса. Он нахмурился.
- Я прикажу ему открыть все!
Царь быстро покинул комнату.
Вернулся он скоро – слишком скоро. Видимо, сломал пленника окончательно, подумала царица, и тот готов выдавать все, что угодно…
- С земными Вратами наш пленник не знаком, - сказал Менес. – Теперь, думаю, пригодится мудрость твоего отца и твоя.
Он устремил на Киа тяжелый взгляд.
- Вы откроете мне Врата с этой стороны! – приказал фараон.
И таким грозным величием блистало нуменорское войско, что даже Сауронова челядь отступилась от своего господина, а сам устрашенный Саурон явился с повинной и молил о пощаде. Ар-Фаразон в ослеплении гордыни привез его узником в Нуменор; вскоре он зачаровал государя и стал его ближайшим советником, а затем исподтишка растлил сердца всех нуменорцев, кроме остатка Верных, увлекая их во мрак.
И Саурон лживо заверял государя, будто бесконечная жизнь дается покорителям Краев Бессмертия и что Зарок был затем и наложен, дабы людская власть не превзошла могущества Валаров. "Но великие государи вправе брать свое силой", — говорил он.
(Дж.Р.Толкиен, "Властелин колец")
Киа прошла только половину коридора, когда слабый свет впереди загородила высокая фигура. Царица остановилась и разжала руку; кинжал тускло прозвенел о камень.
В следующий миг ее так схватили за плечи, что Киа вскрикнула от боли; Менес так встряхнул ее, что голова жены мотнулась и его прекрасный темный от гнева лик раздвоился у нее перед глазами.
- Как ты посмела это сделать? – тихо и яростно спросил царь.
Киа молчала, и одна рука его, отпустив ее плечо, взяла ее за подбородок и приподняла ее голову. Царица продолжала молчать, и рука Менеса подобралась к ее горлу.
- Это был мой долг, - задыхаясь, прошептала она, когда сильные пальцы сдавили ее шею.
Царь уронил руки и уставился на нее в изумлении.
- Какой еще долг?
- Я не говорила тебе… - царица отвернулась, потирая покрасневшую шею и морщась от саднящей боли в горле. – Когда я жила с Мерсу, я забеременела и скинула ребенка на середине срока. Потом я… умерла от кровотечения.
Киа запнулась.
- Мерсу отнес меня во дворец, и Ра вернул меня к жизни, поместив в свой саркофаг.
Менес так опешил, что несколько мгновений не мог подобрать слов. Потом сказал:
- Стало быть, ты обязана жизнью… им обоим?
Киа кивнула.
Менес рассмеялся, разведя руками. Тряхнул головой и снова рассмеялся.
- Так значит, ты еще меньше человек, чем я, - прошептал он. – Ты - перерожденная колдовством Ра... Жестокая богиня…
- Я богиня, но я не жестока! – воскликнула Киа.
Менес порывисто притянул ее к себе.
- Как же я тебя люблю, - прошептал фараон, гладя ее по волосам. – Мы с тобою оба давно уже не люди, но твое глубокое коварство и беспощадная справедливость достойны самой владычицы Маат…
Он выпустил жену из объятий.
- Ты лишила меня секрета Ра, - проговорил Менес, глядя в сторону. – Ты лишила этого секрета Та-Кемет.
"Он еще не осознал, что я сделала, - подумала Киа. - А когда осознает, это может убить нашу любовь…"
- Думаю, брат мой, Мерсу и не знал никаких тайн, - ответила царица. – Я ведь говорила тебе – он неразумен. Ему не доверили бы тайну Врат. Кроме того, Ра едва ли послал бы через Врата человека, владеющего ключом к его царству, - такого человека, который должен подобраться к тебе и может попасться тебе в руки…
"Это, вероятно, касается и других посланцев Ра! - подумала Киа в тревоге. – Отец дал плохой совет!"
- Возможно, - мрачно сказал Менес.
На лице его блеснула какая-то внезапная мысль.
- А если попытаться оживить его? Быть может, это получится?
- Нет! Нет, ведь ты не Ра, не забывай об этом! – воскликнула Киа. Ужас и возмущение на ее лице все сказали Менесу: она не хотела дальнейших унижений своего первого мужа и боялась власти, которая сосредоточится в руках ее господина, если он овладеет тайнами жизни, известными Ра. Фараон улыбнулся, глядя ей в глаза и подняв голову.
Он намеревался овладеть тайнами Ра, понравится это Киа или нет.
Но Мерсу… нет, пытаться воскрешать его Менес не будет. Даже не потому, что Киа всей душой противится этому: потому, что Мерсу, наверное, действительно бесполезен…
Пусть ляжет в землю, как и хотел. Его враг и соперник держался как воин – царь вынужден был признать.
- Прикажи похоронить его… где и как ты пожелаешь, - сказал Менес, посмотрев в глаза своей царице. – Отдаю тебе его тело. Это будет справедливо.
Киа улыбнулась.
- Благодарю, мой царь.
Она склонила голову и хотела направиться мимо мужа, к себе, - отмыться от крови Мерсу; но Менес удержал ее.
Волнение на его лице заворожило и испугало Киа. Она оторвала от себя руку, которой муж вцепился ей в плечо, и сжала ее в своих ладонях.
- Что такое, любимый?
- Я знаю, как поступить, - прошептал царь. – Думаю, что Ра очень осторожен в выборе посланцев: едва ли и второй, который придет через Врата, поможет нам. Нужно действовать иначе…
- Как? – спросила Киа.
- Ворваться через Врата, едва те откроются, и схватить человека, который их откроет! – воскликнул фараон. – Я соберу большую силу, мы непременно захватим языки, которые расскажут нам, как запускать это устройство!
Киа прижала руки к груди. Она вдруг поняла, что Менеса осенила лучшая мысль в их положении, - и поняла, что и Неби недаром дал такой никчемный совет… Мудрый старый поселянин предугадал, что может произойти, когда царь овладеет божественной силой, и вместе со своею дочерью пытался этому воспрепятствовать.
Но теперь было уже поздно.
Менес обхватил лицо жены ладонями, как будто языки пламени объяли его; жарко и нежно поцеловал, потом еще раз, наслаждаясь ею, восторгаясь собой.
- Мы сделаемся истинными богами, моя госпожа, и в мире не останется ничего, что бы не покорилось нам!
Киа поклонилась. Она ушла к себе, опустив голову, а Менес остался стоять, пожираемый своими страстями. Он уже сейчас был неукротим – а каким станет, когда превратится во всесильного бога?
Киа направилась в ванную комнату и призвала к себе Хмес. Пока перепуганная служанка отмывала госпожу от крови ее мужа и умащала благовониями, Киа болезненно думала, что делать дальше – что делать с ее мужем, с ее царством. Как ни поступи, исход может быть ужасен…
Царица вернулась в постель. К ее удивлению, муж ждал ее там. Киа подняла брови и слабо улыбнулась, остановившись у супружеского ложа.
- Что?
- Просто иди ближе, - прошептал он. Когда Киа легла рядом, Менес обнял ее и прижал к себе. Казалось, что царь болен: тело его разгорелось не хуже, чем у Мерсу после его плетей.
- Мы с тобой победим само время, моя царица, - прошептал Менес прежде, чем уснуть беспробудным сном.
Отдохнуть владыкам так и не удалось. Ра запустил Врата этой же ночью – царю и царице показалось, едва только они сомкнули глаза. Менес ни о чем не забывал: прежде, чем улечься в постель с женой, он самолично наведался в храм перехода и велел ночной страже у Врат глядеть в оба, втрое усилив караул. И когда в его покои ворвался вестник, Менес вскочил, как будто и не ложился.
Киа резко села в постели, протирая глаза.
- Великий Са-Ра! Схвачен тот, кто запускал Врата! – прокричал человек, нарушивший покой фараона.
Менес испустил победный вопль, не хуже, чем во время битвы при Мен-Нефер-Ра.
- Как это случилось?
Царь подтянул пояс набедренной повязки и, не утруждая себя одеванием, босиком выбежал из спальни следом за вестником, засыпая его вопросами. Киа, ругавшей задержку на чем свет стоит, пришлось остаться, чтобы одеться, - царица ни за что не могла бы показаться своим подданным неприбранной. Ну а дальше она стремглав побежала за мужем, не задумываясь о своем величии: происходило такое, что и во сне не приснится.
- Ты говоришь, что их было двое? Всего? – ликующе спрашивал Менес у вестника как раз тогда, когда царица догнала их.
- Да, повелитель, - ответил тот.
- И это точно тот, кто запускал Врата? – спросил царь.
- Так сказали, - немного помедлив, ответил вестник. Киа, шагавшая за мужчинами, нахмурилась. Сказали! Могли и ошибиться!
Наконец их привели туда, где и помещался новый ценнейший пленник: в зал, в котором располагался портал. Это был опять воин Ра в полном облачении, уже лишенный копья и обезвреженный, – со связанными за спиной руками.
- Опять солдат, - пробормотал Менес. Это было скверно. Воины Ра были недешевы: такой мог умереть, но не выдать своего бога… Что ж, в этот раз Менес прибегнет к саркофагу, если не поможет ничто другое.
- Мы обыскали его, господин! – доложил Менесу один из офицеров, охранявших пленного.
- Прекрасно! – ответил царь. – Вы все будете награждены!
Воин поклонился, полный гордости: он дорожил своей службой и честью не меньше, чем наградами.
- Что делать с ним? – спросил второй охранник, показывая на пленника.
- Отведите в темницу, - ответил Менес. – Утром я сам займусь им.
Киа, вздрогнув, прикрыла глаза.
Она вернулась в постель следом за мужем, так и не пригодившись при этом допросе. Но позже… она не останется в стороне. Ни за что. Особенно если этот шпион окажется полезным.
- Менес, теперь нужно ожидать атаки, - сказала она мужу прежде, чем они уснули. – Ра может попытаться штурмовать город - он увидит, как мы дерзки!
Менес улыбнулся жене – по-детски, мягко, точно это не он несколькими часами ранее пытал ее первого мужа.
- Сестра моя, Ра так не поступит, - проговорил фараон, играя ее волосами. – Он поймет, как Врата нужны мне, поймет, что я никогда их не уничтожу! И будет думать, что у него вечность впереди, чтобы разбить меня!
"Я никогда их не уничтожу".
- Ты бесконечно прозорлив, - со вздохом ответила Киа.
На следующий день царица никак не вмешивалась в дела Менеса: этого пленного следовало расколоть, и она знала, что Менес расколет его, даже если новый шпион сделан из камня.
И действительно – вечером муж пришел к ней с видом победителя и помахал перед носом у царицы каким-то листком. Киа вскочила.
- Он заговорил?..
- Он заговорил! Он сказал, что дело в правильном расположении знаков на секторах! – воскликнул царь, потрясая папирусом. – Понимаешь ли ты это? Он нарисовал знаки вот здесь!
Его палец уткнулся в середину круга, образованного странными значками, выписанными красной краской. Неверной рукой, как сразу поняла Киа. Что же царь делал со своим пленником, если так быстро исторг из него признание?..
- Вот это – ключ к небесному царству Ра! – воскликнул фараон и хлопнул в ладоши.
- Но, муж мой, на земных Вратах знаки другие, - заметила Киа, подняв глаза. – Как тебе поможет этот рисунок? Или наш пленник знаком и с устройством земных Врат?
Улыбка сбежала с лица Менеса. Он нахмурился.
- Я прикажу ему открыть все!
Царь быстро покинул комнату.
Вернулся он скоро – слишком скоро. Видимо, сломал пленника окончательно, подумала царица, и тот готов выдавать все, что угодно…
- С земными Вратами наш пленник не знаком, - сказал Менес. – Теперь, думаю, пригодится мудрость твоего отца и твоя.
Он устремил на Киа тяжелый взгляд.
- Вы откроете мне Врата с этой стороны! – приказал фараон.
Эрин, ну здорово, очень интересно! Вообще стиль мне твой очень нравится - ненавязчивое, ровное повествование, колоритные персонажи, сильные образы... Произведение вообще, мне кажется, ужк не является фанфиком, а стало вполне самостоятельным фантастически-фэнтезийным произведением! Есть конечно некоторые ошибки, такие, как повторяющиеся слова, но они настолько незначительны, что даже внимания на них обращать не хочется (я вообще внимание обращаю только на сюжет - "оформление" может привести меня в состояние недовольства, если уж совсем безграмотно\примитивно построено, но у тебя с этим полный порядок).
В общем, классно. Надеюсь, твой запал неиссякаем!
В общем, классно. Надеюсь, твой запал неиссякаем!
Главное в драку ввязаться, остальное по ходу продумаю...
