Галерея славы

[Irena]

Социальный регулятор

Автор - Фрегат

Андрей инстинктивно пригнулся, вскидывая автомат, но в следующий миг понял, что стрельба ведётся где-то далеко, через улицу. Где-то там трещали очереди, рвались гранаты, пылали баррикады и подожженые автомобили. За последние пару недель рефлекс на звук выстрела уже успел въесться в подкорку мозга, в мышечную память.

Даже если ты сроду не держал в руках настоящего боевого оружия и ни разу не был под обстрелом, желание спасти свою шкуру и жизни близких быстро научит азам выживания в условиях боевых действий. И серый офисный программист, не поднимавший ничего тяжелей мышки, вынужден экстренно осваивать навыки городского партизана. А иначе не уцелеть в водовороте социального катаклизма, когда страна охвачена то ли революцией, то ли гражданской войной.

Андрей вздохнул, крепче перехватывая цевье автомата. Этот АКСУ он несколько дней назад снял с убитого полицейского. Убитого не им - отбившегося от своих "мусорилу" пристрелили ополченцы "Народного фронта", Андрей решил забрать у мёртвого оружие, прежде чем это сделают мародёры или повстанцы.

- Можно идти! - Андрей махнул рукой жене, крепко сжимавшей в руках свёрток с их восьмимесячным сыном. Катя испуганно кивнула, осторожно выбираясь наружу.



Андрей снова осмотрелся по сторонам, держа палец на спуске автомата - это уже стало его постоянной привычкой. Справа и слева тянулись панельные пятиэтажки, квартиры чернели обугленными провалами окон. Целых стёкол нигде почти не осталось, местами бетонные панели были сколоты. В воздухе пахло гарью, где-то далеко раздавались отзвуки стрельбы. Прямо перед ним на руинах детской площадки громоздилась покорёженная груда металла, совсем недавно бывшая "уазиком". Прошитый пунктиром пробоин борт сохранил серую краску с синей полосой. Поодаль возвышался обгорелый остов армейского "камаза".

Позади за спиной, возле ржавой "ракушки", отперфорированной очередью из КПВТ, зиял зев старого подвала - входа в подземные коммуникации, где отсиживались повстанцы. Они приютили семью Андрея, которой пришлось оставить квартиру, неожиданно оказавшуюся в самом эпицентре зоны боевых действий. Впрочем, когда разом отказали водопровод, канализация, свет и отопление, а стёкла в окнах вдобавок вышибло осколками гранаты, внезапно оказалось, что в преддверии холодов современная городская квартира - не самое лучшее место для проживания.

Из-за домов опять донёсся грохот выстрелов. Пуля могла прилететь в любую секунду - правительственные снайперы стреляли во всё подозрительное, как, впрочем, и стрелки мятежников. Андрей снова вздохнул, чувствуя нервоз. Сейчас он больше всего на свете хотел выбраться из города. Ютиться с семьей по подвалам и теплотрассам, рискуя словить пулю в очередной перестрелке, - не та перспектива. Надо покинуть этот бетонный лабиринт, превратившийся в арену смертельной схватки бунтовщиков и карателей. Главное - добраться до загородной дачи. Там, наверное, тихо и нет стрельбы, там брусовый домик с печкой, в котором можно пересидеть зиму.

Враг мог появиться в любой момент. В образе или солдата внутренних войск, или бойца полицейского спецназа, или - тут Андрей невольно поёжился - бородатого головореза из батальона "Шамиль", которых экстренно прислали усмирять восстание. Местные силовики как-то не слишком рвались стрелять по бунтующим, а прикормленные мордовороты из столичного полицейского спецотряда "Бизон" оказались не очень хорошими вояками, когда повстанцы начали их попросту убивать, применяя всё - от охотничьих ружей до армейского вооружения. Кстати, части внутренних войск тоже прислали на всякий случай из других регионов.

Ему уже довелось видеть, как действуют "гости с юга". И что остаётся от тех, кто попадает им в руки. И он поклялся, что лучше застрелит своих, чем допустит, чтоб они попали в плен бородатым живодёрам. Озверевшие "бизоны" от тех тоже не сильно отстали. Впрочем, нарваться на пулю можно было и от повстанцев, заимевших привычку сперва палить во всё, что движется, и уже потом интересоваться, кто это был. А ещё в городе свирепствовали банды уголовников и мародёров, не упустивших случая поживиться и отвести душу в кровавом хаосе.

- Далеко ещё? - робко спросила Катя.

- Скоро должны добраться, - ответил Андрей. - И потише говори, услышит ещё кто.

Устало вздохнув, он поправил лямку тяжелого рюкзака, привычно похлопал ладонью по свисавшей на ремне сбоку сумке. Немного тёплых вещей, документы и разные нужные бумаги - вот и всё, что они сумели взять с собой из квартиры.

- Пошли, - скомандовал Андрей. Они втроём двинулись вдоль по улице, стараясь держаться поближе к зданиям.

То тут, то там громоздились разбитые сожжёные машины, асфальт испещряли воронки от взрывов. Возле разбитой витрины обувного магазинчика на брусчатке из фигурного кирпича распластался труп в бело-сером камуфляже. Уже почти привычная деталь окружающего пейзажа. Ни оружия, ни шлема с бронежилетом, ни прочего снаряжения при мёртвом не имелось - такие вещи долго не залеживались. Поодаль возле подъезда девятиэтажки, среди брошенных сумок и баулов, вповалку лежало пять мёртвых тел - мужчина, женщина и трое детей разного возраста. Очевидно, такая же семья простых горожан, вынужденная покинуть жилище. Было такое чувство, что по убегающим кто-то смеха ради полоснул пулемётной очередью. Андрею стало не по себе, он ускорил шаг, торопясь миновать жуткое место и надеясь, что жена не успеет увидеть убитых.

- Ой! - вскрикнула Катя, резко остановившись.

- Твою мать, - пробормотал Андрей, увидев, что её испугало. К стволу тополя в палисаднике была прибита доска, образуя крестовину. С этой крестовины свисало обезображенное тело мужчины в изорванном тёмно-сером костюме. Неведомые изуверы потрудились от души - у мёртвого были выколоты глаза, отрезаны нос и уши, вспорот живот. К груди замученного ножом был приткнут посеревший от грязи кусок ватмана, на котором алело выведеное кровью: "Я - офицер охранки". Андрея передёрнуло.

- Пошли отсюда, - прорычал он сквозь зубы, одновременно с досадой и тревогой вспоминая, что к автомату только один запасной рожок. Но супругу не надо было понукать - она и так торопливо засеменила ногами, спеша миновать страшное место. Обогнув старую трансформаторную, они вышли в новый проулок. А где-то вдали по-прежнему грохотали выстрелы и взрывы.

- Стой, кто идёт! - откуда-то справа прогремел грозный окрик. Андрей обернулся и увидел, что его держит на мушке худощавый парень лет двадцати пяти, одетый в потёртые джинсы и чёрную куртку-"бомбер". Голова парня была начисто выбрита, на рукаве красовалась коряво сделанная нашивка с чем-то крестовидным. Боевик группы "Велесовы витязи" - понял по облику Андрей. С пояса парня возле пиратского вида тесака свисал боевой трофей: окровавленная зелёная бандана с выведенной белым арабской вязью - явно раньше принадлежала кому-то из "Шамиля".

Рядом стоял второй - одетый в грязно-серую штормовку и спортивные штаны. Капюшон надвинут на самый лоб, в руках он сжимал охотничью помповушку. На груди алел аляповатый красный бант вроде тех, что некогда носили большевики, а на рукаве чёрным маркером был старательно выведен серп и молот. Довершал облик притороченный к поясу плотницкий топор с багровыми пятнами на рукояти. "А этот, наверное, из "красных отрядов", - предположил Андрей. - Было бы забавно, не будь всё так печально". В иных обстоятельствах эти двое, возможно, вцепились бы друг другу в глотки, но сейчас они держались, как два старых боевых товарища. "До чего же причудлива порой жизнь," - подумал Андрей.

- Ты куда прёшь, мужик? - бритый в "бомбере" повёл стволом АКСУ, такого же, как тот что был у Андрея. - Кто такой вообще и откуда?

- Я... это самое... - запинаясь от волнения, стал отвечать Андрей. - К Силикатной пытаюсь пройти... Короче, из города хочу выбраться!

- Ясно, - проворчал бритоголовый, чуть опустив ствол. - Нагляделся я уже на таких, хотя, в общем-то, понять можно. Но ты зря к Силикатной идёшь, мужик. Там карателей, что блох на дворняге, пристрелят без разговоров. Им пофиг, повстанец ты или беженец. Так что лучше бы ты иную дорогу поискал. Верно говорю?

Бритый обернулся к товарищу. Тот равнодушно кивнул, мазнув по Андрею угрюмым взором.

- Да другую дорогу искать долго, и не факт, что безопаснее, - сказал Андрей. - А тут уже рукой подать. Мне бы скорее выбраться из этого ада.

- Ну, как знаешь, - произнёс бритый. - Я бы вот не советовал идти туда.

- Кстати, а вы, ребята, кто такие? - осмелев, спросил Андрей.

- Четвёртый взвод восьмого батальона народной революционной армии, - с мрачной усмешкой ответил бритый. - Точнее, то, что от нашего взвода осталось. Патрулируем эту улицу, чтоб ни одна полицейская собака незаметно не проскочила.

Угрюмый с красным бантом снова кивнул, бросив нервный взгляд куда-то вдаль.

- Ну, я пошёл? - спросил Андрей.

- Бывай, - равнодушно ответил бритый, утратив всякий интерес.

Андрей и Катя двинулись дальше. Через пару сотен метров начались древние хрущёвки с табличками "ул. Силикатная." Линия пятиэтажек закончилась. "Почти у цели," - мысленно отметил Андрей. Затем показалась частные домишки с покосившимися заборами, дальше чернела стена леса.

Всё, окраина города! Теперь в лес, а там, преодолев пару сопок, удастся выйти к дороге, ведущей в отдаленный дачный поселок.

Тишину прорезал треск автоматной очереди. Андрей успел пригнуться за миг до того, как поток горячего свинца прорезал воздух у него над головой, одновременно оборачиваясь на звук выстрела и вскидывая оружие. В следующую секунду АКСУ в его руках задёргался, выплёвывая свинцовый поток в направлении двух фигур в синем камуфляже, что возникли из-за обгоревшего сигаретного ларька. Полицай задёргался под градом смертоносных жал, пронзающих его тело, и мешком рухнул на асфальт. В этот миг АКСУ Андрея смолк, бессильно клацнув затвором.

Второй каратель успел отскочить в сторону и уже снова поднимал автомат. Андрей отчаянно рванул опустевший рожок, понимая, что перезарядить всё равно уже не успеет.

Откуда-то сбоку рявкнула автоматная очередь, ей вторил грохот дробовика. Полицай свалился, как подкошенный, успев коротко вскрикнуть.

- Дурак, говорили же тебе, не ходи сюда! - раздался крик. Это был давешний бритый повстанец в сопровождении молчаливого напарника. Но Андрей не слушал его, бросившись к упавшей Кате. Жена лежала на асфальте, не подавая признаков жизни, продолжая сжимать в руках тельце в детском комбинезончике.

Вокруг медленно расплывалась багровая лужа.

- Катя!!! - заорал Андрей, роняя автомат и падая на колени.

- Бедолага... - пробормотал повстанец в чёрном "бомбере". Второй, с красным бантом на груди, мрачно вздохнул.

Андрей продолжал стоять на коленях, схватившись руками за голову. Он уже не замечал ничего вокруг. Он не видел, как двое повстанцев безуспешно пытались окликнуть его, а потом, услышав гул двигателя, быстро скрылись в подъезде близлежащей хрущёвки. И не увидел, как во двор въехал бронированный "тигр" с синей полосой вдоль борта. Пулемётная турель развернулась в сторону стенающего на коленях Андрея.

Громыхнула короткая очередь. Последним, что запомнил Андрей, была адская боль от разрывающего тело раскалённого свинца. Затем мир погас.

2.

- Уф! - выдохнул Андрей, снимая с головы пластиковый шлем, присоединённый проводом к обычному персональному компу. - Господи, это был всего лишь сон?!

- Правильнее было бы использовать термин "наведённая иллюзия," - поправил пожилой голос. Это был Виктор Сергеевич Григорьев, руководитель инженерной лаборатории. - Хотя вы правы в том, что она действует по принципу, сходному с принципом, по которому люди видят сновидения.

- Самая соль в том, что достигается полная реалистичность всего, - сказал Панченко, молодой ассистент Григорьева. - Воспроизводится всё полностью до мельчайших деталей.

- Не могу поверить, - пробормотал Андрей, откладывая шлем в сторону. - Я не помнил, кто я такой, я жил жизнью этого игрового персонажа, его воспоминаниями. И ни на секунду не сомневался в реальности происходящего.

- Принцип игры - максимальная реалистичность ощущений и при этом полная безопасность для жизни и здоровья игрока, - произнёс Григорьев. - Сейчас нам удалось его воплотить в жизнь. Слабым местом игр прежней технологической эпохи было то, что человек помнил, что он всего лишь играет. Мы это устранили. Теперь игрок всецело погружается в реальность игрового мира. Он не помнит, кто он на самом деле, он живёт мыслями и воспоминаниями игрового персонажа. Ну и, разумеется, полная достоверность всех ощущений - и эмоциональных, и физиологических; стопроцентное воспроизведение реальности.

- Да уж... - пробормотал Андрей.

- Что ж, тестовый запуск прошел успешно, - констатировал Григорьев, сверкнув старомодными профессорскими очками. - Доложу руководству корпорации. Проект "Иллюзион" успешно выполнен, опытно-конструкторский отдел с задачей справился. Дальше фантопликатор запустят в серию. Сейчас ещё доработаем сетевой вариант - тогда в виртуальной игре сможет участвовать разом множество игроков, заранее распределяясь по ролям.

- Прибыли будут просто колоссальные, - заметил присутствовавший руководитель отдела продаж. - Люди эту штуку будут отрывать с руками.

- Виктор Сергеевич! - воскликнул Панченко. - А ведь это новая ступень в развитии игр! Какой простор открывается для моделирования абсолютно любой реальности! Хочешь - будь богатым олигархом, упивающимся роскошью, хочешь - с винтовкой в окопе отражай вторжение НАТО, хочешь - махай мечом на рыцарском бугурте. Можно миллион вариантов придумать! Вот только у меня один вопрос: почему для тестирования прототипа выбрали такой, хм, своеобразный сценарий по книге того писателя, что прославился радикальными взглядами?

Григорьев не ответил, лишь с недовольным лицом кивнув в сторону неприметного человека в сером костюме, что внимательно следил за тестированием, но за всё время не проронил ни слова. Панченко тут же замолчал, вид его стал серьёзен.

Андрей тем временем встал из кресла, отложив шлем в сторону.

- Большое спасибо, что вызвались добровольцем для тестирования, - сказал Григорьев. – Гонорар, согласно договору, завтра перечислят вам на карту. Ещё раз огромное спасибо.

- Не за что, - сухо ответил Андрей, надевая куртку.

Андрей вышел на улицу. Несколько минут он стоял, глядя на свет фонарей. В голове проносились образы охваченного огнём города, вспоминался страх при грохоте выстрелов, отчаяние при виде погибших близких и адская боль, когда пули пронзили его тело. Постоял так некоторое время, затем медленно зашагал. Он шёл домой. Впереди его ждали уютная благоустроенная квартира, постылый быт, унылая рутинная работа программиста, серые будни.

3.

- Корпорация "Игротехник" провела испытания тестового прототипа, - доложил человек в деловом костюме. - Уже через два дня первая партия фантопликаторов поступит в свободную продажу. Далее их производство планируется увеличить на двести процентов и выше.

- Что ж, со своей задачей они справились, - ответил тот, к кому был обращён доклад. - Похоже, у нас появился новый клапан снятия социального напряжения.

- Это верно, - усмехнулся сидящий рядом с ним второй, одетый в серый китель. - Любой, кого чем-то не устраивает жизнь, может после нудного рабочего дня погрузиться в мир, где ему доступно всё, и это всё ощущается как реальность. Любая роскошь, любые наслаждения. А если кто-то сильно озлоблен или очень проникнут бунтарским духом - он всегда сможет в том же мире взять автомат и пойти на баррикаду. И вволю повоевать с ненавистным режимом.

При последних словах человек в кителе снова хохотнул.

- Аналитики вчера приносили доклад, - произнёс второй. - Суть: внедрение промышленных репликаторов, ожидающееся уже через три года, приведёт, с одной стороны, к резкому росту благосостоянию населения, с другой - к росту безработицы. Появится множество людей, которым некуда будет приложить силы, что приведёт к всплеску антиобщественных эксцессов.
- Но теперь у нас есть, чем их занять, - ответил второй. - Мы создали клапан для снятия социальной напряжённости.

[Irena]

Искушение

Автор - Фрегат

- Суки, твари! - рычал сквозь зубы Негтем Джюк, глядя на стереоэкран. - Фашня недобитая!
Настроение, поднявшееся после вчерашнего успешно проведённого митинга, было вновь испоганено. А ведь как здорово выступили! Сперва он толкнул зажигательную речь о произволе режима. Потом двух активисток Союза, размахивавших плакатами с весьма революционными слоганами, полицаи сдуру потащили в машину, чтоб отвезти в участок. Не понимая, что этим сыграли на руку митингующим: стоявший наготове журналист, симпатизирующий Союзу, тут же сделал множество "горячих" снимков, затем в дружественной газете вышла статья о произволе полицейщины, напавшей на мирных манифестантов, что не побоялись выступать за великие идеалы свободы. Союз вновь прогремел на всю Республику, да и рейтинг популярности самого Негтема подскочил сразу на десяток баллов. Вдобавок, на недавно созданном сайте для анонимного слива компромата он разместил статейку, крайне неудобную для одного политического деятеля, за что один крупный воротила отблагодарил его солидным гонораром в конверте. Но сегодня радость триумфа немного подпортили.
- Фашистская гнида, - снова прорычал Джюк, читая свежую статью на самом крупном новостном портале. Ублюдок Клиг Варгас, журналистская шавка из числа сторонников неогуманистов, тиснул пасквиль, тоже посвящённый вчерашнему митингу. В ней этот шакал с желчной иронией раскритиковал тезисы его речи на митинге. И самым неприятным было то, что этот гад умело ударил по слабым местам идеологической платформы их движения. Аргументы Клига можно было попробовать обсмеять или ответить каким-нибудь демагогическим трюком, но опровергнуть именно их суть было нечем.
Особо ехидно Варгас прошёлся по предложению дать национальным окраинам Республики и этническим меньшинствам привилегированный статус для сохранения их культур и лучшей защиты от возможных проявлений шовинизма стержневой нации. Поганый неогуманист всё вывернул так, что фашистами и шовинистами выставил самих деятелей Либерального Союза.
- Чего ещё ждать от потомка захватчиков? - прошипел Джюк, сам происходивший из некогда мелкого княжества, несколько сотен лет назад силой присоединённого к тогдашнему Великому Дорианскому герцогству. - "Стержневая нация", будь она проклята!
Кроме того, Варгас припомнил и пару высказываний, сгоряча слетевших с языка в какой-то старой дискуссии и ныне не способствовавших имиджу. А ещё он привёл слова Вирта Элмера, лидера местного отделения движения "Традиция", осудившего поведение задержанных активисток. Злило даже не осуждение, а то, что идейной гнилью неогуманистов заражается всё больше людей. Сколько же вокруг моральных уродов! Вот в соседней Энтии до недавних пор был порядок - за одно подозрение, что человек имеет нетолерантные взгляды, его показательно давили всеми доступными государству способами. Пока ублюдки-неогуманисты не устроили переворот. А здесь, в Дорианской республике, они под лозунгами демократии и прав человека насаждают натуральный фашизм! И стоило ли когда-то давно давить гидру Ландштайна, если эта зараза распространилась на победителей? Твари, поубивал бы их всех!
Негтем Джюк ненавидел этих тварей, гнусных существ, выступавших против истин свободы и прав угнетённых, умело подводящих идейную базу под попрание прав человека и притеснение своболюбивых народов Дорианской республики. Их лозунги и мысли - зло в чистом виде! Суки!
Вспомнился недавний разговор с одним коллегой по прежней работе, когда они на досуге сидели за бутылью тевийского вина.
- Гляжу я на всякий политизированный люд, полжизни яростно грызущийся в сети или на страницах изданий, причём часто из-за вещей столетней давности или случившихся где-то у чёрта на куличках - и диву даюсь, - говорил его приятель. - У вас какой-то запредельный накал ненависти. Вы готовы убить оппонента, дай вам такую возможность, только за то, что он имеет другие взгляды на политику государства, исторические события или вопрос собственности. Хотя этот человек вам лично никак не навредил, но вы его ненавидите как злейшего врага.
- Ты ничего не понимаешь! - огрызнулся тогда Джюк. – Таким, как ты, всё по барабану, кроме бытовой повседневщины или развлекалочек. У тебя в жизни только семья, работа да пиво по выходным. Ты не знаешь, что значит бороться за идею.
- Видимо, нет, - не стал спорить приятель. – И, глядя на вас, не особенно и хочется.
- Да, ты был прав! - громко произнёс Джюк, вспоминая тот разговор. - Я реально хочу перегрызть глотки этой дряни. Подонки, недостойные считаться людьми! Поубивал бы их всех, дай мне возможность!
Неожиданно он непонятным образом почувствовал, что за спиной сейчас что-то произойдет. Обернувшись, Джюк увидел, как в воздухе посреди комнаты внезапно заклубился дым и в следующий миг из него выступил странного вида человек. Неизвестный был укутан в старинного вида плащ, аскетичное лицо украшала короткая бородка клинышком. Память рождала ассоциации с персонажем какой-то старой книги.
- Кто вы?! - испуганно закричал Джюк, вскакивая с места. Тотчас невидимая сила толкнула его обратно в кресло и плотно в него вжала, не давая вскочить вновь.
- Не пугайтесь, - сказал незнакомец. - Хотя я понимаю, что в такой ситуации трудно сохранить самообладание.
- Кто вы? - повторил Джюк.
- Я, как бы выразиться, посланник тех потусторонних сил, которые теологи именуют дьявольскими.
- И зачем вы пришли ко мне?! - Джюк почувствовал, что ему становится очень не по себе.
- Нет, пока не за вашей душой, - усмехнулся посланник дьявола. - Просто у нас, выражаясь в привычных вам понятиях, периодически проводится вроде маркетинговой акции, когда мы приходим к людям, чем-то нас заинтересовавшим, и позволяем им выполнить их самое сильное желание.
- И какое моё самое сильное желание?
- Да вы ж его сами минуту назад озвучили, - рассмеялся посланник. - Вы ведь ненавидите своих идеологических противников - и сильнее всего хотите их уничтожить. Мы решили дать вам такую возможность, благо вы так яростно её просили.
Посланник дьявола простёр руку, и на компьютерном столе Джюка вдруг возникла большая рубиново-красная кнопка. Казалось, она переливается изнутри отблесками огня. Адского пламени.
- Нажмите на эту кнопку, - произнёс посланник, - и ваши враги умрут. Все в одночасье. Умрёт ваш враг Варгас, умрёт Вирт Элмер и другие ненавистные вам деятели, умрут их помощники, члены их объединений, умрут даже сочувствующие их идеям обыватели. Вы ведь этого хотели?
- Но... - неуверенно пробормотал Джюк, однако не сводя глаз с кнопки. Он почувствовал, что невидимая сила, прижавшая его к креслу, вдруг ослабла. Мысли хаотично метались, пытаясь осознать происходящее.
- Одно нажатие кнопки - и те, кого вы ненавидите, умрут, - повторил посланник. - Вы ведь этого хотите!
- Да! - выдохнул Негтем, снова почувствовав прилив злобы при мысли о врагах. Резко подавшись вперёд, он что было сил вдавил кнопку в поверхность стола.

**

Джюк обнаружил себя плотно прикованным к какому-то жесткому сидению, вроде металлического стула. Он не мог понять, как это оказалось - только что он нажимал красную кнопку, в следующий миг перед глазами всё померкло, и он оказался тут, намертво пристегнутый стальными браслетами к металлическому креслу. От ног в сторону массивной панели с рубильником тянулись какие-то провода... Это же электрический стул! Машина казни, применение которой возобновили неогуманисты после прихода к власти!
- Нехорошо, Негтем, - раздался рядом знакомый голос. Джюк обернулся - это был Клиг Варгас, рядом с ним стоял Вирт Элмер, за ними в полутьму уходили ряды множества людей, какие-то лица были знакомы по идейным диспутам.
- Нехорошо, - повторил Варгас. - Понятное дело, друзьями мы не были, совсем даже наоборот. Но всё же убить из-за расхождения во взглядах – наверное, перебор. А ты вот так, недолго думая, приговорил к смерти меня и ещё кучу несогласного с тобой народа.
Негтем хотел ответить, но не знал, что сказать. Разум был охвачен паникой. Какого чёрта он принял предложение дьявола?!
Тот, о ком он подумал, тотчас материализовался из воздуха в клубах дыма, прямо перед Варгасом и Элмером.
- Он в вашей власти, - произнёс посланник дьявола, махнув рукой в сторону пульта с рубильником. - Можете сделать с ним то, что он хотел сделать вам. Подвоха уже не будет.
Последние слова посланник произнёс со злобной усмешкой.
- Ну его, - чуть попятился Элмер. - Гад он, конечно, но именно поэтому я не хочу уподобляться ему. Да и не хочу быть палачом.
- А я думаю, что вправе с ним поступить, как он хотел со мной, - задумчиво произнёс Варгас, шагнув к пульту. - Не я первым решил прибегнуть к насилию. Но я могу ответить злом на зло. Не я начал войну, но я её закончу.
Рука Варгаса медленно потянулась к рубильнику.

[Irena]

Прекрасное - далёко

Автор - Naugperedhel

Вы знаете, что чувствует человек, когда у него на глазах убивают его мечту? Сказку, в которую верил всю жизнь. Как если вдруг Колобком пьяный бомж закусит дрянную водку у помойки, Белоснежку всемером изнасилует шпана в подворотне, Золотую рыбку засушат к пиву. А светлое будущее вдруг окажется темным прошлым.
Вместо хрустальных туфелек – китайский ширпотреб с барахолки, вместо волшебной палочки – пачка баксов или красная корочка, вместо достойной оплаты за труд – пособие для выживания. А добрая фея не поможет без предоплаты… У Николая Николаевича его мечту медленно убивали всю его жизнь.
Он, невысокий, щуплый пенсионер с рано поседевшими волосами, долгим стажем работы в НИИ, маленькой однушкой на окраине Москвы (наследием кровавого советского режима) и хронической сердечной недостаточностью, выйдя на пенсию, часто вспоминал свою жизнь, особенно самые радостные мгновения, когда он встретил Её. Ради этих мгновений стоило даже вытерпеть пытки. Он пронес её образ через всю свою жизнь, не обратив внимания больше ни на кого. Он хорошо помнил её лицо, большие веселые глаза, легкую улыбку, ямочки на щеках… Ласковое прикосновение её руки к щеке, когда он очнулся после пыток. Всю жизнь он мечтал просто дожить, чтобы увидеть её снова, хотя бы на миг. Ради этой мечты он и жил. Но после инфаркта стало ясно, что мечта может и не сбыться. А при виде ухудшающихся реалий существующего мира, закрадывалась мысль, что светлого будущего не может быть в принципе.
И тогда он решил сам построить машину времени, чтобы снова попасть в будущее. Благодаря своей работе в НИИ, он переписывался со многими учеными, перечитывал горы научной литературы, искал исследования в области переноса во времени. Но не нашел ничего. Видно, машина времени оказалась не нужна никому, кроме фантастов. Годы поиска решения задачи прошли впустую, пока однажды ему не приснилась Алиса, показывающая ему схему Машины времени. Такую простую схему…
Николай Николаевич решил оборудовать под машину времени свой жигуленок, используя двигатель как источник электроэнергии, как видел в фильме. Это могло бы ему дать некоторую мобильность и скрытность в будущем.
И вот Жигули Времени были оборудованы, затянут последний болт, поджата последняя клемма. Николай Николаевич собрал небольшой рюкзак с необходимыми вещами, загрузил в багажник большой ящик с инструментами и канистры с топливом. Подъехал на глухую окраину Бутово, остановился и включил Машину Набрал дату 12 апреля 2094 года - он так хотел увидеть Алису взрослой. И нажал на кнопку «Старт». Машину охватило яркое голубое свечение.
Когда свечение потухло, Николай Николаевич увидел сквозь лобовое стекло… все тот же пейзаж. Все тот же глухой переулок, тусклый фонарь, освещающий его, те же очертания домов. Неужели это оно, будущее?
Николай Николаевич, кряхтя, вылез из машины. Сделал несколько шагов, размял затекшие ноги. Сейчас был уже поздний вечер, Алиса наверняка уже была дома. И он увидит её не раньше завтрашнего утра. Так что, переждать в машине или побродить в будущем? Как тогда. Однако он уже не глупый сопливый мальчишка, влипнувший в переделку. Что плохого случится, если пожилой пенсионер прогуляется? Надо выяснить, все ли в порядке в будущем или… так, как он боялся. Николай Николаевич пожал худыми, костлявыми плечами, отвечая сам себе, и отправился в путь, пошаркивая уставшими ногами, в направлении ярко освещенного перекрестка, видневшегося неподалеку.
На очередном шаге под ногами что-то хрустнуло. Он обреченно посмотрел вниз. Всего лишь до боли знакомый, лежащий на кучке окурков смятый пластиковый стаканчик. Рядом стояла полупустая урна, окруженная точно таким же мусором – стаканчиками, обертками, окурками, шелухой от семечек. Просто обычный мусор. Но сердце Николая Николаевича ёкнуло, как будто он наступил на скелет. Как-то не вязалась эта знакомая картина со светлым будущим. Но делать нечего, он отправился дальше.
Вот и освещенный перекресток. Рекламные видеощиты… Рекламные щиты в будущем? Не помнил он такого! Очередная водка… Сомнения Николая Николаевича относительно будущего и его светлости окрепли. Сомнения подтверждала и огромная белая Стена вдоль поперечной переулку улицы. Высокая, метров пяти высотой, с колючей проволокой наверху, с фонарями и камерами, она пересекала ему путь непреодолимым бастионом. Но в ней была небольшая арка для проезда, прямо напротив переулка. Арка была перегорожена шлагбаумом и укреплена, как блок-пост из запомнившихся по теленовостям моментов чеченской войны. Рядом с аркой висела табличка: «Рангам ниже шестого проход запрещен, лишь по рабочим пропускам». Пенсионер уже почти дошел до арки, когда его чуть не сбила подлетевшая машина. Элегантный, с изящными формами, ослепительно белый лимузин-кабриолет на воздушной подушке даже не притормозил перед стариком, лишь пролетел в шаге от него, рассерженно бибикнув, и остановился у арки, чуть не въехав в шлагбаум. Николай Николаевич неожиданно увидел знакомые лица. Одно - болезненно обрюзгшее и уродливое, второе – худое, маленькое, сморщенное и полное злобы. Крис и Весельчак У! Пираты!!! У него снова екнуло в груди. Из будки блок-поста выскочил охранник в униформе. Водитель лимузина провел тремя карточками по прорези считывающей машины, охранник отдал честь, и шлагбаум поднялся, мигнув лампочками. Лимузин полетел дальше. Николай Николаевич изо всех старческих сил рванул за ним. Наперерез ему выскочил охранник.
-Эй! Эй! Куда ты?
Николай Николаевич что-то пробормотал насчет опасности, о маленькой девочке Алисе, и метнулся под опускающийся шлагбаум. Охранник рванул за ним, но… шлагбаум защелкнулся в зажимах, снова вспыхнули разноцветные огоньки на нем. Охранник сплюнул и, опасливо обойдя шлагбаум, пошел к будке. Проще стереть запись с камер наблюдения…
Николай Николаевич бежал за лимузином, покуда были силы. Но куда ему было угнаться за машиной. Тяжело дыша и держась за сердце, он с отчаянием наблюдал, как машина с пиратами скрылась из виду. Куда они направились? К Алисе? За миелофоном? А может, им уже не нужны ни миелофон, ни Алиса? И ему незачем за ними бежать.? Он остановился передохнуть и подумать. Вдруг кто-то схватил его за шиворот и втянул в проулок. Прижатый к стене, Николай Николаевич разглядел огромного громилу.
- Деньги, карточка! Живо! – прорычал он в лицо старику.
Николай Николаевич подумал о пенсионной карточке из своего времени, оставшейся в его машине. Он развел дрожащими руками.
- Нету!
Громила не поверил, обыскал старика, но ничего не найдя, удивленно хмыкнул.
-Украли! – с тоской соврал Николай Николаевич.
Громила с непонятным выражением лица на него посмотрел.
- Ты Д-ранга? И как же ты без карточки? Что ты ешь?
- Э… Ну в последнее время – ничего, – честно признался пенсионер, вспомнив, что не ел около двух суток. Некогда было.
Громила пожал плечами, но отпустил его. Потом неожиданно порылся в карманах и вручил опешившему Николаю Николаевичу какую-то зеленую карточку, похожую на кредитку.
- Хм! Может, это и я был… Не держи зла, братан, бывает. На, пригодится.
И исчез.
Ошарашенный Николай Николаевич остался один с картой в руках. Пожав плечами, он положил карту в карман и побрел по улице дальше.
Николай Николаевич до рассвета блуждал по городу, пытаясь найти Космозоо или что нибудь знакомое из «того» будущего. Но пока он встречал только картины, знакомые по своему настоящему, откуда он прибыл. Шикарные рестораны и магазины, богатые виллы, дорогие машины. Пьяные гулянки, драки, вездесущая реклама, заваленный мусором и окурками тротуар. Никаких следов зелени, только стекло и бетон.
Но, наконец, уже утром он увидел что-то знакомое по светлому будущему Алисы. Площадку круглых маленьких летательных аппаратов на воздушной подушке - флипов.
Флипнем до космодрома? – вспомнил Коля, то есть Николай Николаевич, и рассмеялся, помолодев сразу лет на двадцать.
Он сел в флип и оглядел внутреннее устройство салона. Оно было таким же, как и тогда, в его прошлую поездку в будущее, кроме камеры, глядевшей на него в упор. Он нажал кнопку с надписью «Космозоо», но флип не взлетел. Только мигала подсветкой какая-то прорезь. Николай Николаевич, недолго думая, вставил туда карточку. Мигнул огонек, и флип взлетел.
Космозоо оказался немного другим. Не таким обширным, не таким зеленым. Зажатый между богатыми жилыми кварталами, он был набит небольшими вольерами с различными зверями. Преобладали ужасные и уродливые хищники с разных планет. Зато земной фауны практически не было. Опять возникло чувство, что будущее было как бы почти таким же, как раньше, но на самом деле совсем не таким. Николай Николаевич полдня проторчал в зоопарке, но Алисы так нигде и не заприметил. Быть может, она сейчас в какой-нибудь звездной экспедиции? Значит, придется поспрашивать в Космопорте. Надо снова флипнуть.
Космопорт стал больше похож на обычный аэропорт. Окошки пассажирских перевозок, облепленные рекламой шикарных пляжей на Тау Кита. Отделы грузового транспорта. И никто нигде не слышал ни о Звездных Экспедициях, ни об Алисе Селезневой, ни о её отце. Николай Николаевич в унынии осмотрел зал и заметил к одному из окон очередь из хмурых людей, в потертых комбинезонах с серой карточкой на груди. Он направился к ним, намереваясь что-нибудь разузнать. На полпути его схватил за руку какой-то подозрительный субъект.
- Вы тоже хотите трудоустройства в компании Нептун Лтд?! О, это отличный выбор! Теплый климат, нетрудная работа, солнце круглый год, превосходные пляжи. Только приложите палец вот здесь…
- Где пляжи? – прищурился пенсионер. – На ледяном Нептуне?
Субъект сразу поскучнел и, процедив: «Много вас тут, умников», - отцепился от старика, наметив себе другую жертву.
Николай Николаевич заприметил худого сгорбленного мужчину, слегка похожего на него самого, который сидел возле пункта трудоустройства. Не слишком старый, но уже седой, он обхватил голову руками и смотрел непрерывно в одну точку.
- Здравствуйте! – сказал Николай Николаевич, сев рядом. – Тоже на Нептун уговаривают, на пляж?
Худой мужчина кивнул, продолжая смотреть куда-то вдаль, не мигая. Потом сказал:
- Хотя мне уже все равно. Я и рад бы куда-нибудь уехать, но я все еще её жду.
- Кого? – спросил Николай Николаевич внезапно севшим голосом.
- Дочку, Алису. Она пропала восемь лет назад, – проговорил мужчина. – Я все еще надеюсь, что она вернется. Боже, она же всегда была Девочкой, с Которой Ничего Не Случится!
Мужчина беззвучно заплакал, закрывая лицо ладонями. Николай Николаевич окаменел, но продолжал слушать.
- Будь проклят тот день, когда мне привезли миелофон! Я был старшим научным сотрудником Космозоо. Нам из Секретной службы выдали для исследований прибор для чтения мыслей, миелофон. Мы испытывали его на животных зоопарка и на людях, сотрудниках и посетителях. Алиса каждый день возилась с ним. Она даже выявила потрясающую разумность поющих мишек с Пандоры. Всё надеялась, что благодаря ей будет открыта новая разумная раса Галактики. Но оказалось, что это не подлежит огласке как секретный эксперимент, новая разумная раса никому не нужна и никто этим заниматься не будет. А мясо мишек – такой редкий деликатес… Да и миелофон всего лишь нужен, чтобы подслушивать мысли людей, узнавать военные и торговые тайны послов с других планет, пытать пленных борцов за свободу… Алиса узнав это, решилась и сделала страшное – уничтожила миелофон. Что тогда началось! Нас с ней чуть не расстреляли. Её спас возраст, меня – мои научные заслуги, немногие высокопоставленные друзья и коллеги. Меня всего лишь вышвырнули из науки и сделали десятым рангом, уборщиком Космозоо. Но все это ерунда… Через месяц пропала Алиса, так и не вернулась со школы. Полиция её не особо и искала. Как мне рассказал полицай, ведущий дело, обшарить Галактику или даже всю Землю они не в силах. Да и никто не будет это делать для дочки человека самого низкого, десятого ранга. И даже если бы они старались изо всех сил, это могло не дать результата. Как сказал полицай, сейчас порно- и сексбизнес, особенно детский, - это целая отрасль, кормящая олигархов и защищенная продажными чиновниками и полицейскими чинами. Трансплантация органов – тоже. Пойти против них – значит, пойти против Весельчака или Криса, долго не проживешь. Вот и осталось мне только сидеть и ждать – может, Алиса просто заблудилась в стомиллионной Москве и вернется…
Николай Николаевич не помнил, как добрался обратно до машины времени, уже разрисованной матюками благодаря местным жителям. Теперь он в смятении сидел в жигулях, вцепившись руками в жесткий руль и тяжело дыша. Дико болело сердце, несмотря на выпитую валерьянку. Всё было зря! Что теперь?
Ему предстоял выбор. Главный выбор его жизни. Что делать дальше? Куда отправиться? Обратно в свою старческую конуру, в Москву 2044 года, доживать свой убогий век? Остаться здесь, попытаться организовать революцию, чтобы всколыхнуть это болото, скатывающееся в пучину рабовладения? Чтобы хоть как-то попытаться изменить будущее этого будущего, которое виделось еще более мрачным. Да что он может, старый дурак? Разве его кто-то послушает, а если и послушает – кто решится на открытое сопротивление против безжалостной машины насилия, защищающей сложившийся строй общества? Пенсионер с горечью закурил, пытаясь унять нервную дрожь в пальцах. Попытаться вернуться назад, в момент своего первого путешествия во времени, попытаться остановить пиратов или… себя, дурного любопытного мальчишку. Ведь кто-то из них наверняка как-то нарушил этот чертов континуум - и все пошло наперекосяк. Сможет ли он остановить пиратов и как? Они с бластерами, а он – нет. Доблестная милиция? Новые жертвы, задержание бандитов надолго или их смерть в его времени? А не повредит ли это континуум еще больше? Остановить себя, молодого? Такого остановишь…
Настучать «временщикам» из будущего, чтобы перенесли станцию? Ну, это может помочь. А если все намного серьезней, и изменение континуума случилось раньше, не по вине Коли или пиратов? И куда ему самому потом придется двинуться из времени своей молодости? Вернуться домой умирать? Не возмущать же континуум пожизненно двумя Колями в одном времени. И он никогда не увидит Алису…
Сигарета обожгла пальцы Николая Николаевича, и он её выронил. Хотелось закурить еще, но сигареты и сердце надо было поберечь. Пока…
А может, это всё вообще зря? И Алиса, и пираты прибыли не из будущего, а из какого-нибудь параллельного мира. Который просто очень похож на его мир. Только там нет и не будет Ельцина, развала, Чечни, олигархов. Мир, в котором люди смогут построить мирное светлое будущее себе сами. Тогда, может, просто махнуть куда-нибудь… в Древнюю Грецию или посмотреть на динозавров? Хотя он не знает древнегреческого. Тогда куда-нибудь в золотой 18-й век? А там кому нужен старый больной старик? Особенно с их медициной. И опять же этот дурацкий континуум, если он существует. Вдруг он уничтожит собой ВСЁ?
Старик в отчаянии обхватил голову руками. Вот она - свобода выбора, – подумал он. Слепая безжалостная свобода. Шаг влево или вправо может закончиться гибелью или спасением человечества, спасением или гибелью его мечты. Или ничем, просто пшиком его никчемной жизни.
А может, сделать так? Нет, это точно сдвинет континуум. Но, может, сдвинет, куда надо? Принцип Ле Шателье? И он снова увидит… Нет, нельзя приносить человечество в угоду личной прихоти одного старого дурака. Хотя… Да пропади все пропадом! Ради чего тогда жизнь?
Повинуясь порыву, сухие старческие пальцы начали отщелкивать на временной панели нужные цифры, намертво запечатленные в его памяти. Сейчас, сейчас…
Яркая голубая вспышка озарила место, где стояла древняя развалюха, в ободранном переулке Свободы, возле НАТО-стрит, 13 апреля 2094 года. Время потекло вспять...
Окна полуразрушенного, заброшенного дома сияли старческой беззубой пустотой. На ступенях захламленного подвала сидел худой сутулый мальчик и грустно смотрел на заложенную камнем дверь в никуда, что была всего несколько часов назад дорогой в мечту. Все ребята из класса разошлись. Лишь Коля остался, в тщетной надежде, что дверь откроется и оттуда выбежит Алиса. Хотя бы на пять минут, в последний раз. Уже смеркалось, надо было идти домой, чтобы не заставлять нервничать маму. Неожиданно на лестнице послышались шаги, и рядом с Колей на пыльные ступеньки сел старик. Коля опешил от неожиданности, чуть отодвинулся к стене и украдкой посмотрел на старика. Худой, морщинистый, седой как лунь, с впавшими щеками и костлявыми пальцами, одетый в потертый серый костюм, старик молча сидел на ступенях, положив руки на колени, как и Коля. И тоже с тоской глядел на замурованную дверь. Старик Коле кого-то смутно напоминал.
- Вы кто? Оттуда? – нарушил молчание Коля.
Старик не сразу ответил:
- Ну, можно и так сказать, хотя скорей не так. Я из другого… подвала. Хочу тебе помочь.
- Как? – задохнулся от радости Коля. – Вы из службы Времени? Мне разрешат… ненадолго?
- Эээ… Боюсь, что нет, – вздохнул старик. Не разрешат. Но нет безвыходных ситуаций. Выход всегда можно прорубить самому. Ну, или вход. Мне кажется, они не успели, не могли… Одну минуточку.
Старик поднялся, отряхнул свои безнадежно испачканные брюки и куда-то ушел. Вернулся с обычной кувалдой, размахнулся с неожиданной для старика силой и ударил по стене, скрывавшей дверь к Машине времени. Удар, еще один, еще и еще. Казалось, неимоверные усилия незнакомого пенсионера не приносят успеха. Но вот откололся один булыжник, еще один. На месте отколотого куска показалась знакомая белизна. Пенсионер устало опустил кувалду, разом постарев на лет десять. Вынул из кармана скомканный носовой платок и вытер пот со лба.
- Неужели? Всего лишь маскировка для детей? Все же не успели! – взволнованно произнес он. И продолжил разрушение стены. Через минут двадцать проем был освобожден от камней, и на его месте виднелась знакомая белая стена-дверь. Дверь откатилась в сторону при простом нажатии на неё. Но за ней была непривычная темнота. Старик достал дрожащей рукой из кармана фонарик, посветил в проем и смело шагнул туда. Коля последовал за ним. В темноте виднелась знакомая стойка Машины, но нигде не светилось ни огонька. Старик пошарил лучом фонаря по стенам, потом бросился ощупывать обивку стен комнаты. Коля, затаив дыхание, следил за ним, потом и сам бросился ему помогать ощупывать стены. Вдруг раздался щелчок, вспыхнул яркий свет, заставив Колю зажмуриться, раздалось знакомое гудение, на стойке засветились знакомые лампочки.
Старик переменился в лице и, держась за сердце, сел прямо на пол.
- Получилось! – выдохнул он.
- Что с вами? – взволнованно присел рядом с незнакомцем Коля. - Вам помочь? Отвести в больницу?
- Ничего, ничего, у меня валидол с собой. Старик кинул в рот таблетку. - Ничего, малыш, не обращай внимания на меня, лети к ней. Она есть только для тебя, пока она есть, есть и будущее.
Коля ничего не понял из спутанных слов, но неуверенно положил руки на знакомые поручни.
- А если что-то из-за меня случится, этот самый континуум нарушится?
- Не бойся, - грустно сказал старик. – Все что могло, уже случилось. Быть может, ты все исправишь.
- А как же мама? Она без меня… - погрустнел Коля.
Николай Николаевич хотел сказать мальчишке, что его мама все равно умрет через несколько лет, во время разгула девяностых, но сдержался.
- Не волнуйся, твой уход ей вреда не причинит. Ну, напиши ей письмо. Я передам.
- Ага! – повеселел Коля. – И ребятам из класса.
- И сел писать на коленке письма на страничках, вырванных из тетрадки. Дописав, он отдал их незнакомому старику. Тот, в свою очередь достал из кармана пиджака пухлый сверток. – Оставь кому-нибудь из взрослых в будущем. Вдруг поможет.
И поплелся к двери. На пороге обернулся и сказал:
- Прощай, Коля. Будь счастлив. Через минут десять, как я уйду, включай перенос. И не возвращайся.
- А вы, кто вы? Откуда меня знаете? А как же служба Времени?
Старик махнул рукой.
- Ничего. Всё будет хорошо, только не возвращайся. Останься с ней.
И закрыл дверь.
Коля послушно подождал десять минут, потом еще десять. И нажал на кнопку.

Николай Николаевич вывалился из сияющей двери, держась за сердце. Из последних сил захлопнул дверь и, достав из кармана баллончик с быстротвердеющей монтажной пеной, задул весь дневной проем ровным серым слоем. Чтобы больше никто сюда не вошел.
Потом доковылял до своей машины, стоявшей рядом с домом, сел в неё и, не глядя, нащелкал тумблерами какое-то время, рванул ручку переноса. И изо всех сил вцепился в руль. Нестерпимо заболело сердце. Ярко вспыхнуло голубое сияние, и Николай Николаевич исчез, летя в Никуда. Но он был счастлив.

Перенос закончился, дверь отошла в сторону, и Коля осторожно выглянул из комнаты с Машиной. Коридор был тускло освещен, в нем никого не было, но вдалеке виднелся яркий свет и слышались голоса. Коля положил полученный от незнакомого старика пакет прямо на пол у комнаты и юркнул по коридору в противоположную от шума сторону, мучительно вспоминая путь к выходу. Ему повезло, удалось выбежать из здания Института Времени незамеченным, не встретив никого, даже робота Вертера.
- Интересно, как там Вертер? – с грустью подумал Коля. – Не пострадал при встрече с пиратами?
Выбравшись из Института, он присел на ближайшую лавочку отдышаться. Вдруг он заметил неподалеку девочку, которая грустно сидела на скамейке и чертила что-то прутиком на земле.
- Алиса! – прошептал, не веря себе от счастья, Коля.
Он подбежал к её скамейке и сел рядом.
- Уравнение Ланга не получается решить, – грустно сказала Алиса. - Раньше получалось. Напрочь забыла решение этого интеграла…
Она повернулась к Коле.
- Ты?! – её большие глаза еще больше распахнулись от удивления. – Но как? Тебя пропустили?
- Нет. – ответил Коля. - Не пропустили. Я сам… пропустился. Мне какой-то странный старик помог.
Алиса улыбнулась.
- Ты теперь будешь жить у нас? Пойдешь в нашу школу?
- Ну вряд ли, – смущенно потупился Коля. – Я, наверное, отстал по учебе, лет на сто. Или больше. Уеду куда-нибудь в Конотоп. Там как-нибудь пристроюсь. В музей двадцатого века например. Ты приезжай ко мне, хоть иногда, на каникулы. Я тебе про двадцатый век расскажу…
- Обязательно приеду, – улыбнулась Алиса.
Коля несмело взял её за руку. Он был счастлив.