Звездный демон. Фанфик по фильму "Звездные врата"

[john_woo]

Нет, Эрин, я до 32 главы дочитал. Но, я так понимаю, даже сейчас еще произведение не закончено? В любом случае, я собираюсь дочитать, ибо интересно.

[Эрин]

Не закончено, но совсем скоро закончится.
Надеюсь, что дальше не разочарую. Спасибо. )

[Эрин]

Глава 53

Киа приказала сложить для Мерсу кирпичную гробницу*. Во времена Ра погребение проводилось незаметно, и кладбищ при городе не было – мертвецов зарывали в рыхлый песок, и следы их на земле стирались, как будто смерть не имела касательства ни к чему в царстве великого бога, живущего вечно. Убийства, насилие, осквернение – все такие деяния совершались в тайне. И над всем этим зловонием сияло немеркнущее солнце.
Киа же хотела вернуть людям напоминание о смерти - и о значимости их смерти. Она отрядила на работы строителей, трудившихся над городской стеной и так и не закончивших ее, – теперь эти люди сидели без дела, как и прочие мастера Ра. У победителей не дошли до них руки, и городские ремесленники сейчас просто объедали деревни, не принося никакой пользы. Царица решила покончить с этим.
Чтобы тело ее мужа не истлело за время возведения гробницы, Киа приказала поместить его в ванну с раствором натрона. Когда труп усохнет и отдаст натрону свои соки, его обернут льняными бинтами. Пока над Мерсу работали жрецы-бальзамировщики – новое, удивительное и пугающее дело, против которого, однако, никто не смел восставать, - плотники делали для него кедровый саркофаг, повторяющий форму тела… слабое напоминание о том саркофаге-жизнеподателе, по котором втайне тосковала и великая царица, и все, кто испытал его целительную силу. Киа заботилась также и о внутренней росписи гробницы, и о текстах, в которых навек сохранится описание жизни умершего. Все эти хлопоты отнимали у нее много времени. И служили сносным оправданием тому, что она не торопится с работой над Вратами…
Муж открыто понукал ее. Он пытался разобраться со знаками на земных Вратах и сам, проводя много времени перед огромным кольцом, подобно ребенку, глядящему на чудо. Менес повторял пальцами контуры загадочных символов, не похожих ни на что другое, виденное им прежде. Он молился…
Напрасно.

Ра понял, что произошло у Врат: и догадался, что Менесом движет алчность. Ничтожный таури возжелал не только подобия власти Ра – он захотел его истинной власти… Гоаулд осознал, что Менес мечтает даже не убить его, а превратить в раба своих замыслов, и своей яростью едва не сжег себя самого.
Ра чуть было не отдал приказ атаковать Мен-Нефер-Ра немедленно, но, остыв, понял, что такой шаг сейчас может погубить его окончательно. Менес был гораздо сильнее его – пока.
В скором времени, если продолжить выжидать, у Менеса кончится наквад. И тогда из обезьяны с бомбой в руках он превратится в обыкновенную обезьяну. Ра знал по своему огромному опыту, как быстро разумные существа с начатками культуры лишаются ее, не имея практики.
Люди – ленивые разумные существа.
Гоаулд знал, что даже если среди мятежников есть люди, выдающиеся умом, они не откроют тайны Врат, не имея к ней ключа. С устройством земных Врат не был знаком никто из тех, кого Ра посылал на Землю, - и тот раб, которого Менес схватил. А значит, сейчас Ра следует выжидать: в скором времени он придет и возьмет людишек голыми руками.
Ну а пока Ра возобновил работы, начатые на Абидосе некоторое время назад… сотни за три лет до этого. Он принялся строить себе корабль-пирамиду, подобный его земному летучему дому, давно уже обескрылевшему. Таури даже не подозревали о предназначении великой пирамиды, стоявшей посреди пустыни в стороне от города. Ничтожества!
Если уж Ра придется задержаться на Абидосе еще – и на случай, если к кораблю-дворцу на Земле больше не будет доступа, - Верховный Лорд Системы устроится на этой планетке со всем возможным удобством.

Помимо работы над гробницей Мерсу, Киа трудилась и над разгадкой секрета Врат: но только делала это втайне от Менеса. Фараон думал, что его жена по горло занята другим – и что у нее ничего не выходит с Вратами, поэтому Киа опустила руки, как и ее старый отец, по-видимому, ослабевший разумом. Менес ошибался во всем.
Неби не ослабел разумом, а Киа не опустила рук.
Она только хотела… первая овладеть тайной Врат. И, возможно, похоронить эту тайну в своем сердце навеки. Но отступиться, лишить себя того рая, в котором они возросли, было выше ее сил.
Великая царица со своим советником перекапывали архивы с усердием земледельцев; подолгу сидели вдвоем в библиотеке над листком, на котором красными буквами горело преступление раба Ра, выдавшего им свое божество. Киа и Неби наведывались и в храм перехода, получив на то дозволение царя. Они подолгу простаивали перед наквадным кольцом в таком же бессильном молитвенном молчании, как и сам фараон.
И однажды Киа озарило вдохновение.
Пленник давно жил среди них – под охраной, но без притеснений. Ему сохранили жизнь, потому что он поклялся в верности царю людей. Киа уже видела воинов Ра, ставших двойными клятвопреступниками; но этот на них не походил – может быть, потому, что не имел возможности вернуться к своему господину… или увидел Менеса иным, нежели те воины: не разбойником, а божественным царем, подавляющим сопротивление и чарующим сердца. Киа вскоре узнала, что этого человека даже не пытали: хватило угроз и уговоров – может быть, небесное царство оказалось таково, что воин Ра был рад всякой возможности остаться на земле.
И великая царица решила приступить к нему спустя некоторое время, чтобы он помог ей в работе над Вратами.
Менес давно перестал рассчитывать на своего пленника. Может быть, тот своей быстрой и полной сдачей вскружил молодому фараону голову, как вскружила ему голову победа над Ра – и царь поверил, что ему рассказали все. Воин Ра давно смирно жил среди бывших врагов в одном из заброшенных домов города, и не пытался ничего против них предпринимать.
И однажды великая царица наведалась к нему – одна, не взяв даже отца. Стража удивилась ей, но воспрепятствовать ее посещению не посмела.
Киа не приказывала им молчать о своем приходе, чтобы не возбудить подозрений. Но даже если слухи о поведении царицы дойдут до Менеса, она всегда сможет сказать, что ничего не добилась.
Войдя в комнату, в которой пленник спокойно пил пиво, глядя в окно, Киа затворила за собою дверь, улыбнувшись его поведению. Они остались наедине.
Воин вздрогнул и чуть не уронил чашку, наконец увидев гостью: он вскочил и преклонил перед великой царицей колени.
- Поднимись и сядь, - приказала властительница обеих земель.
Она уже не беспокоилась о своей безопасности – этот изменник не выглядел таким безумцем, который мог бы напасть на жену своего победителя в присутствии стражи. Иначе зачем он предал Ра?
Воин сидел и смотрел на госпожу с почтительным вниманием и волнением, едва ли не страхом. Конечно! Такие, как он, очень боятся умирать!
- Что угодно твоему величеству? – спросил пленник.
Киа села на табурет и холодно улыбнулась.
- Хнумхотеп, я пришла поговорить с тобой о тайном деле, о котором ты должен будешь молчать, - сказала она. – Ты понял меня?
Воин с готовностью кивнул.
- Да, госпожа!
Киа вытащила из-за пояса маленький свиток; когда она положила его на разделявший их столик и развернула, пленник побледнел. Царица улыбнулась, погладив сделанное им алое изображение Врат, напоминавшее свежее позорное клеймо.
- Как открываются земные Врата – ты знаешь? – спросила она.
Хнумхотеп помотал головой; глаза его наполнились ужасом.
- Нет, великая царица… Ведь я давно рассказал нашему повелителю все, что знаю…
Киа облокотилась на столик и склонилась к пленнику; тот отпрянул, точно это кобра приблизила к нему голову, а не молодая прекрасная женщина.
- Неужели? – задумчиво спросила царица. – О тебе давно все забыли, Хнумхотеп, и я вижу, как ты радуешься тому, что божественное око спит.
Она чуть отвернулась от пленника; зазвенели тяжелые серьги-подвески, раздвинув занавес прямых черных волос. Хнумхотеп рядом обливался потом; царица чувствовала это, не глядя и не принюхиваясь.
- Все ли ты сказал, что знаешь? – спросила Киа.
- Да, госпожа!
Воин ответил так быстро и так горячо, что подозрения царицы еще усилились. Она обратила на него взгляд густо накрашенных глаз. Веки ее под начерненными выведенными дугой бровями были покрыты золотой пудрой, и она казалась зловещим ожившим идолом.
- А можешь ли ты показать, как открывал небесные Врата? – вкрадчиво спросила Киа. – Показать на земных Вратах – ведь эта дверь близнец своей сестры во всем, кроме знаков, не так ли?
Пленник кивнул, и Киа поняла, что узнала еще одну важную подробность.
- Что означают знаки на небесных Вратах? – спросила она.
- Созвездия, - ответил воин.
Он замер под ее взглядом - глаза Киа загорелись; вдруг она вскочила, точно боговдохновенная.
- Созвездия! – ликующе крикнула царица, выбросив в воздух кулак. – Ну конечно! И здесь то же самое, только звезды другие, и нужно понять их расположение! Нужно непременно разыскать в книгохранилищах карту неба, мы не знали до сих пор, что нам искать!
И вдруг она притихла и опять села рядом с Хнумхотепом; тот сильно вздрогнул.
- А не скрыл ли ты от нас самого главного? – спросила Киа.
- Чего?.. – спросил пленник.
- Может быть, ты уже знаешь, как расположить эти созвездия на Вратах, да только молчишь?
Она так улыбалась, что у Хнумхотепа задрожали губы.
- Клянусь своим сердцем, я сказал правду, - произнес воин, прижав руку к груди.
- Дорогая клятва, - задумчиво произнесла царица. – Что ж…
Она могла бы прямо сейчас взять с собой Хнумхотепа в храм перехода и ткнуть его носом во Врата, чтобы тот выдал ей все, что знает. Несомненно, этот человек боится смерти – а еще больше мучительной смерти. Но такой поступок не может ускользнуть от внимания фараона, и тогда Киа перестанет быть единственной хранительницей секрета Врат…
Великая царица встала.
- Если ты мне еще понадобишься, я навещу тебя позже. И если твой язык заговорит об этом с кем-нибудь, кроме меня, ты его лишишься, - закончила она почти равнодушно. Хнумхотеп чуть не умер, услышав эти слова.
Киа вышла, тут же выбросив из головы пленника, и заторопилась во дворец - к отцу, в библиотеку. Искать карту звездного неба! Не может быть, чтобы там не нашлось ни одной!
Поиски в дворцовой библиотеке не увенчались успехом. Вечером же фараон сурово спросил жену, зачем она ходила к пленнику, - ему доложили об этом при первой возможности.
- Я пыталась допросить его сама, - ласково и виновато улыбнувшись, ответила Киа. – Господин мой…
- Что? Ты что-нибудь узнала? – воскликнул Менес, забыв гневаться.
Киа мотнула головой.
- Ты растоптал раба Ра, как былинку, едва только он попал к тебе, и выжал из него все, что он мог дать, - ответила великая царица. – Что я могу сделать после того, как этот человек узнал твою мощь?
Киа изумилась тому, как на фараона подействовала такая грубая лесть. Менес просиял улыбкой и поцеловал ее.
- Моя чудесная сестра… Ты так стараешься для меня!
- Я делаю для тебя все, на что способна, - ответила царица. Муж снова блаженно улыбнулся.
- Старайся же и впредь, а я вечно буду любить тебя...
Этой ночью они дважды предавались восхитительной любви. И в последний раз, когда Киа ощутила над собою власть Менеса, он прошептал ей, что хочет от нее сына.

Весь последующий день великая царица и ее отец посвятили поискам заветной карты; во дворцовой библиотеке карты не оказалось. Тогда Киа решила еще раз приняться за городские книгохранилища.
Карта звездного неба отыскалась к вечеру следующего дня в храме Ра.

* Мастаба: наземная гробница эпохи Древнего царства.

[Эрин]

Глава 54

Царица и ее советник закрылись в храмовом книгохранилище, приказав всем держаться подальше. Киа заявила жрецам, что они будут беседовать с богами, и те, трепеща, поспешили скрыться.
- Как это легко, отец, - с усмешкой заметила Киа Неби. – Ра все время делал то же самое! Люди рады верить любым сказкам!
- Не всякие люди, - отозвался Неби, внимательно взглянув на нее. – А те, которые верят, - может, им так даже лучше.
- И верить в ложных богов? – спросила великая царица, выпятив нижнюю губу, как полная презрения девчонка, которой она была… совсем недавно!
Отец мягко, но сильно взял ее за руку.
- Не хочешь ли ты сказать, дитя мое, что ты ни в каких богов не веришь? Неужели такая умница могла дойти до такой глупости?
Киа растерялась, глядя в его блестящие глаза.
- Я не думала…
- Вам, нашим великим владыкам, особенно нельзя забываться, - ответил старый поселянин. – Вам это легче всего, но вы не можете говорить малые слова и делать малые дела.
Киа поджала губы и резким движением распялила на столе карту, придавив ее с обоих концов двумя медными тарелками.
- Давай же работать!
Киа и Неби склонились над папирусом, и вскоре жар вдохновения захватил их; они отыскивали на карте созвездия и сравнивали их с символами на Вратах, которые предусмотрительно скопировали заранее. Киа, схватив палочку для письма, обводила красным угаданные группы точек на карте; а потом соединяла их линиями. Они насчитали целых шесть совпадений. Два мудреца так разволновались, что оторвались от карты и уставились друг другу в глаза, схватившись за руки.
- Киа, это величайшее деяние из всех, что совершались людьми! Больше вашей победы! – воскликнул Неби со слезами.
- Да, - прошептала царица.
Они вернулись к карте. А через некоторое время пришли в недоумение – впервые увидев на изображении Врат и осмыслив странный знак, который не мог быть созвездием. Треугольник, а над ним – круг.
- Что это может быть? – прошептал Неби.
Киа очертила окружность пальцем… и на губах ее появилась мягкая, но полная торжества улыбка.
- Что же еще это может быть, как не наше недремлющее солнце? – спросила великая царица. – Оно сияет над великой пирамидой. И это солнце должно занять место превыше всех звезд.
- Наверху в центре, - хором проговорили два книжника, глядя друг на друга. Они улыбнулись, безмолвно поздравляя друг друга с победой; потом сердечно обнялись. Неби погладил дочь по голове, которой так гордился. Киа же, глядя через плечо отца, перестала улыбаться и помрачнела.
- Это и вправду величайшее деяние смертных, - пробормотала она. – И величайшая тайна, для сохранения которой можно жертвовать даже жизнями…
Неби покачал головой – он бы никогда так не сказал; но он был не царь. Он не был прирожденным правителем, в отличие от Киа.
- Мы помним, что Врата состоят из двух колец, соединенных в одно. Как я понимаю, - задумчиво сказал Неби, - нужно внутреннее кольцо повернуть так, чтобы вот эта пирамида с солнцем над ней увенчала Звездные Врата. И тогда дверь на небо откроется.
- Сама? – резко спросила Киа.
- По-видимому, сама, - ответил Неби. – При пленнике ничего не было найдено.
Киа прикрыла глаза, и на лице ее отразилось такое восторженное предвкушение, что Неби воскликнул:
- Не вздумай открывать Врата!
Дочь раскрыла черные глаза и холодно взглянула на него.
- Ты приказываешь царице, советник?
Неби с горечью посмотрел на нее, потом склонил голову.
- Нет, великая царица.
А Киа вдруг улыбнулась и сжала плечо отца, задрапированное белой тканью.
- Ах, дорогой мой отец, не бойся, что я забылась подобно Менесу! Я всегда буду помнить, кто я такая, - ведь я не мужчина, чье самомнение может вырасти размером с пирамиду!
- Чтобы рассыпаться в прах и похоронить под собою целое царство, - докончил Неби; он улыбнулся. – Прости мое недоверие, дитя. Ты истинно великая государыня.
Они снова сели за стол.
- Что мы теперь будем делать? – спросил Неби. – Ты ведь, конечно, не покажешь этого Менесу? – понизив голос, встревоженно закончил он, потянувшись к руке дочери. Киа покачала головой.
- Нет, нет… Об этом и думать нечего…
Она сдвинула брови и опустила голову на руку, предвидев, какое противостояние ей придется выдержать. Что придется решать – и сейчас, и позднее. В руках ее сосредоточилось будущее всей ее земли, пусть Менес и думал, что это он полновластный владыка Та-Кемет.
- Отец, довольно ли ты силен? – проговорила Киа, не отнимая ладони от лица. – Сможешь ли ты помочь мне установить Врата, если не найдется других помощников? У меня сильные руки и спина, но я все же женщина.
Царица взглянула на отца.
- Так ты решила все-таки открыть их! – приглушенно воскликнул Неби, приподнявшись в волнении. – Понимаешь ли ты, чем это гро…
- Понимаю!..
Киа ударила ладонью по столу. Сжала руку в кулак; на лице ее появилось страдание. Потом царица резко встала.
- Это нужно спрятать от чужих глаз, и немедленно, - сказала она, глядя на разрисованную красным вдоль и поперек карту. Киа улыбнулась. – И я знаю, где мы спрячем наше сокровище.
Посмотрела на отца, и Неби поклонился. Он взял карту со стола и благоговейно убрал скрутившийся папирус за пазуху.
- Возвращайся во дворец, государыня, час поздний. Твой супруг, несомненно, уже тревожится о тебе.

Киа вернулась во дворец одна – почти ночью, почти никем не замеченная. И никто на ее пути не смел ни о чем ее спрашивать – кроме человека, уже истомившегося нетерпением в ее спальне.
- Где ты пропадала так долго? – спросил Менес. Он резко встал с ложа, на котором сидел, так и не сомкнув глаз. Подошел к жене и взял ее за руки.
Устремил полный ожидания взгляд в ее глаза.
Киа покачала головой.
Менес вздохнул, потом кротко поцеловал ее в лоб.
- Значит, время еще не пришло… Но когда ты разгадаешь тайну, я должен узнать об этом первым!
Он отвел жену к кровати, и они сели рядом, не ложась и не сплетаясь в объятиях – как два заговорщика.
- Что ты намереваешься делать, если я открою тайну Врат? – спросила царица.
- Мы! – быстро поправил ее фараон. – Ты моя соправительница, и мы единодушны!
В другое время Киа это очень польстило бы – но сейчас она только сжала челюсти, точно терпела зубную боль.
- И что же мы сделаем?
- Мы соберем всю нашу силу, Киа, и атакуем небесное царство! – воскликнул Менес. – Ра будет думать, что нам не достанет ума открыть Врата, - тем меньше он будет ожидать опасности! Мы быстро разобьем его солдат, которые не так опытны и храбры, как наши, а самого его возьмем в плен и поставим на колени!..
Менес даже застонал от восторга, закатив глаза. Киа закусила губу, низко опустив голову.
"Мое величество возвратило тебе жизнь…"
"Ра убил мою мать и моего отца, когда я бежал…"
- Ляжем спать, муж мой, - проговорила царица.
Он, не возражая, тут же лег, увлекая ее за собой горячими жаждущими руками. Киа устроилась рядом, закрыв глаза, а Менес приподнялся над ней. Он принялся ласкать ее руками и губами, так, как будто трудился на любимой ниве, угадывая ее желания раньше, чем Киа просила: прежде движения, прежде стона. Он заставил ее содрогаться и всхлипывать в высочайшем восторге, не потребовав ничего для себя.
Потом Киа потянулась к мужу, чтобы удовлетворить и его, но Менес покачал головой и молча уложил ее обратно. Сам лег рядом, подложив руку под голову и повернувшись к жене.
- Я удовлетворен, - сказал он, глядя в ее лицо с улыбкой. Военачальник торжествовал сейчас самую сладкую свою победу.
- А если бы ты родила мне сына, я был бы счастлив, - тихо прибавил Менес, проведя пальцами по ее плечу. – Каких детей ты могла бы принести мне! Ты лучшая из всех женщин, что порождала земля!
Киа зажмурилась и повернулась на живот, уткнувшись лицом в локоть. Менес больше не тревожил ее, думая, что его царица заснула. А она сдерживала слезы, свой неизбывный страх, которым не могла поделиться ни с кем, и меньше всего – со своим мужем.
Когда Менес рядом затих, немного успокоившись, царица задумалась о себе. Менес перестал считать ее дни – но она не переставала. Кровотечения приходили, но не в одно и то же время и не всякий месяц – если бы не это, царица сочла бы себя совершенно здоровой; но, следя за своими месячными недомоганиями, она не могла отделаться от мысли, что непоправимо испорчена. Кто навел на нее порчу?
Звездный демон…
Прав был Менес, говоря, что его жена – еще меньше человек, чем он; и еще менее людьми могут родиться их дети. Если Киа все еще способна производить на свет потомство.

Киа так ни в чем и не призналась Менесу – она стойко хранила свой погибельный секрет; и, чувствуя растущее недовольство царя, посвятила себя последним хлопотам о гробнице первого мужа. Царица не знала, чем отговариваться после – и насколько хватит терпения у ее господина, грызущего удила и роющего копытами землю, как бык в загоне.
Однако ее выдержка оказалась бесполезной.
За день до того, как Киа приготовилась запечатать гробницу Мерсу, фараон пришел к ней и заявил, что разгадал секрет Врат сам.

[Эрин]

Глава 55

Киа готова была рассмеяться, услышав подробности, - Менес сделал то, что она побоялась сделать, оглядываясь на своего мужа: притащил пленника в храм перехода и ткнул носом во Врата. Узнав, что для того, чтобы они заработали, нужно повернуть внутреннее кольцо, - и угадав среди символов на Вратах пирамиду с солнцем над ней, – Менес сообразил, что эту пирамиду нужно установить наверху и в центре. Поскольку Ра и его дом царят над всею землей.
Так, разными путями, они пришли к одной и той же цели – межзвездному пути, которым пойдут вместе. Чтобы низвергнуть своего главного врага.
Киа понимала, что теперь на Менеса не подействуют никакие ее уговоры, никакие увещания: наоборот, он только пуще распалится. Может ли она помешать своему возлюбленному и царю в его предприятии? Нет, она этим только приведет его к гибели! Киа оставалось сделать то, чего от нее и ждали, - покориться своему мужу и поддержать его во всем.
- Мы выступим, как только составим план, - сказал ей счастливый царь. – Не сомневайся, мерит: мы победим! Мы навеки подчиним себе нашего врага, и он будет служить нашему благу, как до сих пор умножал наши скорби!
"Навеки? Он бессмертен, а ты проживешь еще только несколько десятков лет", - с сожалением матери, уставшей от безрассудств сына, подумала Киа.
Но тут же ей пришла в голову страшная мысль – что Менес может захотеть потребовать от Ра того, о чем обыкновенные смертные боятся даже помыслить. Бессмертия… Бессмертие на земле может вынести только существо, подобное Ра: чем этот дар обернется для человека и подвластных ему людей, Киа вообразить не могла.
И не хотела.
Она хотела бы, умерев, продолжить существовать там, где жизнь течет по иным законам – законам духа.
Но земля для вечной жизни непригодна – и не предназначена!
Однако ее повелитель сейчас не думал об этом. Он долго ласкал ее в порыве любви и чистой радости; потом уложил на постель, хотя был день, и завершил их объятия, так что Киа даже не успела понять, что случилось. А потом прилег рядом с ней и, глядя в глаза счастливо и влюбленно, попросил приготовиться – он сейчас же соберет в тронном зале совет, на котором, не откладывая, решит, когда и как они нанесут удар…
- Нет, погоди! – воскликнула Киа, приподнявшись. – Не так, муж мой! Сначала нам нужно обсудить это вдвоем, а уж потом ты позовешь своих советников и солдат!
Менес нахмурился, но тут же признал ее правоту.
- Конечно, - сказал он, садясь рядом с ней и обнимая жену. – Что ты предлагаешь?
Киа прикрыла глаза, чувствуя, что она не готова, так нельзя… Она не провидица, не богиня…
- Менес, прежде всего, нужно вспомнить, что небесное царство Ра нам совершенно неизвестно, - строго сказала царица. – Мы не знаем, какая там земля и воздух, есть ли горы и реки… где расположился враг и как он защищен…
Менес покивал.
- Нужны разведчики, - сказал он. – Но это неосуществимо, Киа. Как только Врата заработают, Ра тут же об этом сообщат – как мои дозорные докладывали мне. Мы можем переправиться через Врата только все вместе. Дозорных у Врат мы перебьем, их не может быть много, и выгадаем некоторое время – его хватит, чтобы осмотреться.
Киа опустила голову. Перед такими словами оставалось только склониться.
- Ты прав, Менес, - сказала она.
Воин прижал поникшую подругу к себе, и Киа положила голову ему на плечо.
- Что с тобой, мерит? – тихо спросил он, поглаживая ее по волосам. – Ты устала? Испугалась?
"Представить себе не можешь, как испугалась…"
- Да, - прошептала Киа, не поднимая головы от плеча любимого. – Мне страшно…
- Я всегда буду с тобой, чтобы развеять твой страх, - ответил Менес, тихо поглаживая ее руки. – Всегда.

Они собрали совет через час.
Ясным голосом, с сияющим лицом Менес сказал своим людям о победе над Звездными Вратами, вызвав неистовый восторг. Ему хлопали, ему выкрикивали здравицы и славословия; воины пробивались к нему, чтобы упасть на колени и поцеловать руку…
Счастливый божественный правитель дозволял.
Потом, возвысив голос, царь поздравил своих подданных и похвалил доблесть и верность всех, кто привел его к сегодняшней победе. А затем сделал вот что.
Киа, стоявшая в стороне и ощущавшая себя забытой, страдающей и обойденной посреди сборища мужчин, пьяных и гордых собою и друг другом, едва не испугалась, когда Менес подошел к ней и взял за руку. Он повел ее к тронному возвышению и стал подниматься с нею по ступеням; воины почтительно затихли, опускаясь на одно колено и прижимая кулак к груди. Менес посадил свою супругу на трон – а сам остался стоять рядом, как охранитель или распорядитель священного обряда, опираясь на подлокотник ее кресла!
- Вот перед вами ваша царица. Великая царица Небт-Маат, - проговорил фараон, обводя собравшихся непреклонным взглядом. – Знайте, что ее мудрость послужила мне подспорьем, без которого я не одержал бы сегодняшней победы!
Менес прервался и слегка покраснел. Он лукавил сейчас, он сам разгадал тайну Врат – но против такой лжи Киа отнюдь не возражала… У нее занялось дыхание от предвкушения следующих слов, и она не обманулась.
- Назначаю ее своей наместницей на время нашего похода! Она будет править городом, пока мы не вернемся со славной добычей! – воскликнул Менес. – Все ли слышат меня? Все ли видят свою царицу?..
Громовое приветствие войска чуть не заставило Киа подпрыгнуть на своем троне. Она на миг опустила веки, потом выпрямилась и воззрилась на лица множества мужчин, пожиравших ее глазами… как свое божество или знамя.
- Так будет! – воскликнул Менес, удовлетворенный, точно уже осиянный ореолом будущего торжества.
Он за руку поднял Киа с трона и свел ее по ступеням вниз; и коленопреклоненные воины кланялись им. Менес сел в простое кресло, оказавшись всего на две головы выше своих людей.
- Садитесь, - приказал царь. – Мы разработаем план наступления.
План был составлен быстро – мятежники только развили те мысли, которые родились еще в царской опочивальне в головах их повелителей. Киа в этом плане нравилось все. Кроме того, что он будет претворен в жизнь...
И кроме того, что она останется здесь, пока Менес пойдет навстречу смерти – сейчас или позже, от чародейного искусства Ра.

Киа как наместница приняла ненамного больше обязанностей, чем как царица Менеса, - блюсти невоинственный Мен-Нефер-Ра воинам было нетрудно. Киа догадывалась, что царь оставил ее на земле больше для того, чтобы иметь здесь сердце, которое никогда ему не изменит. И для ее безопасности…
Женщинам было не место в войске – прежде ее побуждала к этому необходимость, теперь же для Киа необходимость сражаться отпала. Более того, Менес никогда бы не позволил проливать кровь и терпеть лишения будущей матери своих наследников.
Киа как могла помогала Менесу советом и делом, пока фараон еще оставался рядом с ней; но сборы были недолгими. Мятежники понимали, что все решает внезапность и натиск.
Менес оставлял в городе треть своей силы, даже меньше – Киа настояла, хотя ее юный повелитель опасался за нее.
- За меня нечего бояться, - ответила наместница. – Воины и мирные жители разнятся как бронза и кожа! Я могла бы остаться здесь всего с десятком солдат!
- Ну уж нет, этого я бы не допустил, - ответил Менес.
И вдруг Киа прочитала в его глазах – он препоручал ей Мен-Нефер-Ра и на случай своей смерти…
Она схватилась за руки возлюбленного и долго, жадно и отчаянно покрывала его поцелуями. Менес даже прослезился, отвечая на ее ласки. Но не от страха, а от любви.
- Я вернусь к тебе, мерит, - прошептал он. – Вернусь!
Все было уже готово – Менесу оставалось только надеть шлем, препоясаться мечом и взять в руки энергетическое копье. А потом выйти к своим людям, ждавшим его у портала, который перенесет их в храм перехода, к Вратам. К великой славе или к великому поражению.
Менес не позволил царице провожать себя в храм, да она и сама отвергла такую мысль еще прежде, чем ей запретили.
- Я буду только помехой, и я нужна в городе, - ответила Киа.
Они еще раз поцеловались, потом Менес отступил – и поклонился великой царице.
- Жди нас с победой! – воскликнул он и, круто повернувшись, покинул тронный зал.
Киа некоторое время стояла посреди опустелого и холодного чертога, неподвижно глядя вслед мужу; губы ее шевелились. Потом медленно повернулась и посмотрела на покинутое тронное возвышение.
Она направилась к нему и размеренно, торжественно поднялась по ступеням. Опустилась в черное резное кресло и низко наклонила голову, сжав подлокотники так, что дерево затрещало.

Войско Менеса собралось в храме перехода только через два часа. Вернее, собралось около храма: это вместилище Врат не было рассчитано на такое количество человек.
Менес направился к Вратам во главе своей армии. Молодой царь вдруг понял, что если сейчас Звездные Врата не откроются по его слову, ему придет конец раньше настоящей смерти – придет конец как вождю…
- Птахотеп, - вызвал Менес одного из своих офицеров. – Становись по другую сторону и помогай мне!
Передав свое копье одному из почтительных солдат, фараон подошел к гигантскому каменному кольцу, которое, казалось, насмехалось над толпой пришельцев. "Людишки! Разве вам здесь место?" - так и слышал Менес в звенящей пустоте, зовущей в межмирную необозримость – но не их...
Они разом напрягли руки… и внутреннее кольцо пришло в движение, вызвав дружный вздох. – Так! Еще! – воскликнул Менес, трепеща и холодея.
Пирамида с солнцем над ней заняли свое законное место. Несколько мгновений все оставалось как было.
А потом из небесных врат на людей полился нескончаемый живой белый свет.

[Эрин]

Глава 56

- Вперед! – закричал Менес прежде, чем с людей спало оцепенение, и ринулся в бассейн белого света, точно в пропасть. Врата жадно всосали царя людей.
Видевшие это вскрикнули; но солдаты совладали с мгновенным ужасом, и двое самых храбрых бросились следом за вождем. Их порыв повлек и остальных - в белую пламенеющую кружащуюся бездну замыслов звездного демона…
Менеса мгновенно охватил космический холод, пресеклось его дыхание, а в глаза бросилась вселенная: бесконечное черное небо с мириадами светящихся точек, каждая из которых была целым миром. В этом вихре фараон был меньше песчинки – и вдруг, на один конечный ослепительный миг, ощутил, что он огромнее целой вселенной…
Менеса выбросило лицом вниз на шершавый камень; еще не успев ощутить плотность окружающего и знакомые очертания надвинувшихся стен и потолка, он выставил перед собою руку и колено и, упав и расшибив их, упруго оттолкнулся и вскочил, готовый схватиться с кем угодно. Выставив копье, Менес крутнулся сослепу вправо и влево; а потом в глазах у него прояснилось, и молодой воин увидел, что коридор пуст.
"Дозорные бежали!" - пронеслось у него в голове, и Менесу стало холодно и тошно, точно его ударили под ложечку. Он подхватился было броситься за врагами, потом вспомнил, что он один и ничего здесь не знает. Тяжело дыша и скалясь от ярости на врага и на себя, фараон остался дожидаться своего войска. Пока он осматривался, Врата выпустили еще двух солдат, потрясенных и беспомощных после полета через вселенную; они откашливались и хватались за животы, как будто их тошнило. Никто, кроме Менеса, казалось, не был способен отдавать себе отчет в окружающем. Наконец фараон прикрикнул на своих воинов, призывая их собраться перед лицом неведомой опасности.
Уже шестеро переправившихся солдат уставились на него в полной растерянности и страхе.
- Мы никого не видим! Где враги?
- Вы меня спрашиваете? Я вижу не больше вашего! – зло отозвался Менес. – Бежали докладывать Ра, должно быть, но теперь уже поздно и опасно их преследовать!
Их напряженные голоса рождали пугающее эхо. Небесный храм перехода был немного просторней земного – но в остальном походил на него в точности, как отметил предводитель.
"А вдруг никаких часовых и не было? - неожиданно пришла в голову Менесу ошеломляющая мысль. – Вдруг Ра просчитался, слишком понадеявшись на свои Врата и на людское ничтожество?"
Но почему бы ему просчитаться?
Однако позволил же он загнать себя в это место...
Менес еще не успел обозреть небесного царства Ра, но уже чувствовал, вдыхая пыльный воздух этого священного храма, что представление о горней обители Ра как о рае – такая же ложь, как и все остальные его лжи.
- Вперед, - скривив губы, приказал он, видя, что почти половина его войска переправилась. Остальные подтянутся. Царь перехватил копье, утер пот локтем, уберегаясь от собственной боевой перчатки, и твердо направился вперед – туда, где должен был располагаться выход.
Оказавшись снаружи, войско сделало сразу несколько тревожных и ободряющих открытий – была ночь, кругом было пусто… и небесное царство представляло собою скверное подобие земного. Во всяком случае, Менесу и его воинам показалось, что их окружает голая бескрайняя пустыня. Молодой фараон вдохнул стылый воздух и копнул носком сандалии слежавшийся мертвый песок.
- Прекрасно, - тихо сказал он. – Я уверен, что никакого дозора и не было…
Менес торжествующе обернулся к своей армии – те слушали молча, растерявшиеся перед тем, что увидели, как спасенные после кораблекрушения.
- Куда теперь, царь? – спросил Птахотеп. Менес улыбнулся; он любил этого человека – хотя и не так, как своего верного Туту.
- Теперь… мы пойдем дальше, - тихо сказал фараон. – Приготовьтесь к немедленному наступлению, судьба нам благоволит, и это не может продлиться долго…
Он прищурился; абидосская ночь была очень похожа на земную беззвездную ночь, но все же Менес стал видеть яснее, и различил…
- Крепость, - прошептал фараон, глядя из-под руки, приставленной к глазам. – Пусть меня скормят крокодилам, если это не твердыня Ра!
- Господин! – приглушенно воскликнул тут Птахотеп. – Посмотри!
Менес резко обернулся, чуть не хлестнув Птахотепа косой по лицу, и раскрыл рот. Люди заахали и зароптали – с другой стороны от храма в, казалось, лишенной жизни пустыне возвышался двойник земной пирамиды Ра. Эта громада, слишком правильная для горы, чернела на фоне иссиня-черного неба – напоминание всякому, входящему сюда, кто властелин этого места.
- Она не достроена, - первым нарушил тишину фараон. – Видите? Вершина… не завершена.
Он снова повернулся в сторону крепости.
- Ра там, - твердо сказал Менес. – И он все время там, как сидел в своем дворце на земле: голову даю на отсечение. А потому – вперед.
Он двинулся вперед, и войско – за ним, без единого слова возражения.
В молчании они шли около четверти часа: крепость была совсем недалеко. Менес время от времени приостанавливался и зорко присматривался - никто не поднял тревоги, даже не заметил их приближения. Менес знал, что в случае тревоги против них первым делом выпустили бы крылатых бойцов…
Казалось, что Ра спит, - возможно, и спал. Звездный демон нуждался в сне, хотя сон его и отличался от человеческого. Но Менесу теперь представлялось, что спит и вся его охрана. Поистине он был прав – здешние воины отличались от воинов Та-Кемет, как сама Та-Кемет от этих обманных небес.
Их заметили, только когда до крепости оставалось шагов пятьдесят.

Стражники, выставленные под стеной крепости, увидели, как из-за песчаных гребней появилось множество голов, ощетинившихся энергетическими и простыми тонкими копьями. Головы воинов на глазах у окаменевших от изумления божественных охранителей превратились в человеческие силуэты, и грозной черной молчаливой лавиной армия Менеса стала надвигаться на маленький бастион, в котором, на беду, укрылся великий бог…
- Тревога! – зарычал первый стражник-"Хор". – Тревога! Великий Ра!..
Он оставил свой пост и со всех ног бросился внутрь крепости, предупредить бога. Конечно, Ра сейчас отразит атаку своей десницей, одним ее движением! Творилось неслыханное, значит, пришло время для чуда!
Но чуда не произошло. Навстречу армии с опозданием высыпала горстка воинов гарнизона: те самые, что дрогнули перед опасностью вместе со своим богом и бежали с ним от войска неотесанных дикарей на другой край вселенной. И теперь эти дикари настигли их. Несколько выстрелов разорвали ночь, и трое зверобогов упали мертвыми; остальных же через небольшое время ждала еще менее милосердная смерть. Ра не считал нужным как следует обучить свою охрану ближнему бою с примитивным человеческим оружием – и он бы этого и не сумел. Для такой школы требовался учитель, подобный Менесу.
Повстанцы – уже победители – ворвались в крепость и уложили оставшихся носителей масок, едва успевших осознать, что происходит. Менес помчался вперед по коридору, крича и размахивая мечом, с которого на стены прибежища бога разбрызгивалась нечистая человеческая кровь; царю вторило его победоносное войско. В этот раз они едва успели вкусить крови, но небесная битва кружила им головы, как крепкое вино. Как божественный нектар. Воины во главе со своим царем пробежали пустой коридор, ударом ноги Менес распахнул дверь…
Его величество, жизнь, здоровье, сила* – бог сотен поколений людей – был один, и обдумывал новые козни против людей. Менес видел, что на столике, над которым, несомненно, работал Ра до сигнала тревоги, разложены какие-то новые адские приспособления. Человек оскалился.
Ра был беспомощен, как птица в силках. Менес приблизился и приставил к обнаженному горлу меч.
- На колени, - проговорил властитель людей.

Они ворвались через его возлюбленные Врата, они смяли его охрану, точно папирус, - эти существа, ни в малейшей степени не понимавшие его устремлений и могущества его интеллекта, а понимавшие только грубую силу. Они наполнили его лабораторию и заставили его соприкоснуться с мечом, выпачканным в крови своих собратьев, таких же зверей… Знают ли они, сколько инфекций носят на своих клинках?
Губы Ра дрогнули – от омерзения, а не страха. И тогда холодное лезвие прокололо его кожу.
- На колени, мразь, или немедленно умрешь, - тихо проговорил человек, не знавший ничего об инфекциях, космических перелетах и атомной энергии.
Ра стал на колени.

* Приставка к упоминанию имени фараона.

[Эрин]

Глава 57

Ра связали за спиной руки – тонкие, податливые, как у невольницы гарема, - и повели его впереди торжествующего войска, в котором убыло всего человек восемь. Менес не оглядывался на тех, кто вместе с врагами остался спать вечным сном на этой чужой земле, - они оплатили своими жизнями такой трофей, за который не жаль было отдать в десять и в двадцать раз больше…
Менес сам стерег бесценную добычу: он неотрывно глядел в спину пленника, прикрытую желтой мантией, в которую были вотканы нити золота и серебра. Ра был ниже его почти на голову: он не превосходил ростом его жены. Холодный ночной ветер относил с шеи Ра распущенные черные волосы – смуглая шея, почти девически тонкая.
Менес вспоминал свой поруганный дом, своих отца и мать, и его охватывало желание сломать эту шею одним ударом.
Но царь людей сдерживал себя, сладострастно предвкушая месть. И разве это путешествие – уже не достаточное унижение для существа, привыкшего считать себя полным распорядителем судеб букашек, ползающих у его ног?
Ра вдруг повернул голову, покосившись на своего победителя, – старый бог людей, одряхлевший и ничтожный духом, безмолвно вопрошал о своей участи нового. Менес прочитал во взгляде своего бывшего господина страх и бесконечную тоску.
В устрашающе подмалеванных белым глазах огромного смуглого человека гоаулд увидел спокойное торжествующее понимание: таури читал в его душе гораздо лучше, чем Ра когда-либо мог думать. Менес понимал, что он трусил, и за это Ра возненавидел человека еще больше, чем за унижение и плен.
Ра понимал, что только необычайность происходящего и остатки благоговения перед своим прежним повелителем удерживают армию Менеса от насмешек и насилия над ним – а еще воины трепетали перед своим вождем. Ра покрылся потом при мысли о том, что судьба его сейчас всецело в руках Менеса – и тот ненавидит его так, что может подвергнуть любому осквернению. Гоаулд знал, чему порою подвергались пленники у таких дикарей; и он сам в бытность свою на Земле, в первые годы острейшего наслаждения своим человеческим телом, забавлялся и с человеческими женщинами, и с мужчинами. Теперь ощущения притупились, а земные рабы-любовники давно опротивели ему… кроме тех немногих свежих молодых женщин, которыми он пользовался просто для поддержания здоровья. Иногда землянки оказывались лакомством, приятно разнообразившим его досуг.
Но это…
Ра помнил, с каким вожделением некоторые из его юных жрецов смотрели на него – сами эти созревающие мальчишки едва ли были способны дать название чувствам, которые у них вызывало их божество. Гоаулд знал, что его носитель хорош собой и женоподобен – а сам Ра, населив эту оболочку собою, сделал ее намного более манящей для людей...
Кто-то гоготнул за его спиной. - Да он совсем как девчонка, - раздался над ухом гоаулда грубый голос солдата; последовал раскат смеха.
- Тихо!.. – рявкнул на своих людей Менес. – Не шуметь здесь, мы все еще на вражеской земле!
Менес владел собою лучше всех своих воинов; и это ужасало.
Никто не пришел к Ра на помощь – его оставшиеся воины были далеко, рабы же так ничего и не прослышали о том, что происходит с их богом. Этому Ра был несказанно рад. Такого унижения – зубоскальства своего рабочего скота - он бы не пережил.
Однако солдаты Менеса были дисциплинированными – после окрика командира никто больше не смеялся над пленником и не пытался как-то еще задеть его; в молчании войско достигло храма перехода. Ра хотел оглянуться, словно бы в отчаянном ожидании помощи, но его втолкнули в храм первым. Гоаулд споткнулся и чуть не упал, запутавшись в своем длинном платье; и этим вызвал новые насмешки.
Ра не позволял себе умолять и не унизился до разговора со своими мятежными рабами; но схватив его за плечо, чтобы направить вперед, Менес отдернул руку, потому что это узкое слабое плечо сейчас напоминало раскаленную печь. Казалось, от внутреннего жара, который источало это подвергнутое неслыханному унижению существо, тысячи лет боготворившее само себя, золотые нити его одеяния начали плавиться.
Ра только казался женоподобным юношей – и еще менее был человеком.
Едва войдя в храм, все увидели белый свет; Ра на миг прикрыл рдеющие глаза. Врата все еще работали - а значит, погибла последняя надежда на это препятствие, прежде казавшееся Ра непреодолимым для людей. Гоаулд ощутил на своем плече руку Менеса, которая сжала его и держала, несмотря на пугающие метаморфозы, происходившие с его пленником, - от страха и ярости в эти мгновения Ра чуть не отделился от своего носителя, и его облик нежного юноши утратил все человеческое. Но Ра понял, что бросать носителя сейчас никак нельзя, это может стать его окончательной гибелью.
И как только он это подумал, Менес шагнул через Врата, утаскивая Ра за собой.

Проклятый таури действительно был необыкновенно сообразителен и силен – Ра ощущал его хватку на своем плече весь бесконечно долгий и бесконечно краткий путь до Земли. Интересно, догадываются ли людишки хотя бы немного о гениальном решении проблемы искривления времени и пространства, которое представляют собой Звездные Врата?..
Менес вздернул задыхающегося гоаулда на ноги.
- И не вздумай что-нибудь выкинуть! – приказал победитель. Ра, дыша с присвистом, уронил голову на грудь; глаза его сомкнулись, но в каждой щелке пылала преисподняя. Он поклялся себе, что жесточайшим образом отомстит таури – всем этим обезьянам, посмевшим что-то возмечтать о своих пещерных умишках.
Схватив его сзади за вывернутую руку, так что Ра прикусил губу от боли, Менес повел его к порталу – и дальше во дворец, во дворцовую тюрьму, как понял пленник. Ра осознал, что Менес не намерен его убивать – во всяком случае, в ближайшее время. Менес надеялся извлечь из своей добычи какую-то пользу…
Раньше небеса обрушатся на землю – как людишки представляют себе устройство мироздания – чем Ра ему поможет.
Ра пришлось вместе со своим победителем совершить прыжок через пустыню. И вот он опять оказался в своем дворце в Мен-Нефер-Ра.
Не всемогущим богом, а бесправным пленником; Ра побелел, услышав возгласы изумления и восторга, обращенные к ним со всех сторон. Это Менеса поздравляли с тем, что он схватил "демона". На Ра бесстыдно глазели, на него указывали пальцами, и не хватали руками только потому, что боялись своего человеческого вождя!
Сейчас Ра забыл даже об инстинкте самосохранения, самом важном инстинкте любого живого существа; он мечтал умереть, только бы забыться и все забыть - не видеть и не слышать, не унижаться больше. Казалось, все его чувства были оставлены ему только для муки. До сих пор гоаулд не издал ни звука – и вот теперь стерегущие его люди услышали не то стон, не то рычание. Ноги Ра подкосились – он догадывался, что его ведут навстречу новым пыткам; но Менес опять безжалостно вздернул его за плечо, заставив идти дальше. Воины направлялись в тронный зал, стуча сандалиями по узорчатым плитам. Ра помнил, как любовно продумывал каждую мелочь в обустройстве этого дворца…
Они вошли в тронный зал.
На тронном возвышении, на месте Ра, сидела человеческая самка, которую Ра тотчас же вспомнил.

Киа сбежала по ступеням, едва веря своим глазам. Ее муж, великий царь, стоял перед нею в окружении своих воинов – он смотрелся исполином рядом с одетым в золото и драгоценности хрупким юношей, казалось, привалившимся к нему от упадка сил. Но на самом деле Менес крепко держал этого юношу за руку, заведенную за спину.
- Я вернулся к тебе и подношу тебе дорогой подарок, моя царица, - улыбаясь, сказал фараон.
Ра коротко простонал – этот звук совсем уже не походил на человеческий голос; и вдруг обмяк в державших его руках. Менес в изумлении отпрянул: гоаулд простерся на полу в обмороке.
Это было для него слишком.
Киа с осторожностью и даже испугом подошла к существу, возвратившему ей жизнь. Она опустилась на колени около лежавшего без сознания гоаулда.
Каким юным и невинным казалось это создание. Как оно взывало всем своим видом о помощи…
И в то же время Киа сознавала, в какую ярость пришел бы Ра, если бы догадался о сочувствии земной женщины – о ее желании помочь ему… Киа неожиданно поняла, что хочет ему помочь, точно не было этих сотен тысяч убиенных, точно не было стенающих рудничных рабов - точно не было ее замученной сестры и казненных родителей ее мужа. Царицу вдруг испугали собственные мысли.
А если Ра уже опутывает ее своими чарами?
Подарок ей, сказал Менес. Но ведь это он только хвалился и великодушничал – все понимали, что Ра принадлежит ему…
Киа, не удержавшись от искушения, протянула руку и провела пальцами по нежной щеке живого бога. Что Менес сделает с ним?
Царица подняла глаза на мужа; потом неожиданно быстро встала. Она потрясла головой, точно избавляясь от сильного наваждения.
- Менес, нужно запереть его понадежнее – и поскорее, - резко сказала Киа. – Он может зачаровать нас! Ты помнишь, как мы слушались его, когда служили ему детьми? Это, должно быть, какое-то лиходейство! Несомненно, он и сейчас попытается пустить в ход свое искусство!
- Ты права, - сказал Менес. – Я прикажу сей же час отвести его в дворцовую тюрьму!
- Пусть за ним следят получше, но не приближаются без необходимости, - прибавила царица. – Он опасен, очень опасен!
Ра зашевелился и издал слабый рык; глаза его блеснули из-под опущенных век.
- Приходит в себя, - прошептал фараон. – Нужно запереть его побыстрее!
Ра подняли, схватив за локоть, и Киа с неожиданно накатившим опять состраданием покосилась на его стянутые запястья.
- Руки ему развяжи, - тихо сказала царица.

[john_woo]

Даша, все здорово.

Не принципиально, но все же - Гарем (от арабского харам - запрет, запрещенное) - это у мусульман. Ислам египтяне принимали в IX-X веках нашей эры. Но, если честно, ничего другого, кроме как "гарем", мне в голову не приходит. Вот не знаю я как назвать гарем другим словом, поэтому мое замечание - вообще ни капли не принципиальное.

А вообще здорово, ждем продолжения.

[Эрин]

Не принципиально, но все же - Гарем (от арабского харам - запрет, запрещенное) - это у мусульман. Ислам египтяне принимали в IX-X веках нашей эры.

Разумеется. Но гарем как институт у египтян существовал и был широко распространен - можешь поверить мне на слово.
По-древнеегипетски гарем будет "хенерет": отсюда название определенного ранга жриц, "хенеретет", так называемых "божественных жен" (у меня - наложницы Ра). Конечно, я могла бы сделать текст максимально аутентичным, но это ведь не исторический роман, а частью фэнтези, частью фантастика с мостом к новейшим достижениям техники и открытиям науки - квантовая физика, космические полеты и пр. Потому я архаизирую текст дозированно - наиболее архаичен у меня язык моих древних египтян. (Кстати говоря, в построении их речи я опиралась на подлинные тексты.)
И вообще, к архаизации языка я подхожу осторожно - атмосфера ведь создается далеко не одними только аутентичными терминами: также и примитивизацией и метафоричностью мышления героев, их картиной мира, например. У Ефремова это здорово показано.
За замечание спасибо, и за комплимент тоже. ))

[john_woo]

Замечание - не замечание, а так - скорее размышление, а комплимент - не комплимент вовсе, а благодарность читателя автору

[Эрин]

Очень рада, что доставила удовольствие.

[Эрин]

Глава 58

Ра водворили в темницу – в ту самую камеру, где совсем недавно от руки своей неверной жены погиб его раб. Менес сам проследил за всем: Ра не оказывал никаких попыток сопротивления, он казался безучастным к тому, что с ним делали, только пламя в глазах горело, не ослабевая, и кожа демона накалилась так, что охранники отступили от него едва ли не с ожогами. И с заметным облегчением.
- Господин схватил его – великий подвиг! Но я бы больше к нему не подошел, хоть режьте меня! – сказал один из стражников другому, когда они заперли темницу и отошли от нее подальше, как им велели. В глазах воина был страх, и во взгляде своего товарища он увидел такой же страх.
- Это дело нашего повелителя, - согласился второй. – Пусть обуздает демона, и да помогут ему всемогущие Хор, Тот и Нут!
Оба воина несколько мгновений молчали. Рослые, сильные мужчины в эти мгновения уподобились детям – ибо они были малыми детьми рядом с существом, которое стерегли: детьми, которым так и не суждено повзрослеть. Ибо звездный демон никогда не дал бы людям ревниво хранимого им величайшего дара: истинной картины мира и знаний о мире.
И Менес, как ни возвышался над своими сородичами умом, никогда не смог бы вытребовать у своего пленника этого сокровища – потому что и он не знал, чего следует требовать.
Знания людям предстояло добывать тысячелетия – по крупинке, потом, кровью и слезами, поддаваясь самым фантастическим заблуждениям, сбиваясь с пути… и вдохновляясь и открытиями, и заблуждениями на дальнейший труд.
- Как ты думаешь, зачем нашему царю нужен этот… демон? – спросил второй воин первого.
- Это ведомо одним богам, - хмуро ответил тот. Он посмотрел на своего собеседника. – Тебе не приходилось состоять при… нем?
Воин кивнул в сторону темницы, не решаясь назвать демона по имени. И тем паче – именем Ра.
- Приходилось, - признал второй с неохотой: теперь такие воспоминания стали постыдными. – Я был его жрецом еще... пять, шесть… восемь разливов назад, - с трудом подсчитал на пальцах воин. – Я помню его привычки.
Он пристыженно ухмыльнулся, потом покачал головой, как будто сам не верил, что свободно рассуждает о таких вещах.
- Он ел, пил, принимал женщин, - понизив голос до шепота, поведал он своему товарищу. – Он мылся и менял платье по три раза в день… Но я никогда не слышал, чтобы ему было нужно…
Стражник поморщился, хрустнул пальцами, и оба фыркнули, поняв друг друга.
- И хорошо, - ответил первый. – Может, нам и вовсе не придется за ним убирать.
Оба замолчали: неожиданно чувство поруганной святости, подспудно возникшее у обоих при этом разговоре, достигло предела, замкнувшего их уста. Не глядя один на другого, воины угрюмо разошлись и стали на страже по сторонам коридора, начинавшегося от камеры.

Ра нуждался в отправлении естественных потребностей, как и в пище, - но, вселившись в человеческое тело, значительно усовершенствовал физиологические процессы в организме носителя. Теперь он мог выделять продукты обмена веществ преимущественно через кожу и дыхание – эти продукты не имели такого неприятного запаха, как человеческие испражнения, и сразу же перерабатывались в полезные или нейтральные вещества в особом помещении его дворца. Он также мог длительное время обходиться без пищи и воды – значительно дольше, чем любой человек. И потому сейчас Ра выносил свое заключение с божественным равнодушием: насколько получалось сохранять хладнокровие в ожидании пыток и смерти.
Ра знал, что его победитель убьет его, как только узнает у своего врага все, по его мнению, полезное. Сам он на месте Менеса не колебался бы ни одного мгновения. Стоило ли попытаться подчинить человека себе – или попробовать другие способы защиты? Степень внушаемости таури была различной, как и его собственная сила воздействия, в зависимости от психического и физического состояния. А таури наверняка намеревался морить его в тюрьме, пока Ра не станет неопасен. Менес догадывался, какая опасность может исходить от гоаулда: Ра удалось сканировать его эмоции, пока тот вел его сюда.
Ра неподвижно сидел на холодном каменном полу, прикрыв глаза. Его силуэт почти потерялся во мраке, только тускло отблескивало золотое шитье на мантии и широкие серебряные запястья. Лицо его не выражало ничего.
Стражники, заглянувшие за угол, чтобы проверить пленника, тут же с опаской отвернулись. Они чувствовали, что с Ра что-то делается, – и словно само это место изменялось под стать ему, своему бывшему и истинному хозяину; оба воина покрылись горячим потом. В воздухе как будто разливался невидимый жидкий огонь, обволакивающий самые мысли; каждого из мужчин словно бы лишили и воли, и тела. От узника, чудовища в обличье юноши, через решетку протянулись невидимые цепи, приковавшие к нему сознание стражников. Это было ново для обоих и так страшно, что не достало сил даже крикнуть; и даже переглянуться…
А потом вдруг все кончилось. Воздух остыл и прохладил тела людей, и они снова стали хозяевами своим телам и душам.
Караульные, сползшие вниз по стене, хватались за горло, за голову, ловили ртом воздух.
- Он нас пленил! – выдавил один из стражников, поймав взгляд второго. – Пленил, а потом отпустил!.. Нужно доложить господину!..
- И что ты сделаешь? Оставишь узника без присмотра? Господин – человек, - понизив голос, высказал второй воин то, о чем уже негласно запрещалось упоминать вслух, но о чем все помнили, хотя царь теперь и считался божественным.
Особенно хорошо природа их царя помнилась вот после этого.
- Что наш повелитель сделает против такого? – закончил стражник, ткнув пальцем за угол. – И разве можно кому-нибудь оставаться с этим демоном наедине?
Оба замолчали, крепче сжимая свои энергетические копья.
Люди были почти во всем правы – Ра на них воздействовал; но он не подчинял их, а прощупывал. Попытаться загипнотизировать обоих сразу, чтобы они его выпустили, было бы и слишком рискованно – люди были вооружены – и слишком нерационально. Ментальное воздействие требовало немалых энергетических затрат; а охрану, конечно, расставили по всему дворцу и предупредили. Ра не только рассуждал логически: он мысленно прощупал дворец, на короткое время словно бы выйдя из тела и мощно расширив сознание, - хотя и оставался привязанным к своему телу и телу носителя. И после этого усилия уже почувствовал себя опустошенным.
Гоаулд склонился к коленям, тяжело дыша. При таком расходе энергии надолго его не хватит.
А ему нужно поберечь силы для встречи с тем, в чьих руках его судьба.
Ра прислонился к стене и опять закрыл глаза, стараясь не тратить энергию даже на мышление. Гоаулд сидел бездумно и безвольно – он копил силы для страшной схватки, интеллектуальной и ментальной. Имей Менес опыт и мудрость учителя Неби, он десять раз подумал бы, прежде чем хотя бы приблизиться к своему пленнику; а еще вернее, при таком опыте и мудрости он бы сдался сразу.
Потому что такая схватка была не по силам человека.
Однако у молодого царя не было опыта учителя Неби – но был собственный опыт, опыт завоевателя, ни разу до сих пор не терпевшего неудач. Пока его воины боролись с неслыханной напастью, насланной Ра, Менес счастливо расписывал жене, какое благоденствие ждет их народ теперь, когда враг сражен, а его мудрость в их руках. Киа слушала мрачно, но Менес ничего не замечал – а может, просто не обращал внимания на недовольство и тревогу царицы. Ведь она женщина! Разве женщинам не свойственно видеть ямы на ровном месте?
- Он полон ужаса передо мной, - говорил Менес. – Он слаб духом, как ребенок! Я не понимаю, почему мы до сих пор боялись его, - чего в нем бояться?
Киа покачала головой.
- Дорогой брат, подумай – смог бы Ра править людьми несколько тысяч лет, если бы не был к этому способен? Для человека править и несколько десятков лет – много.
Она осеклась, поняв невольный оскорбительный намек.
Лицо Менеса сделалось упрямым и злым, и он угрюмо ответил, не глядя на жену:
- Пусть так. Но Ра мой, и всего его тайны теперь мои. Я достаточно узнал его - он испугается даже угрозы пытки, не то что самой пытки. Я подержу его без пищи и питья сутки, а на следующую ночь спущусь к нему… и тогда…
Менес прикрыл глаза и совершенно мальчишеским жестом хватил себя кулаком по колену, улыбаясь счастливой улыбкой.
- И тогда пусть только кто-нибудь встанет у меня на пути! – шепотом воскликнул царь. Киа со страхом поняла, что Менес подразумевает и ее. Она могла бы встать у него на пути. И ей пришлось бы очень себя пожалеть, как и любого, кто встал бы сейчас между Менесом и бессмертием – между Менесом и всевластьем…
Фараон привлек ее к себе и жадно поцеловал, утопив руку в ее волосах. Несколько мгновений в комнате было слышно только тяжелое дыхание, словно борьба; и наконец, прежде чем упасть в темную жаркую бездну страсти Менеса, Киа сумела ускользнуть от него на мгновение.
- Менес… кажется, я беременна, - задыхаясь, прошептала царица.

Она солгала вовремя – она сумела сбить мужа с мысли и обезоружить его в достаточной степени, чтобы он не взъярился слишком, когда Киа поступит вопреки его воле. Менес чуть не обезумел от радости; он оглушил ее ласками и поцелуями, а потом вдруг испугался, что повредит ее ребенку, и резко отстранился от Киа, от избытка чувств потрясая кулаками и изливая свои неуемные восторги в воздух. А потом опять забылся и схватил ее в объятия, осыпая полными любви словами, обещая ей весь мир…
Когда обманутый Менес наконец утихомирился и заснул, Киа поняла, что заснул он крепко, а все подозрения насчет нее выветрились у него из головы. Разве может женщина, носящая дитя, злоумышлять против своего супруга и защитника, против отца своего будущего ребенка – разве может она сказать ему хотя бы слово поперек?
Удостоверившись, что может выйти безопасно, Киа бесшумно встала, оделась и покинула спальню. Она делала то же, что сделала много ночей назад – для Мерсу. Мерсу она спасла единственным возможным способом. А это существо, быть может, удастся вызволить по-настоящему…
Еще более твердо, чем Менес вознамерился выпытывать у Ра секрет бессмертия и власти над миром, Киа вознамерилась вернуть Ра свободу – и позволить ему отступить в свои небесные владения. Она понимала, что Менес, скорее всего, убьет Ра – если тот прежде не сломит своего победителя и не воцарится на земле снова. Киа никак не могла допустить ни того, ни другого исхода.
Она свободно проделала путь до самой темницы – больше никто не чинил ей препятствий; пусть стражники, караулившие Ра, и усомнились в своем теперешнем повелителе, у остальных трепет перед фараоном и царицей возрос многократно. Киа дошла до поворота, где стояла охрана Ра; и воины сделали попытку удержать ее - но эти не пускали ее уже не из-за запрещения фараона, а из страха перед Ра.
Великая царица резко приказала дать ей дорогу, потому что идет по своему делу; и больше возражений не услышала.
Киа пришлось собрать всю свою волю и даже больше, чтобы решиться приблизиться к решетке, за которой томился… нет – выжидал своего часа самый страшный узник, которого видели эти стены. Царица медленно подошла к камере, уже видя, что ее заметили: вернее, еще прежде, чем увидеть, она ощутила это всеми фибрами. Чувствовать Ра было еще хуже, чем смотреть в его светящиеся глаза голодного хищника. Ра ненавидел ее, и Ра готов был пустить в ход любое свое демоническое оружие, чтобы не подпустить ее к себе и своим планам…
- Нет! – схватившись за холодные прутья, уже плохо соображая, воскликнула Киа. – Нет, не трогай меня, сперва выслушай!

[Эрин]

Глава 59

Светящиеся глаза сузились и замерли в полутьме камеры, не приближаясь. Киа послышался не то вздох, не то странное хрипение - у нее мурашки пробежали по коже при этом звуке, порожденном нелюдской грудью. А потом бессмертный юноша пристально уставился ей в глаза – их головы были как раз на одном уровне.
Киа ожидала проклятия, может быть, презрительных слов – ну или, если все пройдет наилучшим образом, вопроса. Но Ра не заговорил с нею. Вместо этого Киа ощутила, словно невидимые руки вытягивают из нее душу, как палач – клещами жилы на пытке. Царица застонала и упала у решетки, разжав цеплявшиеся за прутья пальцы; эта мука была горше любого телесного страдания, тошной и необоримой. Когда хватка чуждой и враждебной воли на миг ослабла, Киа выдавила:
- Оставь… Не трогай меня, это тебе не поможет, я ничего… не решаю…
Ра отпустил ее. Киа ясно ощутила, как ее освободили, хотя живой бог не приближался к ней и не тронул ее даже пальцем. И тогда она услышала его низкий рыкающий голос, в котором звучало удивление:
- Ты ничего не решаешь? Что же ты можешь мне предложить?
Киа, отдышавшись, поднялась, подтянувшись на прутьях. Она лихорадочно утерла лоб, так что челка слиплась торчащими иголками; но ей сейчас не было дела до собственной наружности.
Она ничего не решала?
Она в эти мгновения решала все!..
- Ты понял, что я пришла к тебе вопреки воле Менеса? – зашептала великая царица, прильнув лицом к решетке. Она на миг оторвалась от своего необыкновенно опасного и неодолимо притягательного собеседника и бросила взгляд назад: только бы стража не услышала!
Но те даже не высунулись из-за угла.
- Они нас не слышат, - неожиданно ответил Ра на ее сомнения.
- Говори! – приказал гоаулд, едва только Киа снова повернулась к нему. Ра смотрел на нее с интересом, как на неожиданно подвернувшееся под руку диковинное средство борьбы. Такое средство, которое можно будет без всяких сожалений выбросить или сломать, когда нужда в нем отпадет.
Что ж, Ра есть Ра.
Киа глубоко вздохнула. Как же это существо умело очаровывать! А может, оно уже ее себе подчинило?..
- Ты понял, что я не хочу тебе вреда? Ты прочел мои мысли? – спросила царица.
Губы гоаулда тронула улыбка. Он не ответил, конечно, - только снова приказал ей говорить. Киа сжала губы и сложила руки на груди.
- Если ты сейчас попытаешься отдавать мне мысленные приказы, то напрасно, - яростно прошептала она. – Я сказала тебе – не я все решаю, а мой муж! А если ты захочешь, чтобы я сейчас пошла и напала на него во сне, ты никогда не выйдешь отсюда!..
В глазах Ра засветилось изумление. Он не ожидал от человеческой самки такой проницательности.
- Тогда зачем ты пришла? – спросил гоаулд.
- Помочь тебе, - прошептала Киа. – Выпустить тебя на свободу! Но я не могу допустить, чтобы ты опять захватил нашу землю! - быстро прибавила она, видя, что взор Ра еще сильнее засветился изумлением и насмешкой.
Она набрала воздуху в грудь.
- Я могу помочь тебе бежать в твое небесное царство! – торопливым шепотом закончила Киа.
Гоаулд несколько мгновений не мог найтись с ответом. Божественный юноша склонил голову и качнул ею; Киа с жадностью и трепетом смотрела на его лицо, лишенное возраста, озаренное, как благовонным светильником, непостижимой для человека мыслью. Но Ра был полностью сбит с толку.
Он понял, что эта женщина умна, насколько только может быть умна женщина-таури. Он сканировал ее эмоции и попытался прочесть мысли – хотя Ра не был телепатом, как эмпатом, и мог только угадывать мысли других разумных существ, даже низшего порядка. Ра осознал, что женщина-таури действительно намерена ему помочь, - но не понимал ее мотивов.
- Что же ты хочешь взамен? – наконец произнес гоаулд вслух, подняв голову. – Ты не могла прийти и предложить мне помощь просто так.
Киа чуть не рассмеялась.
Она могла бы помочь ему и просто так, она чувствовала потребность отблагодарить это существо, как только способна, - но, наверное, Ра не понимал, что такое благодарность?
- Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты возвратил мне жизнь. Ты истинно велик! - улыбаясь, прошептала Киа; она смахнула слезы, и удивленное лицо гоаулда опять прояснилось перед ее глазами. Киа вдруг почувствовала свое внутреннее сродство с этим существом, со своим смертельным врагом, и желание к нему приобщиться.
Причаститься его необозримых знаний, хотя бы немного…
И, может быть, Ра понял землянку, - на губах его на миг появилась мягкая улыбка. Может быть, его тронуло восхищение существа, способного его оценить; существа, которое, возможно, даже было сопоставимо с ним интеллектуально. Если бы Киа могла развить свои способности надлежащим образом.
- Но я хотела бы попросить кое-что взамен, - прибавила Киа прежде, чем миг удивительного понимания и близости миновал. – Это не будет стоить тебе многого!
Ра склонил голову, и выражение его стало холодным.
- Хорошо. Об этом мы поговорим, когда ты вернешь мне свободу, - медленно ответил гоаулд. Как же быстро к нему возвращалась привычная надменность!
- Нет, нам придется поговорить сейчас, - возразила Киа. В глазах Ра сверкнули гнев и нетерпение, но Киа тут же пояснила:
- Это уловка, необходимая, чтобы спасти тебя.
Ра опять улыбнулся. Сидя в темнице, под угрозой смерти, он вел себя так, точно происходящее его забавляло.
- Как же ты хочешь спасти меня?
- Мой муж сойдет к тебе завтра ночью, - быстро прошептала Киа; она опять оглянулась. Стражники не подсматривали, а подслушать разговор шепотом оттуда, где они находились, было невозможно. – Он спросит, согласен ли ты подчиниться ему и выдать свои тайны, и ты… притворишься, будто согласен…
Лицо Ра исказилось от ярости, и Киа вдруг вспомнила, с кем говорит. Ра был великий мудрец и таинник, но его высокомерие очень мешало его мудрости - когда речь зашла о том, чтобы хитрить с таури как с равными или превосходящими его, он уподобился ребенку.
- Это будет только хитрость! – воскликнула Киа шепотом, вспотев от страха и крайнего напряжения душевных сил. – Ведь ты будешь знать, великий Ра, что это ты подчинил моего мужа себе, обольстив его, а не наоборот!..
Ра опять смягчился. Она была поистине забавна, эта человеческая самка, ради него так охотно шедшая на предательство своего самца – самца, которому до сих пор была безупречно верна. Игры инстинктов таури все еще порою интриговали его.
- И что же дальше? – спросил гоаулд, сделав вид, что принял условия Киа.
- Дальше ты… поможешь мне исцелиться от бесплодия, - прошептала Киа. – Ведь для тебя это пустяки, не так ли?..
Менес думал, что она беременна; но Менесу она сказала бы, что Ра помогает ее ребенку развиться в утробе, как должно.
Ра пришел в некоторое замешательство. Генетика таури все еще задавала ему загадки; однако он мог бы попытаться, не отвечая за результат… Хотя, если он не сумеет помочь землянке, - кто помешает ему сказать, что он ей помог? Кто из этих дикарей, не имеющих понятия о функционировании собственного организма, сможет изобличить его обман?
- Хорошо, - сказал Ра. – Что еще?
- Еще… помоги моему старому отцу, - прошептала Киа. В ее голосе прозвучала неподдельная мольба. – Прошу тебя! Он чем-то болен, а чем – я не знаю!
- Так и быть, - согласился гоаулд и на это. Он чувствовал, что теперь уже он ведет игру, а землянка глубоко заглотила наживку. – Что еще?
- А еще мне нужно средство, чтобы суметь незаметно перенести в пустыню и похоронить Звездные Врата, - жестко сказала Киа.
Ра в первый миг даже не понял, что услышал. А потом лик его засветился белым, даже синим; черты изменились до неузнаваемости, и Киа увидела перед собою не Ра-человека, а Ра-гоаулда, извечного врага и тирана людей.
- Как ты смеешь ставить мне такие условия, таури!
- Смею, - надменно ответила Киа; она отшатнулась, увидев преображение Ра, но теперь уже вполне владела собою. Ведь это Ра сидел за решеткой, а не она!
- Или ты согласишься – или тебе не видать свободы! – страстным шепотом сказала Киа, высоко подняв голову. – Я хочу тебе помочь, но если ты намерен снова превратить нас в своих рабов, я сама тебя убью!.. Я еще могу это сделать!..
И Ра смирился, поняв, что землянка говорит правду. Она была способна сделать то, что сказала.
А еще он понял, что может ей подыграть, как она подыгрывает ему. Да, он обещает ей средство, чтобы незаметно перенести в пустыню и навеки сокрыть Звездные Врата. Но применить его таури сможет только тогда, когда Ра окажется на Абидосе, - не так ли? Кто тогда сможет изобличить его? Кто сможет помешать ему – помешать вернуться сюда с войском?
А если он проявит изворотливость, то, возможно, и закрепится на Земле, никуда не уходя. Для того, чтобы выполнить просьбу Киа, – ведь так, кажется, зовут эту женщину – Ра потребуется выйти из своей тюрьмы; на это Киа и рассчитывала.
На это расссчитывал и Ра.
Таури доверчивы. Таури подчиняемы – особенно когда уверены, что это они хозяева положения.
- Хорошо, я дам тебе то, что ты хочешь, - сказал Ра.
Киа кивнула, потом повернулась и пошла. Ра в гневе чуть было не остановил ее, но потом понял, что все еще не в том положении, чтобы диктовать свою волю.
Пока.

Киа вернулась в спальню и обнаружила, что Менес так и не проснулся – он переменил положение, перевернувшись с правого бока на спину, но ее ночной прогулки не заметил. Иначе уже не смог бы ни спать, ни притворяться спящим. У него была не такая натура.
Но когда Киа легла рядом с мужем, он тут же открыл глаза.
- Ты ходила к нему? – сонно спросил Менес.
Киа обмерла.
Однако царь улыбался – своей пленительной мальчишеской улыбкой: улыбкой победителя, уверенного, что ему принадлежит все. Он ласково погладил жену по волосам.
- Моя бунтарка, - с нежностью сказал Менес. – Ведь ты знаешь, что ничего не сможешь сделать против моей воли! Его-то ты не убьешь, пронеся под одеждой кинжал!
Оба засмеялись; а Киа со страхом подумала – что же они теперь за существа, если способны смеяться над такими вещами.
- Зачем ты к нему ходила? – спросил Менес.
Киа смущенно потупилась.
- Не ты один мечтаешь о вечной молодости… - прошептала она. – И мой отец…
- Ах, отец, - вспомнил Менес, и лицо его тут же стало озабоченным.- Конечно, нужно поправить здоровье и твоему отцу.
Киа молча пристроила голову у мужа на груди, а тот покровительственно обнял ее.
- Спи. У нас все будет, - прошептал Менес. – Обещаю тебе…

[Эрин]

Глава 60

Ра был предоставлен сам себе до следующей ночи. Он почти не сомневался, что все пройдет так, как сказала женщина-таури, - а потому не тратил энергии на страх и гнев. Конечно, никто не приносил ему ни еды, ни воды; но организм симбионта Ра был далек от человеческого несовершенства, и на Ра это воздержание всерьез сказалось бы нескоро.
Гоаулд некоторое время размышлял о том, как действовать; но сейчас, в условиях слишком большого недостатка информации, не представлялось возможным просчитать все вероятные ходы противника, чтобы спланировать собственные действия. И потому Ра отбросил планирование, решив действовать по ситуации.
Он поспал – караульные, иногда проверявшие его, должно быть, так и не поняли, что это сон: гоаулд неподвижно сидел, с неплотно закрытыми глазами, жившими и вспыхивавшими под веками. Проснувшись, Ра поднялся и усилием как тела, так и мысли размял мышцы и восстановил кровообращение – внешне он почти не двигался, в отличие от упражняющихся людей, грубо и неэкономично обращающихся с собственным телом. Потом Ра опять сел и долго медитировал – он скоро потерял ощущение времени, но его чуткие системы знали, когда сказать ему проснуться.
И он проснулся, когда почувствовал приближение противника.

Ра сидел, не сводя глаз с коридора, в котором раздавались приближающиеся шаги. Менес, должно быть, старался приглушать их, но грохотал, словно солдат на марше. Гоаулд чуть улыбнулся. Нетерпение, страх, гнев, алчность – сейчас человека будет кидать из одной эмоциональной ловушки в другую. Нужно только эффективно воспользоваться этим.
Приближающийся Менес вырисовался перед ним: высокая мощная фигура, черные волосы, разбросанные по плечам, стремительные и очень неэкономичные движения, исполненные разрушительной силы. На миг Ра охватил страх.
Но Ра тут же взял себя в руки. Разве он не лорд гоаулдов, в течение тысяч лет успешно усмирявший эту дикую силу?
Менес в два широких шага вплотную приблизился к решетке – и Ра вдруг почувствовал, что таури боится. Он скрывал свой страх: вернее, вымахивал его своими могучими плечами, руками и ногами. Но ужас перед демоном никуда не девался, как бы этот человечишка ни хорохорился, – самая жизнь его была одним мгновением в сравнении с жизнью Ра!
Гоаулд поднялся, и Менес едва не подался назад. Но остался на месте, вцепившись одной рукой в решетку, откинув голову и вызывающе сверкая глазами – он боялся, о, как он боялся!
Ра направился к нему. Он впитывал панику человека, пристально глядя ему в глаза. И Менес не выдержал этого зрительного контакта; опустил глаза, облизнул губы. Если таури и обладал какой-то способностью притворяться, то только при общении с себе подобными – сейчас все притворство слетело с него, как шелуха. Ра не заговорил: он остановился и предоставил таури сделать первый шаг.
И этот шаг был очень труден – Ра почти физически ощутил бурю, разыгравшуюся в сознании врага. Чего же он хотел от Ра, если настолько перестал владеть собой?
И вдруг гоаулд догадался.
Он прочитал человека как открытую книгу. Тот прямо под нос совал ему свое стремление к бессмертию, такое яркое и бесстыдное, как будто Ра был ближайшим другом таури, мечтавшим выполнить его сокровенное желание. Как же эти существа просто устроены!
- Я пришел спросить тебя, согласен ли ты подчиниться мне и послужить моим замыслам, - проговорил Менес, твердо и властно.
- Что ты сделаешь, если я откажусь? – спросил Ра. Он ничем не выдавал своей осведомленности – человеческая женщина должна была быть счастлива, что заполучила такого союзника.
- Тогда я убью тебя, - сказал Менес.
Ра опустил глаза. Он потомил своего противника несколько мгновений – человек явно не ожидал от него такого самообладания, после того, как Ра повел себя, когда его захватили в плен. Глупец! Разве он не знает, что даже животные в разных ситуациях ведут себя по-разному? Как мог бы он предсказать поведение одного из самых могущественных гоаулдов?
- А если я выполню твои условия? – спросил Ра.
Неужели у таури хватило бы бесстыдства пообещать, что он сохранит ему жизнь, - пообещать, глядя Ра в глаза?
Нет, не хватило. Человек опять не справился со своей ролью покорителя гоаулдов – где там!
- Там будет видно, - сказал Менес. Он сделал паузу и прибавил, сжав губы:
- Если ты откажешься, ты умрешь наверняка!
Ра сделал вид, что размышляет над своим положением.
- Чего ты требуешь от меня? – спросил он спустя несколько мгновений.
Человек растерялся.
Он был готов угрожать ему смертью, но не был готов высказать ему в лицо свои желания избалованного невежественного ребенка!
Но все-таки он сказал:
- Вначале ты должен будешь вылечить отца моей жены, страдающего неизвестным недугом. Потом помоги моей жене, которая сейчас беременна. Потом… я скажу тебе.
Ра на миг охватил гнев. Да кем этот таури, его расходный материал, себя вообразил! Но он скрыл свои чувства; а через несколько мгновений погасил их совсем. Такой разрушительной слабости, как гнев, Ра сейчас не мог себе позволить.
- Хорошо, - сказал гоаулд. Он ощутил, как в Менесе взыграла младенческая радость, и сам внутренне улыбнулся. – Но для того, чтобы выполнить твою просьбу, я должен буду выйти отсюда и поработать с саркофагом.
Ра посмотрел на Менеса. Об этом препятствии таури явно впервые задумался всерьез – он не учел, что врагу придется дать свободу. Но ему ничего не оставалось, кроме как согласиться.
- Хорошо, - сказал царь людей.
- Еще мне нужны еда, питье, одежды и ванна, а также достойные меня покои, - произнес Ра.
Менес покраснел, подбородок и губы его дрогнули – но он смирился с этим ответным требованием. Ра был слишком ему нужен. Гоаулд улыбнулся, подумав, что вначале таури, должно быть, хотел грозить ему пыткой.
Посмотрел бы он на такого таури, который смог бы грозить гоаулду пыткой.
У Менеса была сильная воля – но и он не устоял в единоборстве двух их воль. Человечек не знал, что ничто как в физическом, так и в духовном мире не может влиять ни на что другое, не испытывая ответного влияния. Разве можно было сравнить его узенькое и коротенькое сознание с сознанием Верховного Лорда Системы?
- Хорошо, ты получишь то, чего требуешь, - сказал Менес. – Но ты все время будешь под стражей.
Ра слегка наклонил голову.
- Выпускай меня, человек, - сказал он, снова посмотрев своему победителю в глаза. Менес вздрогнул от гнева; гоаулд улыбнулся, уже не скрывая своего превосходства и преимущества. – Разве тебе непонятно, что чем дольше ты держишь меня здесь, тем менее я буду способен послужить твоим целям? – спросил Ра.
- Ты прав, - неохотно сказал Менес.
Он был выше Ра почти на голову, но сейчас как будто умалился. Он ненавидел Ра, он желал ему смерти – но эта смертельная ненависть вдруг показалась такой же незначительной, как и сам таури.
Менес отошел от камеры и вскоре вернулся с двумя стражниками. Один отомкнул ключом темницу, другой нацелил в грудь гоаулду энергетическое копье. Впрочем, довольно неуверенно.
Ра повели в направлении жилых покоев дворца – и даже не столько вели, сколько препровождали. Гоаулд шел под охраной туда, куда ему указывали, но никто не решался подгонять его. Дорогие одежды Ра почти не пострадали за время заключения – он очень мало вспотел, как из-за холода, так и потому, что сознательно задержал потоотделение. Его прекрасные волосы были разбиты, но достаточно будет совсем немного усилий рабов, чтобы их законный повелитель опять предстал во всем блеске.
Ра отвели одну из бывших комнат придворных, к которой примыкала купальня. Менес позвал усталых за день рабов, с которых мигом слетел весь сон – как только они увидели, кому придется прислуживать.
Гоаулду прислуживали с не меньшим трепетом, чем когда он был здесь правителем и богом.
Хотя почему же был? Он никогда не переставал им быть, всего лишь временно… отошел от дел.
Ра облачился в небесно-голубое одеяние, расшитое зеленой бирюзой и серебром. Умелые руки слуг заплели его волосы в сложную прическу – пряди на затылке держали несколько драгоценных заколок, ниже волосы были заплетены в три косы, стекавшиеся на шее в одну.
Истинный лорд гоаулдов. Человек, предъявивший ему столь оскорбительные требования, к вечеру утомился и издергался, его нервная система была истощена – а Ра, эффективно отдохнувший за день, был спокоен, бдителен и свеж. Он снисходительно смотрел на Менеса.
- Ты хочешь, чтобы я начинал сейчас? – спросил гоаулд.
Конечно, Менесу требовалось поспать; но он не решался оставить Ра одного на целую ночь – без решеток, без оков. И Менес уступил.
- Да.
- С кого мне начинать – с женщины или со старика? – спросил божественный юноша.
Менес прикрыл глаза. Он чувствовал себя так, точно перед ним очень опасный неведомый зверь – а он, утомленный, один стережет от этого зверя свою семью. Он правильно чувствовал.
- Начни с моей жены, - сказал Менес.
Киа была молода и сильна, и гораздо более готова встретиться лицом к лицу с Ра, чем Неби.
- Хорошо. Приведи ее, - сказал Ра.
Менес опять содрогнулся от негодования – но не мог ничего поделать. Он торопливо вышел. От него прямо-таки разило страхом, тем иррациональным страхом, на котором Ра столь успешно играл тысячи лет.
Люди не менялись.
Вскоре царь людей вернулся со своей самкой. Ра мог бы с легкостью воспроизвести их разговор по дороге сюда – Менес, конечно, заклинал свою жену быть осторожней, а Киа уверяла его, что не поддастся чарам демона. Как убоги были все их мысли и разговоры, даже их опасения!
- Оставь нас наедине, - сказал Ра.
И тут Менеса посетило страшное подозрение, вскочившее человеку в самые глаза, так что даже Киа сразу увидела его.
- Менес, что ты подумал! – воскликнула она. – Разве я могу желать тебе зла? Разве ты не знаешь меня?
"Я тебя совсем не знаю", - читалось на лице Менеса. Как же мало он доверял женщине, которую, по его представлениям, любил! Ра откровенно наслаждался происходящим. Так называемая человеческая любовь – половое чувство, помноженное на фантазию. И, уж конечно, эта любовь не выдержала новых и гораздо более сильных страстей Менеса: тот так же отделил себя от всех своих приближенных, как и Ра, тоже желавший бессмертия. Но Менес, в отличие от Ра, был всего лишь человек…
- Хорошо, я оставлю вас, - наконец сказал фараон.
Он вышел, сделав знак слугам следовать за ним.
Ра и Киа остались наедине.

[Эрин]

Глава 61

Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза – как равные, равные ростом… и устремлениями. Ра чувствовал, что землянке хочется задать ему тысячу вопросов; да, она была умнее и богаче воображением, чем ее самец, и ее интуиция позволяла ей вернее угадывать истинную природу вещей. Но он был здесь не для того, чтобы обогащать ее знаниями.
На какой-то миг Ра даже пожалел об этом…
- Ты солгала мужу о своей беременности? – спросил гоаулд. Он был серьезен, но сквозь эту серьезность светился интерес. – Давно?
- Нет… вчера, - ответила Киа. – Ночью.
Почему-то ей было легко открываться этому существу – и более того, хотелось это делать.
- Он не знает, что беременность связана с кровотечением? – спросил Ра.
Киа покачала головой.
- Я знаю, что эти вещи связаны, - тихо сказала она. – Но у меня иногда не бывало кровотечений по нескольку месяцев, а я не зачинала. Ни разу после того… как умерла в родах и воскресла...
Киа покраснела, ощущая стыд, блаженство и легкость сразу. Ра ласково улыбнулся. Самочка!
- Снимай платье, - приказал он.
Киа помедлила – но совсем недолго. Она подняла руки к плечам и спустила с них узкие перекрещенные бретели; потом, нахмурившись, стянула тесное платье с бедер. Молодая женщина выступила из упавшего к ногам платья и замерла; сделала движение, словно хотела прикрыться, но потом и руки опустила вдоль бедер.
Ра одобрительно кивнул, потом указал ей на ложе.
- Ложись на спину.
Человеческая самка, поеживаясь от невольного смущения, прошла к кровати и легла. Гоаулд приблизился – Киа лежала, плотно закрыв глаза, вздрагивая и улыбаясь. Ра с улыбкой покачал головой, потом склонился над нею и положил руку на ее обнаженный живот.
Конечно, для полноценного обследования ему нужна была энергоперчатка-сканер – но и такой осмотр мог сказать ему немало. Через небольшое время Ра приказал Киа встать и одеться.
Одеваясь, она отвернулась, но гоаулд заметил, как пылают ее щеки. Он самодовольно улыбнулся.
Это было для него далеко не ново, но понравилось, как в первый раз. Ни человеческие мужчины, ни человеческие женщины не могли остаться равнодушными к его прикосновениям.
Они сели рядом. Одевшись, Киа посерьезнела и побледнела.
- Что со мной? – спросила она.
- "Серьезные гормональные проблемы", - сказал бы Ра ей, если бы в человеческом языке существовали такие слова. – "Эндометриоз матки". "Нервные и физические перегрузки…"
Конечно, в этой освободительной войне она махала мечом вместе со своим царем – и это не прошло для нее бесследно. Нарушения менструального цикла – самый очевидный, но, далеко не единственный симптом. Должно быть, она переносила и инфекции половой системы.
- Кровотечения должны приходить каждый месяц, в одно время, - сказал Ра, посмотрев на свою пациентку. – Если этого не происходит, это может означать не только беременность, но и болезнь.
Киа встревожилась.
- Так я больна?
Скольких же слов не хватало в человеческом языке!
- Да, - сказал гоаулд.
Не говоря о том, что он вмешался и в ее генетику…
- Ты сможешь вылечить меня? – спросила Киа.
Ра не ответил.
Киа давно знала, что он не всесилен, и Ра и сам знал это лучше кого бы то ни было. Счастливы дикари, верующие в богов, которым подвластно все! Верующие в непоколебимые силы мироздания – как будто такие где-то существуют или когда-либо могли существовать...
- Мне потребуется саркофаг, - сказал Ра. – Тебе, - поправился он, посмотрев на землянку. – Моей перчатки здесь нет, поэтому большего я сделать не смогу.
Киа кивнула.
Они сейчас говорили так просто, точно действительно были равными.
Но потом Ра спросил:
- Когда ты поможешь мне бежать?
Он выполнял свою часть сделки - Киа должна была выполнить свою. Она почувствовала, как пристальный взор гоаулда начинает жечь. Перемены настроения этого существа были непредсказуемы.
- Я помогу тебе тогда, когда ты закончишь со мной и с моим отцом… И когда ты дашь мне то, о чем я просила, - средство, чтобы запереть Врата, - тихо и угрожающе прибавила человеческая женщина.
- Да, - сказал Ра. В его выражении опять просквозила непонятная насмешка.
Он встал.
- Можешь идти, - сказал гоаулд, скрывшись под прежней маской отстраненности и высокомерия, которую не снимал в общении с таури в течение тысяч лет. – Сейчас я больше ничего для тебя не сделаю. Когда я настрою для тебя саркофаг, тебя позовут.
- Нет, погоди… знай, что я действительно хочу, чтобы ты остался там, на небе, - вдруг проникновенно сказала Киа. – Я тебе не лгала!
Ра удивленно поднял брови.
- Вот как? Ведь там твои собратья, которые останутся в моей власти, - насмешливо сказал гоаулд.
- Да, я помню, - серьезно сказала Киа. – Но на земле людей гораздо больше, и ты… ты будешь стеречь границы своего царства от моего мужа, ведь если бы ты погиб, он захватил бы твоих рабов для себя и сделался гораздо хуже для людей, чем ты!..
Киа теперь не сомневалась в этом. Женщина-таури развилась настолько, что оказалась способна увидеть в своем муже то же, что и Ра, - обезьяну с бомбой в руках…
Но Менес, так или иначе, умер бы совсем скоро, и работники наквадных копей Ра освободились бы. Киа не могла знать, что бессмертие с помощью саркофага достижимо только для его расы, - а Ра вовсе не собирался разуверять ее в ее иллюзиях.
Однако для Земли такое правление действительно могло бы привести к ужаснейшим последствиям, которых хватило бы на множество поколений недолговечных людей, - расхлебывать то, что натворит заполучивший наквад Менес, придется уже не ему самому, а его потомкам, которые неизбежно вырастут еще более невежественными, чем он, один из наиболее облагороженных Ра таури.
Однако женщина-таури была еще выше по своему развитию. Ра почти восхитился тем, как землянка предполагала использовать его, Верховного Лорда Системы, - в глобальных политических интересах, хотя никогда не слыхивала таких слов. Киа рассчитывала поддерживать баланс между Землей и Абидосом, между холодным утонченным разумом и дикой силой.
Что ж, пожалуй, Ра и человеческая самка поработают вместе к обоюдной выгоде. Конечно, пока Киа думает, что Ра поможет ей похоронить Звездные Врата…
- Ступай, - сказал Ра.
Киа чуть было не поклонилась, уходя.
Менес перехватил ее за дверью, и Киа взглянула на него, точно на чужака.
- Как там наш сын? – в волнении спросил фараон.
- Сын? Зачем он тебе, Са-Ра, если ты собрался жить вечно? – проговорила Киа с неожиданным горьким отвращением. Менес оторопел.
- Что ты говоришь?
Киа стряхнула его руки с плеч. Неожиданно, после беседы с Ра, любимый муж показался ей варваром, который никогда и ни в чем ее не понимал и не поймет.
- Прости, муж мой, но я устала и хочу спать.
Менес опять схватил ее за плечи; Киа поморщилась от хватки этих грубых рук.
- Что он сделал с тобой? – в ужасе спросил царь.
"Что ты хочешь сделать с собой, Менес?"
- Он меня осмотрел, - сказала Киа, не глядя мужу в глаза, преодолевая себя. – Сказал… что все хорошо…
Менес просиял.
- Наш сын здоров?
Киа вскинула брови, взглянув ему в лицо. В ней опять стремительно поднялось раздражение.
- А пока неизвестно, сын это или дочь, господин мой. Даже искусства Ра оказалось недостаточно, чтобы понять. Посмотрим, сколько Ра сможет сделать для тебя!..
Последнее Киа уже выкрикнула. Менес понял, что сейчас с ней говорить бесполезно, и отпустил ее; Киа почти убежала к себе.
Менес приписал поведение жены ее состоянию и ее женской слабости.
"С Неби я подожду до завтра, с ним может быть еще хуже, - в тревоге подумал царь. – Нам нужен отдых! А Ра я прикажу стеречь не смыкая глаз, я удвою караулы по всему дворцу!"
Менес не стал входить к Ра. Он опасался встречаться с ним сейчас, чувствуя, что не готов еще раз испытать на себе его чары до наступления нового дня. Фараон тоже нуждался в отдыхе; пожалуй, больше, чем все в его царстве, - он уже изнемог под бременем дара, который только готовился получить.

Неби должен был предстать перед Ра на другое утро. Старец, наверное, давно был слаб сердцем, но показал это только тогда, когда его призвали к живому богу: Неби страшно побледнел и сел обратно в кресло, с которого только что встал.
- В глазах темно… - одышливо прошептал бывший наставник жрецов. – Грудь… теснит…
- Тебе нужно предстать перед ним как можно скорее! – воскликнула испуганная дочь. Неби замотал головой, но Киа схватила его за руку и стала силой поднимать с кресла.
- Перестань! Не упрямься! – гневно восклицала она. – Только он может помочь тебе!
- Моей дочери и твоей сестре он уже помог, - прошептал Неби. Он обратил на царицу страдальческий взгляд.
Киа растерялась и отпустила отца; он опять сел в свое кресло и несколько мгновений переводил дух.
- Неужели ты не можешь оставить мне хотя бы гордость? Я ничего не хочу получать из его рук! – опять посмотрев на нее, с неожиданной запальчивостью воскликнул старик, когда снова собрал силы. - Мне недолго осталось жить, с помощью этого демона или без… Я слышал, что он вставал на колени перед Менесом, чтобы избежать смерти, - я так не хочу…
Киа вдруг пристыдили мудрость и величие этих слов - такого достоинства не хватило ни ей, ни Менесу.
Но Неби мог гордиться - потому что, в отличие от своих детей, не решал судьбы царств.
- Хорошо, отец, - с обидой и уязвленной гордостью сказала Киа. – Я не поволоку тебя к демону силой, хотя и могла бы, как твоя царица! У тебя еще есть время передумать!
Она развернулась и вышла, и не увидела, как Неби качает головой, глядя ей в спину.

[Эрин]

Глава 62

Ра никуда не сбежал – и едва ли смог бы сбежать, окруженный столькими враждебными умами: даже его способность к гипнотическому воздействию не помогла бы против такого количества человек. Хотя на одного – нет, двух человек, облеченных сейчас верховной властью, - он с успехом воздействовал…
Впрочем, гоаулд признавался сам себе, что с Киа придержал свои таланты, желая узнать, на что она способна сама. Такой экземпляр таури ему не попадался давно – Ра вообще не мог припомнить, чтобы такой ему когда-либо попадался! И видя добрую волю Киа в помощи ему, Ра не желал препятствовать ей или вмешиваться в ее мыслительно-волевой процесс.
Старика он так и не дождался – очевидно, Неби побоялся встречаться с Ра снова. Что ж, тем лучше. Неби был бы для Ра только помехой; он и так уделял людям слишком много внимания.
Впрочем, Ра вообще до сих пор не расценивал людей как достойных противников. И уж и подавно – как собеседников, которых можно удостоить разговора почти на своем уровне…
Он не обманывал Киа, хотя и мог бы это сделать: Ра всерьез взялся за ее гинекологическую болезнь. Прежде всего, конечно, потому, что не привык небрежничать ни в какой работе – лорд гоаулдов всегда должен быть лучше всех, пусть даже окажется единственным, кто это оценит. Свой саркофаг Ра нашел в полной исправности и полностью заряженным: как будто к нему никто не притрагивался после изгнания божественного правителя. Конечно - ведь никто из людей не умел с ним обращаться! Ра испытал огромное удовлетворение оттого, что обезьяны не успели привести в негодность его чудесную технику.
Киа явилась, когда Ра послал за ней. Ра был доволен тем, как поставил себя после освобождения: он жил все еще на особом, но уже на почетном положении. Еще немного усилий – и его положение станет прежним. Чаяния слишком умной человеческой самочки были напрасны…
Киа улыбнулась Ра, когда вошла в зал воскрешения. Ра кивнул головой, глядя на нее почти с теплотой. Пожалуй, он пощадит ее вместе с ее стариком-отцом, когда снова узурпирует трон: казнив Менеса, Ра заберет его самку себе и будет держать при себе для развлечения и полезного отдыха. Он проверит на Киа, верны ли его теоретические построения насчет интеллектуальных способностей таури: он сможет частично удовлетворить ее столь необычную жажду знаний… Ну а потом…
- Великий Ра, мне ложиться в саркофаг?
Киа говорила серьезно, но с оттенком капризного кокетства. Гоаулд улыбнулся. Пожалуй, она будет так же хороша, как и ее сестра, - хотя и старше; но с Бекет, как с прочими рабами и наложницами, он и двух слов не мог сказать.
- Ложись, - велел Ра.
Жемчужная колыбель приглашала ее в свое лоно – движущаяся крышка разошлась совсем, части ее легли в специальные пазы. Киа несколько мгновений любовалась этим столь знакомым чудом, которое никогда не переставало быть для нее чудом. Потом человеческая женщина подошла к саркофагу и, приподняв платье, перешагнула через край; она легла навзничь с истомленным вздохом, прозвучавшим так… призывно.
Ра подошел и, улыбаясь, провел рукой по резной кромке своего любимого прибора, глядя на Киа, покоившуюся в белом сиянии. Да, она будет хороша. Сейчас он обновит ее, и Киа прослужит ему еще долго, не старясь и не надоедая…
Киа пролежала в саркофаге несколько часов, бег которых едва ли почувствовала. Ра время от времени подходил к человеческой женщине и проверял показания датчиков: только для того, чтобы контролировать процесс. По завершении лечения саркофаг должен был раскрыться сам.
Когда он раскрылся, гоаулд был рядом.
- Поднимайся, я осмотрю тебя еще раз, - сказал Ра.
Киа со вздохом, точно пробуждаясь от глубокого освежающего сна, села в саркофаге, потом выбралась наружу. Провела руками по черным волосам, поправила скособочившийся золотой венчик. Потом застыла, выжидательно глядя на Ра.
Гоаулд, улыбаясь, жестом приказал ей раздеться. Или она уже забыла?
Если бы он не поддался ощущению триумфа, он бы заметил, как Киа нахмурилась, выполняя его приказ. Она не отозвалась на ласкающие прикосновения, с помощью которых Ра обследовал ее… проверяя ее состояние здоровья и готовность служить ему…
Ра недооценивал женщин-таури, и в особенности – их интуицию.
Когда Киа наклонилась за сброшенным платьем, она уже знала, что бывший правитель Та-Кемет замыслил в отношении нее и ее семьи. Киа догадалась, что Ра подверг ее своему колдовству, чтобы заставить человеческую женщину саму жаждать блаженства покорности такому, как он, - прежде, чем ей придется покориться.
Вот уж это никогда!
Киа была царицей, и снова становиться рабыней демона – пусть и первой рабыней, и умнейшего из демонов – не собиралась! И не собиралась приносить в жертву своего царя, каким бы диким рядом с Ра он ни был!..
Киа не выдала своих чувств; вернее – скрыла их за обычным смущением и легким замешательством, которое у нее, как и у всех людей, вызывала близость живого бога. Услышав, что признаки болезни у нее исчезли, Киа сдержанно поблагодарила своего могущественного целителя и спросила – когда он выполнит главнейшее ее условие.
Ра некоторое время молчал, испытующе глядя на Киа.
Да, он мог бы построить для нее наквадный прибор, чтобы поднять в воздух и перенести Врата в пустыню. Как и прибор, чтобы выкопать котлован без помощи человеческих рук. Но разве он себе враг, чтобы это сделать?
- На это требуется время, - сказал Ра. – Имей терпение.
Киа кивнула.
Конечно, Ра тянул время! Теперь ей стало ясно, что он вовсе не намеревался покидать землю; и выжидал случая, чтобы… О боги, нужно предупредить Менеса!
Нет, Менес и без того настороже. А если Киа скажет ему об опасениях насчет Ра, она может подтолкнуть мужа к убийству Ра; это тоже будет очень плохо… Нужно пойти посоветоваться с отцом – кажется, он единственный из них еще не подвергся влиянию звездного демона.

Киа пришла к Неби, как виноватая дочь. Она опустилась на колени у его кресла, и прикрыла глаза, когда отцовская ладонь легла ей на макушку.
- Прости, что заставляла тебя идти к нему… Ты был прав – как бы Ра ни был искусен, людям лучше держаться подальше от него, - прошептала Киа.
- О чем ты хочешь посоветоваться, Киа? – спросил Неби. – Ты не знаешь, как изгнать Ра обратно на небо, откуда твой муж его притащил на погибель себе?
Отец все всегда понимал!
- Да, да, - прошептала Киа. – Я – ты знаешь, почему я выгораживаю это существо, ты знаешь, почему я хочу, чтобы Ра жил…
- Да, - сурово сказал Неби. – Я знаю и не ропщу, хотя его смерть была бы избавлением для всех нас. И что же?
- Ра обещал мне средство, чтобы незаметно похоронить Звездные Врата в пустыне, и теперь я опасаюсь, что он солгал, - проговорила Киа, уткнувшись подбородком в жилистую темную отцовскую руку и прикрыв глаза. Она услышала, как Неби тихо рассмеялся.
- Ты сомневалась в этом? Конечно, солгал! Разве станет Ра рыть яму самому себе? Он играет на твоей благодарности, дитя, как играет на всем, что ни есть в человеческом сердце!
- И что же делать? – спросила Киа.
- Думаю, царица, нам остается только одно, - сказал Неби.
Киа, притихнув, поднялась, услышав свой титул.
- Что?
- Убедить его уйти, притворившись, будто мы поверили в его обман, - сказал отец. – А потом зарыть Врата в песке собственными силами. Полагаю, что тебе придется солгать и твоим подданным – возьми рабов, которые не привыкли рассуждать, прикажи им снять Врата с места и перетащить в пустыню. Скажи, что такова воля фараона.
- А что же будет потом?.. Неважно, - Киа тряхнула волосами. – Благодарю тебя, кладезь мудрости! Ты всегда говоришь истину!
Она порывисто поцеловала руку отца, а тот встал с кресла и поклонился ей.
- Будь же тверда, великая царица, - сказал Неби. – Потом, вероятнее всего, гнев фараона падет на наши головы. Мою… пусть снимает, я готов к этому… А ты…
- Мы все когда-нибудь умрем, - ответила Киа. – И чем ближе нависает над нами смерть, тем больше я верю в ее смысл! – вдруг страстно прибавила она, схватив отца за руку. - Боги не просто так сделали нас смертными… они проводят нас через испытания на благо каждому…
Неби качнул головой, удивленный такой мыслью. Слова дочери не расходились с тем, что он всегда чувствовал сам, - хотя и опасался высказать.
- Что ж, я останусь с тобой, что бы ты ни сделала, - проговорил старик.

[Эрин]

Глава 63

Менес высказал свое требование в тот же день, когда Ра закончил с Киа.
Он тоже уединился с Ра – и Киа это очень встревожило… но и обнадежило: пока Менес под влиянием Ра, он будет убаюкан его чарами и не так бдителен, как в другое время. Кроме того, жажда земного бессмертия заставила Менеса забыть суетные дела его подданных.
И дела его царицы, всего-то хотевшей здоровья себе и отцу…
Киа не слышала, о чем Менес говорил с Ра: как и он не слышал ее доверительной беседы с живым богом. Но выйдя от Ра, Менес выглядел таким счастливым, каким не бывал уже давно. Увидев Киа, он сказал ей только одно:
- Согласен!
И быстро ушел, не в силах никого больше видеть, ни о ком больше думать, кроме себя и пира своей души и тела, который продлится вечно.
Киа поняла, что наступил решительный момент. Она знала, что ей опять придется лгать, лгать многим людям и по-разному; но она никогда не жаловалась на недостаток изобретательности. Киа приняла план отца, но после размышлений изменила его – она задумала привлечь в свой лагерь нескольких солдат и офицеров Менеса, из тех, с кем они вместе брали Мен-Нефер-Ра. Киа не забывала своих товарищей, и знала о судьбе и происхождении многих.
Она рассчитывала на бывших селян – тех, кто успел вдоволь хлебнуть лиха под пятой Ра. Тех, в ком сильнее всего был крепкий здравый смысл детей земли, кто не был развращен богатством и знатностью с колыбели. Киа знала многих таких по именам, и многие такие воины-пахари высоко почитали ее…
Зачем они будут ей нужны?
Для жестокого дела. Когда рабы перетащат Врата в пустыню и зароют их в песок, воины прикончат их. Иначе никак нельзя: рабы непременно проговорятся фараону под пыткой, где закопаны Врата, а тот не задумается пытать их – такой, каким он стал сейчас, и ради своей нынешней цели. А воины – на то они и воины. И они смогут дать отпор Менесу, если до этого дойдет…
Первым Киа подошла к Птахотепу.
Офицер, теперь служивший в дворцовой гвардии, был свободен, и царица смогла без помех отозвать его в сторону для беседы.
- Птахотеп, я хочу поговорить с тобой о Ра и нашем повелителе, - сказала Киа. – Что ты думаешь о делах, которые фараон ведет с демоном?
Прежде, чем сделать воину такое предложение, она хотела понять, что Птахотеп думает сам.
Тот задумался, и его мрачный вид ободрил Киа. Она поняла, что Птахотеп тоже не одобряет занятий Менеса – хотя, как подобает верному солдату, выполняет свой долг, не задавая вопросов. Птахотеп, конечно, едва ли что-то понимал в делах своего царя… и Киа это было на руку: она могла сказать то, что ей было нужно.
- Я не понимаю, что делает его величество, и мне это не нравится, - наконец сказал офицер. Он понял, что с Киа можно быть откровенным.
- Почему не нравится? Ты видишь, что Ра демон, которому не может быть веры? – спросила великая царица.
- Да, госпожа, - ответил Птахотеп. – Будь моя воля…
Он запнулся и замолчал.
- Не мое дело рассуждать о таких вещах.
- А чье? – живо спросила Киа. – Разве ты не верный слуга государя, заботящийся о его благе? А я вижу, что Ра опутывает Менеса своими сетями, так что скоро мы не узнаем нашего владыку! Ты помнишь, каким Менес был прежде, - разве тебе не показалось, что он давно меняется к худшему?
Птахотеп огляделся, потом посмотрел на Киа и кивнул.
- Да, великая царица. Наш господин уже совсем не тот, что прежде. Он давно не открывает нам своего лица, и никто не знает, что у него на сердце и чем это обернется для людей Та-Кемет.
Киа придвинулась к своему сообщнику.
- Ну так послушай меня, - тихо проговорила царица. – Я решила раз и навсегда избавить от демона и Та-Кемет, и царя! Есть единственный верный способ – перенести в пустыню и зарыть Звездные Врата, так, чтобы никто не мог найти, где они лежат…
На лице Птахотепа блеснуло изумление, вопрос – а Киа уже начала ругать себя за то, что открылась ему.
- А как же Ра? – одними губами проговорил офицер.
- Ра еще прежде того уйдет на небо, - так же тихо ответила Киа. – Мы уничтожим Врата, и больше никогда не увидим его и не услышим о нем… Ну как, согласен?
Птахотеп закусил губу; потом кивнул.
- Я с тобой, великая царица.
Киа улыбнулась.
- Прекрасно! Я скажу тебе, когда настанет время действовать, - ты будешь готов тотчас же подняться по моему слову? У тебя ведь нет семьи?
Птахотеп помотал головой.
- В деревне я не успел обзавестись женой, мои родители, три брата и сестра умерли, а здесь я тоже еще не нашел себе женщины!
"Конечно, ведь это не знатный человек и не воин по воспитанию – у него нет привычки хватать женщин, как другую добычу, - с одобрением подумала Киа. – Он застенчив и стал бы уговаривать, а не насиловать – и ни к кому из женщин во дворце или в городе еще не сумел так подступиться, чтобы уговорить!"
Но мужества, чтобы биться, у Птахотепа было достаточно. Вот какие люди ей нужны.
- Очень хорошо. Ты истинно доблестный муж, - сказала Киа без тени преувеличения. – Так значит, ты поможешь мне и набирать единомышленников? Только это нужно сделать быстро, пока Менес или Ра не поняли, что происходит!
Птахотеп помешкал.
- Госпожа, а зачем нам много единомышленников? – тихо спросил офицер. – Разве это не опасно – когда о таком деле знает много людей?
Киа быстро взвесила все, а потом вкратце изложила свой план.
Птахотеп встретил этот план с полным одобрением. Он не колебался перед необходимостью перебить рабов, предполагаемых исполнителей их замысла; только сказал:
- Царица, мы можем обойтись и собственными силами. Если мы соберем сильных воинов, мы и сами сможем перетащить Врата из храма и выкопать котлован.
- Пожалуй, - согласилась Киа.
Ей претило всякое, даже необходимое убийство, и она была рада возможности обойтись без него. Конечно, все участники заговора будут знать о месте, где погребены Врата, - но ведь это было бы неизбежно и в случае, если бы воины только стерегли землекопов…
- Хорошо, - заключила царица. – Я принимаю твое предложение. И я могу рассчитывать на тебя – не так ли?
Птахотеп низко поклонился.
- Тогда давай немедленно обсудим, кого можно привлечь на нашу сторону, - сказала Киа. – Ты мужчина и лучше знаешь наших товарищей по оружию, чем я. Кто из них наиболее надежен?
Птахотеп огляделся.
- Отойдем вон туда, госпожа, - он показал в сторону пустующего дальнего коридора. – Мне почудилось, будто кто-то прошел у тебя за спиной.

Ра говорил Менесу, что работает над саркофагом, чтобы сделать его бессмертным; а Киа он говорил, что работает над обещанным ей прибором. Киа делала вид, что верит. Хотя ее сомнения, которые улавливал чуткий гоаулд, он расценивал в свою пользу – уже имея представление об интеллекте Киа, он удивился бы ее безоговорочному доверию. Ра все еще не гипнотизировал ее… почти не гипнотизировал.
Киа нужна была ему с ясной головой. Великая царица догадывалась, что живой бог не только рассчитывает на ее помощь, но и не хочет прежде времени ломать свою игрушку; и втайне исходила яростью. О ее гневе Ра тоже знал, хотя и ложно истолковывал его причину, – и строптивый нрав землянки ему тоже нравился…
С Менесом же он не разбирал средств. Он воздействовал на него со всей своей силой – и вскоре странности в поведении царя стали заметны многим. Царице и начальнику стражи пришлось взять на себя заботы о безопасности фараона, о которой он теперь думал не больше ребенка. "Неужели все мужчины так податливы, когда их обуревает какая-то сильная страсть? – изумлялась и сокрушалась про себя Киа. – Или такое случилось бы с любым человеком, почувствовавшим всю силу могущества Ра? Мой несчастный Менес сейчас принял на себя его удар… Они заняты друг другом, и мне нужно спешить, пока в этом противостоянии не пал мой царь…"
После первого разговора с Птахотепом прошло два дня – и за это время Киа и Птахотеп нашли еще троих сообщников. И на этом порешили остановиться.
Чем больше знающих, тем больше опасность, как бы мало ни сознавал сейчас Менес. Теперь главным препятствием оставался Ра – никто больше ни к чему не принуждал его, он жил почти как почетный гость… он, угнетатель всей страны! Он десять раз захлебнулся бы в крови и слезах, пролившихся по его вине; а теперь никто не смел и слова сказать этому пленнику поперек. Потому что таков был приказ обезумевшего фараона.
И как заставить Ра уйти?
Чем дольше заговорщики размышляли, тем лучше понимали, что по своей воле Ра никуда отсюда не двинется. Он прочно захватил власть над Менесом, и страже фараона достаточно лишь немного ослабить бдительность, чтобы все их усилия по освобождению Та-Кемет пропали втуне.
Менес погибнет, и все вернется на круги своя.
Ра убьет первого царя людей или сейчас, каким-нибудь подлым способом, или потом, когда опять займет свой трон. И демон уже подготавливает умы к своему владычеству. Киа не хуже Ра знала, как люди ленивы и как мало любят перемены, если только их не побуждает меняться чья-нибудь живокипящая, властная натура. Менес уже перестал быть такой натурой, тем самовластным царем, за которым все шли, подчиняясь его непреклонной воле. Теперь дворец захватывала другая воля – гораздо более древняя и могучая…
Киа поняла, что заговорщикам придется совершить над Ра насилие.

[john_woo]

Как всегда - интересно. Стиль у тебя... изысканный, что ли. Жду продолжния

[Эрин]

Спасибо. )
Что касается стиля, то я сама, например, вижу здесь смешение стилей - от эпоса переход к научному стилю или просто нейтральному хроникальному изложению. Жанр получился такой - фантастика с элементами фэнтези и исторического романа эпического характера.
У Толкиена в ВК есть такое смешение, в последней части местами почти полностью эпос.
Конечно, у меня стиль варьируется в зависимости от того, чьими глазами описывается ситуация; внутренние монологи Ра выдают этакого монстра-технократа, эгоцентричного исследователя, у которого сильнейшие эмоции прорываются наружу только тогда, когда возникает угроза его драгоценной жизни. Во всяком случае, я так вижу героя Джея Дэвидсона.
На одном из сайтов, посвященных ЗВ, я нашла самое точное определение Ра: egomaniacal.
Что печально, такое отношение к окружающему миру развивается и у человека, когда из почитателя и раба природы он превращается в ее покорителя. Ра, конечно, инопланетянин, но, думаю, ты заметил, что он в какой-то степени - "сверхчеловек", оказавшийся в диком прошлом нашей Земли. И он еще очень хорош, поскольку его технологии экологически безопасны.
Мне постоянно вспоминается не только "Трудно быть богом", но и "Попытка к бегству" Стругацких, где на дикой планете, населенной гуманоидами - практически людьми уровня бронзового века - оснащенная техникой высшая каста поработила остальное население. Притом до этой техники они не доразвились сами, а получили ее на блюдечке, не имея ни интеллектуальной, ни моральной готовности к жизни на таком уровне. Напоминает "Звездные врата", не так ли?
Впрочем, у моих "диких людей" присутствует духовный стержень, отсутствующий в этом случае у Стругацких: Ра доразвивается до идей атеизма и вседозволенности, а мои древние египтяне заняты "поисками бога" - и, по моим авторским убеждениям, намного более правы.

[Эрин]

Глава 64

Портал круглосуточно стерегли по четыре стражника, сменявшихся днем и ночью: Киа быстро придумала, как с ними быть. В тот день, на который они назначили похищение Ра, на посту должны были стоять двое из заговорщиков.
Энергетические копья были доступны всем офицерам. Они имели огромное преимущество перед холодным оружием: ударом такого копья можно было лишить человека сознания, не причинив большого вреда. Но им пришлось бы убить стражников, чтобы уйти от погони хотя бы на то время, какое необходимо, чтобы закопать Врата. Однако Киа придумала, как обойти такое препятствие.
Птахотеп был носителем перчатки-пульта, открывавшего портал. Этого было достаточно, чтобы перенести к Вратам всех пятерых; что еще лучше, Птахотеп знал, где хранятся все такие перчатки-пульты. Покинув дворец, они украдут их, и, таким образом, оградят себя от преследования хотя бы на несколько часов – нельзя было забывать о стремительных виманах.
Двое из тех, кто не будет стоять у портала, оглушат вначале стражу у покоев Ра, а потом самого Ра. Его свяжут и протащат до самого выхода – Киа рассчитала обходной путь, на котором им не попадется ни одного сторожевого поста, кроме последнего. Когда они окажутся у портала, двое караульных-заговорщиков атакуют своих товарищей. А потом они уйдут к Вратам, где все будет зависеть от их быстроты и сообразительности… и от удачи.
Сообщники заблаговременно прикопали около храма, помимо лопат и веревок, запас съестного и воды. Если повезет, они смогут украсть хотя бы две виманы из храмового или дворцового ангара: скорее всего, после такого преступления против фараона им придется скрываться.
Долго ли?
Вероятнее всего, избавив Та-Кемет от ее главной напасти, они умрут по воле фараона, которого спасли от гибели. Если он не образумится – если Ра еще не совсем сгубил его душу.

Ночь, на которую они запланировали мятеж, выдалась бестревожной – как, впрочем, и всегда; хотя Киа казалось, что с возвращением демона самые стены приветствуют Ра, источая ту же холодную и непонятную угрозу, что и хозяин и основатель дворца. Но внешне все было спокойно.
Менес не приходил к Киа. После того, как ее излечили в саркофаге, муж провел с ней еще несколько ночей, но когда Ра овладел его разумом, фараон словно вовсе позабыл о ее существовании. Обычно у царских покоев стояла стража, и Киа не стала переодеваться для побега заранее, чтобы не возбудить подозрений.
Она спокойно покинула свои комнаты, потом завернула в одно из подсобных помещений, где накануне спрятала оружие, солдатскую юбку, нагрудную повязку и головной платок. Присев у стены, Киа быстро переоделась.
Вот теперь ее вид, несомненно, вызовет подозрения. Но ее никто не посмеет остановить, пока она не доберется до покоев Ра – а дальше им никак не удастся остаться незамеченными, таща к порталу связанного звездного демона…
С Птахотепом и его товарищем Киа сошлась на полпути к комнатам Ра.
- Все готово, госпожа? – прошептал офицер.
Оба воина были снаряжены так, как их приучил Менес, - форма Ра, энергетическое копье в руках, обыкновенный меч на поясе.
- Да, - ответила Киа. – Где перчатки?
- У портала, за занавесью, - сказал Птахотеп.
- Великолепно! – просияв, шепотом воскликнула царица; удивительная маленькая женщина-солдат, еще более впечатлявшая необычностью своего облика. – Идемте!
Они молча быстрым шагом направились дальше. Никто их не останавливал, пока они не достигли дверей спальни Ра.
Спальни? Разве это существо спало так, как люди?
"Конечно, Ра спит иначе, чем мы, но не во всякую ночь - и спит ли он сейчас и насколько крепко?.."
- Что случилось, царица? – выступил ей навстречу ошарашенный стражник, увидевший ее наряд. Глаза его расширились. – Что вы де…
Раздался треск, потом глухой тяжелый удар тела об пол; второй стражник успел вскинуть копье, но не успел им поспользоваться, упав без чувств рядом с товарищем.
- Бегом! – шепотом рявкнула Киа; споткнувшись об обездвиженное тело, она первой бросилась вперед. Птахотеп успел опередить и оттеснить повелительницу: это он, мужчина, должен был первым кинуться навстречу такой опасности. Однако в покои Ра они ворвались почти одновременно.
Киа ощутила, как у нее все внутри переворачивается от ужаса и ощущения собственного предательства – казалось, она навек запомнит это застывшее белое лицо и светящиеся глаза, перед тем, как закатиться и потухнуть, запечатлевшие человеческую женщину. Воскрешенную и исцеленную Ра человеческую женщину. Женщину, ворвавшуюся в его спальню с оружием в руках во главе группы врагов…
Птахотеп уже сосредоточенно связывал обмякшее тело; только тяжелое дыхание выдавало, как офицер волнуется.
- Теперь он не шевельнется, - прошептал Птахотеп, затянув последний узел на тонкой щиколотке. Офицер взглянул на царицу. – Что мы делаем! Великий Ра!..
Он опустил глаза и содрогнулся от этих слов, которыми так долго именовал женственного юношу-демона, неподвижно лежавшего сейчас у его ног.
- Быстрее! – сквозь зубы приказала Киа. – Стража очнется, и он тоже! Поднимай его и побежали!
Птахотеп шумно вздохнул, набираясь отваги; потом одним быстрым движением поднял Ра и перекинул его через плечо. – Он легкий! Унесу! – задыхаясь, выдавил офицер. – Мое копье!..
Киа подхватила свободной рукой оружие Птахотепа, и, наконец, все трое выбежали из спальни. Когда они пробегали мимо обезвреженных стражников, один пошевелился, и Киа, не раздумывая, опять ударила его энергетическим копьем по голове; воин свалился без единого стона.
Мятежники поспешили дальше; сильный Птахотеп не отставал даже с такой ношей. Ра не приходил в себя, а даже если бы и пришел – не смог бы сопротивляться: он был связан по рукам и ногам.
До портала они добрались без происшествий.
Со стражей у портала вышло еще легче, чем с караульными у покоев Ра: двое товарищей атаковали непосвященных одновременно, те не успели даже понять, что происходит. Кажется, они даже не заметили Ра, висевшего на плече Птахотепа, - офицер остался позади, и фигуры обоих потонули во мраке.
- Вот так, - задыхаясь и торжествуя, прошептала царица. – Молодчины! Перчатки сюда, скорее!..
Один из воинов бросился к скрывавшей стену розовой занавеси, изломанными складками лежавшей на гладком металле пола. Когда он вернулся, всем послышался низкий стон, который мог бы принадлежать раненому чудовищному животному.
Киа ощутила, как волосы на голове зашевелились. – Он очнулся! – вырвалось у царицы. – Закричит!..
- Не закричит, - успокоил ее Птахотеп, удерживавший пришедшего в себя пленника вместе с товарищем. – Чтобы Ра и закричал!
Действительно, все ограничилось несколькими стонами; Ра затих. Конечно, он не мог допустить, чтобы его увидели в таком положении.
Воин, принесший перчатки, надел их на протянутые руки товарищей, в том числе и царицы. Перчаток оказалось четыре – на одну меньше, чем заговорщиков.
Птахотеп первым ступил в круг портала.
Киа, онемев, наблюдала, как ее спаситель и целитель исчезает в столбе голубого света, чтобы никогда больше не вернуться в созданный своими руками дворец и созданный своими руками великий город.

Храм перехода казался заброшенным. Но Киа знала, что у Врат стоят караульные, и им нельзя ослаблять бдительность. Однако с ними, скорее всего, будет легче – они не увидят, кого притащила царица и ее воины, и вначале, наверное, даже подумают, что пришедшие здесь по делу фараона. Но вот только их, скорее всего, придется…
- Их только двое, - прошептала Киа.
Она и двое свободных воинов направились к Вратам: Птахотеп со связанным Ра остались у портала. Вскоре до пленника и его стража донесся отдаленный звук падения, который повторился спустя мгновение. Птахотеп замер, весь превратившись в слух…
Выстрел; Птахотеп содрогнулся, сжав зубы и зажмурившись. Еще один выстрел. Они только что убили двоих своих.
Вернулась царица, державшая наизготовку копье; за ней следовали остальные, все с угрюмыми, потемневшими лицами. Птахотеп не стал спрашивать, кто из них стрелял по караульным.
- Теперь запускаем Врата, - сказал офицер.
Киа кивнула. Она присела рядом с пленником, лежавшим ничком и не делавшим ни одной попытки освободиться или хотя бы перевернуться на спину. Киа закрыла глаза и покачнулась, всхлипнув; она не в силах была смотреть на свое предательство.
- Госпожа! – воскликнул встревоженный Птахотеп.
Киа открыла сухие глаза.
- Переверни его, - резко приказала она. – Я хочу сказать ему несколько слов!
- Это неразумно! – воскликнул Птахотеп; но тут Киа, обхватив за плечи, перевернула Ра сама. Тот был горячим, как смертельно больной; глаз он не открывал. Будь это человек, Киа сочла бы, что перед ней умирающий, лежащий в жару. Но перед ней был не человек.
- Великий Ра, посмотри на меня! – тихо воскликнула царица.
Глаза гоаулда открылись.
Один этот взгляд сказал ей больше, чем тысяча проклятий. Киа почувствовала, как ненависть Ра душит ее – ненависть и страх. Как будто Ра заставил ее разделить то, что он испытывал; царица внезапно согнулась, схватившись за живот, борясь с дурнотой…
- Великая царица!..
Птахотеп перехватил ее прежде, чем Киа свалилась прямо на Ра. Киа припала к плечу офицера, и тот держал ее, пока она снова не обрела способность сознавать окружающее. А потом высвободилась и опять склонилась над Ра.
- Мы не хотим тебе смерти, - тихо сказала она. – Мы возвращаем тебя туда, где тебе надлежит быть! Слышишь?..
Гоаулд закатил глаза и издал долгий умирающий рык. Он сейчас вообще не казался существом, способным воспринимать человеческую речь. Киа поняла, что ни проститься со своим избавителем, ни получить прощение у нее надежды нет.
- Все, поднимай его, Птахотеп, - велела она с горечью, вставая на ноги. – Придется перебросить его через Врата как есть, связанным! Его должны подобрать на той стороне, или он сам освободится через несколько часов!
- Только бы не сразу, - заметил Птахотеп, бросая обеспокоенный взгляд на узлы на щиколотках и запястьях Ра. – Госпожа, ты уверена, что нам не…
- Нет! – отрезала Киа, меняясь в лице. – Нет, я давно сказала - он будет жить!..
Они подняли Ра и перенесли к Вратам.
Дверь на небо удалось запустить без труда, и в чистом ослепительном свете ярко вырисовались две черные груды – мертвые тела караульных. Киа тяжело вздохнула.
- Бросай его, Птахотеп.
Птахотеп, опять взваливший несчастного гоаулда на плечо, подошел к Вратам. Он примерился – а потом двумя быстрыми сильными движениями отправил Ра в путешествие между мирами: бросив его во Врата головой вперед и следом подтолкнув его связанные ноги. Лорд гоаулдов навеки покинул Землю.
Несколько мгновений люди смотрели друг на друга, потрясенные своим поступком.
Затем опять заговорила царица.
- Снимаем Врата немедленно. Берите веревки и привязывайте к кольцу – потом потянем все разом.